Текст книги "Последыш (СИ)"
Автор книги: Терния
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Ника в какой-то момент потеряла голову и просто принимала его, почти обмякнув, и только стонала. Животная страсть охватила ее, отрубив все разумное.
Когда Матай добился своего, или его член добился, или они вместе, Ника тонко крикнула и затряслась так, что альфе пришлось прижимать ее к кровати еще сильней. Спина была липкой от пота и жара, плоть между ног влажной. Он тоже кончил, делая последние резкие движения и пульсируя глубоко внутри. Как живой.
Ника глубоко дышала, приходя в себя. Облизалась – губы были соленые, лицо вспотело, платье прилипло к спине. И тело покрылось влажной пленкой. Запахи спермы и ее выделений смешались, заполнив комнату.
Матай сместился вбок, его руки перестали держать и давить, зубы отпустили затылок. Ника, отдышавшись, повернула голову и увидела, что его глаза закрыты. Альфа спал, уткнувшись носом между ее плечом и подушкой, рукой обнимая за талию. Он все еще был в ней и хорошо чувствовался, хотя уже не таким твердым.
Наверное, в других случаях такая реакция обидна, но Нике стало легче. Он заснул, потому что не представляет опасности, то есть не представляет для нее и теперь его зверь спокоен. Он получил доказательство принадлежности своей самки и позволил альфе отдохнуть.
Ника решила, что зря она не верила словам, каким приятным бывает секс, а если бы поверила, сама бы искала пару. Как бы она его искала! Обошла бы пешком весь белый свет, но нашла бы.
А так пришлось искать ему. Матай был таким терпеливым, а ведь знал, что случиться, когда они сольются вместе.
Ника нежно погладила его по голове. Жесткие волосы проскользнули между пальцев и непослушно вернулись на место. Прямой нос, приоткрытые четко очерченные губы, начинающая пробиваться щетина, которая колет ладонь. Альфа не шевелился, провалился глубоко в сон и на прикосновение не отреагировал.
Кстати, там Мария, которая не знает, куда делась Ника. Ларим вряд ли успокоит сестру, слишком занята собственной дочерью. И как ее за это судить? Ника вон тоже больше переживает за родную кровь, пусть ей и жаль Брониславу.
Ника двинулась – его член спокойно выскользнул, потому что, как и хозяин, заснул. Встала с кровати. Ноги подрагивали от неожиданной слабости, которая пришла с разрядкой, но уже держали. Пошатываясь, она обошла вокруг кровати из массивного черного дерева, нашла у окна смартфон Матая. Поправила платье, неприятно липнущее к телу. Белье уже не восстановишь, даже остатков не найти.
В телефоне нашелся номер Ларим. Ника нажала вызов.
– Я слушаю, – быстро и насторожено ответила женщина.
– Он спит, – сказала Ника.
Раздался облегченный выдох.
– Мы сейчас придем, жди внизу. Или… ты как, можешь нас встретить?
– Да, конечно, я спущусь.
Ника отключилась и снова посмотрела на Матая. Впервые она видела его спящим, спокойным. Самцы их стаи не любили спать, когда вокруг кто-то есть, женщины для них враги и мстят подло, исподтишка, так что спать при них опасно. Конечно, Ника понимала, что женщины только так и могут мстить грубой силе, но самцы считали их за это тупыми тварями. В общем, трезвый самец не заснул бы, не выпинав самку за порог. А Матай заснул…
Ника еще зашла в ванну и кое-как смыла с себя остатки крови и спермы, времени хорошо отмываться не было, но хоть кровью ноги не измазаны.
Вместе с Ларим пришли Мария и Тополис. Ника уже стояла посреди кухни, оценивания разрушения.
– Молодец, девочка, – Тополис наклонился и поцеловал ее в лоб, так быстро, что Ника не успела отшатнуться и только с удивлением смотрела ему вслед, когда он, насвистывая, принялся поднимать дверцы шкафов и заглядывать под них.
– Да… ущербу от него сегодня почти столько же, сколько заработка, – протянул он. Потом обернулся и весело подмигнул.
– Сделаю чай, – важно сказала Ларим и отправилась искать чайник. – Идите в столовую, может, найдем куда сесть.
