Текст книги "Не говори любви «прощай»"
Автор книги: Татьяна Потапова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– Кажется, я сгорела, – повела плечами Жанна. – Даже странно. Обычно я сразу становлюсь коричневой.
Они стряхнули полотенца, забрали пустые пластиковые бутылки из-под кока-колы, чтобы выбросить их по дороге, и медленно побрели в сторону дачи. Появился небольшой ветерок, а потому идти было хорошо, прохладно, и только горячая рука Виталика, держащего Жанну за талию, напоминала о кончавшемся жарком дне. Они оба притихли, будто слова сейчас были лишними и ненужными. Глядя вперед, Жанна каким-то боковым зрением видела лицо Виталика, покрытое свежим загаром, его мгновенно выцветшие на ярком солнце, а оттого словно затянувшиеся дымкой глаза, слегка порозовевший нос… И ей казалось, что в жизни она еще не встречала более совершенного лица…
На даче нашлась мазь после загара, которую Виталик отыскал в родительской спальне.
– Красная, – констатировал он, изучив Жаннину спину, – но не сильно. – И принялся ее лечить.
Руки у него были теплые и ласковые.
– Тебе не больно? – спросил он.
Его пальцы дрогнули и остановились. Он повернул ее лицом к себе и поцеловал. А у Жанны замерло сердце. Ей не хватило сил его оттолкнуть. Да ей совсем и не хотелось, чтобы эти силы откуда-нибудь появились.
…Она вдруг вспомнила давние Машкины слова о смысле жизни. А все-таки в чем-то та была права… Весь смысл для Жанны сейчас заключался в этом парне, который лежал рядом и смотрел на нее своими синими глазами. И она подумала, что, наверное, сразу умрет, если он ее разлюбит. Что все ее переживания по поводу разных мальчиков смешны и нелепы, а сами объекты воздыханий недостойны даже воспоминаний.
Начиналась какая-то другая жизнь, где Жанну ожидало бесконечное счастье. Потому что она встретила самого лучшего человека на свете.
Глава тридцатая
В пустой квартире раздавались какие-то звуки – то скрип, то шорох, то стук. Варя вздрагивала и ходила проверять. Она понимала, что ее нервная система просто дает сбои. Утренняя стычка с дочерью выбила ее из колеи. У нее было ощущение, что внутри она вся выдохлась, будто ее опустошили… Все отношения рушились. Сначала чужим оказался муж, а теперь отдалялась и дочь. Конечно, надо со всем смириться, у всех своя жизнь, и от нее, Вари, тут ничего не зависит. Но как же ей одиноко! И как хочется душевной поддержки. Не от случайных людей или даже подруг, а от родного человека, который всегда рядом.
Она не строила козней ни мужу, ни дочери. Она любила их. И делала то, что умела. И так, как могла. Почему же в итоге никто ее жертв не оценил, ни от кого она не видит ни малейшей благодарности?..
Бабушка позвонила в тот самый момент, когда на Варины глаза уже набегали слезы.
– Как твои дела? – спросила она.
– Нормально, бабуля, а твои?
– Скриплю потихоньку. – Бабушкин голос никогда не скрипел, по телефону он всегда был бодрым и жизнерадостным. – А чем Жанночка занимается?
– Она со своим мальчиком уехала купаться.
– Варя, – бабушка сделала паузу, – я просто спать спокойно не могу… Этот мальчик, который у нее появился… Они, наверное, уже живут?!!
– Нет, не живут. – Варе потребовалось собраться, чтобы спокойно ответить на этот вопрос: бабушка задавала его каждый раз, когда они говорили с ней по телефону.
– Слава богу!!! – В ее голосе почувствовалась светлая легкость, словно с плеч свалился неимоверный груз.
Больше всего на свете она волновалась за невинность правнучки, потому что до сих пор пребывала в уверенности, что существует первая брачная ночь.
