Текст книги "Не говори любви «прощай»"

Автор книги: Татьяна Потапова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Татьяна Потапова
Не говори любви «прощай»

Глава первая

Варя выбрала шикарный букет из белых лилий и темно-бордовых роз. Цена оказалась сумасшедшей, но не экономить же на свадьбе дочери лучшей подруги! Она полюбовалась на цветы – капельки воды на лепестках напоминали маленькие жемчужины. Варя подумала, что если они исчезнут по пути к Любиному дому, то пропадет вся свежесть, делающая букет таким красивым. Ее взгляд упал на стоящий рядом киоск, где торговали сигаретами и напитками. Да ведь проблема с капельками разрешается элементарно! Варя купила бутылку негазированной воды и посмотрела на часы. Надо спешить! Она обещала Любе приехать пораньше, чтобы поучаствовать в выкупе невесты.

– Там, конечно, будут подружки Инны, – волновалась Люба накануне. – Но они какие-то бестолковые! Верхом их фантазии стала идея заставить жениха сплясать!

Люба выдавала замуж свою единственную дочь Инну, и ей хотелось, чтобы свадьба прошла по высшему разряду. Неделю назад она жаловалась Варе, что приготовления уже высосали из семейного бюджета две тысячи долларов, а конца и края расходам не видно! Конечно, лучше было бы потратить деньги на свадебное путешествие, но дочка хочет, чтобы и лимузин, и платье, и все эти церемонии…

Варя открыла сумку и проверила, на месте ли подарок. Он не занимал много места. Выбирая между постельным бельем и деньгами, Варя остановилась на последних. Правда, Люба сама подсказала такой вариант.

– Боюсь, – обреченно вздыхала она, – что натащат всякого ненужного барахла. Почему у нас не принято сообщать каждому гостю, какой подарок требуется? На Западе новобрачные открывают свой сайт и помещают там список того, что им нужно в хозяйстве. А гости изучают и шлют подтверждения: мол, наша семья подарит то-то. Как все удобно! Главное, любые повторения исключены…

Люба еще долго восхищалась западным опытом, а потом добавила:

– Но я все-таки думаю, что лучше всего – деньги.

Варе Прямота подруги понравилась: она любила, когда люди выражают свои желания открыто…

Поднимаясь по лестнице, она лихорадочно придумывала тост в честь жениха и невесты. Варя мучилась над этим уже дня три, но никак не находила нужных слов, способных выразить все ее чувства.

Инна выросла у нее на глазах – длинный, неимоверно худенький ребенок, вызывающий жалость у взрослых. Идя к ним в гости, Варя всегда прихватывала еду – что-нибудь вкусненькое, от чего ни одно нормальное дите не в состоянии отказаться. Кроме… тщедушной Иннули. Она своими ручками-ножками, напоминающими тоненькие тросточки и готовыми, казалось, сломаться при малейшем прикосновении, отпихивала все эти дары, которые родители пытались засунуть ей в рот.

Впрочем, ей было в кого такой уродиться. Сколько Варя помнит, Люба всю жизнь мечтала обрести какие-нибудь формы. В то время как все вокруг выискивали диеты для похудания, она была озабочена прямо противоположной проблемой.

Варя не могла забыть, как лет в восемнадцать они вдвоем отправились «дикарями» отдыхать в Сочи. Танцам и развлечениям Люба предпочла малоподвижный образ жизни и набор калорий. Она оставляла Варю в обычной столовой, а сама отправлялась обедать в блинную, где заказывала сразу несколько порций мучных блюд. По вечерам Люба ела пирожные, по утрам непременно требовала плотный завтрак. Каждый раз после еды она долго лежала, чтобы не «растрясти» с трудом добытые граммы. Отдых превратился в настоящий кошмар. Варя еще никогда так скучно не проводила летние каникулы.

