сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)
Мне не хватало Дина. Не хватало его счастливой лыбы, когда он находил меня. Его хохота, когда я оказывалась под диваном или в диване. Просто его присутствия. Он так и не звонил. Мне было безумно страшно. Поэтому я весь день, почти каждые два часа, звонила Лизке. Та тоже была на взводе, ибо батя уехал куда-то с самого утра и ничего ей не сказал. Я знала, что он с парнями, но Лизка… Она пока не должна знать.
Моя сестра за эту неделю сблизилась с Кевом. Эти двое постоянно были вместе. Кева привозил Сэм, когда ехал на очередное дело или просто хотел отдохнуть. Папа хорошо относился к парням, и постоянное присутствие в нашем доме Кевина его не смущало. Моей сестре 17 лет, она может встречаться с парнями. Мне же 16, и я просто не буду находить на него время. Ибо после лета начнется снова колледж, всевозможные праздники и т.д.
Лейла, вожатая пятого отряда, снова принесла мне план и пакет со вторым ужином. Мы быстренько провели свечку. Я раздала детям кефир и печенье. Полли подошла ко мне.
— Кексик, а когда Дин приедет?
— Завтра.
— Ммм.
И она ушла. Ох, девчонки.
Я сразу поднялась к себе. Дежурить не было смысла.
Только я стянула джинсы и надела пижамные шорты, как у меня зазвонил телефон.
— Да.
— Привет, Кекс.
Я выдохнула.
— Дин… Слава Богу.
— Как ты?
— Уже лучше. Вы как? Как охота?
Дин вздохнул.
— Мы нормально. Охота успешная. Быстренько всех порубали и приехали домой.
— А почему так долго не звонил?
— Долго ехали. Пробки по дороге.
— Устал? Голос тихий.
— Есть немного. Столько часов за баранкой. Ну ничего. Как там дети?
Я вышла на балкон и облокотилась на перила.
— Дети про тебя спрашивают. Особенно Полли. Та вообще каждый час интересуется.
Дин тихонько рассмеялся.
— Завтра я уже приеду.
— Скорей бы завтра.
— Соскучилась? Я тоже.
Я улыбнулась.
— Я же весь день в твоей рубашке хожу.
— Не верю. Ты не можешь вот так вот взять и меня послушаться.
— Не веришь, значит. Щас, погодь минутку.
Я поставила разговор на паузу и включила камеру. Встала лицом к комнате. За моей спиной было звездное небо. Я сделала сэлфи. Отправила его Дину.
Сняла разговор с паузы.
— Получил?
— Нет еще.
Тут у него в телефоне раздалась вибрация.
— Вот теперь получил. Щас.
Он на минуту выключил разговор.
— Вкусняшка моя.
Я снова покраснела.
— Иди в сраку. Видишь, я в рубашке.
— Вижу. А ключицы все равно открыты.
— Это потому что я уже начала переодеваться.
— Я заметил, что ты в шортиках. И какого-то хрена торчишь на балконе! Быстро зашла в комнату!
Я усмехнулась и зашла. Села на его кровать.
— Все, зашла.
— Молодец. А теперь спой мне.
— А ты не уснешь, как вчера?
Дин усмехнулся.
— Нее. Я не знаю, как так получилось, честно. Не играй, просто пой.
— Что?
— Париж.
— Опять Париж?
— Да.
Я запела.
Когда я закончила, в трубке снова была тишина.
— Дин?
Тишина.
— Сэм?
Тишина.
— Кевин?
— Да.
— Опять он уснул?
— Да Тань.
— Так, тиха! Не называй меня по имени! Никогда! А Лизке я еще въебу.
Кевин усмехнулся.
— Значит, спит?
— Да. Ему сегодня хорошенько досталось.
Я подскочила на кровати.
— Всмысле?!
— Ну, пару ребер сломано, фингал под глазом, и еще рана на животе.
Я побледнела.
— И он мне говорит, что все хорошо! Вот Булочка… Ну ничего, он приедет, я его тут… вылечу, ага.
Кевин усмехнулся.
— Ладно, Кекс, я пошел. Завтра после обеда мы его привезем.
