Текст книги "Не изгой (ЛП)"

Автор книги: Тиджан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Ты же на самом деле в это не веришь.

– И не надейся, черт возьми. – Моя кровь кипела.

Я никогда не хотел ударить своего лучшего друга, но сегодня захотел.

– Мои родители тоже заплатили за мой колледж. Им бы и в голову не пришло использовать это как повод контролировать меня.

– Ну, Дик не…

– Это не имеет значения. Может, у него были угрызения совести, когда Донна была на реабилитации? Может, именно поэтому он позволил ей переехать в дом? Может, он передумал позже? Я не знаю. Я просто смотрю на парня, который, как я думал, был мне как брат, называющего того, в кого я влюбляюсь, «это», и он понятия не имеет, почему я не согласен с этим.

Он закрыл глаза, его тело немного отклонилось назад, прежде чем он снова из открыл.

– Кат, – хриплый шепот от него. – Думаю, что, возможно, эти годы я кое в чем ошибался.

Я наклонился, покончив с этим разговором.

– Нет. Дерьмо. Я тоже.

Я вернулся в свое ложе и подошел к кабинке, где сидела Шайенн. Ее взгляд мгновенно нашел мой, и я ее брови сошлись вместе. Она посмотрела позади меня, затем снова на меня.

Я обернулся, но кабинка была пуста.

Дверь как раз закрывалась.

Чед отскочил.

Я подошел, думая, каким дерьмовым закончился весь этот день, но Хендрикс встал. Он протянул мне кулак с пьяной улыбкой на лице, и я стукнул его своим, прежде чем он сделал то, что я ожидал. Он пересел и был весь в Саше.

Но она была за, судя по тому, как прижалась к нему.

Я скользнул на свое место, и Шайенн придвинулась ко мне.

– Ты в порядке?

Я не ответил. Слишком много дерьма было вверх дном, и мне было все равно кто нас видел. Я поднял ее, усадил к себе на колени, и она прислонилась ко мне спиной.

Это сделало этот дерьмовый день намного лучше.

Глава 37

Шайенн

Я чувствовала себя тепло и уютно, и это было из-за Ката.

Мы пробыли в «Бреско» два часа, и он все время держал меня в своих руках.

Тепло. Уютно. Кат.

Саша все время флиртовала с Хендриксом, и в ее глазах была какая-то грусть. Я назвала их «взглядом Чеда», потому что она смотрела так только тогда, когда он был рядом или когда он должен был быть рядом. К концу вечера я заметила, что ее «взгляд Хендрикса» стал намного счастливее. Она хихикала, а Саша никогда не хихикала.

Никогда.

Саша была как секретный агент. Саша – владелица стриптиз-клуба, серьезного бизнеса. Хихикать не входило в список ее способностей до сегодняшнего вечера. И она покраснела. Я никогда этого не видела. Мелани краснела. Я иногда краснела, но не более того. «Как бы русская» Саша не краснеет.

Мир официально перевернулся с ног на голову.

Но потом была Мелани.

После напряженного разговора между Кэсси и Мелани, у них все было хорошо. Они держались за руки, украдкой целовались и смеялись над тем, что говорил Хендрикс.

Это была хорошая ночь. Для меня. Не для Ката.

Я подождала, пока мы не доберемся до его дома, и мы остановились на его доме, потому что уже и так были за чертой города. Небольшой крюк, и мы оказались ближе к его дому, чем к моей квартире в центре города. Я также тайно планировала украсть еще одну из его хоккейных футболок, и, под украсть, я хотела сказать, что спрошу, какую из них я могла бы забрать, потому что хранить рубашку парня – особенно футболку профессионального хоккеиста – вековая традиция каждой девушки. Это или пара его боксеров, которыми он никогда не пользовался.

Направляясь внутрь, он подождал, пока я войду, чтобы ввести код сигнализации.

– Хочешь воды или чего-нибудь еще?

Я покачала головой, выжидая.

Его челюсть была сжата.

Он обнимал меня большую часть вечера, но был напряжен, поэтому я знала, что что-то случилось.

Вздохнув, он взял меня за руку и повел наверх. Мы поднялись на его второй этаж, и, оказавшись в комнате, он отпустил мою руку и направился в гардеробную.

Я пошла в ванную, не торопясь заняться своими делами и умыться.