Но оказалось, что все Любины мучения были тщетными. В Москву она вернулась ровно с тем же весом, с каким уезжала. Куратор их курса в пединституте – крупная седая женщина – отвела ее в сторону и спросила, нет ли у Любы хронических заболеваний, которые приводят к такой худобе, и настойчиво рекомендовала пройти обследование. Напуганная Люба к врачам сходила, долго пила витамины и питалась в специальной диетической столовой, куда, между прочим, старались попасть обманным путем многие студенты – из-за низких цен, но не каждому институтский врач давал направление… А однажды в череде дистрофиков, направленных на усиленное питание, появился румяный здоровяк с только что проклюнувшимся, как потом выяснилось, гастритом. Он сразу подсел со своим подносом к Любиному столу и завязал с девушкой знакомство, которое через полгода благополучно разрешилось законным браком.

Люба не поправилась даже после родов. И только пару лет назад, когда ей перевалило за сорок, она наконец стала похожа на человека. Оказалось, что Люба просто принадлежит к той редкой породе женщин, которые с возрастом только расцветают. Теперь она жила в свое удовольствие и больше в рот не брала ненавистные ей блины и пирожные.

Зато метаморфозы с Инной произошли значительно быстрее. Из гадкого утенка она неожиданно превратилась в прекрасного лебедя, причем без помощи врачей. Когда это случилось – Варя не заметила…

Войдя в подъезд, она открыла бутылку с водой, сбрызнула цветы и в душе посмеялась за это над собой: иногда ею овладевали совершенно идиотские идеи, от которых она не могла отвязаться.

…Дверь была открыта настежь, и в квартире царила праздничная суета. Девчонки – подружки Инны носились из комнаты в комнату с только им известными целями. А в центре этой кутерьмы восседал в кресле перед телевизором глава семейства Геннадий – при полном параде, в новом костюме, со слегка расслабленным галстуком – и спокойно щелкал кнопками пульта дистанционного управления. На Варю он отвлекся со словами:

– Почему Серегу не взяла?

– Он сразу в кафе приедет, – ответила Варя. – А где невеста?

– Последние штрихи наносит, – сказал Геннадий и снова переключил канал.

– Ой, Варька, наконец-то! – появившаяся из недр квартиры Люба бросилась подруге на шею.

– Ну ты красавица! – Варя отстранилась, чтобы рассмотреть будущую тещу. – Бесподобное платье! На заказ шила?

– Не поверишь, – покрутилась Люба вокруг собственной оси, – купила на ВДНХ. Как увидела – сразу поняла: мое! Этот цвет слоновой кости… Обожаю! А тут, смотри, бледно-сиреневые вставочки…

– Да просто «Дольче и Габбана»… – Платье было действительно выше всяких похвал и смотрелось на Любе как вторая кожа.

– Лучше! И главное – дешевле!

– Кто о чем, – пробурчал Геннадий.

– Не понимаю, – недовольно покосилась на мужа Люба. – Как можно в такой день спокойно смотреть телевизор… Пойдем, Варюш, выпьем что-нибудь. А то я с ума сойду. Такой мандраж, как будто сама под венец отправляюсь…

На кухне она налила в бокалы сухого вина и сказала:

– Ну давай за мою девочку. – Подруги чокнулись. – Мы почти не спали сегодня. – Даже голос у Любы слегка дрожал. – Рано утром помчались с Инкой в парикмахерскую. И ей не понравилась прическа! Пришлось все переделывать! Девочка так нервничает. Просто оголенный провод! Без конца звонит своему Вове. А у него, можешь себе представить, мобильник выключен! Разве нормальный человек станет отключать телефон в день свадьбы?!

– Может, тоже в парикмахерской сидит? – предположила Варя.

– Какая парикмахерская?! Ему пора уже здесь быть!

– Ну ты же знаешь, какие у нас пробки, – успокаивающе заметила Варя. – Сейчас прибудет как миленький… А что, родители Вовы так и не придут на свадьбу?

– Нет! – Люба так взмахнула бокалом, что остатки вина выплеснулись на стол. – И вот объясни, почему?! Чем их Инка не устраивает?! Красивая, молодая, с высшим образованием! Мы не олигархи, конечно, но и не нищие какие-нибудь! Кичатся своим домом загородным, автомобилями… Мамаша не работает, но и водитель у нее имеется, и домработница… Мы себе такого позволить не можем, конечно. Ну и что?! А на свадьбу они ни копейки не дали! Кто это, если не жмоты?! Как вспомню нашу встречу с ними – до сих пор тошно! Они на нас смотрели как на бедных родственников, приехавших к ним жить из провинции. А мы всего лишь хотели обсудить предстоящую свадьбу… Ну и без них обойдемся… Пойдем с балкона посмотрим: вдруг уже Вова приехал?

