Текст книги "Двенадцать звеньев цепи (СИ)"
Автор книги: Тигра Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
– Верховная Жрица, вы проснулись. – Встретившись взглядом с Канис, служанка склонилась до земли, пряча страх за угодливостью.
– Унеси, – бросила демоница с брезгливостью. В последние дни на еду она смотреть совершенно не могла, особенно с утра, к горлу подкатывало неприятное удушливое ощущение, которое ей никогда не приходилось испытывать ранее. Служанка схватила поднос и, непрестанно кланяясь, удалилась.
Демоница приподнялась, упираясь ладонями в ложе; многочисленные золотые браслеты на запястьях тихо позвякивали. Это раздражало. Она стащила с себя украшения и зашвырнула в угол комнаты.
Канис посмотрела на молодого воина, лежавшего рядом, не обремененного лишними одеяниями. Ночью демоница сполна получила чувственной энергии-тришны. Обычно ей хватило бы этого как минимум на неделю. Но почему же сейчас, во имя Равновесия, ей так плохо? Она коснулась спины мужчины, погладила бронзовую от загара кожу.
Вчера она впервые позвала его в свою постель. Как же его зовут? Кажется, Хуицилли* – Колибри. Не самое подходящие прозвание для воина. Ах, как же мило он смущался, когда произносил свое имя, представляясь ей. А как вспыхнул, когда она погладила его по щеке с еще редким пушком! Интересно, а будет ли он краснеть теперь, когда провел с ней ночь? Проверить эту мысль, одновременно получая еще тришну, ей помешали легкие, почти неслышные шаги.
В помещение вошел Куохтли*-Орел, ее постоянный фаворит. Как он посмел прийти к ней без разрешения?! Слишком много вольностей он стал позволять себе в последнее время. Канис давно бы разжаловала его, но энергия, которой он щедро делился, была так сладка и разнообразна, что Куохтли держался на своем месте вот уже больше года.
Фаворит опустился перед ложем на колени, склонив голову, так что демоница не могла видеть его лица, а только черные волосы, собранные в высокий хвост и украшенные перьями.
– Птичка моя, посмотри на меня. – Канис повернулась к Куохтли, подползла ближе. Она приподняла воина за подбородок, заглядывая ему в лицо. Как же он посмотрел на нее в ответ! Демонице даже показалось, что головная боль утихла от горящего взгляда ревнивого фаворита.
– Не называй меня так, моя жрица. Ведь он тоже птица. – Куохтли упрямо сжал губы. Он явно хотел сказать что-то еще, но боялся гнева и немилости Канис. Ревность фаворита генерировала упадану**, и демоница довольно рассмеялась, втягивая энергию в себя. Поглощая силу, она не чувствовала себя больной, каждая клетка ее тела пела от радости, особенно приятно закручивалась спираль энергии в районе живота. Черная собака, ее вторая ипостась, удовлетворенно облизнулась где-то глубоко внутри и потребовала еще.
Лукаво взглянув на Куохтли, Канис придвинулась ближе к Хуицилли, который уже проснулся, но не спешил вступать в диалог. Умный мальчик. Убрав темные волосы с лица лежавшего юноши, жрица опять бросила быстрый взгляд на своего постоянного фаворита. Как же сладка была его ревность!
– Смотри на меня, Куохтли. Не смей отводить глаза, – приказала она ему, а потом склонилась и поцеловала Хуицилли.
Получив одновременно два типа энергии, – тришну-наслаждение от ласк нового любовника и упадану-привязанность от ревности давнего фаворита – Канис почувствовала себя почти так же хорошо, как и раньше. Слабость отступила, вернулась ясность мыслей. С ней творилось что-то неладное, и в этом необходимо было разобраться. Демоница поспешила в Незримую библиотеку, надеясь там отыскать хоть какую-нибудь зацепку.
Поиски оказались безуспешны, Канис пролистывала книгу за книгой, фолиант за фолиантом, спустилась в хранилище, но нигде не было информации о болезнях демонов. Все, что она нашла, – это исследования о количестве энергии, необходимой для регенерации тел в людском и животном облике. Демоны не болеют! Но что тогда происходит с ней? Опять накатила слабость, и Канис прислонилась спиной к одной из колонн, поддерживавших свод Незримой библиотеки. Демоница прикрыла глаза и не заметила вошедшую в залу девушку, и только когда та подошла совсем близко, Канис почувствовала постороннее присутствие.