Ника пошла первой, сестра за ней. Всю дорогу пришлось сдерживаться, чтобы не прижимать рукой подол платья, под которым не было белья.
В столовой Мария и Ника осмотрелись – дом, казалось, пережил бомбежку или землетрясение, столько было разрушений. Ника молча подняла одни из стульев, но он развалился прямо в руках. Она потянулась за вторым, пытаясь оттянуть разговор.
– Ты, – Мария сглотнула. – Ты с ним спала?
Не удалось.
Ника молча кивнула. Даже если закрыть глаза на ее в целом помятый вид, опухшие губы и следы мужских пальцев на теле, специфического запаха не скроешь.
– Зачем ты это сделала?
– Мне хотелось.
На этот раз Мария не стала истерить, а вперилась в сестру изумленным взглядом. Наверное, на самом деле пыталась разобраться.
– Он тебя заставил? – машинально спросила Мария.
– Нет. Я знаю, как это звучит, на твоем месте я тоже бы не поверила, но мне понравилось.
– Не может быть, – упрямо дернула головой сестра.
– Скажешь, я вру? Зачем?
– Ладно… Может, это иногда… терпимо, – словно раздумывая, ответила сестра, сделав какой-то свой вывод.
– Хорошо, – согласилась Ника. – Пусть так. Это терпимо.
Сестра прикусила губу.
– Ты не станешь мне врать, – забегали глаза Марии. – Значит… может и у меня получиться потерпеть?
– Что? – не сразу переспросила Ника. – Что ты сказала?
– Я хочу щенков. Всегда хотела. Но страшно было. Но если получиться потерпеть, – она сглотнула. – То я готова.
Однако, наперекор смелым словам, Мария задрожала от страха. Тело, вопреки громким заявлениям, не хотело терпеть.
– Ты хочешь щенков?!
Мария всегда хорошо ладила с малышами, ухаживала за ними, с удовольствием играла и таскала их днем и ночью, но Ника не знала, даже не догадывалась, что сестра хочет собственных детей. Надо же, сюрприз!
– Хочу! – вскинула та голову. – И что такого?
– Ничего, я просто не знала.
– Я не говорила.
– Почему?
– Зачем? Чтобы родился щенок, нужен секс с самцом. Я думала, такого не переживу. Да и потом – куда щенка? По лесу его таскать? Ему нужен дом, безопасность. Это точно не про нашу стаю, – зло оскалилась Мария.
– Твоя правда. – Ника взяла сестру за руку и понизила голос. – Теперь можно щенков. Тут, у Росиати дом и безопасность. И если найдешь… пару, терпеть будет даже приятно.
В коридоре раздался шум.
– Вот и вы, – появилась Ларим с подносом, на котором стояли чашки. Позади Тополис нес на блюде булочки. Неизвестно, где они это все взяли. Тополис быстро поднял стол, опер его край на буфет и ловко сложил из кусков мебели четыре стула.
Они сели пить чай, Тополис умудрился развалился на своем стуле, хотя половина спинки у него отсутствовала, а остов шатался так, будто сию секунду развалится. Он уже успел повязать на себя фартук и выглядел среди окружающего хаоса, как принц свалки.
Мария сидела молча, собравшись, слепо пялилась в одну точку, чай пила мелкими глотками. Ларим и Тополис рассуждали, с чего начать восстановление дома. Начинать нужно с уборки мусора, нужно звонить рабочим. Ника краем уха слышала разговор и видела глубоко погрузившуюся в мысли сестру, но сама была далеко. Всего полчаса назад это случилось. Она стала женщиной, по-настоящему. В ней был самец, он сделал это с ней, взял ее, – и ничего не изменилось. Только в памяти шипом засело наслаждение, которое доставил ей Матай, и оно напоминало о себе саднящей пульсацией между ног и дрожащими мышцами.
Подумать только – всего полчаса назад.
Ларим с Тополисом почти договорились, когда раздался шум. Приближались чьи-то стремительные шаги.
Ника успела обернуться – в кухне появился совершено голый Матай. Его лицо было сонным, на бедрах остались следы крови, ее крови. Он был возбужден, татуировка на бедре раздувалась и выпячивалась – зверь теребил лапами от нетерпения.
