Текст книги "Леди в маске (ЛП)"

Автор книги: Snapes_Goddess

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Боже, что ты сделал? – вздрогнула она, и щеки тут же вспыхнули ярко-красным, когда она уставилась на Люциуса. Тот хитро подмигнул ей и снова склонился вниз.

– Расслабься, доверься мне, – промурлыкал он, прежде чем вернуться к своей задаче. Гермиона находилась в откровенном шоке, ни в коем случае не будучи ханжой, никогда раньше еще никто не ласкал ее вот так. Ей всегда казалось, что такие ласки табуированы и даже грязны. Но… похоже, Люциус, совсем не возражал против них, хотя она и не думала, что он позволил бы себе их, если б только что они не вышли из душа. Она послушалась и попыталась расслабиться, ослабив хватку его волос и сосредоточившись на новых ощущениях, появившихся благодаря Люциусу. Они были странными, но не неприятными, похожими на те, что она почувствовала в своем кабинете, когда он ввел в нее палец. Гермиона закрыла глаза, понимая, что его пальцы сильнее прижимаются к клитору, в то время как его язык снова и снова наполняет ее какими-то странными болезненно-приятными ощущениями. И она невольно начала двигаться навстречу ему, мучительно нуждаясь в обещанной всем, что он делал, разрядке.

Люциус слегка улыбнулся на это. Он уже чувствовал, как дрожат стенки ее влагалища, и удвоил усилия. Хриплые стоны Гермионы начали заполнять комнату, а ее движения ускорились и стали какими-то беспорядочными, затем она вдруг напряглась и гортанно закричала, внутренние мышцы начали конвульсировать вокруг пальцев, и она отдалась на волю оргазма. Сильного и долгого. Откинувшись на сидение, Люциус наблюдал за ней, хотя пальцы все еще нежно поглаживали, когда она, наконец, тяжело упала на кушетку и задрожала от собственных толчков. Из вежливости Люциус быстро наложил на рот очищающее заклинание, полагая, что не стоит тянуться к ней губами без этого.

Он убрал пальцы из влагалища и увидел, как блестят они в свете камина. Гермиона посмотрела на него и увидела, как потирает их один о другой, а потом смазывает ими головку члена. А потом поднимается на колени и тянется к ней.

– Иди сюда, малышка, – прошептал он, стаскивая Гермиону на пол.

– Не могу поверить, что ты это сделал, Люциус. Ты самый настоящий извращенец, вот ты кто, – насмешливо заявила Гермиона, чьи глаза были полуприкрыты веками, а губы распухли от поцелуев.

– Ты всегда так говоришь, но все равно любишь все, что я с тобой делаю, – парировал Малфой и, схватив ее за бедра, притянув к себе еще ближе, потирая член о ее мягкий живот.

– Это правда, думаю, и меня делаешь извращенкой тоже, – хихикнула она и потянулась к нему, чтобы поцеловать Люциуса в шею, чуть задевая ее зубами и даже слегка прикусывая.

– Конечно делаю, – негромко зарычал он, пальцами вдавливаясь в мягкую плоть женских бедер. – И посвящение в одно из извращений еще не закончилось, учти. Развернись, – Люциус сжал ее бедра сильнее, чтобы повернуть Гермиону так, чтобы та снова оказалась к нему спиной.

Она ожидала, что он заставит ее наклониться, но оказалась ошеломлена еще раз, когда Люциус просто прижал ее к себе, спина прижалась к его животу, а его член, казалось, сам собой проникает между ягодицами. Откинув голову на его плечо, она блаженствовала от того, как его руки движутся по ее животу вверх, обхватывают и поглаживают грудь, нежно покручивая соски, а затем скользят обратно вниз и снова погружаются в огненную влагу влагалища. Он осторожно покружил по клитору, заставляя маленький бутон еще раз напрячься. И только когда она снова начала стонать и извиваться, Люциус слегка подтолкнул ее, чтобы Гермиона наклонилась и положила локти на кушетку.

Длинными медленными движениями он потер ей спину от плеча к ягодицам, словно успокаивая, раздвигая Гермионе колени и садясь позади нее. Малфой схватил член у основания и медленно погрузился в этот влажный жар, полностью проникнув в нее и закрыв глаза. А потом застонал от удовольствия.

