Текст книги "Путь к тишине. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Сиреневый Кот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
========== Глава 22. На следующий день ==========
Дом встретил хозяина тишиной и мягким теплом. Митосу казалось, будто он вернулся из очень долгого путешествия, хотя отсутствовал он не так уж много времени.
Пухлый диван в небольшой гостиной, любимое место для отдыха, прямо-таки излучал сонный уют. Но даже прикоснуться к вещам, которые окружали его в повседневной жизни, Митос сейчас не мог. Удивительно, как быстро он привык к этому дому, привык считать его именно своим – хотя жил здесь меньше года, с тех пор, как, устав мотаться по дешевым отелям и пансионам, организовал «Адаму Пирсону» небольшое наследство от «дальнего родственника».
И теперь, возвращаясь сюда, он почувствовал, что пришел домой.
Митос тщательно запер двери, быстро обошел и осмотрел дом, потом направился в ванную комнату. Первое, чего ему сейчас хотелось, – это смыть с себя грязь последних дней.
Если бы можно было в ванне отмыть не только тело!
Ванна наполнилась быстро. Митос сбросил одежду и забрался в душистую воду.
…Перед тем, как все это началось, он так же лежал в ванне и думал, что смывает с себя грязь после приключения с Энн Линдси. А оказалось, тогда была вовсе не грязь – так, немного дорожной пыли.
Напряжение, державшее его в тисках все последнее время, медленно спадало, уступая место покою. Хотелось спать. Не есть, не пить – только спать. Он был на ногах почти двое суток. И каких суток!
Ему вдруг представилось, как в это самое время, у себя дома, выходит из такой же ванны Кедвин. Стряхивает с себя пену, идет в душ. Упругие струи стекают по ее телу, повторяя каждую линию точеной фигуры.
Или это не Кедвин? Да, конечно, это же Ребекка. Они в гостинице в Венеции, она сама назначила ему встречу… Она замечает, что он подглядывает, смеется и отвешивает ему легкого тумака. Он, поскользнувшись, падает в ванну…
Митос резко проснулся и сел, схватившись за края ванны и отплевываясь. Этого еще не хватало! Давненько с ним такого не было – увлекся эротической фантазией и уснул в ванне.
– Да, иногда очень полезно быть Бессмертным.
Он выбрался из ванны, ополоснулся под душем и отправился в спальню.
Пусть хоть небо рушится на землю, но этой ночью ему нужно поспать!
*
Он проспал бы и сутки, но настойчивая трель телефона выдернула его из забытья.
Кто там еще?
Митос, не открывая глаз, нашарил трубку:
– Да?
– Адам? Слава Богу! – с нескрываемым облегчением произнес Джо. – Надеюсь, ты дома?
– Не просто дома, – пробурчал Митос. – Я еще и сплю, между прочим.
– Ладно, ладно, спи. Мне не терпелось убедиться, что с тобой все в порядке.
– Да? А почему со мной не должно быть все в порядке? – вяло спросил Митос, свободной рукой подтыкая подушку.
– Ну, такая бурная ночь была. Суматоха, пожар в каком-то особняке, все пропавшие враз нашлись… Марк Дюпре сам прибежал ко мне, перепуганный до полусмерти, и попросил спрятать его куда-нибудь, хоть под стражу взять до суда. Шарль Буто до полуночи где-то пропадал, Мишель Уэбстер обнаружилась одна на улице возле Нотр-Дама…
Митос открыл глаза и рывком сел. Вся его сонливость враз улетучилась.
– Постой, Джо. Ты сказал – Мишель Уэбстер? Где она?
– Я же говорю – на улице, неподалеку от Нотр-Дама. Донесение пришло совсем недавно. Она направлялась в сторону станции метро… А в чем дело?
– Метро?!
Митос скатился с постели, едва не выронив телефон.
– Джо, очень тебя прошу – пусть твои парни не спускают с нее глаз! Особенно если она пойдет в метро! Не бойтесь рассекретиться. Она сейчас ничего не соображает. Джо, ты меня слышишь?! – все это он выпаливал, прижимая трубку к уху плечом и торопливо натягивая одежду.
– Хорошо, я распоряжусь, – тут же отозвался Джо. – Но в чем дело?
– Потом расскажу. Смотрите в оба, слышишь? Я сейчас туда приеду.