Когда я открыла дверь, на кровати лежала его футболка.

– Хочешь надеть ее в постель?

Я взяла ее, увидев, что это была одна из его футболок, внутренне завизжала. Конечно, я бы надела ее в постель.

Я разделась, оставив нижнее белье, и натянула футболку.

Он вернулся из гардеробной, и его глаза потемнели, когда он увидел меня.

– Я, эм… Я купил тебе зубную щетку. Она в ванной.

– Я увидела ее и решила, что она для меня.

– Хорошо. – На нем были только спортивные штаны, и они были из мягчайшего материала. Я видела, как он носил их раньше, и с тех пор каждый раз мои руки чесались потрогать их. У меня также чесались руки потрогать их, потому что я хотела снять их с него.

Он стоял в комнате, разрываясь между своими мыслями и тем, что он собирался сейчас сделать.

Без рубашки.

Босиком.

Его волосы торчали во все стороны и были в беспорядке.

И эти штаны, низко сидящие на его V-образных мышцах… у меня потекли слюнки.

Он был не только идеей, которая помогла мне пройти через жизнь. Не из-за его внешности, но я просто наслаждалась ей прямо сейчас. Сильно.

Я действительно полюбила Ката с первого взгляда. Я просто была слишком молода, чтобы знать, что с этим делать.

– Кат.

– Хм? – Он моргнул, фокусируясь на мне, и его взгляд опустился на мои ноги. – Боже, ты великолепна.

Тепло. Уютно. Снова.

Но мне нужно было сосредоточиться. Он был напряжен не просто так.

– Что сегодня случилось?

– Мы проиграли игру.

– Кат.

Он сел на край кровати, и я придвинулась к нему сзади. Я обхватила его ногами и обняла руками за плечи, нависая над ним. Я положила подбородок ему на плечо.

– Я видела, как пришел Чед. Я видела, как вы, ребята, пошли в другое ложе поговорить, и он не вернулся с тобой.

Он опустил голову на мою руку, и переплел свои пальцы с моими. Большим пальцем он начал поглаживать мою ладонь.

– Мы можем оставить все как есть?

– Ты же знаешь, что бы он ни сказал, это не сделает мне больно.

Он сделал еще один глоток воздуха, напрягаясь.

Я передвинула ноги так, чтобы полностью обхватить его, и он наклонился вперед. Я была полностью прижата к его спине, а его другая рука легла на мои ноги. Он начал водить пальцем по внутренней стороне моего бедра.

Мурашки побежали по следу, но я сдерживала свою реакцию.

Я знала, что ему нужно было высказать это, что бы это ни было.

– Кат.

Еще один вздох.

– Возможно, я теряю лучшего друга.

Я закрыла глаза.

Печаль захлестнула меня, и я прижалась щекой к его лопаткам.

– Мне жаль.

– Я знаю. – Он слегка ждал мою руку. – Но это его вина, а не твоя и не моя. И, честно говоря, это могло бы всплыть позже.

– Это?

– О чем бы он там ни думал, он не мог видеть, какой ты, черт возьми, человек.

– О. Это.

– Да. Это.

Черт.

Я не хотела, чтобы Чед причинил боль кому-то, кто мне дорог, из-за меня, но это случилось.

– И снова – мне жаль.

Его рука остановилась, а затем скользнула по моему бедру.

– Тебе не о чем сожалеть. Это Чед.

– Ты не можешь заставить его думать определенным образом.

– Все немного глубже. Ему нужно видеть в тебе личность, а он этого не делает. Я не понимаю, почему он этого не делает.

– Я знаю, что люди определенного мнения о людях, которые пришли из моего окружения, но я не могу объяснить причину, по которой они так думают.

– Да. – Его спина снова поднялась и опустилась, и он вернулся к поглаживанию внутренней стороны моей ладони у его груди. – Мы просто разберемся с этим, что бы ни случилось.

Не было слов, потому что я не могла унять его боль, как и он не мог унять то, как меня воспитывали. Но я могла бы делать другие вещи и говорить другие слова, чтобы, возможно, заменить боль. Прижавшись щекой к его спине, я прошептала:

– Ты не был для меня лишь идеей.

Сказать это лично было совсем не так, как в сообщении. Ему нужно было услышать, как я скажу это сегодня вечером.

Он затаил дыхание, его рука сжимала мою почти в железной хватке.