– Октавиуса***, ты… – прошептала Канис еле слышно, глядя в зеленые, как весенняя молодая трава, глаза.
Восьмая, еще одна из Двенадцати, ничего не ответила, только с беспокойством посмотрела на обессиленную Канис, а потом подалась вперед, легко касаясь губ. Это не было поцелуем в обычном понимании этого действия, просто обмен энергией между демонами.
– Я не просила, – выдохнула Канис, когда Октавиуса отстранилась.
– Неужели так трудно сказать «спасибо», сестрица? – усмехнулась Восьмая.
– Мне не нужна твоя жалость.
– Знаю, что Восьмой, который был до меня, приходился тебе наставником. И теперь я заняла его место. Ты поэтому меня невзлюбила? – Октавиуса поправила кружевную оборку на рукаве зеленого платья. Насыщенный изумрудный цвет одеяния как нельзя лучше оттенял ее рыжие волосы. Как и все демоны, она была бесподобно, почти пугающе красивой. Но было существенное отличие Октавиусы от других Хранителей Равновесия: зверь, в которого она превращалась, не имел аналогов в животном мире. Второе имя Октавиусы было Драконис***. Дракон.
Канис не могла, не хотела обсуждать с главой совета свою болезнь и слабость. Уж лучше она погибнет, исчезнет совсем, но не опустится до того, чтобы просить, умолять ей помочь.
– Я никому не скажу. Но скоро совет, все заметят, – произнесла Октавиуса, так и не дождавшись ответа Канис.
– Я буду в порядке до совета. Оставь свою заботу при себе, младшая сестра.
Демоны всегда любили помериться возрастом и силой. Как же Канис злило то, что она, одна из старших, сейчас слабее молодой Драконис. Октавиуса еще и не преминула это подчеркнуть, поделившись с ней энергией. Как будто слепого щенка в блюдечко с молоком мордой окунула, благодетельница!
*
Камчатка. Настоящее время
Я просыпаюсь в объятиях двух демонов. Одетых, слава… не знаю кому. Но все равно слава! Не лишним будет вознеси хвалу этому неизвестному божеству, провидению, небесному покровителю (нужное подчеркнуть), потому как спорить с демонами сейчас нет ни желания, ни сил. Кажется, мы договаривались, что они будут в своих звериных ипостасях. Или я так вчера устала, что забыла на этом настоять перед отходом ко сну? В ногах обнаруживается свернувшийся маленьким клубочком домовой. Тоже питается от меня, нечисть такая.
А может, действительно, пусть чур меня съест? Если итог все равно один. Домовой сейчас почти все силы растерял из-за того, что укрылся в угольке. Вот кто бы знал, что у этой нечисти есть резервное копирование и восстановление из архива. Как у операционной системы на моем компьютере после сбоя в электросетях.
Если у меня только один выход – оказаться в желудке какой-нибудь твари, то пусть будет хоть тварь знакомая. Можно даже с демонами моими поделиться, ведь, несмотря на всю свою вредность и попытки обмануть, они мне помогали, охраняли.
Я даже несколько минут воображаю, как это могло бы быть. «Вкусите кровь и плоть мою, да прибудет с вами сила». Сцена получается слишком пафосной и отдает сюрреализмом. Но что же мне теперь делать? Может, поселиться здесь и жить как Отшельник? Ведь нечисть сюда почти не забредает, а с медведями как-нибудь договорюсь.
Бужу демонов и излагаю им гениальный план. В глазах моих почти добровольных помощников энтузиазма не видно, ведь это им воплощать в жизнь задачу «обустройство жилища до приемлемого состояния».
– Булочка моя, хорошо, мы тебе поможем. На первое время это и сгодится. Но это не выход, – озвучивает Лепус то, что я сама боюсь сказать вслух. Уж лучше бы ослицей обозвал! Знаю я, что это тупик.
Ангус не вмешивается в разговор, пока я составляю список необходимых вещей. А вот чур Тихон в стороне не стоит, загибает маленькие волосатые пальчики, перечисляя то, без чего, по мнению домового, в жилище совершенно нельзя обойтись. Тут тебе и новые кирпичи, чтобы сложить подобающую каждому добропорядочному домовому печь, и мешок красных яблок, и, конечно же, молоко с хлебом, и побольше.
