Текст книги "Не говори любви «прощай»"

Автор книги: Татьяна Потапова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава двенадцатая

Странные чувства испытывала Люба, отправляясь на встречу с матерью Вовы. Любопытство смешивалось с необъяснимым животным страхом, словно Света представляла собой угрозу ее существованию. Обычно Люба не продолжала отношений с людьми, которые ее сильно обидели. Она не считала себя злопамятной, но и прощать всех подряд никогда не старалась. А тут в подруги рвется женщина, чей сын причинил боль самому дорогому для Любы человеку – ее дочери. И ведь это она, мать, вырастила мальчика таким, что для него чужие раны – пустое место.

Люба понимала, что ее страх перед Светой – обычная мнительность. Просто где-то далеко в подсознании застряла мысль, что раз Вова принес им одни неприятности, то ждать добра от родившей его мамаши вряд ли стоит. И Люба сжималась от предчувствия, что на ее семью может обрушиться еще какой-нибудь удар.

Примерно так же – бессознательно – она боялась высоты или сильного мороза. Никогда Люба не попадала в ситуации, где испытала бы ужас от переохлаждения или страх падения, но с самого детства, сколько себя помнила, самые главные ночные кошмары были связаны с этим.

Они договорились встретиться у входа в ресторан. Люба опаздывала уже на двадцать минут. Ее задержал руководитель музыкальной группы, которую собирались пригласить на «последний звонок». Он буквально достал ее рассказами о своих многочисленных талантах, которые Любу совершенно не интересовали. Типы с таким количеством способностей, как и те, кто получал по несколько высших образований, ее настораживали. Она уважала в людях профессионализм и трудолюбие, а не нереализованные возможности. Еще и поэтому Люба не представляла, о чем можно говорить со Светой, которая, судя по всему, пресытилась не только путешествиями, но и всем, что в жизни существует.

Света стояла у входа в ресторан и нервно теребила яркую сумку.

– Извините, – сказала запыхавшаяся Люба, которая преодолела расстояние от метро «Цветной бульвар» до Садового кольца со скоростью чемпиона столицы по бегу на короткие дистанции.

– Я решила, что вы не придете, – заметила Света.

Было видно, что ее настроение резко поменялось. Из мрачной женщины она превратилась в милую даму, которая так хорошо воспитана, что не укоряет подругу за получасовое опоздание.

Они вошли внутрь.

Интерьер ресторана говорил о том, что здесь не подают быструю еду. Посреди зала стояли прилавки с рыбой и овощами, большой аквариум. Посетители сновали вокруг, выбирая, что должен приготовить им шеф-повар, и объясняя официантам – как.

Любу и Свету провели к столику у стены, где в нишах стояли старые подшивки «Нового мира», современные детективы и «покеты» на английском языке. Лампы с абажурами светили так, чтобы расположить посетителей к долгой задушевной беседе. А воздушные формы мебели и всякие детали в виде бамбука, пальмовых листьев и ракушек придавали залу особый шик.

– Я обожаю восточную кухню, – сказала Света. – А вы?

– Если честно, мне больше по душе русская и грузинская.

Любе было неудобно в этом признаться. Все ее знакомые пели гимны японской и китайской еде. И Любе стало казаться, что ее консерватизм – нечто совсем отсталое. У нее сложилось впечатление, что по количеству японские и китайские рестораны в Москве давно перекрыли все остальные.

– Но я люблю рыбу, – добавила она.

– Обязательно возьмем соусы, – Света даже причмокнула. – Здесь такой выбор! Мой любимый – соево-имбирный с кунжутом.

Вкусы у них не совпали. Любе имбирь не нравился. Она выбрала «бальзамик».

Сделав заказ, Света достала пачку сигарет и, удивившись, что Люба не курит, сообщила:

– А я смолю как паровоз. Особенно в последнее время.

Вид у нее действительно был измученный. Она и вообще не блистала красотой. Какая-то рыхлость и несобранность была в ее фигуре, лице, словно Свету, как хорошее тесто, не умяли, не утоптали. Она смотрела на Любу большими, темными, полными печали глазами.

– Вот ведь как случается! – грустно поведала Света. – Обслуживала мужа, сделала из него человека, а потом выяснилось, что он много лет живет на две семьи. И теперь уходит.

Пепел упал прямо на скатерть, Света затушила сигарету и тут же прикурила другую.

