Текст книги "Нежный бес для падшего ангела (СИ)"

Автор книги: Solveig Ericson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Я нагло сорвал ленту с его волос, и он зашипел мне в губы от боли, а потом отомстил, грубо насилуя рот своим языком. Пусть всегда так мстит, тогда я вечно буду его врагом.

Я, наконец-то, придумал, что можно сделать с намотанными на кулак рыжими, мягкими спиралями – дернуть назад, отрывая от своих губ и смотреть в потемневшие от возбуждения глаза. Дерек криво и как-то напряженно ухмыльнулся, а затем потерся пахом между моих ног.

Бооожеее тыыы мооой!

Я откинул голову, не в силах сдержать стон, и почувствовал губы на своей шее, обдавшие кожу жаром. О‘Нелли вылизывал меня как котенка, сдерживая явное желание наставить мне засосов, мне же уже было все равно, я беззастенчиво терся о него, стимулируя возбуждение, а потом почувствовал, как одна наглая рука скользнула под юбку…

– Где белье? – шепнул он мне на ухо.

– А нету, – слегка истерично хохотнул я.

Ирландец обхватил рукой мой налившийся член, а я судорожно сглотнул пересохшим горлом и вцепился в его плечи и волосы.

– Не надо, – жалобно и совсем не убедительно простонал я.

Ответом мне был очередной умопомрачительный поцелуй и настойчивое движение на моей плоти. После вчерашнего «изучения» способностей собственного организма, сегодня я отлично знал, что значит горячая пульсация мышечного колечка.

Я. Хочу. Его. Туда.

– Чеееерт, – я излился ирландцу в руку, закусив собственную губу и уткнувшись ему в плечо.

– В следующий раз, я не дам тебе спрятать лицо, – сказал он тихо, продолжая удерживать мое обмякшее тело на весу.

Следующий раз?! А кого мне ненавидеть за этот раз? Себя? Его? Или матушку природу?

Глава 7

Дерек

– Отпусти меня, – Джей отвернулся от меня, пряча покрасневшее лицо.

– Джей?...– Я медленно поставил его на пол. Юноша поправил юбку и, не глядя мне в глаза, направился к двери. Остановившись в проеме, слегка повернул в мою сторону голову и, все так же не удостаивая меня взглядом, тихо сказал:

– Забудь.

И что это только что было?

Я стоял, глупо хлопая глазами на закрывшуюся дверь, и ровным счетом ничего не понимал. Он сам подпустил меня к себе, я его насильно ни к чему не склонял, а теперь малыш спрятался в кусты? Ну, уж нет, со мной в эти игры не поиграешь, назвался груздем, полезай в кузов! Я ничего не забуду! Да и как тут забудешь, когда в паху тяжело и горячо? Как забудешь, когда стоит только прикрыть глаза, и сразу видишь приоткрытые яркие губы, распухшие от моих поцелуев? Как забыть, когда ладони все еще чувствуют, как прикасались к гладкой, мягкой коже, горячей от бурлящей молодостью крови?

Я не забуду. Но если ему хочется поиграть, то мы поиграем… только на моих условиях…

Я не могу теперь отступиться, слишком я … увлечен. Все мысли о нем, это уже переходит в навязчивую идею.

Я возблагодарил Бога за то, что спальня графа самая дальняя по коридору и не имеет смежной стены ни с моей комнатой, ни с комнатой Джея. Я продолжаю игру, и ставлю свои условия…только Гаденыш об этом не знает. Но обязательно узнает…

Вот прямо сейчас и узнает.

Дверь тихо отворилась и впустила меня в комнату юноши. Слабый свет догорающей свечи освещал фигуру спящего в кровати. Одна тонкая рука покоилась на узкой груди, пальцы второй были защемлены между листами толстой книги. Читал. От этой картины что-то шевельнулось в груди и животе, потерлось мягко внутри и тихо улеглось теплыми кольцами…

Так, стоп, я зачем сюда пришел? Гнать чертову сентиментальность взашей, не время сейчас!

