Текст книги "Песня северного ветра (СИ)"

Разумеется, оказавшись в больнице, Марк перезвонил Маргарет. Кира ходила по коридору взад и вперед, ожидая лечащего врача Сэма.

– Привет, – Маргарет ответила на звонок почти сразу. – Ты сбросил вызов?

– Привет, – отозвался он. – Я был за рулем, ехал в Бангор. Нужно поменять билет на самолет, а приложение авиакомпании не работает, – он понятия не имел, почему соврал своей девушке, но может быть, это было и к лучшему. Вся история, что разворачивалась сейчас на глазах, не укладывалась в короткий телефонный разговор.

– Поменять? Ещё раз? – в голосе Маргарет явственно послышалось недовольство. – Когда ты вернешься домой?

Когда? Марк и сам задавался этим вопросом.

– Сэм попал в больницу, – понимая, что не стоит рассказывать Маргарет всю историю, он ограничился последним событием, и даже не соврал. – Я думаю остаться, пока ему не станет лучше.

– Люди часто попадают в больницы, как это касается тебя?

Она была права. Безусловно. Люди травятся, заражаются гриппом, умирают. И в большинстве случаев у них есть какие-то родственники, чтобы позаботиться о них. Маргарет знала, что у Сэма есть семья, и, разумеется, задавала вполне резонный вопрос. Как это вообще может касаться Марка?

Он не мог объяснить ей, что оставить Киру и Брайана одних – значит, возможно, обречь их на жуткую смерть. Вендиго напоминал псовых – начинал пожирать жертву ещё живой, а потом сохранял её останки «про запас», потому что летом впадал в спячку. Марк не мог объяснить, что почти уверен: Сэм превратился в жуткое чудовище из старых легенд. Маргарет всю жизнь прожила в южных штатах, пусть и не всегда – в Лос-Анджелесе, и древние индейские сказания были ей неведомы.

Вместо этого он просто сказал в трубку:

– Малыш, Сэм всегда поддерживал меня в детстве. Был рядом, когда умер отец, а потом – и мама. Я не могу его бросить здесь в реанимации. Ты бы и сама так на моем месте не поступила.

Маргарет замолчала. Явно задумалась, и Марк мог представить, как она ходит по своей комнате в родительском доме, прижав трубку плечом, и хмурится. Кусает нижнюю губу, размышляя над сказанным. Он знал Маргарет, как облупленную, и сейчас, пока они разговаривали, он думал, что всегда должен помнить о ней. В городе, в котором он провел детство и отрочество, было нетрудно затеряться среди воспоминаний, но он должен хранить своё настоящее. Иначе потом ему некуда будет возвращаться.

«Если ты вообще вернешься», – мысль была жуткой.

– …позвони, когда поменяешь билет, – закончила Маргарет, и Марк понял, что, задумавшись, упустил начало фразы. – Мне пора бежать, мама зовёт. Люблю тебя.

– И я, – отозвался Марк.

Маргарет сбросила разговор. Сунув мобильник в карман джинсов, он огляделся в поисках Киры. Она разговаривала с женщиной в синем халате – очевидно, врачом, ведущим Сэма.

– Кира, пойми, – услышал Марк, подойдя к ним. – Сэм находится в палате интенсивной терапии, я не могу допустить вас к нему. Он в сознании, но микробы, принесенные извне, могут сильно повлиять на его состояние, ухудшить его. К нему сейчас могу заходить только я и медицинские сестры. Он очень слаб. Я могу только снова провести тебя в отделение интенсивной терапии, чтобы ты смогла увидеть его через стекло.

– Ты говорила, у него есть проблемы с принятием пищи?

Врач кивнула.

– К сожалению, его организм отторгает даже внутривенное питание, и мы пока не можем понять, почему. Видимо, отторгает всё-таки не полностью, иначе он потерял бы сознание от отсутствия необходимых организму веществ. Но в большей степени всё выходит с рвотой и поносом. У Сэма дизентерия. Мы вводим ему антибактериальные препараты. Принимать таблетки он отказывается.

– Но… почему? – растерялась Кира. – Он ведь сам врач, он должен понимать.

– Полагаю, что Сэм сейчас не совсем в себе, – пояснила врач. – Его организм истощен и обезвожен, и это влияет на его мозг. Но я уверена, что лечение будет успешным.

Марк видел, как она отводит взгляд, и понял, что она вовсе не уверена в успешности лечения. Что-то внутри сжалось до тонкой, пронзительной боли. Ему захотелось развернуться и просто уйти. Сесть в машину, закурить и переждать, пока Кира не соберется возвращаться домой. Быть может, проехаться по Бангору, вспоминая, как ездил сюда с родителями на выходных. Но он знал, что даже если он не посмотрит на Сэма сейчас, хотя бы через стекло палаты интенсивной терапии, то ему всё равно придется вернуться в больницу снова.

