Текст книги "Путь к тишине. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Сиреневый Кот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Размышления ее были прерваны самым неожиданным образом. На стоянке, прямо напротив места, где остановилась она, обнаружилась машина. Очень знакомая.
Кедвин постояла, раздумывая, но все же решила не отказываться от своих намерений. Даже если у Митоса и есть кого навестить на этом кладбище, какое ей дело? Он ведь не ради встречи с ней сюда приехал, так почему бы ей об этом беспокоиться?
Рассказы об этом человеке ее задели. Она тоже начала искать всюду подвох и двойное дно.
Рассердившись на себя за подобные подозрения, Кедвин решительно направилась к воротам кладбища.
…Она шла по дорожке назад, к выходу с кладбища, стараясь ни о чем не думать и чувствуя, как становится тихо и спокойно на душе. Действительно, с чего ей пришло в голову, что она не имеет права искать новой любви? Слишком рано? А разве не она вчера говорила Мишель, что самая лучшая память об ушедших – это сама жизнь?
Глупо было подозревать, что Митос пытается влезть в ее жизнь с какими-то своими целями. Пока что она его не заметила ни взглядом, ни слухом. Если она вернется на автостоянку первой, он может и не узнать, что они были здесь одновременно…
Решив немного задержаться в этом тихом уголке, Кедвин свернула на боковую аллею, чтобы путь до ворот получился длиннее. Эта аллея проходила по дальнему участку кладбища, самому тихому и малолюдному.
Рассеянно глядя по сторонам, Кедвин приметила возле одной из могил знакомую фигуру. Она хотела свернуть в сторону или назад, но опоздала – их с Митосом ауры соприкоснулись, он поднял голову, оглядываясь. Уходить теперь стало совсем неудобно.
– Добрый день, – сказала она, подходя.
– Здравствуй.
Кедвин бросила быстрый взгляд на простое темное надгробие.
«Алекса Бонд. Возлюбленная».
Ни дат, ни цифр…
– Моя жена. Последняя, – тихо сказал Митос, уловив невысказанный вопрос.
Он повернулся и медленно пошел по дорожке прочь, глядя себе под ноги и зябко кутаясь в пальто.
Кедвин внезапно обожгло исходившее от него чувство одиночества и беззащитности, вроде бы никак не совместимое с тем, что она о нем знала. Она догнала его и пошла рядом. Снова почувствовала неловкость – ну какое ее дело? И все-таки не удержалась:
– Это было давно?
– Нет. Она умерла в марте девяносто шестого года.
Затаенная, ставшая привычной боль. Кедвин стало немного страшно – март девяносто шестого! Ее Стивен погиб в марте девяносто пятого. Совпадение? Или знак?
– Вы долго были вместе?
– Пять месяцев.
Кедвин едва не споткнулась.
– Так мало?! Что же случилось?
– Она была больна, уже когда мы встретились. Рак крови. Врачи говорили, что она может прожить еще год, но для этого нужно было все время оставаться под наблюдением, лечиться, проходить проверки…
– А она? – шепотом спросила Кедвин.
– Я предложил ей другое – прожить оставшееся время по-настоящему, не на больничной койке. Она согласилась. Мы отправились в путешествие… Она была счастлива, Кедвин. Пять месяцев вместо года, но она прожила эти пять месяцев так, как хотела… Прожила, не просуществовала. Ей было всего двадцать семь лет.
– И ты связал себя с…
– Умирающей? Ну и что? День, месяц, год, сто лет – какая разница?
– Да, наверно, так.
Некоторое время они молча шли по дорожке.
Кедвин думала о том, что только что услышала, мысленно прибавляя маленький штрих к портрету Митоса, который рисовала в своем воображении. Вернее, не рисовала, а будто открывала, как реставратор открывает старинный портрет, спрятанный под многими слоями краски, в ожидании, когда из-под шелухи, бесчисленных масок и отражений покажется настоящий облик.
Почему МакЛауд считал, что облик этот ей не понравится? Что такого он знал?
– Как я понимаю, – уже более легким тоном прервал ее раздумья Митос, – ты решила согласиться на мое предложение?
– Почему ты так решил?
– А зачем ты приходила на кладбище?
Она про себя усмехнулась. Надо быть поосторожнее с этим «экспонатом», умен как змий.