*
Он примчался к названной станции как мог быстро.
Не высмотрев Мишель нигде наверху, бегом спустился в метро.
И почти сразу ощутил Зов. Потом заметил кучку людей, собравшихся возле одной из скамеек. Приблизившись, смог разобрать обрывки фраз:
– Нет, вроде бы все в порядке…
– Ей стало плохо прямо возле края… Вот этот юноша подхватил…
– Надо вызвать «скорую»…
Митос протолкался сквозь толпу и увидел Мишель, сидящую на скамейке. Она была в полуобморочном состоянии, привалилась к плечу молодого человека в темной куртке и джинсах.
– Прошу прощения, мадам, месье, – он протиснулся вперед и присел рядом с Мишель. – Не нужно беспокоиться, я сам отвезу ее домой… Что? Нет, это не моя жена… Это моя племянница. Она немного нездорова… Мишель, я же просил тебя не уходить далеко!
Она приоткрыла глаза и посмотрела на него. Взгляд ее стал осмысленным, больше того – в нем появилось узнавание и еще что-то, то ли смущение, то ли легкий испуг…
Люди сочли все это доказательством того, что девушка действительно его знает – и торопливо разошлись: у всех полно своих дел. Как-то незаметно исчез и парень, сидевший рядом с Мишель.
Митос дождался, пока разойдутся все, и снова заглянул в лицо Мишель:
– Как ты?
Она всхлипнула:
– Что вам от меня нужно?
– Мне – ничего. Но я догадываюсь, что нужно тебе.
Он обнял ее за плечи, заставил встать и повел к выходу.
– Куда… куда мы?
– Ко мне. Куда же еще?
– Но я…
– Разбираться будем потом. Здесь люди смотрят.
Она позволила вывести себя на улицу, но возле машины снова остановилась:
– Я никуда не хочу ехать!
– А чего ты хочешь? – Он чувствовал, что сейчас лучше воздержаться от ласковых уговоров. – Сидеть на лавочке до второго пришествия?
– Ничего не хочу, – сказала она и отвернулась.
– А вот это неправда.
Он окинул взглядом ее фигуру – от кое-как собранных в узел, давно нечесанных волос до грязных ботинок.
– Ты хочешь, во-первых, вымыться, во-вторых, нормально поесть. Может, наоборот. В-третьих, спокойно отдохнуть в безопасном месте и в-четвертых, кому-нибудь рассказать, что с тобой случилось. Ведь так?
Она посопела, сердито глядя себе под ноги, потом все-таки села в машину.
*
Она вышла из ванной, кутаясь в махровый халат хозяина; халат был слишком длинным для нее, ей приходилось постоянно подбирать подол, чтобы не попадал под ноги. Но она заворачивалась в него, как в кокон…
Вымывшись, Мишель не стала отказываться от еды – все-таки голод ей пришлось признать. Еда не отличалась особой изысканностью, в отсутствие хозяина никто продукты не покупал и не готовил. Но накормить было чем.
Митос молчал, не спеша начинать расспросы. Смотрел, как Мишель, сидя за столом на кухне, пьет чай и жует разогретую в микроволновке пиццу. Сам он сидел у окна с приокрытой форточкой и курил сигарету (вот ведь зараза, теперь сколько времени отвыкать придется!). И думал, о чем, собственно, придется сейчас говорить.
Он не верил, что Мишель оказалась в метро случайно, и что ей просто стало нехорошо возле края платформы. Ну, ничего, скоро все выяснится.
Она закончила есть и выжидательно глянула в его сторону. Митос погасил окурок, встал и жестом пригласил ее за собой. Привел в гостиную и посадил на диван.
Мишель села на самый краешек и зажала между колен сложенные ладошка к ладошке руки.
Митос сел рядом. Помолчал немного, потом тихо спросил:
– Зачем ты пошла в метро, Мишель?
И сразу понял, что угадал правильно. Она вскинула на него глаза – огромные, влажные, совсем темные на худеньком бледном лице – и снова опустила голову.
– Зачем вам?
– Видишь ли, – сказал он задумчиво. – Я бы, возможно, мог тебе помочь, если бы знал, что с тобой случилось.
– А вы не знаете, что со мной случилось? – дрожащим голосом переспросила она. – Вчера вы это знали. И ничем тут не поможешь.
