Текст книги "Зона кошмара (СИ)"
Автор книги: Swfan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
14. тест
Первоначально слова ребёнка не воспринимали всерьёз, но уже несколько дней спустя люди поплатились за свою безалаберность, когда явился самый ужасающий НИС за всю историю.
Меньше чем за пару дней число его жертв перевалило за несколько миллиардов. Десятки стран оказались стёрты с лица земли. Армии сильнейших государств использовали все мыслимые и немыслимые средства, чтобы его уничтожить: они сбросили тысячи атомных боеголовок, применили орбитальную бомбардировку, превратили целые континенты в выжженную пустыню и всё равно едва ли смогли его поцарапать.
В итоге Вестник просто… исчез. Сам по себе. Он был похож на кошмарный сон, который растворяется с первыми лучами рассвета, но та разруха, которую он устроил – тысячи километров обугленных руин – никуда не пропала. Человечество оказалось на коленях. Безуспешно пытаясь одолеть этого монстра, люди отравили и разрушили собственный мир. Следующие годы были поистине сложными. Произошёл массовый исход населения в города тех немногих островных наций, которые уцелели во время войны. Вдоль побережья протянулись размашистые агломерации…
Человек, как ни крути, чрезвычайно выносливое существо; и тем не менее над руинами мира всё ещё висел дамоклов меч – все страшились повторного явления Вестника; а ещё люди до сих пор были бессильны против НИСов, которые продолжали время от времени чинить страшную разруху. Некоторые города и вовсе были уничтожены после появления особенно сильных существ из иного измерения.
Тогда же образовалось мировое правительство, парламент и Министерство Обороны. Были потрачены огромные ресурсы, и наконец люди нашли способ если не побеждать, то хотя бы сдерживать НИСов. Так появились первые Стражи…
На этом моменте нашего небольшого исторического экскурса у меня заурчал желудок.
– Зря я пропустила завтрак, – я вздохнул и погладил живот.
– Я… Могу поделиться, если хочешь, – неуверенно сказала Мая и, покопавшись среди тетрадок, достала и приоткрыла простенькую алюминиевую коробочку. В ней лежало немного риса и внушительная горка из морской капусты.
– Моя бабушка её постоянно добавляет, – с лёгким смущением сказала девушка. – Мы с родителями были беженцами второй волны и получили заражение радиацией. Они не выдержали, а я… Поэтому она постоянно кладёт морскую капусту – в ней много йода.
– Ничего, мне она нравится. Кстати говоря, там твоя очередь.
– Ах?..
Девушка повернулась и обнаружила, что впереди неё никого не было. Только белая палатка, которую караулили солдаты.
Мая опешила и замялась, но лишь на пару секунд.
– Можешь поддержать, пожалуйста? – она вручила мне свою сумочку, вздохнула и пошла вперёд. Стоило девушке исчезнуть за белой ширмой, как внутри меня вскипело волнение.
Следующей на очереди была Ямато…
То бишь Я.
Замечу: я не просто слушал рассказ Маи про устройство этого мира – я его запоминал. Запоминал и примерял на свои собственные познания касательно серого тумана. Те же «НИСы» – забавное название – были подозрительно похожи на порождения кошмара. Разве что работали они немного по-другому, но, думаю, это объяснялось местным колоритом.
Насколько мне известно, в каждом измерении порождения проявляли себя по-разному: в империи Фантазмагорикуса это были ужасные и таинственные «демоны кошмара»; в мире Подземелья данные создания образовали полноценный фэнтезийный бестиарий. Здесь… Здесь я пока что не уверен, однако сама суть, само понятие этих существ было довольно похожим.
И вот какая проблема – на мои розовые губки вылезла кривая улыбка: очень может быть, что я тоже был таким «НИСом». И если у обитателей этого мира действительно был некий детектор, с помощью которого они могли меня обнаружить, тогда… У Ямато будут серьёзные проблемы.
У меня – тем более.
Я сделал глубокий вдох и посмотрел на грозную белую палатку… И вдруг у меня возникло странное ощущение: что-то здесь было не так… Я нахмурился, и в этот самый момент из палатки показался мужчина в белом халате и что-то прошептал солдатам, которые стояли возле ширмы – они побледнели. Один из них быстрым шагом направился к Икари.