– Я думала, ты хотел… а-а-ах… – Гермиона забыла, что собиралась сказать, когда он начал медленно двигаться, вдавливаясь в нее, членом чувствуя каждый дюйм этой восхитительной нежной плоти. Она не видела, как он потянулся к маленькой бутылочке с маслом и вытащил пробку зубами. Потом покрыл им указательный палец со средним, ощущая, как масло становится теплым. Люциус все еще продолжал двигаться во влагалище, прижимая смазанные маслом пальцы к ее анусу. Поначалу Гермиона сразу же напряглась, влагалищем сжимая член с почти болезненной силой.

– Спокойно, расслабься, я не сделаю тебе больно, мне просто нужно подготовить тебя, чтобы тебе было легче принять мою плоть внутрь.

Захныкав, Гермиона сделала усилие, чтобы расслабить мышцы сфинктера и позволить его пальцу проскользнуть в себя. Люциус нежно перебирал маленькое сморщенное отверстие, продолжая свои мучительно медленные толчки во влагалище. И только когда она расслабилась, скользнул в нее средним пальцем вместе с указательным, но тоже очень осторожно, потому что Гермиона снова захныкала. Он тихонько двигал пальцами, разводя их внутри нее, словно ножницы, растягивал ее, готовя к тому, что должно было произойти. Потом наклонил бутылочку, позволяя тоненькой струйке масла стечь между ягодицами и еще больше смазывая ее.

Наконец он вытащил пальцы и, шепотом используя заклинание, быстро очистил их. Скользнул кончиком члена по маслянистым округлостям и начал вжиматься в тесное колечко ануса. Гермиона испуганно вцепилась пальцами в бархатистую обивку кушетки, и, увидев ее испуг, Люциус успокаивающе положил руку ей на плечо, обхватывая его пальцами. Но продолжал настойчиво двигаться вперед, пытаясь проникнуть в плотное кольцо мышц. Гермиона вспомнила кое-что, недавно в одном женском журнале она прочла, что нужно стараться будто бы вытолкнуть его из себя, что, наоборот, позволило бы ему погрузиться глубже, растянуть и наконец позволить проникнуть полностью.

– О, сладчайшая Цирцея! – застонал Малфой, глубоко погружаясь в нее. Его тело обожгло крепкой хваткой, делая мысли совсем бессвязными, когда он слегка вышел и снова толкнулся вперед. – Здесь я точно первый, Гермиона… – он произнес это почти отчаянно, когда тихонько двинулся снова. Гермиона же боролась со жгучим ощущением проникновения в анус, и лишь прикосновения к ноющему возбужденному клитору как-то облегчали ее дискомфорт.

– Не останавливайся, Люциус, дай мне кончить! – то ли прорыдала, то ли прокричала она, взяв их соединенные руки и скользя между ногами, туда, где их пальцы вместе поглаживали распухший бутон клитора, пока Малфой продолжал двигаться в ней. Их пальцы снова и снова поглаживали его, и проникновения члена казались теперь намного легче и безболезненней. Уже скоро Гермиона почувствовала, как он начинает пульсировать, услышала, как дыхание его перехватывает, а его стон становится все громче и громче. Еще немного, и она снова забилась в оргазме, и влага этой разрядки уже стекала по ее бедрам, когда содрогалось влагалище. Прямая кишка тоже пульсировала, сладко лаская его, пока Люциус с громким криком не излился в нее и сам, падая Гермионе на ее спину и дрожа от самого сильного оргазма, который он когда-либо испытывал.

Его тело болело от напряжения, в груди что-то горело, когда он пытался прийти в себя и втянуть хоть немного воздуха. Он выскользнул из нее, бережно обходясь с этой нежной измученной плотью, и потянулся к палочке, чтобы наложить на обоих очищающее заклинание. Взял тюбик с кремом, голова еще слегка кружилась, когда он выдавил немного на палец и прижал его к ее покрасневшей плоти.

– Ой, нет, только не надо больше, – слабо запротестовала она.