Я продолжила:

– Думаю, я действительно полюбила тебя, как только увидела.

Я не думала. Я знала. Я знаю.

– Ты говоришь мне, что любишь меня сейчас?

Моя рука согнулась под его рукой, и я напряглась, крепко обхватывая его бедрами. А затем мои глаза закрылись, когда я произнесла это.

– Да.

Пожалуйста, не оставляй меня сейчас.

Пожалуйста, не… Он изогнулся, просунул руки мне под мышки и приподнял меня. Он встал, но возвращал нас обратно на кровать. Его глаза были полуприкрыты и темны, и он не хотел больше говорить.

Я легла. Он лег сверху, его рот был на моем, и он был голодным.

Он командовал.

Он требовал.

О да, я определенно не думала, что он собирается уходить.

Затем я ответила ему.

Его язык скользнул внутрь, и я поджала пальцы на ногах.

Не было слов, чтобы переварить это.

Совсем никаких.

Он прикасался ко мне. Он целовал меня. Любил меня. И это было то, что… наконец-то.

Наконец-то мы были одним целым.

Наконец-то мы были едины.

Наконец-то я была с тем, кого ждала всю свою жизнь.

Наконец-то.

Я терялась в каждом прикосновении, ласке, шепоте, каждом ощущении. Во всем этом. Как снял одежду. Как двигался надо мной. Как я чувствовала его руки, его грудь, ладони. Как я почувствовала, как он скользнул в меня пальцем.

Наши взгляды встретились, когда он двигал пальцем внутрь, наружу, обратно и крутил пальцем. Второй палец. Я хотела его, но я также была беспомощна перед ощущениями, которые он создавал внутри меня, и только после того, как я достигла кульминации, он изменил свое положение и потянулся вниз, я поймала его руки.

Я переплела наши пальцы, и он вошел в меня.

Я застонала, откинув голову назад. Мое горло было обнажено, и когда он начал двигаться во мне, его губы прижались к нему, и он целовал меня, снова пробуя на вкус.

В каждом движении мы были вместе.

Я обвила ногами его талию.

Наши руки остались соединенными, и он прижал их к моей голове.

Когда он приподнялся, двигаясь под более глубоким углом, двигаясь жестче, мои глаза снова открылись. Он был прямо там, вглядываясь в меня. Он видел меня, всю меня.

Я была распростерта для него, чтобы он мог взять меня, свободно и охотно, и его глаза потемнели, когда он начал двигаться сильнее, быстрее.

Это нарастало. Нарастало.

Воспламенялось.

Я была на краю.

Затем он задержался на секунду, и я закричала.

Еще один толчок, медленнее и глубже, и переступила черту. Я упала через край, все мое тело взорвалось в его объятиях. Перед глазами все расплывалось, но я продолжала видеть его. Наблюдала за ним. Он удерживал мой пристальный взгляд, ожидая меня, затем продолжил двигаться во мне, пока не застонал, его голова упала мне на плечо, пока он следовал за мной.

Я не могла пошевелиться.

Я не хотела.

Мы были в коконе, и это было прекрасно.

Затем я услышала его у своей шеи, его дыхание щекотало меня.

– Я тоже тебя люблю.

Глава 38

Шайенн

Я не любитель перекусов, но пару часов спустя я проснулась с лихорадочными мыслями и поняла, что с меня хватит. Мне приходилось вставать, съедать немного сахара и возвращаться в постель. Иногда это было единственное, что помогало. Рука Ката лежала на мне, так что я выскользнула, пошарила вокруг в поисках телефона и нашла остальную одежду.

Я узнала, что Кат обычно спит не крепко, но он всегда вырубался после игры. Я не слишком беспокоилась о том, что разбужу его, когда натянула какую-то одежду и прошлепала босиком по комнате.

Скрипнуло несколько половиц и чуть-чуть заскрипела дверь, но я подождала, а он не проснулся.

Я была готова выйти из комнаты, и, говоря об этом, я понятия не имела, куда идти. Я думала, что у него на этаже есть мини-кухня, но не была уверена. Я не хотела рыскать с фонариком на телефоне, чувствуя себя преступницей, какой меня считали мой отец и Психо-Брат. Я направилась вниз, на настоящую кухню.