К этому времени дети тоже заметили неладное; в толпе зазвучали тревожные голоса. Икари выслушал солдата, и в его серых глазах промелькнуло некое чувство, на смену которому тут же пришёл решительный блеск. Он сказал нам:
– Сохраняйте спокойствие, – после чего наклонился и три раза стукнул солдата по плечу. Для последнего этот обыкновенный жест был как удар тока. Он развернулся и на деревянных ногах направился в палатку.
Дурное предчувствие внутри меня достигло своего апогея, когда он скрылся за белой ширмой. Нужно было что-то делать… Я шагнул вперёд и спросил:
– Что проис…
– Ни с места! – раздался щелчок. Оставшийся солдат направил на меня винтовку.
– Оставайтесь на местах, – поднял голос Икари. – Мы всё…
Бах!
Раздался грохот.
И тишина.
В палатке вспыхнул свет.
Затем, сквозь звенящее железное эхо, плотной ваткой набившее мои уши, пробился хлопок – что-то лёгкое и мягкое ударилось о землю…
Через пару секунд солдат снова показался из-за ширмы; его лицо стало ещё более бледным, а пальцы крепко сжимали рукоятку винтовки, из дула которой валил белый дымок.
Икари опустил голову и прикрыл глаза; через минуту в палатку зашли несколько человек. Когда они вышли, в руках у них был большой чёрный пакет на защелке. Удаляясь, один из этой пары оставлял правой ногой на песке красный след…
Никто ничего не говорил; дети молчали. Возможно, они шептались, но я этого не слышал, ибо в моих ушах гремела кровь. Наконец Икари приподнял голову, снова посмотрел на толпу своими спокойными серыми глазами и сказал:
– Следующий.
– …
– Скорее, – его взгляд опустился прямо на меня.
Я побрёл вперёд.
– С вещами нельзя.
Тут я заметил, что держу в руках алюминиевую коробочку. Я осторожно положил её на песок, сжал кулаки, – с непривычки в мои ладони вонзились длинные женские ногти, – и прошёл за белую ширму.
Внутри палатки в приглушённом свете стоял стул, на который было направленно сложное металлическое устройство – что-то среднее между проектором и тем аппаратом из кабинета окулиста, с помощью которого проверяют зрение – тропинка и воздушный шар.
Справа лежала куча чёрных пакетов.
Возле механизма стоял мужчина в белом халате; он посмотрел на меня потерянными глазами, выдавил улыбку, смутился, прокашлялся и сказал:
– Присаживайтесь.
Я присел. Поправил юбку. Доктор кивнул и стал ковыряться внутри своего аппарата. Всё это время в моей голове роились беспорядочные мысли, аки жужжащие мушки, которые так и норовили заглушить друг друга. Нужно что-то делать… Но что? Все мои идеи были призрачны. Сплошь пространные образы, за которые едва ли можно было ухватиться.
Мой взгляд зацепился за белую ширму, надувшуюся как парус от порыва ветра. Может попытаться сбежать? Не выйдет. В моей голове раздался выстрел. Пуля всяко быстрее. Сражаться? Глупость. В этом теле моё единственное оружие было неподъёмным. Ещё была магия, пускай и кастрированная, и вот я уже перебирал все известные мне заклинания, когда снова раздался голос:
– Хорошо… А теперь опустите голову на подставку.
Не говоря ни слова, я разместил подбородок на пластиковую панельку и посмотрел в стеклянное отверстие. Доктор ещё немного покрутил аппарат. Внутри него открылась небольшая камера, в которой лежала белая скорлупка. Прошло несколько секунд. Раздался щелчок.
15. побег?
– И… Готово, – сказал мужчина, медленно выпрямляя спину.
– Это всё?
– Всё… Никакой реакции. Поздравляю, – на его лице читалось облегчение. – Всё чисто.
Я приподнялся и вышел за белую ширму. Снаружи царила тишина. Лишь когда дети увидели, что со мной всё в порядке, стали раздаваться облегчённые вздохи.
