Текст книги "Леди в маске (ЛП)"

Автор книги: Snapes_Goddess

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Хорошо, поговорим об этом позже, но в любом случае поговорим, – согласился Люциус, но по выражению его лица было заметно, что церемониться он больше не собирался.

С тихим рычанием Гермиона вышла из кабинета, гадая, сколько еще вещей ей придется изменить в своей жизни, чтобы удовлетворить его желания, и сколько из этого она сможет ему позволить.

_____________________________________________________________________________

Гермиона до сих пор пребывала в ужасном настроении, и Люциусу показалось это довольно забавным, когда он следовал за ней в ее кабинет после довольно неудачного обеденного свидания. Она выглядела расстроенной из-за него, потому что все-таки получила существенное увеличение своего бюджета, а Люциус в итоге все равно оказался прав.

– Не понимаю, почему ты злишься на меня, раз бюджет тебе все же увеличили, а это было именно тем, чего ты и хотела целую вечность, – Люциус прислонился к дверному проему и наблюдал, как она забрасывает сумочку на самый верх шкафа.

Гермиона повернулась, чтобы коротко и недружелюбно взглянуть на него, потом довольно дерзко упереть ладони в бедра, отчего его тело невольно дернулось от интереса.

– Просто признай: ты заставил их предоставить мне увеличенный бюджет! – вот уже больше часа она приводила один и тот же аргумент, отказываясь верить в то, что именно смена гардероба (и ничто иное) сыграла свою роль.

– Мне льстит, конечно, твоя безоговорочная вера в то, что мое влияние настолько велико, но уверяю тебя: это не так, – невозмутимо протянул Малфой. – Я знаю, что тебе не хочется признавать это, но ты должна понять, что имидж намного важнее в профессиональном мире, чем ты думаешь. Точней, важнее, чем тебе хочется думать.

– Нет, просто… если ты не форсировал эту выдачу, то, скорей всего, сделал пожертвование и убедил их прикрыть свое участие, – упрямо настаивала Гермиона. – И, кстати, то, что я сплю с тобой, не означает, что ты можешь вмешиваться в мою жизнь, Люциус!

– Ар-р-ргх… Ты, знаешь, кто? Самая большая упрямица, которую я когда-либо встречал! – он сжал свою трость так сильно, что подумал: может даже сломать ее, подойдя к Гермионе. У нее же напрочь отсутствовал здравый смысл, чтобы отступить или хотя бы притвориться испуганной. Вместо этого она по-прежнему стояла, явно вызывающе вскинув наглый подбородок, и готовая к бою. – Я не имел никакого отношения к увеличению финансирования твоего чертова фонда. Гермиона, я давно плаваю в этом океане и знаю, как работает бизнес, представь себе, я знаю, что влияет на решения людей. Ну почему ты все так усложняешь? Ты получила необходимое финансирование, будь счастлива от этого и прекрати набрасываться на меня с претензиями!

– Хорошо-хорошо, значит, ты не имел никакого отношения к моему бюджету. Соглашусь. Но почему ты пытаешься изменить меня? – с вызывающе прямой спиной Гермиона плотно сжала губы.

– Изменить тебя? Ты сошла с ума? – Люциус швырнул трость на стол и, подражая ее позе, положил руки на бедра и уставился на нее с расстояния всего в несколько дюймов. – Да ты просто сама жаждешь какой-то там борьбы, не так ли? Или сама придумываешь себе ее. Я даже не пытаюсь изменить тебя.

– А как насчет моей одежды? Как насчет твоих постоянных оскорблений на предмет моей квартиры? – Гермиона понимала, что ведет себя как глупая, иррациональная сучка, но, черт возьми, он же напугал ее до чертиков. Что если он решит, что она недостаточно хороша собой, и уйдет? Она… была так счастлива с ним, как не была очень и очень долго. И понимала, что это из-за него. Люциус Малфой, будь он неладен, умудрился заползти в ее сердце змеей. И это означало, что он мог причинить ей боль. А если бы он сделал это, она даже не знала, как справиться с этим.