Они прошли мимо Геннадия, по-прежнему устремившего взгляд в голубой экран. Балкон оказался заполнен подружками Инны, которые курили и оживленно болтали.

– Никого не видно? – с надеждой в голосе спросила Люба.

– Нет, – ответила свидетельница с красной лентой через плечо и еще раз осмотрела улицу.

Зайдя обратно, Люба раздраженно бросила мужу:

– Ты бы в кафе позвонил, узнал, все ли в порядке!

– Сколько можно звонить? – изобразил удивление Геннадий. – Сама ведь недавно разговаривала.

Люба только махнула рукой и толкнула дверь в комнату, где сидела Инна.

На девушке не было лица. Красные, заплаканные глаза не оставляли сомнений: невеста – на грани нервного срыва. Ее хорошенькая, уложенная в парикмахерской головка, похоже, была погружена в самые мрачные мысли, а руки нервно общипывали лепестки лежащих на коленях белых роз. Она не отрываясь смотрела на часы и никак не отреагировала на появление матери с подругой.

– Доченька, – бросилась к ней Люба, – ну что с тобой? Все будет хорошо, вот увидишь!

– Куда уж лучше! – всхлипнула Инна. – Жених не торопится на собственную свадьбу.

Она показала на часы. До регистрации оставалось полчаса. Даже если бы Вова появился сию секунду, новобрачные уже все равно, без отвлечения на выкуп невесты, опоздали бы в загс.

– Любаша, – сказала Варя, – пусть выключен мобильник, но ведь куда-то можно позвонить? Родителям, свидетелю, друзьям?

– Родителям – ни за что! – отрезала Люба.

– И надо предупредить загс, что молодожены задержатся. Там ведь конвейер. Пусть наших немного передвинут. Должны же пойти навстречу…

– Инусик! – Люба взяла себя в руки. – Хватит рыдать! Давай сюда телефоны!

– Я сама, – пискнула Инна. – Только вы лучше уйдите.

Люба спорить не стала, а торопливо потянула за собой Варю и закрыла дверь.

– Что же это делается?! – закатила она глаза и прижала руки к груди. – Ничего не понимаю! А вдруг с Вовой несчастный случай?! – Она приникла ухом к замочной скважине и одними губами донесла до сведения Вари: – До кого-то дозвонилась…

Видимо, слышимость оказалась плохой. По напряженному Любиному лицу было видно, что слов она не разбирает.

– А-а-а-а-а-а! – разнеслось через минуту на всю квартиру.

Люба ногой толкнула дверь. Инна лежала ничком на диване и срывала украшающие ее прическу и платье цветы.

– Что случилось? – крикнул подбежавший Геннадий. Позади него с тем же вопросом на лицах сгрудились подружки невесты.

Инну сотрясали рыдания, и она не могла вымолвить ни слова.

– Воды! Принесите скорей воды! – закричала Люба, заламывая руки и пытаясь успокоить дочь.

Варя бросилась на кухню.

Вскоре Инне подали стакан. Ее зубы мелко застучали по стеклу, а вода полилась мимо, прямо на белое подвенечное платье.

– Он не приедет, – наконец произнесла она, подняв голову. – Он испугался.

– Что?! – остолбенела Люба. – Как это понимать?

– Легко, – Инна посмотрела на подружек. – Все свободны. Свадьбы не будет.

– А как же кафе?! Там все заказано!

– Повеселитесь сами, мама. Без меня.

– Объясни по-человечески: что он сказал?!

– Да я не с ним разговаривала! У него по-прежнему телефон отключен. – Инна нервно взлохматила свою прическу. – Его друг сообщил, что Вова спрятался и в загс идти не хочет. Боится семейных оков. А сказать об этом мне у него смелости не хватило.