– К другой семье? – спросила Люба.

– Ничего подобного! – Света поперхнулась и закашлялась. – Вообще неизвестно куда. Это же монстр! Ему не нужен никто! Он хочет жить один!

– Вы уверены? – выразила сомнение Люба, которая с подобным феноменом не сталкивалась.

– Еще как!

Официант принес напитки, бутылку белого вина. Света выпила бокал залпом. Только после этого она стала чуть спокойнее.

– Я звонила этой – второй, – сказала она. – Он не появлялся у нее два месяца, и она ничего не знает о нашем разводе. У нее есть девочка от Степана, учится во втором классе.

– И вы только что об этом узнали?! – Люба была потрясена: вот так живешь-живешь и ни о чем не подозреваешь…

– Давно знала. Но делала вид…

– Зачем?

– Чтобы сохранить семью. Я Степана с таким трудом заполучила. И что же – подарить другой?!

Любе стало не по себе. В принципе, обычная история, житейская, сколько она их выслушала от подруг, знакомых. У них в школе – женский коллектив, и каждая вторая либо ушла от мужа, либо наоборот. Люба, между прочим, считала, что на время развода женщинам надо официально выдавать бюллетень, потому что работать они не в состоянии, а от их нервозности и неадекватного поведения мучаются коллеги и ученики. Учительская в такие периоды превращалась в клуб, где очередная «страдалица», отловив себе жертву, живописала ужасающие подробности из жизни бывшего мужа. Что характерно: именно после расставания женщины наконец-то понимали, что их мужчины хитро и изощренно скрывали свои истинные лица. Только в последний момент им удавалось разглядеть, что все они как на подбор – импотенты, моральные уроды и альфонсы.

И все-таки Любины коллеги страдали как-то естественно и понятно. Иногда им в голову даже приходили мысли о собственной вине. Правда, такие открытия единодушно осуждались всем женским коллективом. Личные неудачи объединяли педагогов лучше, чем любые общественные мероприятия. «С каждой может случиться», – думали учителя, имея в виду себя в первую очередь. И начинали составлять планы по устройству личной жизни несчастной коллеги. Вспоминались близкие и дальние родственники мужского пола, засидевшиеся «в девках», а также соседи и знакомые знакомых. Откуда-то в усталых от собственных проблем женщинах бралась бешеная энергия, и всю ее они направляли на устройство смотрин, знакомств, «случайных» походов в театр или в кино. Никто не вычислял процент удачи, но последствия тем не менее были налицо – весь коллектив гулял потом на трех свадьбах. Перед лицом очередной жертвы мужского шовинизма оказались, таким образом, наглядные примеры того, что жизнь не кончена, а напротив – только начинается.

Как раз вчера в школе только и разговоров было об учительнице литературы. У нее страдальческий период затянулся дольше, чем у других. Два года назад ее муж, который регулярно ездил в командировки в город Тюмень, неожиданно впал в глубокую депрессию. Он лежал на диване, смотрел в потолок, молчал и вздыхал. Литераторша, женщина мягкая и добрая, проявляя к мужу повышенное внимание, спросила:

– Что с тобой происходит? Может быть, ты устал? Может быть, тебе сменить работу? Взять отпуск? Съездить на рыбалку?

Муж долго ерзал на диване, а потом глубокомысленно посмотрел на потолок и сказал:

– Я полюбил другую женщину.

Оказалось, что «другой» двадцать лет, она студентка и живет в Тюмени. Мужу было сорок четыре, он не блистал красотой, спортивной выправкой, острым умом и зарабатывал весьма скромно.

Семейные разборки и развод заняли несколько месяцев, во время которых литераторше пришлось параллельно посещать психотерапевта, который поставил ей диагноз «ситуационный невроз». Муж уехал в Тюмень, женился и родил дочку. Никаких признаков раскаяния он не проявлял.

Литераторша пыталась вернуться к нормальной жизни – взяла короткий отпуск, съездила в Турцию, стала ходить в гости, на выставки и концерты. Ничего не помогало. А ребенок, родившийся у бывшего мужа, ее добивал окончательно: сама она была бездетна.