– Но твоя одежда действительно ужасна, и ты, черт возьми, хорошо знаешь это! Я просто пытался помочь тебе и действительно помог! Лично мне наплевать, мне даже выгодно, когда ты выглядишь как ходячий ад, потому что другие мужчины не видят, насколько ты прекрасна, и не пытаются претендовать на мою территорию. Кроме того, я все равно предпочитаю тебя голой. Что касается той лачуги, в которой ты живешь, то смешно жить в таком убожестве, когда я знаю, что можешь позволить себе лучше. Это не подходит для такой женщины, как ты. Со своим новым бюджетом ты вполне можешь перестать отдавать почти все свои доходы на благотворительность и найти себе что-то лучшее, или вообще можешь позволить мне предоставить тебе жилье.

– Предоставить мне жилье? Ты хочешь сделать из меня какую-то содержанку, свою любовницу! Значит, ты считаешь меня шлюхой? – ее глаза широко распахнулись от негодования, а Люциус закипел от этого намеренного искажения своих слов.

– Довольно, Гермиона! Ты испытываешь мое терпение в этой игре. Ты очень хорошо знаешь, что я имел в виду совсем не это. Я просто хочу, чтобы ты жила где-нибудь в безопасности и не пахла плесенью или чем там еще, что есть в трущобах, заполненных насильниками и убийцами!

– Мне не нужно, чтобы ты платил мне за место для жизни! – теперь уже орала Гермиона, ощущая, что кровь прилила к лицу в результате этого спора.

– Хорошо, я не буду пытаться заплатить за твое жилье, – уголок его рта приподнялся в ухмылке. – Ты могла бы переехать ко мне в Малфой-мэнор.

– Ты уходишь от темы, – она заговорила тише, глаза ее удивленно расширились, а в животе что-то сжалось. – Это не смешно, Люциус.

Она попыталась обойти его и сбежать от неожиданно неудобного момента, но Малфой схватил ее за талию и удержал на месте.

– Где ты увидела, что я смеюсь? – поинтересовался он, прижимая ее к себе. – Я не хотел предлагать тебе это именно так, но тебе ж обязательно нужно было поссориться со мной прямо в середине дня. Просто переезжай ко мне, Гермиона…

– Не могу. Меня пытали в этом доме, прямо посреди твоей главной гостиной.

– Черт бы с ней, я взорву эту гостиную и построю новую.

– Драко не захочет, чтобы я там жила.

– У Драко есть собственный дом, где он может устанавливать свои правила; его мнение ничего не значит для меня.

– Но волшебники не живут вместе, будучи неженатыми, а я не собираюсь за тебя замуж.

– Успокойся, я и не прошу тебя выйти за меня замуж, – ее хмурый взгляд заставил Люциуса улыбнуться. – Считай это еще одним признаком того, что я изменился, теперь я принимаю магловскую практику жизни во грехе.

– Мы же встречаемся только месяц!

«О чем он думает? Мы же не можем просто так жить вместе, правда?»

– Этого достаточно, чтобы я понял, что хочу постоянно видеть тебя рядом. Это очень заботит меня. Ты проводила каждую ночь со мной в течение последнего месяца, Гермиона. Так что твой переезд просто делает ситуацию проще и удобней, – пальцы Люциуса уже тихонько, успокаивающе гладили ее по спине кругами.

– Но что насчет моей мебели и моих вещей? – сомнения Гермионы начали слабеть. Она ничего не могла поделать, когда Малфой смотрел на нее так, будто она была величайшей для него драгоценностью. Нет, в этот момент Гермиона уже не могла дышать, да и думать тоже.

Она все еще приспосабливалась к тому факту, что находится в каких-то отношениях с Люциусом Малфоем.

«Но чего же я хочу? Неужели хочу жить с ним? И хочу, чтобы он влюбился в меня? Хочу когда-нибудь выйти за него замуж?» – она чувствовала смятение. В данный момент ей было удобно и хорошо с Люциусом, чего она, конечно, не ожидала. Гермиона продолжала опасаться проявления каких-то отголосков его прошлого, которое должно было заставить Малфоя вспомнить о своих уродливых качествах и разрушить то хорошее, что происходило сейчас между ними. Но этого почему-то не происходило… И какие бы проступки ни совершал он в прошлом, какие жуткие скелеты ни хранились бы у него в шкафу, это все равно не означало, что Люциус не достоин прощения.