– Так я и знал! – взорвался Геннадий, стягивая с шеи галстук, словно тот мешал ему дышать. – Ведь предупреждал, чтобы с этим козлом не связывалась!

– Да замолчи ты! – прикрикнула на мужа Люба.

– Что, не удалось салатиков поесть? – ерническим тоном ответил жене Геннадий. – Ты ведь об этом мечтала?

– Дурдом! – опустилась на диван Люба. – Что же теперь делать?!

– А кафе нельзя отменить? – робко вставила Варя.

– Вместо того чтобы выступать, – бросилась к мужу Люба, – лучше делом займись! Поезжай в кафе, отмени банкет! У тебя же там знакомый директор. Лучше любую неустойку заплатим, чем выставлять себя на посмешище! И перед гостями извинись.

Геннадий, чертыхаясь, стал собираться.

– Оплаченные блюда прихвати с собой! – крикнула ему вслед Люба. – Дома тоже что-то есть надо! – Тут ее взгляд упал на испуганных подружек невесты. – Девчонки, поезжайте кто-нибудь вместе с Геннадием Васильевичем, помогите ему.

Подружек тут же словно ветром сдуло.

А Варя с Любой, как две клушки, засуетились вокруг Инны.

– И черт с ним! – в сердцах сказала Варя.

– Я вот сейчас его родителям позвоню и скажу все, что о них думаю! Это они Вову настроили! – металась Люба. – Теперь мне терять нечего!

– Мама, только не это! – вскинулась Инна. – И вообще… Может, мы еще помиримся.

– И ты такое простишь?! – У Любы не нашлось слов. – После сегодняшней подлости?!

– Да мы с самого начала никакой свадьбы не хотели! Это ведь ты настояла! Не помнишь уже?! Нас устраивал гражданский брак! Но ты же заладила: законные отношения, законные… Кому они нужны?! – Инна опять была на грани истерики.

– Приехали! – возмутилась Люба. – Наконец стало понятно, кто здесь враг номер один! Это я!

– А-а-а-а-а, – снова завыла Инна.

– По-моему, нам надо для начала успокоиться, – внесла разумное предложение Варя. – Никто из вас ни в чем не виноват. Просто Вова оказался негодяем. И хорошо, что это выяснилось до того, как вы поженились. Разводиться потом еще хуже. Найдешь себе другого.

– Да кому я нужна?! – крикнула сквозь слезы Инна. – И потом – я Вову люблю! Зачем мне другой?

– А ты знаешь, что любая страсть через три года проходит? – вмешалась Люба, подавившая в себе обиду, нанесенную дочерью. – Потом бы ты прозрела, рассмотрела Вову и ужаснулась. Твой отец все-таки прав. Вова – несамостоятельный, избалованный, не способный ни одного решения принять!

– Раньше ты его хвалила, – с сарказмом заметила Инна.

– Просто вставала на твою сторону. Пыталась понять, что ты в нем нашла. Хотела тебе счастья. А лично мне он никогда не нравился.

– Знаете что, – взяла инициативу в свои руки Варя, – давайте выпьем что-нибудь и съедим. Это очень помогает при стрессе. На себе испытала. Хотите, я сюда все принесу?

– Да что мы, до кухни не дойдем? – Люба поднялась с дивана. – Инусик, ты с нами?

– Сейчас, – буркнула та.

Телефонный звонок заставил всех вздрогнуть.

– Это Вова! – крикнула Инна и бросилась отвечать.

Люба с Варей напряглись. С лица Инны медленно сползло появившееся секунду назад оживление, смешанное с остатками надежды.

– Папа, – сказала она и передала трубку Любе.

– Я все отменил, – отрапортовал Геннадий. – Этот козел, видимо, предупредил своих гостей – никто с его стороны не пришел, собрались только наши. Мы хотим найти его и набить ему морду.

– Совсем с ума сошел?! Выбрось эти мысли из головы! И срочно приезжай домой!

– Не волнуйся, – сказал Геннадий. – Я должен ребят угостить. – И он отключился.

– Мало мне неприятностей, – прокомментировала Люба. – Сейчас они там напьются и поедут Вову искать. Чем это может кончиться?

– А откуда они узнают, где он? – встрепенулась Инна.

