Текст книги "Не говори любви «прощай»"

Автор книги: Татьяна Потапова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Вот я и читаю в газетах: один разврат.

– Я заеду к тебе на следующей неделе, – пообещала Варя. – Что привезти?

– Все у меня есть, – ответила бабушка. – А ты точно приедешь? Я тогда за мясом на рынок съезжу.

– Ну что ты выдумываешь? Никуда не надо ездить. Я тебе мяса привезу.

– Ладно, ладно, – миролюбиво согласилась бабушка, хотя Варя точно знала, что на рынок она все равно поедет.

Договорившись о паре встреч в офисе, Варя переоделась и поехала в редакцию газеты «Из рук в руки», чтобы разместить там повторное объявление о продаже Женькиной квартиры.

Глава восьмая

Жанна с Машкой пристроились на подоконнике за лифтом и ели хот-доги, запивая их ананасовым соком из маленьких бумажных пакетиков. Как всегда на большой перемене в буфете толпилась очередь, но им повезло – они успели чуть ли не первыми, рванув из аудитории со скоростью звука.

Они сидели и слушали, как в нескольких шагах от них Вика разговаривала по телефону:

– Здравствуйте. А вы помните, мы вчера в ЦДХ с вами встретились? Я учусь в университете и очень увлекаюсь искусством. Мне бы так хотелось поговорить с вами об этом.

Судя по всему, Викин напор встретился с глухой стеной. Она что-то мямлила в трубку, повторяла о своей любви к кино, и все это, на взгляд Машки и Жанны, представляло собой жалкое зрелище. Незнакомец на том конце провода, видимо, никаких разговоров об искусстве вести с «модельной» Викой не хотел. И этот позор, который они случайно подсмотрели, вызывал у подруг чувство глубокого удовлетворения. Нашелся человек, который хоть на несколько минут сбил с Вики ее неимоверную спесь!

За лифтом было определено место для курения. Выключив телефон, Вика с понурым видом зашла туда, вытащила пачку сигарет и только тут обнаружила Машку с Жанной.

– Привет! – Она поднесла к сигарете зажигалку, выпустила дым и пристроилась рядом с ними на подоконнике. – Вчера случайно в ЦДХ на одну выставку попала. Вдруг вижу мужчину. А лицо у него просто до боли знакомо! И тут я понимаю, что он в детских сказках играл принцев. Сейчас-то ему лет сорок, но все еще на принца похож. Я его обожала когда-то! Мне страшно захотелось к нему подойти, а он – с девушкой, друзьями. Неудобно как-то. Но я себя переборола, нашла момент, говорю: вот мой телефон, я поклонница вашего таланта, даже фанатка… И вот! – торжествующе произнесла Вика. – Только что он позвонил!

– Счастье-то какое! – в тон ей ответила Машка.

Они переглянулись с Жанной. Какое наглое вранье! Неужели она не понимает, что они все слышали? Этот «принц», наверное, выбросил Викин номер, как только она от него отошла.

– Знаете, девчонки, – на Викины брюки упал пепел, и она спрыгнула с подоконника, чтобы его стряхнуть, – сидела я сейчас на грамматике и думала, как много значат слова в нашей жизни! Вот я ходила на экзамены в прошлую сессию в одной и той же кофте и все хорошо сдавала.

– А при чем здесь слова? – спросила Жанна. – Ты же про приметы говоришь.

– Дослушай! – строго указала Вика. – Просто я потом про свою счастливую кофточку всем рассказала, ну что она удачу приносит. И…

– Что?

– Пришла на очередной экзамен в ней же, а мне еле-еле ставят «тройку». Все почему? Через слова сглазила удачу. Не случайно во многих религиях люди специально погружаются в себя, подолгу молчат, чтобы не расплескивать свою энергию через слова.

– Да-а-а. – Машка бросила пустой пакетик от сока в урну. – А я один раз язык обожгла, это было ужасно, две недели болел. Зато такое несчастье заставило меня молчать, книжки читать и о жизни думать.

– Может, не пойдем на следующую пару? – предложила Жанна. – Скукотища же будет. Пал Палыч такой зануда! И столько задает! В прошлом году с училкой больше повезло – совсем ничего не надо было делать.

– А мне в прошлом году нравилось академическое письмо, потому что его в прошлом году вообще не было, – сострила Машка и повернулась к Вике. – Ты чего помрачнела?