Что он будет делать потом, когда своими глазами увидит, что Сэм – это злобный монстр из легенд алгонкинов? Господи, Марк в душе не представлял. Что он должен сделать? Пробраться в палату ночью – интересно, как это вообще можно провернуть? – и отрезать Сэму голову? И сесть за это в тюрьму? Он представил, как безумно будет звучать его теория о вендиго в суде и проглотил сухой смешок. А других объяснений у него нет. И быть не могло.

Там, в Лос-Анджелесе, у него жизнь. Группа. Девушка, в конце концов. А здесь – Кира и Брайан, и Денни, и целый город, который мог стать пищей для вечноголодного духа. Если кого-то из них он не заберет, чтобы, когда износится тело Сэма, переселиться в новую оболочку.

Марк мог бы уехать, но знал, что мертвый город будет сниться ему в кошмарах. А потом вендиго придет и за ним. То, что ты вырастил, ты сам и пожинаешь. Так говорил его дед, и Марк не видел причин ему не верить.

– Я… мы, – Кира бросила на Марка быстрый взгляд, – можем его увидеть?

– Ты – безусловно, – произнесла врач, – но молодой человек ведь не является близким родственником Сэма? Я не уверена, что могу провести его без серьезных на то причин.

– Марк – друг детства Сэма. Он приехал сразу же, как только узнал об исчезновении, – не только Марк за этот день успел кому-то солгать. Кира по каким-то своим причинам тоже скрыла правду. Марк подумал, что миллионы людей каждый день врут, не задумываясь, насколько это может повлиять на ситуацию в дальнейшем. – Я думаю, он имеет право увидеть Сэма. Камила, пожалуйста.

Врач, которую звали Камила, несколько секунд переводила взгляд с Киры на Марка и обратно, потом кивнула.

– Хорошо, только пусть сдаст верхнюю одежду в гардероб и наденет бахилы.

Сэм лежал на койке в окружении каких-то медицинских приборов, которые беспрерывно показывали непонятные Марку меняющиеся показатели. Питательные вещества прокапывались в его вены через капельницу. Кира обхватила себя за предплечья, через толстое стекло глядя на мужа. Марк видел, как она побледнела. Сглотнул, разглядывая тощую фигуру Сэма, прикрытую больничным покрывалом. Изжелта-бледное лицо на фоне наволочки. Волос на голове, казалось, стало ещё меньше. Щеки ввалились сильнее, и, казалось, острые кости черепа вот-вот прорвут кожу.

Лицо Сэма не было похоже на человеческое.

Кира всхлипнула, инстинктивно дернулась, когда Сэм открыл глаза, будто почувствовал их присутствие. Марк видел, с каким трудом она держала себя в руках. Может быть, ей прямо сейчас хотелось сбежать. Но разве она могла? Это её муж лежал там, за стеклом, и, каким бы жутким он ей ни казался, всё ещё был её мужем. Она так думала.

– Господи… – Кира коснулась стекла кончиками пальцев. – Он так плохо выглядит… – в её голосе послышались слезы. Она поджала губы, чтобы не расплакаться.

Никто не выглядел бы хорошо, проведя три недели в лесу. Но Марк понимал, что Кира имеет в виду, даже если она сама не осознавала это до конца. Сэм выглядел, будто сначала оказался на том свете, а потом выбрался оттуда, но не до конца. Или что-то вернулось вместе с ним.

– Он истощен, как тебе врач и сказала, – Марк снова лгал и ненавидел себя за это. – Он поправится.

Кира смотрела на Сэма, кажущегося совершеннейшим скелетом. Прошла, наверное, пара минут, прежде чем она ответила.

– Я бы очень хотела в это верить.

Даже если она не любила Сэма ни дня в своей жизни, упрекнуть Киру в том, что она не волновалась и не боялась за него, не была хорошей женой, Марк не смог бы. Он снова взглянул на Сэма, на бегущие строки медицинских показателей, на капельницу, и его опять на мгновение одолели сомнения в верности слов Джека Пайпа.

Это же, к черту, Сэм! И он болен.

А потом Сэм открыл глаза. Кира ахнула, и одному Дьяволу известно, сколько сил ей пришлось собрать, чтобы не отшатнуться назад.

Глаза у Сэма были огромные, как блюдца, и сияли на лице странным желтоватым светом. Но даже если Кира этого свечения не заметила, то не могла не заметить взгляда. Тяжелого и голодного. Сэм ухмыльнулся, и Марку почудилось, будто его зубы стали ещё длиннее и ещё острее.