На земле передо мной лежала алюминиевая коробочка. Я посмотрел на блестящую, щедрую горку морской капусты, резко повернулся и спросил человека по имени Икари:
– Что будет с её семьёй?
Над песчаным полем пронёсся мой звонкий голос. И снова повисла тишина. Я ощутил на себе пристальное внимание. Дети вытаращили глаза. Даже солдаты немного опешили и переглянулись.
Мужчина в костюме прищурил на меня свои серые глаза. Несколько секунд – довольно осязаемых – мы просто смотрели друг на друга. Затем, медленно, он заговорил:
– Согласно постановлению тринадцать касательно «своевременной ликвидации угрозы», семья почившего получает компенсацию в размере двадцати тысяч кредитов и повышение социального статуса до второго класса… – он сделал паузу. – Довольна?
– Её спроси.
В толпе охнули. Мужчина нахмурился, но мне было всё равно. Я повернулся и направился в сторону группы, где стояли все те, кто прошёл испытание. Вскоре у меня за спиной раздался голос:
– Следующий.
И действо продолжилось; дети вереницей заходили за белую ширму, за которой, волей призрачного случая, определялась их судьба. Волнение, вызванное смертью Маи, на удивление быстро сошло на нет; сперва это меня обескуражило, но затем я догадался, что в этом мире подобное было в порядке вещей. Оно случалось не совсем часто, – всё же юные лица казались немного деревянными, и болтовня их звучала теперь вымученной, – но и не очень редко.
Я присел на песочек, скрестил ноги и водрузил подбородок на ладонь. Некоторое время моя голова была совершенно пустой. Я наблюдал, но ничего не видел. Затем у меня заурчал желудок. Человеческое тело – бестактная штука; я выдавил горькую улыбку, осмотрелся и заметил, что остальные дети держаться от меня на расстоянии. Только несколько девочек поглядывали в мою сторону, но, стоило мне встретить их взгляд, как они сразу отвернулись.
Судя по всему, я произвёл определённый шок, когда заговорил с «господином Икари». В этом мире так делать было непринято, вот на меня и смотрели теперь, как на прокажённую.
Ха… И так закончилась мечта Ямато отыскать себе друзей в новой школе. Нужно будет перед ней извиниться, если у меня ещё будет такая возможность.
Спустя тридцать минут проверка закончилась; после Маи ни одного случая «ликвидации» больше не было. Похоже, девушке действительно просто не повезло. Наконец нам снова приказали построиться, после чего директор Ямаото заявил, что это ещё не всё, и господин Икари останется до полудня, когда появятся результаты «теста на трансцедентальный ген», однако худшее уже позади; затем старичок сказал пару сдержанных слов, и все мы, толпой, направились в здание школы.
Когда я последний раз ходил на уроки? Давно, давным-давно, но всё равно недостаточно, чтобы из моих костей выветрился инстинкт вставать на дыбы, когда ревёт проклятый звонок.
Как говаривал классик:
Школа – это не рабство. Рабство предполагает, что раб приносит пользу. Школа, в свою очередь, больше похожа на пытку, на грубую издёвку, во время которой людей строят по шеренге и бьют линейкой, как собаку Павлова, и в то же время оставляют им достаточно свободы, чтобы они могли друг над другом измываться…
Из эссе «Моя школа» за авторством Татьяна, 6Б Класс
Золотые слова.
Школа Ямато представляла собой угловатое нагромождение бетонных плит. Такой своеобразный утилитарный брутализм. Мне сразу вспомнились хрущёвки, которые специально строились таким образом, чтобы, в случае атомной войны, они могли просто «сложиться» от удара, но не развалиться полностью. Казалось бы, депрессивное местечко, но у местного архитектора явно были замашки, а главное дарование большого художника. Он потрудился, чтобы в каждом коридоре и на каждом лестничном пролёте разверзались широкие окна; школа была прямо залита светом; где бы ты ни шёл и куда бы ни повернул, по краешку глаза неуклонно скользила голубая высь.
Даже в туалете.
Кхм.