– Вспомнила, что с матерью с утра поругалась, – пожаловалась Вика. – Она сказала, что я жирная. Ну чего придумывать-то? В каком месте я жирная? – Вика покрутилась перед девчонками.

– Ничуть, – уверенно сказала Жанна.

– А твоя мама какая? – спросила Машка. – Девяносто-шестьдесят-девяносто?

– Ну потолще, чем я.

– Вот и успокойся. Что ты придаешь значение родительским словам? Они же это так – от бессилия.

Раздался звонок, и все трое вяло побрели в аудиторию к нудному Пал Палычу. Что он там говорил – Жанна слышала плохо. Всю пару она думала о предстоящей поездке на дачу, о Стасе, о том, как хорошо она будет выглядеть в ярком купальнике из «Бенеттона», который на случай хорошей погоды прихватила с собой…

Стас должен был приехать за ними к университету на машине, которую собирался взять у отца.

– Специально выйдем вместе с Викой, – шептала Машка, прикрывая рот рукой (Пал Палыч не переносил разговоров на своих занятиях). – Пусть умрет от зависти. Наверняка у отца Стаса крутая тачка.

Но их ждало разочарование. В назначенное время они увидели у ворот университета старенькие «Жигули», около которых и стоял Стас.

– Твои? – удивленно спросила Машка.

– Отец свою «бээмвуху» в сервис отогнал, пришлось эту взять.

Вика, которую девчонки на свою голову уговорили выйти вместе, скорчила гримасу и презрительно произнесла:

– Она еще и ездит?

– Антиквариат! – сообщил Стас. – Фильм «Копейка» видела?

– Я такое не смотрю, – фыркнула Вика. – Счастливо повеселиться! Не заглохнете по дороге? Могу телефончик «Ангела» дать. Служба спасения для автолюбителей. В курсах?

– Обойдемся, – отмахнулась Машка. – Ты спешила, кажется? – Она залезла на заднее сиденье и похлопала рядом с собой, приглашая Жанну.

Стас сел за руль.

– Сейчас заедем за моим другом, – сказал он, вырулив со стоянки. – Это по пути.

– Что за кекс? – спросила Машка.

– Вам понравится. Он отвязный. Клево рубит на роллах… Вместе учимся.

Через десять минут Стас притормозил у обочины, и на переднее сиденье проскользнул долговязый, весь в джинсе, парень. Казалось, будто он состоит из шарниров, которые крутятся одновременно в разные стороны. Его звали Олегом. Сначала он хвастливо сообщил, что всю ночь пил «прохладительные» напитки в баре. У его друга, который «гей, но все равно хороший парень – получше некоторых натуралов!» – был день рождения. Потом оказалось, что Олег имеет отношение к модельному бизнесу – восемь месяцев назад он прошел кастинг и подписал контракт. Теперь у него совсем нет свободного времени: институт, агентство, автошкола… А сколько сил отнимают показы, которые даже в «России» бывают!

– Ты, наверное, очень гордишься этим? – встряла Машка.

Они с Жанной от такого потока мужского самодовольства совсем притихли и начали испытывать комплекс неполноценности.

– Скорее даже немного стыжусь, – скромно потупил взор Олег. – В агентствах ведь все геи. Вот и про меня так думают…

Машина, проехав большой запущенный участок, остановилась около двух деревянных домиков, стоящих рядом. Стас провел своих гостей в один из них. Все внутреннее помещение состояло из предбанника, где размещался стол с деревянными скамейками, и комнаты, в которой стояли две допотопные железные кровати. Пол был застелен деревенскими половиками, связанными из старых тряпок.

– А во втором доме что? – спросила Маша, пожалев уже, что сняла у входа босоножки.

– Там мусор всякий валяется. Мы вообще этой дачей редко пользуемся. У нас еще одна есть – цивильная, – ответил Стас.

Вместе с Олегом они вышли и затащили в дом рюкзак и сумку.

– Здесь мясо для шашлыка, – показал Стас на рюкзак, – а остальное разгружайте. Надо перекусить. Мы пока костер разожжем, чтобы потом шашлыками заняться.

В сумке оказались консервы, свежие огурцы, маринованный чеснок и четыре бутылки водки.

– У Стаса совсем башню снесло! – возмутилась Маша. – Для чего столько пойла?

