Текст книги "Путь к тишине. Часть 2 (СИ)"

– Итак, Наблюдатели, – произнесла Кедвин, когда он умолк. – Иногда они все-таки становятся чересчур назойливыми. А ты продолжаешь меня удивлять. Я была уверена, что у тебя есть знакомый Наблюдатель. Но чтобы ты сам был Наблюдателем! Значит, Джеймс Хортон был отщепенцем?

– Да. Позже и он, и его сподвижники официально были объявлены Отступниками.

– А этот Джо Доусон и есть сейчас твой человек в Ордене?

– «Мой человек» не совсем то слово. Мы друзья, были и остаемся.

– Вот как! Ты не познакомишь меня с ним?

– Почему бы нет? Он хозяин бара, здесь, в Париже. И уже привык, что вокруг его заведения постоянно ошиваются Бессмертные. Одним больше, одним меньше…

– Спасибо, – хихикнула Кедвин. – Ловлю тебя на слове. Так на чем мы там остановились?

– На Наблюдателях. Вот так оказалось, что мое обещание позаботиться о МакЛауде вступило в законную силу. Хотя я понятия не имел, что от меня требуется. Реально же встретиться и познакомиться с ним я смог только еще два года спустя. Я даже помню дату, шестое марта, – Митос улыбнулся мягко. – Тогда я только и понял по-настоящему, что «заботиться о Дункане МакЛауде» – занятие далеко не из одного ряда с развлечениями. Хотя я и не думал, что выполняю какое-то обещание. Просто мне хотелось быть с ним рядом, помогать ему, делить с ним часы отдыха. В нем было столько силы, столько чистоты, любви – к жизни, к людям! Я сам был очарован. Мне хотелось, чтобы у меня был такой друг.

– Понимаю, – улыбнулась Кедвин, – очень знакомое чувство.

– Вот именно. Так и было сначала. Но потом начало сбываться пророчество. Меня не было рядом, я был в путешествии с Алексой. Но мне сообщили…

Рассказ о явлении Темной Силы и о том, как МакЛауду удалось освободиться, Кедвин тоже выслушала молча, не прерывая вопросами. И заговорила, только сочтя повесть оконченной.

– Итак, первая часть, – сказала она. – Прошедший сквозь тьму к свету. Забавно, что пророчество никак не упоминает о том, с чьей помощью ему удалось пройти сквозь тьму… Кстати, ты-то откуда узнал об этом Священном Источнике?

– Да, в общем, случайно, – пожал плечами Митос. – Я был в этих краях чуть больше двух тысяч лет назад, после того, как оставил Всадников. Так вышло, что мне нужно было убежище, и я надеялся отсидеться в этой пещере. Там наткнулся на маленькое светящееся озерко, оступился в темноте и свалился в воду.

– С тобой было то же, что с МакЛаудом?

– Это у всех бывает по-разному.

Он помолчал, чувствуя, что она ждет более подробного объяснения. Потом сказал, глядя на свои сцепленные руки:

– Мне не пришлось сражаться с самим собой, если ты это имеешь в виду. Я получил возможность на себя посмотреть и подумать, чем я был, чем стал, и чем могу стать. Это купание основательно прибавило ясности моим мыслям и чувствам. Оно и подарило ту хворь, которую ты заметила. Как зарубку на памяти «помни, кто ты есть».

– Вот как, – задумчиво сказала Кедвин. – Ты хочешь сказать, что это было что-то вроде откровения, наставляющего на путь истинный?

– Что? – удивился он. – Нет, нет! Не было никаких откровений. Как бы сказать… Именно тогда я начал видеть цену того, что делаю. Оборотную сторону. Не когда захочется, а постоянно. Такое своеобразное дополнение к восприятию… Иногда помогает принимать решения, иногда мешает. Первое время я думал, что те кошмары – что-то вроде наказания за промахи.

– А что, прежде у тебя не бывало кошмаров?

Митос пожал плечами:

– Ну почему же, бывали. И до, и после. Разные. Но в болезнь превратился только один.

– Какой?