— Ладно. Скажи, что его ждет сюрприз.
Кевин рассмеялся.
— Кажется, я даже знаю, какой. Ладно, давай, спокойной ночи.
— Сладких снов.
Я положила трубку.
Господи… Вот… аааа… ну завтра он у меня получит!
Я переоделась и легла на его кровать. Почему-то на ней я засыпала, как убитая. Я обняла подушку. И тут же заснула.
И снова меня разбудил телефон. Ну, Дин в телефоне, точнее.
— Кексик мой вкусныыыый, доброое утрооо!
Я не смогла сдержать улыбки.
— Доброе. Как ты?
— Ооо, ваще все нормально. Выспалсяяя.
— Ты опять заснул, пока я пела.
— Да? Блять. Я не хотел. Прости.
— Да ладно. Зато выспался.
— Оох как выспался. Ты как?
Я потянулась.
— Хорошооо. На твоей кровати так спится хорошо.
— На моей? Ты спишь на моей кровати?
— Да. Она удобнее. И засыпаю я на ней быстро.
— Засранка. Ладно, с этим я еще разберусь. Значит так. Сегодня потеплее. Одеваешь бриджи джинсовые, которые на шнурке у тебя…
— Ты все мои вещи наизусть знаешь чтоли?
— Конечно. Так вот. Бриджи эти, майку-борцовку, темно-синюю такую и кофту мою спортивную.
Я встала с кровати.
— А почему твою?
— Потому что твою даже кофтой назвать нельзя. Так, ремочек. Тряпочка, полы мыть. А моя кофта нормальная. Ее и надеваешь.
Я подошла к шкафу. Достала все вышеперечисленное.
— Кофта твоя, которая черная с синей вставкой на спине?
— Да, она. Одеваешься и бежишь к детям.
— Дин.
— Ммм?
— Ты скоро приедешь?
— Скоро, Кекс, скоро. Щас пока парни встааанут, пока позавтракаааем, только потом выедем.
— Они всмысле спят еще чтоли?
Дин усмехнулся.
— Дооо. Я ваще уржался тут. Только проснулся, воды сходил попил, сел на кровать, начал тебя набирать, номер то наизусть знаю.
Я улыбнулась.
— И тут как БАБАХ! Я бля чуть в трусы не наложил. Оборачиваюсь. Это Кевин с кровати пизданулся.
Я расхохоталась.
— Вот я тоже поржал. И главное спит как ни в чем не бывало, похрапывает!
Мы рассмеялись.
— Ладно, Кексик. Давай, одевайся, беги к детям. Я на сончасе приеду.
— Хорошо. Буду ждать.
— Пока.
— Пока.
Мы положили трубки. Я оделась. И снова рассмеялась. Потому что картину, похожую на ту, что увидел Дин, я наблюдала уже сотни раз.
— ДЕТИ МОИ! Бля, не так. Чилдрены, подъем!
Я сбежала по лестнице вниз. Дети уже сидели на диванчиках.
— Доброе утро, Кексик!
— Доброе, мои хорошие. Готовы? Тогда пошлите.
Дети построились и мы пошли на зарядку.
Потом в столовую, на завтрак. Я сидела одна, и это было непривычно. Никто не ржал под столом из-за того, что у меня усики из-за какао. Блин. Ну ладно. На полднике уже вместе будем.
Я отвела детей в корпус. Мы быстренько прибрались в комнатах и корпусе.
И только я завалилась на свою кровать, как зазвонил телефон.
— До.
— Кекс, это я.
— Привет.
— Ну как вы?
— Ой, все нормально. Прибрались, щас ждем часа, на обед пойдем.
— А мы едем. Только выехали. Эти же два лентяя пока проснуулись. Я чуть с голоду не умер.
— А я то поееела.
— Молодеееец. Что у тебя с голосом? Болит что-то?
Блин. А я думала, что не заметит.
— Есть немного.
— Нука быстро сказала, что с тобой.
— Голова с утра болит.
Это правда. После завтрака у меня начала раскалываться черепушка. Врач сказала, что это из-за погоды. Давление атмосферное упало, вот меня и плющит.