– Если честно, Гермиона, твою мебель и хранить-то не стоит, а для вещей я дам тебе место в своем шкафу. Так же, как и для документов – для них я предоставлю кабинет. Жить ты, конечно, будешь в одной комнате со мной, – ладонь его скользнула по спине Гермионы вниз и сжала ягодицу.

– Вот уж никогда не думала, что чистокровный маг согласится делить одну спальню, – она нахмурилась, а когда Малфой поцеловал морщинки между глазами, мгновенно расслабилась.

– Дело в том, что я хочу спать с тобой каждую ночь, мне очень понравилось это, пока мы были в отпуске. Кроме того, ты не чистокровная, а я, как уже говорил, пытаюсь расширить свой кругозор и готов познакомиться с магловскими обычаями.

– Я не знаю, Люциус, жить вместе – это очень важное решение, и нам грозит волна сплетен, поскольку люди будут говорить об этом, мы нарушим многие правила… – Гермиона и сама хорошо провела с ним время в Швейцарии. Пробуждаться в объятиях Люциуса стало одним из самых острых переживаний в ее жизни, как бы странно это ни звучало. Она чувствовала себя спокойной, счастливой и лелеяла это ощущение, появившееся у нее впервые.

– Мне все равно, о чем там будут говорить люди, это никого не касается. Я думал об этом с тех пор, как мы вернулись из Швейцарии, и хочу этого, хочу тебя в своем доме, в своей постели.

Гермиона встретилась с ним взглядом и почувствовала, что Малфой искренен.

– А если не получится? – она протянула руку и пальчиком погладила его нижнюю губу.

– Ну… тогда я куплю тебе квартиру и сделаю обладательницей увесистого хранилища в Гринготтсе, как делал и с другими своими любовницами, – он цинично подмигнул, и Гермиона тут же ударила его по плечу за эту шутку.

– Я переживу, если придется пожалеть об этом решении, хотя и ужасно устала от этого дрянного домовладельца, который постоянно пялится на меня. Да, Люциус, я согласна переехать к тебе, но если появятся какие-то признаки того, что у нас не получается, я уйду, и ты не скажешь мне ни слова, – Гермиона прислонилась к нему, с наслаждением впитывая тепло мужского тела.

– Если у нас не получится, то зачем мне хотеть, чтобы ты осталась? – он прикусил палец, который все еще поглаживал его губу, и обнял Гермиону крепче. – И уверен, что тебе будет хорошо со мной…

– Мне нравится, когда ты так мило беседуешь со мной, – засмеялась она. – Итак, мы договорились?

– Определенно. А теперь поцелуй меня и сделай это официально, как моя женщина, – руки Люциуса обхватили ее ягодицы и крепко прижали к выпуклости, увеличивающееся в передней части брюк.

Гермиона поднялась на носочки и прижалась губами к его рту. А когда собралась отодвинуться и разрушить поцелуй, Люциус поднял ее и, слегка прикусив нижнюю губу зубами, повернулся и усадил на край стола.

– Малфой, ты чего надумал? – начала протестовать Гермиона, но внезапно уже скоро оказалась почти голой, если не считать черных туфелек на каблуках, на самом деле более удобных, чем можно было подумать.

– Я решил, что наша сделка нуждается в большем, чем просто поцелуй, чтобы сделать ее официальной, – шептал он, расстегивая ей пуговицы на блузке. Чашки лифчика оказались стянуты вниз, и он вобрал сосок в рот, прежде чем Гермиона даже подумала о том, чего он собирается сделать.

– Люциус, это же мой кабинет… о-о.. как хорошо, – она прижала его голову к себе и позволила вернуть себя обратно на стол, пока он продолжал ласкать грудь.

А потом почувствовала его руку, расстегивающую ее, а затем и свои брюки, как все протесты исчезли из головы напрочь. Неохотно оторвавшись от груди, он выпрямился и, скользя руками под ее бедра, притянул Гермиону ближе к краю так, чтобы ягодицы почти свисали со стола. Втиснувшись между ногами Гермионы, он широко раздвинул их, потирая капающим кончиком члена вверх и вниз по ее промежности, пораженный тем, как быстро она стала влажной.

