сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)
— Я вообще раньше никогда с детьми дела не имел. Прикольный вы народ. Хотелось бы, чтобы у нас в отряде все было хорошо на протяжении всей смены.
Пончик вернулся ко мне.
— Ну, Поня, вот ты и вернулся. Ребят, спасибо вам за теплые слова в наш адрес, нам очень приятно. Я тоже первый раз работаю в лагере, и приятно, что вот так сразу у нас все хорошо. Согласна с мнением большинства — сосиски не очень были. Сегодня мы нарисовали зашибенный плакат. Отвечаю, ни у кого такого нет. Ребят, вы классные, правда. Я уже вас люблю. И да, Булочка, спасибо тебе. За позитив. Столько я еще ни над кем не хохотала. Так, наш вожатый ходил на планерку, и ему там что-то сказали. Нука, давай, поведай обществу.
Дин достал блокнот. Одна его рука по-прежнему лежала у меня на плече.
— Таак, чего там у нас. Ага. Подъем, умывание. Потом все бежим на зарядку. После зарядки возвращаемся в корпус, переодеваемся, наводим порядок в комнатах. Идем на завтрак. После завтрака у нас уборка. Прибираемся в своих комнатах, в корпусе, и на территории вокруг корпуса. Как приберемся — отрядное время. Можем поиграть во что-нибудь все вместе, можем песни попеть. В общем, что захотите. Там обед. После обеда — сончас. Потом полдник. И после полдника у нас общелагерная спортивная игра. Кроссовки, спортивная одежда. После игры возвращаемся в корпус. Потом идем на ужин. После ужина — концерт в честь открытия смены. Иии… дискотека! После дискотеки идем в корпус на свечку. После свечки — второй ужин, умываемся и спать. Вот и все.
Дети загудели.
— Дискотека!
— Ураа, я приглашу Малию!
— Будем танцевать!
Мы с Дином рассмеялись.
— Эй, казановы, тише. Сейчас мы выдаем вам второй ужин, вы умываетесь и ложитесь спать.
— ДАА!
Дин встал, включил свет. Мы раздали детям по кефиру и печеньке и отправили их по комнатам.
— О, нам тоже полагается?
Дин вытащил из коробки две упаковки кефира и две печеньки. Я забрала свою порцию.
— Видимо, полагается.
Мы сидели в холле и ужинали. Дети мимо нас бегали то в умывальную, то в туалет.
Наконец, все успокоились.
— Дин, поднимай задницу, пошли желать детям спокойной ночи. Ты к девочкам, я к мальчикам, потом наоборот.
Мы разбежались в разные стороны.
Я забежала в три комнаты к мальчишкам, пожелала спокойной ночи.
— А свет, Кексик?
— А свет Дин выключит.
Мы с Булочкой столкнулись в коридоре.
— Свет выключишь.
В один голос. Рассмеялись и побежали дальше.
Я зашла к девочкам.
— Девчат, как вы? Все хорошо?
— Да, нам Дин пожелал спокойной ночи.
Я усмехнулась.
— И поэтому все хорошо?
Девчонки засмущались.
— Ооой, а кому-то вожатый нравится.
Девчонки закивали.
— Нууу…
— Может быыть…
Я рассмеялась.
— Да ладно, не бойтесь. Я ему не скажу. Только имейте ввиду — он уже большой мальчик.
Девчонки вздохнули и кивнули.
— Ладно, спокойной ночи, зайки.
Я выключила свет и вышла из их комнаты. Вот блин, а! Даже слов нет.
В следующих двух комнатах все было спокойно. Мы с Дином уселись на диван в холле.
— А кто дежурит-то?
Я пожала плечами.
— Ну давай, если ты ходил на планерку, я подежурю.
Дин кивнул и встал с дивана.
— Я в комнате, если что.
Я кивнула. Дин взбежал по лестнице наверх.
Я удобно устроилась на диване, вставила наушники в уши и погрузилась в музыку.
Стрелки на часах показывали полночь. Я зевнула и, засунув телефон и наушники в карман, прислушалась. В корпусе стояла тишина. Я поднялась с дивана и пошла наверх. Осторожно открыла дверь нашей комнаты и заглянула внутрь.