– Я водку не пью, – сказала Жанна.

– И я.

Они поискали посуду, но, кроме граненых стаканов с отколотыми краями, ничего больше не нашли. Серым вафельным полотенцем, которое висело на гвозде, протерли стол, на целлофановых пакетах разложили закуску.

По оконному стеклу неожиданно забили струи дождя. Жанна бросилась закрывать форточку.

– Вот и весь шашлык! – засмеялась она и выкрикнула на улицу: – Ребята, промокнете!

Стас с Олегом ввалились с громким гоготом, толкая друг друга. С волос вода капала на одежду, которая тоже покрылась мокрыми пятнами.

– Сушиться и лечиться, – объявил Олег.

Он стянул с себя джинсовую куртку и футболку. Фигура у Олега оказалась лучше, чем просматривалось под одеждой. На его правом плече обнаружилась большая черно-белая татуировка.

– Ого! – выдохнула Машка. – Кажется, это называется примитив-арт. Как в фильме «От заката до рассвета».

– Да нет, – Олег удивленно посмотрел на Машу. – Это орнамент такой с индейскими мотивами. Символический.

– Больно было? – спросила Жанна. Она бы сама себе что-нибудь сделала – на руке, например, но очень боялась.

– Смотря где. Некоторые уверяют, что на руках, ногах – терпимо, а вот в разных других местах, – Олег хитро прищурился, – очень больно. Но, если честно, когда на кости набивают – жуть! В общем, так: сантиметр – больно, сантиметр – более-менее. Мне татуировщик сказал, что многие атлеты падают в обморок после одной точечки. И что я – второй у него такой терпеливый, большинство не выдерживает.

Он опять хвастался.

– И зачем так себя мучить? – Машка из всех модных украшений признавала только пирсинг. У нее были проколоты язык и подбородок. – Много заплатил?

– Сто баксов.

– А что сейчас самое модное в татуировках? – Жанну этот вопрос очень интересовал.

– Там такого понятия нет, – со знанием дела сказал Олег. – Кому что нравится – тот то и делает. Большей частью – трайблы. Как бы вам объяснить? Это узор, который сплетается из маленьких частей…

Стас тем временем тоже разделся. Глядя на парней, Жанна подумала, что они с Машкой сейчас присутствуют при мужском стриптизе. Ей стало ужасно смешно.

– Так за что пьем? – Стас уже разлил водку в стаканы и подвинул один Жанне. – За знакомство?

– Мы не будем, – сказала Машка.

– Да ладно вам ломаться! – Олег уже выпил свою долю и хрустел огурцом. – Национальный напиток. Неужели водку не пробовали? Да вы что, девчонки? Быстренько, одним махом.

Он взял стакан и подошел к Маше:

– Зажмурь глаза. За маму, за папу…

Стас обнял Жанну за плечи и спросил:

– Мне тебя тоже поить, как маленькую?

– Я сама.

Полуобнаженный Стас действовал на нее как гипнотизер. Жанна взяла стакан и выпила все до дна, а он приготовил для нее кусок хлеба с долькой маринованного чеснока. Маша тоже уже что-то жевала.

– Повторим? – Олег подмигнул Стасу и опять разлил водку. – Вот вы – такие современные девчонки. Неужели на вас нет ни одной татуировки? Какой-нибудь маленькой рыбки или дракончика?

– Не созрели еще, – Жанна почувствовала, что язык стал плохо ее слушаться.

– Обманывают! – захохотал Стас. – А мы сейчас проверим.

– Ой-е-ей! – неестественно пискнула Машка. – С чего это ты так развеселился?

Она хлебнула еще из стакана, поднесенного ей Олегом. Жанна сделала то же самое.

– Потанцуем, девочки? – Стас схватил Жанну в охапку.

А она не поняла, откуда вдруг взялась музыка – такая громкая, неизвестная, под которую пелось что-то на английском языке. Или нет – на каком-то другом, потому что английский Жанна неплохо знала, а тут не понимала ни слова. Стас что-то говорил ей, но из-за музыки она ничего не слышала, только сквозь туман видела его шевелящиеся губы. Он крепко ее прижал, руки зашарили по всему телу. Жанна пыталась обернуться, чтобы посмотреть, куда делась Машка, но тут Стас начал ее целовать, и все поплыло перед глазами. Ноги не слушались. И когда Стас потащил ее к кровати, как беспомощную куклу, ее желудок взбунтовался и преподнес неприятный сюрприз.