– Чщ-щ-щ… это лечебный крем, малышка, он успокоит боль, – тихо прошептал Люциус, целуя Гермионе спину. Она по-прежнему стояла на коленях, склонившись над кушеткой, с головой покоившейся на маленькой подушечке и с ужасно спутавшимися волосами. – С тобой все в порядке?

– Вроде бы да… Но двигаться пока не могу, – слабо пробормотала Гермиона.

– Ты и не должна, – встав на ноги, Малфой поднял ее, прижал к своей груди и отнес к кровати, положив Гермиону в центр и улегшись рядом. Потом притянул ее к себе и крепко обнял, накрывая обоих одеялами. – Спасибо тебе, Гермиона. Спасибо за сегодняшнюю ночь.

– М-м-м… это было… необычно… Нет, не могу сказать, что готова заниматься таким сексом каждую ночь, но я бы наверняка как-нибудь сделала бы это снова. Если ты захочешь, конечно, – зевнув, ответила она, прижимаясь к Малфою ближе.

– Посмотрим… – он поцеловал ее в лоб и поблагодарил всех имеющихся богов за то, что они привели в его жизнь эту женщину.

– Что… теперь настало время телевизора? – усмехнулась Гермиона.

– Точно, – улыбнулся Люциус, потянувшись за своей палочкой и указывая на телевизор. Он полистал каналы, остановившись на романтической комедии, которая даже заставила Гермиону расхохотаться, а потом вызвал домовика, чтобы тот принес перекусить. Для него не было ничего более чудесного, чем лежать со своей любимой ведьмой в спальне, запивать молоком шоколадное печенье и смотреть телевизор. В такие минуты он ощущал себя самым настоящим счастливчиком…

========== Глава 16. Ситуация выходит из-под контроля ==========

Теперь, когда у Гермионы появился по-настоящему солидный бюджет, она оказалась занятой на работе гораздо больше, чем раньше. Теперь она смогла в три раза увеличить число семей, которым оказывалась финансовая помощь, а еще появилась и дюжина учеников, которым были выделены средства для обучения в волшебных школах по их выбору. Впервые за очень долгое время, собственно, она такого и припомнить не могла, она была очень довольна тем, чего удалось достичь. Тем не менее, ее продолжало коробить из-за того, что всем, оказавшимся нужным для этого, стало очевидное изменение ее образа, на котором настоял Малфой.

В то же время она не могла не признать, что это изменение помогло ей выглядеть гораздо лучше. Люциус и впрямь очень помог ей с этим, его вкус в одежде, как женской, так и мужской, был безукоризнен, и она была благодарна ему. Более того, Гермионе даже нравилось выглядеть хорошо, по большей части, конечно же, для него. Нравилось, как менялся его взгляд, каким он становился теперь, когда Люциус смотрел на нее перед уходом на работу. Гермиона вспомнила, какими стали его глаза сегодня утром, когда он увидел ее в новом платье и туфлях. Люциус как раз вышел из ванной, и его серые пижамные штаны сразу же перестали сползать, остановленные восставшей плотью. Мягкая трикотажная ткань простого черного платья любовно обнимала ее изгибы от плеч до колен. Низкий вырез горловины открывал нежный изгиб шеи, а рукава в три четверти казались идеальной длины, чтобы показать новый браслет, подаренный им ко Дню Святого Валентина. Свои буйные волосы Гермиона откинула назад, собрав их в длинный хвост на затылке, мягко вьющиеся концы которого ниспадали с ее плеча.

Он почти сразу потянулся к ней, пропустив кончики волос через пальцы, а от его взгляда Гермиону пронзила дрожь. Ей вообще всегда нравилось наблюдать, как глаза Малфоя, обычно серебристо-серые, темнеют, словно грозовое небо, когда он желает ее. Сейчас, даже просто вспомнив об этом, она вдруг почувствовала в животе знакомый рывок возбуждения, и улыбка на ее лице стала неконтролируемой. Гермиона не могла отрицать: с тех пор, как в ее жизни появился этот мужчина, она чувствовала себя бесстыдно счастливой. С все еще не исчезнувшей улыбкой она закрыла ящик для документов бедром и направилась обратно к своему столу, чтобы написать еще одно письмо семье, нуждающейся в помощи ее фонда. Но не успела… Как только она уселась в свое кресло, в дверях появился Гарри.

