Текст книги "Редактировать или удалить (СИ)"
Автор книги: Torry-Katrin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
– Вот как… – он поднялся на ноги и выпрямился. Я последовал его примеру. – Психиатр, значит. Хочешь упрятать меня в дурку, да? Избавиться одним махом – и вон она, счастливая, беззаботная жизнь с цветущим садом на заднем дворе и индейкой на день благодарения. Здравствуй, безоблачное существование! Такого ты хочешь, Том?
– Ты болен, – не без опаски выдавил я, посмотрев прямо в его глаза. – Мы оба это знаем.
– Том, закрой рот. Я прошу тебя, прямо сейчас, заткни пасть, окей? – брат начал быстро ходить взад-вперед, нервно потирая лицо ладонями. Он всегда так делал, когда приближался к точке кипения. Но я уже не мог остановиться. Меня прорвало и понесло по очень опасной дороге. Я знал, что веду игру с огнем. Что скорее всего огребу потом. Но почему-то это все отошло на второй план. Слова рвались изнутри, ломая все решетки, которые я сам же внутри себя и понатыкал, дабы не нарываться лишний раз на гнев брата.
– Помнишь, недавно ты проговорился, что иногда сам себя не узнаёшь? Что это значит? Тебе что-то мешает быть собой? Может, ты не хотел убивать всех тех людей и тебя просто заставили? Ты ведёшь себя так, словно сам себе хозяин. Но вдруг это вовсе не так? Может, тебе точно так же умело запудривают мозги, чтобы потом беспрепятственно вить из тебя веревки и отдавать приказы? Кто сделал тебя своей марионеткой, Билл? А может, ты…
– Том… – еле различимо донеслось до моих ушей откуда-то со стороны.
Вздрогнув, я осекся и вернулся в реальность. Видимо, я разошёлся не на шутку и даже не заметил, как брат, уткнувшись лбом в дерево, обнял его ствол обеими руками и прикрыл глаза.
– С тобой всё нормально? – озадаченно поинтересовался я.
– Знаешь, что я сейчас пытаюсь сделать?
Я помотал головой, забыв, что он не может этого видеть.
– Пытаюсь собрать в кулак остатки самообладания, чтобы не убить тебя прямо в этом ср*ном парке. Хотя, надо признать, время и место идеальное.
– Всегда, когда я пытаюсь говорить с тобой на серьёзные темы, ты хочешь меня убить.
– Вот и я о том же. Ты давно должен был сделать для себя какие-то выводы, а не наступать каждый раз на одни и те же грабли. Как не было мозгов, так и нет. Неудивительно, что мои оценки в школе всегда были куда лучше твоих, о любимчик учителей. И это учитывая, что появлялся я там не чаще двух дней в неделю, и то не на всех уроках.
– Ты прав.
– Что?
– Ты прав. Тебе всё давалось легко. Приложи ты тогда чуточку больше усилий, и мог бы с легкостью потом поступить в колледж на бюджетное обучение. Ты ведь всегда мечтал стать журналистом и делать выездные репортажи. Я всё знаю, Билл. Я знаю, что по вечерам ты бегал в молодёжный центр на занятия, поэтому каждую неделю воровал из маминого кошелька по пять долларов. Я не следил, – торопливо добавил я, поймав его пристальный, встревоженный взгляд. – Просто с тобой в одну группу ходил мой знакомый, вот он и рассказал мне.
– Тогда я был мелким безмозглым п*здуном с кучей амбиций. Всё в прошлом.
– Да, точно, – я хмыкнул и поднял тонкую полочку, начав выводить ею каракули на глиняной почве. – Поэтому ты каждый день так сосредоточено смотришь новости и ворчишь, когда какой-нибудь новичок делает ошибки в каждом слове или заикается от волнения? И кстати, можешь больше не прятать газеты за батареей.
– Пытаешься показать мне, какой ты проницательный?
– Нет, просто хочу доказать, что ты достоин лучшей жизни.
– Точнее говоря, ТЫ достоин. Ты ведь о себе печешься, распыляясь сейчас. Называй вещи своими именами, братишка, не стесняйся.