– Трупы, – после короткой паузы ответил Митос. – Огромное поле, до горизонта покрытое трупами. Впереди лес, я хочу попасть туда, но боюсь. Потом они исчезают, остается голая сырая земля. Я иду к лесу, – он прикрыл глаза. – Потом из земли вдруг высовываются руки – их руки – и тянут меня за собой, под землю. Здесь я всегда просыпаюсь… Хотел бы я знать, что все это значит.

– Извини, – шепотом проговорила Кедвин. – И часто с тобой бывает такое?

– По-разному. И я до сих пор не уверен, почему это происходит.

– Как не уверен? Ты не заметил, за какими именно событиями следуют эти кошмары?

– Заметил, но закономерности нет. Со временем мне стало казаться, что дело не в том, за какими событиями следуют кошмары, а в том, какие события следуют за кошмарами.

– То есть ты хочешь сказать… – начала Кедвин.

– Да. Это не наказание, а предупреждение. Знак, что я должен остановиться и подумать, или что я могу совершить какую-то ошибку. Знаешь, как эти ухабы на дорогах заставляют водителей снижать скорость… Последнее время много чего случилось и случится еще. Возможно, в этом все дело, в том, что самый сложный выбор еще впереди.

Кедвин некоторое время молчала, потом тихо спросила:

– Значит, все дело в этом? Ты ждешь каких-то событий и хочешь заручиться моей поддержкой? Но что такого должно случиться? Тебе что-то еще известно?

– Мне известно многое, – отозвался Митос. – Трудно только понять вовремя, когда и какое именно знание может пригодиться.

– И какое откровение у тебя на очереди? Судя по тому, что ты рассказал… Столь агрессивное поведение МакЛауда выглядит подозрительным. Не знаю, что там у вас произошло, но за такую услугу он должен молиться на тебя весь остаток жизни.

– В наших отношениях не все было гладко и правильно. Как мы встретились, я тебе уже рассказал. Я был доволен, он принял меня без недоверия и очень легко впустил в свою жизнь. Меня это устраивало. Я был готов к тому, что он начнет проявлять интерес к моей персоне, к моему прошлому. Это казалось вполне естественным, ведь не каждый день встретишь Бессмертного, которому столько лет! Я был готов к вопросам и нелегким откровениям, но никакого беспокойства по этому поводу не испытывал. Я успел привязаться к нему и был очень счастлив. Впервые за очень много лет.

Однако, вопреки моим ожиданиям, никакого любопытства он не проявлял. Я его не торопил – куда нам было спешить? Потом последовало очень неприятное открытие. Я вдруг понял, что мои заботы и проблемы для него абсолютно неважны. Он будто вообще не видел во мне человека – реального человека.

– Странно, – сказала Кедвин. – И в чем это проявлялось?

– Я это понял, когда приехал в Париж после смерти Алексы… Нет, вернусь немного назад, чтобы все было по порядку… Я приезжал в Париж еще раньше. Алекса лежала в больнице в Женеве. Я только тогда по-настоящему понял, что вот-вот потеряю ее, и вспомнил о Камне Мафусаила. Знаешь, что это такое?

Кедвин кивнула.

– Я приехал в Париж. Узнал, что все части его, кроме одной, находятся в музее Наблюдателей, а последняя – у Аманды. Решил сначала забрать те, из музея, а потом уговорить Аманду отдать последнюю. Но оказалось, за Камнем охотился кто-то еще. Этот кто-то подослал к Аманде убийц, и она тоже решила забрать те части, которые хранились в музее. Там мы с ней и столкнулись. Она с перепугу вообразила, что ночных налетчиков к ней подослал я. На следующий день меня вызвал для разговора МакЛауд и попросил сказать, правильны ли ее подозрения. Честно говоря, я удивился. С какой стати он так плохо обо мне думает? Я что, дал ему повод? Возможно, следовало обратить внимание на этот случай, но мне было не до того. Тогда много всего случилось, они оба – и МакЛауд, и Аманда – в конечном итоге пытались мне помочь. Но все равно ничего не вышло. Не судьба.