– Как же мне нравится, что ты всегда такая мокрая для меня… Очень. Очень нравится! – застонал Малфой, медленно проникая внутрь. Гермиона напряглась, сжимая мышцы влагалища так сильно, что чувствовала, как оно словно всасывает в себя член. – Черт, ты была создана для меня, женщина, каждый дюйм твоего тела был создан для меня, – он протискивался в крепкую хватку ее тела до тех пор, пока уже не мог двинуться дальше. А потом медленно вышел, чтобы сразу же толкнуться снова. Быстрее и сильнее, чем раньше. Наблюдая, как грудь ее вздрагивает от этих движений. – О… твоя грудь идеальна. Каждый раз я вынужден мысленно бить себя по рукам, чтобы помешать дотронуться до нее, чтобы не начать ласкать тебя публично. Люблю твои изгибы… такие мягкие, такие нежные, мне нравится, как ты заполняешь мои руки, как ты ощущаешься подо мной, – он продолжал двигаться. И каждое движение наполняющей Гермиону плоти дарило ей наслаждение. Малфой дотянулся до клитора, и она почти зарыдала от счастья, отчаянно выкрикивая его имя. – Как же приятно быть с тобой, Гермиона, твое естество всегда такое влажное и горячее, такое тугое, что я едва выдерживаю, – и ей нравилось, когда он шептал эти хулиганские слова во время секса, как нравилась и дрожь, которую они порождали.

– Да, Люциус, сильней, пожалуйста, – застонала она, сжимая его рубашку.

Люциус увидел, как лицо ее начало морщиться, и понял, что она вот-вот кончит.

– Нет, кошечка, пока еще нет… – Малфой внезапно отстранился от нее. Глаза Гермионы открылись, и она застонала в знак протеста.

– Не останавливайся!

– Повернись и наклонись над столом, – он помог ей. – Боже, ты выглядишь сейчас безумно красиво, – пробормотал Люциус, глядя вниз на то, как выглядят ее ноги на каблучках, когда она наклонилась над столом.

Малфой ладонями провел по гладким округлым ягодицам, сжимая и лаская их, а Гермиона жалобно застонала, чуть шевелясь в руках Люциуса и пытаясь вернуть его обратно в себя. Он стянул блузку и поцеловал маленькие ямочки у основания ее позвоночника. Потом слегка укусил за левую щеку, прежде чем подняться и скользнуть в нее сзади. Раздавшийся стон облегчения был громким, словно Гермиона не ждала этого. Теперь Малфой двигался особенно сильно, и казалось, Гермиона вот-вот рухнет, если он перестанет ее поддерживать.

________________________________________

Открывший двери благотворительного фонда Гарри вошел в пустую приемную. Из соображений экономии Гермиона не держала секретаря. В ее кабинете горел свет, и он мог услышать раздававшиеся внутри приглушенные голоса вместе с какими-то странными ритмичными хлопками.

«Чего это она там делает?»

– Гермиона, ты там? – спросил он, приблизившись к двери.

– Не входи, Гарри! – в ее пронзительном голосе почти звучала паника.

Но тот бросился к двери, которая, открывшись, тут же резко захлопнулась, чуть не ударив его по лицу. К сожалению, на секунду позже, чем он увидел Гермиону, грудью лежащую на столе с Люциусом Малфоем позади нее.

________________________________________

Звук открывающейся двери кабинета заставил Гермиону напрячься и поднять голову.

– Люциус, кто-то идет! – вскрикнула она, стараясь не отвлекаться от восхитительного скольжения его члена внутри себя.

– Потом разберемся, – зарычал Малфой, по-видимому, точно так же старающийся не отвлекаться.

– Гермиона, ты там? – голос Гарри прозвучал пугающе близко.

– Не входи, Гарри! – почти проплакала она пронзительным голосом, заикающимся от подергивания из-за движений тела Люциуса. Гарри приблизился к двери, но рука Малфоя взметнулась вверх, сразу же захлопывая ее.