Альфа молча поднял ее, обхватил за талию и понес прочь.
Глава 20
Мария дрожала, смотря вслед сестре, и Ника улыбнулась, сглаживая выходку альфы. Она не боялась.
Оказавшись в своей комнате, Матай толкнул ногой дверь, висевшую на одной петле, и типа прикрыл ее. Поставил Нику на пол, расстегнул и снял с нее платье и бюстгальтер. Уложил на кровать и навис сверху. Впервые Ника была раздета совсем, а не частично, прохладный воздух от открытого окна холодил кожу, но внутри уже привычно концентрировалось сладкое ожидание. Он явно принес ее сюда не трепаться.
Матай неторопливо наклонился к ее груди, открыл рот – и губы сомкнулись вокруг маленького розового соска, принялись работать, облизывая и посасывая его. Это было очень приятно. Поцелуи были приятные, ласки груди и тела, не говоря о конечном взрыве, который он недавно заставил ее испытать. Нике хотелось этого снова.
Альфа взялся за изучение ее тела основательно – он целовал, гладил и щекотал, обводил пальцами мышцы, исследуя и лаская. Жар возвращался. Предвкушение. Нетерпение. Ника понимала теперь, что зуд и жар бесконечен, только время между его появлениями разное.
Матай оторвался от ее груди и поднял голову, навис сверху. Ника смело смотрела в его глаза, черные, уверенные. Он убил из-за нее несколько человек, зверь внутри Ники был доволен вниманием настолько сильного самца. Он доставил ей массу удовольствия, женщина тоже была довольна. Не было ни одного недостатка, который бы заставил ее бросить альфу. Да, точно так – ни одного.
Альфа наклонился и поцеловал ее, медленно, глубоко. Язык толкался в ее рот, имитируя вторжение. Его рука приподняла ей колени, сгибая и разводя ноги. Ника обняла его шею, сцепляя пальцы.
Он положил руку ей на лобок и довольно вздохнул – Ника знала, что там жарко и влажно, и его это приводит в восторг. Она нервно сглотнула, впервые оказавшись с ним лицом к лицу – Матай навис над ней, вонзаясь темными глазами. А рукой он уже направлял, вводил в нее свой толстый член. Уже знакомое давление, напряжение, короткая паника, что не получится, что будет больно, что он слишком большой – но он с усилием проскользнул внутрь, уверенно входя до конца, прижимаясь своими бедрами к ее. Потом Матай, смотря ей в лицо, стал двигаться, и их близость судорожной мимикой отразилась на его лице. Ника чувствовал его не только там, внутри, где гладкий жезл скользил и терся в ее скользкой глубине, не только между ног, но и животом, в который упирался его живот, и бедрами, на которые давили его бедра. Все его тело соединялось с ее телом.
Он поднял ее колени повыше, обхватил руками пятки (они тотчас утонули в его ладонях), прижал их к своим ягодицам. Ника инстинктивно уперлась в них, напрягая мышцы. Потом оперся на локти и стал сильно, мерно двигаться, толкаясь в жаркой глубине и пристально смотря ей в глаза. Ника сжала ногами его бедра. Альфа резко облизал губы и продолжил. Ника держалась за его шею. Внутри двигался его твердый жезл, по животу скользил его горячий живот, соски иногда задевали его грудь, посылая острые всплески кайфа по телу, и Ника под внимательным взглядом чувствовала себя неловко, как под микроскопом. Она застонала, когда его лобок прижался особенно крепко и задел ее скользкий клитор. После этого альфа двигался только так, чтобы это повторялось.
Заниматься сексом под пристальным наблюдением казалось неловко, но Ника все равно не могла сдержаться – стонала, извиваясь под его движущимся телом, не зная, как уйти от его изучающего взгляда. Она закрыла глаза, но не помогло – она знала, что Матай смотрит, на каждый ее вздох смотрит, на каждое движение губ, на каждую гримасу. Ловит каждый звук.