– Фу! – заорал Стас. – Обалдела совсем! Предупреждать надо!

Он отскочил от Жанны как от прокаженной, а ее продолжало выворачивать прямо на кровать.

Шатаясь, она еще сумела собрать в кучу постельное тряпье и доплестись с ним до выхода. Дождь так и не прекратился. Жанна оставила узел на крыльце и с трудом вернулась обратно. На кровати оставался матрац. Она упала на него и мгновенно заснула.

…В комнате горел свет, пахло жареным мясом, от чего Жанну опять затошнило. Она услышала голос Стаса:

– Если ваша девушка оказалась не девушкой, радуйтесь, что она оказалась не мальчиком.

О чем это он? Жанна приподнялась и увидела, что на соседней кровати спит Машка. Грубо растолкав подружку, она испуганно спросила:

– Слушай, нас тут, случайно, не изнасиловали?

– Я бдительности не теряла, – сообщила Машка, открыв глаза. – Этот Олег пытался, конечно, пришлось с ним чуть ли не драться. Отстал. А ты же вырубилась, не помнишь, что ли?

– Мне так плохо стало…

– Еще бы, – Маша встала с кровати. – Это хорошо, что у нас все обратно вышло, а то бы мы сейчас никакие были. Меня тоже знаешь, как крутило наизнанку? Только я не как ты – успела до улицы добежать. – Она захихикала: – А мальчики рассчитывали на легкую добычу. Фиг им! Пойдем посмотрим, что они там делают. Пусть домой везут. Хватит нам тут ошиваться. Больше ни за какие уговоры водку в рот не возьму. Тем более она наверняка некачественная. Дешевки набрали. Иначе с чего бы нам так поплохело?

Мальчики сидели за столом и ели шашлык. Их осоловелые глаза говорили о том, что они опустошили не одну бутылку.

– Так вы все-таки пожарили шашлыки? – удивилась Маша. – Под дождем?

– Дождь давно кончился, – ответил Стас. – А что нам оставалось делать, если вы нас бессовестно кинули?

– Ну прямо! Нечего было старательно нас спаивать в своих целях.

– В каких еще целях?

– У тебя надо спросить.

– Я даже смотреть на этот шашлык не могу, – поморщилась Жанна.

– Мы домой хотим, – Маша тоже отвернулась от мяса. – Когда поедем?

– Смеетесь? – Стас зевнул. – Сами выспались, а нам тоже покемарить надо. Я машину сейчас вести не смогу.

Они доели шашлыки и ушли спать, не делая больше попыток какого-либо соблазнения. Из комнаты раздалось их дружное сопение.

Девчонкам примоститься было негде. Жанна вспомнила об испачканном белье, и они долго искали воду, чтобы его застирать. Наконец случайно наткнулись на колонку во дворе и в полной темноте, забрызгавшись, как попало, без мыла, все прополоскали и повесили сушиться прямо на деревья, которые росли на участке. Потом убрали со стола и долго бродили вокруг дома.

Новый модный купальник так и не понадобился.

Когда рассвело, они с трудом разбудили парней. Недовольные Стас и Олег всю дорогу до Москвы молчали, с девчонками не разговаривали. А на прощание ни один из них даже не намекнул о новой встрече или телефонном звонке.

Глава девятая

Дома никого не было. Проводив утром мужа и дочь на работу, Люба занялась своими делами. На носу был «последний звонок», она, как всегда, отвечала за школьные праздники, и ей хотелось сделать это событие ярким и нестандартным. Можно сначала собрать выпускников в своих классах. Пусть они сядут кружком и скажут, что получили от школы. А потом напишут, какими представляют себя через пять лет. Бумажки надо запаковать в специальную коробку, а через пять лет на вечере встречи проверить, сбылись ли их мечты.

Люба отложила ручку. Для придумывания всяких «фишек» требовалось вдохновение, а оно не приходило. Мысли крутились исключительно вокруг дочери. Люба думала о том, что все, что происходит с детьми, происходит и с родителями.