Как ни странно, но после этого разговора у Вари в отношении дочери появилась защитная реакция. Да что страшного в Жаннином поведении? Обычный переходный возраст, который надо пережить. А разве она сама была ангелом в восемнадцать лет? Тоже считала себя очень умной, никого не хотела слушать, обретала свой собственный опыт, наверняка не слишком вежливо отвечала на родительские расспросы… Что она хочет теперь от дочери? Дети всегда живут не прошлым и будущим, а только настоящим…
Варя сняла старенький халат, в котором с утра бродила по квартире, переоделась в свободное бежевое платье на бретельках, расчесала свои густые жесткие волосы… Все заняты. На пляж, по совету дочери, ехать не с кем. Но можно хотя бы прогуляться. Заодно зайти в магазин, потому что вернется Жанна и ее надо чем-то кормить. А в холодильнике шаром покати.
Когда она уже стояла в прихожей, в дверь позвонили. Варя посмотрела в глазок и остолбенела. В мутном полукружье коридора возвышался ее пропащий муж собственной персоной. Он приснился ей сегодня ночью – родной и чужой одновременно, показывал на свой небольшой шрам на брови, жаловался, что он болит, растет, кровоточит… Она гладила этот шрам, и он на глазах бледнел, уменьшался в размерах, пока не исчез вовсе… А потом она проснулась, увидела, как Жанка надевает свои короткие шорты, собираясь на встречу с Виталиком, и обрушила все эмоции на нее…
В первую минуту Варя затаилась, решив сделать вид, что никого нет дома. Но звонок раздался снова, а потом в замочную щель вставили ключ. Она не стала дожидаться, пока Серега хозяином войдет в квартиру, а повернула рычажок и резко распахнула дверь. Она стояла, загораживая проем, как страж своего домашнего покоя, который еще не успела обрести, но за потерю которого уже боялась.
Ее муж, посвежевший, подтянутый, в неизвестной ей рубашке, с беспокойным лицом, от вида которого у Вари заныло в области груди, держал в руках дорожную сумку.
– Здравствуй, – сказал он, не двигаясь с места. – Можно войти?
– За вещами? – Варя постаралась произнести это абсолютно равнодушно, а ноги сами по себе, бессознательно, сделали несколько шагов в сторону, открывая проход.
– Да нет, – Сергей поставил сумку на пол и остановился, как посторонний человек, который стесняется сделать неловкое движение в чужом доме. – Я… хочу вернуться…
– М-м-м… – промычала Варя, не зная, как правильно реагировать.
Она смотрела и смотрела на него, не в силах оторвать взгляд, и два желания совершенно одновременно боролись в ней – обнять и ударить… Или ударить и обнять… Ударяя обнять… Обнимая ударить…
– Давай будем жить, как раньше, – сказал Сергей, снимая туфли, тоже незнакомые, новые, летние, с мелкими дырочками на тупых носах.
– А разве получится? – глупо спросила Варя. – Как раньше?
– Значит, будем жить по-новому. У тебя есть кофе? – Не дожидаясь ответа, он прошел на кухню, уже освоившись, вспомнив родной дом, освободившись от первой неловкости.
Варя притащилась следом за ним, ей было все время не по себе, хорошо, что она успела причесаться, сменить халат, вот только забыла рассмотреть себя в зеркало – как там сейчас поживает ее овал лица, видны ли следы старения… Последнее время ей было совсем некогда обращать на это внимание. А с появлением Сергея, такого неотразимого после отпуска, она все вспомнила, в ушах словно зазвучали те слова про пластическую операцию…
Она вдруг поймала себя на том, что ей не нравится, когда Серега, от присутствия которого она успела отвыкнуть, роется на полках в поисках кофе. Он переставлял банки, нарушал порядок, рассеянно скользил взглядом по кухне – может быть, увидел неубранную пыль? Варю это задевало, как будто он сейчас влезал в ее личное пространство и посягал на ее свободу. Между прочим, последнее время она почти перестала пить кофе…
– Есть только чай, – сказала она.
– Пусть будет чай, – согласился Сергей и сел за стол.
Варя включила чайник, достала заварку, сахар, чашки.
– Как отдохнул? – выдавила она.
– Плохо.
– А где, если не секрет?
– В Египте.
– Один?
– Ну да!
Они разговаривали как коллеги, которые встретились после отпуска и в силу совместного нахождения в одном кабинете делают вид, что проявляют друг к другу интерес.