– Любопытный мальчишка, – проворчал Малфой, продолжая вдалбливаться в нее сзади. Он по-прежнему держал в руках круглые ягодицы Гермионы, любуясь тем, как они выглядят, когда он отстраняется от нее.

«Смогу ли я когда-нибудь насытиться ею? Боги, надеюсь, что нет!»

– Ты… ты просто извращенец, Малфой! – с каждым толчком она издавала все более пронзительные, хотя и негромкие звуки, будучи неспособна контролировать свою реакцию.

«Боже… когда Люциус внутри меня, он овладевает не только моим телом, но, кажется, еще и душой».

Он и впрямь никогда и ничего не делал наполовину, будь то дикое и грубое соитие, как теперешнее свидание, или мягкое, нежное занятие любовью перед камином в заснеженных швейцарских Альпах. Гермиона захныкала, почувствовав, как он раздвигает ягодицы, а большой палец скользит между ними, слегка прижимаясь и массируя ее анус.

– О, сладкие боги, Люциус!.. – Гермионе не верилось, что он дотрагивается до нее там, где еще никто и никогда не был. Нет, она совсем не хотела этого, наоборот, хотела обидеться или испытать отвращение, но не могла, не получалось… Потому что телу это казалось чертовски приятным.

– Хочу взять тебя еще и так… – пробормотал он, сильнее прижимаясь и даже входя в нее кончиком большого пальца. – Здесь же еще никто не был, правда?

Он убрал руку, зная, что теперь не время и не место для слияния, требующего времени и терпения, а также немалого количества смазки. Однако реакция Гермионы показалась ему довольно благоприятной. Он склонился у Гермионы над спиной, ладонями опершись на стол вокруг нее. – Скажи мне, что ты хочешь этого… чтоб я трахнул эту сладкую маленькую попку, – почти прорычал он ей на ухо. Он как раз вовремя приподнялся, потому что она откинула голову назад и взвизгнула. Влагалище вполне ощутимо дрожало и пульсировало вокруг него, сжимаясь и расслабляясь, пока он продолжал снова и снова входить в нее до тех самых пор, пока она не провалилась в пучину оргазма, накрывшего ее с головой. И пока собственный оргазм не заставил его гортанно захрипеть, и этот звук показался шокирующим даже для его ушей.

Обняв Гермиону, он притянул ее к себе и протянул руку за стулом. Крепко держа ее, Люциус упал в него, усаживая ее колени. Гермина застонала, почувствовав влажную струйку его семени у себя на бедрах, и схватила со стола его трость, чтобы очистить обоих.

– Ты ужасный мерзавец, – прошептала она, откидывая голову ему на плечо.

– А я, знаешь ли, никогда и не претендовал на то, чтобы казаться хорошим человеком, – Малфой и сам закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы успокоить дыхание. – Ты просто вымотала меня.

– Не смей меня обвинять, это была твоя идея, – она вздрогнула, усаживаясь прямо, и произнесла заклинание, чтобы привести в порядок одежду.

– Да, идея была хороша, только немного утомительна, – Люциус зевнул и взял у нее свою палочку, чтобы поправить и собственную одежду. – Как думаешь, Поттер все еще там?

– О Боже, за дверью же до сих пор Гарри!

========== Глава 14: Бедный Гарри ==========

Гарри Поттер все еще продолжал сидеть в неудобном кресле, глядя на закрытую дверь кабинета Гермионы. Если бы кто-нибудь вошел сейчас в приемную, то мог бы по ошибке подумать, что молодого аврора настигло заклятие окаменения, особенно учитывая полную его неподвижность и широко раскрытые глаза. А любой, кто заглянул в мысли, оказался бы ошеломлен тем, что происходит у него в голове. Они с Гермионой были близкими друзьями, очень близкими и обсуждали практически всё без какого бы то ни было стыда или осуждения. Однако… говорить о чем-то и внезапно увидеть это – оказалось совершенно разными вещами.