…Кстати по поводу последнего. В какой-то момент Ямато приспичило и я, по привычке, направился в мужской санузел.
– Упс, мимо… – сказал я нескольким ребятам, которые вытаращили на меня глаза и стали срочно натягивать штаны. Затем я проследовал в женский туалет, и там…
Оставим это за кадром.
…Ограничусь тем простым замечанием, что это был травмирующий опыт, который я всегда буду хранить под корочкой своего сознания.
По возвращению в коридор я услышал пронзительный звонок и направился в классную комнату. Стоило мне открыть дверь, как дети сперва посмотрели на меня, а затем отвернулись, упорно делая вид, что не замечают.
Я горько улыбнулся.
Видимо, моя «выходка» произвела на них даже более сильное впечатление, чем казалось на первый взгляд. Ничего не поделаешь. Я присел за свободную парту возле окна, зевнул и стал разглядывать песчаный дворик.
Через пару минут пришёл учитель и стал раздавать нам белые листочки. Ах да… Сегодня же намечался «экзамен», о котором сообщили в последний момент, и который прожёг бедной Ямато все нервы. Школьники стали шептаться, учитель стучал по парте, а я…
У меня возникла небольшая проблема.
«Напишите развернутый ответ».
Легко сказать…
Я взял в свои тонкие белые пальчики ручку, покрутил и нарисовал грустный смайлик:
:(
…Я не умел писать.
Странным образом, конкретно в этом измерении мне была понятна письменная речь. У меня было несколько возможных объяснений данной аномалии. Быть может, всё дело было в носителе. В мире Фантазмагорикуса мне приходилось использовать переводчик; в Подземелье – тоже, но там я понимал Марию и Марина. Вероятно, причиной этому была некая связь, которая существовала между волшебником и призванным существом. Даже обыкновенный фамильяр понимал команды своего мастера; очень может быть, что мой мозг просто переводил их на понятный для меня язык.
Здесь, в свою очередь, моим «носителем» был полноценный человек; я находился в голове Ямато, и поскольку девушка понимала письменную и устную речь на уровне инстинкта, я тоже располагал данной информацией. А вот с письмом… было немного сложнее.
– …
Экзамен продолжался двадцать минут, на протяжении которых я безуспешно пытался освоить местную письменность; я придумал следующую схему: сперва смотрел на понятные слова, а затем пытался их срисовать. Это был рабочий метод, но довольно ограниченный; я смог ответить на пару простеньких вопросов, но все задания, которые требовали расписать подробный ответ, и уж тем более вся секция, которая затрагивала историю этого мира, оказались мной пропущены.
Вот уже действительно кошмар наяву.
Наконец эта пытка закончилась. Учитель собрал бумажки, сложил и уже было приступил к уроку, как вдруг открылась дверь, и в классную комнату зашёл старичок в белом костюме. Это был директор Ямаото.
– Сидите, дети, сидите… – сказал он и выдавил улыбку. Его морщинистое лицо выражало волнение. – Есть в вашем классе такая… Ямато Надесико?.. – спросил старик, пристально разглядывая парты.
Я сглотнул. Неужели меня таки нашли? Мой взгляд обратился на окно. Может… Нет, Ямато разобьётся. Она была хрупкая, как фарфоровая кукла…
Выбора нет.
Я поднял руку.
– Это я.
В классе повисла тишина.
– Вот как… – Ямаото поморгал. – В таком случае следуйте за мной… Ох, не волнуйтесь, это… ничего совсем серьёзного. А вы, дети, продолжайте урок, гранит науки сам себя на загрызёт! – сказал он, давя улыбку, и поманил меня, как собачку, в коридор.
Как только за нами закрылась дверь, старик помялся и сказал:
– Не волнуйтесь… Просто кое-кто хочет с вами поговорить.
– Ладно.
Как будто у меня есть выбор.
Директор ещё раз кивнул, и мы пошли по коридору. Поглядывая на сутулую спину старика, я вдруг подумал: может ударить его по затылку? Если меня действительно ведут на расстрел, сейчас был, пожалуй, мой последний шанс убежать; с другой стороны, будет неловко, если потом всё это окажется ошибкой…
– Вы очень храбрая девушка, – вдруг сказал Ямаото, когда я уже примерял угол падения булавы.