– Вот, – Сергей вытащил из кармана два зеленых плоских камешка, – это вам с Жанкой, египетские сувениры, мне сказали, что они приносят удачу…
– Спасибо, – Варя вежливо взглянула и отложила камни на полку. – А ты в курсе, что твоя подруга съехала из нашего дома?
– Да? – слегка оживился Сергей. – Меня это не волнует. И она мне не подруга.
– Ну-ну, – Варя налила ему чай. – Извини, печенья нет.
– Я так попью.
Что-то его тревожило. Может быть, он боялся, что их мирная беседа сейчас оборвется, превратится в склоку, в скандал, и тогда ему придется забрать сумку и опять уйти. А на следующую попытку не хватит сил. Или, подумала Варя, его изнутри разъедает чувство вины, и потому он кажется скованным. А возможно, никаких таких терзаний у Сереги нет и в помине. Просто человеку надо решить в свою пользу материальные проблемы – с квартирой, например. И он не знает, как подступиться к этому вопросу, чтобы в итоге выиграть, а не проиграть. У Вари была возможность убедиться, как хитер и изворотлив ее муж.
– Варя, – сказал он, отхлебнув чай, – прости меня. Я – дурак, но я не могу без тебя… И без Жанки… Что мне здесь без вас делать? Тогда уж лучше было бы остаться в Египте.
Он посмотрел на жену глазами побитого щенка.
В этот момент Варе показалось, что с ним можно сейчас делать все что угодно. Какая-то неподвластная ей сила спустила тормоза и стала выталкивать наружу все то, что накопилось, что Варя так старательно сдерживала в себе с тех пор, как открыла мужу дверь.
– Да как ты мог?!! – крикнула она. – После стольких лет! Разве ты не знал, чем все может кончиться?!! На что ты рассчитывал?! Что я не узнаю никогда?!! Оказывается, ты нами так дорожишь!!! Поэтому и сделал из меня посмешище, тему для соседских пересудов?!! Ты лгал, унижал меня, а сам в это время кувыркался с любовницей?!! А если бы мы поменялись местами? Если бы я тебе изменяла?! Ты бы простил?!
– Ну если тебе при этом было бы хорошо… – понуро протянул Сергей.
– А тебе, значит, было хорошо, и я должна за тебя порадоваться?!! Конечно, я уже древняя старуха! Мне ведь пора на пластическую операцию! А лучше вообще в гроб! Чтобы не мешала твоему счастью!
– Мне было плохо! – перебил Сергей жену. – Давай не будем об этом. Сдались тебе соседи… Кому до нас какое дело? Я соскучился. Я так соскучился…
Он поднялся, схватил ее в охапку так, что она не могла даже пошевелиться, и, гладя ее по голове, как маленького обиженного ребенка, сказал:
– Я люблю тебя, и какая мне разница, сколько тебе лет…
Он уткнулся Варе в шею, судорожно вздохнул, его горячее лицо обжигало кожу…
Варя не могла даже вспомнить, когда, сколько лет тому назад ее так тянуло к собственному мужу. И было ли подобное вообще? Чтобы от малейшего прикосновения, от его дыхания, просто от его присутствия начинала сходить с ума вся ее природа, все женское естество… В этом сумасшествии не имели значения ни шорохи, ни скрипы, никакие иные страхи, ни подлая соседка Ирка, ни сексуально озабоченный лишайный Валентин…
– Я помню: в юности ты была очень страстной, – Серега продолжал ее обнимать. – Точно как сейчас.
Ей хотелось спросить: а с Иркой, как тебе было с ней? Но она не разрешала себе, понимая: стоит только потянуть за эту ниточку – и разрушится то хрупкое состояние нежности и родства, которое сейчас у них возникло. Оно может исчезнуть безвозвратно. И Варя этого боялась.