В комнате было темно, только луна освещала помещение. Дин спал, скинув одеяло на пол. В одних трусах, он лежал на спине и, повернув голову вбок, тихонько сопел. Я усмехнулась. Счастливый.
На цыпочках подошла к шкафу, на ходу снимая рубаху. Открыла дверцу и, встав за нее, стянула лифчик. Боже, вот счастье то. Кто вообще это придумал? Я сняла шорты и облачилась в любимую пижаму. Синяя, с белыми черепами, рубаха с длинными рукавами и такие же шортики. Расчесала волосы. Закрыла шкаф и пошла к своей кровати. На секунду задумалась. Подняла с пола одеяло Дина и укрыла парня.
Легла на свою кровать, вытянула ноги и укрылась. Ооох, вот это кааайф…
— Кекс, спасибо…
Я аж подпрыгнула. Дин, чуть приоткрыв глаза, смотрел на меня.
— Да пожалуйста.
— Спят?
— Спяят. И ты спи давай.
— Дык я сплю… Спокойной ночи, Кекс.
— Спокойной, Булочка.
Дин поворочался и, перевернувшись на живот, заснул.
Я еще немного повалялась, накатала Лизе смску, поставила телефон на зарядку и тоже вырубилась.
========== И начнется веселье ==========
Поники на облакаах, поониикиии…
Меня берут за ногу и рывком сдергивают с кровати. С громким «ТВОЮ МАТЬ» я падаю на пол.
— Дооброе утро, Кексик!
Надо мной показывается улыбающаяся моська Дина.
— Ну это кому как.
— Да ладно, сама же просила разбудить.
Я села на полу. Дин сел передо мной на корточки.
Свежий, умытый, одетый и сияющий. Блять.
— Но не таким варварским методом.
— Хорошо, в следующий раз одеяло постелю на пол.
— Иди в сраку. Дай руку.
Дин протянул мне руку и я встала с пола.
— Сколько у меня времени?
— Полчаса.
— Заебок.
Я убрала волосы с лица и почапала к шкафу. Достала оттуда свое полотенце и сумочку с мыльно-рыльными принадлежностями.
— Булочка, где тут люди умываются?
— Пошли, покажу.
Мы спустились вниз. Дин довел меня до нужной двери.
— Вот. Иди.
Я кивнула и зашла внутрь. Умылась, сделала все свои дела. И почувствовала, что проснулась.
На душе стало легко и светло. Вот всегда со мной так. Как проснусь — убить всех хочу. Но стоит умыться — божий одуванчик с нескончаемым запасом энергии.
Я вылетела из умывалки и побежала в нашу комнату.
— ААМУРИКИ ААМУРИКИ АМУУРИКИИИ!
Я влетела внутрь. Дин стоял возле шкафа и застегивал рубашку.
— Кекс, ты че?
— Да заебись все!
Я отпихнула Дина от шкафа. Тут же, стоя к нему спиной, стянула пижамную рубаху.
Нацепила лифчик.
— Дин, застегни на вторую.
Я подошла к Винчестеру. Тот охуевшим взглядом смотрел на меня.
— Булоочкааа, не спиии.
— А. Ага.
Горячие пальцы коснулись моей спины.
— Все? Пасиба.
Я сняла с плечиков очередную рубаху, синюю в белую клетку, и застегнула ее со скоростью Флэша. Тут же стянула пижамные шорты, достала из шкафа джинсы и натянула их.
— ААМУУРИКИ АМУУРИКИ АМУРИКИИИИ…
Заплела волосы в косу. Дин все это время стоял в центре комнаты и охуевше смотрел за мной.
— Кекс, че с тобой?
— А привыкай. Я всегда так.
— Ага. Ладно.
Я натянула кроссовки.
— Пошли будить детей!
Я схватила Дина за рукав его рубахи и потащила вниз.
— ДЕЕТИИ МОООИ ПРОСЫЫПААЕМСЯЯЯ!
Я носилась по коридору как угорелая. Дин хохотал надо мной, сидя на диване в холле. Дети начали выходить из своих комнат, сонные и ворчащие. Я на лету чмокнула какого-то мальчика в щеку.