– Хм?..
– Не каждый отважится заговорить с представителем министерства. Признаться… – на губах старика показалась жалкая улыбка. – Даже я научен их бояться. Но так и надо. Их обязанности… предполагают определённую модель поведения, если вы меня понимаете.
– Меня поэтому вызывают?
– Поэтому?.. Ох, нет, здесь немного… другая причина. Скоро вам всё расскажут, прошу, – в конце коридора находилась белая дверь. Старик приоткрыл её, и мы зашли в просторный кабинет. Интерьер у него был довольно бедный: книжная полка, столик и стул. На фоне широкой панорамы неба, вид на которую открывался из окна, стояли двое: тот самый врач в белом халате, который заведовал аппаратом, и…
– Это она? – Икари сперва удивился, а затем нахмурился, рассматривая меня своими пронзительными серыми глазами. В ясном сиянии голубого неба в них появились молочные нотки.
– Что-то не нравится? – спросил я.
– …Нет, – спустя пару секунд мужчина пришёл в себя. – Присаживайтесь, – он показал на стул.
Я присел, затем скрестил ноги. Когда носишь юбку, нужно постоянно следить за этим моментом… Если расставлять ноги в разные стороны, как это обыкновенно делают мужчины, можно попасть в неловкое положение…
– Вы уверены, что это… – меж тем Икари краем глаза посмотрел на доктора. Последний растерялся, проверил какие-то бумаги и медленно кивнул.
– Хм… Пусть. Ямато Надесико, верно? – сухо спросил Икари, поднимая файлик.
– Так.
– Пятнадцать лет, ученица первого класса старшей школы Голубых Ветров… Гражданство второго разряда, зажиточный уровень – средний, отец работает в строительной фирме, мать владеет цветочным магазином и теплицей в первом дистрикте шестого района… Успеваемость – выше средней… Место жительство… Пол – женский. Верно?
– Теоретически, – я покрутил ладонью.
Икари нахмурился:
– …Во время плановой проверки концентрация «ЭИИ», либо энергия иного измерения, показала значение в 1.4, уровень контроля – 8.8… Общий уровень ЭИИ, таким образом, составляет 0.155 баллов… – мужчина приподнял голову и посмотрел прямо на меня:
– Если показатель превышает отметку в 0.56 баллов, субъект подвергается ликвидации… В противном случае, если он выше 0.10 баллов, можно говорить о потенциальном Страже… Вы понимаете, что это значит?
– Наверное. Так значит меня не будут: пух! – я сделал движение, как будто стреляю из пальца себе в висок.
– Нет, – заявил Икари и положил файлик на стол. – Каждый гражданин, у которого имеется потенциал, должен взять на себя обязанности Стража и защитника человеческой цивилизации.
– Потому что… Директива номер тринадцать? Угадала? Аа?
– Семьдесят четыре.
– Пф. Близко.
– Это чрезвычайно важное событие, – меж тем вмешался в разговор Ямаото, который всё это время наблюдал со стороны за нашей перебранкой. – Каждый год во всём федеральном округе выявляют не больше дюжины человек с необходимым потенциалом. Ямато, вам выпала уникальная возможность…
– Не возможность, но обязанность и гражданский долг, – сказал Икари.
– Ага-с. Так, – я наклонил голову, опираясь подбородком на ладошку. – Что мне за это будет?
– …
– Бесплатно не работаю.
Это принцип.
– …Семьи Стражей получают гражданство первого разряда и жалование в размере тринадцати тысяч кредитов ежемесячно.
Сперва я хотел ещё немного поизвить, но в итоге сдержался – во всём надо знать меру – и серьёзно задумался. Видимо, железный аппарат меня всё-таки обнаружил. Тем не менее, мой «уровень контроля», что бы это ни было, позволил мне избежать расстрела. Более того, он выявил у меня «потенциал Стража».