Сергей заснул, обняв ее правой рукой. Ей было не очень удобно, к тому же захотелось пить… Но сейчас она боялась даже пошевелиться…
Варя знала, что в человеческих отношениях любая мелочь имеет значение. И иногда важно то, что на первый взгляд абсолютно неважно. Некий вредный налет накапливается изо дня в день, от встречи к встрече, и люди начинают отдаляться друг от друга, становиться чужими. Она думала, как теперь жить дальше. Ложь, конечно, облегчает существование. Но она коварна, а ее лукавое действие незаметно. Дело даже не в том, что Варя застукала мужа на месте преступления. Сможет ли она ему теперь доверять? Или ее жизнь превратится в пытку, и она замучает подозрениями и себя и Сергея? И как тогда оправдать собственную слабость, тот случай с Валентином в Женькиной квартире?
А возможно, это то испытание, которое дано им, чтобы по-новому взглянуть друг на друга, оценить то, чем раньше пренебрегали, сравнить и понять: пока им нужно быть вместе. Да и с какой стати она должна расставаться со своим мужем и кому-то его отдавать?!
Сергей убрал руку, перевернулся на другой бок, и Варя тихонько поднялась, оделась, оставила на столе записку: «Я пошла в магазин».
День был жарким, по улицам бродили редкие прохожие, вся Москва уехала за город. Варя подставила лицо солнцу. Сергей проснется, и они тоже отправятся куда-нибудь искупаться. Как раньше. Давно. Последний раз такое было, кажется, в прошлом году? Или в позапрошлом? Сколько времени каждый из них жил только своими заботами? Варя вспомнила, как порой даже гордилась, что они столь современны: никакой мелочной опеки, никакого контроля, никаких проверок… Она считала подобное унизительным. Более того, ей в голову не приходило, она представить не могла, что ее Серега польстится на другую женщину!
И к чему это привело?
По пути попался спортивный магазин, и Варя решила зайти, посмотреть себе какую-нибудь футболку.
Помещение было огромным и практически пустым. Лишь две девчонки возраста Жанны терзали молоденького продавца.
– Скажите, – интересовались они, – а какие беговые дорожки лучше? Чем они отличаются?
– Дорожки делятся на электрические и механические, – объяснял продавец. – Первые будут работать, когда вы их включите в розетку. Они стоят пятнадцать тысяч. А вторые вы разгоняете сами. Их цена в два раза ниже.
– Механические, наверное, шумят? – спросили девчонки.
– Наоборот, – заверил продавец.
– Как вы думаете, – сказала одна из подруг, – стоит ли мне понты кидать и покупать электрическую, если механическая дешевле?
– Конечно, не стоит, – согласился парень.
– Да, а семь тысяч – это в рублях или в долларах?
– В рублях.
– Ясно.
Девчонки отошли и остановились рядом с Варей у стеллажа, где висели майки и топы.
– Куплю дорожку и приглашу Илюшу в гости, – сказала та, что интересовалась ценами. – Под видом установки. Чтобы рассказал, показал… Потом угощу чем-нибудь. Надо продумать. Скажу, что давно мне нравится. Оденусь как положено. И куда он денется?!
Они отправились дальше по залу, а Варя так и осталась стоять в полном ступоре.
Вот так надо завоевывать мужчин, подумала она. Прилагать усилия, не жалеть денег, проявлять фантазию. Даже таким молоденьким и хорошеньким. Урок ей, Варе. Ведь она всю жизнь считала, что все происходит само по себе. Что раз Сергей ее муж, то обязан любить вечно. Что ничего не надо из себя изображать…
Она опять вспомнила соседку Ирку… Как та старалась – и свечки расставила, и халаты повесила… Хотя… Успех-то у нее оказался временным! Ирка стала калифом на час. Неужели это можно считать ее победой?!
Варя с гордостью подумала, что есть что-то другое, более важное, не внешнее, нет, а нечто такое, что не поддается объяснению, но тянет людей друг к другу и не дает им разбежаться, успокоиться в новых отношениях…
И все-таки как же все сложно…
А нужна ли в отношениях мужчины и женщины правда? Если да, то Варя должна прийти и рассказать Сергею о Валентине. Только зачем? Что от этого изменится? Кому станет легче? Сергею, чье самолюбие страшно пострадает? Ей, которой сто лет не нужен этот Валентин? Или Валентину, которому Варя тоже не нужна?