– Вот одна надежда, что Вова хорошо спрятался.

– Я с ними поеду, – решительно заявила Инна. – Хочу посмотреть ему в глаза.

– Господи! Да успеешь еще! – попыталась остановить дочь Люба.

Но Инна уже стаскивала с себя платье, переодеваясь в джинсы и свитер. Варя с Любой не успели оглянуться, как она умчалась на подмогу отцу и его «ребятам».

– Пусть делают что хотят, – устало махнула рукой Люба. – Ну ты представь: я же во всем виновата! Конечно, я хотела, чтобы все по-человечески было! И потом – Инне уже двадцать четыре! Вспомни: у нас в это время дети были. Инна такая разборчивая! А тут наконец влюбилась. Я так радовалась, даже на Вовиных родителей плюнула. Куда бы они, между нами говоря, делись? Все могло наладиться. И вот…

– Главное, чтобы у Инки комплексы сейчас не развились. Хотя в ее возрасте все намного легче переносится. Вспомни, много мы страдали, когда со своими парнями расставались?

– А я сочувствую молодым, – Люба открыла новую бутылку вина. – Все время надо выбирать, утверждаться… Когда я в институте училась, мне все таким скучным казалось. Вроде где-то жизнь бьет ключом, а я за конспектами прозябаю. На полном серьезе хотела куда-нибудь на комсомольскую стройку поехать. Вот и сидела бы там сейчас в бараке, наслаждалась романтикой. Хорошо, мама грудью встала, не пустила. Да и Генка уже появился, любовь началась…

– Когда ты смотрела в замочную скважину, я анекдот вспомнила, – алкоголь поднял Варе настроение. – Муж поехал в командировку и поручил сыну присматривать за матерью. Возвращается и спрашивает: «Ну как? Кто-нибудь к маме приходил?» «Все нормально, – отвечает сын. – Приходил дядя Вася. Они закрылись с мамой в комнате, а я стал смотреть в замочную скважину. Сначала они чай пили. А потом дядя Вася снял брюки, повесил их на дверную ручку, и мне стало не видно». «Ну вот, – почесал голову отец, – опять полная неясность!» Прямо как у нас сейчас. Сплошная неясность!..

Стресс они снимали на кухне до поздней ночи, пока не вернулись возбужденные Геннадий с Инной и не сообщили, что Вову им отыскать не удалось.

– Ну ничего, – сжала кулачки Инна. – Ему это так просто с рук не сойдет!

– Брак для мужчин, – торжественно изрек Геннадий, – это цена, которую они платят за секс. А секс – цена, которую женщины платят за брак.

– Ты, пап, совсем, что ли? – добродушно спросила Инна.

– Все-таки напился, – миролюбиво посмотрела на мужа Люба.

Через пять минут Геннадий спал в кресле перед включенным телевизором.

Глава вторая

– Какое унижение! Бедная Любашка! С ее самолюбием объяснять всем, что со свадьбы дочери сбежал жених! Как я ее понимаю! Сама из-за Полины на транквилизаторах сидела. Ты же помнишь!

Женя звонила Варе из Германии, из курортного городка Баден-Баден, где уже два года жила как полноценная гражданка. Она вспомнила сейчас о том лете, которое оставило в ее жизни неизгладимый след.

Началось все это еще в Москве с того, что Женька решила отправить свою любимую дочь Полину отдохнуть на Черное море (потом она долго кляла тот день, когда подобная мысль возникла у нее в голове!). Полина только что закончила институт, и они со дня на день ждали известий из немецкого посольства. Женька хотела прибыть на новое место жительства в достойном виде и села на очередную диету – острый супчик, который варился из капусты, лука и сладкого перца. Рецепт гарантировал «сброс» девяти килограммов веса. Полина же своим присутствием мешала достигать результата – она беззастенчиво готовила себе нормальную еду, чем постоянно соблазняла мать. Так что ее отъезд на Черное море обеим был, что называется, на руку.