– Да, я завишу от тебя. Ты сильнее, ты старший, всё – ты. И учитывая наши специфические отношения, мы повязаны друг с другом на всю оставшуюся жизнь, а я не хочу её остаток провести в этот грёбаной развалюхе на окраине города или в любом другом месте, ему подобном. Меня заколебало сутками сидеть, ожидая, когда же ты вернёшься с очередного побоища. Я не хочу такой судьбы для нас, Билл. И я не понимаю, почему тебя это удивляет. Ты только представь, вообрази всего на минутку, что мы закончили школу, поступили в один колледж, только на разные факультеты, снимаем небольшую, но уютную квартирку на двоих где-нибудь неподалёку, чтобы можно было ходить пешком и не слишком рано просыпаться по утрам. Можно даже завести какое-нибудь домашнее животное. Кого ты больше хочешь?
– Я хочу, чтобы ты заглох, наконец. Это единственное моё желание.
Я проигнорировал его сарказм и продолжил, увлечённый своей фантазией. Красочные картины едва возможного будущего так и рисовались перед глазами. К тому же, мне дико нравилось наблюдать, как брат нервничает, не находит себе места, слушая меня. Он боролся с желанием заткнуть меня ударом, но слушал. И я нагло пользовался этим.
– У нас тёплые отношения с мамой, она часто приезжает навестить нас, и каждый раз привозит наши любимые пирожки с вишней. Она гордится нами, Билл, она целует тебя в щёку и говорит, какой замечательный у неё сын и как она его любит. Только представь это на миг. А ещё…
– Том… – металлическим тоном.
– ..ты работаешь на крупнейшем канале страны, тебя узнают на улицах и берут автографы, восхищаются твоими репортажами и благодарят за интересные сюжеты. Ты – звезда экрана.
– Том, остановись…
– А еще ты богат, у тебя шикарный особняк в престижном районе, куча покорной прислуги, а в гараже скучают несколько новейших моделей автомобилей. Ты много работаешь, но по-настоящему счастлив, потому что занимаешься любимым делом. Ты – лучший. Во всём.
– Ты слышишь меня?!
– А мы – настоящие друзья, и все уикенды проводим вместе. Только ты и я. Вдвоём, – я не смог скрыть грустной улыбки. – Вот она, жизнь. Жизнь, Билл, а не то, чем мы с тобой довольствуемся сейчас. Настоящая жизнь, та, которая могла бы у нас быть, если бы не твоё проклятое упрямство. А вместо всего этого мы гниём тут как третьесортные овощи на прилавке, до которых никому и дела нет. Какое у нас будущее, Билл, и есть ли оно вообще? Ты гробишь нас, а я ничего не могу с этим сделать, потому что ты даже не позволяешь мне найти работу, не выпускаешь из дома, не разрешаешь видеться с мамой, постоянно угрожаешь, размахивая ножом, тычешь им мне в горло, и постоянно ведёшь себя, как настоящая с*ка!
Через секунду я уже лежал на земле, корчась от разрывающей сознание адской боли, и зажимал нос ладонями, чувствуя, как что-то тёплое течёт по моим губам и подбородку.
ГЛАВА 6
Нет ничего более страшного для человека, чем другой человек, которому нет до него никакого дела. ©
Когда получаешь прямой удар в нос, возникает совершенно чёткое ощущение, что травмировали всю голову. Острая боль, сопровождаемая жужжанием, словно внутри черепной коробки летали мухи, молниями стреляла по вискам и затылку, а разноцветные мутные пятна перед глазами, которых раньше в таких же ситуациях не возникало, как бы намекали: ещё парочка таких нокаутов – и у тебя появятся реальные проблемы, несовместимые с жизнью.
Самое отвратное начинается, когда кровь, заполнив носовую полость, перетекает в рот. Нет ничего омерзительнее, чем отхаркиваться вязкой бордовой жидкостью и чувствовать все оттенки её солоноватого, не самого приятного вкуса и запаха. Невыносимо хотелось чихнуть. Тоненькие волоски ваты щекотали раздражённую слизистую оболочку, заставляя часто морщиться, чтобы прекратить это издевательство. Я всё ещё зачем-то держал руки на лице, как будто боялся, что импровизированные затычки, исправно впитывающие кровь, выскочат от напора.