Он помолчал немного, потом продолжил:

– А потом я вернулся в Париж уже хоронить Алексу. Он встретил меня, помог с устройством похорон, в какой-то мере скрасил мое тогдашнее одиночество. Позже мы столкнулись с еще одним его давним другом, Уорреном Кокрейном. Оказалось, что он тоже очень нуждался в помощи

– Уоррен Кокрейн? Да, помню, они вместе воевали за принца Чарли. И что с ним случилось?

– Он потерял память. Не знал ничего, ни кто он, ни откуда, не говоря уж о факте собственного Бессмертия. Потом выяснилось, что он повздорил со своим учеником из-за любимого принца Чарли и, в припадке гнева, убил его. Потрясение оказалось слишком сильным. Застав давнего друга в столь плачевном состоянии, МакЛауд бросился на помощь и полностью забыл обо мне. Он приходил, но лишь за тем, чтобы обсудить свои заботы и попросить помочь добыть сведения. О моей беде он больше не вспоминал. Сказать, что мне это не понравилось, было бы слишком мягко. Получалось, что, как у меня его благополучие было все время вверху списка забот, так у него мое – в самом низу. Согласись, открытие не из приятных. Нет, я, конечно, справился. Взяв на заметку эту вновь обнаруженную особенность. Ну, а потом нам всем стало не до того. Началась замечательная заваруха с участием Наблюдателей и Бессмертного по имени Джейкоб Галати…

Вкратце пересказав историю Джейкоба Галати, он продолжал:

– Теперь мы, наверно, подходим к самому интересному. После этих событий МакЛауд вернулся в Секоувер… Там его уже ждала Кассандра. Я сам при этом не присутствовал, и Доусона тоже еще не было, он не приехал из Парижа. Да, даже если бы и приехал, не тот был момент, чтобы попадаться на глаза МакЛауду… В общем, я все это узнал из отчетов другого Наблюдателя. Кассандра ждала его прямо в его квартире. Не знаю, что она там ему рассказала, но утром они были на побережье, снова разговаривали. В беседе мелькнуло слово «пророчество». Потом на берегу появился Кантос. Кассандра пыталась удержать МакЛауда, но он все-таки принял вызов. Во время боя Кантос воспользовался своими способностями и загипнотизировал его.

– Погоди, – подняла руку Кедвин. – Ты хочешь сказать, что он ничего не знал? Что Кассандра не объяснила, какого рода опасность ему грозит?

– Судя по тому, как все это описывает Наблюдатель, трюк Кантоса застал его врасплох. По-видимому, она ничего ему не сказала. Потом они вернулись в его дом, туда же немного погодя заявился Кантос, но они успели скрыться. Опять же Наблюдатель утверждает, что МакЛауд выглядел как-то странно, будто снова был под гипнозом. Потом они остановились возле одной церкви. Тут парню удалось частично услышать их разговор. МакЛауд был очень сердит из-за того, что Кассандра опробовала на нем свои способности. Она снова говорила что-то о пророчестве, о том, что нужно разгадать его смысл, без этого Кантоса не одолеть…

– Сомневаюсь, – скривила губы Кедвин. – Подумаешь, ребус!

– Ребус или не ребус, но МакЛауд с этой задачей справился. Потом Кассандра уехала. Вся история заняла буквально две ночи и день.

– Очень хорошо, – проговорила Кедвин. – Но на кой черт было ломать голову над бредовым предсказанием, когда вполне возможно придумать что-нибудь попроще?

– А что придумала ты?

– Когда мы с этим мерзавцем встречались? – Кедвин фыркнула. – Ну, это было в доме, в придорожном трактире. Я плеснула ему в лицо кипятка, когда он попытался меня околдовать, а потом сунула головой в очаг. Огонь там не горел, зато было полно золы. А какие вокальные изыски, когда не прочихаться! Так что обошлось без пророчеств. Ему тогда еще повезло, он мог и не дожить до названных сроков.