На колени ей, на руки, на складки халата одна за другой закапали крупные бусины-слезы.
– Вчера ты не собиралась сводить счеты с жизнью, – мягко сказал Митос. – Значит, произошло что-то еще… Мишель, это, возможно, звучит глупо, но тебе нужно рассказать обо всем. Я не настаиваю, не хочешь говорить со мной – не надо. Психолога-Бессмертного у меня под рукой нет, но, если хочешь, можно съездить в церковь, к отцу Лиаму.
Она помотала головой:
– Нет. Я не хочу никому ничего рассказывать!
– И мне?
Он осторожно обнял ее за плечи – в них, кажется, каждая мышца была натянута до предела – и притянул поближе к себе. Продолжил уже тише:
– Мишель, вчера вечером ты бросилась меня защищать. Значит, ты доверяла мне? А сегодня не веришь, что я могу – и хочу! – тебе помочь. Что-то изменилось за ночь?
Она мотнула головой и немного расслабилась.
– Ну так расскажи мне. Не бойся, я умею хранить секреты.
Она завсхлипывала и ткнулась лбом ему в плечо.
– Я не знаю, – прошептала она срывающимся голосом, – я не хотела… Но все так страшно.
– Ну-ну… может быть, не так все и плохо.
Он свободной рукой дотянулся до стоящего на столике графина и налил стакан воды:
– Вот, выпей.
Руки у нее тряслись, и ему пришлось поддержать стакан; Мишель понемногу успокоилась, достаточно, чтобы начать говорить.
– Так что же, Мишель? Не бойся, мы не в полиции, а я не прокурор. Хорошо, давай я за тебя начну… Ты скрылась без предупреждения нарочно?
Она чуть кивнула.
– Ты хотела найти Лорана? И боялась, что тебя остановят?
– Да…
– Ты нашла его… и что? Вызвала?
Снова короткий кивок.
– Ты убила его?
– Нет… – снова всхлипнула она. – Я… Я испугалась…
– Чего?
– Просто испугалась… И не смогла…
Она впервые посмотрела ему в лицо – отчаянно, беспомощно:
– Я должна была отомстить, правильно? Я думала, что смогу… Но ничего не вышло!.. Я… я просто… наверно, я такая же трусиха, как он.
Митос коротко вздохнул, на секунду прикрыв глаза. Нет, он не ошибся, позволив ей выплеснуть ярость на Жосса.
– Ты не трусиха, – сказал он как можно убедительнее. – Но не так все просто и легко в этом диком мире… Давай все-таки разберемся по порядку.
*
…Расправившись с Жоссом, Мишель покинула собрание, незаметно и никому ничего не объясняя. Сейчас у нее была одна цель – закончить начатое. Жосс был только исполнителем, руками, так сказать. А тот, кто был во всем этом деле головой, рассчитывает отделаться легким испугом.
Черта с два! решила Мишель, спускаясь в гараж, где полагала найти машину Лорана. Никуда ты от меня не денешься!
Она дождалась, когда присутствующие начали расходиться. Ее не заметили – при таком количестве Бессмертных, собравшихся в одном месте, трудно было уловить небольшие изменения в ощущениях. Поэтому она, прячась, смогла дождаться, пока в гараж не спустился сам Лоран. Был он не один – Шарль явно задался целью не отпускать его от себя ни на минуту.
Лоран остановился возле одной из машин, поставил на пол дорожную сумку и зашарил по карманам:
– Черт, я, кажется, потерял ключи.
– Ты уверен, что они тебе понадобятся? – спросил Шарль.
– Но я же иначе не смогу взять машину.
Шарль остановил его жестом и проговорил уже тише, но тверже:
– Эдмунду Лорису пора исчезнуть, Анри. Не бери с собой ничего, что связывает тебя с этим именем.
– Но у меня больше ничего и нет, – растерянно сказал Лоран.
– И замечательно. Сейчас уедешь со мной. Потом у нас будет время решить, что делать дальше. Идем, моя машина по другую сторону этого пустыря.
Лоран кивнул. Они пошли к выходу.
Мишель, немного выждав, тоже вышла на улицу и, стараясь не спотыкаться в сгустившейся темноте, торопливо зашагала через пустырь.