Включив свет, как только я оказалась там, я поняла, что нахожусь достаточно далеко, чтобы не разбудить Ката. И теперь пришло время перекусить.

У них была пицца.

Чипсы. Старые начос… гадость.

Потом была тонна салата, зеленых овощей. Йогурт. Курица. Много курицы. Немного морепродуктов в морозилке. Много фруктов. Протеиновый порошок на стойке.

Контейнер со старым «Неряха Джо» (примеч. бургер, состоящий из говяжьего и/или свиного фарша, лука, томатного соуса или кетчупа, вустерского соуса, приправ и булочки для гамбургеров).

Я связала вещи и была почти уверена, что смогу определить, какая еда принадлежит Чеду, а какая – Кату.

Найдя немного цельнозернового хлеба, немного натурального арахисового масла и меда, я готовила себе сэндвич, когда к стороне дома Чеда подъехала машина.

Хлопнула дверца машины.

Приглушенный крик, а затем машина дала задний ход и направилась туда, откуда приехала.

Я вздохнула.

Это был Чед, и его пришлось подвозить домой.

Это означало, что Пьяный Чед скоро появится.

Дверь открылась. Я услышала серию звуковых сигналов, а затем длинный гудок.

После этого включился свет, заливая коридор, соединяющий дома.

Я услышала, как куда-то бросили ключи.

Зевок, который стал громче, когда он вошел на кухню.

Его рука была в волосах, когда он остановился, и ему пришлось несколько раз моргнуть. Все его тело раскачивалось взад-вперед от усилия.

Он надулся.

– Ты.

Я надулась в ответ.

– Ты.

Он нахмурился, моргнув несколько раз. Он потер глаза.

– Ты настоящая?

Ох… ладно. Это было слишком хорошо, чтобы не подыграть.

– Нет. А ты?

– Что?

– Что? – Я.

– Ты Шайенн.

– Ты лжешь.

Снова нахмурившись, он покачал головой.

– Подожди. Что?

– Что?

Он огляделся.

– Что здесь происходит?

– Что здесь происходит?

Он указал на меня.

– Ты, блядь, издеваешься надо мной. Прекрати издеваться надо мной.

– Ты издеваешься надо мной.

Еще один хмурый взгляд, на этот раз более глубокий, и он потер глаза.

– Я так запутался. Что здесь происходит? Почему ты здесь? Подожди. Ты трахаешься с моим лучшим другом. Вот почему ты здесь. – Он неуклюже подошел, ступая так, словно был зомби-переростком, и распахнул холодильник. Он заглянул внутрь и, заметив пиццу, схватил всю коробку целиком.

Затем у нас был еще один момент.

Он уставился на меня, все еще держа пиццу в руках, и не знал, что делать.

Я видела на его лице замешательство.

Сдавшись, я взяла коробку и указала на стол.

– Иди садись. Я разогрею.

– Я не разогреваю свою пиццу.

– Ты ешь ее холодной?

Он снова нахмурился.

– Что? Нет. Кто это сказал?

Такой пьяный. Я снова указала на стол.

– Иди. Садись. Я позабочусь о тебе.

– Зачем тебе это делать?

Но он сел, а я не ответила. Я ни за что не собиралась разговаривать с ним в такой поздний час, и когда он был так пьян.

– Ты отняла у меня моего лучшего друга.

Очевидно, он хотел разговора.

Не обращая на него внимания, я переложила его пиццу на тарелку и поставила в микроволновку. Добрых пятьдесят секунд, чтобы она разогрелась, но не стала слишком горячей для него. После этого я заметила в холодильнике консервированный кофе (примеч. Кофе в банках – это предварительно сваренный вариант напитка, который продается готовым к употреблению) и налила его в стакан. Взяв его вместе с бутылкой воды, я поставила перед ним и то, и другое.

Он нахмурился и на это тоже.

– Я не хочу это.

– В них алкоголь.

– О. – Сначала он схватил кофе.

Микроволновка издала звуковой сигнал, поэтому я взяла пиццу и поставила ее рядом с бутылкой воды.

Он допил кофе за один раз и поставил банку на середину стола. Он указал на нее.

– Мой любимый.

Я стояла и не знала, что делать.

Он замолчал, уставился на меня, затем оглядел кухню.

– Иди, возьми свой сэммич. Садись со мной.

