Текст книги "Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Как-то вечером возле Нурменгарда произошло небывалое событие: к воротам по узкой каменистой тропе подкатил маггловский ярко-красный Volvo и, остановившись у разведённого моста через ров, огласил окрестные сопки протяжным требовательным сигналом. На шум вышел ошалевший охранник, постоял, разглядывая диковинное явление, обалдело икнул, заметив женскую ладошку, махающую ему из окошка авто, и побежал докладывать коменданту.

– Анна, дорогая, как вы сюда попали? – Комендант Койвисто помог красивой брюнетке в алом просторном платье выйти из авто. Его лицо выражало крайнюю степень удивления.

Брюнетка покачнулась на тонких высоченных каблучках и опёрлась на руку коменданта, прижалась к нему пышным бюстом, выразительно вздымающимся в глубоком декольте.

– Петтери, дорогой, я очень соскучилась. Эти твои дежурства невыносимы! А твоя куколка хочет в попку, и именно в этом грандиозном месте! Ты же обещал! – Она капризно надула пухлые ярко-красные губки и схватила Койвисто между ног. – Да у тебя стоит! – взвизгнула громко.

Комендант воровато оглянулся и что-то ей зашептал в самое ухо.

– Да пошёл ты со своей секретностью! – Оттолкнула его брюнетка. – Тюрьма как тюрьма, что я тюрем, что ли, не видела? Хочу трахнуться именно тут, ты сказал, что устроишь это. А приехала я самым обычным образом. Взяла у тебя из кителя магический ключ – и приехала, делов-то!

– Украла?

– Тебе жалко? Какую-то фигню для меня жалко? Сам же обещал!

– Ладно, ладно, – затараторил явно возбуждённый и одновременно растерявшийся комендант, обнимая скандальную красотку и подталкивая её к воротам. – Договорим в моём кабинете, куколка. Здесь нельзя шуметь, у меня могут быть неприятности. Если что, то скажешь, что заблудилась, запомни, и спросила у меня дорогу.

– Круто! – Завертела она головой, разглядывая чёрную сопку и фронтонную тюремную стену с гигантскими воротами. – Я щас описаюсь, как круто! Как же я хочу заняться сексом именно тут, с детства мечтала!

Койвисто поперхнулся и, трогая свою неожиданную гостью за ягодицы, чуть ли не потащил её ко входу в Нурменгард.

Толстые зачарованные цепи скрипнули, затворяя за ними тяжёлые дверные створки, в самый последний момент от Volvo в узкую щель ворот успели проскользнуть несколько теней…

Старший надсмотрщик Экман вытянулся по струнке перед кабинетом коменданта, прежде чем постучать. Со своего поста сквозь дрёму он явственно услыхал сигнал тревоги из этого кабинета, но звук почти сразу оборвался, мог и присниться. Комендант Койвисто закрылся у себя с шикарной девицей, явно дамой полусвета или богатой полоумной нимфоманкой (грубейшее, немыслимое нарушение режима, однако какое простому служаке до этого дело? Лишаться отличного места из-за того, что твой начальник сбрендил и притащил к себе тёлку?), и мешать ему сейчас – значило никогда не увидеть повышения по службе. Но оставить без внимания сигнал тревоги Экман не мог.

Он уже занёс кулак, приготовился ударить по двери костяшками пальцев, поделикатнее, – и в этот момент дверь распахнулась, за порог вывалился господин комендант с огромной дырой в животе. Из дыры вылезали внутренности.

Экман схватил свою волшебную палочку – и в этот же миг голова слетела с его плеч, отрезанная тонким огненным хлыстом, который вырвался из волшебной палочки комендантской гостьи.

Она молча оттолкнула мёртвое тело с прохода и зацокала на своих каблуках по коридору, за ней из кабинета вылетели сгустки теней, метнулись во все стороны по тюрьме.

Через несколько минут стража была полностью блокирована, а камера Геллерта Гриндевальда открыта.

Сирена Нурменгарда взвыла, когда красное Volvo отъехало уже очень далеко.