От моего пристального взгляда Джей проснулся и вздрогнул. Я быстро склонился над ним и, не давая опомниться, закрыл ладонью рот. Его взгляд был сначала испуганным, потом непонимающим, а потом наполнился злобой. Джером вскинул руки и попытался отодрать мою ладонь от своего лица, тогда я надавил сильней и покачал головой. Тонкие руки дернулись к моему лицу, стремясь схватить за распущенные пряди волос, мне пришлось перехватить обе узкие кисти, в результате чего его рот оказался свободным.

– Охренел, О‘Нелли? Катись к дьяволу! Чего явился посреди ночи? – зашипела эта «медуза Горгона».

Рывком я пригвоздил его руки над черной макушкой и навалился на мальчишку всем телом.

– Отвали, слоняра! Раздавишь!

Я продолжал молчать.

– Буду кричать! – сдавлено пропыхтел Гаденыш, я ведь, и правда, не маленький.

В ответ на эту угрозу я поцеловал его. Кричи, что же ты молчишь? Может тебе мой язык мешает, к которому ты так жадно присосался или губы мои, которые так самозабвенно облизываешь?

Когда я оторвался от его мягкого рта, глаза Джея лихорадочно горели.

– Я же сказал – забудь, – прошептал он, пожирая взглядом мои губы, поэтому фраза прозвучала совсем неубедительно.

Я снова поцеловал его, и губы мои были встречены на полпути. Я приподнялся и убрал одеяло, разделяющее нас, и тут же почувствовал как его руки, получившие свободу, обхватили мою голову, и тонкие, длинные пальцы зарылись в волосах. Губы снова встретились, и я поплыл на поводу собственных желаний: задрал тонкую сорочку на нем до самой гладкой груди. Мне что-то протестующее пискнули в рот, только это не возымело ожидаемой реакции. Хотя, ожидаемой кем? Не мной, уж точно. И судя по тому, как разлетелись пуговицы, оторванные с моей рубашки – после того, как некая протестующая особа с остервенением разорвала её на мне – не им тоже.

Я оставил в покое его рот и склонился над маленьким плоским соском. Лизнув, а затем подув, мне удалось превратить его в твердую горошинку. Безжалостно прикусив её, я услышал шумный вздох, и почувствовал пальцы, напряженно вцепившиеся мне в плечи. Зализав укус, я добился благодарного выдоха. Когда я проделал то же самое со вторым, то отчетливо понял, что Джею это очень нравится – его член дернулся и скользнул по моему животу коротким движением вверх-вниз. Я исцеловал и искусал всю грудь и твердый живот, облизал пупок, проникая в него влажным кончиком языка, спустился по темной дорожке из мягких волосков к паху и потерся подбородком о лобок. Джером замер. Я кинул на него оценивающий взгляд, черные глаза сейчас казались как никогда большими, а губы очень темными. На лице юноши отразилась вся внутренняя борьба: разрешить мне это или прогнать.

Я решил за него. Нечего «юным, целомудренным леди» давать свободу выбора, это не обернется для вас ничем хорошим.

Я спустился еще ниже и мягко прикоснулся губами к нежной головке. Кажется, Джером забыл, как дышать, а когда я пропустил головку между губами и плавно спустился ртом по всему стволу, заглатывая до самого основания член, то услышал свистящий выдох и последовавший за ним стон. Тонкие пальцы вновь вцепились мне в волосы и замерли там, набрав полные пригоршни моих кудрей.

Что ж, самое время показать свое умение. Я мучил его и не давал кончить, спускаясь поцелуями по стволу и вбирая в рот поочередно то одно, то другое яичко, облизывал их, дул и слушал тяжелые вздохи, перемежавшиеся с частым поверхностным дыханием. Подхватив стройные ноги, я закинул их вверх, согнув и прижав к груди Джея. Моя жертва, было, дернулась, но замерла под моим тяжелым взглядом.

Я уперся ладонями ему под коленками и опустил голову, лизнул открытую для меня промежность, мой язык закружил вокруг плотно сжатых мышц, иногда прикасаясь к центру и дразня мягкими толчками. Джером стал изгибаться в пояснице и громко, прерывисто дышать. Когда я почувствовал, как поверх моих рук легли его ладони, то убрал свои, предоставив ему держать собственные ноги, а сам взял в руку его член и стал подводить к финалу. Мой язык настойчиво и ритмично неглубоко проскальзывал в расслабившееся колечко, а рука быстро двигалась по твердому, пульсирующему стволу. И вскоре ступни юноши уперлись мне в плечи, а сам Джей схватил подушку и накрыл ею свое лицо. И через секунду я увидел красивую дугу в исполнении тела Джерома, услышал приглушенное басовитое рычание, а мою руку залила горячая, белесая жидкость.

