Текст книги "Не говори любви «прощай»"
Автор книги: Татьяна Потапова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
– Творческие люди, – сказала Варя, – нам их не понять.
– А к Валентину сходим, – решила Люба. – Я чувствую, что у нас с ним схожая энергетика. Значит, он должен писать картины, которые мне понравятся.
– Выберемся как-нибудь, – неопределенно ответила Варя.
Глава шестая
Геннадий взял выходной. Он сидел в своей машине напротив закрытых ворот, выкрашенных в коричневый цвет и закрывающих от посторонних глаз небольшой серый дом с мансардой и балконом. Геннадий не был уверен, что поступает правильно, и потому нервничал. Пепельница наполнилась окурками, и он, открыв дверь, выбросил их прямо под колеса автомобиля. Обычно он так не поступал. Люба даже подсмеивалась над тем, что ее муж – невозможный аккуратист и ищет урну даже там, где ее априори не может быть. Но сейчас Гена отступил от своего правила: он боялся, что пропустит того, кого ждал, – ненавистного ему жениха дочери.
Вова жил дома. Это Геннадий знал точно. Вот только Вовино расписание определить было невозможно. Такой бездельник, как он, мог и сутками не вылезать из четырех стен. Он работал, как говорила Инна, у своего папаши. Но тот, видимо, ничего от сына не требовал, если позволял сыночку никуда не ходить.
Он бы, Геннадий, с такого отпрыска три шкуры содрал! Его Инка – девушка, а постоянно трудится. Она подрабатывала даже тогда, когда училась в институте: репетиторством, официанткой. А сейчас устроилась в престижный банк, в кредитный отдел, получает там семьсот долларов. Сама нашла это место, два месяца – во время испытательного срока – работала совершенно бесплатно. И ведь добилась, чтобы ее взяли. Инка вообще серьезная, целеустремленная. И надо же было ей связаться с таким козлом!
Геннадий даже не знал, что он скажет Вове. Но просто так проглотить обиду, нанесенную его дочери, не мог. Инка страдала. А его как отца ее переживания задевали вдвойне.
– Папа, – спросила она на днях, – а что может заставить мужчину жениться? Какой надо быть, чтобы он от тебя никуда не делся?
Геннадий испугался. Что-то очень не понравилось ему в этом вопросе.
– Ну, беременность, – неуверенно сказал он. – Или там любовь…
– Любовь, – засмеялась Инна. – Смешной ты, пап.
– Да? – обиделся Геннадий. – А ты сама как думаешь?
– Хитрость, шантаж. Или парень видит, что получит от будущей жены какую-то выгоду. Скажем, ее родители богаты или занимают влиятельные посты и могут сделать ему карьеру.
Раньше Инна не была столь циничной.
– Не хотел бы я, – сказал Геннадий, – чтобы меня заманивали в какие-нибудь сети и строили ловушки.
– А как ты на маме женился?
– Я в нее влюбился. У нее было такое темное платьице с белым воротничком, и она казалась… – он подбирал слово, – неземной.
Инна промолчала. Иногда она вдруг уходила в себя, словно отгораживаясь от собеседника.
Геннадий поерзал и предложил:
– Давай тебе тряпок новых купим. Хочешь?
– Хочу, – кивнула Инна.
И они поехали в «Мегу» – крупный московский торговый центр, где Геннадий часа четыре ходил с дочерью по бутикам, таская за ней пакеты с покупками. Он терпеть не мог подобные занятия. Более того, еще недавно его страшно раздражала в Инне ее манера одеваться – этот голый живот, немыслимые брюки, облезлые кофтенки, все какого-то грязного цвета… Он возмущался, а никто его не слушал. Но теперь, видя, что дочери доставляет удовольствие выбор подобного барахла, стоически терпел и оплачивал покупки без всяких комментариев. Потом они тут же перекусили и, оставив пакеты в машине, купили билеты в кино на американскую комедию. Инна ни разу за это время не вспомнила о Вове. Но Геннадий замечал, какими печальными вдруг становились ее глаза, как затуманивался взгляд. Ему хотелось схватить дочь в охапку, встряхнуть изо всех сил и привести в чувство. Неужели она не понимает, что найдет себе другого?!