*

– Странный город, странная страна. – Древний, весь в морщинах, длинноволосый старик пошамкал беззубым ртом. Он уже больше получаса, стоя у окна, глядел в окно и иногда бросал взгляды в маггловский прибор, называемый телевизором, из которого рассказывали, кажется, новости. – Не нравится мне здесь. – Как от боли поводил он худыми хилыми плечами. Сутулый, на высушенных кистях рук – россыпь пигментных пятен; бесцветные, точно с бельмами, глаза; старик дрожащими руками с трудом держался за подоконник.

И это один из самых сильных магов двадцатого века? Беллатриса не питала на счёт внешности и физического состояния Гриндевальда, проведшего полвека в заточении, никаких иллюзий, в принципе и ожидала встретить немощного старца, однако невольно брезгливо морщилась, глядя на него, и зажимала нос платочком – Великий колдун Гриндевальд дурно пах. Старостью, забвением, смертью. Но только не смирением и не раскаянием.

Рядом с ним Белла чувствовала сильную тревогу, вплоть до паники, и её малыш в животе беспокоился – уже раз пять за последние полчаса толкнулся, да ещё как безжалостно!

– Россия? Название города я не расслышал. – Гриндевальд почесал голову и попытался собрать свои патлы в хвост – не получилось. Мерлин, какое убожество! Неужели Тёмный Лорд ошибся, делая ставку на этого человека?

Белла открыла было рот, чтобы напомнить бывшему узнику Нурменгарда, куда именно его привезли похитители (или освободители, это уж как будет угодно. Оруженосцы смерти.), но он резко перебил:

– Не трудись, киска, мне плевать, где вы решили меня спрятать. Вижу, что место надёжное. Пересижу тут немного, подправлю здоровье, осмотрюсь, связи налажу, а там видно будет. Соскучился я по Британии, прекрасная страна. Ты англичанка?

– Да, – машинально ответила миссис Лестрейндж и погладила себя по животу – что-то ребёнок уж больно разбушевался, как бы роды раньше времени не начались!

– Брюхатая? – пакостно прокаркал Гриндевальд и как-то слишком живо развернулся к Белле. Та невольно отпрянула, но было поздно: старик уже впился ей в глаза каким-то особенно глубоким взглядом, а свои костлявые жёлтые ладони прижал к её животу. – Ого! Да у тебя тут чудо расчудесное!

– Это прекрасное дитя – наследник Великого мага, нашего Тёмного Лорда. Я расскажу вам, сэр, про него. Мы вызволили вас как раз для того, чтобы вы помогли нам подарить будущему ребёнку власть, которой он заслуживает. И вернуть нам повелителя. Ребёнок должен править миром. Кровью и магией. Так хотел его отец: подарить волшебникам свободу и величие, сделать нас всех непобедимыми.

– Да? – Прищурился Гриндевальд. – Твой муж хотел править миром? А я ему нужен был в качестве помощника?

– Э… Ну можно и так сказать.

– Отлично. – Старик не спускал глаз с лица Беллы и всё время ощупывал её живот. Так противно! Почему она позволяла это – сама не понимала, но от взгляда Гриндевальда по спине бежали мурашки. – Я знал, что нечто подобное когда-нибудь случится, я не терял надежды и присутствия духа, верил, что не могу пропасть без следа. Это, – перевёл он взгляд на беллино пузо, – поможет мне, воплотит все мои давешние задумки. Я очень много думал, времени у меня было предостаточно, и понял все свои ошибки. Теперь стану действовать иначе. В мире не может быть двух повелителей!

– Да, – почти обрадовалась миссис Лестрейндж, не поняв смысл его слов, – дитя, когда родится, вырастет очень сильным волшебником, это его судьба!

– Ну оно и сейчас уже наполнено большой энергией. Твой муж и правда был очень мощным магом и передал плоду часть своей энергии.

– Он не был моим мужем. – С достоинством опустила взгляд Белла и хотела добавить что-то, но Гриндевальд усмехнулся:

– А мне-то что? Его нет. А вот это есть, и в этом моё спасение! И моё будущее.

У Беллы сильно закружилась голова. Она заметила хищный блеск в глазах старика, его почти сумасшедшую кривую улыбку, увидела свою волшебную палочку в его руках – и только теперь испугалась. Сзади стояли трое Оруженосцев, но почему-то не предпринимали попыток защитить свою предводительницу.