Я еще немного позволил себе полюбоваться на распростертого передо мной Гаденыша, затем встал, убрал с его лица подушку и посмотрел в слегка прикрытые глаза. Дождавшись от него ответной реакции в виде практически осмысленного взгляда, сказал:

– А теперь забудь все, – и, развернувшись, направился к двери под аккомпанемент изумленного молчания.

Целую неделю Джей успешно изображал амнезию и полное равнодушие, только однажды за обедом он посмотрел на ложечку, наполненную черешневым джемом, потом на мои губы и густо покраснел. Я прекрасно понял, о чем он вспомнил, только мне не ясно, причем тут джем?

Я в бешенстве! Только что мы пили чай у лорда Бингли, и я готов растерзать этого человека за то, что он нашел общий язык с Джеромом.

Я очень удивился, когда граф попросил меня присутствовать на чаепитии в компании этого молодого человека и его сестры. Но, видать, мистер Грей не доверяет ни себе, ни Джею, ни людям, окружающим их…

Лорду Бингли было всего девятнадцать лет, и он рано получил свой титул, осиротев в шестнадцать. Его мать и сестра были весьма скромными и блеклыми особами, этакими домашними серенькими мышками, но довольно обходительными и милыми в общении. Обе были похожи друг на друга почти как близнецы, только с той разницей, что одной было шестнадцать, а второй… хм, где-то около тридцати семи.

Их особняк был обставлен со старомодным шиком (в отличие от особняка Греев, в котором присутствовала современная легкость в обстановке и изяществе лепнины): множество дорогих и ненужных вещей, змеиные орнаменты на потолке и каминах, которые символизировали любовь и верность. Нашей королеве была очень симпатична эта символика во времена её юности. Наверное, любовь к супругу-консорту делала её слепой и сентиментальной, но я не вижу параллели между любовью, верностью и змеями.

Нас пригласили в гостиную, где мы расположились на диванах и в креслах. Слуги принесли ароматный чай в белых фарфоровых чашках и вазу с домашним печеньем, бисквиты, фрукты, джемы. Поначалу разговор касался ритуальных банальностей, включая разговоры о самочувствии, погоде и последних новостях об общих знакомых. Джей вел себя очень скромно, юный лорд бросал на него смущенные взгляды, а миссис Бингли и граф пытались заполнить неловкую тишину вымученным разговором. А потом Сероглазая Энн – так я назвал про себя мисс Бингли – задала невинный вопрос:

– Скажите, мисс Джей, а Вы читали сестер Бронте?

Джей вскинул на неё изумленные глаза и совершенно честно ответил:

– Нет, боюсь, что не нет.

– Ох, Вы столько пропустили, – защебетала девушка, – советую прочитать Шарлотту Бронте «Джейн Эйр». Очень красивая история любви между сироткой-гувернанткой и хозяином. Представляете, Джейн, гувернантка то есть, попала по объявлению в дом одного джентльмена, у которого, как в последствии выяснилось, было темное прошлое….

Я наблюдал за смятением отразившемся на лице моего Гаденыша, мне хотелось рассмеяться в голос от того, как комично он изображал внимание к повествованию, но всем, кроме Энн, было очевидно, что мисс Джей совершенно не заботит судьба «бедной сиротки» и рокового мужчины.

– И тогда она спрыгнула с крыши, а дом рухнул, погребая под собой …., – продолжала мисс Бингли.

Тонкие брови Джерома медленно, но уверено ползли вверх.

–… и вот тогда, она разделила наследство на четверых, а ….

Мой подопечный принимал все более страдальческий вид, а Сероглазая Энн всем сердцем верила, что «мисс Джей» прониклась сочувствием к главной героине.

– А Вы читали Джейн Остин «Гордость и предубеждение»? – сделала контрольный выстрел в голову миссис Бингли, когда её дочь пыталась отдышаться после длительного монолога.