– Что это за халупа? И к этому дому я теперь привязан?! Последыш, ты что, не могла выбрать нормальный добротный терем? Изжил себя род, совсем изжил! Никакого уважения к предкам! Селят будто птаху малую в скворечне, – ворчливо бормочет чур, бегая из угла в угол. Меня ругательства домового даже умиляют – на очередном его забеге ловлю чура за шкирку и тискаю, как котенка. Тот несколько секунд сопротивляется для вида, а потом млеет, жмуря зеленые глазищи.
Следующие пару часов я работаю привратником. Отсылаю демонов, а потом зову их обратно. Чур Тихон строит из себя прораба, ходит весь важный и указывает, где и что класть. Вся эта суета, разборка вещей и обустройство отвлекают меня от мрачных мыслей. В итоге хижина Отшельника хоть и не превращается в загородный домик мечты, но становится намного уютнее. Особенно мне нравится мягкий восточный ковер с множеством маленьких подушечек. Чур перестает бурчать о непригодных развалинах, любовно оглаживая кованые прутья решетки, которыми теперь украшен очаг.
*
Так я и живу несколько спокойных и скучных дней в хижине Отшельника. Чувствую себя заводной игрушкой, которая активно движется, что-то делает по заданной программе, но ей самой больше нравятся те минуты и часы, когда она, замерев, лежит неподвижно.
Демоны мои какие-то тихие, не спорят, дежурят около меня по очереди. Чем они занимаются, когда отсутствуют, я не спрашиваю.
– Внученька, прекращай. – Чур, цепляясь когтями, забирается по штанине мне на колени.
– Что?
– Вот это прекращай. Ты уже незнамо сколько сидишь с чашкой остывшего чая и смотришь на потухший очаг. Добре бы первый раз. Демоны твои из кожи вон лезут, но не знают, что делать. Не могут они тебе помочь от твоей силы избавиться, вот и маются, горемычные, смотреть тошно.
Чур жалеет меня или демонов? Хотя он в чем-то прав. Я даже книги, притащенные Лепусом, не читаю. Только себя жалею. Ведь полно же людей, которые живут со смертельными диагнозами и радуются жизни. А я? У меня даже не болит ничего. Лучше прожить свои последние дни ярко и счастливо, а не прозябать здесь, на краю мира.
– Ангус, проводи меня, пожалуйста, до могилы Отшельника, – говорю дежурному демону, обнаружившемуся недалеко от хижины. Интересно, он мой разговор с чуром слышал? В отличие от даймония, Змей не умеет улавливать мои мысли, но, кажется, и без этой способности знает, о чем я думаю.
– Арина, мне очень жаль, что ты стала Избранной. В этом есть и моя вина. Если бы я знал… Лучше бы в лабиринте остался.
Он что, извиняется передо мной? Этот самоуверенный и самовлюбленный демон? Невероятно!
– В моей смерти прошу винить чашку чая! – декламирую со всей серьезностью.
Ангус улыбается так обаятельно и заразительно, что у меня тоже невольно уголки губ в стороны растягиваются.
– Веди, – протягиваю демону руку и понимаю, что действительно не считаю его виноватым в случившемся со мной. Да и Лепуса тоже. Произошедшее – просто случайность, роковое стечение обстоятельств. – Я оказалась не в том месте не в то время, и в этом нет ничьей вины.
Ангус осторожно, будто неверяще, берет мою ладонь, а потом неожиданно притягивает меня к себе, обнимает.
– Ты просто невероятная. Ты об этом знаешь?
Я не успеваю даже возразить, как демон размыкает руки. Чуточку, совсем немного, жалею, что объятия не продлились дольше. Вот почему он перестал меня соблазнять? Понял, что бесполезно?
Курган из камней, выложенных над могилой Отшельника, расположен ближе к долине с сернистыми испарениями. Демоны похоронили его в первый же вечер. Я прошу Ангуса оставить меня одну, обещая, что тут же позову его, если что случится. Демон уходит, а я присаживаюсь на камень около могилы.