Ей нужно было успеть туда первой…
*
Машину Шарля она нашла сразу. Здесь намечались какие-то дорожные работы, и возле дороги, на краю пустыря, было сложено несколько больших штабелей бетонных блоков. Кроме того, пара ярких фонарей давала хорошее освещение. Замечательное место, в том числе и для поединка, подумала Мишель.
О предстоящей стычке она думала без страха, просто как об очередной работе, которую нужно сделать. Вмешательства Шарля она не опасалась. Просто не задумывалась о том, что он может сделать, если она при нем убьет его ученика. Она вообще мало о чем думала в тот момент – только о Лоране.
Ждать пришлось недолго. Ощущение Зова пришло почти одновременно со звуком шагов и голосов.
Голоса смолкли.
Мишель не стала тянуть время и вышла из-за кучи бетонных блоков на свет, навстречу тем, кого ждала.
Она видела, как нахмурился, увидев ее, Шарль, но решила не обращать на это внимания. Гораздо интереснее ей показалось выражение лица Анри Лорана. Или она ничего в этом не смыслит, или он испугался.
Конечно, подумала Мишель, так и должно быть.
И неспешным движением вытянула из-под плаща меч.
Шарль сделал полшага вперед:
– Что тебе нужно, Мишель Уэбстер?
– Он, – ответила она, указав мечом на Лорана. – К тебе у меня нет счетов. Отойди.
– Мишель, это ничего не изменит.
– Я не спрашивала твоего совета.
Шарль отступил назад, поворачиваясь к ученику. Тот смотрел на него беспомощно:
– Что мне теперь делать?
– У тебя есть один выход, – проговорил Шарль тихо. – Принять вызов и победить.
– Победить?! – прошептал Лоран. – Убить ее?!
– Не убить. Только победить. Это старинная традиция, Анри. Тогда тебе будет чем выкупить свою жизнь. Прости, больше ничего я тебе посоветовать не могу.
Лоран коротко вздохнул, оглянулся.
– Хорошо, – сказал он. – Я… попытаюсь.
Шарль молча кивнул. Лоран извлек меч и сбросил плащ.
Мишель окатила его презрительным взглядом и скривила губы:
– Не знала, что ты умеешь управляться с мечом.
– Как видишь, умею, – отозвался он. – Послушай, может быть, не стоит…
– Это твое дело, – бросила она. – Не тяни время. Я все равно тебя убью.
Он снова вздохнул и поднял меч.
Сначала могло показаться, что дела Лорана, которому явно не хватало в последнее время практики, обстоят не так уж плохо. Мишель дралась всерьез, но усталость и нервное напряжение играли против нее.
Она вроде бы начала выдыхаться и делать ошибки. Трюк, старый как мир. Усыпить бдительность противника притворной усталостью и…
Шарль, внимательно наблюдавший за поединком, понял все раньше ученика.
– Анри, берегись!
Но было поздно.
Лоран, не обладавший опытом и вниманием своего наставника, не заметил опасного момента. Скользящее движение, стремительный поворот, вспышка света на вычерчивающем сложную фигуру клинке – и защита Лорана была пробита.
Он еще несколько мгновений молча, с какой-то детской обидой смотрел на меч, глубоко, на треть клинка вонзившийся ему под ребра. Потом Мишель, отшагнув, рывком высвободила оружие. Лоран, теряя равновесие, рухнул на колени. Посмотрел на замершую над ним Мишель, потом в сторону, на Шарля.
Тот стоял в нескольких шагах, молча и не двигаясь. Он не мог вмешиваться. Но во взгляде Лорана призыва на помощь и не было. Была боль, тоска и что-то еще, очень похожее на облегчение. Это длилось всего мгновение.
Потом Лоран тяжело осел на землю, опираясь на одну руку, а еще секунду спустя упал, потеряв сознание.
Мишель шагнула ближе. Примеряясь, аккуратно приставила меч к его шее и медленно подняла для последнего удара.
Она не хотела спешить. Этого мгновения она ждала – все кошмарные дни и ночи в проклятом подвале. Даже не зная, кто на самом деле ее враг. И вот желанный миг настал – бой выигран, осталось совсем немного. Один удар – и все будет кончено!
Она крепче сжала рукоять меча, мысленно уже представив, как острая сталь рассекает воздух и…
Внезапно ее как будто обдало холодной подвальной сыростью. Голова резко закружилась, перед глазами поплыли темные пятна.