Но кивнула:
– Полагаю, за тем же, зачем и ты.
– Логично, – усмехнулся он. – Значит, я все-таки не ошибся… Ты уже разузнала все о моем приятеле?
– Все не все, но достаточно.
– Следовало ожидать. А что Мишель?
– Она тоже поедет. Знаешь, вчера кое-что случилось, и тебе нужно это знать…
– Вот как? Что же?
– Мишель видела во сне Ричарда.
– Ну и что?
– Нет, ты не понял. Не воспоминание о нем. Его самого. Он приходил к ней, садился на постель, разговаривал.
– Это плохо, – помрачнел Митос. – Что он говорил?
– Убеждал ее не отказываться от жизни и не огорчать его постоянной печалью. Потому она и решила принять приглашение – подумала, что так будет правильнее и лучше для него. Я попросила ее, если такое повторится, обязательно рассказать мне. Но, сам понимаешь…
– Да, действительно. За ней нужно присматривать… Ах, черт возьми, сколько же времени нам будет отливаться глупость этого мальчишки!
– Какого мальчишки?
– Лорана. Любой нормальный Бессмертный, узнав, чем занимается его компаньон, просто убил бы его и устроил пожар в лаборатории. А теперь такую кучу дерьма разгребать!
– Однако самого Лорана ты пожалел, – заметила Кедвин.
– Дело не только в жалости, Кедвин. Я ведь на самом деле надеялся, что он поможет нам разыскать этого Крамера. Ну, если угодно, сам его разыщет, а мы об этом, естественно, узнаем. И наконец покончим с этой дикой историей.
– Да уж, история дикая. И как-то еще обошлось всего двумя жертвами…
– Знать бы, что обошлось. А что еще может случиться? Кстати, Крамера-то полиция разыскивает.
– Да? За что?
– Он где-то еще наследил, кроме Парижа. Подозревают в незаконных опытах. Лучше бы они его не нашли, но сам факт этих розысков может сыграть нам на руку.
– Может-то может… Ты не боишься оставлять Париж сейчас? Если что-нибудь важное случится?
– Надеюсь, что ничего важного не случится, – сказал Митос. – Мне нужен отдых, иначе толку от меня будет очень мало. Но на всякий случай – да, мы с Ником обо всем договорились. Эпоха мобильной связи имеет свои преимущества.
– Очень предусмотрительно.
Они как раз подошли к автостоянке.
– Увидимся перед отъездом? – спросила Кедвин.
– Думаю, да. Я вам позвоню накануне.
– До встречи?
– До встречи.
*
Путь Кедвин к дому лежал мимо Нотр-Дама. Сама не зная почему, она свернула с прямой дороги и остановила машину у спуска на набережную. Подошла к перилам и посмотрела вниз.
Баржа Дункана МакЛауда была на прежнем месте.
Кедвин спустилась по лестнице и пошла к сходням. Она не очень представляла, о чем собирается говорить с ним, но происходило что-то неладное, и нужно было хотя бы попытаться разобраться.
Спускаться в каюту она не стала, просто стояла на палубе и ждала.
Минуту спустя хлопнула дверь, и на палубе появился МакЛауд. Увидев ее, он расслабился и убрал меч.
– Кедвин?
– Добрый день, – сказала она. – Я не помешала?
– Нет, но… – он выглядел растерянным. – У тебя ко мне дело?
– Ну, не совсем дело. Разговор.
– Хорошо.
Он сделал приглашающий жест. Кедвин прошла вслед за ним к маленькой площадке на палубе, где было устроено место для отдыха – столик и пара стульев.
– Выпьешь что-нибудь?
– Нет, спасибо. Ничего не нужно.
Кедвин села и подождала, пока МакЛауд сядет напротив.
– Дункан, я должна извиниться. В том разговоре я была излишне резка.
– Ничего, – отозвался он спокойно. – У тебя были основания.
– Были. Но, возможно, нам все-таки есть о чем поговорить.
– Что ты хочешь услышать, Кедвин? Я не хотел того, что случилось. Я не знаю, что со мной произошло.
– Вот об этом я и хочу поговорить. Послушай, ты ничего подозрительного не заметил там, в подвале?
– Чего именно?
– Ну, мало ли… Странных ощущений, каких-то звуков, предметов непонятного назначения?