– Я так ждала встречи с тобой. Так надеялась, что ты поможешь. Но, видно, не судьба нам было встретиться. Покойся с миром, Отшельник. Прости, я даже не знаю твоего имени.
Долго разговариваю с могильным курганом, рассказываю ему всю свою историю, как, наверное, не смогла бы рассказать живому человеку. Выкладываю еще несколько камней сверху.
– Спасибо, что выслушал.
Вроде все слова сказаны, но уходить не хочется. Мне как-то спокойно здесь, приятно просто сидеть и созерцать поднимающиеся из земли в небо белые струи дыма. Слышу ритмичное постукивание – это не пугает, скорее вызывает любопытство. Оглянувшись, замечаю приближающегося ко мне маленького белого козленка. Это его копытца стучат по камням. Детеныш безбоязненно подходит ко мне, ловко запрыгивает на камень. Росточком козленок не больше тридцати сантиметров. Ну ладно, с рожками, упрямо торчащими в небо, будет сорок. Совсем человека не боится! Наверное, этот малыш и людей до меня не встречал никогда. Протягиваю руку, чтобы почесать козленка между ушей, и замираю. А водятся ли горные козы на Камчатке? Кажется, здесь ареал обитания снежного барана.
– Так ты у нас козленочек или барашек? – Я все-таки глажу животное по белоснежному лобику, а оно в ответ игриво бодает мою ладонь. – Грозный, грозный, верю. А вот здесь нравится, да? – чешу довольного козленка, продолжая рассуждать вслух. – Я вот всегда хотела завести себе маленького питомца, да все как-то не складывалось. Вот уже и чура Тихона, как котенка, затискала… Но сейчас уже поздно кого-нибудь заводить. Кто будет заботиться о нем после того, как меня… съедят? Мы в ответе за тех, кого приручили.
Козленок смотрит так, будто понимает, о чем я говорю. Со дна сознания пробивается беспокойная мысль: дикий козленок слишком легко подошел к человеку. Что-то здесь не так! Я слишком спокойная и умиротворенная, будто нахожусь в очень надежном месте, где мне ничего не угрожает. Капра! В этом его сила, его харизма. И он козел! Неужели этот милый малыш – демон, который гоняется за мной?!
– Капра? – спрашиваю, все еще не веря в это. Козленок кивает. А! Святые единороги! Это он! Паникую и пытаюсь сбежать, забывая о том, какие эти демоны быстрые твари. Хлоп. Козленок исчезает, а меня держит, зажимая рот, знакомый блондин, который представился Карлом.
– Я не причиню тебе вреда. Не знаю, что тебе про меня наплели, но я всего лишь хочу поговорить. Пожалуйста, Арина, только ты можешь мне помочь!
Слова демона звучат вполне искренне. Немного подумав и уняв бешено колотящееся сердце, я киваю, и Капра тут же аккуратно освобождает меня.
– Присаживайся, где удобно, – предлагает демон, сам устраиваясь на камне, на который до этого запрыгивал козликом. И этого высокого красивого мужчину, одетого в элегантный костюм, совершенно не уместный на горных склонах, я минуту назад гладила по спинке и чесала между рожек?
– Ты хочешь меня для размножения? – спрашиваю, сразу хватая козла за рога.
Кажется, на долю секунды в серых глазах появляется сомнение, а потом демон качает головой.
– Нет. Ты, конечно, сейчас пахнешь так, что тебя одновременно хочется сожрать и трахнуть, но я не собираюсь этого делать.
Вот же шь! Я забыла сегодня воспользоваться духами Эквы. Не хочу быть съеденной из-за своей рассеянности! Суетливо достаю флакончик в форме ограненного алмаза из кармана, наношу духи на кожу.
– Это не обязательно, я хорошо себя контролирую, – усмехается Капра, наблюдающий мои манипуляции.
– Значит, не еда и не секс. Зачем тогда я тебе? – спрашиваю и понимаю: нет никакой гарантии, что Капра скажет правду. Что ему помешает наврать с три короба?
– Это долгая и запутанная история. Мне нужна сила Избранного. Если ты поможешь мне, я, возможно, смогу помочь тебе. Проблема в том, что ты мне не доверяешь, а значит, будешь сомневаться во всем, что я буду говорить. – Второй отвечает так, будто подслушивает мои мысли.