И вот однажды к ней пришел папаша одного из учеников, который попросил ее подтянуть сына по русскому языку и литературе за отдельную, естественно, и весьма неплохую плату. Она согласилась. И, как впоследствии выяснилось, вытащила свой счастливый билет. Мужчина оказался вдовцом и большим любителем литературы. Они нашли общий язык, и их отношения плавно перетекли в близкие. Уже четыре месяца они жили вместе, и литераторша расцвела так, что коллеги удивлялись: она даже в молодости не выглядела лучше. И вдруг буквально на днях ее бывший муж вернулся из Тюмени и начал атаку на брошенную жену. Он звонил на работу, домой, караулил ее в разных местах и требовал, чтобы она к нему вернулась. Когда-то литераторша мечтала о таком повороте событий, но теперь бывший муж не вызывал в ней никаких других чувств, кроме раздражения…

– Вам нравится рыба? – вырвала Любу из раздумий Света.

– Очень вкусно.

– Вот видите! – торжествующе сказала Света. – Я же знаю, куда приглашать.

– Скажите, – Люба не могла сдержаться, чтобы не задать этот вопрос, – а Вова не объяснял вам, почему он не пришел на свадьбу? Честно признаюсь: до вашего звонка я думала, что это вы с мужем настроили его против Инны. Помните, когда мы приехали к вам, то ваш Степан даже разговаривать не хотел, от него такая злоба исходила. Вы, как мне показалось, тоже были настроены очень агрессивно.

Выпалив все это, Люба испугалась, что Света воспримет ее слова как оскорбление. Но та… лишь усмехнулась.

– Вы приехали очень неожиданно. И в самый неподходящий момент, – сказала она. – Вы в курсе, что Вова – наркоман?

– Что?! – Люба чуть не подавилась кусочком рыбы, который только что отправила в рот.

– Как раз перед вашим приездом мы узнали, что он снова начал колоться. Был скандал. Степан пытался Вову избить. А тут вы с этой свадьбой.

– Ужас! – Люба не могла прийти в себя. – Никогда бы не подумала…

– А это вообще трудно определить. Мы сами узнали случайно – Степан услышал телефонный разговор Вовы с другом. Потом долго выяснял, не мог поверить.

– Но ведь следы уколов остаются!

– Вот-вот, и я так думала. А следов не было, и Вова все отрицал. Степан устроил за ним настоящую слежку. Потом уже выяснилось, что наркоманы – хитрые очень, они колют себя в такие места, что нормальному человеку в голову не придет. Мы лечили его, он какое-то время держался, а потом начинал снова.

– Кошмар! Неужели Инна знала?! И собиралась за него замуж?!

Света пожала плечами. Вино кончилось, она заказала еще.

– Все беды в нашей семье из-за Степана! – Лицо Светы перекосилось. – Если бы он не давил на Вову, не обращался с ним как с дерьмом собачьим – ничего бы этого не было! Вот почему я хочу, чтобы ему отлились мои слезы! И за себя, и за сына, который перестал походить на человека, а стал животным, которому нужно одно – наркотик. Я боюсь собственного сына!

Она выпила залпом вино и наклонилась ближе к Любе.

– Пусть ваш муж, – тихо прошептала она, – сделает из Степана котлету.

– Да вы что?! – отодвинулась Люба. – Выбросьте это из головы!

– Не хотите? Я найду кого-нибудь другого. И хорошо ему заплачу, – у Светы начал заплетаться Язык. – Та, вторая, с которой Степан тоже жить не хочет, согласна внести свою долю. Мы с ней вместе устроим ему веселую жизнь.

– Света, – Люба с трудом подбирала слова, – я очень вам сочувствую. Никто вашей жизни не позавидует. Но если сейчас самым главным для вас станет месть Степану, то вы окончательно разрушите прежде всего себя!

– Мне все равно.

– Не думаю. Посмотрите, ваш муж хочет остаться один. Когда я разговаривала с ним по телефону, то было ощущение, что человек на грани нервного срыва. Конечно, он сам устроил себе проблемы – с этой второй семьей, и теперь не знает, как выпутаться. И там, видимо, ему плохо, и с вами тоже. Наверное, он страшно переживает то, что случилось с Вовой. В таких ситуациях и на работе все из рук валится. Человек чувствует себе загнанным в угол. Но вы ведь всегда хотели, чтобы Степан оставался с вами? Тогда смените тактику. Он поживет один, успокоится и, может быть, вернется обратно. Но если вы будете устраивать ему побоища, унижать и обвинять во всех грехах – ничего хорошего не выйдет! Он только возненавидит вас!