Гриндевальд прихрамывая, отошёл на пару шагов, навёл на живот Беллы палочку и закрыл глаза, сосредоточившись. Белле бы убежать, укрыться, но она даже не могла просить о защите, стояла молча, не в состоянии пошевелиться.

Незнакомое заклинание прошило её насквозь. Ужасная резь в животе; Белла упала на четвереньки и увидела под собой стремительно растекающуюся лужу крови…

Где-то неподалёку кто-то разговаривал. Знакомые голоса и один – неизвестный. Белла разлепила веки и увидела, что над ней склонился мужчина. Молодой, красивый, черноволосый; густые длинные кудри волнами лежали на его широких плечах; огромные пронзительные почти синие глаза, высокий лоб, выразительные губы, обаятельная улыбка.

– Где я? Что со мной? – Белла вдруг осознала, что у неё нет живота… Ледяной ужас сжал сердце. – Где мой ребёнок?! – закричала она. Красавец продолжал разглядывать её…

Когда Белле сообщили, что она родила раньше срока, а Гриндевальд принял дитя и забрал из него жизнь, всю, до капли, помолодев на глазах у поражённых Оруженосцев, она не сказала ни слова… Из горячки миссис Лестрейндж вышла через год, у Мунго её встретил красивый улыбчивый молодой брюнет с синими глазами (русский колдун, как шептались потом в коридорах больницы) и увёз в неизвестном направлении.

*

Прошло несколько лет.

– Я никогда не позволю тебе встречаться с Агатой! – Гарри едва сдерживал себя, чтобы не нагрубить Малфою.

– Мы уже встречаемся, поэтому я и пришёл к тебе. Поэтому и прошу твоего разрешения, чтобы провести с ней каникулы. Не тайно уехать, обманом, а честно получить родительское разрешение, – Драко, наоборот, казался нереально спокойным, точно выпил какое-то зелье.

– Что?! – взревел Гарри и побагровел. – Встречаетесь?! Да как ты… Да это… Малфой, как ты мог?!

– Успокойся, Поттер, мы просто встречаемся. Да, я признался в своих чувствах твоей дочери, она отвечает мне взаимностью, вернее… ну… первой как раз призналась она…

– Ей нет шестнадцати! Я сгною тебя в Азкабане, проклятый пидор! Педофил!

Драко скрипнул зубами и сжал до белизны кулаки, но возразил абсолютно спокойно, ровным тоном:

– Выслушай, Гарри, просто выслушай. Я понимаю, что ты отец. Но мне Агата дорога не меньше, чем тебе. И я скорее позволю дракону поджарить себя заживо, чем причиню вред её репутации. Мы с Агатой именно встречаемся, ничего более, мы целовались всего несколько раз, я полностью контролирую ситуацию.

Поттер вскочил с места и двинул кулаком в рожу Малфою. Тот умудрился увернуться и выставить блок. Со стола на пол полетела ваза, чернильница. Гарри схватил Драко за шею и начал душить. Тот ответил парой увесистых тумаков. Вдруг что-то свистнуло, вояк накрыло облаком тумана и растащило по разным углам комнаты. Они какое-то время дёргались и трепыхались, но невидимые путы надёжно держали их и не давали возможности продолжить мордобой.

– Мальчишки! – В комнату вошёл Снейп. – Из-за вас невозможно нормально работать. У меня тридцать третья «А»-тинктура в полупериоде, я должен беспрерывно следить за процессом. Плюс полградуса – и половина Лондона взлетит на воздух. А вы тут устроили непотребства. Взрослые мужчины, уважаемые маги, друзья, наконец, – и дерутся кулаками. Стыдно, джентльмены!

– Он мне не друг! – прокричал Поттер. – Мерзавец, совратитель! Убью!

– Убьёшь, – согласился Снейп, – только сначала поговори с ним. Вернее, выслушай без нервов.

– Не буду ему ничего объяснять! – взвился Малфой. – С какой стати? Он нихрена не слышит! Отец называется – наплевать на чувства дочери! Конечно, он мне не друг! Он меня трахал, а теперь мстит за это! Урод!

– Всё, Малфой, ты покойник! – На руках Поттера затрещали невидимые верёвки.