– Гарри… Почему ты так рано? – спросила Гермиона, взглянув на часы, стоящие на столе, чтобы уточнить, не заработалась ли она так, что пропустила обед.

– Снова нападение… – ответил он, входя в кабинет. – Прошлой ночью подражательница «Леди в маске» снова напала на волшебника у входа в один престижный ресторан, на этот раз она вообще использовала непростительное заклятие, Круциатус, и использовала его не один раз.

– Боже мой, Гарри! – ахнула Гермиона, прижав кончики пальцев к губам. – А как жертва, с этим волшебником все в порядке?

– Сейчас он без сознания и в довольно плохом состоянии, с опухшими глазами и лицом, а тело все в сильных ударах, будто его страшно колотили об землю. Сейчас он в Св. Мунго, врачи ухаживают за ним, – Гарри неловко потер затылок. – Гермиона, это… эта жертва – Драко Малфой.

– О боже, нет! Люциус! – и оказался шокирован тем, как быстро она вскочила с кресла, тут же принявшись собирать вещи.

– Люциусу уже сообщили, он сейчас в госпитале, – проговорил он, пораженный заботой Гермионы о нем. Та уже схватила сумочку и плащ с крючка на стене и направилась к двери. – Что ты собираешься делать?

– Я иду в больницу, чтобы быть с Люциусом. Возможно, он был не лучшим отцом, Гарри, но он всегда любил Драко больше всего на свете, и, без сомнения, сейчас он чудовищно разъярен, – Гермиона бросила на Гарри странный взгляд. – Думаю, тебе не сильно хочется увидеть разгневанного Люциуса, это не самое приятное зрелище, поверь мне. Но я пойду, хочу быть рядом с ним, и потом… сейчас я нужна ему.

Гарри смотрел, как она выходит из кабинета, направляясь к лифтам. Гермиона бодро двигалась, пробираясь между людьми, идущими по коридору. Но лифта она ждать не стала, направившись вместо этого к лестнице и спустившись по ней. Ошеломленный Гарри последовал за ней. А в голове его всю дорогу билась одна единственная мысль: бог мой, а ведь Гермиона влюбилась в Малфоя… Так и не остановившись и по-прежнему не обернувшись на него, она без колебаний активировала камин и скрылась в том. Гарри тут же последовал за ней.

Очень скоро они вышли в главном вестибюле госпиталя, где Гермиона чуть задержалась, дожидаясь друга, чтобы тот показал ей палату Драко. И ничуть не удивилась, когда ее привели к частному лифту, ведущему в отдельное VIP-крыло госпиталя. Вместо холодной, стерильной плитки здесь были самоочищающиеся паркетные полы и ценные картины на стенах. Только самые богатые пациенты, те, кто не рассчитывал на министерство для оплаты своих расходов, имели право на выздоравливание здесь. Но Гермиона очень сильно волновалась о Люциусе и Драко, чтобы обратить внимание на местную роскошь.

Она последовала за Гарри до конца коридора и через большую деревянную дверь вошла в палату Драко. С искаженным лицом и нахмуренными от беспокойства бровями Люциус сидел возле кровати своего сына. Но когда он поднял глаза и увидел ее, плечи его расслабились, и Гермиона заметила, что он с облегчением выдохнул. Она бросилась к нему и крепко обняла за плечи, наклоняясь, чтобы поцеловать его.

– Как он? – тихо спросила она, успокаивающе целуя его в макушку.

– Все еще без сознания, но все анализы показали, что никаких повреждений мозга нет. Мне уверенно говорят, что это чудесно, хотя обследование и показало не менее шести прямых попаданий. Кто бы ни была нападавшая, она очень безжалостна. К концу второго проклятия он уже не чувствовал холода, а она все била и била Драко Круциатусом еще три-четыре раза, удерживая его почти минуту при каждом использовании. Что он мог сделать такого ужасного, чтобы заслужить это? Помнится, ты только вмазала ему по физиономии… – тихо произнес Люциус, все еще глядя на сына, в крови и синяках лежащего на кровати.