Что это значит? Без понятия. У меня были определённые туманные предположения, – прошу простить за каламбур, – но, к сожалению, в тот самый момент, когда наш с Маей разговор затронул тему Стражей, произошло то, что произошло.
Поэтому сейчас я действовал вслепую, и если бы у меня было право выбора, я бы серьёзно задумался, но в данном конкретном случае…
– …Не мне решать, так? Зачем тогда спрашивать? – в моём голосе прозвучали раздражённые нотки
Ямаото неловко улыбнулся; Икари ответил:
– Я не спрашиваю, я информирую.
– Как грубо. Можно тогда последний вопрос? – я поднял руку.
– …Спрашивайте, – сухо проговорил мужчина. С каждой секундой его голос становился всё более глубоким.
– Стражам нужно сдавать экзамены?..
…
…
16. фух
…
…
…
Несколько времени спустя я вышел на песчаный дворик и потянулся. Моё гибкое тело пронзил приятный хруст. Воистину, школа – настоящая пытка. Я провёл в ней едва ли полтора часа, а всё равно измаялся, как за целый день. Впрочем, последние тридцать минут были особенно непростыми… Когда Икари надоело пытать меня рассказом о моих новоявленных обязанностях, он достал откуда-то целую кипу документов; некоторые должны были просмотреть мои родители, в смысле родители Ямато, другие – уже сама девушка. Хорошо ещё я помнил, как пишется её имя, – спасибо моей чудесной памяти, – если бы не это, я бы оказался в чрезвычайно неловком положение… Страшно даже представить, какое мнение составил бы обо мне Икари, если бы узнал, что я не умею писать.
После этого меня отпустили. Почти. Минут через двадцать – Икари позвонили по важному делу – намечалась поездка в Министерство обороны, где нужно было сдать ещё некоторые анализы и подобрать мне подходящего «СТРАЖА»…
Я и сам не вполне понимаю, как это работает. Я был Стражем, но для меня должны были выбрать «СТРАЖА». Наверное, это были похожие слова в плане своего произношения, но разные по написанию. Иероглифические языки грешат подобными казусами. Ши-ши-ши… В любом случае, что всё это значит я пойму в ближайшее время. А до тех пор у меня было несколько минут, чтобы перевести дух.
– Хм…
Я почесал ноготком свою мягкую щёчку, разглядывая песчаный дворик; отсюда, с порога школы, накрытого тенью фасада, он был похож на своего рода полигон. В голубом небе слепило солнце, мои волосы и юбку поглаживал приятный ветерок.
Вдруг на земле зардел какой-то отблеск. Я подошёл к нему… и замер.
Это был красный след.
Перед моими глазами тотчас промелькнули солдаты, выносившие чёрный пакет. По всей видимости, один из них до этого наступил на лужицу крови. С языка так и срывается парабола: как чисто и чинно не пытайся представить душегубство, какие не придумывай для него эпифоры – «зачистка, санация или ликвидация» – убийство – это убийство. От него всегда остаётся красный след.
К сожалению, выражаясь словами классика: любая метафора – это хромая кляча. Уже сейчас налетевший ветер стремительно засыпал кровавую метку песком. Пройдёт совсем немного времени, и следы преступления совсем исчезнут. Судя по тенденции, это случится ещё до конца занятий, и когда прогремит звонок, дети, как ни в чём ни бывало, пойдут к себе домой. Последнее… даже не воззвание к справедливости, но напоминание о сотворённом горе будет похоронено из-за разницы в атмосферном давлении; попытка достучаться из могилы оказалась слишком тихой; и даже если бы призрак заорал им прямо в уши, даже если бы прямо там, у баскетбольного кольца, стояла виселица, на которой барахталась бы юная девушка, лёгкая, как шелковое платье – люди и тогда бы ничего не замечали. Они никогда ничего не замечают, если не хотят.
Сам не зная почему, я наклонился и коснулся кровавого отпечатка кончиком пальца. И вдруг случилась странная вещь: сперва мою руку пронзил лёгкий ток, а потом я заметил, краем глаза, как из лужицы в неё просочился серый тумана.
Я приподнялся и вздохнул.