Вова ему не нравился с самого начала. Была в нем какая-то неискренность. И еще – ощущение собственной значимости, ни на чем, впрочем, не основанное. Он вел себя так, словно был пупом земли. А все остальные – обслуживающим его персоналом…
Геннадий закурил очередную сигарету и вспомнил о том, что обещал Любе посмотреть дверь в Жениной квартире. Вечно супруга лезет туда, куда ее не просят. Если Варя потеряла ключи, то пусть ее муж и поможет с этим разобраться! У него же своих дел навалом. Почему его можно эксплуатировать по каждому поводу, а Сергея – нельзя? Странный тот все-таки мужик, некомпанейский. Сколько раз Геннадий приглашал его в баню! Они с ребятами выбираются хотя бы раз в месяц, и как это здорово – попариться, выпить пивка, потрепаться о том о сем в мужской компании. Но у Сергея каждый раз находились причины, чтобы не прийти. То ли слишком крутым себя считает, и такие чиновники средней руки, как Геннадий, ему не пара, то ли какие-то другие причины.
Варя, его жена, – другое дело. Она и душевная, и внешне симпатичная. Сколько лет они с Любашей знакомы? С пеленок, наверное, потому что их матери вместе работали, дружили, таскали везде дочерей за собой. Девчонки так привыкли друг к дружке, что стали как сестры, несмотря на четырехлетнюю разницу в возрасте.
Геннадий так задумался, что чуть не пропустил человека, вышедшего из калитки дома. Тот остановился, посмотрел на незнакомую машину, достал пачку сигарет… Повезло! Это был Вова собственной персоной. Его самодовольная физиономия не выражала никаких угрызений совести. Геннадий выскочил из машины и буквально в два прыжка очутился рядом. Тот не успел даже прикурить и, узнав в прытком мужчине, выросшем перед ним, несостоявшегося тестя, испуганно дернулся, выронив сигареты на землю.
– Ну что, Вова… – медленно произнес Геннадий. – Вот и встретились.
– Что вы хотите?! – судорожно выкрикнул парень.
– Тебя мало убить, такого урода… – Гена выругался матом. – Ты, кажется, до сих пор не попросил прощения у Инны? Тебе придется делать это всю жизнь! Или ты рассчитывал, что, как шкодливый кот, убежишь в кусты и ничего тебе за это не будет? Ты думал, что за Инну некому вступиться? Но у нее пока еще есть отец!
– Вы не понимаете! – взвизгнул Вова и попятился к калитке. – Я не хотел, меня на аркане тащили в загс. Инка слушать ничего не хотела… Я понял, что ее не люблю!
– А ты не мог, трусливый ублюдок, сообщить ей заранее о своем открытии?! – Геннадий развернулся и врезал кулаком Вове в челюсть.
Тот пошатнулся, схватился за скулу, сделал два шага назад.
– На помощь! – истошно завопил он. – Мама!
Геннадий почувствовал страшное облегчение. Должен остаться синяк. И Вова, покрываясь сначала синим, а потом желтым цветом, еще неделю будет помнить об их встрече.
– Не извинишься перед Инкой – получишь еще! – сказал Геннадий и пошел к машине.
Заводя свою «дэу», он заметил, как открылось окно мансарды и в него высунулась женщина. Наверное, Вовина мать, которую тот призывал на помощь.
«Поздно», – подумал Геннадий и вырулил с обочины.
Впервые за последнее время у него стало легко на сердце. Та тяжесть, что лежала огромным грузом и не давала спать, исчезла. Да, он всего лишь дал по морде этому хорьку, но зато почувствовал себя мужчиной, который способен постоять за своих женщин. Не хочешь – не женись, но зачем поступать столь подло, причинять такую боль? Надо было еще поставить вопрос о возмещении убытков, которые понесла их семья. Как он забыл об этом? Пусть бы Вова покрутился, узнал, как зарабатываются деньги, о которых он и не вспомнил, решив не являться на свадьбу.