– Оставить все безнаказанным?!

– Да пусть он живет как хочет! В ваших же интересах остаться с мужем в нормальных отношениях. У вас есть сын, и с его болезнью ведь надо что-то делать! А одна вы не справитесь…

– Я сейчас. – Света вскочила и направилась в туалет.

Ее фигура, ссутулившаяся, словно на нее сверху давил неимоверный груз, и какая-то нелепая, вызвала у Любы приступ жалости. Сидит человек в четырех стенах, ничего не делает и все время думает о своей несложившейся жизни, о неблагодарном муже и сыне-наркомане.

Света вернулась. Косметику на лице она полностью смыла и, как ни странно, стала выглядеть от этого только лучше.

– Тушь попала в глаза, – объяснила Света свое внезапное исчезновение. – А косметичку забыла дома. Придется сидеть ненакрашенной.

– Вам хорошо, – искренне сказала Люба.

– Правда? – обрадовалась Света. – А мне всегда казалось, что без косметики я выгляжу как последняя уродка. Потому, кстати, не люблю на курорты ездить. Такое чувство, что на пляже все тебя рассматривают и думают: такой на печке надо лежать, закрывшись от всех, а не оскорблять людей своим видом.

– Да что же вы так плохо о себе думаете? – возмутилась Люба. – Во-первых, вы можете собой заняться, если сами себе не нравитесь. У вас есть время, есть деньги…

– Это бесполезно, – отмахнулась Света.

– Конечно, бесполезно, если вы не измените свое отношение к себе. Я в школе работаю, и у нас одна учительница была – инвалид, одна нога короче другой, горбик небольшой, нос как у Бабы-яги, проблемы с волосами – она парик носила. А муж – очень интересный мужчина. Так заботился о ней! Регулярно возил на массажи. Так вот эта учительница влюбилась в массажиста, а он – в нее. Она развелась с мужем и вместе с массажистом уехала жить в Краснодарский край, потому что для ее здоровья тот климат больше подходит.

– Ничего себе!

– Да-да… И никаких угрызений по поводу своего внешнего вида. Она вообще очень веселая по характеру. За это ее все любили. А у вас никаких явных физических недостатков не видно.

– Я не умею думать о себе.

– Научитесь! Направьте те силы, которые уходят сейчас на борьбу с мужем, на себя. И вообще: месть – блюдо, которое подается холодным. Разберитесь сначала с собой.

– Вы такая умная, – медленно сказала Света. – Почему мы не познакомились раньше?

– Это профессиональное, – первый раз за вечер улыбнулась Люба. – Мы, учителя, привыкли всех учить.

А про себя подумала: можно быть совершенно несчастным, даже если в твоем гараже стоит «ягуар».

Глава тринадцатая

– Можешь себе представить? – В Женькином голосе звучал восторг. – У нас сломалось колесо на детской коляске. Мы позвонили в фирму, где ее покупали, и нам – абсолютно бесплатно! – прислали даже не одно новое колесо, а целых три!

– Здорово! – согласилась Варя. – Все для человека.

– А вообще-то, – на том конце провода повисла пауза, – если бы я рассказала тебе, как здесь живу, то ты облилась бы слезами. Ты представляешь меня с тележкой на свалке?

– В каком смысле? – не поняла Варя.

– В самом прямом! Здесь есть такие свалки, где можно найти очень хорошие вещи. Совсем новые! Я притащила вчера домой отличный компьютерный стул, шторы, из которых сейчас покрывало шью, рулон полиэтилена – пригодится, когда ремонт буду делать. Побираюсь…

– Подумаешь, – Варя успокоилась, потому что после слов о слезах ей почудилось что-то страшное. – В наше время каждый ищет способ, как лучше сэкономить.

– А еще я взялась для одной семьи гладить два раза в неделю мужские рубашки. Не такой уж большой заработок, но мне все равно делать нечего.

– И молодец, – похвалила Варя.

– Это случайно получилось. Одна знакомая, тоже русская, но живет здесь восемь лет, нашла себе немца, они пожениться собираются. У немца такая работа, что надо каждый день в свежих рубашках ходить. А она не успевает гладить. Тут многие из наших ходят убираться в богатые немецкие дома. Но такое место непросто получить: нужны рекомендации. Там почасовая оплата…

Женя всегда была неимоверной чистюлей. Убирать дом, по крайней мере свой собственный, она любила и умела, так что запросто справилась бы и с чужим.