Значит они были правы… В Мае действительно сидело порождение кошмара. Причём сильное – от одной этой капельки я ощутил внутри себя такую же плотность, как если бы убил трёх, а то и четырёх крокодилов. Страшно даже представить, сколько тумана в ней было изначально. Если бы это существо вырвалось наружу, школу пришлось бы отстраивать заново. Не проблема, конечно, структура позволяла, но вот школьников отстроить вряд ли получится… Получается, Икари всё сделал правильно?
Кто его знает.
Философия этики меня никогда не прельщала – она требует излишней серьёзности.
Следующие десять минут я валял дурака и рисовал узоры на песке пяткой своей туфли; затем со стороны школы показался Икари.
– Идём, – сказал мужчина и повёл меня на выход. Возле дороги нас ожидала глянцевая чёрная машина.
– Запрещено парковаться возле остановки, – заметил я механическим голосом. Икари меня проигнорировал и сел на водительское кресло. Я развалился на заднем сидении и зевнул.
– Пристегнись.
– Серьёзно?
– …
– Ладно, ладно, – я пристегнулся и стал смотреть в окно. Через пару минут последнее превратилось в своеобразный проектор, в котором кинолентой стала разворачиваться подвижная панорама городского пейзажа. Один за другим проносились офисные здания и застеклённые торговые центры. Я заметил высокий купол с неоновой вывеской: «Небула Атакует 4: Месть Голитропа!».
Кинотеатр?
Ожидаемо.
Даже при глобальном катаклизме люди требуют попкорна и зрелищ. На широких улицах, по панелькам и на перекрёстках, сновали толпы народа; в застеклённых кафешках офисные работники в потных рубашках уплетали ланч; на крышах белых многоэтажек возились чёрные человечки – самый обыкновенный полдень самого обыкновенного большого города.
Я пытался представить себе, какие подзаголовки были у «Небула Атакует 1-2-3», когда на смену каменным джунглям пришёл ровный газончик. Мы проехали сперва один блокпост, – Икари показал документы; затем второй – продемонстрировал бейджик; третья преграда представляла собой высокую стену, над которой поблёскивала на солнце колючая и, весьма вероятно, наэлектризованная проволока. Прямо за ней побежал скучный полигон.
Через минуту Икари припарковался и сказал:
– Выходи.
Когда мы вышли на парковку, я прищурился в сторону массивного, похожего на космический центр здания. На его отвесной бетонной стене была выгравирована цифра 21. «Центральный Оборонный Пункт Двадцать Первого Района» – пронеслось в моей голове. Икари махнул рукой и повёл меня в сторону фасада.
Внутри громадное строение оказалось на удивление тесным. Со всех сторон сжимались толщи бетона. Икари кивнул девушке, которая сидела в приёмной, и зашёл в лифт.
Железная кабинка вздрогнула и полетела вниз.
Сперва передо мной бежала сплошная серая бетонная стена; затем, постепенно, в ней стали зиять тёмные просветы; наконец, через железные балки чередою вспышек стал проявляться просторный подземный комплекс. Посреди него что-то мелькало, что-то разноцветное – но что? Вот лифт спустился ещё немного ниже, я прищурился…
И обомлел.
Посреди пространного ангара, возвышаясь над маленькими человечками в строительных комбинезонах, стояли, прикованные сталью и разноцветными проводами, широкими, как трубы, три титанические фигуры. Они были разного роста, но каждая из них достигала по меньшей мере тридцати метров. Люди на их фоне казались муравьями. Это было странно, потому что сами они тоже напоминали насекомых, только обращённых в человеческую форму; их руки и ноги покрывали плотные хитиновые пластины; лица их были похожи на звериные черепа, вывернутые наизнанку и закованные в сталь…
Мне вспоминалась карта моего предшественника.
Так вот что означали четыре пистолетика…
Нервная, немного безумная улыбка скривила мои губы.
Передо мной были огромные
Человекоподобные
Роботы.
…
…
…
Последующие события этого дня меркнут на фоне моего открытия; насколько потряс меня образ механических титанов, настолько же мизерной казалась на их фоне бумажная работа. Мизерной и унизительной, ибо, после заполнения бумажек, меня заставили сдавать всевозможные анализы: на кровь, на зрение и на… Кхм. Прочие телесные субстанции.