– Действительно, просто и эффективно! – хмыкнул Митос. – И никакой мистики. Но сложности всюду можно найти, было бы желание. Ладно, о Кантосе можно забыть. О Кассандре тоже, пока. Так вот, спустя некоторое время после всех этих событий, в Секоувер приехал я…

Кедвин снова молча слушала: о его возвращении в Секоувер, встрече с двойником-имитатором, трагической развязке истории с Ингрид Хеннинг.

– …МакЛауд очень болезненно переживал историю с Ингрид, но оправился поразительно быстро. Я тогда предпочел считать это хорошим знаком. Наконец он научился выбирать меньшее из двух зол.

Потом появился Кронос. Позже я понял, что его навел на след мой неудачливый подражатель, но тогда это было неважно, потому что он нашел меня. Больше того, сумел застать врасплох, что немногим удавалось. Я оказался перед выбором: согласиться снова быть с ним заодно или лишиться головы на месте. Второй вариант был для меня неприемлемым. Вот когда ожили все мои прежние страхи! Пообещав вернуться к моему «брату», я, освободившись, первым делом бросился к МакЛауду.

Меня царапнуло досадой, когда и тут, видя меня растрепанным и напуганным, он не спросил, что со мной случилось, больше того, перебил, когда я попытался заговорить о своем. Он не знал, с чем я к нему пришел, но уже был уверен, что это менее важно, чем его вопрос.

Он спросил, знаю ли я что-нибудь о Бессмертном по имени Кронос. Ответить я ничего не успел, потому что появилась Кассандра. Не вошла с улицы, а вышла из апартаментов МакЛауда. И сразу схватилась за оружие. Я растерялся настолько, что не смог придумать ничего лучше, чем сказать, что не знаю ее. Пока они с МакЛаудом разбирались, кто есть кто, я успел скрыться. Подумав, понял, что здесь на помощь лучше не рассчитывать. Он уже знал о Кроносе, в его доме была Кассандра. Значит, она и обо мне ему расскажет, причем понятно, как именно она меня изобразит.

Я предпринял последнюю попытку. Отправился к Кроносу и попытался объяснить ему, что не хочу больше возвращаться к той жизни, что я стал другим. Он посмеялся. Сказал, что я обманываю себя, что на самом деле хочу вернуться к той жизни. Он отлично видел мои сомнения. Единственным результатом моей попытки объясниться с ним стало мое клятвенное обещание убить МакЛауда и принести Кроносу его меч в качестве доказательства моей преданности.

Это было концом всего. Я вернулся в отель и собрал вещи. Кроме бегства, мне ничего не оставалось. Но уехать не успел. На стоянке появился МакЛауд. Он, видите ли, жаждал услышать от меня самого, правду ли сказала Кассандра! Я пытался объяснить, что все меняется, что прошли тысячелетия, но его интересовало одно – да или нет. Понимаешь? Он хотел уложить жизнь – мою жизнь! – все, что я прожил и пережил, в два коротеньких слова! Моего «да» для него было вполне достаточно. Но тут я не выдержал. Этот напор, этот прокурорский тон, после всего, что уже случилось за день! В общем, я сорвался. Наговорил ему такого, чего лучше было не говорить. И что не знал другого ремесла, кроме убийств, и что был ночным кошмаром для людей той эпохи, и что на моем счету десять тысяч трупов…

– Что, в самом деле, десять тысяч? – впервые прервала его Кедвин.

– Откуда мне знать? Я не вел счета… Может, и так, тем более, что для моего возраста не такая уж это и большая цифра. Жизнь моя в то время, даже и до встречи с Кроносом, проходила бурно. Хотя убийцей-ремесленником я не был никогда, а как родился образ, пригодный для ночных кошмаров, ты уже знаешь. И какими кошмарами наказан за это «мифотворчество» я, знаешь тоже. Но МакЛауд все это принял за чистую монету. Сказал, что все кончено, и удалился. Нужно было видеть его лицо. Такая пропасть презрения и разочарования! Ненависти, судя по всему, я не стоил.