Да разве можно прожить так, чтобы не совершить ни одной ошибки?
А Любаша? Достойная жена, мать и педагог! Что случилось с ней, когда она дрогнула не перед принцем на белом коне, не перед сказочным красавцем мужчиной, а перед вполне проходным вариантом, совсем не в ее вкусе? И теперь вспоминает, мучается чувством вины, не может понять, что на нее нашло… Ей что – бежать к Генке и, упав в ноги, каяться?
Не врут только больные, подумала Варя. А для здоровых – это форма защиты.
И хватит изображать из себя правдолюбцев! Никто правду не любит и никто ее слышать не хочет. Ложь порой оберегает наше спокойствие. А истина вообще не в устах говорящего, а в ушах слышащего. И нужно тщательно обследовать эти уши, чтобы понять, следует ли в них вливать полную информацию о себе и своих мелких проступках. В семье бороться за правду – значит обречь себя на постоянную борьбу. А два человека должны не воевать, а учиться дипломатии.
В супермаркете она купила кофе, курицу, нарезку для бутербродов, печенье. Зашла в винный отдел и взяла бутылку шампанского. Пакеты были тяжелыми, но ничего страшного. Зато Сергей обрадуется и сможет выпить наконец свой любимый кофе. Курицу она потушит, как он любит, – с шафраном, укропом, лимоном, чесноком…
Странное дело, но она с удовольствием подумала о том, что вернется домой, встанет у плиты и начнет кулинарить, вкладывать душу в приготовленное блюдо, как делала это когда-то… Она даже решила завтра с утра заняться генеральной уборкой в квартире, переложив временно все многочисленные заботы с агентством на Светины плечи…
Варя пронесла пакеты на кухню и стала раскладывать продукты.
– Куда ты пропала? – на пороге стоял Сергей, взлохмаченный после сна. – Я даже испугался… Мне и сон приснился, как будто я тебя ищу везде, а ты испарилась, нигде тебя нет.
– Я же записку оставила, – сказала Варя. – А тебе плохо спалось?
– Почему? Хорошо. Мне дома всегда хорошо.
– На улице такая погода… Давай съездим и искупаемся?
– Хорошая идея! – воодушевился Сергей. – И, может быть, успеем в мой аэроклуб.
– Куда? – не поняла Варя.
– Я тут от безделья учусь летать на самолете. Хочешь, и тебя запишу? – он открыл банку с кофе. – Там есть одна женщина, которая впервые села за штурвал, когда ей было за сорок, а теперь она мастер спорта.
– Правда? – Варя никогда не испытывала тяги к экстремальным видам спорта, но сейчас ей вдруг страстно захотелось попробовать. – Хочу!
– Отлично! – обрадовался Сергей. – Тем более мне туда нужно заехать и по другому поводу. Понимаешь, я решил работу сменить. Аэродром, где наш клуб находится, сейчас купили на аукционе новые хозяева. И мне предложили стать финансовым директором. Если договоримся, буду совмещать приятное с полезным.
Он начал взахлеб рассказывать о клубе, о новых знакомых, о том, что скоро получит аттестат летчика-любителя… Перед Варей был другой человек. Не тот – потухший, злой, убитый неприятностями, потерянный, каким он виделся ей в последние месяцы. А мужчина, знающий себе цену, сильный, увлеченный, распространяющий вокруг себя уверенность в завтрашнем дне.
– А где же все-таки Жанка? – вдруг растерянно огляделся он. – Она живет дома?
– Конечно, просто уехала купаться, – Варя поставила около мужа тарелку с бутербродами, которые только что сделала, отложив курицу на вечер. – У нее появился мальчик…
– Надо же, – сказал Сергей, но никакой злости в его голосе не было. – Быстро она как-то выросла… Наверное, – он подмигнул Варе, – ее поколению мы кажемся древними стариками… И уж точно они себе и представить не могут, что мы еще занимаемся сексом… В Египте был один ветеран-путешественник, ему под семьдесят, который говорил: «У меня на это дело уходит один час пятьдесят две минуты: пятьдесят минут – на подготовку, две – на секс, а час – на отдых».