– Ошибаешься… я ударила его только потому, что он начал пошло шутить со мной. К тому же у нас с твоим сыном уже была подобная стычка в школе, когда он нарвался на оплеуху. А когда я напала на него, будучи «Леди в маске», он даже не сопротивлялся мне. Все-таки Драко достаточно умен, чтобы понимать, что несколько галеонов и какие-то безделушки не стоят его жизни или здоровья. Я не понимаю, как она вообще могла быть настолько безжалостной… – смущенная Гермиона подошла ближе к краю кровати. – Кошмар… Он выглядит просто ужасно.

– Это еще ничего, уже гораздо лучше, лечебные зелья и заклинания все-таки работают, хотя и не так быстро, как хотелось бы. Знаешь, не могу поверить, что почти потерял своего ребенка, снова… – Люциус устало потер переносицу.

Увидев его таким расстроенным, сердце Гермионы сжалось. Она чувствовала себя жутко виноватой, поскольку сама была косвенной причиной того, что Драко оказался ранен.

«Если бы я не создала образ «Леди в маске», ах, если бы не придумала эту ведьму, этого Робина Гуда в юбке, то тогда б не появилось этой садистки-подражательницы, мучающей людей».

– Прости, Люциус, – тихо повинилась Гермиона. Тот поднял голову и сразу понял, о чем она думает. Он потянулся к ее руке и усадил к себе на колени.

– Не переживай. Это не твоя вина, детка. Тебе не стоит извиняться, – прошептал Мафой, положив подбородок ей на плечо и вздыхая от понимания, сколь сильно утешает его тепло и присутствие Гермионы.

– Это моя вина, Люциус, эта психопатка просто копирует меня.

– Нет, она не может копировать тебя, потому что она – это не ты. Ты же никогда никому не причиняла боль… Не говоря уже о Непростительных, – он поцеловал Гермиону в щеку и повернул лицо к тихо стоящему возле окна и не желающему вмешиваться в столь интимную беседу Гарри. – Вы уже нашли ее?

– Нет, еще не нашли. Ее палочка, как мы и думали, принадлежит умершему волшебнику, – устало покачал головой тот. – Хотя она не такая аккуратная, как Гермиона, так что… мы обязательно поймаем ее.

– И лучше надейся на это, Поттер. Она причинила вред моему сыну, у меня нет никаких сомнений в том, что на ее поимку я отправлю всех своих соглядатаев. Для нее же будет лучше, если ты найдешь ее раньше меня, – мрачно произнес Люциус. Тона его голоса и ледяного выражения лица было достаточно, чтобы Гермиона вздрогнула, а Гарри занервничал. – Никто не смеет вредить тем, кого я называю своими, Поттер. Я использую любую возможность, чтобы защитить Драко и Гермиону, даже если это и означает снова связаться с теми отнюдь не самыми законопослушными членами нашего сообщества, с которыми я давно уже распрощался.

– Я найду ее, обещаю, и увижу наказанной за все преступления, – Гарри увидел, как тот коротко кивнул, и взмолился, чтобы выполнить обещание.

– Люциус, а где Астория? – спросила Гермиона, оглядывая палату в поисках жены Драко.

– Меня вконец утомила ее истерика, и поэтому я, чтобы не сойти с ума, отправил ее домой и попросил вернуться сюда завтра, – закатил глаза Люциус. – Тем более что она мало заботилась о Драко, ей, скорее, просто нравилось то внимание, которое Астория, как жена Малфоя, получала от медсестер и врачей.

– Тупая овца… – пробормотала Гермиона. – Ты поел? – спросила она.

– Нет, я разговаривал с врачами. Всю ночь они продержат его на успокоительных, пока зелья делают свою работу. Он должен проснуться завтра. И, может быть, расскажет, что произошло, и это даст нам возможность что-нибудь сделать, – Люциус оглянулся на Гарри. – Для этого ты должен быть в состоянии допросить его.

– Я вернусь завтра днем, дадим ему шанс проснуться и прийти в себя, – он положил руку на плечо Люциуса и чуть пожал его, а затем обнял Гермиону и, поцеловав ее в щеку, направился к двери.