– Ммм, нет, вряд ли, – ответил Джей, виновато улыбаясь.

– А что Вы читали в последнее время? – удивлено спросила Энн, наивно хлопая глазами.

Черноволосое недоразумение опустило глаза долу, улыбнулось и ответило:

– «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда» Роберта Стивенсона.

– Правда? – оживился Роберт Бингли. – И Вам понравилось?

– Я не читаю то, к чему не испытываю интереса, – вежливо ответил Джей, прямо посмотрел на лорда и улыбнулся.

Лорд на время потерял дар речи, а я часть своего терпения.

– А что это за рассказ, мисс Джей? Про любовь? – полюбопытствовала мисс Энн.

– Про любовь? Можно и так сказать, – слегка хохотнул Джером. – Это страшная история об одном ученом муже, который решил отделить свою темную сущность от светлой, проникнувшись мыслью о двойственности человеческой природы. Он полагал, а в последствие частично доказал, что человек носит в себе темную и светлую половины, и что одну из половин можно вытащить на свет божий.

– А как он сделал это? – спросила миссис Бингли.

– Он приготовил химический препарат, – опередил Джея Роберт.

– И у него получилось? – заинтересовалась мисс Бингли.

Лорд глянул на Гаденыша, как бы спрашивая разрешения продолжить, и Джей слегка кивнул, уступая право повествования оживившемуся Роберту.

– Не совсем, – продолжил молодой лорд. – Он смог получить только темную сущность, которая в последствие его погубила, завладев полностью его телом.

– Почему эта сущность завладела его телом? – Энн раскрыла широко свои серые глаза.

– Потому что слово «отделить» не совсем сюда подходит, доктор Джекил превращался сам в мистера Хайда, предоставляя своей злобной, дьявольской половине полностью владеть своим трансформировавшимся телом на какое-то время. За это время Хайд совершал страшные вещи.

– А почему этот доктор не превращался в свою светлую половину? – подала признаки жизни миссис Бингли, на лице которой был неподдельный ужас.

Бингли замялся, и тогда ответил Джей:

– Потому что доктор Джекил так и не понял, что черного и белого не бывает, бывают лишь все оттенки серого. Нельзя получить ни светлую половину, ни черную.

Роберт Бингли смотрел на Джерома как на маленькое божество, столько восхищения было в его взгляде. Да, он восторгался, а я закипал. Ирландская кровь забурлила, и звала меня устранить соперника. Но, увы, разум мне этого не позволил.

– Но как же, – удивилась Энн, – он получил мистера Хайда?

– Он получил более насыщенный оттенок серого. Согласитесь же, что из серого проще получить черное, нежели белое.

Вот завернул!

Миссис и мисс Бингли задумались и видно надолго. А «мисс» Джей и Роберт продолжили беседу. Граф наблюдал за ней с умиротворенной улыбкой, а я с перекошенной.

– Скажите, мисс Джей, а Вам не показался рассказ недописанным? – спросил Бингли, преданно глядя в глаза Гаденышу.

– Недописанным? Нет, не показался, – покачал головой Джей.

– А мне показался, он так резко обрывается на письме доктора Джекила, а о том, что случилось с мистером Аттерсоном дальше ни слова.

– Так рассказ не про нотариуса, а про доктора, хоть и рассказывается от третьего лица. Его логическим концом является смерть Джекила и Хайда, зачем нам размышления постороннего? – мой маленький Гаденыш сейчас так кокетливо улыбался, что мне захотелось лечь возле его ног и гавкнуть на лорда, чтобы слюни не распускал.

А судя по его лицу, для полной картины влюбленного идиота ему только это и осталось.

– А где же любовь? – опомнилась Энн.

– А разве доктор Джекил не любил мистера Хайда? – спросил Джером с хитрой улыбкой у лорда. – Он столько позволял своей второй половине.

– Какая страшная и недостойная любовь, – резюмировала миссис Бингли.

На этом разговор с творчества Стивенсона как-то плавно перетек на Кэрролла и его Алису, Джей обвинил Льюиса Кэрролла в пристрастии к опиуму и заподозрил в приступах бредовой горячки. Роберт смеялся, находя Джея остроумным, а я тихо умирал от ревности.