— ЧУУВААК ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНАА!
Тот улыбнулся и побежал умываться.
— Меня б кто так приободрял.
Дин потянулся, сидя на диване.
— БУЛОЧКАААА!
Я с разбегу налетела на него и, опрокинув диванчик, мы грохнулись на пол.
Дети, собравшиеся на большой «бум!», хохотали.
— Кекс, я хренею. Че с тобой?
Дин пытался выбраться из-под меня и из-под дивана.
Я, распластавшись на его теле, совершенно не хотела вставать.
— Это мое нормальное состояние. Меня поэтому на лето и сплавили, чтобы я там дома и в колледже бунт не подняла.
Дин рассмеялся.
— Так, с этим все ясно. Нам бы теперь вылезти.
Я обняла его руками и ногами.
— Неа.
Руки Дина легли мне на спину. И тут меня охватило странное чувство. Раньше я подобного никогда не испытывала. Мне нравилось, когда меня обнимают.
— Кекс, надо детей на зарядку вести.
— Блин.
Я бы вечность вот так на нем лежала.
Общими усилиями мы подняли диван и сами поднялись. Дети, уже одетые и умытые, стояли в холле.
— Ребят, все, выходим на улицу и строимся.
Дин командовал, а меня все еще не отпускало то странное чувство.
Поделав незамысловатые упражнения на зарядке и попихав друг друга во время пробежки, мы с Дином повели детей в корпус. Там бахнулись на диванчики. Дети забегали по комнатам, переодеваясь и хохоча.
— Булочка, го споем.
Дин перекрестился.
— Я не пою.
Я прищурилась.
— Проверим?
Дин улыбнулся.
— Давай.
Я пододвинулась к нему ближе.
— Сегодня на сончасе. Если проиграешь и запоешь, катаешь меня на спине.
Дин рассмеялся.
— Ты как ребенок, Кекс, честное слово!
— Я и так ребенок. А если я проиграю, то стираю твою рубашку. Одну. Идет?
— Идет.
Мы забились. Тут я подскочила.
— И че мы сидим? Нам как бы тоже надо кровати заправлять!
Дин прикрыл глаза. Ааааа какие у него ресницыыы…
— Заправь мою, пожалуйста.
Я помотала головой.
— Нихренаааа. Пошли.
Я схватила его за руку и потянула на себе. Дин неожиданно резко подался и с громким «бам!» свалил меня на пол. Он оказался на мне. Упер руки в пол и навис надо мной. Я, как завороженная, смотрела ему в глаза.
Дин улыбнулся.
— Кто последний — тот лошара.
И, оттолкнувшись руками от пола, вскочил на ноги и побежал наверх. Я рванула за ним.
— Кеекс лошарааа!
Дин первым вбежал в комнату и сел на свою кровать. Я влетела следом. Подошла к нему и начала без остановки лохматить его волосы. Дин хохотал и отбивался. Но от меня так просто не отвяжешься.
Наконец, когда его голова была похожа на одуванчик, я отошла и взглянула на свое творение.
— Великолепно.
Дин застонал и подошел к зеркалу на дверце шкафа.
— АААА! Кекс, этооо… Ааааа…
Я рассмеялась и села на свою кровать.
— Нука сделай нормально.
Дин подошел ко мне и сел на пол передо мной. Положил голову мне на колени.
Я, смеясь, приводила его волосы в порядок. Мне нравилось пальцами расчесывать его волосы. Темно-русые пряди были мягкими, как шелковые.
Дин что-то бурчал мне в колени. Я смеялась.
— Че там, долго еще?
Дин приподнял голову. Я положила ее обратно.
— Тиха.
На самом деле, я давно закончила, и сейчас просто расчесывала пальчиками его волосы.
— Классно…
Я усмехнулась.
— Кекс, нам надо кровати заправлять и детей на завтрак вести.
Я выпустила волосы Дина. Тот поднял голову и посмотрел мне в глаза.
— Почему ты замираешь, когда мне в глаза смотришь?
Я пожала плечами.
— Не знаю.
Дин усмехнулся. Встал и начал заправлять свою кровать. Я тоже поднялась и приводила свое койко-место в порядок. Мы с Дином столкнулись задницами, пока застеливали покрывала, и расхохотались.