– Ты должен отправиться домой и что-нибудь поесть, – заявила она, проводя пальцами по волосам Люциуса.

– Нет, останусь здесь, пока он не проснется. Я уже слишком много раз подводил его и не был для него таким отцом, каким должен был быть, поэтому не оставлю его сейчас, – убежденно сказал Малфой, чье внимание снова вернулось к Драко.

– Хорошо, тогда я устрою, чтобы тебе что-нибудь принесли сюда, – она поцеловала его в макушку, решив остаться здесь и заботиться о нем так долго, как будет нужно. Она не могла по-другому, тем более что сердце ни за что не позволило бы это.

___________________________________________________________________________

Именно боль медленно вытягивала Драко из темноты. Все тело болело, будто он проплыл многие мили. Голова еще была тяжелой, он даже не мог поднять ее, а рот, казалось, был словно набит ватой. Ноздри наполнил запах антисептика, а Драко изо всех сил все пытался и пытался открыть глаза. Но никак не мог – опухшие веки никак не хотели подниматься. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что находится в больнице.

Воспоминания о том, что привело его сюда, начали всплывать в голове. Он покинул клуб с намерением завалиться с Элизабет в постель, обвившись вокруг мягкого тепла ее тела и наконец-то уснуть. Но не прошел и совсем чуть-чуть, даже не добрался до места публичной аппарации, когда почувствовал, как его сразило первое заклинание. Оно был довольно слабым, и причинило, скорее, неудобство, а не боль. Но когда он обернулся, то оказался потрясен, увидев, как «Леди в маске» стоит неподалеку со своей палочкой, направленной прямо на него. Всего один лишь раз он общался с этой грабительницей, но почему-то понял, что сегодня что-то не так.

В ее глазах пылала яростная злоба, чего не хватало той, другой воровке. У той был какой-то хулиганский блеск в глазах, и озорная улыбка кривила ее губы, вызывая желание лишний раз поддразнить эту хулиганку. Она не заставляла бояться, поэтому-то тогда он и почувствовал себя достаточно уверенным, чтобы отвесить ей пошлую шуточку. Конечно, она залепила ему хорошую такую оплеуху, но не сильно, казалось, это вообще было больше похоже на то, что так она хотела привлечь его внимание, а не навредить ему. Эта же женщина явно была какой-то другой. Она хотела, намеренно хотела причинить ему боль. И было что-то знакомое в ее ненависти, которую он физически чувствовал. Она словно излучала ее, но Драко не мог определить это прежде, чем она начала бросать в него Круцитаусы.

Он вспомнил, что уже на втором заклинании потерял сознание, но, учитывая то, что тело его продолжало и продолжало чувствовать новые мучения, Драко был почти убежден, что на этом его пытка еще не закончилась. Поморщившись, он все-таки с усилием разлепил веки и понял, что свет в палате выглядит очень притушенным, и поэтому зрение начало потихоньку восстанавливаться. Он даже смог увидеть рядом с кроватью поднос с кувшином воды и расположенной на нем небольшой вазочкой, в которой стояли цветы. Повернув голову, Драко посмотрел дальше и увидел длинный диван у стены под окном. На диване вытянулся его отец, положивший голову на подушку, а ноги – на подлокотник. Рядом с отцом лежала прижавшаяся к нему Гермиона, закинувшая на Люциуса ногу и положившая голову ему на грудь. А отцовская ладонь по-хозяйски обнимала ее за ягодицы.

Драко ужасно хотелось засмеяться, но это без сомнения бы причинило бы ему боль. Его отец, казалось, всегда дотрагивался до Грейнджер, наверное, даже во сне ощупывая ее. Взгляд его сумел наконец сфокусироваться и, продолжая смотреть на спящую парочку, Драко вдруг понял, что Люциус Малфой, преодолев какие-то комплексы по поводу разницы в возрасте и свою персональную циничную иронию по поводу чистоты крови, превратился в совершенно счастливого человека. Он был откровенно доволен своими новыми отношениями. Почему-то Гермиона оказалась реально хороша для него, и Драко подозревал, что их чувства гораздо глубже, чем осознавали они сами.