Она надавила руками на его шею, пытаясь опустить его голову и уйти от взгляда, но он не поддался. А потом стало все равно – Ника открыла глаза и увидела очень близко его лицо, его открытые глаза, но это больше не имело значения – он двигался в ней, сильно, почти жестко. В его движениях было что-то беспощадное, потому что ничего не могло остановить альфу, который берет свою женщину. Но так же эта беспощадность гарантировала, что он не остановится, пока ее не разорвет от удовольствия.
Он словно пришпилил Нику к кровати и она, кусая губы, вдруг вскрикнула. То, что его уверенный член творил в ее теле было неописуемо. Он словно давил на какие-то кнопки, заставляя марионеточно дергаться. Ника закричала, когда Матай быстро, на лету приподнял ее таз и вошел еще резче.
Успел выспаться, подумала она, цепляясь за его плечи. Голова моталась по подушке, не могла найти удобного положения.
Тихо зарычав, он нагнулся и укусил Нику за плечо, она почувствовала, как клыки вонзаются в кожу и это проникновение идеально дополнилось хозяйским толчком его члена.
И со следующим толчком ее накрыл оргазм, за которым последовал и он, тела бились друг о друга, заканчивая танец близости.
Отдышавшись, Ника вдруг кое-что вспомнила и чуть не вскочила с кровати, но Матай держал зубами крепко. Что же она наделала? Она кричала. Среди бела дня. К тому же дверь в комнату практически открыта, и кто угодно мог войти. Нет, ну конечно, в здравом уме никто не сунется к альфе, но она кричала и причина криков понятна каждому. А там, внизу, Мария, которая наверняка слышала.
Альфа расцепил зубы, слизал с губ кровь и глухо рассмеялся.
– Нет, не уйдешь. Я собираюсь изучить каждую пядь твоей нежной кожи, найти каждую точку, которая тебя заводит и больше ждать не собираюсь.
– Но там внизу… – попыталась объяснить Ника.
– Это последнее, что меня заботит, – почти проурчал он, не разжимая объятий. – Я тебя укусил, не сдержался. Если партнерша недостаточно возбуждена, укус болезненный. Тебе было больно?
Ника прислушалась к себе и помотала головой – нет, он прокусил ее кожу до крови, но не больно. Наоборот, остро, терпко, сексуально. Она не отказалась бы от повторения.
– О, мы повторим, – усмехнулся Матай, словно прочел мысли. – Еще не раз.
Вскоре Ника убедилась, что он не соврал. Потом она даже не помнила, в какой момент от усталости отключилась, может, после, а может, в самом процессе, когда он в очередной раз заставлял тело загораться и колотиться в судорогах оргазма. А может, ей просто снилось, что они снова делают это, потому что сон смешался с реальностью последний часов. Но вот о чем больше Ника не думала, это о других.
Матай оставил ее одну только один раз, когда на несколько минут спустился вниз и принес в комнату большой поднос с едой. Голод и правда мучил не по-детски, Ника вцепилась зубами в кусок мяса, схваченный с тарелки голыми руками, и альфа сделал точно так же. Они жевали, голодными глазами смотря друг на друга, Ника не обращала внимания, что сидит голышом, подогнув ногу так, что виден лобок, растрепанные волосы окутывают плечи, а губы так опухли, что мешают есть.
Матай не перестал жевать, даже когда одной рукой потянул ее на себя, принуждая встать с кровати и оседлать свою ногу. Нике показалось, она села на теплое бревно. Он стал гладить ей поясницу, и опухшая плоть между ног при этом терлась о его кожу и снова возбуждала. Соски затвердели и заныли, но Ника не переставала жевать. Возбуждение и голод превратили ее в дикую кошку. Отрывая и глотая огромные куски, альфа свободной рукой продолжал ласкать ее тело, заводить его и превращать в полубезумное животное. Эти ласки заставляли ее стонать, как полоумную, дрожать, покрываться потом и нетерпеливо ерзать на его бедре. Зоны Х, как она их прозвала. Они делали так, что Ника сама расставляла ноги и просила Матая войти в нее и унять нестерпимый жар, умоляла засунуть в нее свой член, вонзить в нее свой жезл и трахать, пока она не кончит, а потом снова, пока она не кончит снова.
К ночи Ника так измучилась от близости с альфой, что была похожа на тряпичную куклу и он, наконец, оставил ее в покое.