– А ну молчать! Оба! – рявкнул Снейп, попеременно наставляя волшебную палочку на Гарри и Драко. – Заткнулись, господа! А то вы сейчас такого наговорите друг другу, что никогда не исправить будет. Я знаю одно: ты, Гарри должен выслушать Драко; а ты, Драко, ещё раз возьми себя в руки, у тебя сперва прекрасно получалось, и объясни свою позицию этому папаше. Говорить будете так, связанными. Минут через сорок заклинание перестанет действовать – и пожалуйста, деритесь сколько угодно. А за это время поговорите. Мне же пора возвращаться в лабораторию, и так потерял с вами драгоценное время.

Снейп бросил на Гарри укоризненный взгляд и быстро удалился.

– Мерзавец! – выплюнул Гарри злобно в сторону Малфоя.

– Я ни разу не спал с Агатой, – насупившись, через силу промычал Драко. – И у нас ничего не будет до помолвки. То есть до её совершеннолетия, до семнадцати. Я слишком люблю эту девочку, чтобы позволить себе…

– Мерзавец! – прошипел Гарри, но уже с гораздо меньшей порцией злости.

– Она сама предложила мне уехать на каникулы в Европу. Только зная, что папочка станет возражать, решила путешествовать тайно, якобы с подружкой, целую легенду уже разработала. Я счёл правильным откровенно попросить твоего разрешения на наше путешествие. Или лучше будет, чтобы Агата скучала по мне? Или запереть её в Зелёном коньке на всё лето? Ты же знаешь её характер, если девчонка чего-то хочет…

– А она хочет тебя? – Возмущение просто распирало Поттера.

– Ну да, так уж вышло. Только это не флирт, не глупости. Я очень люблю её. И скажу больше, готов поклясться, что если до своего совершеннолетия Агата… остынет ко мне, если полюбит другого… я отпущу её.

– Непреложный обет дашь? Что не притронешься к Агате до помолвки и не станешь чинить ей зло, если она полюбит другого?

– Дам…

Когда заклинание Северуса отпустило Гарри и Драко, они откупорили бутылку огневиски и выпили не чокаясь.

– Прости, что наговорил тебе гадостей, – отвернувшись, без особого энтузиазма пробурчал Поттер. – Я слишком волнуюсь за Агату и теряю голову.

– И ты прости, – вздохнул Драко, – мне нужно было уехать, ещё тогда, когда ты, Гарри, возродился. Я стал лишним, ты выбрал Снейпа. Просто я не смог заставить себя бросить вас всех и начать новую жизнь. Агата была таким ласковым ребёнком, мы подружились. А потом оказалось, что… она не ребёнок. Я прогонял от себя чувство, но не справился с ним.

– Ты же гей.

– Я люблю твою дочь. И у меня после тебя никого не было.

– Знай, Малфой, что я категорически против того, чтобы Агата связала с тобой свою жизнь, но понимаю, что запретить ей ничего не смогу – уж очень она упряма и слишком своевольна. Да и сомневаться в твоей надёжности у меня нет оснований… Теперь как-то помягче поговорить бы с мамой…

– Миссис Поттер в некотором смысле в курсе. Агата, насколько мне известно, откровенна с бабушкой.

– Мерлин! Ты хочешь сказать, что мама знает о вашей поездке в Европу? – Вытаращился на Малфоя Гарри. – Заговор. Это заговор. Все против меня! И Северус, и мама. И все верят в любовь!

– А ты не веришь? – серьёзно посмотрел на него Драко.

Гарри ответил после паузы:

– Верю. Именно в любовь и верю.

Комментарий к Глава 21. Начинается! или О круговороте зла и жажды власти в природе Эта прода – по сути, начало другой истории. Предупреждаю об открытом финале!!!

====== 21. Часть 2 ======

– Не люблю оборотней. Мерзкие кровожадные твари. – Белла поморщилась вслед посетителю, только что покинувшему кабинет профессора Бецкого – так Геллерт Гриндевальд приказал всем называть себя, на это имя сделал себе в России документы.

– Потише, дорогуша, а то у них отличный слух, – сделал ей тот замечание.

– Плевать!