— Купить что-нибудь? Таблетки?
— Нет, не надо. Это из-за погоды.
— Ну капец. Сильно болит?
— Так себе.
Да конечно. Щас помру.
— Блин, даже помочь нечем.
— Да я посплю и все пройдет.
— Ну смотри. Значит, где-то через час я приеду уже.
— Хорошо.
— Ты давай, держись.
— Держусь. Приезжай скорее.
— Стараюсь. Поток машин большой. Ладно, жди.
Мы бросили трубки. Я схватилась за голову. Как же больнооооооооооооо…
— Кексик, пошли на обед!
Я вышла из комнаты и пошла к детям.
После обеда я вползла в комнату. Господи, вот херовооооо тооо…
Я завалилась на кровать Дина и застонала в подушку. Я написала Дину смску, что не пойду его встречать, и заснула.
Дин зашел в корпус. Стояла тишина. В какой-то из комнат тихонько хихикали дети. Дин улыбнулся. Поправил сумку на плече. Скривился от боли. Мда, неплохо его вчера зацепили… Главное, чтобы бинт насквозь не пропитался кровью.
Дин поднялся по лестнице и тихонько постучался в дверь комнаты. Тишина. Спит. Открыл дверь и вошел внутрь.
На его кровати, свернувшись в клубок и обхватив голову руками, спала Кексик. Дин улыбнулся. Он скучал по этому маленькому чуду. Он запихнул сумку с вещами под кровать.
Осторожно снял куртку, но бок все равно отдался болью. Сука. Радует то, что если у Дина болит бок, то у кровососа вообще головы нет.
Снял футболку, кинул ее в ящик для белья. Все таки пропиталась кровью. Дин сместил бинт, чтобы он закрывал рану. Увидел на стуле свою фланелевую рубашку. Она ее вчера надевала. Дин взял рубаху и осторожно надел. Не стал застегивать, потому что даже руки поднять больно. Поставил телефон на беззвучку. Подошел к своей кровати.
В его кофте. Послушалась. Вот только надела не бриджи, а шортики. Засранка. Дин прошелся взглядом по ее ногам. И невольно провел языком по губам. Осторожно сел на край кровати. Медленно провел ладонью по бедру, стройной голени. Девушка не шевельнулась. Дин улыбнулся своим мыслям.
— 4 года. Всего 4 года между нами. Но какая же ты еще маленькая…
Парень осторожно лег рядом с девушкой. Обнял ее за талию и притянул к себе. Зарылся носом в ее волосы. И спокойно выдохнул. Наконец то.
Через 10 минут он уже сопел ей в шею.
Я проснулась от того, что мне горячо дышали в шею. Попробовала перевернуться, но мужские руки, крепко обнимающие меня за талию, не дали этого сделать. Я посмотрела на эти руки. Серебряное кольцо на правом безымянном пальце. Дин!
Я чуть не завизжала. Только набрала воздуха в легкие, как меня сжали еще сильнее.
— Тише, тише. Это всего лишь я.
Я повернула голову. Дин, улыбаясь, смотрел на меня. Я развернулась и обняла его за шею.
— Ты приехал…
— Конечно. Куда я денусь. Мне еще за смену зарплату не выдали.
— Иди в сраку.
Я шлепнула его по плечу. Мы рассмеялись. Дин сел на кровати. Я села рядом с ним.
— Как голова?
— Прошла. Говорила же, надо просто поспать.
— Ну и чудненько.
— А как твои ребра? Как рана на боку?
Дин удивленно посмотрел на меня.
— Что? Какие ребра?
Я встала с кровати.
— Вот только не надо прикидываться. Вставай.
Дин встал, по-прежнему непонимающе глядя на меня. Его рубашка, в которой я вчера ходила, распахнулась, открывая мне торс Дина. Я подошла к нему, сорвала с него рубашку и откинула ее в сторону. Взгляд Дина на секунду загорелся, но я не обратила на это внимания.
— Господи…
Я смотрела на его торс и ужасалась. Перебинтованная рана на боку кровоточила, и бинт почти насквозь пропитался багровой кровью. Торс под грудью был обмотан утягивающим жгутом, чтобы ребра срастались правильно. На груди и плечах много гематом.