Он вспомнил, как однажды Рон упоминал, что в Гермионе есть какая-то необычная любовь к опасности быть застуканной, а также тяга к грязным разговорчикам в постели. Не то чтобы Гарри хотелось знать о Гермионе нечто подобное, нет, она была его другом, да и Рон – тоже. Но избегать подробностей их личной жизни у него все равно не получалось. А теперь он и вовсе столкнулся с этим воочию. Понятно, что до того, как дверь чуть не хлопнула его по носу, он увидел происходящее в ее кабинете лишь мельком, но даже этого оказалось достаточно, чтобы понять одну простую вещь: сейчас там посреди белого дня Люциус Малфой трахает его подругу. А ей, по-видимому, очень нравится то, что он делает.

И если по какой-то случайности он мог неправильно истолковать увиденное, но нельзя было неверно понять исходящие из-за двери ее кабинета звуки. Гарри вообще предположил, что, по-видимому, Люциус был слишком занят и забыл бросить на дверь «Оглохни».

«Да и вообще… мне очень повезло, что я сразу же закрыл дверь. Малфой мало похож на человека, который потерпит такое беспокойство. Если бы я не знал, что они делают там, подумал бы, что ее пытают. Гермиона вовсе не тиха, должен сказать. А я, дурак, кажется, недооценил старика Малфоя, по-моему, он и впрямь идеально подходит ей в сексе…»

Гарри поднял глаза на распахнувшуюся дверь, откуда на него зыркнул покрасневший, слегка растрепанный и ухмыляющийся ему Люциус. В его взгляде мелькнуло высокомерие, и Гарри уже в который раз признал, что надменности Малфою не занимать.

– Он все еще здесь, как я погляжу, – с этими словами Люциус вернулся в кабинет, и Гарри понял, что может войти. Внутри он обнаружил сидящую на стуле за своим столом Гермиону, которой Малфой массировал плечи.

– Привет, Гарри, – Гермионе хотелось рассмеяться. Она упорно не смотрела на лицо Гарри, которое жутко покраснело.

– Гермиона, Люциус… мне очень жаль, что помешал вам… – тот неловко потер затылок, пытаясь не обращать внимания на садистскую ухмылку этих двух. – В любом случае, мне нужно поговорить с тобой.

– Насчет чего? – спросила Гермиона, хотя и была почти уверена, что уже знает ответ.

– «Леди в маске» вернулась, прошлым вечером она появилась в загородном клубе. Я хотел спросить: не получала ли ты сегодня пожертвования?

– Нет, Гарри. Не получала… – Люциус так отвлек ее, что она даже забыла о газете. – Так значит, кто-то и впрямь ограбил прошлой ночью нескольких волшебников?

– Не кто-то, а она, очевидцы опознали по предыдущим грабежам именно ее. Кажется, она вышла в отставку и даже сообщила об этом, – Гарри плюхнулся на стоящий перед столом стул и раздраженно вздохнул.

– Ты уже исследовал место преступления? – спросил Люциус, и его пальцы больно впились в плечи Гермионы.

– Да, и хотел бы знать, почему ее поведение изменилось так резко. Она никогда не была жестокой и никогда не использовала магию, – Гарри был явно сбит этим с толку, а теперь и Гермиона с Люциусом тоже.

– Проследил магическую подпись? – быстро спросил Малфой.

– Да, и в этом тоже имеется странность. Когда мы отследили ее, то выяснилось, что подпись принадлежит палочке умершей двадцать лет назад женщины. Найджел Олливандер – наш эксперт по отслеживанию магических следов, так что в этом нет никаких сомнений. Вопрос в том, где она ее взяла? – Гарри провел рукой по волосам, взлохмачивая свои вечно растрепанные вихры еще сильней.

– Украденные и потерянные палочки достаточно легко найти, если знаешь, к кому обращаться, – отозвался Люциус. Гермиона посмотрела на него через плечо с изогнутой бровью. Малфой пожал плечами; не то чтоб они не знали, что он танцует в полулегальной зоне.

– Гарри, а ты не думаешь, что это не одна и та же женщина? – Гермиона снова повернулась к нему.

– Боюсь, что нет… Описания довольно точные. Единственное, что изменилось, это ее отношение к жертвам. Клянусь, я думал, что все уже кончено, и засунул дело в архивные папки, но теперь оно снова поднимает свою уродливую голову, и это расстраивает еще больше, чем раньше! – Гарри почти рычал от отчаяния. – Мне нужно наконец-то разобраться с этим и положить ему конец раз и навсегда, я просто не знаю как.