Ника в последний раз облизала пересохшие губы, ощущая на них его пот и запах, и заснула. Нужно выспаться, хорошо отдохнуть, потому что утром он продолжит. Неизвестно, сколько это будет продолжаться. И как у него хватает сил?
Еще не расцвело, когда он снова навалился, требовательно обхватывая ее грудь ладонями – соски отвердели, царапая его кожу. Но Ника проснулась не от этого. С первого этажа кто-то кричал. Громкость крика говорила о неприятностях.
Альфа нехотя отпустил ее, прислушиваясь.
– Матай! – звал мужской голос. – Нужно поговорить! Срочно!
– Я быстро вернусь.
Альфа поднялся и схватил покрывало, обмотал вокруг пояса, край повесил на плечо и стал походить на древнего римлянина.
Ника опустила голову на подушку, можно еще отдохнуть. Но минуты шли, Матай не возвращался. Она резко вскочила. Не вернуться к ней сейчас? Его могли удержать только серьезные неприятности. Она стала искать одежду, подняла с кресла скомканное платье – лучше, чем простыней обматываться и точно лучше, чем голой попой светить. С бельем повезло меньше – его не было.
Натянув мятое платье, Ника спустилась вниз. Тишина, никого.
Не-е, все это неспроста!
Она бросилась в свою комнату и нашла смартфон. Набрала Матая, в этот раз решение позвонить было естественным, как глоток воздуха.
– Я сейчас вернусь, – сказал он в трубку и отключился.
Действительно, сразу вернулся, Ника только и успела, что спуститься в гостиную. За Матаем по пятам бежала Ларим.
– Твоя сестра пропала, – сказал альфа. Ника рухнула на диван. Потом посмотрела на Ларим, которая изволила объяснить:
– Она вчера весь день сидела, задумавшись, в комнате и смотрела в окно. После ужина сказала, что пойдет в парк играть с щенками. Но не вернулась. Вначале я думала, просто заигралась, наших детей отпускают до темноты. Но стемнело – а ее нет. Часов в двенадцать я ходила в парк, но ее не нашла.
– Почему вы вчера не сообщили? – сжав челюсти, спросила Ника. Ларим бросила на альфу беспокойный взгляд.
– Не хотела мешать. Если твоя сестра решила, что ей лучше жить вдали от нашей стаи, это ее выбор. Только не нужно было сбегать, ее и так бы отпустили. Но утром сменилась охрана и они решили доложить немедленно.
Ника резко повернулась к альфе. Тот спокойно и уверено встретил ее взгляд.
Без Ники Марии бы разрешили уйти в любой момент, это все знали, даже сестра. Что-то не складывается.
– Она не сбегала! – подумав, заявила Ника.
– Почему? Она хотела уйти отсюда с той самой секунды, как появилась, – ответила Ларим. – Она тебя подговаривала, я знаю. А вчера поняла, что теперь ты от Матая ни ногой, собралась и ушла одна.
– Вы что, и искать ее не станете? – воскликнула Ника.
– Я пока не решил, – ответил альфа.
Ника вскочила и подбежала к нему, схватила за руку.
– Послушай. Мария хотела уйти, я знаю. Но вчера… мы поговорили и она задумалась. Она передумала! Тут, в стае, есть нечто, чего она не может получить в другом месте. Она бы не ушла сама! Не теперь! Да еще после того, что случилось у озера!
Ларим вздохнула и скосила глаза с видом: «Ах, эти наивные девицы, не видящие дальше своего носа». Ника не обратила внимания.
– И что, по-твоему, произошло? – спросил Матай.
– Я не знаю, – Ника вдруг отбросила его руку и пошла к выходу. – Не верите и не надо. Я сама пойду ее искать.
– Тихо. – Крепкая рука альфы перехватила Нику за локоть. – Остановись. Успокойся. Иди, прими душ, переоденься. Потом позавтракаем. А я пока отправлю людей ее искать.
Успокоиться? Позавтракать? Сейчас, когда Мария неизвестно где? Когда что-то нехорошее случилось?