Выслушав обсуждение трудов Дарвина и спор «мисс Джей» и мистера Роберта с миссис Бингли, о том что «великий ученый» вовсе не сатанист, мы, наконец-то, отправились домой, оставив совершенно покоренного лорда и забрав очумевшего, бешеного пса в моем лице. И что с того, что я еще ни на кого не кинулся. Факт остается фактом.

– Мисс Джей, Вы сегодня очаровательны, – барон Торнфильд склонился над рукой Гаденыша, запечатлевая на ней поцелуй.

Я не мог не согласиться, Джей действительно был хорош в темно-синей амазонке, выгодно оттеняющей светлую кожу юноши. Его тонкая фигура была идеально подчеркнута узким жакетом из плотного бархата и юбкой, лишенной турнюра специально для верховой езды. Головные уборы Джей не носил принципиально, потому что мужские ему были недоступны, а «женское безобразие» он одевать был не намерен. Но сейчас на нем была маленькая шляпка, аккуратно прикрепленная к его прическе, забранной наверх. Щеки раскраснелись на свежем воздухе, которого было хоть отбавляй в поместье барона, а черные глаза горели любопытством.

Да, он был прекрасен…

А вокруг столько мужчин, скрывающих жадные взгляды за учтивыми, вежливыми улыбками. Рррр!

Я знал, что Джея совершенно не интересовала охота на лис. Дома он уже говорил на эту тему с отцом, но шанс прокатиться верхом по полям и лесу он упускать не хотел, только злился из-за того, что ему придется сидеть в дамском седле.

Мы с ним почти не разговаривали, продолжая успешно разыгрывать провалы в памяти.

– Мисс Джей, – барон подошел к нам, ведя под уздцы вороную кобылу. – Это кобыла для Вас, она резвая и быстрая, но покладистая. Я зову ее Даркнесс.

Даркнесс понравилась моему Гаденышу. Я подсадил его, и Джером легко устроился в седле.

Мне достался красно-рыжий конь весьма скверного характера – прямо под меня подбирали – но мы с Блуди нашли общий язык.

Барон Торнфильд подал знак, участники охоты приготовились, и наконец-то выпустили несчастного рыжего виновника сего сборища. Лис дал стрекоча по направлению к лесу, псы сошли с ума на привязи, лая до пены из клыкастых пастей. Потом их спустили…

Я держался все время возле моего подопечного и поэтому не мог не заметить явного интереса барона к нему. Торнфильд был увлечен Джеем сильнее, чем охотой, его серые глаза с нескрываемым любопытством следили за юношей, но в них не было того щенячьего восторга, что присутствовал во взгляде Роберта Бингли. Нет, плотский интерес я могу и с расстояния пушечного выстрела определить, и он присутствовал со стороны барона, но также там был интерес натуралиста, наткнувшегося на редкий вид. У меня стало закрадываться подозрение, что этот джентльмен что-то вынюхивает…

Охота для Джея закончилась довольно быстро, по крайней мере, конца её он не увидел. Барон Торнфильд посетовал на «медлительность» Даркнесс и хлестнул ту по крупу хлыстом, и лошадь сорвалась в галоп, унося от нас Джерома в неизвестном направлении. Пришпорив своего коня, я помчался вслед за ними, не видя никого и ничего. Лошадь Джея ломанулась в чащу, перескакивая через мелкий кустарник, юноша изо всех сил натянул поводья, и Даркнесс встала на дыбы. Мой мальчик не удержался и выпал из седла.

Внутри меня все похолодело, я быстро добрался до места падения, и когда спешился, увидел уже подоспевшего барона.

Юноша был без сознания. Присев рядом, я слегка похлопал его по щеке, он застонал и открыл мутные глаза.

– Как Вы? Где болит? – я боялся, что у него может быть сломана спина.

– Дерек…тошнит, забери меня домой, – прошептал он обескровленными губами.

За это его «Дерек», я готов был для него Эльдорадо отыскать, а не только забрать домой.

– Боже, как же так, Даркнесс обычно такая покладистая, – сказал мистер Торнфильд, внимательно разглядывая юношу, которого я аккуратно поднимал с земли.