– У нас одна женщина из агентства ездила с сыном в Германию, – вспомнила Варя. – Берлин и Дрезден. Ей очень понравилось. Единственное, чем недовольна, что купила автобусный тур. Говорит, что муторно и некомфортно. На обратном пути у них вообще автобус сломался, и они десять часов прождали, пока за ними приехал другой. Рассказывала, что ходила на съемки шоу «Голод».

– А что это такое? Я даже не слышала…

– Серьезно? Ну к вам в Германию привезли наших молодых ребят, и они должны себе деньги добывать: кто попрошайничает, кто картинки рисует и продает… Точно не знаю, сама не смотрела. Знакомая говорила, что шоу это снимают человек двести, и все получают вполне приличные деньги.

– А меня не возьмут туда? – В Женькином голосе появился интерес.

– Кем? – удивилась Варя. – Оператором? Или героем?

– Какая разница! Раз деньги приличные…

– Вот сейчас квартиру продашь – и будут тебе деньги! Человек десять уже смотрели. Пока думают.

Попрощавшись с Женей, Варя прошла на кухню, где Инна в гордом одиночестве пила чай. Она пришла как раз перед Женькиным звонком и успела только сообщить, что нашла Варе денежного клиента, которому нужно одну квартиру снять, а другую купить.

– Как течет жизнь в Германии? – спросила Инна.

– Своим чередом, – ответила Варя. – Женька в очередной раз пытается похудеть. На этот раз сидит на диете американских космонавтов – ест только мясо и яйца. А у Полинки – любовь. Ты-то с ней не переписываешься?

– Иногда по электронной почте. Кажется, она не скучает, привыкла… Да, – Инна налила себе еще чая, – а мама вам рассказывала, что она встречалась с Вовиной родительницей?

– Еще нет, – Варя подумала, что пора бы Любаше выбросить и Вову, и его родственников из головы. – А когда?

– Да только вчера! – Глаза Инны засверкали. – Тогда вы упадете сейчас! Оказывается, Вова – наркоман!

– Да ты что?! – Варя застыла с банкой варенья, которым хотела угостить гостью.

– Я сама обалдела! Мне и в голову такое не приходило! Сейчас, задним числом, вспоминаю некоторые странности. Сидим, например, смотрим телевизор, и вдруг он – раз, и заснул. Постоянно засыпал ни с того ни с сего. Или глаза бывали такие жуткие! Я еще думала: какой необычный, глубокий взгляд. Вот дура, правда? Но откуда я знала? Еще его всегда мучила жажда. И вранье бесконечное – когда надо и не надо. Я замечала, но мне казалось, что у него просто очень развита фантазия.

– Боже мой! Да тебе повезло, девочка моя!

– И не говорите! Когда мама мне рассказала, сразу так легко стало! Все объяснилось! Я-то в себе недостатки искала… А дело вон в чем, – Инна в этот момент показалась Варе маленьким ребенком, которому только что объяснили, что он ни в чем не виноват. – Я всю ночь о нас думала, вспоминала. Это ужасно, тетя Варя, но я поняла, что и не любила Вову совсем. Просто нашло временное затмение. Потому что, если бы я его любила, то бросилась бы сразу к нему – спасать и утешать. А мне ничего этого делать не хочется, даже видеть его не хочется. Даже вспоминать.

– Значит, затмение прошло.

– Полностью! Так я же по делу, – спохватилась Инна. – Можно я дам ваш телефон своему знакомому? Он сам вам расскажет, что ему нужно, в каком районе и по какой цене.

– Конечно.

– Он очень порядочный человек, – сказала Инна, с удовольствием поедая варенье. – Но с ним жуткая история случилась! Женился по глупости, а теперь жена требует жилплощади, фактически выживает и его и родителей… Она привела в чужой дом другого мужчину, от которого беременна!

– Как же твой знакомый такое допустил? – Варе сразу представился забитый мужчина-подкаблучник, который не умеет за себя постоять.

– А что он мог сделать?!

– М-да, – Варя подумала, что девочка слишком доверчива и опять связалась с кем-то весьма сомнительным.

– Тетя Варя! – На лице у Инны появилось умоляющее выражение. – Мне очень неудобно, но не могли бы вы дать мне на неделю тысяч десять? Родители столько денег из-за меня на ветер выбросили, и я не могу еще что-то просить. Через неделю у меня зарплата.