Я так и сделала, больше потому, что хотела посмотреть, что еще он скажет. Я сидела здесь не потому, что заботилась о Чеде. Потому что я не заботилась.

Мне было все равно. Вообще.

Мне просто было любопытно. Вот и все.

Я едва притронулась к своему сэммичу, я была так поглощена тем, что он собирался сделать.

Он взял кусочек пиццы и откусил.

– Черт. Это вкусно. – Он нахмурился на меня. – Ты была права. Разогртпиццавкусн.

Эм, угу. Я понятия не имела, что он только что сказал.

Но я откусила кусочек своего сэммича.

Теперь они навсегда останутся в моей памяти сэммичами. Когда-нибудь я поделюсь этим с Чедом, возможно, на его смертном одре.

Он снова нахмурился, глядя на меня.

– Почему ты забрала моего лучшего друга? Он был моим. Не твоим.

Я вздохнула. Он был выпившим, склонным к конфронтации.

– Ты собираешься мне ответить?

Я прищурилась, глядя на него.

– Знаешь, кто еще любил вести пьяные разговоры? Я имею в виду, когда она не была в отключке от наркотиков. – Я едва выдержала паузу. – Моя мать.

Он вздрогнул, затем начал тереть лоб.

– Донна.

– Ее любимым напитком была водка. А у тебя?

Еще один хмурый взгляд. Еще одно вздрагивание. Он продолжал тереть лоб.

– Я не алкоголик. Ты это хочешь сказать?

– Вовсе нет.

– Ты намекаешь на это.

– А ты?

– Что я?

– Ты намекаешь на это?

Ему стоило таких усилий четко выговаривать свои слова.

Я наслаждалась его борьбой.

– Что?

– Я в замешательстве. – Это была я. Я снова играла.

Он покачал головой, вытирая рукой щеку.

– Ты издеваешься надо мной, потому что я пьян.

– Я не могу сказать. – У меня было серьезное лицо.

Он уставился на меня, прищурившись. Он тоже не мог сказать.

Он закатил глаза.

– Если ты пытаешься заик… заис… заискива… если ты пытаешься понравиться мне, это не сработает. Я могу сказать, что ты смеешься надо мной.

По-прежнему невозмутимая.

– Я бы никогда этого не сделала.

Он промолчал, изучая меня, и его плечи поднялись и снова опустились. Он потянулся за другим куском пиццы. Он забыл про первый.

– Я собираюсь сказать тебе несколько горьких истин. Кат никогда не полюбит тебя. Никогда. Он всегда будет смотреть на тебя и думать: «Она та сука, из-за которой я потеряла своего лучшего друга». И знаешь что? Это произойдет. Он думает, что мы перестали быть друзьями из-за меня, но это ты. Это все из-за тебя. Это твоя вина, и ты хочешь знать почему?

Он был жутко пьян.

По-прежнему невозмутима.

– Нет. – Я наклонилась вперед. – Скажи мне. Пожалуйста.

– Потому что ты ничто. Ты – ничто. Ты пришла из ничего. Твоя мама была шлюхой-наркоманкой, вот от кого ты происходишь. Всему свое время, и когда ты состаришься и останешься одна, ты снова окажешься на улице. Это тебе воткнут иглу в руку, и ты будешь раздвигать ноги для нового пасынка своего бывшего мужа, как твоя мать сделала для меня…

– Заткнись нахрен, – пронеслось по комнате.

Я не могла пошевелиться.

До этого момента я была бесстрастной, не принимая близко к сердцу ничего из сказанного Чедом, но потом он сказал это.

Это.

И.

Я…

Кат был в ярости. Я почувствовала, как его гнев обрушился на меня через комнату. Он исходил от него волнами, но затем в моем сознании стало пусто.

***

Кто-то кричал.

Раздался вопль, первобытный вопль.

***

Кто-то дергал меня за руки.

– Отпусти его, Шайенн. Отпусти его.

Голос Ката звучал будто из-под воды.

Почему он звучал так далеко? Он стоял прямо рядом со мной.

***

Меня оторвали от КОГО-ТО.

Чего-то? Я не знала.

Мои руки были в крови. Я узнала ощущение теплой крови.

Я также увидел ее, подняв руки.

Кровь стекала вниз. Она стекала с моих пальцев. Моих ногтей.

Почему мои ногти были…? Один был оторван.

Это не имело смысла.