Геннадий свернул на Дмитровку, в сторону Жениного дома. Так и быть, он посмотрит эту дверь. Люба потом в благодарность за исполненную просьбу станет ходить вокруг него кругами и восхищаться способностями мужа. Геннадий обожал такие моменты, жена не только становится ласковой, но и старается приготовить что-то особенное. Хотя… Геннадий хмыкнул, потому что вспомнил любимую шутку своего приятеля: если женщина думает, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то она метит слишком высоко.
А ведь со всех сторон сегодня кричат о женской самостоятельности! Да ни одна из них не может прожить без мужика! Сколько мелочей вокруг, которые женщина просто не способна сделать, как бы она ни кичилась своей независимостью. Любаша с Инкой только слезы льют от обиды, а приструнить этого Вову силенок не хватает.
– Козел, – сплюнул Геннадий.
Он долго крутился, потому что никак не мог найти место для парковки. Двор был узким, совершенно не приспособленным для того, чтобы поставить автомобиль. Пришлось сделать это со стороны улицы.
Раньше Геннадий, бывая вместе с женой в гостях у Женьки, не обращал внимания на то, какая дверь у нее установлена. Сейчас ему хватило одного взгляда, чтобы понять: никаких особых проблем с ней не будет. Женщины! Внутри устроила дворец, а снаружи поставила дешевку из тонкого металла.
С чувством выполненного долга он пошел вниз по лестнице, пропустив женщину, идущую навстречу. И вдруг остановился, замер от знакомого звука, который обычно производил ключ, поворачиваясь в замочной скважине. Он поднял глаза и увидел, что женщина стоит у Женькиной двери.
– Минуточку! – крикнул Геннадий и взлетел через ступеньки наверх.
Женщина испуганно смотрела на него. Была она высокой, хорошо одетой, красивой и никак не напоминала налетчицу.
– Кто вы и откуда у вас ключ? – грозно спросил Геннадий.
– А вам какое дело? Кто вы такой? – Женщина оглянулась по сторонам, словно искала чьей-то помощи.
– Это моя квартира, – вылетело у Геннадия.
– Врете, – уверенно сказала женщина. – Это квартира моей подруги.
– Жени? – уточнил Геннадий.
– Вы ее знаете? – успокоилась женщина. – Наверное, ищете? Но она уже несколько лет живет в Германии. А я тут… присматриваю.
– Вон оно что, – присвистнул Геннадий и мысленно обругал бестолковую жену с ее столь же бестолковой подругой.
Хорош бы он был, если бы прямо сейчас приволок инструменты и принялся за работу. Объясняйся потом в милиции! И что бы подумала о нем эта женщина, подруга Женьки? Она и так, бедная, вся перепугалась – вырос над хрупкой женщиной здоровый бугай! Геннадий знал, какое впечатление производил он на людей своими ста двадцатью килограммами. Любаша смеялась, что они вместе смотрятся, как Карлсон с Дюймовочкой. Неправильно он все-таки ответил на вопрос дочери, почему выбрал в свое время именно ее мать. Конечно, воротничок сыграл свою роль. Но, главное, ему как каждому большому мужчине, нравились миниатюрные создания.
– Извините, что испугал вас. – Он чувствовал себя крайне неловко перед незнакомкой и хотел как-то реабилитироваться. – Может быть, я запишу ваш телефон?
– Зачем? – Собеседнице предложение не понравилось.
– Ну, – смутился Геннадий, – на всякий случай.
– Конечно. – Ее напряжение неожиданно прошло.
Женщина достала из сумочки ручку, оторвала от какого-то листка клочок бумаги, написала номер и протянула Геннадию:
– Пожалуйста.
Они обменялись улыбками, и Гена, быстро спустившись, пошел к машине.
…Люба, выслушав отчет мужа о прошедшем дне, долго выспрашивала подробности стычки с Вовой. Ее пугали последствия. Вдруг Вова подаст за избиение в суд? Или его ненормальные родители устроят свою охоту на Генку и отделают его так, что ни одна больница не примет? Почему он об этом не подумал? Почему не посоветовался с ней? Что за манера решать проблемы с помощью кулаков? Он ведь интеллигентный человек! Чиновник! Неужели до сих пор не научился работать с людьми? А если Вовина семейка начнет писать кляузы на Генкину работу? Вряд ли его похвалят за такую распущенность в быту!