– Не знаю. Я же говорю – не понимаю, что со мной произошло. Просто вдруг такое бешенство навалилось, даже голова кружилась! А что?
– Ты был дичью в этой охоте, МакЛауд, – покачала головой Кедвин. – Кто знает, на что было способно это изобретение?
МакЛауд несколько секунд молча смотрел куда-то в сторону, потом не очень уверенно спросил:
– А ты веришь в это?
– Во что? – не поняла Кедвин.
– В этот генератор. Ты уверена, что все это не выдумка, не иллюзия? Не преувеличение, наконец?
– До сих пор была уверена. А почему ты спрашиваешь? Ты сомневаешься?
– Не знаю… Иногда мне кажется, что все слишком туманно. Слишком много догадок и предположений. Может быть, этой машины и вовсе не существует? Или она действует совсем не так, как мы думаем?
– Честно говоря, не пойму, к чему ты клонишь. Митос нам рассказал…
МакЛауд лишь немного сдвинул брови при упоминании этого имени, но Кедвин, внимательно наблюдавшая за ним, заметила.
– Вот в чем дело! В Митосе. В том, что вся информация исходит от него. Ты не доверяешь лично ему.
– Отчасти.
– Отчасти… Дункан, вот это мне и не нравится.
– Что именно?
– Твои намеки насчет Митоса. Откуда это недоверие?
– А ты уже успела с ним познакомиться?
– Да, если угодно. И пока не заметила ничего подозрительного. Что такого ты о нем знаешь?
– Почему он скрывает от тебя свою настоящую идентичность, ты не задумывалась?
– Он не скрывает. Мы встречались недавно, разговаривали.
– Он тебе рассказал, кто он?
– Нет, я ведь уже знала.
– И сказала ему?
– Да, а что?
– Напрасно.
– Почему? Он подтвердил, что это имя действительно принадлежит ему, и сказал, что для того и шел на встречу со мной, чтобы рассказать… Чему ты улыбаешься?
– Ничему. Тебе не стоило сразу раскрывать карты. Теперь ты никогда не узнаешь, действительно он собирался тебе открыться или придумал это на ходу.
– Пусть не узнаю, – сказала Кедвин. – Но устраивать такие испытания бесчестно.
– А если он не собирался ничего тебе рассказывать?
– Ну и что? Это его дело. Признаться, мне очень странно слышать такое от тебя. Я ведь в основном из-за этого и пришла… Может быть, расскажешь, что за компромат на него прячешь в рукаве?
– Я уже сказал, Кедвин. Он лжец и лицемер. Я не удивлюсь, если окажется, что наши подозрения на его счет были вполне основательными.
– Подожди, МакЛауд! Для таких обвинений основания нужны серьезные. Ты же хочешь, чтобы я тебе верила, но при этом не желаешь объяснить, на чем основаны твои подозрения.
– Кедвин, ну что я еще могу тебе сказать? Я знаю – знаю! – что он способен и на обман, и на предательство, и что ему плевать на то, скольким людям будет грозить опасность из-за его игр. Он очень хорошо умеет притворяться пай-мальчиком, когда это ему выгодно. Но это только маска, Кедвин, только личина!
Кедвин кивнула, встала с места и, отвернувшись, посмотрела на реку:
– Итак, лжец, лицемер, бессовестный манипулятор. Куча злобных эпитетов и ни одного внятного объяснения их происхождения. Я ожидала от тебя большего, Дункан.
– Разве не достаточно… – начал было МакЛауд, тоже вставая на ноги.
– Нет, не достаточно! – перебила Кедвин, поворачиваясь к нему лицом. – Не достаточно, когда речь идет о человеке, спасшем нам жизнь. И еще раз повторю – это совершенно на тебя не похоже. Ты бросаешь такие обвинения совершенно бездоказательно!
Она ощутила Зов и умолкла, затем оглянулась.
МакЛауд тоже обернулся.
По сходням на баржу поднималась Кассандра.
– Я ничему не помешала? – спросила она с показным равнодушием.
– Нет. Мы просто разговаривали.
Кедвин удивленно глянула на МакЛауда. Не послышалось ли ей? Или в его голосе зазвучали оправдывающиеся нотки?
– Я хотела поговорить о том, что случилось в том подвале, – произнесла она натянуто.
– А о чем говорить? – небрежно пожала плечами Кассандра. – Ничего особенного не случилось.