______________________________________________________________________________

– Ты должна рассказать ему, малышка, – сказал Люциус после того, как Гарри оставил их в покое.

– Нет, я не могу, – упрямо махнула головой Гермиона.

– Можешь, – ответил он, прислонившись к ее столу и скрестив на груди руки. – Ты должна сказать ему, потому что твой псевдоним стал опасен, а он должен понимать, что теперь имеет дело не с ведьмой, чьи мотивы были обусловлены одной только филантропией, а с той, которой движет эгоизм и жадность.

– Но, Люциус, хотя мои намерения и были благородны, я все же нарушала закон, – голос Гермионы слегка дрогнул, и Малфой понял, что ей страшно. Его смелая, храбрая ведьма боялась того, как среагирует на подобную новость Гарри Поттер.

– Все будет хорошо. Уж мне ли не знать этого, ведь я нарушал закон много, много раз, – хлопнув его по руке, Гермиона нахмурилась, а Люциус не мог удержаться от улыбки, когда наклонился, чтобы коснуться ее лица костяшками пальцев. – Не бойся, Поттер не арестует тебя, он любит тебя и знает, что ты не сделала бы этого по уголовным причинам. Кроме того, я никогда не позволю упечь тебя в Азкабан, обещаю…

Закрыв глаза, она наклонилась к нему, повернула голову и нежно поцеловала его руку. Бросив на нее взгляд, Малфой вдруг почувствовал, как сердце щемит и ёкает от этого мягкого, ласкового жеста. Его всегда удивляло, сколько нежности она может дать, всего лишь протягивая к нему руки или просто целуя его. Когда она спала рядом, то и во сне продолжала прижиматься к его телу и целовать Люциуса, даже не просыпаясь, словно даже в своем подсознании ей хотелось быть к нему как можно ближе. И это казалось удивительным: для чистокровных пар такое поведение было непривычным. Любовь и ласка – все это было для простых людей, но Люциус не мог отрицать то тепло, что проникало в его душу с каждым поцелуем Гермионы, с каждым ее прикосновением.

– Я верю тебе, – произнесла Гермиона, открывая глаза и встречаясь с ним взглядом. – Но меня пугает не только тюрьма. Дело в том, что Гарри мой лучший друг, и я всё рассказываю ему, никогда еще не было у меня от него секретов. Конечно, ему причинит боль, когда он узнает, что я совершила преступление и скрыла это от него.

– Тогда помирись с ним, помогая поймать эту мошенницу. Тем более что ты взяла несколько безделушек и галеонов у людей, которые не будут скучать по ним, и передала их на благотворительность, ты никогда никому не причиняла вреда, – Малфой наклонился и прижался своим лбом к ее, накрывая ее лицо и поглаживая кожу под ухом большим пальцем. – Он простит тебя, Гермиона. Поттер любит тебя, я же вижу это.

– Не знаю, как сказать ему, – ответила она, и Люциус увидел, как глаза ее туманятся от грусти.

– Ничего, я тебе помогу. Я пошлю ему приглашение на ужин, сказав, что у меня есть информация, которая может помочь ему. Не волнуйся, малышка, все будет хорошо, – он поцеловал кончик ее носа и вышел из кабинета, чтобы она могла наконец хоть немного поработать.

_____________________________________________________________________________

Гарри не был в восторге от возвращения в поместье Малфоев. Слишком уж много неприятных воспоминаний было связано с этим местом.

«Но если Гермиона смогла избавиться от них, то и я, пожалуй, смогу…» – надеялся он.

Гарри видел, что дом, без сомнения, изменился, чему поспособствовал ремонт, произведенный Малфоем после войны в стремлении избавиться от следов пребывания здесь Волдеморта. У входной двери его встретил стареющий домовик, который угрюмо поприветствовал его и велел следовать за собой. Пройдя за этим существом через лабиринт залов, Гарри оказался в большой изысканной столовой с богато накрытым столом.

Он закатил глаза, увидев целующихся в углу Люциуса и Гермиону. И не просто целующихся, а жадно пожирающих лица друг друга. Люциус обвил рукой одну ее грудь, а Гермиона обнимала его за ягодицы.