Геннадия этот словесный поток жены просто выводил из себя. Подумаешь, слегка двинул парню в челюсть! Так ведь за дело! Надо совсем не иметь совести, чтобы после всего, что тот сотворил, еще качать какие-то права. Зачем Люба себя накручивает на пустом месте?
– Есть вещи, – жестко обрубил Геннадий, – по которым с женами не советуются.
Люба замерла. Она поняла, что несколько переборщила, и резко переменила тему.
– Выходит, – сказала она, – что Женька нам не доверяет. А мы тут суетимся… Что за запасные варианты с неизвестными подругами? Не ожидала от нее. Да и Варя хороша: ну потеряла ключ, скажи об этом Женьке – не съест же. Ладно, давай телефон. Передам Варе, пусть разбирается. А я умываю руки. Тебя вот заставила время тратить. – Она подошла к насупленному мужу и обняла его: – Ну и правильно, что показал Вове где раки зимуют. Зря я на тебя обрушилась. Не обижайся… Пусть знает…
– Ладно, – буркнул Геннадий. – Вечно ты на меня наезжаешь. Я уж привык.
– И что бы мы без тебя делали? – игриво защебетала Люба, поглаживая мужа по голове. – Герой ты наш!
– Мама!
В комнату вбежала Инна – взбудораженная, с трубкой в руке и мокрыми щеками.
– Папа! – добавила она, увидев отца. – Вова звонил! Он просил прощения! Сказал, что недостоин меня, что ему стыдно за его поступок, что он никогда не встретит никого лучше меня!
Геннадий торжествующе посмотрел на жену.
– Мне стало его так жалко, – захлебывалась словами Инна. – Ведь он на самом деле хороший человек, добрый. Просто слабохарактерный. Родители его совершенно задавили, с раннего детства шагу не мог ступить без их окриков. Что мне теперь делать? Он предлагает снять квартиру и жить вместе.
– С ума сошла?! – Геннадий, как пружина, вскочил со стула. – Пошли его подальше и забудь!
– Инна, два раза в одну реку не вступают, – поддержала мужа Люба.
– Глупости какие, – поморщилась Инна. – Вечно вы откуда-то свои заплесневелые мудрости вытаскиваете!
– Мы и сами, по-твоему, давно плесенью покрылись? – возмутился Геннадий.
– Я этого не говорила!
– А ты знаешь, – вступилась Люба, – что отец сегодня виделся с Вовой, дал ему по морде и потребовал, чтобы он перед тобой извинился?
– Правда? – Инна посмотрела на отца.
Геннадий кивнул, расправив плечи.
– Как ты мог? – медленно сказала Инна, уничтожая отца презрительным взглядом. – Ничего не сказав мне? Почему вы лезете в мои дела?! Это моя личная жизнь! Я сама в ней разберусь!
– Ничего себе! – повысила голос Люба. – Ты наша дочь, ты живешь с нами! Ты совершаешь ошибки. И нас это не касается?
– Я взрослый человек! И не хочу, чтобы отец бегал бить моих парней!
Геннадий опешил. Он ждал, что ему хотя бы скажут «спасибо». И уж никак не предполагал, что его дочь станет жалеть человека, который так с ней поступил. Да она окончательно потеряла девичью гордость! Кажется, Инна после всего, что было, даже не против жить с этим уродом?!
– Если ты снова будешь с ним встречаться – я больше не хочу тебя видеть! – вырвалось у него.
– Прекрасно! Я давно подозревала, что вам не нужна! И, если хотите знать, вы пугаете людей! Вова так мне и сказал…
– А мы что, похожи на монстров? – Люба еще не потеряла самообладания. – Сядь и послушай. Тебе сейчас тяжело, и мы это понимаем. Но не надо делать врагов из собственных родителей. Нам тоже нелегко. Подумай своей башкой, что ты тут несешь? Обижаешь отца, который за тебя же вступился. Прекрати свои истерики по поводу Вовы, если ты действительно взрослый человек. Он уже тебя предал однажды и теперь не остановится. Случится серьезная жизненная ситуация – опять в кусты спрячется.
Инна заплакала – громко, надрывно.
– У нас есть водка? – спросил Геннадий.