Кровь. Горячий фонтан из рассеченных артерий. Темная лужа на каменном полу…
Мишель вздрогнула и тряхнула головой, отгоняя дурнотное наваждение. Даже рукавом провела по щеке, стирая невидимые брызги. Что за чушь? Лоран ведь Бессмертный, крови не будет!
Озлившись на самое себя, Мишель снова замахнулась.
И снова подвал. Тусклый свет пыльных ламп под потолком. Нестерпимо яркий в тусклом свете клинок меча, занесенного над головой стоящего на коленях человека. Меч в руках другого человека, одетого в темное. Он коротко усмехается и наносит удар. Свет падает на его лицо, и Мишель с приступом дикого ужаса узнает в этом лице свое.
Она хрипло вскрикнула и шарахнулась назад, зажимая ладонью рот. Ей показалось, что желудок ее сворачивается комом и подпрыгивает к горлу. Она поперхнулась, проглатывая тяжелую дурноту. Мишель не понимала, что с ней происходит, она вообще не могла сейчас думать ни о чем – всюду была только кровь, кровь и грязь…
Она смотрела на Лорана, но видела только кровь на его рубашке и на ладони, до того зажимавшей рану.
Только кровь.
Она попятилась, отшатнулась в густую тень между штабелями блоков, развернулась и, не разбирая дороги, бегом кинулась прочь.
*
Мишель остановилась, только когда поняла, что дальше бежать некуда.
Она оказалась на берегу Сены, но не на городской набережной, а на голом берегу, на самой окраине города.
Мишель огляделась, все еще вздрагивая. Увидела у себя в руке меч – на клинке багровели пятна крови – и отшвырнула его, будто рукоять жгла ладонь.
Меч с плеском упал в мелкую воду. Жуткое ощущение снова нахлынуло на Мишель; она тяжело села на травяной бугорок под реденьким кустиком возле воды. Закрыла руками лицо.
Почти сразу перед глазами запрыгали алые пятна. Снова закружилась голова. Мишель сползла на землю, решив зачерпнуть воды и ополоснуть лицо – и тут ее наконец вырвало. В желудке было почти пусто, но ее выворачивало и выворачивало вхолостую – пока от пустоты и холода не заломило затылок.
Мишель откинулась назад, повалилась на жухлую траву и невидяще уставилась в ясное ночное небо.
Она так хотела отомстить за смерть Ричарда! А что получилось? На главного врага не хватило сил. Хватило только, чтобы почувствовать себя убийцей.
Но почему? Что она сделала не так? Почему ей так плохо сейчас? Неужели потому, что пришлось прикончить того мерзавца?
И что теперь? Месть не состоялась, хотя на ее мече кровь, а на душе – мерзкая грязь. От чего?
Она с трудом заставила себя приподняться.
Грязь и кровь.
Но она не делала ничего дурного! Она всего лишь пыталась восстановить справедливость.
Ответом на эту мысль в памяти эхом отдались слова Адама Пирсона: «Это твое право. Но я не уверен, что ты готова им воспользоваться…» И Джина тоже переспрашивала, действительно ли она хочет этой мести. И потом говорила, что нельзя позволять себе испытывать удовольствие от подобных дел. А она ничего не поняла. Наверно, это и есть ответ. Они – старшие, опытные – остерегали ее не зря. Почему же она не послушалась?
И что делать теперь?
Она осталась одна – в чужом городе, в чужой стране, без денег, без документов.
Мысль обратиться за помощью (Мишель помнила номера телефонов и Адама Пирсона, и Аманды, и Ника Вольфа) показалась ей почти кощунственной. Кто она им теперь? Упрямая дура, неспособная понять, когда ей дают хороший совет, и неспособная правильно оценить свои силы.
Но тогда что делать? Попробовать обратиться к Дункану МакЛауду – по старой памяти? Его же не было там, в этом чертовом подвале. Нет, тоже нельзя – они с Кедвин вмешались в какие-то его дела, и он, наверно, сейчас на них злится.
От этих мыслей у Мишель снова начала кружиться голова. Но земля была слишком холодной…
Мишель заставила себя приподняться и сесть. Потом увидела свой меч – он по-прежнему лежал в мелкой воде у самого берега; следы крови на клинке исчезли, и он теперь словно вбирал в себя блики света дальних городских огней.