— Убери свою задницу!
— Ты тут своими булками!
Мы заправили кровати и пошли вниз.
На завтрак была каша и какао. У Дина из-за какао образовались усы. Я рассмеялась. Винчестер вытер губы и тоже рассмеялся.
Дети поели и мы вернулись в корпус.
— Ребят, наводим порядок в комнатах, потом выходим на улицу.
Мы с Дином поднялись к себе. Быстренько прибрались. Я заставила его мыть пол, а сама протирала пыль на полках и шкафу. Задница Винчестера маячила у меня перед глазами, я не удержалась и шлепнула по ней тряпкой.
— Эй! Ты, конечно, мастер подкатов!
— Иди в сраку. Ты вон там не помыл.
— Нафиг, завтра меняемся. Чередоваться будем.
Я пожала плечами. Как хочет.
Комната блестела.
— Так, щас я своим позвоню, и пойдем к детям.
— Звони. Опять на балкон уйдешь?
— Неа.
Я завалилась на кровать, закинула ноги на стену, свесила голову с кровати и набрала папу.
— Паапка моой! Привеет. (…). Хорошо все у меня. Проснулись, сводили детей на зарядку, потом позавтракали, щас прибираемся. (…). Пфф, пап, когда я сама вставала? (…). Да, сожитель будит. (…). Как-как, на пол скидывает. (…). Но. (…). Сегодня столько дел…
Я рассказала папе наш распорядок дня.
— Пап, а куда ты вчера уезжал? (…). Ага, а теперь честно. (…). Пап, меня бесит, когда ты врешь. Пил? (…). Так бы и сказал сразу. Еще раз — я приеду и прибью тебя. Понял? (…). Все, давай мне Лизку.
В трубке послышалось шуршание, потом топот, затем грохот.
— Братан, ты там че, полдома разнес? (…). Хахах, ясно. (…). Да, все заебись. (…). Да, разбудил. (…). С кровати спихнул. (…). Лизка иди в сраку! Не на одной кровати мы спим! Он проснулся, встал со СВОЕЙ кровати, умылся, оделся, взял меня за ногу и сдернул с МОЕЙ кровати. (…). Да. Вот. (…). Правда?! Ооо, крутооо! Когда? (…). Ага, после обеда… Значит так. Мне нужна гитара. Ага, пиши. Гитара. Пожрать че нить. (…). Ам. Незнаю. Булочка, че ты пожрать хочешь?
Дин пожал плечами. А потом его осенило.
— Апельсинки.
Я рассмеялась.
— У нас с тобой еще в тумбочке апельсинки лежат.
Дин раскрыл глаза.
— Какие апельсинки?!
Я открыла тумбочку. В ней было пусто.
— ТЫ! СОЖРАЛ! ВСЕ! АПЕЛЬСИНКИ!
Лизка заржала мне в трубку.
— Эй, вожатик, ты лучше беги!
Дин поднялся с кровати.
— Лизка, гитару и килограмм апельсинов. Все, пока.
Я засунула телефон в карман джинс. Медленно поднялась с кровати. Дин постепенно перемещался к двери.
— УБЬЮ!
Дин рванул вниз, я, перелетая через три ступеньки, гналась за ним.
Дети хохотали.
— Опять Кексик и Дин!
Винчестер, хохоча, выбежал на улицу. Я — за ним. Дин запнулся и, размахивая руками, чуть не упал. Мне хватило этих двух секунд. Я догнала его и в прыжке сбила Дина с ног. Мы покатились по земле.
— Ты сожрал мои апельсинки!
Винчестеру нечего было ответить, и он просто ржал. Наконец, мы перестали катиться, и я начала его бить кулачками. Ага. Ему это как слону дробина. Дин лишь хохотал и отбивался. Наши дети выбежали на улицу. Они уже начали делать ставки.
Вдруг Дин резко перевернулся, и я оказалась под ним. Девчонки завизжали. Ясно, за кого они болели.
— Кекс, успокойся.
Дин наклонился к моему лицу и пристально смотрел мне в глаза.