Варя засмеялась и пошла искать свой купальник.
Завтра же она купит новый! Хотя… и старый, оказывается, еще ничего… Варя внимательно осмотрела себя в зеркало. Никаких следов старения… Ей вообще показалось, что за сегодняшний день она помолодела лет на двадцать.
Глава тридцать первая
Народ сновал взад-вперед: из помещения на улицу – чтобы вдохнуть свежего воздуха, с улицы в помещение – чтобы не пропустить очередь… В какой-то момент одна из больших групп принималась разыскивать исчезнувших именно сейчас, в самую нужную минуту, родителей, свидетелей, жениха с невестой… Кто-то из самых активных начинал выкрикивать своих, собирать всех в кучку… Остальные ожидающие непроизвольно включались в эту суету, крутили головами, определяя, из какой компании, к примеру, тот гость, что только что вошел в медведковский районный загс и потерянно теребит цветы, и теряли всякий интерес, когда тот прибивался к нужной группе…
Потом все выходили умиротворенные, довольные прошедшей процедурой, насыщенные ответственностью момента. Они доверчиво отдавались в руки поджидающих их фотографов-операторов, отсматривали видеосъемку, платили деньги, получали квитанции…
Веня и Инна должны были влиться в поток четвертыми…
Несмотря на то что в загсе яблоку было негде упасть, Любе удалось занять диванчик. И сейчас они сидели, прижавшись друг к другу, как сельди в бочке, и Анна Степановна, Венина мать, не замолкала ни на минуту.
– У нас с Семой, – делилась она воспоминаниями, – регистрация была назначена на три часа. Я сижу в общежитии, где жила, в чужом платье, чужих туфлях, взятых у знакомой. Десять минут третьего, пятнадцать… А жениха все нет. Вдруг Сема появляется, причем совсем не в праздничном виде. Я – в слезы: что такое, почему даже не одет… А он, оказывается, пока по общежитию шел – раздал девчонкам нашим костюм гладить: брюки – в одну комнату, рубашку – в другую… Ко мне буквально ворвался и спрашивает: «Ты машину достала? Свидетеля предупредила?» У меня от этих вопросов – еще больше слезы. Я-то думала, что он все сам сделает. Сижу, тушь течет… А Сема, ни слова больше не сказав, опять исчез. Потом выяснилось, что побежал соседнюю клумбу обрывать. Заодно разбудил свидетеля, который крепко спал после дежурства в котельной, – мы ведь студентами подрабатывали почти все, вместе они нашли какого-то частника. И ровно в три жених предстал передо мной при полном параде, в выглаженном костюме, с цветами и при свидетеле. После загса посидели в общаге, все быстро напились и разошлись. Сема захмелел и уснул. А я сняла платье, туфли и стала все мыть, убирать. Потом на соседнюю кровать прилегла и тоже заснула. Такая вот свадьба.
– Оказывается, он очень деловой, ваш Сема, – сделала вывод Люба.
Она поправила свой костюм, за которым специально ездила в «Зару», – из легкого хлопка, с веселенькими цветочками. То чудное платье, с бледно-лиловыми вставками, купленное на ВДНХ, нравилось ей гораздо больше, но она запихнула его подальше в шкаф, чтобы даже не напоминало, не будило тревогу… Может быть, когда-нибудь, в другой раз, при случае Люба его еще наденет, но не сейчас, не в этот день…
Зато Инна наплевала на все приметы. Она была в том же свадебном платье, хотя выглядела совсем по-другому – невесомой, неземной, сияющей…
– Наши – самые красивые, – Варя уловила момент, когда Анна Степановна сделала паузу. – Женихи в подметки нашему Вене не годятся… А невесты… Смотрите, сколько из них глубоко беременны… А по другим не поймешь: то ли они слишком упитанны, то ли тоже детей ждут…
– Я мечтаю стать бабушкой, – опять завладела инициативой Анна Степановна. – Помню, Венечка такой серьезный родился, все хмурился… Сема недавно сказал: он просто тогда, в колыбели, предвидел свой несчастный первый брак… А если верить теории, что в первые минуты у ребенка стирается в памяти вся его прежняя жизнь, то… – она подбирала слова, – то… Венечка, скорее всего, в прошлой жизни был маршалом!