Билл исчез сразу же, как только я упал и чуть не потерял сознание. Клянусь, я был уверен, что он бросил меня в этом чёртовом парке умирать. Я уже почти отрубился, с трудом сумев доползти до ближайшей лавочки, когда почувствовал на лице холодные, дрожащие и слегка влажные пальцы. Оказалось, он бегал в аптеку, купил упаковку ваты и антисептик. Хренов психопат, сначала калечит, потом лечит. Это у него игра, что ли, такая? Если так, то хотелось бы как минимум быть в курсе её правил. Какая к чёрту загадка египетских пирамид, со мной тут рядом сейчас сидит и курит нечто посложнее.
– Болит? – спросил брат, выдыхая сигаретный дым.
– Я всё равно не стану молчать. Надоело. Достало, Билл, понимаешь? Я так больше не могу, нужно что-то менять, двигаться вперёд, а не стоять на месте и не ждать, пока всё это дерьмо, в котором мы и так уже по шею, не накрыло нас полностью, – после каждой фразы отдышка. Нос был забит, а в горле до сих пор першило. Приходилось делать паузы после каждого предложения, будто я преодолел не меньше десятка миль. – Когда ты, наконец, начнёшь воспринимать меня всерьёз? Сколько ещё твоих ударов я должен вынести, чтобы ты услышал меня?
– Твоя цель не донести информацию, а убедить в её достоверности, – резкий выдох через ноздри и не затушенный окурок щелчком отброшен в траву. – Представь на минутку, что мы с тобой разных национальностей и вероисповеданий, а ты до усрачки пытаешься доказать мне, что твой Бог единственный и настоящий, а мой лишь фальсификация и плод больного воображения. И при этом ты не допускаешь даже ничтожную долю вероятности, что твоя теория, твои убеждения ошибочны. М? Пойди и вломись в какой-нибудь буддистский храм или мечеть, и скажи им, что всё, чем они там занимаются – полное фуфло, не имеющее никакого смысла. Как думаешь, что они с тобой сделают после такого смелого заявления?
– Это совсем другое.
– То же самое, Том, то же самое! Научись уже считаться с мнениями других и не требуй от них невозможного. Да сколько можно-то уже, а? Наши желания редко как по взмаху волшебной палочки воплощаются в жизнь, и винить в этом никого, кроме себя, не надо.
Брат небрежно провёл рукой по голове, пытаясь зачесать распущенные волосы назад. Ветер трепал их, отчего некоторые пряди, назойливо мельтешащие перед глазами, настойчиво лезли в рот. Этот жест показался мне чертовски сексуальным, и я неожиданно понял, что слишком засмотрелся, пропустив мимо ушей всё, что он только что мне сейчас говорил.
Окинув меня коротким взглядом, так и не дождавшись от меня никакой реакции, брат тихо добавил:
– Пойдём домой. Я сейчас не хочу говорить. Не об этом, – почти шёпотом.
– Посидим ещё? Нет сил торчать в четырёх стенах.
– Хорошо.
Эта покорность в голосе меня даже слегка напугала, но в то же время вызвала в душе некий трепет. Он сидел вполоборота, отвернувшись в другую от меня сторону, его всегда прямая и гордая осанка исказилась, а спина стала казаться ещё уже и хрупче, чем обычно. Ветер всё не унимался, поднимая с земли не прибитую водой грязную листву и разный мусор. Тучи сбивались в хмурые стаи, перегораживая лучи солнца, которые изо всех сил старались пробиться сквозь серые, тяжёлые, дождевые массы. Сейчас брат выглядел таким одиноким и уязвимым. В голове тут же возникло видение, будто дикий порыв ветра, словно сорвавшись с невидимой цепи, мчится прямо на него и подхватывает с места, унося в неизвестность. И вот он становится совсем прозрачным, затем уменьшается в размерах, после чего и вовсе растворяется в воздухе, исчезает. Навсегда. Пришлось крепко зажмуриться, чтобы избавиться от навязчивой картинки. Я бережно сжал его раненое плечо.
– Как ты?
– Почти зажило. Вот только… – его ладонь робко накрыла мою руку. – Только забыл о нём, когда замахивался на тебя. Кажется, опять кровь идёт, я чувствую, как она остывает и липнет к свитеру. Не самые приятные ощущения.
– Когда вернёмся домой, напомни, я обработаю.
– Спасибо.