Но меч-то не виноват, что оказался у нее в руках. Благородное оружие нельзя превращать в инструмент палача.
Мишель вытащила меч из воды, стала протирать его полой плаща.
И застыла, пораженная новой мыслью.
Меч Ричарда – единственная теперь память о нем – остался в том особняке.
Проклятие!
Нужно было вернуться. Мишель сунула свое оружие в ножны под подкладкой плаща и метнулась прочь от реки, к дороге, которую разглядела сквозь редкие деревья. Осмотрелась – и снова остановилась.
Она не знала куда идти. Не помнила, как оказалась на этом берегу. Не могла вспомнить даже, как выглядел дом, который ей нужно отыскать.
Дороги назад не было.
Это оказалось последней каплей. Она отступила, привалилась к какому-то дереву, потом, съехав по стволу спиной, села на землю и завыла в голос.
*
Она не знала, сколько просидела так, сначала плача, потом просто тупо глядя перед собой. Наверно, было уже далеко за полночь, когда она решила все-таки вернуться в город. Не искать помощи – сейчас ей никакая помощь была не нужна. Просто она вспомнила вдруг, что однажды, в каком-то давнем разговоре, сказал Ричард – что на самом деле и от вечной жизни избавиться не так уж сложно. Особенно в большом городе.
Именно это сейчас пыталась сделать Мишель – просто шла по ночному Парижу куда глаза глядят и прислушивалась к своим ощущениям. Достаточно встретить какого-нибудь Бессмертного, затеять с ним ссору, притворившись праздношатающейся охотницей за головами, да еще наговорить каких-нибудь гадостей – и ее мучениям придет конец. Это даже не будет самоубийством.
Утро, холодное и промозглое, застало ее на скамейке в каком-то парке. Она была все еще жива, хотя промерзла так, что не чуяла ни рук, ни ног. Наверно, сейчас она и драться-то не сможет…
Встретить этой ночью Бессмертного ей так и не посчастливилось.
Встряхнувшись, Мишель встала и пошла вперед наугад, сама не зная, куда и зачем. Впереди оказался Нотр-Дам, и она постояла немного, разглядывая фасад старинного здания. Потом пошла дальше. И снова остановилась – перед входом на станцию метро. Долго смотрела на светящуюся вывеску.
А это тоже мысль!
В карманах нашлась кое-какая мелочь, достаточно, чтобы заплатить за вход. Мишель спустилась по лестнице и остановилась у края платформы.
Один за другим прошли три поезда, а она все стояла на месте, глядя на рельсы и не замечая недоуменных взглядов случайных прохожих.
Рельсы, прямые и яркие, внезапно стали ослепительными. Звуки и голоса смешались в сплошной гул, и все вокруг утонуло в стремительно чернеющем тумане…
*
– …не знаю, что с ним стало, – говорила Мишель, всхлипывая и рукавом утирая со щек слезы. – Я просто убежала. Потом бродила по городу, надеялась, что встречу кого-нибудь…
– Почему не позвонила хотя бы Аманде? – тихо спросил Митос, уже зная примерный ответ.
– Я не могла!.. Я же была такой дурой. Мне было стыдно… Теперь меня все будут презирать… Шарль, наверно, смеялся, когда я убежала.
– Уверен, что нет, – сказал Митос. – По-моему, ты очень плохо думаешь о всех нас.
Мишель вздрогнула.
– Я плохо думаю? – шепотом переспросила она. – Но почему?
– Вот я и не понимаю – почему.
Митос взял ее руку, положил ладонью на свою ладонь и накрыл другой:
– Мишель, поверь мне, с тобой не случилось ничего такого, за что тебя могли бы осмеивать и презирать. И тем более, из-за чего можно было искать смерти. Сейчас давай на этом остановимся. Что же до остального… Время лечит все, а его у тебя достаточно.
Она смотрела недоверчиво:
– Но разве я не… Это же не просто так, мне было так плохо… Я думала, что сделала что-то ужасное… А ведь я только хотела…
– Ты лишила жизни человека, – грустно улыбнувшись, отозвался он. – Не в бою, не ради самозащиты. Намеренно и хладнокровно. Неужели ты думала, что тебе это сойдет с рук? Ты платишь цену убийства, Мишель.
– Убийства?.. Разве это не было справедливо?