– Черт, неужели вы только этим и занимаетесь? – спросил Гарри, качая головой и ухмыляясь, когда пара наконец отстранилась один от другого. Но те даже не выглядели смущенными, наоборот, рука Люциуса сразу же скользнула к ее талии, а Гермиона ласково похлопала его по спине.

– Привет, Поттер, добро пожаловать в Малфой-мэнор, – Люциус улыбнулся и провел ладонью по губам, чтобы вытереть с них тонкий слой помады Гермионы.

– Гарри, я рада, что ты смог это сделать, – нервно произнесла выглядевшая в коротком изумрудно-зеленом платье очень и очень мило Гермиона.

– Джинни улетела в Глазго на матч, а я не могу отказаться от хорошей еды и уж тем более от обещанной информации, – отозвался Гарри. – Кстати, ты выглядишь почти хозяйкой Малфой-мэнора, Гермиона.

– Каковой она и является. Тем более что сегодня днем Гермиона согласилась переехать ко мне; мы перевезем ее вещи уже в эти выходные, – оказавшись взволнованным ситуацией, Люциус нежно обнял ее.

– Я понятия не имел, что между вами двумя все так серьезно… – Гарри выглядел ошеломленным; он никогда не думал, что Гермиона пойдет с Малфоем на что-то более глубокое, чем секс.

– Да мы и сами немного удивлены. Садись, Гарри, ужин готов, – и Гермиона шагнула к столу. Люциус отодвинул для нее стул. Во время ужина они поддерживали разговор, болтая о работе и друзьях, слегка погрузились в политику и совсем немного в новые отношения между Гермионой и Люциусом. К тому времени, когда они закончили десерт и переместились в гостиную, чтобы выпить, начался следующий раунд этой вежливой беседы, и настал момент истины.

– Итак, Люциус, у тебя действительно есть кое-какая информация для меня? – скрестивший ноги Гарри приступил к главному.

– На самом деле я удивлен, что ты держался так долго и не спросил меня раньше, – Люциус уселся в свое любимое кресло, притягивая Гермиону к себе на колени. – Поттер, на этот раз это не та женщина. Вчера вечером ограбления осуществила самозванка…

– Но все свидетельские показания в точности соответствуют описанию «Леди в маске». Откуда ты знаешь, что это не одна и та же женщина? – удивленно поинтересовался он, понимая, что Малфой имеет глубокие контакты в криминальном мире, и понимая, что это отнюдь не преступление.

– Потому что я знаю, кто настоящая «Леди в маске».

Гермионе было ясно, что Гарри потрясен и разгневан.

– Ты знал, кто она, и скрывал это?! Я бы мог арестовать тебя за вмешательство в официальное расследование и за сокрытие информации! – он вскочил со своего места и со стуком поставил свой стакан на столик. – Кто она, Малфой?

– Это я, – тихо отозвалась Гермиона. – «Леди в маске» – я…

Гарри прищурился, а его лицо ужасно покраснело. Она видела, как по его челюсти ходят желваки, и знала, что сейчас он скрипит зубами.

– Это не смешно, Гермиона, – наконец сквозь зубы выдавил из себя он.

– Оно и не должно быть смешным. Это была я, Гарри, я была той, кто крала у богатых и жертвовала средства своему фонду, – из уголков ее глаз текли слезы, и Гарри понял, что Гермиона говорит правду. Гермиона Грейнджер была не из тех, кто плакал без причины; а еще… она никогда не была настолько хорошей актрисой.

– Гермиона, но… почему? – он уселся на диван, чувствуя, как его охватывают шок и сопутствующая тому тошнота.

– Что… разочарован? Охвачен отчаянием? – она пожала плечами, не зная, как объяснить ему все. – Я больше не могла этого выносить. Не могла видеть, как богатые выставляют свою роскошь напоказ, пока бедные голодают. Знаешь ли ты, что мой годовой бюджет помощи тысячам семей в волшебной Британии меньше, чем тот, что Люциус делает каждый квартал на одни только инвестиции? А его годовой доход от этих инвестиций, а еще бизнеса и дивидендов от наследства превышает бюджет моего фонда в пять раз!