Его замечание должно было быть извинением и звучать с сочувствием, но таковым не было.

«Покладистая!»

Тебя бы по жопе хлестнуть, вот мы и посмотрели бы, какой ты покладистый!

Отказавшись от услуг врача, который отирался поблизости, я занес Джерома в коляску, не слушая причитаний доктора Соресби о том, что «мисс» скорей всего нельзя транспортировать. Отъехав от поместья Торнфильда на приличное расстояние, я распорол на Джее жакет и корсет, чтобы дать ему больше воздуха. Мое чудо сделало глубокий вдох и уже через пять минут порозовело и открыло глаза. Он прижался ко мне крепче и тихо сказал:

– Дерек, мне страшно.

– Почему?

– Барон, – Джером взглянул на меня глаза своими большими, темными и сейчас испуганными глазами, – он о чем-то подозревает.

– Я знаю, – ответил я, вспоминая взгляд светловолосого мужчины, которым он проводил нас, – но я не позволю ему причинить тебе вред.

– Обещаешь?

– Обещаю, Джей, обещаю.

У Джерома оказалось небольшое сотрясение мозга и многочисленные ушибы мягких тканей, а так он легко отделался. Все то время, что ему был показан постельный режим, я проводил с ним, и мы общались, скованно, но общались. Джей так и не вернулся к старому «ирландец» и «О‘Нелли», продолжая звать меня Дерек, а я, в свою очередь, обращался к нему по имени – Джей.

Через неделю к Джею напросился с визитом лорд Бингли, а потом стал заявляться чуть ли не каждый день. Джером с радостью принимал того в гости, шутил сам, смеялся над его шутками, которые были весьма остроумными, что доводило меня до белого каления. Я усердно искал в нем недостатки, но не находил.

Одним словом меня, охватывала черная меланхолия.

Спустя две недели таких визитов, Джей и Бингли прогуливались по скверу недалеко от особняка, он был абсолютно пуст и кроме них двоих, да еще верного Цербера, то есть меня, никого не было. Стоял конец октября, было солнечно, но прохладно.

– Нет, Роберт, корабль назывался «Бигль» [2], я Вам точно говорю, – спорил Джей.

– А я уверен, что «Хантер».

– Роберт, Вы шутите, да? – рассмеялся мой подопечный.

– Нет, я абсолютно серьезно.

– Я докажу, что Вы не правы, – заявил Джером. – Дерек, не могли бы Вы принести нам книгу, которая лежит на столе в библиотеке?

Я вздернул брови, прищурился, оценивающе оглядел темноволосого лорда. Бингли стушевался под моим взглядом.

– Пожалуйста, – попросил мой мелкий бес, очень мило улыбаясь.

Разве я мог отказать, хотя точно знал, что корабль назывался «Бигль».

Когда я вернулся с книгой в руках, то не обнаружил парочку на прежнем месте. Поискав как следует, я нашел их на скамейке, скрытой каким-то монументом… Я успел увидеть только то, как они упали назад из-за излишнего энтузиазма лорда, который тот проявил, целуя Гаденыша.

Джей

Ой, ну какой же я дурак, и как только не догадался, что Роберт все подстроил, чтобы остаться со мной наедине? Когда мы сели на скамейку, то лорд стал недвусмысленно признаваться в своих чувствах, а мне было смешно, и я старался не расхохотаться, чтобы не обидеть его. Но ТАКОГО натиска я от него не ожидал! Я растерялся, когда скромный, милый Роберт сграбастал меня и принялся остервенело целовать, а когда мы по этой причине свалились назад, взметнув мои юбки кверху, я не сдержался и рассмеялся, сквозь слезы, потому что в зад впилась сетка турнюра. Роберт удивленно и виновато уставился на меня, а я плакал от смеха и боли в заду.

– Мистер Роберт, не могли бы Вы встать и поднять мисс Джей на ноги, – услышали мы над головой сдержанный голос Дерека.

Бингли зарделся как маков цвет, поспешно извинился и протянул мне руку, поднимая с земли. Затем смущенно откланялся и ретировался. Когда Роберт не мог больше меня услышать, я снова рассмеялся.