Что-то оборвалось внутри, обострив все чувства. Я заворожено смотрел на его затылок, и даже не заметил, как придвинулся вплотную, прислонил его сопротивляющееся от неожиданности тело к себе, заключив в своеобразное объятие-захват, и прижался губами к виску, вдыхая горький запах волос, смешанный с ароматом шампуня и едким дымом проклятых сигарет. Честное слово, я чувствовал себя грёбаным извращенцем-фетишистом. Даже голова закружилась. Плевать, мне необходимо было сделать это.
Он скованно повернул голову, ловя мой взгляд, и едва заметно улыбнулся.
– Надеюсь, синяков под глазами не будет.
Тёплые влажные губы невесомо прошлись по щеке до многострадального носа, оставляя на его припухшей части влажный след от мягкого и до мурашек нежного поцелуя. Неужели мой брат снова вернулся? Сердце, словно услышав немой вопрос, одобрительно отозвалось гулкими учащёнными ударами в грудную клетку.
– Не в первый раз.
– Прости.
Виноватые глаза напротив вызвали во мне странную реакцию.
– Над чем ты смеёшься? Надо мной? – брат нахмурился, поджав губы, и отвернулся.
– Это нервное. Извини, просто… – я слегка встряхнул его и сжал ещё сильнее. – После ссор и драк ты становишься совсем другим человеком. Или правильнее будет сказать, прежним? Иногда мне трудно сразу перестроиться, такие резкие перемены в твоём поведении выбивают меня из колеи, я не успеваю сообразить, что теперь делать и как с тобой говорить. Почему так?
– Я не знаю, – на выдохе, глядя в глаза. – Правда, не знаю. Мне становится легче на какое-то время, хочется просто сидеть вот так и ничего не делать, ни о чем не думать… А потом всё начинается сначала.
Билл снова отвернулся, поёрзав, устроился удобнее в моих руках, и, спрятав заледеневшие руки в рукава моей куртки, на время затих.
Где-то далеко послышался детский смех. Я закрыл глаза, всеми силами стараясь прогнать из головы любые мысли, роившиеся в моей голове, все звуки – всё, что могло помешать запомнить этот момент нашей близости в мельчайших подробностях. Приятное тепло разливалось в груди и уходило вниз живота, мягко подкрадываясь к ногам. Я, наконец, перестал дрожать от сковывающего всё нутро холода и почувствовал, что брат тоже постепенно оттаивает. Его дыхание стало ровным и чуть заторможенным, как во сне, тело расслабилось окончательно, потяжелев. Откинутая назад голова лежала на моём плече, открывая обзору длинную бледную шею. Так доверчиво и так… Как должно быть.
– А помнишь, как ты записал номер телефона кинотеатра прямо на корешке билета, контролёр оторвал его, а ты потом с пеной у рта доказывал, что цифры были именно на этом билете, что они просто вязли и испарились оттуда. Ты так распылялся, что некоторые люди даже шарахались в сторону и отходили на безопасное расстояние. Я тогда подумал: “Как можно быть таким придурком!” – Билл бесшумно рассмеялся.
– О, то было позором всех времён и народов. Когда мама догадалась и разъяснила, в чём дело, я… Погоди-ка, а ты откуда знаешь? Тебя же с нами тогда не было.
– Ну, я же не пещерный человек всё-таки. Если я не ходил в кино с вами, это ещё не значит, что не бывал там вовсе.
– Ты наблюдал за нами? – вот это новости.
– Просто случайно оказался в том же кинотеатре в этот день, взял билет на тот же самый фильм, в то же самое время…совпадения, знаешь ли.
– Вот оно как, – я старался подавить смех, но тщетно. – Не слишком ли много совпадений для одного раза?
– Заткнись, – брат легонько пихнул меня локтём. – Тогда я и сам был не в восторге. Мне пришлось позорно ныкаться по углам, чтобы вы меня не засекли.
– Зачем? Ты мог бы присоединиться к нам.
– Том, – с укоризной произнёс Билл, тут же отрезвив меня этим.
