Текст книги "Песня северного ветра (СИ)"

Вечером снова пошел снег, и Марка изрядно замело, прежде чем он добрался до дома Риксов. Дорогу он помнил прекрасно – всё детство он бегал в гости к другу, и путь от своих дверей до дверей дома Сэма он мог проделать с закрытыми глазами. Но снег, летящий хлопьями прямо в лицо, слегка затруднял передвижение, а ноги увязали в снежной каше. За десять лет на Юго-Западе он отвык от снегопадов и суровой зимы северных штатов и совершенно не хотел привыкать к ней вновь.

Ветер завывал где-то в ветвях деревьев, совсем как убитый горем человек. Иногда его завывания напоминали скулеж тоскующей собаки. Марк невольно вспомнил старую индейскую легенду, рассказанную ему дедом. Ту самую, что он вспомнил, глядя на рисунок Брайана.

Не все духи добры, но и не все духи злы. А с некоторыми лучше не встречаться. Вендиго был одним из таких духов. Он безраздельно властвовал в горах и лесах, скользил холодным ветром, и индейцы молились, чтобы никогда его не встретить. Он проникал в тело человека через ухо, нашептывая сокровенные, мерзкие тайны бытия, и заставлял свою жертву желать человеческого мяса больше всего на свете.

«Если ты услышишь в вое ветра голос, не слушай его, – наставлял Марка дед. Его отрешенный, спокойный голос по-прежнему звучал в ушах. – Не позволяй ему смутить тебя».

Ветер взвыл как-то по-особенному тоскливо, и Марк понял, что прислушивается к его пению.

– Бред какой, – пробормотал он себе под нос.

Индейские сказания и легенды должны оставаться легендами, иначе рухнуло бы мироздание, допустившее существование Вендиго.

Баддингтаун преображался во время метели. Люди запирались в домах, посвящая время семьям. Марк хорошо помнил вечера, которые родители проводили за просмотром старых фильмов, и иногда звали его присоединиться. Ребенком он бежал со второго этажа со всех ног, торопясь занять место между отцом и матерью, но, повзрослев, предпочитал игру на гитаре семейным посиделкам. И хотя музыкальный талант сделал его тем, кем он был – а, точнее, раскрыл ему его собственную, истинную суть и предназначение – он порой думал, что потерял много времени с родными, которое было уже не вернуть.

Мир в двадцать восемь лет казался ему другим, и времена безумств, отрицания всего на свете, алкоголя и группиз остались в прошлом. Там им и место.

Марк прошел мимо своего старого дома быстрым шагом, стараясь не думать, смотрит ли живущая там семья – чужаки, чужаки – старые фильмы по вечерам и какое хобби у их сына или дочки. От мыслей тоскливо сжималось сердце, хотя он не мог и подумать, насколько склонен к ностальгии. В Лос-Анджелесе ему жилось неплохо, но ему порой не хватало спокойствия небольшого города, где все знали друг друга.

Дом, в котором и раньше жила семья Сэма, нисколько не изменился. Лужайку, которую его друг в детстве стриг за пять долларов на кино и попкорн, покрывал слой снега, не толстый, но достаточно ощутимый под ногами. Он протяжно скрипел даже на дорожке, ведущей к двери.

В далеком детстве Марка, когда грабежи и убийства казались жителям Баддингтауна чем-то, что случается где угодно, но только не в их тихом городке, никто не запирал дверей. Никто не прислушивался по ночам к шуршанию осенних листьев у крыльца и к шороху покрышек проезжающей мимо машины. Никто не боялся, потому что преступления случались в больших городах вроде Нью-Йорка и Филадельфии, а что могло произойти в Баддингтауне, где все знали друг друга и различали собак по бреханию?

Марку было одиннадцать лет, когда мистер Фрейзер, дядя одной из его одноклассниц, ушел на охоту и не вернулся, сгинул в лесах. И хотя ничего криминального не произошло, и его труп так и не нашли, двери начали запирать. От диких животных и от пришлых людей – кто знает, кого может занести ветром в Баддингтаун? Марк рассказал деду об исчезновении мистера Фрейзера – тогда он делился с обретенным дедушкой многим и многим – и старый индеец лишь покачал головой, но в его темных глазах отразилось беспокойство.

«Никогда не ходи в лес в одиночестве, особенно зимой»

Марк и не ходил.

Дверной звонок мелодично и коротко пропел. Кира не торопилась открывать, а когда возникла на пороге, то вытирала руки о кухонный фартук с изображением Джека-фонаря. Хеллоуинский символ посреди зимы казался неуместным, но забавным.

– Привет, – Марк широко улыбнулся.