С моим нынешним телом дело это было непростым. Передо мной встряла зубодробительная дилемма: сделать всё быстро и чинно, но с широко открытыми глазами, либо попробовать провернуть операцию вслепую и сохранить чистоту Ямато с небольшим риском попасть «не туда».
И вот юная девушка держит в своих длинных пальцах пластиковую баночку и замирает в нерешительности. Замирает навечно, ибо решение этой сложнейшей задачи я оставлю за кадром…
Когда же процедуры закончились, меня просто выставили за дверь под палящее солнце.
– Обратная дорога в сделку не входила… – проговорил я горьким голосом и поплёлся на остановку.
Что-то мне подсказывало, что этого не было в уставе, и что Икари таким образом хотел отыграться за все проблемы, которые я для него устроил, – в таком случае, несмотря на серьёзную мину, он был чрезвычайно мелочным человеком…
Проезд для школьников оказался бесплатный. С помощью карты автобусных маршрутов я узнал, что город – 42X, живописное название, – делился на три сектора, тридцать четыре района и несколько сотен дистриктов. Простроили его, по всей видимости, недавно, ибо в городском ландшафте преобладал чёткий геометрический расчёт в противовес стихийности, с которой разрастаются более естественные поселения. Впрочем, это всё ещё был самый настоящий мегаполис, а потому до своего родного дистрикта я добирался аж целых сорок пять минут.
Время было уже полуденное. Я решил пропустить последний урок и поехал прямо домой.
Выйдя на остановку, я ощутил дуновение солоноватого морского ветра. Слева, за ограждением, шумел океан, и возвышался на горизонте белый шпиль. Ещё сотня метров неторопливой прогулки и всё – добро пожаловать домой.
Я зашёл в прихожую, разулся и, чувствуя, как ноют мои ноги, прошёлся в комнату Ямато и свалился на кровать. «Моё» тело ломило от усталости. Даже мои приключения в образе скелета, хотя и намного более опасные, не были настолько утомительными.
А ведь это ещё не конец. Вечером должны были вернуться родители Ямато, и с ними у меня предстоял серьёзный разговор… Завтра будет немного проще, это была суббота, выходной, а в понедельник мне снова придётся собираться в школу. Только теперь – в особенный класс, в который ходили другие Стражи.
Я зевнул, представляя себе все эти перспективы, снял резинку, которая связывала мои волосы и, разливая розовую шевелюру на приятное и прохладное белое покрывало, прикрыл веки.
Моё сознание медленно погрузилось в дрёму…
…
…
…
– …
Вокруг извивается серый туман…
Я приподнялся и медленно осмотрелся: взглянул на стены, на потолок, на кровать… Там, обнимая очертания одеяла, лежал смутный женский силуэт. Я провёл по нему рукой, и моя ладонь прошлась насквозь. Ямато заворочалась и отвернулся.
Я сделал глубокий вдох и спрыгнул на пол.
Вот и всё.
Получилось…
Не знаю, как и почему, но я вернулся в своё родное тело.
Ну как – относительно. В своём нынешнем состоянии я скорее походил на туманного фантома… Но даже это было лучше, нежели быть запертым внутри школьницы.
Так… Где там находится туннель?..
Я ощупал стены, нашёл трещинку и пять минут спустя вернулся в таинственный домик на берегу. Стоило мне увидеть кушетку, террасу и море, над которым стелется туман, как я сразу почувствовал необыкновенное облегчение.
Вот я и дома…
Некоторое время я просто сидел на софе и «отходил»; затем, взяв в одну руку карту, а в другую фонарик, я снова спустился в подвал. Возможно, мне стоило сделать на сегодня перерыв, однако я никак не мог придумать для этого дельную причину. По словам моего предшественника, пока ты находишься внутри носителя, влияние тумана остаётся минимальным. В таком случае будет расточительно тратить драгоценное время просто потому, что я немного утомился. Следовало, по крайней мере, закончить начатый осмотр.