– Было. Но пойми, пожалуйста, природа не знает, что такое справедливость. Любое убийство, совершенное не ради выживания, ей противно.
– Тогда почему такие, как Жосс, ничего не платят?
– Как же не платят? Он уже заплатил. Он мертв. Впрочем, да, те, кто стремится защищать справедливость, платят дороже. Они не имеют права уподобляться тем, с кем сражаются. Тебе это тяжело… Убийство еще не стало твоим ремеслом и, надеюсь, не станет. Тебе еще нужно было переступить запрет. Но почему все это для тебя такая неожиданность? Разве твои учителя ничего не говорили тебе?
– Говорили, конечно… Но мне казалось, что речь идет не об этом.
– Да, может быть. В ту эпоху, из которой родом Аманда и Ричард, представление об этих вещах было несколько иным. Ну как, ты все еще хочешь прыгнуть под поезд?
Она робко улыбнулась:
– Нет. Но…
– Что?
– А в ту эпоху, откуда вы родом, какое было представление?
– Тоже немного другое. Но я как-то приспособился к новым условиям… Что ты думаешь делать теперь? Может быть, стоит позвонить Аманде?
– Нет, не надо, – Мишель вздохнула. – Я не хочу вас обременять, но я еще не решила… Вы так обо мне заботитесь… А я не знаю даже, почему.
– Должен же я как-то оплатить тебе за услугу. Ты все-таки спасла мне жизнь.
– Вы мне тоже… еще раньше, – она опять вздохнула, – а теперь спасаете снова.
– Ну… – он пожал плечами, не зная что сказать. – Считай, что я так развлекаюсь. Теперь пойдем, у меня наверху есть запасная спальня. Отдохнешь, а потом еще подумаем, как с тобой быть.
Он отвел ее в комнату напротив своей спальни и помог разобрать постель. Мишель не стала возражать – молча улеглась, свернулась калачиком и натянула до плеч одеяло.
Митос задернул плотные шторы, включил кондиционер и вышел, оставив на всякий случай дверь приоткрытой.
*
Придя в свою спальню, Митос сначала сел на постель, потом, не удержавшись, лег. Усталость, отступившая было перед новыми заботами, опять навалилась свинцовой тяжестью.
Но нужно было сделать еще кое-что.
Он нашарил телефон, набрал номер и, ожидая ответа, прикрыл глаза. Только бы не уснуть.
– Да, – послышался в трубке голос.
– Привет, Кедвин. Как настроение?
– Неподходящее для шуток, – миролюбиво произнесла она. – В чем дело, Адам, ты уже придумал новую авантюру?
– Нет. Но дело действительно есть.
– Какое?
– Ты сможешь приехать ко мне сегодня?
– К тебе… домой, ты хочешь сказать? Признаться, у меня полно работы.
– После работы. Это важно.
– И о чем речь?
– О Мишель Уэбстер.
Последовала короткая пауза, потом Кедвин спросила немного другим тоном:
– Что с ней?
– Она здесь, у меня, спит в соседней комнате. Но в остальном – ничего хорошего. Приезжай, поговорим.
– Хорошо. Если она спит, я приеду ближе к вечеру. Куда?
Он назвал адрес, попрощался и отложил телефон.
Теперь можно немного поспать.
А в самом деле, зачем он все это делает? Что ему до этой девочки? Ее жизнь, ее проблемы. И зачем нужно было так носиться с Анри Лораном – вот уж кто сам себе наделал неприятностей?
Что за благотворительностью он занимается в последнее время? Как будто мало проблем с одним МакЛаудом. Так нет же, надо еще целый выводок сопливых младенцев повесить себе на шею…
Продолжить эту мысль ему не хватило сил – он перевернулся на бок и, как в черный колодец, провалился в сон.
*
Кедвин не стала кривить душой, изображая безразличие, когда Адам Пирсон сообщил о проблемах с Мишель Уэбстер. После времени, совместно проведенного в грязной клетке, она чувствовала явную симпатию к этой девочке. А может быть, все дело в том, что у нее уже очень давно не было учеников?
Маркус Константин еще во время ее ученичества говорил, что, вступая в роль наставника, Бессмертные следуют своему родительскому инстинкту, который никак иначе не реализуется. Наверно, так и есть. И потом, она, возможно, просто устала от кромешного одиночества последних лет.