Какие эти демоны проницательные, даже бесит! Неужели он говорит правду? Он может мне помочь? Так, рано радоваться! Если он не врет, если повезет… Как много условий!
– И у тебя уже есть решение данного затруднения, не так ли?
– Умная девочка! Извини, я помню. Арина. – Капра улыбается, как демон, который старше и мудрее на несколько тысяч лет, но которого умиляет лепет младенца в моем лице.
– Умный демон! С первого раза почти запомнил, – передразниваю я его. Страх практически ушел. Почему я настолько спокойна? Смирилась? Или из-за харизмы Капры? Или, может быть, потому, что из всех знакомых мне демонов ни один еще не причинил мне серьезного вреда?
– Чтобы ты могла доверять мне, я предлагаю заключить контракт на желание. Такой же, как ты заключила с моими братьями, – продолжает Капра, реагируя на мою подначку еще одной ослепительной улыбкой.
– То есть я могу любому демону высказать желание, и он обязан его исполнить? – спрашиваю и сама понимаю, что глупость какая-то. Ну не может быть так, чтобы любой смертный свою волю всем демонам диктовал. Мне даже стыдно немного становится: Капра меня умной назвал, а я такую чушь говорю.
– Нет, конечно, все не так просто. Десятый и Двенадцатый должны были тебе за свое освобождение. Это единственный случай, когда демон не может отказаться от исполнения желания. Я же тебе просто пообещаю желание, и если оно окажется приемлемым, то исполню его. – Капра на секунду замолкает, прикрыв глаза, а потом начинает говорить, как будто читает текст, написанный на обратной стороне век. Меня мурашки пробирают от его проникновенного голоса. – Я, демон. Капра. Козел. Секундус. Второй из Двенадцати, движимый чувством благодарности за оказанную помощь, клянусь исполнить разумное желание смертной Арины Воробьевой, не причиняющее вреда мировому Равновесию. Амен***.
Демон открывает отливающие огнем глаза, а потом моргает, и они опять становятся обыкновенными. Если только можно назвать обычным льдисто-серый, прозрачный, как горный ручей, цвет.
– Арина, скажи «амен», чтобы принять мое обещание.
– А за какую помощь ты мне благодарен?
– Хм… Допустим, у меня между рогов чесалось, а ты мне очень помогла. Для договора неважно деяние. Но я рассчитываю на твою помощь в будущем.
– Амен, – подтверждаю наше «соглашение о намерениях».
Удар гонга раздается из ниоткуда и отовсюду, скрепляя наш договор.
– Можешь пожелать, чтобы я правдиво отвечал на твои вопросы, пока солнце не закатится вон за ту гору. Это будет разумное желание.
– Нет. Я должна придумать правильные вопросы, прежде чем их задавать.
Кажется, мне все-таки удается удивить Капру. Демон вопросительно изгибает светлую бровь, а потом начинает смеяться.
– Все-таки умная девочка! И такая недоверчивая. Хорошо, зови, когда придумаешь свои вопросы. Я обещал желание, поэтому услышу и приду. – Капра встает с камня. Он что, уходить собрался? Второй мне не солгал? Он только хотел поговорить?
– А могу я загадать, чтобы ты стал моим даймонием или ангелом-хранителем? Это будет разумное желание?
– Разумное, – кивает Капра, а потом добавляет с улыбкой: – Но я бы не рекомендовал этого делать. Даймоний не обязан правдиво отвечать на твои вопросы, он просто дает советы, которые теоретически приносят тебе пользу, а не вред. Хранитель же должен тебя защищать, врать он тебе может сколько угодно.
Что?! Получается, я не могу доверять в полной мере словам Ангуса и Лепуса? Учитывая, как демоны трактуют понятие вреда и пользы. Та же Эква за волосы меня оттаскала, чтобы слезы получить, и это «никакого вреда»! Я никому не могу доверять. Никому.
– Не расстраивайся, девочка Арина. Поскорее придумывай свои вопросы и постарайся выжить, чтобы их задать. Может быть, у меня получится помочь тебе. – Капра ободряюще улыбается и легонько, буквально одним пальцем гладит меня по щеке.
– Слезы Избранной имеют забавный эффект, если смешать их с лимоном, корицей и медом****. – Демон слизывает влагу с подушечки своего пальца.