– Ты, Белла, тупеешь день ото дня. Тебе наши постельные игрища, похоже, не на пользу. Сиськи висят, жопа худющая, в дырки твои хоть по пять членов загоняй – прорва, да ещё и чутьё теряешь – не понимаешь, что оборотни и прочие твари – главные наши союзники в будущей войне. С ними договариваться нужно, делать вид, что уважительно к ним относишься, прикармливать вкусненьким. Пора тебе, дорогуша, на пенсию. Хочешь, куплю тебе домик в Ницце или в Бразилии? Выдам замуж, может, ещё успеешь спиногрызов нарожать. – Геллерт сухо хихикнул. Беллатрикс побелела как мел.

– Решил завести себе молоденькую киску? – сверкнула она глазами. – На Розу Уизли глаз положил?

– Выпей, дорогуша, – протянул Геллерт ей стакан с виски, – и успокойся, дура. На Розу у меня совсем другие планы. Трахать волчицу – не такое уж и удовольствие, а вот получить в свою свиту абсолютно неуязвимого, дьявольски злобного и послушного оборотня, цепного волка исключительной силы – это огромный козырь на войне, для этого стоит немного пошевелиться. Поняла? Вижу, что ни черта ты не поняла. Вот приползёт ко мне эта сучка Роза на пузе – сама увидишь, чего она стоит.

*

– Он снится мне почти каждую ночь… – Беллатрикс с закрытыми глазами сидела на стуле перед Люциусом. Возле неё стояла чашка давно остывшего чая.

– Не преувеличивай, Белла, – сморщился Малфой-старший и залпом опрокинул в рот рюмку коньяка, – ты его не любила. Он заставил тебя, как и всех нас.

Беллатрикс приоткрыла глаза и непонимающе посмотрела на зятя, потом ответила:

– Я не про Тёмного Лорда, я про сына.

Люциус поперхнулся.

– Младенец снится мне так часто, – продолжила она, уставившись в одну точку. – Его закопали без гробика. Это чудовище выпило его кровь, забрало его жизнь, мой сынок даже не увидел меня перед смертью.

– Прекрати! – Люциуса начало колотить.

– Он хочет жениться, – совершенно без паузы перепрыгнула Белла. – На дочери Поттера. Говорит, что Агата какая-то уникальная волшебница и с ней он свернёт горы. Столько лет обещал жениться на мне, а теперь… Ты знаешь, что у твоего Драко любовь с дочкой Поттера? А самого Поттера прочат на пост Министра. Я больше не могу так, Люциус, просто не могу. – Белла опустила плечи, почти повисла на стуле, как испорченная тряпичная игрушка.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь? – Взгляд Малфоя-старшего был чернее тучи.

Белла подняла на него мёртвые глаза:

– Не знаю. Мне некому больше рассказать. Ты можешь сходить к Снейпу, предупредить. Гриндевальд устраивается в Хогвартс преподавателем ЗОТИ, хоть Снейп и отказался от директорства, но имеет влияние и в школе, и в Министерстве, он умный, что-нибудь придумает.

– Белла, помнишь, как ты мне грозила, когда я отказал тебе в помощи? Помнишь? Неправильный выбор! Это вы, миссис Лестрейндж сделали неправильный выбор и потащили в пропасть всех нас!

– Да! Я! – закричала Белла. – Знаю! – Забилась она хищной птицей в руках пытавшегося удержать её Люциуса. – Раздери вас всех мантикоры! Вечно вам всем гореть в Адском пламени! Я ошиблась! Ошиблась! Я думала, что борюсь за счастье, сражаюсь за любовь! А он отнял у меня всё и ничего не дал взамен! Я умереть хочу!

Успокоить её, бьющуюся в истерике, Люциус не смог, пришлось усыпить волшебной палочкой. Укладывая свояченицу на диван и укрывая пледом, Малфой-старший сказал задумчиво:

– Да, единственный выход – это поговорить со Снейпом. Он поверит и подумает, что делать, как нам без катастрофических потерь выбраться из этой задницы.

*

Сегодня Гарри был сверху. Когда-то, в шутку, разумеется, они составили график – в какой день недели кто из них пассив, а кто актив, и почти всегда неукоснительно его придерживались. Глупость, конечно, несусветная, однако эта игра вошла в привычку и доставляла Гарри и Северусу удовольствие. Иногда они срывались и менялись местами, но чаще всего следовали правилам.