— Я тебя убью, Дин Винчестер. Точно, убью.
Я осторожно дотронулась пальцами до гематомы на его плече. Темно-синяя, она была огромна. Мне на глаза навернулись слезы. Господи, как же ему больно было…
— Ты… о Боже…
— Кекс, это…
— Тихо. Молчи. Тебе даже говорить должно быть больно!
— Мне не больно.
— Не ври! Ты вчера мне соврал, сказав, что все прошло хорошо!
— Я не хотел, чтобы ты волновалась.
— А так я не волнуюсь, да? Вот сейчас я ничуть не переживаю! Видишь, я СПОКОЙНА!
Я не выдержала и разревелась. Дин поднял рубашку, охнув от боли в боку. Накинул ее и обнял меня.
Меня трясло. Дин положил свою голову мне на макушку. Гладил меня по спине, успокаивая.
— Ну все, все, тише. Мне гораздо больнее от того, что ты плачешь, а не от того, что меня чуть пополам не разорвали.
Я, всхлипывая, уткнулась ему в плечо. Дин скривился от боли. Глубоко вдохнул. Я отскочила от него.
— Вот видишь! Ты даже обнять меня не можешь, потому что тебе больно!
Дин прикрыл глаза и побледнел.
— Эй-эй-эй! Даже не вздумай!
Я подбежала к нему. Дин оперся на меня рукой. Я помогла ему сесть на кровать. Дин часто дышал. Рана кровоточила, и кровь начала капать на пол, просачиваясь сквозь промокший бинт.
— Так, давай. Где сумка?
Дин указал взглядом на пол. Я заглянула под кровать и достала оттуда его сумку. Помимо оружия в ней, как я и догадывалась, была аптечка. Я быстренько организовала себе рабочее место. Достала из аптечки моток бинта, йод, мазь. Села на колени на пол перед Дином. Тот все еще был бледен, как Смерть. Я начала разматывать бинт на его торсе.
— Щас все сделаем, да? Так, смотри на меня, слышишь? Дин! Смотри на меня!
Дин поднял на меня глаза.
— Все. Будет. Хорошо. Сейчас я сделаю тебе перевязку, и будешь отдыхать, слышишь? Не закрывай глаза.
Я откинула кровавый бинт в сторону и сама чуть в обморок не упала. Рана была ужасной. Я быстро взяла себя в руки. Промыла рану и намазала ее края мазью. Кожу вокруг намазала йодом. Дин вздрагивал от малейшего прикосновения. Я закусила губу, чтобы не разреветься. Встала и начала бинтовать рану. Дин мучительно улыбнулся.
— Такая медсестричка.
— Молчи. Тебе нельзя разговаривать.
Я намотала слоев 15-20. Завязала концы бинта на красивый бантик. Посмотрела на Дина. Лицо постепенно приобретало нормальный оттенок.
— Я еще не закончила.
Я смазала мазью самые большие и синие гематомы, в том числе и на лице Винчестера. Дин медленно поднял руку и взял меня за запястье.
— Кекс…
— Цыц, сказала!
— Спасибо…
— Пожалуйста. А теперь цыц.
Дин мягко улыбнулся. Я помогла ему лечь. Убрала аптечку обратно в сумку, а сумку запнула под кровать.
— Чтоб я тебя еще куда-то от себя отпустила? Да ни в жизнь! Понял?
Дин улыбнулся уголками губ и медленно моргнул.
Я подошла к двери.
— Лежи. Только попробуй встать — убью. Я свожу детей на полдник и вернусь. Нафиг, никуда сегодня не пойдем. Какие в жопу мероприятия…
С этими словами я вышла из комнаты.
Я сказала детям, что Дин вернулся, но пока отдыхает. Они обрадовались и завизжали.
Мы сходили на полдник. Я забрала булочку, сок и грушу Дина и отвела детей обратно в корпус. Предоставила им свободу действий и поднялась в комнату.
Дин лежал и, как только я вошла, открыл глаза.
— Спал? Прости, я сейчас уйду.