Она и не подозревала, сколько душевных сил отнимают взрослые дочери. Ей казалось раньше, что они с Генкой вырастят Инночку и будут жить для себя. Дочь счастливо выйдет замуж, родит им внуков, все вместе они станут радостно общаться, наслаждаясь при этом личной свободой. Жизнь летит! И ее темпы кажутся им с Геннадием все более быстрыми. А планируемая схема работать не хочет. Личная жизнь Инны не складывается и рикошетом задевает родителей.

Конечно, замужество – не лотерея. В лотерее есть шанс, а в замужестве – некая обреченность. Но дело не в паспортном штампе. Инна никак не может встретить человека, который любил бы ее и давал возможность чувствовать себя уверенно. Глядя на своих подружек, уже ставших мамашами, она считала себя никому не нужным изгоем. Все вокруг влюблялись, находили себе пару, а Инна оставалась одна. Люба подозревала, что Вова ей нужен был для того, чтобы доказать окружающим: она не хуже других. Но Вова неожиданно сорвался с крючка, и Инна решила, что ее шансы исчерпаны.

Почему так происходит? Когда Люба слушала о переживаниях Женьки, об этом жутком романе Полины с «лодочником», то в душе была уверена: уж с Инной ничего подобного случиться не может. Ее дочь была не только симпатичной, но и умной, самостоятельной, общительной… Масса достоинств! У самой Любы в свое время их наблюдалось гораздо меньше, но она быстро влюбилась в Генку, легко вышла за него замуж и считала, что ее выбор оказался правильным, а семейная жизнь – спокойной и счастливой.

Когда-то маленькая Инка, которую Люба отругала за то, что та не слишком усердна, выдала ей гениальную фразу.

– Мама, – сказала она, – надо жить легко.

Но вдруг оказалось, что жить легко – очень трудно.

Люба заставила себя сосредоточиться на «последнем звонке». Цветы, колокольчики, ленты с тиснением, напутствия учителей – само собой. А вот как из концерта создать волшебную феерию – с юмором, артистизмом участников, чтобы весь зал смеялся и плакал одновременно?

Зазвонил телефон, и Люба взяла трубку.

– Здравствуйте, – сказал незнакомый женский голос, – вы меня не узнаете?

Чувствовалось, что собеседница волнуется. Так говорят, когда вызывают «скорую помощь».

– Нет. – Люба подумала, что у женщины что-то случилось и она неправильно набрала номер.

– Я – Света, мать Вовы.

Эти слова и последовавшая за ними пауза заставили Любу покрыться липким потом. Она с ужасом подумала о том, что сейчас Вовина мамаша начнет пугать ее судом, что, возможно, Геннадий не рассчитал свои силы – с его-то массой! – и что-нибудь Вове повредил… Она не успела перечислить про себя все беды, о которых мог известить этот звонок, как Света сразила ее наповал.

– Хочу сказать вам, что ваш муж – настоящий мужчина. Он правильно набил морду Вовке. Как вы думаете, а он не мог бы сделать то же самое с моим мужем?

– Э-э-э, – начала заикаться Люба, – это так неожиданно…

– Понимаю вас. – Голос у Светы был глухим, с хрипотцой, как у человека, который давно и много курит. – И представляю, какое у вас ко мне отношение. Я не могу сейчас по телефону рассказать свою жизнь. Но, поверьте, вам не стоит сожалеть, что Вова не стал мужем вашей дочери. Он – копия своего отца. Пожелаем вашей девочке встретить более достойного человека.

Света замолчала, а Люба, окончательно растерявшись, автоматически чертила на лежащем перед ней листе бумаги геометрические фигуры. Когда она нервничала, ей нужно было занять руки.

– Вы мне понравились с самого начала, – продолжила Света. – Умеете располагать к себе людей. Кстати, вы не психолог случайно по профессии?

– Учитель. Преподаю музыку в школе.

– Вы не будете считать большой наглостью с моей стороны, если я приглашу вас пообедать?

– Домой?

– Лучше где-нибудь на нейтральной территории. Я знаю один рыбный ресторан, который недавно открылся на Садово-Кудринской. Там очень мило. Знаете, когда такие заведения начинают работать, там все на высоком уровне, а потом потихоньку и сервис портится, и блюда… Как и в случае с отелями. Нужно ездить отдыхать только в новые. Потому что через пару лет их уже не узнать.

– Наверное, вы много путешествуете?