– Да, я забыл. Прости. Сколько мне тогда было? Сейчас вспомню…
– Тринадцать, – почти шёпотом, будто в ответ самому себе. – Как сейчас помню твои глаза и раскрасневшиеся от перевозбуждения щёки. Ты был по-настоящему взбудоражен произошедшим и поразительно красивым с этой своей улыбкой до ушей и высоким, ещё не ломаным детским голосом. Ты размахивал руками, чуть ли не подпрыгивая на месте, хватал её за плечи и без конца тыкал пальцем в «волшебный билет». В меня тогда будто молния шарахнула. Я всё смотрел и смотрел, не в силах оторвать от тебя взгляд, будто кто-то шептал на ухо магические заклинания. Я был так зол на тебя из-за твоей дурацкой выходки, будто все эти люди непременно знали, что я твой брат и мне за тебя должно быть стыдно. И мне действительно было стыдно. Хотя, конечно, они и понятия не имели, кто я, кто вы…им было плевать. Но в то же время мне безумно захотелось подойти к тебе и что-нибудь сделать. Что угодно. Ударить, наорать, поцеловать, обнять или просто посмотреть в глаза, прикоснуться. Привлечь твоё внимание. В тот самый момент мне впервые захотелось получить тебя в своё полное распоряжение и делать такие вещи, о которых я до того даже думать боялся. Я был чертовски напуган. Всю ночь бродил по городу и боялся вернуться, боялся, что мои ненормальные желания однажды выльются во что-то необратимое и пугающее. Так и случилось.
– Я не знал, то есть, я думал… – меня будто закоротило, мозг отказывался работать и анализировать. Слишком много потрясений всего за одно утро… – Та ночь… Ты пришёл ко мне и… Ведь тогда всё началось, верно? Но нам было уже почти пятнадцать.
– Я промучился целый год, целый чёртов год я не находи себе места и чуть не чокнулся, видя тебя каждый день и не имея возможности ничего предпринять. Думаешь, когда я пришёл к тебе, то был уверен, что я прав, поступая так с тобой, с нами? Ни хрена подобного! Я умирал от страха и отвращения к самому себе. Но ты не оказал никакого сопротивления, принял меня, словно так и надо было. И я решил, что это судьба, что мне за это ничего не будет и можно действовать дальше.
– Я так испугался, когда ты лёг рядом. Сначала подумал, что у тебя какая-то болезнь, по типу лунатизма или что-то вроде, но потом… Мне хотелось закричать, но страх сковал всё тело с такой силой, что я мог только дышать и смотреть на то, что ты со мной делаешь.
– Я знаю. Знаю. Но я тогда почти сошёл с ума, у меня на всё были свои оправдания. Ты даже не представляешь, как мне потом было плохо, как ломало у себя в комнате на кровати. Наверное, со стороны я был похож на грёбанного нарика со стажем, корчащегося в предсмертных конвульсиях от передозировки.
– Почему ты раньше мне это не рассказал?
– А смысл? – горько ухмыльнулся брат. – Что изменилось бы? Ничего. А теперь вот ещё и ты будешь мучиться вопросами всю ночь, мысленно обмусоливая в голове каждое сказанное мною слово. Я ведь знаю, какой ты впечатлительный. Прости, зря я всё это затеял.
– Нет, я очень рад, что ты выговорился, открылся мне. Я это ценю, правда. Просто я и предположить не мог, что всё это у тебя началось так рано.
– Что «всё»?
– Ну… Чувства и всё такое.
– Ах, это… Да уж, такая неприятность приключилась. Досадно, да?
Я не ответил. Мысли понесло в другом направлении.
– Мама часто спрашивает о тебе. Может, ты мог бы сам ей как-нибудь позвонить?
– Передай, пусть не надеется, что я тут страдаю без неё, – каждое произнесённое слово было похоже на вбиваемые гвозди. Я мгновенно почувствовал, как всё его тело сковало невидимое напряжение.
– Зря ты так. Она любит тебя.
– Да что ты? И почему же я раньше об этом не знал? Дай-ка подумать, когда же я должен был ощутить эту самую любовь? Может, когда она избивала меня или грозила полицией? О, или нет, нет, наверное, когда выкинула меня из дома, щедро осыпая, надо отдать ей должное, весьма разнообразными красочными проклятиями. Ты прав, она от меня просто без ума.
Билл вытащил руки и нервно заправил пряди волос за ухо.
– Она готова тебя простить, даже попросить прощение сама и принять тебя обратно, но ведь ты и слышать об этом ничего не хочешь.
– Какое великодушие, – брат хлопнул в ладоши. – Отправить ей цветы в знак моей признательности за этот великий дар, как думаешь?