Я плачу? Я же не проронила ни слезинки с тех пор, как узнала о смерти Отшельника. Даже хотела заплакать, а не могла. Но сейчас я понимаю, что еще немного, и плотину прорвет, и скоро у этой горы появится новый ручей.
– Капра, сгинь, пожалуйста. – Я даже не замечаю, что отсылаю демона уже ставшей привычной фразой. Но тот не спорит, кивает и исчезает с легким хлопком.
Вместе со слезами уходит и внутренняя опустошенность. Как бы то ни было, я жива и собираюсь жить дальше, пусть даже назло всем этим демонам и зубастой нечисти! Пусть рты свои не раскрывают на Избранную. Съесть меня хотят! Подавятся они Ариной Воробьевой!
Комментарий к Глава 14. Часть 2. Только не сегодня
*уроки ацтекского языка
Хуицилли – колибри
Куохтли – орел
**Упадана – еще один тип энергии, которым питаются демоны. Переводится с санскрита как привязанность, присвоение. Попытка удержать “объект мыслей и чувств”.
Октавиуса*** – от латинского octāvus, восьмая.
Драконис*** – от латинского draconis, дракон.
Амен*** – Amen – да будет так.
****Прошу обратить внимание, что рецепт Капры совсем иной, чем Эквы. Действие, впрочем, похожее: попробовавший его становится на пару часов чрезвычайно привлекательным для девушек.
========== Глава 15. Часть 1. Это странное место Камчатка ==========
«Скоро рассвет, выхода нет».
© Сплин
«Что происходит на Камчатке, остается в Камчатке…»
Слезы высыхают, и я решительно встаю с камня. Мое внимание привлекает пухлый конверт, придавленный камнем на вершине могильного кургана.
Надпись на бумаге лаконична: «От К.»
Внутри обнаруживаются исписанные вдоль и поперек листы, заляпанные, с неровными краями. И аккуратная белоснежная записка, которую я читаю первой.
«Это копии последних заметок Отшельника об Избранных, которые попали в архив Незримой библиотеки, но еще не зарегистрированы в каталогах. Передаю их тебе в знак нашего будущего сотрудничества. К сожалению, здесь нет ответа на твой вопрос. Вернее, есть, но он тебе не понравится».
С листочками я вожусь довольно долго, пытаясь понять, где начало и где конец. Кажется, Лепус прав и этот Отшельник был сумасшедшим: он перепрыгивал с темы на тему, будто пытаясь одномоментно рассказать о сотнях вещей. Я выношу из всех этих сведений несколько тезисов. И Капра тоже прав: мне абсолютно это не нравится.
«Не буди дракона. В чреве его зубастая смерть мира».
«Открыв дверь, Избранный не может ступить обратно, становясь человеком, как не может войти в тонкий мир, становясь его жителем».
«Избранный всегда на пороге, рождаясь слабым, черпает силу из двух миров. С каждым лунным циклом его энергия растет, как растет его привлекательность для нечисти, мечтающей пожрать его».
«Золотое пламя сожжет всех, даже дракона».
«Быстрая смерть Избранного не нарушает Равновесия».
Откладываю последний листок, покрытый неровным почерком Отшельника. И вот это я искала? За этой информацией я притащилась на край мира?! Я ничего не могу сделать! Избранничество – это такая гадость, если вляпался, то никак не отмыться.
Мне казалось, что я уже смирилась с этим фактом, но документальные подтверждения все равно выбивают у меня почву из-под ног.
*
Жидкости в флаконе в форме алмаза больше двух третей. Прикидываю, что если так буду расходовать и дальше, то хватит примерно на месяц. Или, как говорят демоны, на лунный цикл. Интересно, почему они уделяют такое внимание спутнику земли? Так исторически сложилось или на них приливы и отливы действуют? Ох уж эти демонические циклы!
– Ты готова? – Лепус стоит на пороге хижины, с небрежно повешенным на одно плечо рюкзаком. Все правильно, вчера Ангус дежурил, сегодня очередь Десятого. Они без моего участия договорились и придерживаются расписания. Но оба приходят спать в мою постель. Только сон, ничего больше. Я использую их как охранников, а они меня – как батарейку. Всем выгодно, все довольны. Так что теперь я засыпаю в компании кролика, змейки и почти кота. Куда уж без чура! А просыпаюсь иногда между двоих мужчин. Лепус говорит, что это они не специально, просто во сне не всегда получается контролировать облик. Не знаю, верить его словам или нет. После разговора с Капрой меня переполняют сомнения. Даже собственные эмоции и ощущения нужно тщательно анализировать. Как я могла быть такой спокойной, когда ко мне прискакал козленок? Это состояние явно было навеяно харизмой демона.