– Раньше – да. Было интересно. Сейчас как подумаю, что надо куда-то лететь, торчать в аэропорту, потом лежать у бассейна, тащиться на завтрак с одинаковым шведским столом, а вечерами придумывать, как убить время… Никакого желания. Тем более у меня аллергия на солнце.

Сколько же надо поездить, подумала Люба, чтобы все до такой степени человеку надоело. Наверное, можно пресытиться даже морем и отдыхом, но для нее, например, это оставалось постоянной мечтой, которая лишь изредка сбывалась.

– Так Как насчет обеда? – спохватилась Света.

– Я не против.

Они обговорили день и час, после чего простились.

Каких чудес на свете не бывает! А ведь Света – тот человек, который и нужен сейчас Любе! У нее можно что-то узнать, пролить свет на причину Вовиного поведения. Как плохо Света отозвалась о сыне! Неужели только из-за того, что у нее проблемы с мужем? Нормальная женщина всегда встанет на защиту собственного ребенка…

Люба быстро набрала номер телефона дочери.

Инна выслушала рассказ без эмоций. В банке, где она работала, не поощрялись личные телефонные разговоры. Тем более в тот момент у нее сидел клиент, которому она оформляла кредитный договор.

– Она сбрендила, – определила Инна. – Потому что от нее муж ушел. Я тебе потом перезвоню.

Обсуждать при посторонних несостоявшуюся свекровь ей было неудобно. Она вернулась к договору: перечитала предыдущий пункт и начала заполнять следующий.

– А разве мужья не имеют права уходить от жен? – вдруг нервно спросил клиент.

– Разве я такое говорила? – оторвалась от бумаг Инна.

– Подразумевали.

Инна внимательно посмотрела на него. Он был ненамного ее старше – возможно, лет на пять, не больше. Хотя правильное лицо казалось совсем мальчишеским. Наверное, солидность ему придавал темный классический костюм в тонкую полоску и галстук с большим узлом.

– Мне кажется, – сказала Инна, – что сегодня мужчины слишком многое себе позволяют. Заводят любовниц при живых женах, уходят из семьи…

Она хотела добавить: «Не являются на свадьбы». На самом деле ее волновало только последнее и было наплевать, что кто-то бросил свою жену.

– А женщины? – Клиент грустно усмехнулся.

– Гораздо реже.

– Вот только не надо обобщать. – Мальчишеское лицо выражало возмущение.

– Вы берете кредит на квартиру, потому что ушли от жены? – Не надо было быть слишком проницательной, чтобы понять это.

Клиент поерзал на стуле, будто раздумывая, стоит ли быть слишком откровенным с этой молодой симпатичной работницей банка.

– Только не думайте, что я ищу сочувствия, – сказал он тихим, но твердым голосом, без каких-либо жалостливых интонаций. – Но ситуация у меня правда жуткая. Ночую у друзей. Не лучший, знаете ли, вариант.

– А вы снимите квартиру. У меня, кстати, знакомая занимается такими вопросами, – вспомнила Инна. – Хотите познакомлю?

– Спасибо. Я собирался подыскать что-нибудь, но пока руки не дошли.

Инну разобрало любопытство.

– Так вы свое жилье бывшей жене оставили?

– Очень надеюсь, что она переедет в ту квартиру, которую я собираюсь с помощью этого кредита купить. А я наконец вернусь туда, где привык жить. Понимаете, у нас очень хорошая квартира. Сталинский дом, центр… Мои родители – ученые, профессора, им не хочется ничего менять. А я превратил их жизнь в кошмар. То есть не я, а моя жена. Вот я ушел из дома, а им приходится с ней мучиться.

– У мужчин всегда бывшие жены – плохие. – Инна почувствовала, что вошла в роль опытной, мудрой женщины. – Не понимают их, не любят, исчадие ада…

– Да, не понимает и не любит! – На переносице клиента появилась морщинка. – А разве так не бывает? Девушка закончила институт, ей надо было остаться в Москве, она бросила на это все силы, выбрав меня. Я как последний идиот женился на ней буквально через два месяца. Моя мать устроила ее на работу к себе в институт, прописала у нас. Еще через несколько месяцев я узнал, что она спит со всеми подряд – преподавателями, студентами… Теперь она требует законной части жилплощади. Я ушел. А она водит мужиков ночевать. Сейчас, кажется, на одном остановилась. Выяснилось, что она еще и беременна.

– Ужас! – Инна прониклась сочувствием к мужчине. – Она скажет, что ребенок от вас, и вы будете платить алименты.