– Это твое мнение. В конце концов, если все, что мы знаем об этом генераторе…
– Генераторе? Вы верите в этот бред?
– Что? – Кедвин сдвинула брови. – Какой же это бред?
– А кто его видел, этот ваш генератор? – коротко усмехнулась Кассандра. – Откуда ты знаешь, что это не выдумка для прикрытия?
– Прикрытия чего? – в упор спросила Кедвин.
– Ну, не зна-аю… – тон Кассандры стал подчеркнуто небрежным. – Например, какой-нибудь другой интриги, в исполнении твоего приятеля. Тебе виднее – с близкого-то расстояния.
– Да, – протянула Кедвин. – Теперь я вижу.
– Кедвин, не стоит, – вмешался МакЛауд, уловив нарастающую напряженность. – Согласись, этой мифической машины, как и ее изобретателя, никто не видел. Кассандра в чем-то права.
– Например, в том, что пытается свести мой интерес в этом деле к постельной интрижке? Спасибо за поддержку, МакЛауд. Я уже узнала, что хотела. Мне пора.
Она направилась к сходням, на прощание смерив Кассандру грозным взглядом.
Та пожала плечами и пошла к лестнице в каюту. МакЛауд, поколебавшись, торопливо спрыгнул на набережную и догнал Кедвин.
– Кедвин, подожди! Нам бы поговорить в другой раз.
Она молча посмотрела на него, потом спросила шепотом:
– Что с тобой, Дункан? Я тебя не узнаю. Что случилось?
– Ничего, – ответил он, попытавшись улыбнуться. – Все мы меняемся. Я был другим и сто, и двести лет назад. Это тебя не беспокоило.
– Не беспокоило. Но прежде ты никогда не был трусом.
Он замер.
Кедвин повернулась и пошла к лестнице. Поднявшись наверх, она посмотрела через перила. Он стоял на том же месте, глядя в сторону реки и подставив лицо налетевшему ветру.
Она коротко вздохнула и пошла к машине. Ответы на свои вопросы она получила – вот только что теперь с ними делать?
========== Глава 27. Каникулы за городом. День первый ==========
…Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, miserere nobis… Агнец Божий, грехи мира принявший, отпусти прегрешения наши…
Заупокойная месса шла своим чередом. Дункан МакЛауд сидел в крайнем ряду, недалеко от входа в церковь. Он пришел последним, постаравшись не привлечь ничьего внимания, и сейчас, прислушиваясь к чистому голосу Лиама Райли, произносящему слова литургии, отстраненно думал о глупом положении, в котором очутился. Разве кого-то из собравшихся здесь Бессмертных он мог назвать своим врагом? Нет. Хотя после последнего разговора с Кедвин в ее отношении к своей персоне он уже не был уверен.
Трус.
Это слово в устах Кедвин – позорное клеймо. Он тогда стоял на набережной, пока не замерз на холодном ветру. Потом вернулся на баржу.
– Ну что, проводил свою даму? – небрежный (снова такой небрежный!) вопрос Кассандры, расположившейся на диване с книгой, вернул его к действительности и внезапно царапнул глухим раздражением.
– Кассандра, почему ты так с ней разговаривала?
– Как? – переспросила она, не отрываясь от чтения. – Я сказала то, что есть. Я же вижу. Она влюбилась в него, только и всего.
– А по-моему, ты ее оскорбила, – с трудом заставляя себя говорить спокойно, возразил он. – И я хочу знать, зачем?
Она подняла голову:
– Дункан, правдой нельзя оскорбить. А если она обиделась, значит, она не так мудра, как тебе казалось.
Он открыл было рот, чтобы возразить, – и промолчал. Ушел на палубу и долго сидел там, старательно отгоняя тревожные мысли.
…Посреди ночи проснулся в холодном поту, не помня, что именно так его напугало, но зная совершенно точно – во сне звучал голос… Он не знал, чей, и не мог разобрать слов, но голос был. И приходил этот голос не извне, а из самой глубины его собственного существа. Оттого, что нельзя было разобрать слов, становилось еще страшнее…
…Domimi, non sum dignus… Господи, я недостоин милости Твоей…
С тех пор прошло три дня и три долгих ночи. Каждую ночь в его снах звучал голос, вторгаясь в другие видения, иногда развеивая их, иногда делая их еще ярче.