– Там, на кухне, – устало махнула рукой Люба и крикнула мужу вслед: – Только лучше возьми что-нибудь успокаивающее! Посадишь себе печень этой водкой!
Глава седьмая
– Я только что из больницы, – объявила Женя. – Мне сделали операцию.
– Что случилось?! – Варя как раз доваривала борщ и от услышанной новости вместо щепотки перца высыпала в кипящую жидкость целый пакет.
– Сначала думала, что желудок болит. – Голос у Жени был тем не менее бодрым. – Потом решила, что сердце. Пошла к домашнему врачу. Здесь такая система: сам выбираешь доктора. Я рассказывала?
– Нет. – Варя попробовала борщ: кошмар!
– Я подумала: главное, чтобы врач был близко к моему дому. И мой принцип оказался правильным! Не надо к черту на кулички ездить. Здесь знаешь, какой транспорт дорогой! Так вот, пошла я к этому своему семейному врачу, он сразу сделал ультрашаль и сказал, что у меня камни в желчном пузыре. Быстро в больницу отправили, день готовили к операции, а удаляли зондами. Через четыре дня выписали.
– А сейчас-то, сейчас как? – Прижимая к уху трубку, Варя пыталась ложкой вылавливать лишние перчинки, что плохо удавалось, хотя перец и был крупного помола.
– Отлично! Сегодня уже на велосипеде каталась! Ох, Варька, лежала как в лучшем санатории! Не скажу, что медицина здесь и в России – как земля и небо! Нет! Это земля и космос! Обслуживание – просто сказка! Ни косого взгляда, ни хамства. Везде кнопки, пульты. Чуть не так – приподнимут, повернут. Все время спрашивают, все ли хорошо, не болит ли чего. При этом еще дали такой, знаешь, патрон: что-то забеспокоило – сам нажал и впрыснул себе лекарство. Извини за подробности, – Женька совсем развеселилась, – но в туалет за ручку водят, крышку поднимают, сажают и только потом удаляются! Причем строго следят, чтобы все у тебя вовремя получалось. А ко мне был представлен медбрат!!! Думала, кстати, похудею хоть немного. Так нет! Мало того что кормили вкусно, так еще спрашивали постоянно: вам какой чай – обычный, зеленый, мятный, ромашковый? А может быть, кофе?
– Здорово! – Варя достала ситечко и пыталась с его помощью остановить полное проникновение плавающих наверху перчинок в борщ. – А я сейчас регулярно в стоматологическую клинику хожу – зубами занялась. Тоже, знаешь, суперобслуживание. Клиника, конечно, частная. Целое состояние там уже оставила. С ужасом каждый раз жду, сколько насчитают.
– И мне должны прислать счет на сорок евро.
– Всего?! – Ситечко чуть не упало у Вари обратно в кастрюлю.
– Объясняю, – деловым тоном сказала Женя. – Операцию, пребывание в клинике оплачивает полностью больничная касса. Но десять евро в день каждый пациент вносит сам. Надеюсь, что мне, как человеку бедному, их социалка покроет.
В трубке раздались громкий рев ребенка и визгливый лай Жениного пинчера.
– Что там у вас происходит?! – Варя приостановила эксперимент с ситечком, который давал слабые, но результаты.
– Николка дергает за хвост Сеньку, а он этого терпеть не может, – ответила Женя и тут же проворковала в сторону внука: – Возьми виноградинку. Или бананчик. Что хочешь?
Ребенок замолчал, занявшись, видимо, фруктами, а Женя вернулась к медицинской теме.
– Вообще-то тут всякие ограничения сейчас вводят. Раньше, например, домашний доктор нас обслуживал бесплатно. А теперь надо раз в квартал платить ему десять евро. И с лекарствами тоже… Мы еще до конца с этим новым социальным страхованием не разобрались. То ли до семидесяти евро лекарства будут оплачивать, то ли, наоборот, после семидесяти…
– А я знаешь, о чем думаю? – Варя потрогала коронку, которую ей только что поставили. – Вот говорят, что раньше хорошо было. Но ты вспомни, как нам лечили зубы? Мало того что за номерком надо было чуть ли не с пяти утра очередь занимать! Так ведь никакого обезболивания не делали! Ну неужели в стране новокаина не хватало? Ведь детей за руки держать приходилось! Такой стресс! А аборты? Даже их не обезболивали! Я это своему стоматологу сказала. А она вспомнила, как на втором курсе они заучивали последовательность действий. В любом старом учебнике было написано, что прежде всего делается анестезия. А когда пришли зачет сдавать, им преподавательница говорит: вот еще, с ума сошли, какая анестезия, потерпят десять минут. Вот такое чудное отношение к человеку!