Он смотрел, как, проснувшись, Гермиона подвинулась к отцу, подняла голову и коснулась губами его лба, прежде чем подняться с дивана и отойти к кровати. Отец что-то невнятно пробормотал, не желая отпускать ее, хмурясь и протестуя во сне, но Грейнджер только потянулась, широко зевнула и присела на стоящий возле кровати стул. А когда, посмотрев на кровать, увидела, что Драко очнулся, ее губы растянулись в улыбке.

– Привет… Выглядишь дерьмово, – с усмешкой сказала она.

– Спасибо, признаюсь, я и чувствую себя довольно дерьмово, – голос Драко прерывался, а в горле что-то надсадно хрипело. Гермиона быстро потянулась, налила стакан воды и поднесла его к губам Драко, сунув туда соломинку, чтобы он мог выпить.

– Тебя снова отделала женщина, Малфой… – поддразнила его Гермиона.

– Угу, спасибо, что напомнила. И не в первый раз, хочу заметить, – допив стакан, он упал обратно на подушку, благодарный ей за успокаивающую прохладу воды в больном горле.

– Боюсь, что не последний, – она присела на краешек кровати. – Ты как вообще, в порядке?

– Да, я в порядке. Правда, сам до сих пор не могу в это поверить… А отец давно здесь? – Драко снова взглянул на Люциуса, до сих пор спящего на диване.

– Сразу пришел. Не переживай, он никуда не уйдет.

– А ты? – спросил Драко.

– А я не могу оставить его, – растерянно ответила Гермиона, как будто сама не совсем поняла, чего же только что сказала.

– Мда… Подружка моего отца спит у моей кровати, а жены моей просто не наблюдается нигде поблизости… – задумчиво произнес Драко. – Как интересно порой переворачивается мир.

– Это Люциус отправил ее домой, не ворчи, Малфой.

– Бьюсь об заклад, она его безумно раздражала, – хмыкнул тот, сразу же застонав, когда все тело пронзила боль.

– Ну… где-то так, он сказал, что Астория сводит его с ума и заставляет бороться с желанием дать ей подзатыльник и велеть заткнуться, – Гермиона встретила его взгляд, и оба они улыбнулись.

– Грейнджер, можешь сделать мне одолжение? – помедлив, спросил Драко.

– Могу попробовать.

– Будь добра, отправь сову Элизабет, она наверняка волнуется, – он вздрогнул, снова откинувшись на подушку, и понял, что голова все еще кружится.

– Малфой, вот вообще не понимаю тебя, уж извини. Ты же явно любишь эту женщину. Так почему до сих пор мучаешься с Асторией?

– Эх… Грейнджер, не в моем мире. Поверь, я не хотел бы ничего большего, чем жить с Элизабет, но мой брак – это то, что есть. То, чего изначально ждали от меня, – вздохнув, отозвался Драко, казавшийся каким-то смирившимся с неизбежным.

Но Гермиона по-прежнему отказывалась понять такую позицию.

– Извини, но я до сих пор не понимаю этого. Почему ты не борешься за ваш союз с нею? Почему не пытаешься изменить положение вещей?

– Да потому что так было всегда, Грейнджер! Просто тебе этого не понять. Ты не чистокровная, ты не выросла среди волшебной аристократии, это просто то, что было и есть, – он видел, как Гермиона оглянулась на отца, и взгляд ее смягчился. – Ты, правда, любишь его?

– Не знаю… – честно ответила она, не в силах оторвать глаз от лица Люциуса. У него была долгая и трудная ночь волнений за Драко. И его искренняя забота о сыне заставляла колоть ее сердечко, ноя в груди. Гермионе ужасно хотелось быть к нему еще ближе.

– А я думаю, что любишь, просто не хочешь признавать это, – прорычал Драко, и Гермиона оглянулась на него. В ее глазах сверкали смешинки.

– Думаю, нужно принести тебе чего-нибудь поесть. Ты же вообще ничего не ел со вчерашнего дня, – перевела она тему.

– Я б, может, и справился бы с какой-нибудь небольшой порцией, но, Грейнджер, тебе не удастся бегать от этой темы вечно и в какой-то момент все равно придется столкнуться с ней, – убежденно подытожил Драко.