***

– Ты НИЧЕГО НЕ РАССКАЖЕШЬ.

Кат был зол. Он снова начал рычать, и по голосу было слышно, что он едва сдерживается.

– Ты что, издеваешься надо мной? Эта сука вырывала куски из моего горла.

– Ты ни черта не расскажешь.

– Кат!

– Я серьезно, Чед. Ты заговоришь, и тебе не понравится то, что произойдет дальше.

Я моргнула, снова фокусируясь.

Они стояли очень близко друг к другу в другом конце комнаты.

Я дрожала. Почему я дрожала?

Кат посмотрел на меня, ругаясь себе под нос.

Он направился ко мне.

– Это угроза? – Чед поднялся с того места, на которое он то ли опирался, то ли сидел. Я не могла сказать.

Кат даже не удостоил его взглядом, но сказал:

– Ты чертовски прав, она самая.

***

– Детка.

Мы были в его ванной.

Я сидела на стойке. Он стоял у меня между ног.

Прикосновение.

Я зашипела, почувствовав ожог.

Он промывал мои раны.

Тогда до меня начало доходить.

Я подняла глаза, когда он держал меня за руку, и наши взгляды встретились.

Я спросила:

– Я напала на него?

Кат так и не ответил мне. Ему и не нужно было.

Я знала.

Глава 39

Кат

Чед рассказал мне все через час после того, как я уложил Шайенн спать.

Я вернулся вниз, сел напротив него и сказал:

– Ты говоришь мне, или я позвоню своему адвокату, чтобы он начал работу над тем, как заставить тебя продать мне свою половину дома.

Он долго и пристально смотрел на меня.

На его шее были красные отметины. Царапины, полученные от Шайенн. Кровоподтеки уже виднелись под засохшей кровью, и завтра вся его шея будет черно-синей.

Блядь.

Я поморщился, потому что он мог сделать фотографии, если еще не сделал, и я не мог обещать, что Шайенн будет защищена.

Он выдохнул, качая головой:

– Ты пожалеешь, что выбрал ее. В ней есть дикая сторона, и она никуда не денется. Так она выросла. Ей пришлось быть дикой, чтобы выжить, но это присуще этим людям, и такими они остаются до конца своих дней.

– Тебе следует перестать говорить о Шайенн… серьезно… и вместо этого рассказать мне о ее матери.

Казалось, он собирался возразить.

– Сейчас.

Тут мне не нужно было возражать. Либо он говорил, либо я уйду.

Он изучал меня еще мгновение, будто оценивая, но потом сдался. Он рассказал мне историю.

Это было после того, как Шайенн осталась у них. Дик хотел, чтобы он забежал к ним домой, проведать Шайенн. Дик никогда не говорил ему, почему он хотел, чтобы он это сделал, но он это сделал. Он пошел после одной из наших хоккейных тренировок и вместо Шайенн нашел Донну.

Она хотела дозу, поэтому ей нужны были деньги.

Он сказал:

– Она предложила переспать со мной за наличные.

– И ты это сделал?

– Я учился в старшей школе. Я был молод и похотлив, а Донна была секси. Да. Я трахнул ее, и с тех пор ненавижу себя за это.

Господи.

– Ты дал ей денег?

– Не то чтобы я платил за секс, но я чувствовал себя неловко, и она просила. Сказала, что у нее нет ничего на еду для нее и Шайенн. Я отдал ей все, что было в кошельке. Пятьдесят баксов.

– До этого она была чистой?

– Да. Это было после ее реабилитации. Она действительно сходила с ума по дозе.

Христос.

– Как скоро у нее случилась передозировка?

Я ждал, надеялся…

Затем тихое:

– Блядь…

Я встал, отодвинул свой стул.

Чед посмотрел на меня снизу вверх.

– Что ты собираешься делать?

Я не знал, но взял его телефон. У него не было фотоаппарата, и он понятия не имел, как пользоваться компьютером.

– Зачем ты берешь его?

– Чтобы ты не наделал глупостей, глупостей, о которых мы оба потом пожалеем.

– О.

Я сунул его телефон в карман и повернулся.

– Кат?

Я направился к лестнице.

– Что?

– Что будет с тобой и мной?

Это было то, что он хотел спросить сейчас? Я дал ему единственный ответ, который мог.

– Я не знаю.