– Я всего лишь хочу, чтобы вы могли нормально общаться, чтобы ты не швырял мобильник об стену, увидев на дисплее её номер, и не злился, когда она звонит мне, – его руки по-прежнему оставалась холодными. Я переплёл наши пальцы, но он тут же брезгливо высвободил их. – В последнее время она часто болеет, а всё от нервов, из-за постоянных переживаний за нас, понимаешь?
– За тебя.
– Нет, Билл, ты не прав. Ей нужно наше внимание, ведь она мать, а мы её дети. И как бы ты не старался показывать своё безразличие, я ни за что не поверю, что ты не думаешь о ней, и в глубине душе не раскаиваешься.
– Раскаиваюсь? – мгновение, и он буквально выпрыгнул из моих объятий, развернувшись лицом. Брат был в бешенстве. В глазах плясали уже знакомые зловещие искры. Сегодня явно не мой день, собственно, как и все предыдущие. – Раскаиваюсь? Эта с*ка вышвырнула родного сына на улицу зимой, в холод, и ей было начхать, что со мной будет, выживу я или сдохну. И даже не смей вякать, что это не так, что она была напугана, растеряна и бла-бла-бла. Чушь собачья! Понять – вот что должна была сделать любая нормальная мать, а она даже не попыталась! Наорала, избила…из её поганого рта вылетали такие слова, которые не дай бог никогда услышать ни одному ребёнку, – брат прикрыл глаза, шумно выдохнув, и медленно покачал головой. – Я ненавижу её. Я действительно её ненавижу. И пожалуйста, не надо мне тут сейчас говорить про её великую любовь. Ни за что не поверю. Ни за что и никогда, слышишь?
– Каждый раз, когда она произносит твоё имя, я чувствую, с каким трудом ей удаётся сдерживать слёзы. Всё, о чём я прошу, это чтобы ты дал ей шанс. Всего один, Билл. Она там совсем одна и ей некому помочь, поддержать, просто обнять и убедить, что всё будет хорошо.
– Есть платок?
– Что? Зачем? – растерявшись, машинально поднёс руку к карману куртки.
– Я сейчас расплачусь, – театрально-трагичным голосом выдал брат.
Я обессилено откинулся на спинку скамейки, запрокинув голову.
– О боже, Билл, ну почему? Почему каждый раз одно и то же? Твой сарказм сейчас совершенно неуместен.
– Зато как сыграл, а? – он подмигнул и выжидающе уставился на меня.
– Это не смешно.
– Да брось, где твоё чувство юмора?
– Наверное, там же, где и твоя совесть!
– Я просто пытаюсь сделать так, чтобы мне не пришлось второй раз бежать в аптеку, – пугающе невозмутимо, как бы между делом, отчеканил Билл и перевёл свой гипнотизирующий взгляд на озеро. Умом я прекрасно понимал, что он старается закрыть тему и даёт мне шанс заткнуться самому, но иногда я просто не мог этого сделать. Слова вылетали прежде, чем я успевал проанализировать и убедиться, что эффект от них не будет стоить мне жизни.
– Знаешь, кто ты? Ты просто…
Неожиданно сзади раздался жуткий грохот и звуки разбившегося стекла. Мы с Биллом одновременно, как по команде, развернулись в сторону шума, донёсшегося с холма, и замерли, пытаясь разглядеть движение среди кустов и деревьев. Кто-то приближался, причём очень стремительно.
– Мяч! Поймайте мяч! Остановите его! Там… Вода… Нельзя, – впереди бежала запыхавшаяся девушка, указывая на что-то рукой, то и дело спотыкаясь об упавшие ветки, а за ней еле поспевала маленькая девочка, расправив руки словно крылья, стараясь изо всех сил держать равновесие и не упасть. В кулачке она сжимала хвост какой-то мягкой игрушки.
Ярко-жёлтый мячик, подпрыгивая и постоянно меняя траекторию, неумолимо приближался к озеру. Я поймал его почти у самой воды.
– Спасибо вам большое. Была почти уверена, что вы проигнорируете мои вопли, – она тяжело дышала, держась руками за бок, и широко улыбалась. Немедленно захотелось ответить ей тем же.