Что с ним происходит?
Вчера позвонила Мишель, сообщила о мессе. Пусть он не был особо знаком с Ричардом Бертоном, но с Грегором они были друзьями. Так что он пришел в церковь и прячется сейчас в тени, надеясь не попасться никому на глаза. Потому только, что все они сейчас сидят в переднем ряду, вместе с человеком, чувств своих к которому МакЛауд так и не мог понять, а тем более объяснить.
Он не хотел встречаться с Митосом. Стоило только представить, как вспыхивают холодным льдом глаза Старика, как кривятся в презрительной усмешке губы… МакЛауд привык не воспринимать всерьез его сарказм и колкости. Лишь теперь понял, как болезненно они могут ранить, если их обладатель не расположен к дружеским шуткам.
Но что сейчас можно изменить?
О религиозных воззрениях Митоса он ничего не знал. Никогда не видел его молящимся, никогда не слышал упоминаний о какой-либо вере…
Зачем Митос пришел сюда? Только ради Мишель? Или по собственным убеждениям?
Если бы знать хоть что-нибудь наверняка! Странное чувство, какое бывает иногда во сне. Ты видишь нечто, пытаешься рассмотреть получше, но оно тут же исчезает или меняется.
Кассандра вообще не пошла сюда. Осталась на барже, всем видом выражая крайнее неодобрение. Это ее личное дело – в конце концов, ее друзей здесь нет. А он вот решил пойти. И сейчас не знал, стоит ли обнаруживать свое присутствие. Он никогда бы не сказал этого вслух, но себя самого можно было не обманывать.
Он боялся встречи с Митосом. Боялся, как никогда прежде. И ничего не мог поделать с этим страхом. Хотя Кассандра и предложила вариант объяснения происходящего, ему, Дункану МакЛауду, легче от этого не стало.
Он никогда всерьез не думал о Митосе как о противнике, и теперь ему было не по себе. Стычка в том подвале оставила у него очень нехорошее ощущение. Очевидно, Митос был утомлен и ошеломлен внезапным нападением, но как быстро он взял себя в руки! Если бы не подвернувшийся ему под ногу обломок кирпича…
Вспоминая их прежние «стычки», МакЛауд как никогда отчетливо понимал – Старик раньше ни разу не дрался с ним в полную силу. Не выказывал всего, на что способен, в дружеских разминках. Да и сейчас. Следовало признать – если дойдет до открытого поединка, шансы будут равные. В лучшем случае. Митос физически не сильнее его, но опытнее, хитрее и коварнее намного…
И хуже всего, что он не чувствует той уверенности в своей правоте, которая необходима для победы. Он вообще не хочет этого конфликта.
Всерьез думать о поединке с Митосом? Нет, это абсурд!
Может быть, именно так сходят с ума?
…In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, Amen.
Месса закончилась. Он тихо встал и выскользнул на улицу прежде, чем на него обратили внимание. Старые деревья, росшие напротив входа, послужат хорошим укрытием. МакЛауд остановился в их тени, глядя на двери.
Мишель появилась в сопровождении Кедвин и Митоса. Собравшиеся начали прощаться и расходиться. Ушли Аманда с Ником; Джина, вслед за Робертом садясь в машину, помахала рукой оставшейся троице. Кедвин взяла Митоса под руку, Мишель робко пристроилась с другой стороны и быстро улыбнулась, когда он не отнял руку. Они пошли по дорожке в другую сторону – там были припаркованы их машины.
МакЛауд проводил их взглядом и повернулся, чтобы уйти – ему здесь делать было нечего.
Но почему, черт возьми? Как так могло получиться?
Это же его друзья! Это люди, которым он мог доверять и которые могли доверять ему. Почему же он боится подойти к ним, заговорить с ними? Неужели только из-за Митоса?
Теперь он уже не знал, что думать и как воспринимать то, что видит. Для них всех Митос герой, после недавних событий они видят в нем лидера. Но какова его настоящая роль в происшедшем? И как она соотносится с другими событиями, имевшими место в последние годы?
Кассандра была права, считая, что поддаться очарованию Митоса очень легко, и единственное средство освободиться – увидеть его таким, какой он есть. Он, МакЛауд, увидел это не сразу. И теперь не находил себе места, не зная, как остеречь от той же ошибки остальных.
– Дункан?