Как бы то ни было, с прозябанием в горах покончено. Поотшельничала, и хватит. У меня есть духи, нейтрализующие запах. Попробую как-то существовать со своим Избранничеством столько, сколько это возможно. Даже если у меня остался один миг, я просто проживу его. Для чего еще существуют мгновения?
В который раз оглядываю маленькую комнатку, цветной ковер с россыпью подушек, деревянный столик, на котором на тарелке лежит краснобокое яблоко. Неожиданно… Всего за несколько дней я привыкла к этому домику, моему убежищу от всего мира.
Нужно идти, но я как будто специально оттягиваю момент, делаю шаг к столу, осторожно касаюсь фрукта.
– Катись, катись, яблочко наливное, по серебряному блюдечку, – произношу вслух слова из сказки. Это подношение для чура Тихона осталось. Мы уходим, а домовой не может, он прочно привязан к своему очагу.
– Последыш, не грусти. – Мохнатая лапа хватает фрукт. Раздается хруст, затем чавканье.
– Чур, как же ты тут один останешься? Может, давай опять в уголек?
– Я сей фокус раз в век сотворить могу. Сейчас вон даже облик только мохнатый, поднакопить силы надоть. – Домовой старательно улыбается, демонстрируя ряд острых зубок. Но очень нерадостная эта улыбка.
Молчу, чур тоже молчит. Возвращает на блюдечко надкусанное яблоко.
Лепус делает шаг от порога, тоже хмурится, а потом вытаскивает из кармана смартфон и выкладывает на стол.
– Еще одно «яблоко». Там игры, книги. На сто лет, конечно, не хватит, но все же…
– Вот так подарочек! Не ожидал! Знатная вещица. Благодарствую, Хранитель. Я-то думал, вы, демоны, только на пакости способны. – Довольный чур вертит в руках телефон.
– Чтобы зарядить, надо… – начинает Лепус.
– Пф-ф, не учи дедушку, – фыркает Тихон, а потом машет нам лапой: – Идите уже! Без водоразлива, последыш! Все-все, отпускай. Сырость в доме развела какую, мне же тут жить, – бормочет чур, когда я прижимаю домового к себе, глажу по густой жесткой шерстке.
– Прости.
– Удачи, правнучка! Я горжусь тобой, – шепчет мне на ухо маленький мохнатый пращур.
Я оглядываюсь, когда мы отходим уже на значительное расстояние. Вокруг поднимаются столбы сернистого пара, под ногами лежат желтые булыжники. С этого расстояния хижина кажется совсем маленькой, и я не могу понять, мерещится ли мне крошечная сгорбленная фигурка на пороге.
– Чур! Надо вернуться! – Озарение приходит мгновенно. Пар! Домовой с вейпом, который назвался клубовым. Он был привязан не к печке, а к своей трубке. Уверена, что Тихон тоже так сможет.
– Булочка моя, не надо, мы ничего не можем сделать… – начинает Лепус, но я уже спешу обратно к хижине, захваченная идеей.
– Сможешь быстро достать вейп? Лепус, пожалуйста! Я потом все объясню!
– Вейп? Хм… Интересно, а ведь может сработать.
– Лепус, сгинь! И принеси трубку.
И оно срабатывает! Чур хоть ворчит и отнекивается, но пробует перенести свою привязку с печи на прибор для курения.
– Горение от электричества, однако. Это ж так я и в розетке жить смогу!
И теперь мы втроем выходим из хижины Отшельника.
– Телефон не отдам. Дареное возвращать – плохая примета, – заявляет чур, сидя на моем плече.
Домовитый какой! Я не могу прекратить улыбаться, даже щеки болят.
К вечеру мы добираемся до заводи. Учитывая, что в последние дни с мытьем были трудности и я только протирала тело мокрым полотенцем, даже живущая в озерце нечисть не остановит меня от принятия водных процедур. Наконец-то я могу искупаться!