– Мне не трудно. Рад был помочь, – я протянул непослушный мяч маленькой хозяйке, которая буквально выдрала его из моих рук и повернулась боком, недоверчиво сузив голубые глазёнки, будто в чём-то подозревая, как будто я только что не спас её мяч, а попытался отнять.
– Минди, как ты себя ведёшь! Сейчас же поблагодари доброго дядю. Если бы не он, твой мячик сейчас плавал бы где-нибудь на границе с Францией.
Девчушку мой героический подвиг едва ли впечатлил. Так и не произнеся ни слова, она развернулась и уселась на соседнюю скамейку, достав из кармана какие-то маленькие фигурки. Ребёнок моментально окунулся в свой собственный мир, тут же забыв о произошедшем.
– Она не очень разговорчивая, – извинилась девушка, смешно сморщив нос, смутившись. – Я Никки, – резко выброшенная вперёд для рукопожатия рука заставила меня вздрогнуть от неожиданности.
– Том.
– Вы меня извините, ради бога, не понимаю, как так вышло. Сестра играла на детской площадке, упустила из вида мячик, его понесло к оврагу…и вот… – Никки потрясла сумкой, из которой звякнуло разбившееся стекло. – Подарок родителям на юбилей. Вдребезги. Задела за бетонный столб, пока бежала.
А она всё улыбалась и улыбалась, просто стояла молча и не сводила с меня пристального взгляда. Я занервничал, тут же ощутив все последствия двухлетней депривации. Сколько уже я вот так просто не общался с обычными людьми? Казалось, целую вечность. Меня будто парализовало от такого внимания. Наверняка, она ждала от меня каких-то слов, продолжения разговора или чего-то в этом роде, но я, как последний кретин, только беззвучно ловил ртом воздух. На глаза попался Билл, который всё так же сидел на лавочке, вальяжно раскинув руки на спинке и запрокинув ногу на ногу. Всё это время он очень внимательно наблюдал за нами. Я ухватился за него как за спасательный канат.
– А это…
Но он перебил меня.
– Я Билл, его старший брат-близнец. Мы снимает тут квартиру неподалёку. Вдвоём.
– О, серьёзно братья? Я бы ни за что не догадалась. Вы такие…
– А ещё мы спим вместе.
Он достал из кармана тёмных джинсов пачку сигарет и подмигнул Никки.
– Что? – из её груди вырвался тихий неуместный смешок. Она посмотрела на меня, в её глазах была растерянность и полнейшее непонимание.
– Не обращай внимания, это он так шутит.
Я попытался выдавить из себя подобие улыбки, молясь лишь об одном – чтобы брат заткнулся, поперхнулся чем-нибудь или просто забыл, как произносить слова. Что угодно, лишь бы он держал свой поганый рот на замке и не позорил меня.
– Шутка ли, три оргазма за ночь, – будничным тоном, будто разговаривая сам с собой, эта тварь спокойно закурила, не спеша выдыхая клубы дыма.
– Простите, я… – она попятилась назад, чуть не споткнувшись о мусорный бак, и, не глядя, схватила сестру за капюшон куртки. – Мы… Нам пора идти.
Подхватив малютку на руки, Никки за считанные секунды скрылась из вида, снова оставив нас одних.
ГЛАВА 7
Это был удар в спину. Подлый, нечестный и очень болезненный. Если бы у меня в руках был пистолет, я бы выстрелил. Но его не было. Оставалось только бессильно сжать кулаки, пытаясь унять жгучую волну злобы. Я закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Не помогло.
– Ну что, домой? – как ни в чём ни бывало, он поднялся на ноги и похлопал меня по плечу. От этого беспечного жеста внутри все закипело, и я дернул плечом, скидывая руку брата.
– Какого чёрта ты творишь?!
– Что тебя опять не устраивает, Ромео?
– Она ни в чём не виновата! Зачем ты напугал её, зачем вытащил всё это дерьмо наружу? Кто тебя просил это делать?! Ты хоть представляешь, что она теперь думает о нас?!
– Не всё ли равно? – он невозмутимо стряхнул пепел на землю. – Я же видел, что ты не знал, как от неё избавиться, вот и пришёл на помощь. Можешь не благодарить.
– Неправда! – выкрикнул я, ненавидя его в этот момент всем своим существом. – Я не хотел, чтобы она уходила.
– Вот как?..