– У Инки совсем еще ничего не видно. – Женька как европейская дама сидела с веером в руке и лениво обмахивалась, иногда эти струйки ветерка попадали на страдающих от духоты подруг.
В состоянии ожидания они пребывали уже около часа. Люба стала рассказывать, как жениху перегородили натянутыми веревками вход в квартиру, а он не мог угадать ни размера обуви невесты, ни ее точного веса, ни любимого блюда… А потом его друг-свидетель сказал: не будете нас пускать, так мы вообще уедем… И подружки Инны веревки сразу убрали…
– А вы видели, на какой машине они приехали? – спросила Люба. – У них там на номере написано: Инна плюс Веня равняется любовь. Когда мы со двора выезжали, бабули соседские дорогу перегородили, тоже выкуп требовали. А у нас ничего с собой нет, шампанское в другой машине, которая раньше уехала… Жениху пришлось раскошеливаться. А бабули говорят: мало, что это за деньги, еще давай…
– Что ж вы так не подготовились? – Женька всегда была очень предусмотрительной, а после эмиграции в ней буйным цветом расцвела любовь к порядку.
– Слушай, когда однажды жених не явится на свадьбу, то в следующий раз ни о чем, кроме этого, не думаешь. – Люба поерзала на месте, пытаясь слегка подвинуть Женьку, которая с левой стороны мяла ее костюм. – Правда, Веня – молодец, он прибыл, когда Инка еще не одета была. Так спешил! Но я всю ночь не спала, боялась рецидива. Накануне в церковь сходила и свечку поставила.
Наконец их позвали.
Варя с Женей приготовили фотоаппараты. Пока они старательно щелкали, брачный союз был скреплен, слова регистратора пронеслись мимо, а вот Люба всплакнула, и им пришлось дать ей носовой платок, который она, конечно, забыла дома. Торжественные Веня с Инной принимали поздравления, светясь от счастья.
На выходе из загса кто-то из гостей крикнул «горько», но был резко остановлен гармонистом, поджидавшим молодоженов и их окружение на улице.
– Тихо! – приказал он. – Кричим только по моей команде. – И заиграл марш Мендельсона.
Закончив, он перешел на какую-то игривую мелодию, дожидаясь, пока гостям разольют шампанское в бумажные стаканчики, а молодых осыпят монетками и рисом. И только тогда зычно выкрикнул:
– Приготовились! А теперь дружно три раза по моему знаку – «горько!».
Заплатив гармонисту-энтузиасту сто рублей, Гена восхитился:
– Ну мужик деньги рубит!
На ступеньки загса уже выходила следующая пара. Гармонист переключился на нее, растянул меха, пресекая любую инициативу со стороны новоиспеченной семьи. Глядя на него, можно было не сомневаться, что выход молодоженов будет обставлен по всем правилам известной ему науки и он выдержит любой свадебный марафон, несмотря на жару и количество брачующихся.
Веня подхватил молодую супругу на руки и под аплодисменты отнес ее к машине.
Гости нырнули в свои автомобили, и кавалькада машин, украшенных лентами и воздушными шариками, которые сразу же начали лопаться один за другим, издавая жуткие Щелчки, двинулась в сторону Поклонной горы. Встречные автомобили приветствовали их длинными гудками, присоединяясь к чужому празднику… На Кутузовском проспекте в этот час стоял сплошной гул… Лимузины и «мерседесы» с кольцами на крышах образовали длинную очередь на подъезде к Поклонной горе…
– Такое впечатление, что вся Москва женится, – комментировала Женька. – И кто придумывает мифы, будто сейчас молодежь выбирает гражданский брак? А это тогда что?!
– И якобы рожать не хотят, – добавила Варя под впечатлением от невест из загса.
Головная машина с Веней и Инной остановилась, а следом выстроилась на обочине вся компания. Пока срочно собранный совет решал, вставать в очередь или, чтобы не терять времени, двигаться дальше – к Воробьевым горам, Женька начала настойчиво шептать Варе, что ей нужно в туалет…
– Да где ж его взять?! – Варя подруге сочувствовала, но плохо себе представляла, где искать нужное учреждение.