У Ники вдруг так судорожно забилось сердце, что стало больно. Сестра не могла уйти, не могла. Не после вчерашнего, когда она впервые допустила, что стая Росиати даст ей самое желанное – щенков. Пусть окружающие думают иначе, но они не знают Марию. Они все считают ее глупой слезливой самкой, но это не так. Это просто маска. Сестра может долго ныть, притворяясь, но рано или поздно поступает правильно. В побеге не было смысла, значит, она не сбегала.
Значит, ее исчезновение дурно пахнет.
Ника сглотнула.
– Ты слышишь? – тихо, но твердо повторил Матай. – Слушай и делай, как говорят. Тебе нужно время восстановиться.
После вчерашнего секс-марафона у Ники между ног саднило и пульсировало, но не очень сильно, на оборотнях все заживает быстро. Даже больно не было, только легкий дискомфорт и такая мелочь точно не смогла бы ее остановить.
– Да, конечно. Я иду.
Ника развернулась и, машинально переставляя ноги, стала подниматься по лестнице. К счастью, охрана за ней давно не ходила, Ларим тоже осталась внизу, поэтому Ника, поднявшись, прошла по коридору насквозь, спустилась по черному ходу и выскочила из дома. Тихо пробралась мимо входной двери и побежала в парк.
Если он думает, что Ника будет сидеть спокойно и ждать, пока кто-то посторонний выяснит, что случилось с ее сестрой, он ошибается.
В парке было безлюдно, еще слишком рано для беготни и игр. Нику вел инстинкт, сестра бы в случае чего пряталась в чаще, ближе к лесу, а может и вовсе в лесу.
Ника прикинула расстояние и побежала в сторону леса. В парке Марию искали и нашли бы, сиди она тут, значит, искать нужно дальше.
Перепрыгнув через изгородь, Ника неудачно приземлилась и чуть не подвернула ногу. Зашипела, но не от боли, а от неожиданности. Повела носом.
Зашипела снова, теперь от слабого следа, витающего в воздухе. Передернулась от озноба, почувствовав проклятый запах. Запах кошмара, запах ужаса, смертельной опасности и нечеловеческой жестокости. Тот самый запах, который она хотела бы забыть навсегда. Запах Олимпа.
Уже судорожно дернувшись к смартфону, позвонить Матаю и сообщить, что Мария не сама ушла, Ника поняла, что смартфона нет. Она оставила его в доме, потому что в платье ни одного кармана. И что дальше? Предупредить альфу она не может, потому что не позвонить. Пойти и сказать? Нет, тогда ее просто-напросто остановят, запрут в безопасности и не дадут искать сестру.
Бог мой, у них Мария! – Нику от резкого осознания будто ударили в живот. Она быстро сбросила платье и перекинулась. Матай наверняка отправит за ней погоню, значит, нужно найти сестру, а Росиати найдут обеих. Конечно, влетит, но по сравнению с тем, что придется пережить Марии это цветочки. Она у них уже несколько часов. Нику затрясло, лапы разъезжались по земле, а хвост бил по ногам. Кое-как взяв себя в руки, она принюхалась. Нужно спешить – каждая минута для Марии пытка.
При желании оборотни хорошо маскировали свой запах – нужно было всего-то не оставлять пахучих меток, тогда он быстро выветривался. Наверное, чужак не учуял бы остатков запаха, по которому шла Ника, разве что опытный оборотень, такой, как Матай. Наверное, они и не учуяли, когда проверяли местность спустя рукава. Конечно, сама ушла, это проще всего, решить, что ушла, чем искать.
Ника перебирала лапами так быстро, что периодически спотыкалась и катилась вперед кубарем. Репьев в шерсть нацепляла кучами. Раз в несколько минут приходилось останавливаться и метить дорогу, чтобы за ней было проще проследить. А потом она снова бежала, вывесив язык и из последних сил напрягая мышцы. И старалась не думать о том, что за несколько часов сестру могли увезти слишком далеко.
Выскочив из леса на проселочную дорогу, Ника растопырила лапы и затормозила, а потом принялась вертеться вокруг собственного хвоста. Запах сестры, смешанный с запахами Олимпа резко отрезался, сменяясь запахом машины. Они сели в машину! В машину!
Машину волку не догнать. Но Ника попыталась, не могла не попробовать. Она бросилась вперед, не думая даже, что на открытом пространстве кто-нибудь может увидеть волчицу, а это потенциальна опасность.