– Что за срочность? – Просьба показалась Варе подозрительной.

– Дело в том, что этот мой знакомый пригласил меня на день рождения своего отца. Кстати, профессора. Они устраивают вечер в кафе. Мне ведь нужно подарок купить! Ну и для себя… Может быть, кофточку новую… Сами понимаете. Не хочется выглядеть как попало.

– А он нравится тебе, этот знакомый? – «Интересно, – подумала Варя, – знает ли о нем Люба?»

– Ой, – Инна отставила чашку и заправила прядь своих светлых длинных волос за ухо. – Очень! Мне с ним так интересно! Он столько знает, тетя Варя! Я только сейчас поняла, что мне нравятся умные мужчины. О чем мы говорили с Вовой? – она наморщила аккуратный прямой носик. – Разве что о роке! Теперь я понимаю: он любит только те группы, в песнях которых есть что-нибудь о наркоте… Ну и все, пожалуй.

– Подожди, – сказала Варя, – возьму деньги у соседки, отдала ей на хранение. Только в долларах, сама поменяешь.

– Конечно!

Варя вышла из квартиры и позвонила в дверь соседки Иры. Та, к счастью, оказалась дома.

– Ой, Варечка, – обрадовалась Ира, – а я только что зашла.

Мимо них прошествовал ухмыляющийся Ирин сын, который с Варей даже не поздоровался.

– Извини, что беспокою, но, понимаешь, мне срочно нужно из тех денег, что я тебе давала, взять триста долларов. Пришла дочь подруги, просит в долг.

– Варечка! – Ира была сильно удивлена. Она даже, казалось, потеряла дар речи. – Я же весь долг тебе вернула! Две недели назад!

– Подожди. – Варя остолбенела. – Ты забыла? В тот день, когда ты мне долг возвращала, я тебе деньги дала – семьсот пятьдесят долларов. На хранение. Для Жанны.

– Помню, а как же! – Тон у Иры стал доверительным. – Ты делилась, что у тебя есть заначка – Жанночке на лето к морю съездить с подружками…

– Ну вот, – Варя облегченно вздохнула.

– Да-да, – продолжала Ира. – Мы поговорили, обсудили… Но денег ты мне не давала. Вспомни, Варечка! Ты хотела. Но, видимо, передумала.

Ира смотрела на соседку так искренне и сочувствующе, что у Вари мелькнула мысль, не снится ли ей этот разговор и не впала ли она в тихое помешательство? Но ведь Варя точно помнит, как вручила Ире конверт, как та уверяла, что все будет в целости и сохранности…

– Что за шутки? – выдавила она из себя.

– Какие шутки, Варечка? Я тебя не понимаю. – Ира казалась добрым другом, который всерьез озаботился психическим состоянием своей соседки. – Ты была так расстроена чем-то! Вот и забыла! Это бывает. И я, – осенило ее, – знаю, что нам делать! У меня есть знакомый экстрасенс. Сходим к нему! Он сразу определит, давала ты мне деньги или нет! Введет в транс, а под гипнозом все начинают вспоминать, как что было.

В коридоре опять появился Ирин сын.

– Мам, – сказал он со своей противной ухмылкой, – я есть хочу!

– Сейчас, сынок, – проворковала Ира и вопросительно посмотрела на соседку.

В ее взгляде Варя прочитала желание поскорее выпроводить надоедливую бабу. Любимого ребенка нужно было кормить ужином.

Варя развернулась и со всей силы хлопнула дверью. Остановившись на лестничной площадке, она прислушалась. За Ириной дверью была полная тишина. Никаких всплесков эмоций. Никто не бросился ей вслед. Варя почувствовала себя идиоткой, которую только что пытались убедить в полной невменяемости. Невероятная обида захлестнула ее до такой степени, что она не могла сдвинуться с места. Слезы неожиданным потоком вырвались наружу. Варя стояла у лифта, пробуя успокоиться, вытирая кулаком глаза и нос. Каким-то боковым слухом она уловила, что кабина лифта движется вверх, приближается к их этажу. Сейчас она остановится, из нее выйдут люди и увидят зареванную, несчастную Варю. Что они подумают? Варя быстро пробежала к своей квартире и чуть не сбила Инну, которая поднялась ей навстречу.

– Что с вами?! – испуганно спросила Инна.