— Даже не вздумай. Я не спал. Просто лежал.
— Будешь полдник?
Дин улыбнулся.
— Ты принесла мне полдник?
— Конечно.
Я села на кровать к Дину. Он подсел чуть выше на подушке. Я распечатала ему сок и открыла булочку.
— Сам или помочь?
Дин попробовал поднять руку, но тут же закусил губу от боли.
— Плечо…
— Ясно.
Я по очереди подносила к его рту булочку и сок.
— Дети так обрадовались, когда я сказала, что ты приехал.
Дин приподнял бровь, высасывая сок по трубочке.
— Да. Полли так громче всех визжала.
Винчестер глубоко вдохнул, сдерживая смех.
— Блин, тебе же смеяться больно. Вот как теперь с тобой жить? Даже поржать нельзя.
Дин пожал плечами и посмотрел на булочку.
— Точна.
Я протянула ему хлебобулочное изделие.
— Они хотят тебя увидеть. Давай сегодня свечку у нас в комнате проведем?
Дин медленно кивнул, жуя.
— Ты как вообще? Больно?
— Смотря где. Плечи — только когда руки поднимаю. Грудь — когда глубоко дышу или лежу неудобно. А торс — когда смеюсь.
Я провела пальчиками по его торсу.
— А когда я прикасаюсь, больно?
Дин улыбнулся и помотал головой.
— Нет. Ты вообще заставляешь меня улыбаться. От тебя не может быть больно.
Я улыбнулась. Мои пальцы выводили разные фигуры на его прессе.
— Щекотно.
— Прости.
Я убрала руку.
Ему нельзя смеяться.
— Вы пойдете куда-нибудь?
— Куда мы нафиг пойдем, когда у меня тут ты? Никуда не пойдем.
— А выговор не сделают?
Я фыркнула.
— Пусть попробуют. Я все так переверну, что они сами виноваты останутся. Еще и судом
припугну.
Дин улыбнулся.
— Я вообще не представляю, как можно не смеяться. Я же не смогу.
— Сможешь. Если засмеешься — я тресну.
— Куда мне еще-то?
— Блин, даже треснуть нельзя!
Я скрестила руки на груди.
— И что будем делать?
Дин окинул меня оценивающим взглядом с ног до головы.
— Ну не знаааю.
— Блять, вот щас как треснула бы!
Дин снова глубоко вдохнул, пытаясь не смеяться.
— Расскажи что-нибудь.
— Что?
— Незнаю. Про Лизку расскажи.
— Нуу нет. Там без ржача не обойтись. Вапще. Никак. Вся ее жизнь — мой сплошной ржач.
— Даже таак. Тогда расскажи о том, что любишь.
— Например?
— Ну, о книгах, к примеру.
Я удобно устроилась рядом с ним на кровати.
— Ты уверен, что готов к этому разговору?
Дин улыбнулся.
— Уверен.
— Ну тогда слушай.
Понеслась душа в рай…
[Спустя два часа]
— Вооот.
— Мдаа, этот профессор — та еще сука.
— И не говори.
Я лежала на кровати рядом с Дином, не касаясь его. Целых два часа я рассказывала и рассказывала, не умолкая. Винчестер внимательно меня слушал, иногда перебивал, уточняя что-либо.
Тут в дверь постучались.
— Кексик, пошли на ужин!
— Стройтесь, Томми! Я сейчас выйду.
Парнишка убежал вниз.
— «Мстители», строимся!
Мы с Дином улыбнулись.
— Ладно, иди. Я подожду.
Я встала с кровати.
— Куда ж ты денешься.
Потянулась, не заметив пристального взгляда Дина на своем теле.
— Ну все, лежи. Я попробую урвать у них твою порцию.
Я вышла из комнаты.
В столовой я чуть не подралась с поварихой, однако…
— Каждый человек, согласно 34 дробь 6 статье закона нашей страны, имеет полное право на порцию еды в столовой, независимо, заберет он ее сам или получит через кого-либо! Дамочка, законы надо знать!
Повариха, красная от злости, завернула мне порцию Дина. Я забрала еду и мы с детьми вернулись в корпус.