Она бежала до тех пор, пока, лишившись последних сил, не свалилась прямо мордой в пыль. Грудь разрывало от боли и нехватки воздуха, а остывающий след утверждал, что времени прошло слишком много, чтобы догнать Марию. Все пропало.
Ее увезли, увез Олимп. Случилось самое страшное.
Ника открыла пасть и жалобно завыла.
Глава 21
Она даже не пыталась отползти с дороги, услышав шум подъезжающей машины, валялась в пыли, уткнувшись носом в обочину и все было фиолетово. Машина затормозила, хлопнула дверца, и вскоре над ней склонился Матай.
– Ника.
Он попытался поднять волчицу, но Ника, как кисель сползла обратно на дорогу, обессиленная бегом, страхом и безысходностью.
– Перекинься, волчонок.
Ника и рада бы, да сил не осталось.
– Перекинься и расскажи, что произошло, – тверже приказал Матай.
Альфе не перечат. Ника приподнялась на лапах и с трудом перекинулась в человека. Осела обратно в пыль, уронив голову, Матай накрыл ее голые плечи курткой.
– Что случилось? – спросил альфа.
– Они увезли ее. Они ее украли, увезли, – Ника заскулила от горя. – Они сделают ей больно, изнасилуют ее, все, каждый. Посадят на цепь. Я никогда ее больше не увижу.
Она снова заскулила, из глаз потекли горячие слезы.
– Кто они? – жестко спросил альфа.
– Наша стая. Мужчины. Олимп.
– Почему ты думаешь, они сделают ей больно?
– Потому что они всегда так делают, – равнодушно ответила Ника. Теперь все равно, даже если кто и узнает, откуда они родом. Теперь поздно. – Они насилуют всех самок стаи. Начинают, как только те подрастают и продолжают, пока те не сдохнут. Они ее изобьют, изнасилуют и заставят рожать, пока она не умрет. Мы сбежали в ночь, когда самцы решили, что мы достаточно взрослые и собрались нас гонять по лесу. Всей кучей. Они бы нас на части порвали, как сделали с каждой самкой, а нам было всего пятнадцать.
Ника снова заскулила, свернулась калачиком посреди дороги. Мария…
Матай вскочил и бросился к другим оборотням, которые ждали у машин. Стал быстро говорить, двое охранников бросились звонить, один запрашивал данные с камер наблюдения ближайших трасс, второй данные со спутника. Потом альфа сам звонил, называл марку и номер машины, которую нужно перехватить.
Ника была не в себе, хотя ясно понимала, что с ней происходит что-то ненормальное, это шок – она голая, куртка мало что прикрывает, а вокруг самцы, но все равно, хотелось просто лежать и не думать, потому что думать можно только об ужасах, то есть о сестре.
– Ника, давай, я помогу. Вставай, волчонок, поедем домой.
Но Ника каталась по земле и рыдала. Матай силой поднял ее на руки и понес к машине.
– Мы ее найдем, обещаю.
– Они ее забрали, забрали. Ее убьют. Нет, не убьют, будет еще хуже. Моя сестра у них.
Альфа смотрел очень странно. Видимо, до сих пор не представлял, насколько они с сестрой близки, как плохо им друг без друга. Конечно, они все, все как один считали ее ничем и никем, бесполезным довеском к паре альфы. Никому не было до нее дела. Никто не знал, какая Мария на самом деле, никто!
– Мы ее найдем и доставим обратно в целости и сохранности. – Уверено сказал Матай. – А потом поговорим о твоей стае.
Ника уткнулась лицом в его горячую грудь и застыла – в этом положении было не так больно, знакомый запах ассоциировался с чем-то приятным.
Машина гудела, сердце альфы размеренно стучало, но боль не становилась меньше. У дома она вышла, еле держась на ногах, и молча отправилась в дом. Догнать машину на своих лапах никакой оборотень бы не смог. А больше ничего Ника не может.
Она сидела на кровати, опустив руки – на плечах мужской пиджак и больше ничего, грязные волосы висят серыми прядями у лица – и не знала, сколько времени прошло. Матай иногда появлялся поблизости и даже что-то говорил, но Ника не слушала. Ничего не могло облегчить ее горе.