Лепус устанавливает палатку подальше от воды – на случай, если каппа все же вернется. Предосторожности оказываются не лишними, японский водяной показывается, когда костер уже догорает и мы собираемся ложиться спать.
– Он здесь, но силы еще очень мало набрал, – сообщает Лепус.
Я тоже вглядываюсь в лягушачий силуэт, но не могу разобрать, сколько воды накопилось в крошечном блюдце на темечке потустороннего существа.
– Он точно до палатки не доберется? Или, может, стоит перенести лагерь? – спрашиваю Лепуса, но тут замечаю, как чур Тихон, вместо того чтобы пятиться от озера, молодцевато подбоченившись идет к воде.
– Чур!
Домовой только лапой машет, мол, отстаньте.
– Чур! Ты куда?
Но домовой совсем не обращает на меня внимания, он как-то весь распушился, даже кисточки на ушах торчком стоят.
– Махонькая, как ты сюда забралась? Заблудилась, бедная. Иди сюда, Тихон не обидит. Ты очень красивая отоме*. Каваи отоме*. Иди сюда, чур хороший. Иди сюда, махонькая. Вот так. Каваи.
Я стою, слушаю увещевания чура и чувствую, как челюсть отваливается от изумления. Этот домовой! Он что, охаживает каппу? Она девочка? Да еще и красивая?
– Пойдем, пойдем, не будем их смущать. – Лепус приобнимает меня за плечи, уводя от заводи. Хотя я бы не сказала, что наше присутствие смущает эту парочку. Каппа перепончатые лапки к чуру тянет, булькает что-то ему тихонечко, растягивает в улыбке большой рот, а чур эту лягушку-черепаху целует, хвостом туда-сюда от радости машет. Последнее, что я успеваю увидеть, – как каппа опрокидывается на спину на мелководье, а чур вылизывает ее мокрое брюшко.
– А они как, нормально? Это же межвидовое скрещивание! – спрашиваю Лепуса шепотом, хоть мы и далеко отошли от озерца, но вдруг услышат.
– Межвидовое скрещивание, м-м-м… Булочка моя, какие ты эпитеты завлекательные подбираешь! – Демон будто смакует мое определение, а еще продолжает приобнимать меня, легонько поглаживая по спине.
– Чур, помню, говорил, что водяным хотел стать… с русалками заигрывать. Но каппа! Это же не русалка! Лап, ты не подумай, я не ханжа. Все, что происходит между двумя по взаимному согласию и удовольствию, – это прекрасно. Но чур и каппа! Он же мой пращур вроде как. А она… – Я еще не могу отойти от событий на берегу заводи, стараюсь не прислушиваться к всплескам, которые раздаются со стороны озерца.
– Не знаю, что мне больше нравится: твои рассуждения о взаимном удовольствии или то, как ты меня назвала, – мурлыкает даймоний мне на ухо, и я вздрагиваю от неожиданности, неосознанно прижимаясь к нему еще сильнее. Он стоит так близко, что мне нужно задирать голову, чтобы посмотреть на него.
– Как я тебя назвала? – недоумеваю, потому что и правда не заметила, как обратилась к демону.
– Я буду отзываться на любое имя, – уверяет Лепус, а потом наклоняется к моему лицу. В последние дни демоны совершенно перестали заигрывать со мной, будто не интересуясь больше силой. Поэтому вместо того, чтобы отстраниться, шикнуть, обвиняя в попытках ухватить «лакомый кусочек», я завороженно наблюдаю, как быстро между нами сокращается расстояние. Когда Лепус легонько касается моих губ – жест целомудренный и невесомый, как крылышки колибри, я рвано выдыхаю, опуская успевшие подняться руки. Кажется, мне именно этого не хватало: почувствовать свою значимость, пусть даже в роли Избранной. Отвлечься от всей этой череды неудач, хоть и таким путем. Лепус не принуждает, просто обозначает стремление. Стою столбом и смотрю на лицо Лепуса, настолько близкое, что даже сфокусироваться тяжело. Мягкость его губ поражает, хочется податься вперед и… А ресницы… Надо же, какие длинные у него ресницы! Он закрыл глаза, а я нет. Подождите… Это же поцелуй?! Вот же шь!