Через две недели Полина вернулась, и сразу стало ясно, что там с ней что-то случилось. Она закрывалась в своей комнате, никуда не ходила и с отстраненным лицом сутками слушала музыку. А еще дней через десять к ним пожаловал молодой человек – абориген с Черного моря, с восьмиклассным образованием, без профессии, работающий во время курортных сезонов лодочником. Однажды в его шлюпке случайно оказалась разомлевшая от солнца Полина, и стрела Амура мгновенно пронзила обоих.

К ужасу Женьки, «лодочник» мало напоминал мачо, зато сильно смахивал на крокодила, поймавшего в свою пасть наивную Полину и не собиравшегося легкую добычу отпускать.

Женя пыталась образумить дочь, объяснить, что «лодочник» ей не пара, что он даже ростом ниже ее, что если такой приснится во сне, то бросит в пот… Не говоря уже об остальном. Но очень скоро отношения между матерью и дочерью перестали быть доверительными и переросли в настоящую войну. В один из дней Полина сообщила, что не собирается мириться с таким отношением к ее возлюбленному, собрала вещи и, подхватив «лодочника», убыла с ним в неизвестном направлении.

Все новости о жизни парочки приходилось добывать от знакомых. Обосновались влюбленные в студенческом общежитии, где комендантом работала мать одной из Полининых подруг. Информация поступала неутешительная. Если Полина, будучи по профессии экономистом, нашла себе работу, то «лодочник» устроиться никуда не мог. Как подозревала Женя, на самом деле просто не хотел. Зато, как живописала особо приближенная к Полине подруга, «лодочник» вел себя как настоящий монстр: держал любимую в «черном теле», изводил ревностью, даже поднимал на нее руку. Женя ждала возвращения дочери, глотая успокоительные. В том, что это случится со дня на день, она не сомневалась – не может же Полинка долго носить розовые очки! Но время шло, а ничего не менялось.

Зато вскоре пришла и вовсе убийственная весть: Полина ждет ребенка!

Дальше сидеть, лить слезы и пить таблетки было нельзя. Требовалось действовать, и как можно скорее. Женя приехала в общежитие без предупреждения, застав Полину врасплох. «Лодочника», к счастью, дома не оказалось. Женя начала разговор с дочерью издалека, плавно приблизившись к главной теме – беременности.

– Не понимаю, – спокойно отреагировала Полина. – Разве ты не хочешь стать бабушкой?

Это были ее первые и единственные слова за все время их разговора. «Лодочник» не терял времени даром: он обрел абсолютную власть над Полиной, заглотил ее всю своей крокодильей пастью. По сути, украл у Жени дочь. Весь разговор Полина просидела с каменным лицом, не реагируя на явное отчаяние матери, которая пыталась склонить ее к аборту.

Когда из посольства сообщили, что документы на выезд в Германию наконец готовы, Женя опять бросилась к дочери. Теперь предстоящая эмиграция казалась ей тем спасительным кругом, который вытащит Полину из объятий ненавистного «лодочника».

– Я никуда не поеду, – объявила уже изрядно пополневшая Поля.

– Квартиру я продаю. – Женя хорошо подготовилась. – Тебе негде будет жить. И не на что.

– Мы поедем к свекрови и свекру.

– Хорошо, – стиснув зубы, согласилась Женя. – Как хочешь.

И стала готовиться к отъезду, прерываясь на рыдания и думы о неблагодарной дочери, ради которой в основном и затевалась вся история с эмиграцией – ради ее будущего, ради ее благополучия. Ведь именно в Полине заключался смысл Жениной жизни. Теперь на месте их дружеских, искренних отношений, которыми Женя так гордилась и считала неподвластными любым ситуациям, осталось пепелище.

– А если ребенок будет похож на «лодочника»? – плакалась она Варе в жилетку. – Я же не смогу его любить!

Но ровно через три недели Полина вернулась от свекрови и свекра, живших в доме-развалюхе у Черного моря, и объявила матери, что едет в Германию вместе с ней. Что случилось там, в родовом гнезде гражданского мужа, – толком выяснить не удалось. Видимо, шалаш «лодочника» мало соответствовал представлениям Полины о рае…

Дожив до тридцати девяти лет, Женя вообще не подозревала о том, что в ее жилах течет арийская кровь. Правда, ее папа иногда намекал на свое непростое происхождение, но жил он в другой семье, виделись они крайне редко. И вдруг однажды отец позвонил дочери из больницы, куда попал с инфарктом, и попросил приехать для серьезного разговора. Женя испугалась. Она подумала, что он чувствует близкий конец и хочет с ней проститься.