Северус принимал аманта молча; Гарри даже слегка переборщил, пытаясь сорвать с его уст сладострастные стоны, и сам себя придержал: «Ого, Поттер, полегче на поворотах! Не манекен трахаешь. Твой партнёр – не гормонально озабоченный юноша и не амбал, он, хоть и не стар, но любит нежность и комфорт; а то в следующий раз отплатит тебе той же монетой – и будешь скулить под ним не от удовольствия, а от жалости к самому себе, бессердечно оттраханному».

Немного успокоившись, поймав необходимый выверено рваный ритм, Гарри довёл Северуса до множественного оргазма и только после того, как тот кончил под себя, без рук, позволил и своей эякуляции вырваться неземным наслаждением, не приевшимся, не ставшим слабее за столько лет их совместной жизни.

– Чуть не сдох! – с восторгом выдал Снейп.

– Фу, профессор, как грубо. – Поттер лёг рядом с ним, расслабленно перебирающим ногами по скользкой от спермы простыне.

– Говорю, как есть – заездили вы меня, господин Главный аврор. Так, пожалуй, коняке Снейпу и до живодёрни недалеко.

– Не шути такими глупостями. – Гарри погрозил кулаком. – До твоей живодёрни ещё скакать и скакать долгие годы. А вот про Главного… Слышал, что следующего Министра Магии хотят выбирать, как магглы?

– Да, за тебя обязательно проголосуют. Не морщись, Гарри, когда мы с тобой обсуждали, уходить ли тебе с «большой сцены», ты решил, что должен остаться и сделать что-то полезное для Англии. Я скептически отношусь к таким юношеским заявлениям, однако поддерживаю тебя. Теперь следующая ступенька в твоей карьере – министерское кресло, если не в этот раз, то на следующих выборах ты станешь Министром и сможешь максимально реализовать все свои задумки, воплотить все реформы. Особенно сейчас, когда вокруг так неспокойно…

– Хорошо, Северус, я тебя понял. – Гарри повернулся и поцеловал Снейпа в солёное плечо. – Ты со мной – а это главное. Вместе мы ух, сколько хороших дел наворочаем!

*

«Наворочаем…» – недовольно усмехнулся Снейп, вспомнив этот разговор. Действовать нужно бы как раз очень осторожно, ювелирно – чует сердце, что вокруг сгущаются какие-то тучи, тёмные силы копят могущество, и не известно, где и когда проявят его. А Гарри как мальчишка порывист, часто сначала делает, а потом думает, он, конечно, неплохой руководитель, честный, справедливый, это важно, да и маг очень сильный, боевой в том числе, однако в политике вообще, а особенно вот в такое предгрозовое время, нужно проявлять максимум гибкости, хитрости, рассчитывать все свои действия на десять шагов вперёд – в подобных штуках Поттер ещё зелёный пацан. Эх, жалко, что они всё-таки не уехали куда-нибудь далеко, как мечтали, не бросили магическую Британию, не поселились в тихом домике у тёплого моря, не смогли, не захотели позволить себе такой роскоши, как уединение, свобода, покой. Снейп, правда, всё же покинул пост директора Хогвартса – вернулся к профессиональному зельеварению (уж очень тянуло!), открыл свою школу мастеров-зельеваров, однако не смог отказаться от участия в школьном попечительском совете, да ещё и дал согласие на работу в Визенгамоте. А Гарри в последние годы полностью посвятил себя Аврорату, ну и дочери, конечно.

Подойдя к воротам мэнора, Снейп огляделся. На сердце было тревожно. Его никто не встречал, даже домовики. Зря он вообще согласился прийти к Люциусу, но тот прислал такое странное письмо и так настойчиво просил посетить Малфой-мэнор…

Тишина, даже факелы, казалось, горят абсолютно беззвучно – ни тебе треска, ни тебе шипения масла. Снейп хорошо знал дорогу, но на всякий случай приготовил волшебную палочку – не нравилось ему всё это, но не возвращаться же, не бежать из мэнора.

«Лучше бы сбежал!» – ударило в голову сразу, как только он переступил порог кабинета Люциуса. Ловушка!

Хозяин мэнора сидел в кресле, его голова повисла рядом с шеей – была отрезана и держалась на тонком лоскутке кожи. В ногах Люциуса бесформенным окровавленным кулём валялась Нарцисса. Чуть дальше в луже крови лежали чёрные женские кудрявые волосы, их хозяйка (конечно-же, Белла) была укрыта от взгляда Снейпа креслом, однако не было сомнений в том, что и она мертва.