– Вам пора, – врач осторожно коснулась плеча Киры. – Он очнулся. Не стоит его волновать.

Пока они уходили по коридору, Марк не мог избавиться от жуткого ощущения, что ему смотрят в спину. Его прошибло на холодный пот. Вывалившись на крыльцо больницы, он жадно хватанул ртом воздух. Типичный мэнский мороз раздирал горло. Он зажмурился.

Кира задержалась в холле, разговаривая с врачом. Ещё надевая куртку, Марк слышал, как она расспрашивала Камилу о странном цвете белков глаз у Сэма. Могла ли она тоже заметить свечение?

Наверное, он должен был увидеть вендиго своими глазами. Не во сне, а в реальности. В городе своего детства. В Сэме затаился древний дух, что вечно голоден. И он смотрел на него и на Киру, как на пищу. Холодный ветер, налетевший откуда-то сбоку, взметнул волосы Марка и кинул в лицо. Шепот, прозвучавший в ушах, был зловещим и хриплым и напоминал голос Сэма.

«Скоро мы встретимс-ся… Ж-ж-жди».

========== Глава шестнадцатая ==========

Комментарий к Глава шестнадцатая

Aesthetic:

https://sun9-29.userapi.com/c854528/v854528265/e75ed/ZM4ZVuaowds.jpg – коллаж made by Октябрина Коллет

За два дня до Рождества, и без того для городка окрашенного в мрачные тона, беда снова постучалась в двери.

Кира и Марк навещали Сэма каждый день – его состояние было стабильно тяжелым, и врачи поражались, как организм, упорно отторгавший пищу, ещё держался. Удивлялись, что Сэм был в сознании и просил есть. Марк видел, как с каждым днём Кира бледнела и худела, и подозревал, что от переживаний за мужа она вовсе по ночам не спит. Сердце у него сжималось от сочувствия, от страха и от какого-то другого, странного чувства, думать о котором не хотелось.

Он видел, в кого превращался Сэм. Он видел, как потихоньку сползала шелуха с его человеческого облика, обнажая монстра, неловко натянувшего на себя чужую кожу. И он понимал, что должен хотя бы попытаться убить вендиго, пока он не обрел полную силу. Пока он был ограничен слабым телом Сэма.

Признав, что лучший друг стал пристанищем для древнего духа, Марк столкнулся с другой проблемой. То, чего Марк не понимал: как уничтожить монстра, если за Сэмом постоянно следили врачи? Отследить, кто был в палате, было проще простого. Марка наизнанку выворачивало от мысли, что ему придется стать убийцей… возможно, придется понести наказание. Попасть в Томастон, Шоушенк или в психиатрическую больницу, при условии, что он решится рассказать безумную историю об индейском духе голода и смерти. Но ещё страшнее было понимать, что, обретя силу, вендиго придет и заберет Киру. И Брайана. И даже Рейчел. Он заберет всех, и Баддингтаун станет всего лишь ещё одним заброшенным городом на северо-западе США, разгадку исчезновения жителей которого никогда не найдут.

Марк теперь знал: единственным способом убить вендиго был огонь. Нужно было обездвижить его, расчленить и сжечь его ледяное сердце. Представив, как он расчленяет и сжигает Сэма, Марк не выдержал и бросился блевать в ванную своего номера. Захлопнув крышку унитаза, он уткнулся в неё лбом и разревелся, как ребенок.

Он не мог. Даже зная, что Сэм – чудовище, которое скоро начнет пожирать людей, он просто не мог представить, как убивает его. По-настоящему убивает. Быть может, он должен подождать. Но если вендиго обретет свое могущество, полностью изменив человеческую оболочку Сэма, то Марк не выйдет живым из этой битвы.

Джек Пайп сказал ему, что-либо он поборет вендиго, либо в городе воцарится смерть. Джек Пайп дал ему оружие с серебряным лезвием, которым нужно было расчленить вендиго. Возможно, индейцы, боявшиеся Старца, надеялись на Марка. Только он не был супергероем. Он был всего лишь музыкантом, и больше всего на свете он жалел, что вернулся домой. Жалел, что не сохранил Сэма в памяти таким, каким знал: умным, застенчивым, умевшим любить и ценившим дружбу.

Марк понятия не имел, как он должен решиться убить своего друга. И он тянул, хотя и понимал, что медлить нельзя. Он тянул, понимая, что для него счастливого финала не будет вообще. Ни при каком раскладе.

Он должен был просто купить билет и вернуться в Лос-Анджелес. И понадеяться, что ужас развеется, как только он увидит Калифорнию. Но сбежать Марк уже не мог.