– Вы находите это забавным? – голос Дерека был странным, но я не принял тогда это во внимание.

– Весьма.

Дерек

Все мысли крутились вокруг Гаденыша. Настойчиво поселились в голове и не собирались покидать облюбованное ими пристанище. Вместе с назойливыми образами раскрасневшегося после поцелуя Джея во мне зрела злость, чьи семена, упав на благодатную почву, уже щекотали мне ноздри взошедшими колосьями.

Я не умею плакать…

Маленький лживый сучонок, поиграть тебе захотелось со взрослым дядей, да? Опыта набраться? А Бингли будешь потом сам совращать с пути праведного? Может, и замуж за него выйдешь?

Нет уж, со мной такие фокусы не пройдут. Будет так, как я хочу…

Я настолько погрузился в собственные размышления, что не заметил, как в комнату вошел посторонний. А пришел я в себя только, когда свет от камина заслонила тень.

Тонкая фигура, закутанная в халат, собранные на затылке длинные волосы, черные пряди, скопившие в себе отблески огня…

И глаза – черные, глубокие, напряженные…

Вспорхнули белые, тонкие кисти, и халат упал к обнаженным ступням…

Я был растерян и удивлен настолько, что меня хватило только на то, чтобы проследить взглядом от стройных тонких лодыжек до ярких губ…

– Божжжееее, – я откинулся головой на спинку кресла и прикрыл глаза.

Это выше моих сил, я не смогу сдержать себя.

Приподняв ресницы, я обреченно наблюдал, как он медленно и нерешительно идет ко мне. Неуверен в своем желании или боится, что я его оттолкну?

Не бойся, я разрешу твои сомнения, мой маленький прекрасный Гаденыш. Не оттолкну, и раз уж ты сам пришел, то уже не уйдешь, не получив того, зачем явился ко мне…

Я потянулся вперед и прикоснулся ладонью к гладкой горячей коже на бедре. Джей замер, только плоть стала наливаться желанием…

Улыбка сама растянула мои губы: значит, боялся, что прогоню.

Нет, не прогоню, но все будет по-моему!

Джером шумно втянул воздух ртом, когда я резко обнял его за талию и рывком усадил к себе на колени. Он ухватился за спинку кресла, протянув руки по обе стороны от меня, и прикрыл глаза.

– Нет, смотри на меня! – потребовал я, слегка сжимая в руке его волосы на затылке.

Джей распахнул испуганные глаза и посмотрел на меня в упор. Не знаю, что он там увидел, но на его лице отразился страх, тонкие черные брови взлетели вверх, и Гаденыш попытался вырваться.

– Тссс, – прошептал я, глядя ему в глаза, продолжая удерживать его за талию одной рукой, а другой вытаскивать шпильки из густых волос. – Сам пришел – теперь улизнуть не получится.

Джей был сильно возбужден, я чувствовал, как горячая и немного влажная головка упирается в мой живот. Юноша облизал пересохшие губы, его руки скользнули мне на плечи, потом пальцы зарылись в волосах, и он склонился ко мне для поцелуя.

– Нет, – сказал я твердо, потянув его голову за мягкие пряди назад.

Как бы мне не хотелось прикоснуться к его губам, но я не могу позволить себе такую слабость. Пока нет. Его нужно наказать…

На тонком лице отразилось изумление и непонимание.

– Почему? – его голос был очень тихим, и сейчас юноша казался хрупким и беззащитным, а вовсе не роковым соблазнителем.

Мне тут же захотелось послать свои принципы к черту и заласкать его до бессознательного состояния, чтобы он понял, как нужен мне, как я хочу, чтобы кроме меня для него не существовало других. Никого – ни мужчин, ни женщин. Мне никогда так не хотелось занять собой чьи-то сердце и мысли без остатка и владеть ими безраздельно. Чтобы там – только я…

– Помнишь, – произнес я холодно, пряча свои желания глубоко внутрь и запирая под тяжелый навесной замок, – когда ты выследил меня и обнаружил с Жоржем? Ты сказал тогда, что мои поцелуи тебе противны?

Я дождался, когда на его лице отразилось понимание, и когда глаза Джея злобно прищурились, подхватил Гаденыша под ягодицы и встал с кресла.