Можно было сразу уйти, нужно! Но Снейп прекрасно понимал, что тот, кто заманил в эту ловушку, наверняка позаботился о том, чтобы подставить его основательно, чтобы все улики указывали именно на Северуса Снейпа, как на жестокого убийцу. Иначе зачем затевать весь этот кровавый спектакль?

«Ну, вот и оно! Начинается!» – не без содрогания, с тянущей болью в сердце, подумал Снейп и с палочкой наперевес отправился исследовать комнату, пока ещё у него была такая возможность. К тому моменту, когда его скрутили авроры, у Северуса созрело абсолютно чёткое понимание: «На сцену вышел очень сильный и острожный тёмный маг. Враг столь опасный, каких, пожалуй, ещё не знала магическая Британия…»

*

Кассий Клохаун ругал себя последними словами. И чувствовал себя самой последней тварью на свете. Но что же теперь делать? Как поступить? Этот русский пообещал, что сможет помочь. Да, слишком дорогой ценой, чудовищно дорогой, однако выбора у Кассия просто не было. Он долго думал, всё взвесил, прекрасно понимал, что не сможет выполнить поставленное Бецким условие, а не выполнить – значит, лишить своего ребёнка единственной надежды... Волки-отцы близко к сердцу принимают заботу о наследниках...

Мучения. Таких мучений души и тела Кассий давно не испытывал. Даже тогда, когда валялся едва живой, а вернее, полудохлый, в сырой яме, где его бросил Люпин – пожалел ведь, святоша, не отомстил смертью за смерть друга Блэка, а решил дать Кассию шанс умереть своей смертью. Сейчас Кассий искренне сожалел, что не сдох тогда, выкарабкался, дополз до Запретного леса, схоронился и зализывал раны. Лучше бы он умер, право слово – не сделал бы тогда единственного дорогого в этой жизни человека столь несчастным. А теперь и не единственного. Роза подарила ему сына – такое невероятное счастье… обернулось ещё большей бедой. Малыш оказался генетическим ликантропом. Худшей участи для своего ребёнка Клохаун не мог и представить.

Он прекрасно помнил, как прятался в глуши Запретного леса, боясь любого шороха, как голодал, даже от жажды мучился, потому что боялся ходить к озеру. Но выкарабкался – потихоньку заново научился ходить, потом бегать и смог охотиться на мышей и зайцев. Однажды ранней весной встретил в лесной глуши молодую волчицу в течке. Сперва не понял, что она – тоже человек, в своей волчьей ипостаси просто ошалел от запаха самочки, снесло ему крышу, и звериные инстинкты взяли верх над человеческим разумом и животной осторожностью. Загуляли они тогда на пару с волчицей. А потом выяснилось, что она – не зверь. Юная девушка, красивая, рыжеволосая… Такая смелая, уверенная в себе! Лучшая девушка на свете!.. Тоже с трудом справлялась со своим волчьим естеством, уходила в полнолуние от людей, пряталась, а уж в течку вообще не могла контролировать себя. Кассий не узнал её, конечно, не вспомнил, что она – та самая девчонка, которую они чуть не задрали с Сивым у коттеджа Зелёный конёк.

Сначала, сообразив, что случилось, осознав весь ужас произошедшего, Роза (так звали девушку) пришла в отчаяние, но потом почему-то пожалела Кассия. Стала навещать его уже в своём человеческом теле, подкармливать, лечить. Так они и сошлись по-настоящему. Кассий никогда не знал, что такое любовь. А тут это дикое и мощное чувство буквально садануло по башке, вонзилось в сердце острым ножом – ни вздохнуть, ни заснуть спокойно без розиных глаз, без её нежного голоса, без мягкого невесомого поцелуя. Он сначала прогонял Розу – понимал ведь, что они не пара. Оборотни – одиночки, проклятые всеми, гонимые ото всюду. Им нельзя заводить семью, нельзя ожидать от жизни тепла и мирного счастья, это расслабляет, парализует, лишает оборотня мощи. Им бы просто выжить в этом чужом мире так называемых обычных, нормальных людей. Вечные погони, десятки миль по лесам и болотам – изгои. Зачем он Розе? Жалость или то редкое чувство, когда находишь в чужом человеке отражение самого себя и тянешься к нему, без особой причины, просто тебе с ним легче дышится, сердце меньше ноет, во всём окружающем кошмаре появляется какой-то смысл… А потом Кассий просто почувствовал, что не может без неё, хоть подыхай. В один прекрасный день вышел к властям, сдался – уж очень хотелось не быть со своей любимой беглым преступником, смрадным блохастым чудовищем. Пусть суд, приговор, Азкабан, пусть – лишь бы она знала, что он тоже человек! Наделавший в жизни кучу страшных ошибок, наверное, непоправимых, но раскаявшийся в них совершенно искренне, потому что больше всего на свете, даже больше, чем жить, хочет быть рядом с любимой.