– Ника. – Матай снова появился и сел перед ней, взял за плечи. – Все в порядке, можешь выдохнуть. Она нашлась.
– Что? – Ника усилием воли выплыла из жуткого тумана опустошенности.
– Машину обнаружили на территории стаи Торчинских. Альфа Торчинских забрал Марию к себе в дом. С ней все в порядке, она не пострадала, просто испугалась. Они ничего не успели с ней сделать.
Ника обмякла и повалилась вперед, упираясь головой в его грудь, обняла его за шею и тихо заплакала от облегчения.
– А Олимп?
– Олимп это который ваш альфа?
– Да.
– Забрали только Марию, остальные уехали. У Торчинских не было оснований их задерживать.
– Конечно, это же самцы, им ничего не будет, – прошептала Ника.
– Сначала нужно определить, что за стая. Мне незнакомо имя Олимп, поэтому тебе нужно найти образец. Он попадался в тот раз, когда тебе показывали образцы Берестовские?
– Да, он там был.
– Хорошо, пошли.
Они общими усилиями нашли и накинули на Нику халат, а потом перешли в кабинет Матая, который, к удивлению, не пострадал. Или кто-то здесь уже навел порядок. Альфа достал из стенного шкафа знакомый чемоданчик с образцами, положил на стол и откинул крышку. Ника наклонилась, насколько она помнила, образец ткани был светло-желтый. Она стала выбирать склянки с желтой тканью и нюхать. Четвертая по счету заставила ее вздрогнуть и побледнеть. Ника протянула ее Матаю.
Тот поднес к носу и нахмурился.
– Ничего общего с твоим запахом. Это очень странно. Хотя бы след должен оставаться.
– Это Олимп. Значит, и стая так называется?
Матай покачал головой.
– Нет. Эта… ваша стая известна как Куги. Лидера звали Солинтос, значит, в стае у него другое имя, о смене лидера мы бы знали, новый альфа всегда представляется Комиссии. Солинтос всегда был помешан на собственном превосходстве, он долгое время угрожал нам, остальным оборотням, что однажды придет и захватит над нами власть. Мы будем ему служить, он станет королем. Его считают помешанным.
Ника слушала, но о чем это должно было ей сказать?
– Садись, – Матай отодвинул кресло. – И расскажи мне о вашей стае все, что знаешь.
Ника села, глубоко вздохнула и стала рассказывать. За одно спасение Марии от Олимпа она была готова на многое.
Она рассказала, что росла в стае, где уверяли, что других оборотней на свете не существует. Что они вымирают и должны изо всех сил стараться увеличивать численность стаи, даже ценой жизни. Девушки у них выходили замуж, но по факту принадлежали всем самцам, с которыми делился муж. Рассказала, как они с Марией видели, что Олимп сделал с Катрией, и как решились убежать после того, что Ника услышала под окнами дома самцов. Как были счастливы у Никаноровны и как пришлось бежать, когда появились Берестовские, ведь они были уверены, что все оборотни одинаковы.
Матай слушал спокойно, но Ника, периодически смотря в его бушующие злостью глаза, непроизвольно отодвигалась.
Потом он молча встал и вышел из кабинета. В коридоре раздался грохот, что-то рухнуло, посыпались кирпичи, облаком поднялась пыль. Ника сидела в кресле, сложив ногу на ногу, и сцепив поверху руки, слушала, как бушует Матай и потряхивала свалявшимися в пыли прядями волос. Она все еще была как сумасшедшая.
Потом пришел Тополь, принес ей горячий суп и почти с ложки накормил, напоследок сунул в руки компот.
Вернулся Матай и сообщил, что с утра они выезжают на экстренно созванную Комиссию, это что-то вроде верховного суда у оборотней. По словам Матая, стая Куги пожаловалась в Комиссию на то, что Торчинские отобрали у них принадлежащую их стае самку.
– Марыську?
– Да.
– Она в безопасности?
– Да, волчонок, она у Торчинских, за них я ручаюсь. Кроме того, я намекнул, что она родная сестра моей пары. Марии ничего не грозит до завтра, а завтра определимся.