– И не говори! – согласилась Женя.
– А про Полинку чего молчишь?
– Да все хорошо! – Женя на том конце провода поплевала через плечо. – Николка обожает нового папу. Везде хвостиком за ним бегает, а тот его и моет, и спать укладывает. Нарадоваться не могу. Полина ездила знакомиться с его мамой. Я рассказывала тебе про нее? Это же отдельная история. Понимаешь, она растила сына одна, без отца. Когда он десять лет назад уехал в Германию, мамаша тосковала, регулярно ездила его навещать. И он решил ей личную жизнь устроить. Обратился в бюро знакомств. Каждый раз во время ее приезда приводил на смотрины местных бюргеров. Мамаше никто не нравился. К тому же она немецкий не знала. Ну и взмолилась: мол, хватит, не знакомь меня больше ни с кем, не хочу, не буду. Сын согласился, но у него оставалась одна договоренность о встрече, и он попросил: в последний раз. Так вот! Последний раз оказался удачным! Мамаша два года назад вышла замуж и теперь как сыр в масле катается. Бюргер оказался состоятельным, с собственным домом. Везет же некоторым…
Женя завистливо вздохнула.
– Пусть и тебя пристроит… Ну раз у него такой удачный опыт, – Варя закончила вылов перца и теперь вновь производила пробу.
– Он и говорит: теперь за вас возьмусь. Только это, мол, долгий процесс, непростой. А мне кажется, – в Женином голосе поубавилось оптимизма, – что я ни с кем не уживусь. Слишком давно одна… Да, как там с квартирой дела продвигаются?
– У нас здесь однокомнатные влет уходят, двухкомнатные тоже – в общем, недорогие. На твою тоже есть желающие, но пока думают, – Варя помедлила. – Жень, скажи, пожалуйста, ты еще кому-нибудь ключи от квартиры оставляла?
– Только тебе. А почему ты спрашиваешь? Что-то случилось?
– Нет-нет, – торопливо ответила Варя. – Просто Генке, когда он мимо проезжал, показалось, что в квартире свет горит. Скорее всего, окна перепутал.
– Ты проверь на всякий случай, – заволновалась Женя. – Может, там бомжи какие вселились?
– Конечно, сегодня же, – пообещала Варя. – Ты не волнуйся. Зря я спросила. Явно Генка перепутал. Он, наверное, вообще забыл, где ты жила.
Варя положила трубку. Борщ был вполне съедобен, хотя и островат. Но если положить побольше сметаны…
Значит, никакой подруги с ключами не существует. Может быть, она нечаянно выронила ключ, а кто-то подобрал? Но ведь на нем не было адреса. В любом случае воровать там нечего. Мебель распродана. Никто не будет обои со стен срывать! Варя взяла листочек с номером телефона незнакомки, который передал ей Гена, и позвонила.
– Алло, – раздался приветливый женский голос, – фирма «Гелиос» слушает.
– Извините, – Варя растерялась.
Своего имени посетительница Жениной квартиры не написала.
– Я ищу одну женщину, у которой подруга уехала в Германию. Она оставила этот телефон и попросила позвонить, а ее имени я не знаю.
– Вы уверены, что правильно набрали номер? – засомневался голос.
Варя вслух прочитала цифры.
– Да, это наш телефон. Так я не поняла, что вы хотите?
– Как бы объяснить? – соображала Варя. – У вас работает одна женщина. Она указала ваш номер. Мне она срочно нужна. Она высокая, лет тридцати, у нее подруга эмигрировала в Германию.
– Все-таки вы, видимо, что-то неправильно записали.