Митос вновь замолчал, встал, ушел к окну и стал доставать сигарету. Но, заметив, как дрожат руки, швырнул пачку на подоконник. Отвернулся и уставился в окно.

– Погоди-ка, – Кедвин встала и тоже подошла к окну. – Ты хочешь сказать, что он бросил тебя? Отмахнулся, даже не зная, что происходит?

– Очевидно, он считал, что знает достаточно.

– Нет, подожди. У МакЛауда есть свои странности, у кого же их нет. Но такое… Я знаю его. Не мог он так поступить, просто не мог!

– Но он поступил именно так, – тихо сказал Митос. – В одну минуту все, чем я жил последние годы, ради чего забывал даже о собственной безопасности, обратилось в ничто. Все было забыто. Без всяких причин. Просто так. Потому что пришла Кассандра и сказала, что я совсем не такой хороший, каким хочу казаться. Я должен был это предвидеть, после истории с Камнем! Должен был знать, что он может поверить чему угодно, особенно словам женщины! Но на деле оказался совсем к этому не готов.

Кедвин молча шагнула к нему и осторожно положила руку ему на плечо. Он не повернулся, только накрыл ее ладонь своей.

– Я хотел уехать, – продолжил он после короткой паузы. – Скрыться и предоставить этим идиотам самим разбираться во всем. Но, подумав, понял, что не могу. И не только из-за обещания, которое дал Дарию. МакЛауд мог говорить и думать что угодно, но для меня он оставался тем же Дунканом МакЛаудом. Я не мог его бросить. В каком-то смысле он тоже был жертвой. И потом, ясно было – он решит, что должен остановить Кроноса, а эта задача может оказаться ему не по зубам. Кронос появился не просто так… И у меня возникла другая мысль – использовать шанс покончить с ним и со своим прошлым навсегда. Ну, а чтобы контролировать события, я должен был в них участвовать. Быть рядом с МакЛаудом я не мог, значит, нужно было быть рядом с Кроносом.

Кедвин, по-прежнему молча, выслушала историю приключений в Бордо. Рука ее оставалась на плече у Митоса.

– …Вот так все и кончилось, – подвел он итог. – Мы с МакЛаудом потом еще раз встретились и поговорили. Он уже не был настроен так агрессивно, но… Я рассказал ему, как однажды расстался с Кроносом и кое-что о последних событиях. И знаешь, какой потрясающий вывод он из всего этого сделал? – Митос саркастически усмехнулся. – Он решил, что я нарочно подстроил похищение Кассандры, чтобы поскорее натравить его на Кроноса, с которым сам не мог справиться. Такая «проницательность» окончательно отбила у меня охоту еще что-то объяснять и рассказывать.

– А что стало со второй бомбой? – спросила Кедвин. – Ну, в водопроводе?

– Не было никакой второй бомбы, – вздохнул Митос. – Кронос блефовал. Мне этот блеф доставил очень неприятные минуты. Вообще, эта идея – завоевать мир с помощью вируса – изначально абсурдна. Мне идиотизм ситуации был ясен с самого начала. Но только мне. Ну, а МакЛауд считает меня автором этого бездарного спектакля. Видимо, Кроноса он всерьез вообще не принимал.

– И ты больше не пытался с ним поговорить, объяснить что-то?

– Сначала я просто не мог. Согласись, мне тоже надо было все это пережить, а на его сочувствие рассчитывать теперь не приходилось. Все мои дальнейшие попытки хоть как-то восстановить отношения воспринимались как попытки извиниться. И никаких мыслей о том, что мне тоже нелегко! Заслужил – получай, и весь сказ! Это совсем не то, чего я хотел. – Он помолчал, потом спросил: – Надеюсь, теперь ты сама понимаешь, почему мне так важно было, чтоб ты услышала эту историю не от Кассандры и не от МакЛауда? Я не хочу повторять снова ту же ошибку.

– Да, понимаю, – отозвалась она. – Но я-то не МакЛауд.

– И, тем не менее, такие вещи лучше узнавать из первых рук. – Он оттолкнулся от подоконника, пересек комнату и остановился у камина. – Я не прав?