– Ты всё испортил. Снова. Я просто хотел поговорить с кем-то кроме тебя, с кем-то, кто не имеет отношению ко всему этому кошмару.
– Вряд ли у неё на уме были только лишь разговоры, – протянул Билл. – Эта шлюха так и пялилась на тебя, ещё чуть-чуть – и повисла бы на шее, болтая ножками.
– Что? – тот бред, что он так спокойно нёс, не укладывался в голове. И ведь если бы он шутил… Но нет, в холодном тоне не звучала насмешка. Он действительно верил в ту чушь, что говорил. – Она хотела отблагодарить меня своим вниманием за то, что я поймал мяч, вот и всё!
– Ага, конечно. А сама мысленно уже лезла тебе в штаны. Уверен, уж что-что, а благодарить она умеет по высшему разряду.
Я смотрел на него в упор, не веря, что он говорит всерьёз. Ждал, что вот сейчас он подмигнёт мне, а потом мы вместе посмеёмся над тем, что я как дурак повёлся на его шутку. Но ничего подобного не произошло.
– Невероятно, – я провёл по лицу руками, пытаясь прийти в себя. – Да ты просто параноик, Билл. Откуда в тебе столько говна, скажи мне? На хрена ты вечно ведешь себя, как последняя сволочь?
– Нужно было сразу отшить её! – внезапно взбеленился брат, повысив голос.
– Зачем?? Мы просто разговаривали! Обычный разговор, Билл, как у всех нормальных людей, ты вообще помнишь о существовании такого?!
– Она клеила тебя у меня на глазах! – рявкнул он, полоснув меня резким взглядом. – По-твоему, я должен был сидеть и ничего не делать? Ты меня с кем-то путаешь, раз надеешься, что тебе это сойдёт с рук. Поразительно, с какой лёгкостью ты допускаешь мысль об измене.
– Что? Какая измена, о чем ты? Послушай сам себя!Да если бы не твои домогательства когда-то, то между нами вообще никогда ничего не было бы!
Выкрикнув это в холодный воздух, я застыл, не глядя на него. В душе клокотало негодование, хотелось орать, но больше ни слова выдавить я не мог. Уже перегнул палку, рисковать еще больше не позволяло чувство самосохранения.
Билл молчал. Я чувствовал, как он сверлит меня взглядом, и от этого мерзкого ощущения хотелось закрыться рукой. Эти несколько секунд молчания показались мне бесконечностью. Звенящая тишина застряла в ушах, создавая в голове противный гул, будто кто-то отключил звук, а заодно и притушил свет, чтобы сбить с толку. Да, я переборщил. Сказал то, что нельзя было говорить ни в коем случае. Безжалостно потоптался по самому больному месту и вытер ноги об его самолюбие. Но ведь он меня ничуть не жалеет, так почему тогда я должен?..
Билл подошёл ко мне вплотную, заставив машинально сделать шаг назад.
– Что ты сказал? Повтори-ка, братец.
– Ты слышал, – глухо сказал я, по-прежнему не поднимая взгляда.
– Опять хочешь всё свалить на меня одного? Что ж, это в твоём стиле. Браво, Том, ты как всегда верен себе.
Нужно было закрыть эту тему. Сейчас же. Сделать что угодно – извиниться, свалить всё на раздражение, сказать, что ляпнул, не подумав… Но я устал молчать. Устал уходить в сторону и поддаваться ему. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я продолжил опасную игру с его терпением:
– Мы оба отлично понимаем, что если бы ты тогда не пришёл, сам бы я никогда не додумался до такого, у меня даже и в мыслях не было!
– Да у тебя и мозгов-то нет! Опять строишь из себя сраную овечку, типа я тут не при чём, меня заставили, помогите, я жертва! – брат с силой пнул валявшуюся рядом банку из-под газировки. – Я видел, как ты смотрел на меня! Идиоту было понятно, что тебе самому этого хотелось!
– Что? Уму непостижимо! Что значит смотрел? А как иначе-то? Мы жили в одном доме, ели за одним столом. О чём ты вообще? Или я должен был вести себя так, словно тебя не существует? Не говорить с тобой, не смотреть, не улыбаться тебе! Так, что ли?! – я взмахнул руками у него перед лицом. Пусть очнется уже и перестанет нести чушь.