– Запросто, – согласился клиент. – Правда, мы уже развелись, и забеременела она позже.

– Уже хорошо, – порадовалась за клиента Инна. – Знаете, у нас на работе был один товарищ, у которого два взрослых сына. Они по очереди женились, и он купил им по квартире. Года через три сыновья развелись, оставили все женам и детям и снова женились. Папа опять помог с квартирами. Один сын пока держится, а другой развелся и во второй раз. Пришел жить к родителям. А папа уже на пенсии, деньги кончились, здоровье слабое…

Клиент только покачал головой.

Инна спохватилась: разболталась, а у нее еще столько работы. Она быстро закончила оформлять бумаги и подвинула их клиенту на подпись, подумав, что у него «профессорское» сочетание имени и фамилии: Бондарев Венедикт Семенович. Ну и имечко, сразу и не выговоришь!

До конца рабочего дня она вспоминала клиента с его проблемами. После разговора с ним Инна задумалась, а не имел ли Вова связей на стороне? Сколько раз он не приходил на встречи, о которых они договаривались. Сколько раз забывал об обещаниях, которые давал. Потом как ни в чем не бывало объяснял, что так он устроен, что не надо принимать близко к сердцу подобные мелочи. Инне это было удивительно – она никогда не сталкивалась с похожим мужским поведением. Но, может быть, это и нравилось ей в Вове: он казался особенным, не таким, как все, свободным от всех условностей человеком.

Она была мало знакома с его окружением. Вова считал, что друзья – отдельно, а любовь – отдельно. И не надо смешивать котлеты с мухами. Он не брал ее на свои мужские встречи, хотя Инна познакомила Вову со всеми подружками. Она им гордилась, а он ее, возможно, стеснялся? Девушка не из того круга, не с теми запросами… Хотя Инна обычно чувствовала себя совершенно свободно в любой компании, и никто ей не говорил, что она чему-нибудь там не соответствует.

Как и бывшая жена господина Бондарева, Вова вполне мог развлекаться с кем-нибудь еще. А наивная и ослепленная предстоящими переменами в жизни Инна просто не обращала внимания на его странности. Но ведь чем-то объясняется то, что он в самый последний момент не пошел с ней под венец?! Инна знает кучу историй, когда люди ссорились перед свадьбой, но в итоге все равно рука об руку шествовали в загс.

Особенно неудобно Инна чувствовала себя на работе. В ее сторону летели сочувственные взгляды коллег, от которых хотелось спрятаться подальше. Инне казалось, что любое сборище – в столовой или курилке – это повод обсудить ее и перемыть ей косточки. Еще бы! В их банке никто не мог «похвастаться» подобной историей. В ходу были разговоры о любовных победах, а о поражениях здесь предпочитали помалкивать. Но о свадьбе Инны знали все, кое-кто был приглашен, так что умолчать о том, что произошло, все равно бы не удалось.

Она была напряжена и, как вратарь, отбивала любые вопросы, не допускала к себе «за ворота» ни одного человека. Словно робот выполняла обязанности, отвечала только по делу. А срывалась дома, на родителей. Мама успокаивала ее:

– Поговорят – и забудут. Потерпи неделю. На самом деле никому до тебя нет дела. У всех своих проблем полно.

Но как легко советовать! А для Инны рабочий день превращался в пытку, которую она с трудом выносила. Даже мелкие замечания, обычные в любом деле, она стала воспринимать как чье-то желание ее побольнее задеть.

Вова, извинившись по телефону, пропал опять, забыв, видимо, о своем предложении возобновить отношения. Но ведь для него это такие «мелочи», на которые, по его мнению, не стоит обращать внимания.

По дороге домой Инна мысленно вела диалог с Вовой. Она объясняла ему, что чувствует себя совершенно одинокой, старой, никому не нужной. Что каждый прохожий видит тоску в ее глазах и догадывается, что ее бросил любимый человек. А при виде целующихся парочек ее настроение окончательно портится, потому что она завидует чувствам и объятиям незнакомых людей. Они сумели найти друг друга в многомиллионном городе, и их счастье напоказ вызывало у Инны дикую зависть и жалость к себе.

Инна посмотрела вверх, чтобы сдержать слезы. Она хотела бы думать о чем-то другом, но у нее ничего не получалось.