С гостинцами и наклеенной на лице широкой улыбкой она явилась в больницу. Отец был оживлен, бодр и явно шел на поправку. Хитро прищурившись, он сказал:

– Я тут долго думал и решил, что тебе пора узнать историю нашей семьи.

Из длинного и весьма путаного рассказа выяснилось, что в далеком детстве папа был гражданином Германии, а его мать – Женина бабушка, которую она и в глаза не видела, – настоящая немка, вышедшая замуж за русского. Сложные перипетии военного времени раскидали семью по всему свету. Папа же был трудным подростком, которого романтические устремления потянули в Россию. Но на границе его поймали, судили и именно тогда отобрали единственный документ, который у него был, – немецкий паспорт. Выйдя из тюрьмы, папа уже по всем анкетам проходил как русский. А распространяться о том, что это не так, он не рисковал – боялся снова угодить за решетку.

Такие грандиозные факты биографии Женя не могла оставить просто семейной легендой. В один прекрасный день она созрела для того, чтобы обратиться в немецкое посольство и оставить там заявление с просьбой признать ее, дочь Полину и отца гражданами исторической родины. Процесс затянулся – ждать решения пришлось больше двух лет. Но что удивительно – гражданство папы подтвердилось, несмотря на минимум документов. И в один прекрасный день чиновник немецкого посольства выдал им заветные паспорта.

За это время Женя очень сдружилась с отцом и узнала, что второй своей семьей он очень недоволен, именно жена довела его до инфаркта, и отец просто мечтает уехать от всех куда-нибудь подальше. В свои семьдесят четыре года он еще отлично выглядел и планировал в Германии найти наконец свою настоящую половину.

Сама Женя имела высокий социальный статус – она была главным бухгалтером большого банка. Но уверенности в том, что банк не разорится и не закроется, у нее не было. Она вообще боялась завтрашнего дня. А рассчитывать Женя могла только на себя, поскольку с мужем развелась, когда Полинке исполнилось всего полгодика.

Мысль о том, что однажды она окажется без работы, что ее заменят кем-нибудь более молодым и амбициозным, не давала ей покоя. Основания для беспокойства были: управляющий банком постоянно демонстрировал ей свое недовольство. Если признаться честно, то Жене тоже давно все надоело и ее просто тошнило от собственного кабинета, знакомого здания, одних и тех же лиц и обязанностей.

Но главное – она мечтала о счастливой и безбедной жизни для своей выросшей дочери.

У Жени был любовник. Но он с самого начала не казался ей тем человеком, с которым она хотела бы провести остаток жизни. Жене он был нужен для того, чтобы подавлять чувство одиночества. Иногда они вместе куда-нибудь ходили, иногда он оставался ночевать. Никаких страстей ни у Жени к нему, ни у него к Жене не наблюдалось. К тому же любовник трудился в госучреждении, получал маленькую зарплату, на всем экономил и особыми талантами не блистал. Если у него возникала какая-либо проблема, то он долго доводил своим нытьем Женю, а потом делал так, как она ему говорила. Понятно, что на такого мужчину положиться было нельзя ни в чем. Так что мечты о месте на земле, где человек защищен и обеспечен, у Жени с ее папой совпали.

…Связь прервалась. Но Варя от телефона не отошла – она знала, что Женька обязательно перезвонит снова. Во-первых, она обожала долго болтать с Варей, поскольку на чужбине не нашла столь родственной души. Во-вторых, Женя пользовалась дешевыми телефонными каналами.

Повторный звонок не заставил себя ждать.

– Сели обедать, – щебетала Женя, – и не поймем, чего нам на столе не хватает? Я борщ сварила… И вдруг поняли – шампанского! Мы за ним во Францию ездим. Это ведь рядом, к тому же шампанское там значительно дешевле.

– Вот видишь, – сказала Варя, – у тебя и на шампанское хватает.