Он вздрогнул, разом услышав голос и ощутив Зов. Обернувшись, выпустил ручку дверцы машины.
Перед ним стояла Мишель. Увлекшись своими мыслями, он не заметил, как она оставила своих спутников и пошла в его сторону.
– Да?
Она подошла ближе и заглянула снизу вверх ему в лицо:
– Что с тобой? Ты неважно выглядишь.
– Ничего, – торопливо улыбнулся он. – Просто задумался.
– Я думала, ты придешь в церковь, – прозвучало немного обиженно.
– Я был в церкви, Мишель. Просто немного запоздал, и пришлось сесть отдельно от вас.
Она заулыбалась – поверила.
– Как ты живешь?
– Понемногу, – сказала она, снова грустнея. – Не беспокойся, обо мне есть кому позаботиться.
– Разве я сказал, что беспокоюсь?
– Нет, я сама догадалась. Ты ведь обещал Ричарду…
– Но ты же не осталась одна.
– Конечно. Я живу у Кедвин.
– И у тебя уже есть планы на будущее?
– Пока нет, – Мишель вздохнула. – Вот, завтра утром уезжаем.
– Куда? – удивился МакЛауд.
– В гости, за город. Адам пригласил нас пожить у его друга.
Адам. Снова Адам.
– Что это за друг, если не тайна?
– О, он только человек, смертный… Мне обещали там полное отсутствие нам подобных – кроме нас троих. Думаю, Адам просто пытается ухаживать за Кедвин. А на меня приятные сюрпризы сыплются уже попутно.
Сказано это было без тени обиды, скорее с юмором, но МакЛауду и здесь почудился подвох и новый повод для тревоги. Митос ухаживает за Кедвин! Может быть, Кассандра права, и период ухаживания у них уже закончен – у Бессмертных, не страдающих предрассудками и не обремененных лишними моральными догмами, согласие достигается быстро.
Понятно, почему Кедвин не хочет слышать ничего неприятного о своем, возможно, любовнике. Хотя он считал ее более мудрой.
Мишель, между тем, улыбнулась снова и протянула руку:
– Ну, мне пора. Увидимся как-нибудь.
Он пожал маленькую твердую ладошку и долго еще стоял на месте, сначала глядя вслед Мишель, потом просто продолжая думать о своем.
Тени, кругом сплошные тени.
*
Ожидая возвращения Мишель, Кедвин снова припомнила недавнюю беседу.
Да, они собрались не просто отдать должное памяти двоих себе подобных – Мишель попросила отслужить мессу за Ричарда, но был еще Грегор, и Лиам Райли об этом не забыл. В итоге же получилось еще и нечто вроде военного совета.
Митос (вернее, Адам Пирсон, рассекречивать свою личность для всех он не собирался) сказал, что вынужден на время удалиться от активных дел – по обстоятельствам личного характера. Кедвин и Мишель тоже пока не могли предложить ничего интересного. Инициативу взял Ник Вольф, заявив, что уже начал поиски загадочного профессора. Аманда, которой, видимо, доставляло искреннее удовольствие работать с ним в паре, подтвердила свое участие в этом мероприятии. Джина – за себя и за Роберта – посетовала, что сыщики из них никакие, и пригласила не стесняться, если вдруг понадобятся деньги, связи или еще что-нибудь конкретное.
На том пока и порешили.
Интересно, почему МакЛауд никак не проявил своего присутствия? Он ведь был в церкви, это точно, но предпочел остаться в стороне.
Это показалось Кедвин не очень хорошим знаком. Но никаких полезных мыслей по этому поводу у нее пока не возникло. Кажется, Мишель тоже сочла его поведение странным, потому и пошла с ним поговорить. А судя потому, что она уже возвращается, разговор получился не слишком пространный.
Мишель села в машину и захлопнула дверцу.
Кедвин быстро глянула на нее:
– Ну что, поговорила?
– Поговорила, – Мишель вздохнула. – Он какой-то… На себя не похож. Как ты думаешь, он на меня не сердится?
– Вряд ли, – сказала Кедвин, выводя машину на проспект. – Думаю, дело в чем-то другом. А вот в чем?
– Ты не догадываешься?
– Пока нет. Но он ведь не ребенок. Прямо сейчас у нас хватает и других забот.