– Долго рассказывать, – всхлипнула Варя. – Какая сволочь!

– Кто?!

– Понимаешь, дала соседке деньги, а она теперь не хочет их отдавать.

– Сплошь и рядом, – сказала Инна с видом знатока. – Вот видите: вы тоже порядочный человек, как и мой знакомый. И к вам тоже прицепилась хищница, как и к нему. Что вы можете теперь сделать? Свидетели хоть были? Когда вы деньги отдавали?

– Откуда?! – Варя вытянула бумажную розовую салфетку из коробки, которая всегда стояла на кухонном столе, и вытерла мокрый нос. – Мы вдвоем были.

– Значит, ничего не докажете, – уверенно произнесла Инна.

– Но теперь я не смогу тебя выручить. – Одной салфетки не хватило, и Варя выдернула вторую.

– Не страшно, – ничуть не огорчилась Инна. – Не переживайте. Найду еще где-нибудь.

В замочной скважине повернулся ключ. Это Сергей вернулся с работы.

– Я побежала, – засуетилась Инна. – Жаль, Жанку не повидала…

Сергей не обратил никакого внимания на красные глаза жены. И это Варю только обрадовало. Не хватало еще что-нибудь сочинять на ходу. Глядя на мужа, она почувствовала свою вину перед ним. Ложь никогда не приносит ничего хорошего. Она хотела скрыть эти деньги от Сергея – и вот результат. Теперь даже не поделишься с ним горьким разочарованием в человеке, который живет рядом, дверь в дверь, который приходил к ним домой, чтобы найти сочувствие, помощь… Сергей будет встречать Ирку в подъезде, здороваться с ней, интересоваться ее делами или здоровьем, не зная, с каким подлым существом имеет дело.

Кто дернул Варю отдать эти деньги? Ну и лежали бы они себе дома, где-нибудь в укромном уголке… Сергей ведь не рыщет по квартире в поисках скрытых тайников. Ему и в голову такое вряд ли придет.

А Варя всегда недолюбливала соседку… Ведь чувствовала и ее искусственность, и неискренность, и желание что-то поиметь «на халяву»… Бывают люди, к которым с первого взгляда не лежит душа, они словно не те флюиды испускают. То есть для кого-то эти флюиды подходят, а конкретно тебе – нет. А ведь Варя даже иногда корила себя за некоторую нетерпимость к Ирке, за то, что держится с ней на расстоянии, хотя та настырно навязывалась в более близкие друзья… Так нет, не прислушалась к своей интуиции!

– Где Жанна? – мрачно спросил Сергей.

– У Маши. – Варя зашла сполоснуть лицо в ванную. – Им нужно подготовить вместе какое-то стихотворение. Что-то там театрализованное.

– Ночевать она, конечно, не придет, – зло усмехнулся Сергей.

– Знаешь, Сережа, – Варя стояла перед мужем, вытираясь полотенцем, – ее, может быть, и не тянет домой. В последнее время у нас такая тяжелая обстановка… Ну почему, например, ты с ней совсем не разговариваешь? Ты должен…

– Я никому ничего не должен! – оборвал жену Сергей и включил компьютер.

Ну конечно! Это такая расхожая фраза, которой можно закрыться от проблем и все на свете оправдать. Никто никому ничего не должен. Значит, и Жанне не обязательно забивать свою голову учебой. И соседке Ире не нужно отдавать чужие деньги. А молодые матери, поскольку они тоже никому ничего не должны, не обязаны безвылазно сидеть около своих детей и стирать им пеленки. Варя спокойно может никогда не мыть окна, потому что терпеть этого не может. Ведь все при подобном лозунге делают только то, что хотят. Кассир в банке захочет пообедать, когда к ее окошку скопится очередь. А хирург пойдет в кино, плюнув на предстоящую операцию.

Каждый раз, когда Варя слышала с экрана телевизора или читала в газете про то, как все люди свободны и никому ничего не должны, у нее появлялось желание взять в руки палку и стукнуть всем рассуждающим на эту тему по башке. Наверное, у тех выступающих и пишущих нет семьи, детей, родителей, друзей, обязательств на работе…

И Сергей туда же… Она хотела предложить ему ужин. Но раз никто никому ничего не должен, то и Варя совсем не обязана прыгать перед мужем на задних лапках и пытаться ему угодить. Потому что ей лично есть совсем не хотелось.