– Все правильно! – давно Варя не попадала в такие глупые ситуации. – У вас есть такие работники, чтобы у них подруга…
– Девушка, – прервал Варю приятный голос, – нет у нас женщин с подругами в Германии. У нас вообще сугубо мужской коллектив. Понимаете? На всех – две женщины: я и бухгалтер, но бухгалтеру за пятьдесят, а мне двадцать два. Так что не там ищете.
– Странно, – сказала Варя.
– Более чем, – согласилась сотрудница «Гелиоса» и отключилась.
Некоторое время Варя приходила в себя после этого разговора. Последние дни она чувствовала дикое напряжение. Глупая история с ключами выбивала ее из привычной колеи. Но главной причиной была не она, а какой-то разлад в ее семье. Каждый существовал отдельно, сам по себе. Муж был весь погружен в неприятности на работе. С дочерью, которая еще недавно делилась с матерью своими девичьими тайнами, Варя перестала находить общий язык. Жанна отделывалась односложными «да» и «нет», где-то пропадала и по-прежнему даже не открывала учебники.
– Как можно учиться на филфаке и ничего не читать? – спросила ее однажды Варя.
– Что ты волнуешься? – Жанна пожала плечами. – Я все сдам.
– Но как? – не отставала Варя.
– А как я сдала зимнюю сессию?
– Тогда ты старалась, учила, сидела над книжками до двух часов ночи!
– А другие, мама, книжек в глаза не видели, но все равно все сдали.
– Ничего не понимаю! Что за университет у вас такой? Что тогда надо сделать, чтобы не сдать экзамен?
– Не ходить в институт, не знать преподавателя в лицо и чтобы он тебя ни разу не видел. А я все-таки на занятиях бываю.
Варя решила вести себя с дочерью жестко.
– Хватит гулять, – объявила она. – Сиди и занимайся. В конце концов, мы платим огромные деньги за твою учебу.
Но через полчаса Жанна нарисовалась при полном параде и макияже.
– Куда?! – вскинулась Варя.
– В книжный. Мне нужно купить учебник.
Вернулась Жанна спустя шесть часов с пустыми руками.
– Что мне с ней делать? – пожаловалась Варя Любе.
– Моя в свое время все в библиотеку ходила. Много читала, – вспомнила та. – Я сильно радовалась. Особенно по поводу того, что библиотеки так подолгу работают. Потом, правда, любовь к чтению оказалась мнимой. Как оказалось, она даже не была записана в библиотеку, а торчала с подругами в ближайшем баре. Возраст такой! Нужно просто его перетерпеть.
Варю этот совет не успокоил.
Женщин она делила на две категории: тех, у кого на первом месте были дети, и тех, для кого самым главным существом на свете являлся их мужчина. Себя она долгое время относила к первой группе.
С рождением дочери Варя поняла, в чем смысл жизни. Прижавшись к этому маленькому человечку, такому нежному, принадлежащему только ей, во всем зависящему от нее, она легко засыпала и видела только светлые сны. Даже мужа Варя порой воспринимала как помеху в ее общении с ребенком. Он отвлекал, требовал внимания к себе. А она уставала, у нее не хватало сил – все они уходили на то, чтобы дочь была здорова, ухожена, накормлена… Варя читала всякие пособия для матерей, следовала им. Она погрузилась в этот мир воспитания ребенка с головой, растворилась там без остатка. И удивлялась, что муж не разделяет ее бесконечной восторженности, не понимает, что их дочь должна расти, окруженная родительской любовью. У нее даже возникала мысль, что женщине совсем не обязательно иметь мужа, когда у нее есть ребенок.
Любимыми магазинами для Вари на многие годы стали детские. Она скупала все подряд на самые последние деньги – одежду, игрушки, сладости, не отказывая единственной дочери ни в чем. Уже тогда было понятно, что Жанночка вырастет большой модницей. Если Варе требовалось занять дочь, она открывала ей платяной шкаф, выдвигала ящики и сажала ребенка рядом. Часа три можно было не беспокоиться. Носки, трусы, майки маленькая Жанна помещала себе на голову, кое-как просовывала в них свое тельце, и это зрелище смешило Варю до слез. В год с небольшим дочь уже умела сама застегивать сандалики…
Сейчас, когда из шкафов Жанны просто вываливались ее многочисленные шмотки, Варя злилась и пыталась отказывать. Но привычка стала второй Жанниной натурой: она требовала покупок и надувала губы, если ее ограничивали. Года три назад дочь устроила настоящий скандал, когда Варя купила себе новое пальто, а Жанне сказала, что та походит еще в прошлогоднем. Сергей тогда вмешался, поставил дочь на место, сурово объяснив, кто тут есть кто. Жанна плакала, переживая отсутствие нового пальто и жадность родителей как главную личную трагедию. Потом они помирились, спокойно обсудили эту тему. Казалось бы, инцидент исчерпан, и уроки извлечены. Но не тут-то было! До скандалов больше не доходило, но аппетиты не уменьшились, а возрастали прямо пропорционально возрасту.