– Отпусти меня! – прошипел мой любимый змей, вцепившись в мои плечи отнюдь не ласково.

– Прошу простить меня, моя госпожа, но я не могу выполнить Ваш приказ, – звонкая пощечина была мне ответом.

От удара кровь застучала в висках и сжала в кулак желания и так уже давно затвердевший член. Я двумя шагами подошел к кровати и бросил на неё свою брыкающуюся ношу. Снимая рубашку, я не разрывал зрительного контакта с Джем. Гаденыш раздувал узкие ноздри, разметавшись на моем ложе.

Картина мне открылась весьма соблазнительная: тонкий, обнаженный Джером с распущенными волосами и с неослабевающим возбуждением.

– Я передумал, – заявило чудо. – Ты насиловать меня, что ли вздумал?

Демонстративно окинув его фигуру более чем красноречивым взглядом, я задержал его на вставшем члене Джея.

– Нельзя изнасиловать желающего, – ответил я, скидывая рубашку.

Черные глаза жадно заскользили по моему оголившемуся торсу, и Джером забыл на время, что хотел уйти. Но, когда я стал расстегивать пуговицы на брюках, Гаденыш подобрался, сел на колени и начал пятиться назад, не сводя с меня настороженного взгляда сквозь черные, длинные пряди, упавшие на лицо.

Какой дикий вид…

Я снял туфли одними ногами, чтобы не терять из поля зрения Джея и стянул брюки, а затем и белье. У Джерома было достаточно времени для побега, но он не сделал больше ни одного движения в сторону двери. Всё его внимание было приковано к моему телу.

– Иди сюда, – указал я пальцем место на край кровати вблизи от себя.

– Нет, – для пущей убедительности он покачал головой, подтверждая собственный отказ.

– Джей, это не серьезно, – сказал я и забрался на кровать с ногами, собираясь сам подползти к нему. – Ты сам пришел, сам разделся. Я не заставлял тебя.

С каждой произнесенной фразой я подбирался к нему все ближе.

– Я передумал, имею право, мое же тело! – выпалил он, напряженно наблюдая за моими перемещениями.

Право?! Хм, это исключено…

Гаденыш слез с кровати и попытался проскользнуть к двери. Только я быстрее.

Соскочив, я перехватил обнаженного мальчишку поперек талии и снова кинул на постель, но теперь уже пригвоздил его к ней собственным телом.

– Куда это ты голышом собрался?

– Слезь с меня, гад! – громко шептал он.

– И не подумаю, ты теперь моя законная добыча, – ухмыльнулся я в ответ на его возмущение.

– Ты что, только вчера с дерева спустился, дикарь?! Варвар, отпусти! Оооохх!!!!!

Последний возглас он издал, когда я обхватил его твердый ствол пальцами.

Мои ласки были резкими и грубыми, потому что я задался целью проучить и наказать Джерома. Я кусал его, ставил на нежной коже засосы, сжимал до синяков и видел, что Джей потерял способность мыслить, потому что я умело чередовал боль и наслаждение.

Все попытки юноши ласкать меня в ответ были пресечены, иначе я забыл бы свою роль карателя.

Перевернув на живот оглушенного моими ласками Гаденыша, я поднял его на четвереньки, при этом широко разведя бедра. Я не собирался церемониться с ним, и был полон решимости овладеть Джеромом без смазки – пусть узнает все «прелести» однополой любви.

Поскольку травмировать его не входило в мои планы, то я принялся расслаблять сжавшееся колечко языком. Добившись некоторой расслабленности и прослушав при этом серию приглушенных стонов, плюнул на ладонь, размазал слюну по своему члену и толкнулся в еще влажную дырочку.

– Мммм, не надо! – простонал Джером, вскидываясь на постели и пытаясь отдалиться от меня.

Я живо намотал на кулак черные, мягкие пряди и рывком притянул его к себе, поставив на колени. Джей зашипел сквозь зубы и схватился рукой за мой кулак с зажатыми в нем волосами.

– Ты ЭТОГО хотел, – шепнул я в аккуратное ушко, и потом лизнул хрупкую раковину. – И я дам тебе шанс почувствовать ВСЕ, что можно испытать, переспав с мужчиной.