И он решил, что снова встретится с вендиго лицом к лицу.

Двадцать третьего декабря Марк заехал к Риксам домой только чтобы сказать, что собирается в Бангор проведать Сэма и попросить Киру впервые за эти дни остаться дома. У него даже было правдоподобное объяснение этому. Школьные каникулы позволяли Кире проводить с сыном больше времени, но она тратила добрую часть дня, чтобы добраться в больницу к мужу, побыть там и вернуться обратно, а Брайан оставался с Рейчел. И Марк знал, что попытки Киры вынести на себе всё, что с ней происходило, не приведут ни к чему хорошему.

Как он и ожидал, Кира восприняла его слова в штыки.

– Почему ты решаешь, что будет хорошо для моей семьи или для меня? – она обернулась, опираясь ладонями о раковину, в которой мыла посуду после завтрака. – Сэм – мой муж, и я должна быть рядом с ним. Какое тебе вообще дело до всего этого?!

На её бледных щеках выступил болезненный румянец. Марк понимал, что не имеет никакого права указывать Кире: она была взрослой женщиной и сама решала за себя. Её муж находился в больнице, и она, разумеется, чувствовала себя обязанной приходить к нему, разговаривать с врачами, заходить к нему в палату – Сэма перевели в палату, хотя он всё ещё находился на внутривенном питании. Она имела право быть рядом с ним. Даже если его вид пугал её – а он пугал. Пусть она больше никогда не заговаривала об этом, однако Марк помнил, как она признавалась, что чувствует: Сэм вернулся домой другим. Он больше не был собой.

Марк видел, что Кира каждый раз преодолевала внутреннюю дрожь, чтобы взглянуть на мужа. Будучи разумной женщиной, не верящей в духов и призраков, она убеждала себя, что страх ей внушает не Сэм, а ужасная ситуация, в которой они оказались, и что всё наладится, когда он пойдет на поправку.

Если бы ты только знала, Кира… Если бы только знала.

Сила вендиго крепла, и любое посещение могло стать для Киры последним. Вендиго мог прямо там убить её и сбежать, как только почувствовал бы себя достаточно уверенно в теле Сэма.

Если бы Марк рассказал ей о Виитико, она бы позвала Денни. И потребовала бы, чтобы Марка упекли в психушку. Или просто выгнала бы его из дома, решив, что он с утра пораньше напился.

Он должен был придумать другую причину. К счастью, с утра он догадался проверить прогноз погоды по приложению в телефоне.

– Сегодня будет снегопад, – произнес Марк. – Я думаю, для тебя безопаснее будет остаться дома. Дороги будет заносить очень сильно, и на обратном пути машины могут встрять.

Кира нахмурилась, явно не удовлетворившись объяснением.

– Я спросила, какое тебе дело до меня и до Брайана. Ты и так достаточно пытался нам помочь за эти дни.

– Сэм – мой друг. И когда он выйдет из больницы, – черт, это была откровенная ложь, но Марк должен был что-то сказать, – он будет рад узнать, что с тобой и Брайаном всё в порядке. Я… – он сглотнул. – Я был не самым хорошим другом, живя своей жизнью в Эл-Эй, но я знаю, что Сэм не осудил бы меня за это. Я просто хочу исправить свою ошибку. Я должен был приехать, когда он просил.

О, да, должен был. Но не приехал. Марк мог прочесть это в глазах Киры. Она всё ещё не доверяла ему до конца, хотя и была благодарна за то, что он был рядом в тот вечер, когда истощенный Сэм объявился на пороге.

Марк смотрел на Киру и думал, что эта женщина что-то цепляет у него внутри. Что-то, что давно уже не цепляла Маргарет, хотя он и правда был уверен, что любит свою девушку. Но Кира нравилась ему – теперь. Такая, какой она стала. Какой её вылепила её не идеальная и не самая легкая жизнь. Быть может, это его мозг давал странные выверты, особенно после того, как Марк узнал, что Кира была влюблена в него в школе. А, быть может, просто несколько дорог сошлись в одной точке.

Почему-то эта мысль не казалась неправильной. Марк вспомнил, что когда-то давно его дед говорил: всё случается вовремя. И люди на пути возникают вовремя. Ничего не бывает зря. А значит, его судьба с судьбой Киры тоже пересеклись не зря.

Кира пыталась быть сильной ради своей семьи. Могла перегрызть горло кому угодно за своего сына и за племянницу. И продолжала надеяться на возвращение мужа, а потом – была с ним рядом, когда он приполз из леса. Даже интуитивно ощущая, что Сэм возвратился каким-то… не таким. Для этого необходимо мужество.