– О, Малфой, заткнись, пожалуйста, а… Ты мне всегда нравился как идиот. Должна сказать, что мудрость тебе не сильно к лицу.

========== Глава 17. Семена плана ==========

Сразу после обеда, чтобы расспросить Драко, в госпиталь прибыл Гарри. Ему хотелось дать тому шанс прийти в себя и отдышаться, прежде чем начать допрашивать о случившемся. Когда он вошел в комнату, Драко сидел в кровати, а в ее изножье со скрещенными ногами устроилась Гермиона. Между ними стоял раскладной стол с установленным на нем доской для нардов. Они спорили, поскольку Гермиона обвиняла Драко в использовании при бросках костей магии, а тот оправдывался в обратном. Сидевший на диване Люциус просматривал какую-то бухгалтерскую книгу с карандашом за ухом и не обращал на пререкания этих двоих никакого внимания.

– О, не хотел мешать вам, – проговорил Гарри, удивившись этой странно домашней сцене.

– Не беспокойся, Поттер, я снова выиграл у Грейнджер в нарды, – Драко, казалось, был в весьма хорошем настроении, что, учитывая все обстоятельства, могло бы показаться странным.

– Потому что хитришь, а не побеждает честно, – фыркнула Гермиона. Драко пнул ее под одеялом, и Гарри увидел, как она хлопнула его в ответ по ноге. Ему было немного неприятно видеть, как эти двое уживаются и поддразнивают друг друга после стольких лет вражды.

– Я надеялся, что ты захочешь поговорить, – Гарри пододвинул стул к кровати Драко и сел.

– Конечно, что ты хочешь знать? – Драко скрестил руки на животе и уставился на Гарри.

– Как насчет того, чтобы начать с самого начала и рассказать мне все, что ты помнишь, даже если это покажется тривиальным?

– Хорошо, я был в ресторане. Немного выпил там с Забини и Тео Ноттом, сыграл несколько рук в покер и напоследок выкурил сигару. Ушел немного раньше, потому что у меня была назначена встреча. И уже направлялся к месту публичного аппарирования, когда почувствовал, как в спину ударило заклинание. Первый удар был совсем не сильный, просто раздражающий. Я обернулся лицом к нападавшему и оказался потрясен, увидев, что это «Леди в маске»… только… – Драко нахмурился и покачал головой.

– Только… что? – с нажимом уточнил Гарри, отметив, что Люциус впервые отошел от дивана и встал рядом с Гермионой, внимательно слушая показания сына.

– Видишь ли, я уже встречал «Леди в маске» раньше, помнишь? Даже подавал на нее жалобу в Аврорат. Эта женщина… она была очень похожа на нее, но что-то было не так, – с сомнением закончил он.

– Что-то было не так, но что? – Гарри бросил взгляд на Гермиону и увидел, как Люциус сразу же протянул руку к ее плечу.

– «Леди в маске» была совсем другой, пусть она тогда и ударила меня, но я без возражений отдал ей все, что у меня было. Потому что было в ней что-то, внушающее доверие и покой. Я знал, что она не станет причинять мне вред, а в ее глазах вообще светилась хулиганская улыбка, которая была игривой и несколько… ну, милой, – Гарри чуть не ухмыльнулся описанию, задаваясь вопросом, что бы сделал Драко, если б знал, что говорит сейчас о Гермионе. – У этой же женщины были холодные глаза, она вообще не улыбалась, а скорее насмехалась, словно ненавидит меня. Даже не моргнув, она снова бросила в меня заклятие, только на этот раз продолжала применять его долго, пока я не отключился от боли. Врачи говорят, что меня даже несколько раз ударили после того, как потерял сознание.

– Да, сейчас она разыскивается за применение Непростительного, за нападение и нанесение тяжких телесных повреждений. Ты можешь вспомнить что-нибудь еще? Может, она что-нибудь сказала?

Драко нахмурился, начав обдумывать его слова.

– Только смутно припоминаю, что слышал, как она произнесла заклинание, но кроме этого нет, больше ничего не помню, извини, – с сожалением развел руками он.