После истории с пальто Варя будто очнулась от наваждения под названием «все лучшее – детям». И неожиданно для себя поняла, что теперь муж, его настроение и их отношения волнуют ее значительно больше, чем пикировки с дочерью. Ее стали посещать сомнения: а действительно ли в детях – смысл жизни? И стоит ли приносить им себя в жертву? Жанка выросла, уже сейчас отдаляется, а когда-нибудь уйдет совсем – в свою семью, в мужа, в детей, в собственные заботы. И они с Сергеем останутся вдвоем. Надо сделать так, чтобы им было хорошо вместе, прекратить попытки переделать друг друга… Варя вдруг представила, что с мужем может что-то случиться, и ее охватил настоящий ужас. Какая ерунда – все эти его проблемы на работе, их стычки по пустякам… Все можно поправить, пока человек дышит, ходит, думает…
Она достала свой ежедневник и устроилась около телефона, чтобы сделать несколько рабочих звонков. В ту же минуту раздалась телефонная трель, и Варина восьмидесятипятилетняя бабушка задала свой традиционный вопрос:
– Как вы там? Как здоровье?
– Все нормально, бабуля. А ты как?
– По возрасту… Благодарю Бога, что еще силы дает.
Бабушка, похоронив несколько лет назад деда, жила одна, не соглашаясь переезжать к родным, демонстрировала независимость и, несмотря на многочисленные болячки, всегда была полна оптимизма. С утра, с трудом поднимаясь с постели, она делала зарядку. Положив горсть таблеток в карман, тащилась с остановками в магазин, потом готовила, убирала, а по вечерам читала газеты или любовные романы. Телевизор она почти не смотрела, за исключением любимой программы «Поле чудес». Больше всего ее интересовал вопрос: куда Якубович девает подарки, которыми его осыпают. И еще она подозревала его в каких-то связях с теми, кто выигрывал автомобили.
– Жанночка мне давно не звонила, – пожаловалась бабушка.
Правнучку она обожала. Жанна умудрялась не грубить бабушке, а перебирая ее старомодные платья, всегда ими восхищалась, просила померить, делала комплименты. По праздникам писала теплые открытки, читая которые бабушка непременно пускала слезу и потом долго цитировала текст подругам и соседкам.
– Молодежи, бабуля, сейчас все время некогда. Сегодня уехала на дачу с ночевкой, – сказала Варя. – К подруге.
– Осторожнее с этими ночевками, – предупредила бабушка. – Вдруг что случится?
– Ну что там может случиться?
– Совратит кто-нибудь. Ты ей скажи: если что – удавлю!
– О господи, бабуля! Да сегодня совсем другие нравы! Мальчики, девочки живут вместе с пятнадцати лет. Жанка, в конце концов, совершеннолетняя. Я же не могу ее на привязи держать!
– Ну не знаю, – прошамкала бабушка, которая, видимо, еще не успела надеть свои съемные протезы. – Когда дед мне до замужества предложил вступить с ним в интимные отношения, я надавала ему по мордам. Так и сказала: «Убирайся отсюда!» А ведь не девочкой была.
Дед был вторым бабушкиным мужем.
– Ты же сама все время Жанку спрашивала: есть у тебя мальчик? Есть у тебя мальчик? Я сколько раз тебе говорила: ну зачем в таком возрасте мальчик, успеет еще. Чего же ты теперь волнуешься?
– Ну и спрашивала. Что такого? В детстве же дружат с мальчиками?
– Сейчас, бабуля, знаешь, как дружат? По-другому.