Роза его ждала несколько лет, дождалась, поженились они, невзирая на яростные протесты родителей невесты. Роза ушла из дома, значит, не блажь, а любовь, верно? Она у него вообще замечательная! Самая лучшая. Понимает, жалеет, помогает. Рядом с ней он – самец! Нет, мужчина! Да что там помогает – на себе тянет их семью: быт, финансы; а какая Роза восхитительная любовница – это просто улёт! Когда она подарила Кассию сына – тот как-то сразу иначе посмотрел на свою жизнь. Сын и любимая женщина – это то, ради чего можно свернуть горы. Или хотя бы попробовать.

И вот горе – выяснилось что их ребёнок тоже ликантроп, да ещё и от рождения. Дня, худшего, чем тот, в который он узнал заключение врачей, в жизни Кассия не было никогда. Роза постоянно плакала, заболела. Давно простившие её и принявшие выбор дочери Гермиона и Люпин помогали, как могли, но чем же тут поможешь…

Профессор Бецкой пригласил Клохауна поговорить, якобы собирался предложить ему работу в лесничестве, но потом прямым текстом объяснил, что Кассий должен сделать, чтобы избавить своего маленького сына от ликантропии: излечение якобы возможно, Бецкой берётся избавить ребёнка от нелёгкой судьбы, за что Кассий должен убить мужа матери своей Розы.

Шок. Кассий пребывал в шоке несколько дней. Потом потребовал от русского колдуна доказательств. Тот предоставил всякие документы, анализы и даже наглядно продемонстрировал Клохауну пару опытов. Сомнений не было: Бецкой способен избавить ребёнка от ликантропии. Кассий больше не мог раздумывать, у него просто не осталось на это сил. Роза медленно угасала, её собственные приступы ликантропии стали особенно ужасны, в полнолуние она совсем теряла рассудок и, чего с ней прежде не случалось никогда, превращалась в совершенно дикую, невероятно злобную волчицу, несколько раз попыталась убить себя. Кассий понял, что жизнь сына и любимой женщины гораздо тяжелее на Весах мироздания по сравнению с жизнью оборотня Ремуса Люпина. А убивать Клохауну было не привыкать…

Гермиона бежала по лесу, её вело сердце и маячок, который Ремус носил на себе в полнолуние. Сегодня, придя навестить его в охотничий домик, Гермиона не застала там мужа. А вокруг дома обнаружила странные следы. Люпин никогда не гулял по окрестностям в шкуре волка – значит, случилось нечто из ряда вон выходящее.

Пробравшись через валежник и колючие заросли ежевики на поляну, Гермиона застыла, онемев. Ноги приросли к земле, волшебная палочка повисла в безвольной руке. Картина, представшая взору миссис Люпин была столь ужасна, что походила на страшный сон.

Посредине поляны, в окружении густых елей, на измятой траве располагались три фигуры. Три волка. Один (Ремус! Гермиона узнала бы его из миллионов других оборотней!) без дыхания покоился в луже крови. Густая, тёмная кровь. Повсюду. Его дымчато-серая густая шерсть почти на всём теле была изодрана в клочья, на горле зияла большая дыра. Другой волк лежал в стороне и тяжело дышал, он тоже был серьёзно покусан, но жив. Третий, самый худой, гладкошёрстный волк, рыжеватого окраса (О боже! Да это же Роза!!!), стоял над трупом Ремуса. В этой позе было всё: горе, печаль, ярость, непонимание, неприятие, желание грызть всех направо и налево, чтобы только усмирить клокочущую внутри жажду мести.