— Ах ты ж сучонок…
Он понял, что его глаза нейтрализуют меня. И решил этим нагло воспользоваться.
Буря внутри меня постепенно утихала. Зелень в глазах Дина бушевала, словно летний лес. В глубине его зрачков я разглядела себя. Волосы растрепались, и красиво лежат на земле. По бокам от меня — руки Дина. Мои глаза широко распахнуты. Боже, да в его глазах можно увидеть целый мир…
Около десяти минут мы смотрели друг другу в глаза, не шевелясь.
— Дин! Кексик! Мы прибрались в корпусе.
Я вздрогнула. Дин моргнул и посмотрел на детей.
— Берем метелки, грабли, ведра, носилки в подсобке.
Дети убежали. Дин еще раз взглянул мне в глаза.
— Кексик… Хватит. А то мы не уйдем отсюда.
Он оттолкнулся от земли и встал. Протянул мне руку. Я встала и отряхнулась. Мы пошли в детям.
Да что ж за такое то?! Я еще полчаса буду ходить, как под гипнозом!
— Ты, пожиратель чужих апельсинов!
Дин обернулся.
— Дай спину отряхну.
Винчестер замер. Я схватила метелку и что есть силы долбанула его по спине.
— ЭТО ЗА МОИ АПЕЛЬСИНЫ!
Дин, потирая спину, хохотал.
С горем пополам мы прибрались около корпуса. Не считая того, что я то и дело дубасила Дина чем-нибудь, а он убегал от меня.
— Так, ребят, убираем инструменты, моем руки и собираемся в холле.
Дин пропустил меня вперед, чтобы я снова не огрела его чем-нибудь.
— Кексик, мириться будешь?
Я знаю, что бы подумала сейчас Лизка. Вот прям знаю. Я усмехнулась, вспомнив свою сестру.
— Это смотря как.
Дин пошло улыбнулся.
— Нууу…
Я уже замахнулась для подзатыльника.
— Я позвоню Сэмми, он привезет тебе что-нибудь!
Я рассмеялась.
— Пусть везет сок гранатовый.
Дааа, прет меня с него.
Дин рассмеялся.
— Ладно. Простишь?
Я скрестила руки на груди.
— Когда привезет — тогда прощу.
Дин усмехнулся.
Мы пошли в холл.
— Ребят, давайте споем!
— ДААА!
— Только у меня пока нет гитары. Так споем. Я буду ритм отбивать и петь, а вы подтягивайтесь.
Я села на полу, скрестив ноги по-турецки. Дин сел рядом, но я специально не обращала на него внимания.
Я немножко подумала, вспоминая песни.
Начала отбивать ритм по бедрам, полу и груди, меняя тональность.
— Я помню белые обои, черная посуда,
Нас в хрущевке двое,
Кто мы и откуда, откуда?
Задвигаем шторы, кофеек,
Плюшки стынут,
Объясните теперь мне вахтеры,
Почему я на ней так сдвинут?
Дети втянулись. Дальше мы пели вместе.
Дин молчал. Лишь с интересом следил за мной.
Когда песня закончилась, дети захлопали.
— Молодцы! Еще или по комнатам пойдете?
— ПО КОМНАТАМ!
— Тогда идите. Скоро на обед пойдем.
Дети подскочили и побежали по коридорам. Я демонстративно поднялась и пошла к себе в комнату. Дин пошел за мной.
Я зашла в комнату и подошла к шкафу. Нужно было переодеться. На улице потеплело, можно снять джинсы и надеть шорты. Я разулась и, недолго думая, стянула джинсы. В коротких шортах и рубахе прогарцевала к своему магнитофону.
— Ох, зима, хороша,
И поет душа.
И метель метет,
За собой зовёт.
А зовёт туда,
Где родные поля.
Где родные края,
И земля моя.
Я врубила музыку на всю громкость, пела и танцевала в пустой комнате. Любимая песня с детского новогоднего утренника. Этот танец я придумывала сама, поэтому знаю его наизусть. Неважно, что песня про русские зимы. Хорошая песня.
— Снег и ёлки,
Ледяные гонки.
Лыжи и санки,
Шапки-ушанки.
Снежные бабы,
Ямы да ухабы.
Русские зимы,