– Жить можно по-разному, – философски заметила Женя.

«Ну да, – подумала Варя, – это точно. Только вряд ли нашему гражданину, переехавшему из Германии в Россию, выделили бы социальную помощь, на которую можно кататься в соседнюю страну за шампанским».

У Жени не было в Германии ни родных, ни знакомых. Поэтому, прибыв из Москвы в аэропорт Франкфурта, она подошла к первому попавшемуся на глаза полицейскому и с помощью папы, который немного помнил немецкий, заявила иностранному стражу порядка, что они прибыли из России, являются гражданами Германии и что у них нет жилья, работы и денег.

Первую ночь пришлось провести в дешевой «ночлежке», где новоявленные граждане не могли сомкнуть глаз: к таким условиям проживания ни Женя, ни ее близкие не привыкли. Утром их накормили бесплатным завтраком, о котором семейство долго вспоминало с содроганием. Затем последовала длинная череда хождений по бюрократическим инстанциям. Но зато через два месяца основные вопросы были решены, и Женя с дочерью въехали в трехкомнатную квартиру, полностью оплачиваемую государством, а папа получил двухкомнатную в том же доме. Правда, на телефонные разговоры и электричество приходилось раскошеливаться самим.

– С языком – загвоздка, – жаловалась Женя. – Хотя здесь столько наших! Так что больше по-русски говорим, чем по-немецки. Мы себе «тарелку» поставили, регулярно смотрим «Большую стирку». Ой, этот Малахов – обожаю! Вчера в русский магазин заходила. Знаешь, что там продают? Кабачковую икру, пельмени, квашеную капусту, селедку, хозяйственное мыло, мочалки… Я ничего не купила. Очень мне нужна эта кабачковая икра! А капусту я сама квашу, когда мне нужно. Знаешь, чего хочется? Соленых груздей и сала! Ой, я же про главное забыла! Ищи мне покупателя на квартиру. Хочу вложить деньги в новое строительство. Сама мне говорила, что недвижимость дорожает. А пока строить будут – не надо за квартиру платить.

Свое московское жилище Женя хранила «на всякий случай». Правда, мебель она распродала, а ключи оставила Варе. Но пускать квартирантов категорически запретила, побоявшись за евроремонт, на который в свое время спустила кучу денег.

Честно говоря, Варя была уверена, что Женя вернется домой. Процесс адаптации проходил у нее слишком мучительно.

– Я плохо сплю, пропал аппетит, болит сердце! – кричала в трубку Женя в первые месяцы заграничной жизни. – Моя душа находится в состоянии болевого шока! Я чувствую, что теряю и в материальном, и в духовном смысле. И неизвестно, что приобрету. Возможно, никогда уже у меня не будет того, что я оставила!

– Так возвращайся, елки-палки! – говорила в ответ Варя. – Зачем эти страдания?!

– Люди, прошедшие через это, – размышляла Женя, – рассказывают, что это со всеми бывает, но все устраиваются и обратно возвращаться не хотят. А мне кажется, просто не могут. Потому что все уже потеряно, никто в России не поможет, и это всех пугает.

– Перестань, – повторяла Варя. – Как это – никто не поможет?! А мы на что?

– Действительно, – задумывалась Женя. – Может быть… Но только после того, как Полина родит. Срок подходит. А тут такие условия – нам с тобой они и не снились. Вспомни, как мы рожали? В туалет не достоишься, пеленок не допросишься. А Полина даже сама выбирала акушерку, которой можно звонить в любое время дня и ночи. Та тоже русская, давно эмигрировала из России. И роды, и лекарства – все-все оплачивает социальная служба. А потом на ребенка дадут пособие – шестьсот евро.

– Ничего себе! – восхищалась Варя. – Тогда конечно…

У Вари долго стояла перед глазами картина отъезда Жени.

Она провожала подругу, ее сильно беременную дочь и папу, который после своих давних детских приключений никогда не выезжал за границу, и разрывалась от жалости к Женьке. У всех было отвратительное настроение. Полина, видимо, пребывала в раздумьях об оставленном «лодочнике», к тому же ее мучил токсикоз. Папа страшно нервничал и заводил других.