Переминаясь с ноги на ногу, Женька посмотрела вдаль, туда, где через параллельную с проспектом дорогу открывалась взору зеленая зона, и ее лицо просветлело от увиденной перспективы. Не говоря ни слова, она рванула навстречу природе, которая всегда принимала человека в свои объятия и помогала в самых критических жизненных ситуациях. Волны здоровых инстинктов, исходившие от Женьки, заразили добрую половину вылезших из автомобилей людей, которые тонкой струйкой потянулись за ней…
Мимо с большой помпой, окруженный навороченными джипами, проехал белый лимузин самой последней модели, из верхнего люка которого по пояс высунулись очередные молодожены, слегка качающиеся в длинном нескончаемом поцелуе…
– Скромнее надо быть, – пробурчала вернувшаяся Женька.
– Да, – засмеялась Варя, – ты, например, очень скромничала, когда в качестве Ивана Сусанина повела массы в никуда.
– Так ведь все благополучно вернулись, – резонно заметила Женька.
На смотровой площадке Воробьевых гор они обнаружили то же столпотворение, что и на Поклонной горе. Московские женихи и невесты соблюдали традиции: смотрели сверху на город, пили шампанское за счастливую семейную жизнь и фотографировались.
Варя нашла свободное местечко у парапета, облокотилась, наблюдая, как Веня-жених отделился от группы гостей, подошел к торговцу воздушными шарами, купил целую связку красных, белых, голубых, малиновых, зеленых, с сердечками, надписями про любовь, осторожно держа отнес их Инне, а она стала выпускать их по одному, и они медленно полетели вниз, в сторону Лужников, на раскинувшуюся Москву…
– Пить не хочешь? – Серега протянул ей стаканчик с шампанским. – Чего-то ты загрустила…
– Сто лет мы с тобой здесь не были, – сказала Варя. – А раньше, помнишь…
– По машинам! – услышали они зычный Генкин голос, не давший разрастись Вариной ностальгии по их с Серегой юности. – Время, дорогие гости, время! Нас в кафе заждались!
…Тамада в длинном сверкающем платье, уже не имевшая никаких претензий к музыкантам, а всячески с ними кокетничающая, взяла в руки микрофон. В вазах с фруктами желтые банановые голубки, вырезанные умельцем-поваром, нежными клювиками соединялись в поцелуе.
Банкет начинался.
После первого тоста гости по кругу начали представляться. Папа, мама, тетя, дядя, опять мама, снова папа…
– А я – подруга, – весело поднялась Женька. – У папы, у мамы, у тети, у дяди… У всех подруга…
Знакомство получилось веселым, запутанным, разрядило обстановку, и дальше банкет покатился как по маслу.
Тамада была в ударе. Люба, знавшая коллегу много лет, поняла, что та зря растрачивала свой талант на неблагодарных учеников. Ее призванием была сцена, а не жалкие школьные подмостки. Когда она брала интервью у молодоженов, публика лежала от хохота. Когда вместе с молодоженами пела песню, посвященную родителям, зрители среднего возраста, имевшие сыновей и дочерей на выданье, утирали набежавшие слезы.
Люба посмотрела в сторону новых родственников. Семен Васильевич тут же ей подмигнул и поднял рюмку с водкой. А Анна Степановна выпорхнула из-за стола, подскочила к Любе и предложила:
– Давайте закажем вальс!
– Я не умею, – испуганно попятилась Люба.
– Вы не представляете, как его танцует Сема! Ваша тамада сможет ему составить пару?
– Она все может! – В этом Люба была твердо убеждена.
Семен Васильевич, стройный как мальчик, с хохолком поседевших волос, оказался непревзойденным танцором. Вместе с тамадой они выделывали такие па, что зал остолбенел. Посмотреть на это чудо искусства собрались все повара, официанты и бармены. Некоторые представители молодого поколения тоже поплыли по кругу, но их попытки казались лишь жалким подобием вальса. На арене царили виртуозы!