Почему бы не пригласить Мишель пожить у нее?
Но в дело оказался замешанным не кто-нибудь, а снова Адам Пирсон. Само по себе это ничего не значило и ничего не меняло. Мишель – это Мишель, Адам – это Адам.
Что же до Адама…
У Кедвин осталось странное впечатление от увиденного в этом чертовом особняке. Перед ней был тот же человек, с которым она познакомилась недавно, и в то же время совсем другой. Как будто ненадолго исчезла маска и тут же упала на место, едва напряжение спало.
Адам Пирсон снова был Адамом Пирсоном. Что-то в этом человеке и привлекало ее внимание, и раздражало, как затесавшаяся в строгую формулу неизвестная и неопределенная величина. Остальные, по-видимому, ничего особенно странного не заметили. Правильно, ведь только она была знакома с Пирсоном раньше. Вот разве что Аманда – интересно, что заметила она?
Еще одним поводом заинтересоваться личностью Адама Пирсона для Кедвин был его конфликт с МакЛаудом. Она почти ничего не слышала из их разговоров, но по последней фразе поняла, что за Адамом числится нечто, чего МакЛауд ему никак не может простить. Впрочем, он и сам говорил, что они были друзьями.
Интересно, о чем идет речь?
С такими мыслями Кедвин приехала к дому по указанному Адамом адресу. На некоторые вопросы ответ она могла получить прямо сейчас.
*
Когда волна Зова обозначила присутствие Кедвин, он сидел в гостиной с книгой. Краткий сон помог ему освежиться, и усталость изрядно поубавилась. Хотя, чтобы восстановить силы полностью, было нужно времени побольше.
Кедвин выглядела бодрой.
– Добрый вечер, – сказала она. – Итак, что у нас?
– Да так, ничего особенного. К счастью. Просто девочка немного переутомилась.
– Где ты ее нашел?
– На станции метро.
– Что? – нахмурилась Кедвин. – Какого черта она там делала?
– Ты и сама догадалась, – тихо сказал Митос. – Ее нельзя оставлять без присмотра. Я ее немного успокоил, но надолго ли? Еще немного, и она начнет считать себя виноватой в смерти Ричарда.
– И ты предлагаешь мне этим заняться? Почему не Аманде?
Он пожал плечами:
– Ей нужна перемена обстановки, Кедвин. Аманда – прошлое, то же, которому принадлежит Ричард. Ей же нужно переключиться на будущее.
– Да? А почему бы тебе самому не стать этим «будущим»?
– Мне казалось, что тебе тоже этого хотелось.
Она посмотрела на него внимательно и сказала:
– Ты что, думаешь, будто умеешь читать мысли? А знаешь, чего я хочу прямо сейчас?
– Съездить мне по физиономии за попытку принять решение вместо тебя, – с готовностью отозвался он, прислонясь к простенку у окна и скрестив на груди руки. – Вполне понимаю это желание. Но это не очень-то стильно.
– Я не гонюсь за модным стилем, – ответила она, не улыбнувшись. – Но ты угадал мои намерения и в отношении Мишель, и насчет твоей персоны. Не знаю, что с тобой не так, Адам, но я просто чувствую… И что ты за тип, черт возьми? Просто заноза какая-то!
– Возможно. Выпить чего-нибудь хочешь?
– Представь себе, хочу.
– Кофе с коньяком?
– Да, вполне подойдет.
Они направились на кухню.
Митос, вновь впадая в роль Адама Пирсона, поставил на плиту чайник и, усевшись на подоконник, придвинул к себе пепельницу и сигареты. Кедвин села на стул и, облокотясь на край стола, задумалась.
– Послушай, Адам…
– Да?
– Что еще натворила Мишель этой ночью?
– Ничего. Если ты беспокоишься о Шарле.
Он глянул, прищурившись лукаво, и тут же невинно обратил взор к небу, то есть к потолку:
– Молчу, молчу.
– Нет уж, на сей раз не молчи, – усмехнулась Кедвин. – Она ведь искала встречи с Анри Лораном?
– Да, – отозвался Митос, бросая на подоконник зажигалку; затянулся, выпустил дым и продолжил: – Она его нашла.
– И?
– Ничего. Оба живы. Здоровы ли – вопрос отдельный.
– В каком смысле?