– Прав. – Она улыбнулась и снова уселась в кресло. – Вот только я теперь не имею понятия, что со всем этим делать.

– Конечно, не имеешь. Потому что это еще не все.

– Как, и это еще не все?!

– Что поделаешь, последние годы были весьма насыщены событиями. Так вот, я не видел его, пока однажды ночью ко мне в номер не явилась Аманда…

В эмоциональные детали столкновения со Стивеном Кином он вдаваться не стал, так что рассказ получился не слишком длинным.

– …Ну вот, а потом он наконец-то соизволил объяснить нам с Амандой, что, собственно, произошло. Так, будто мы изначально слишком тупы или слишком непорядочны, чтобы уяснить его высокие мотивы. В которых, прошу заметить, на сей раз не было никакой особой высоты. Божий суд в виде поединка – одно из самых лицемерных оправданий права сильного… И мне, и Аманде известны были случаи, когда в подобных обстоятельствах Бессмертные просто бросали мечи, отдавая себя на милость того, перед кем чувствовали вину. Тот Дункан МакЛауд, которого знала Аманда, вполне мог поступить именно так. Причем молча, не заставляя друзей сходить с ума от тревоги и не объясняя постфактум свысока, что они просто неверно поняли его намерения. Надежду внушало только то, что он вообще снизошел до разговора.

– Да, странно. – Кедвин потерла лоб. – Знаешь, эти истории становятся все более невероятными… Если бы я сама не участвовала в последних событиях, я бы тебе не поверила. Да еще эта стычка с Кином… Может быть, всему виной его преувеличенное чувство справедливости?

– Справедливости? – Митос, кажется, не знал, смеяться ему или злиться. – Хорошо, давай посмотрим. Мы с ним оба Бессмертные, у нас обоих есть о чем жалеть в прошлом. Он не любит ворошить прошлое без повода, – и это вполне естественная забота о своем спокойствии и о спокойствии своих близких. Я не люблю ворошить прошлое без повода, – и это преступная ложь, попытка выдать себя не за того, кто я есть на самом деле. У него отняли женщину, которую он любил, и он благородно пожертвовал своими и ее чувствами, дабы не допустить раздора, в чем не преуспел, и в итоге потерял ее и вынужден был убить родственника. У меня отняли женщину, которая не была мне безразлична, и я вынужден был подчиниться, чтобы не дать ее убить, и она до сих пор жива, но я бессовестный трус, неспособный защитить тех, кто мне дорог. Его прошлое вернулось, и он принимает как должное поддержку и сочувствие друзей. Мое прошлое вернулось, и я был немедленно лишен не то что сочувствия, но даже элементарного права дать свое объяснение случившемуся. Он сражался, победил, и по традиции признается невиновным. Я сражался, победил, и мне милостиво дозволяется попытаться вернуть утраченное доверие… Если ты видишь здесь какую-то справедливость, объясни мне, бестолковому, в чем она состоит!

Кедвин, глядевшая на него во все глаза во время страстного монолога, кивнула:

– Да, конечно. Никакой справедливости здесь нет. Но ты меня, честно говоря, снова удивляешь.

– Чем же? – спросил Митос.

– Скажи, какую часть правды ты сейчас мне рассказываешь?

– Что?! Ты хочешь сказать, что я пытаюсь тебя обмануть?

– Нет. Но ты говоришь не все.

– Я излагаю факты и объясняю свои мотивы, – сдержанно произнес он. – Сторонником душевного стриптиза я никогда не был.

– А я пытаюсь и никак не могу понять, стараешься ты казаться хуже, чем есть, или лучше?

Он немного помолчал, потом глухо спросил:

– Какого ответа ты ждешь?

– Никакого.

Она встала и, подойдя, остановилась прямо перед ним.

– Мне интересно, а сам-то ты знаешь этот ответ?

Он смотрел на нее молча, и она, улыбнувшись про себя, вздохнула:

– Что ж, оставим это, скоро ужин. Я пойду навещу Мишель…

*