*
Утро перед отъездом получилось неожиданно беспокойным. Не обнаружив Мишель ни в кухне, ни в гостиной, Кедвин поднялась наверх и постучала в ее спальню.
– Мишель?
Ответа не последовало. Кедвин, встревожившись, заглянула в комнату.
Постель была убрана. Мишель сидела на тахте, одетая, обняв и прижав к себе маленькую вышитую подушку, и молча глядела прямо перед собой. Судя по припухшим векам и покрасневшему кончику носа, она недавно плакала.
– Мишель, – повторила Кедвин, входя в комнату. – Что случилось?..
Она села рядом на тахту и обняла свою юную ученицу за плечи, пытаясь развернуть к себе лицом.
– Ну же, малышка, не молчи. Что с тобой?
Мишель посмотрела на нее с беспомощным, каким-то детским выражением.
– Что?! – Кедвин схватила ее за плечи. – Что случилось? Ты снова его видела?
– Да, да, – закивала Мишель. – Он был здесь… Как сейчас ты… Он сказал… сказал…
– Что? Что он сказал, Мишель?
– Он сказал, что больше не придет.
Кедвин перевела дыхание. Все не так уж и страшно.
Мишель продолжала:
– Я не верила, что из-за него может быть какой-то вред. И хотела, чтобы он приходил… Звала его… А он пришел и сказал, что этого делать нельзя… – Она помолчала, потом шепотом спросила: – Ты прогонишь меня теперь?
– Прогоню? – растерялась Кедвин. – Почему это?
– Ну, я же тебя не послушалась…
Кедвин вздохнула и, обняв за плечи, притянула девушку к себе.
– Глупенькая, так ты из-за этого расстроилась? Ну, успокойся и послушай меня. Никуда я тебя не выгоню. Но ты действительно повела себя глупо. Я ведь не зря тебя предупреждала. Пойми, в тебе живет не сам Ричард, а только его тень. Энергетическая сущность Бессмертного хранит отпечаток его личности, но не ее саму. То, что он вот так приходит к тебе, означает, что его витано просто еще не успокоилось и не слилось с твоим. Это вопрос времени, если ты не будешь стараться сохранить существующее положение вещей.
– Значит, такое бывает? – тихонько спросила Мишель.
– Да, бывает, и не всегда это кончается благополучно. А то, о чем говорит такой призрак… Это отпечаток того, что более всего занимало мысли и чувства человека при жизни. Ричард знал, что его жизненная сила достанется тебе. Видимо, он очень хотел поддержать тебя и оградить от возможной беды. Он в самом деле любил тебя.
Мишель всхлипнула и кивнула:
– Да. Мне так хотелось, чтобы он был со мной подольше.
– Я понимаю. Но он не может быть с тобой, малышка. Отпусти его. Или, вернее, отпусти себя. Прошлое должно стать прошлым. Это закон нашего существования. Тому, кто не может оставить позади свое прошлое, нет места в будущем.
Мишель подняла голову:
– Ты так говоришь… Ведь ты тоже потеряла мужа.
– Да. Потому я тебе все это и говорю. Это был мой пятый муж, но я переживала потерю, как в первый раз. И знала – знаю – пока я храню память и живу дальше, будущее принадлежит мне. Если однажды я не смогу пережить, оставить в прошлом свою потерю, я потеряю свое будущее. Себя. Понимаешь?
Мишель кивнула. Потом вытерла слезы, вздохнула и сказала:
– Но это так тяжело…
– Никто и не говорит, что это легко. Ну что ж, давай собираться. Скоро приедет Адам…
*
Митос предложил им поехать всем вместе, но Кедвин отказалась. Иметь под рукой свою машину было спокойнее.
Теперь они ехали следом за «ровером» Митоса; вернее, Адама Пирсона, им предстояло появиться в обществе, и маска снова была на месте. Ну да, Адам Пирсон возник не вчера, в этой ипостаси Митос прожил не год и не два.
Мишель задумчиво смотрела в окно, явно не слишком желая отвлекаться на разговоры. Кедвин ее не тревожила, ей хватало собственных мыслей и забот. О Митосе. О МакЛауде. Больше, наверно, о МакЛауде.
Помнился последний с ним разговор и чувство болезненной беспомощности и разочарования при виде жалкой карикатуры на человека, которого она знала прежде.
Что с ним случилось? Почему он не расскажет ей? Почему так боится Кассандры?
Может быть, дело как раз в Кассандре?
Из всего, что Кедвин видела и слышала сама, напрашивался очень простой вывод: разгадку можно найти иначе. Митос наверняка знает, что происходит с МакЛаудом, или о чем-то догадывается. Нужно только суметь убедить его этим знанием или догадками поделиться.
Почему МакЛауд так настаивал на том, что Митос – негодяй, при этом не предъявляя никаких оснований для подозрений? Что такого он знал о Старейшем Бессмертном, о чем не мог рассказать?
Собственный интерес Кедвин к Митосу не ограничивался выяснением обстоятельств его конфликта с МакЛаудом. Что бы там ни говорил Горец, ничего отталкивающего Кедвин в нем пока не обнаружила.
Даже наоборот.
*
Ворота, преграждавшие дорогу, а за ними старинный дом, выросли у них на пути как по волшебству. Миновав ворота, они медленно подъехали к дому и остановились на площадке, где уже стояло несколько автомобилей.
Кедвин и Мишель, следуя примеру Митоса, вышли из машины и огляделись.
– Приятное место, – заметила Кедвин.
– Очень приятное, – согласился Митос, поворачиваясь к дому. – А вот и хозяин!
Невысокий полноватый человек торопливо спустился с крыльца и, радушно улыбаясь, направился им навстречу.
– Адам! Ну наконец-то! Мы уже начали беспокоиться, не случилось ли что в дороге… Это и есть твои спутницы? Ты нас представишь?
Он так и лучился добродушным весельем. Глядя на него, Мишель невольно улыбнулась – действительно, очень симпатичный человек.
Хозяин переключил свое внимание на Кедвин:
– Позвольте представиться: Франсуа Леру. Наслышан о вашей красоте, но лучше один раз увидеть. Мадам Джармел, правильно?
– Кедвин Джармел, – сказала Кедвин, протягивая руку.
– Очень, очень рад, – он поцеловал ей руку и, выпрямившись, повернулся к Мишель. – А вы, наверно, мадемуазель Уэбстер.
– Можно просто Мишель, – сказала Мишель, не любившая церемоний.
– Очень рад.
Леру и ей поцеловал руку, потом слегка пожал, накрыв своей ладонью, и, перестав улыбаться, понизил голос:
– Адам сказал, что вы нуждаетесь в покое и уединении. Не беспокойтесь, это место – то, что вам нужно.
Он заговорщицки подмигнул и добавил уже веселее:
– Но вы не будете слишком жестоки и не лишите нас вашего общества за ужином?
– Конечно, нет, – сказала Мишель, улыбнувшись. Этот человек определенно был ей симпатичен.
– Ну что ж, идемте.
Леру повернулся к дому и сделал приглашающий жест.
Они все вместе поднялись на крыльцо и вошли в просторный холл, где их ждал невозмутимого вида пожилой человек в безупречном темном костюме с галстуком.
– Это Жан-Пьер, наш, как раньше говорили, дворецкий, – представил его Леру. – Он вам все покажет и расскажет. А я, с вашего позволения, вас покину. Увидимся за ужином.
Он откланялся и исчез, так же стремительно, как перед тем появился.
Жан-Пьер величественным жестом пригласил их следовать за собой:
– Прошу.
*
Комната Мишель понравилась.
Собственно, это были две комнаты – небольшая гостиная и спальня, и еще ванная, маленькая, но удобная и, как и все прочее, изысканно отделанная. Вся обстановка в доме навевала приятное ощущение возврата в прошлое. Век в девятнадцатый…
Мишель посмотрела в окно на чистый, не запятнанный порождениями цивилизации пейзаж, и подумала, что старшим Бессмертным это место наверняка должно быть по вкусу. Как путешествие во времени.
Она поплескалась под душем и переоделась. Она не слишком любила все эти вечерние туалеты и высокие каблуки, но здесь просто невозможно было выглядеть иначе – настолько сильным было ощущение возврата во времена, когда не знали джинсов и брючных костюмов. Так что она решила последовать одному из очень полезных наставлений, полученных еще от Аманды: если хочешь чувствовать себя уверенно, не нарушай своим видом гармонии места, в котором находишься. Платья и туфли она захватила в нужном количестве. К тому же (и это само по себе радовало) здесь не нужно было постоянно таскать с собой меч.