– Привет, – хмыкнула Кира. – Надеялась, что ты не придешь, но Брайан отказывается ложиться спать без дяди-индейца. У тебя есть ключ к детским сердцам?

– Угу, – Марк прошел в холл и стащил куртку. – И томагавк. Это ключ к мозгам тех, кто не открыл сердце.

– Очень смешно.

Кира явно не была в восторге от его присутствия в доме, но Марку было плевать. Он с удовлетворением отметил, что обстановка в доме почти не изменилась.

– Марк пришел! – Брайан, очевидно, обладавший при своей близорукости очень хорошим слухом, сбежал вниз по лестнице. – Ты расскажешь мне историю про индейцев на ночь? Папа постоянно рассказывает мне сказки, но индейских не знает!

Лицо Киры едва заметно потемнело.

– Иди спать, малыш, – она погладила Брайана по взъерошенной макушке. – Скоро придет Рейчел, я попрошу её почитать тебе сказку, если ты не уснешь.

– Рейчел на свида-а-ании, – Брайан скорчил рожу. – Я в окно видел, как за ней заехал какой-то парень, и они лизались, фу! – он высунул язык. – Отвратно! – заявил он. – Правда, Марк?

– Да, я так же раньше думал, – подтвердил Марк, посмеиваясь про себя. – А ты лучше слушайся маму, герой, – он присел перед Брайаном на корточки. Тот был без очков и близоруко щурился, глядя Марку в лицо. – Я бы хотел услышать, что ты скажешь об этом через десять лет, – пробормотал он.

– Я лягу спать, если ты расскажешь про Вендиго!

Кира приподняла бровь.

– Это не сказка на ночь, – Марк покачал головой. – Беги спать, герой.

С громким топотом Брайан умчался наверх. Кира стянула фартук и бросила его на спинку дивана.

– Будешь кофе?

Марк усмехнулся. Всё-таки, как жительница маленького городка, она не смогла отказать ему в гостеприимстве. Хотя ей, несомненно, хотелось.

Они сидели на кухне. Ветер за окном утих, и Марк надеялся, что сможет добраться до мотеля не снеговиком. Кира задумчиво размешивала сахар в чашке, глядя, как ложечка рассекает густую молочную пену. Похоже, Сэм так заботился о комфорте своей семьи, что даже установил в доме кофемашину. Марк не представлял, как можно пить кофе, если в чашке больше молока, чем кофеина, поэтому перед ним стыл крепкий эспрессо.

– Мы с Сэмом иногда созванивались, – Марк пробежался пальцами по скатерти. Уже в который раз он отмечал, что чувствует себя неуютно без гитары. – По праздникам. Иногда – просто так. Думаю, он не хотел, чтобы старая дружба исчезла. Мужики воспринимают это иначе, чем женщины.

Кира подняла на него взгляд.

– Он ничего мне не говорил.

Казалось, она изо всех сил пытается быть с ним дружелюбной.

Казалось, цели у них всё-таки одинаковые.

– Я думаю, ты тоже вряд ли рассказываешь ему обо всех своих подругах, – Марк пожал плечами. – Мы дружили, сколько я себя помню. Дружба порой изживает себя, но общие воспоминания всегда остаются. В последний раз, когда он звонил мне, я не смог ответить. Мы были в туре, и я спал в автобусе, пока мы ехали из одного штата в другой. Он прислал мне сообщение. Вот, – он протянул Кире телефон.

Он понимал, что, возможно, Сэм не хотел, чтобы его жена была в курсе и детских обещаний, не касающихся её, и его звонков, но Сэм пропал. Как он мог узнать, что Марк рассказал всё Кире?

Губы Киры дрогнули, когда она услышала голос мужа, и она крепко сжала их. В уголках глаз появились слезы. Марку оставалось только гадать, о чем она думала и что вспоминала.

Прослушав сообщение до конца, Кира положила телефон на стол.

– Он… Был пьян, – тихо произнесла она. – Иного объяснения я не вижу. Но Сэм не пил на работе, – она раздраженно отвернулась, быстро вытерла щеки пальцами. – Он вообще практически не пил. Он был очень здравомыслящим. А то, что я услышала, звучит, как… – она закусила нижнюю губу. – Звучит, как бред.

– Угу, я записал его сам, от нечего делать, – кисло парировал Марк. Что ещё он мог ожидать от Киры, мысли которой и в подростковом возрасте занимали химические реактивы? Она не могла допустить, чтобы что-то в её жизни шло не по плану. Химия не хранит никаких тайн, почему тогда жизнь должна быть полна ими?

Но, заметив, что Кира едва заметно вздрогнула от его слов, Марк пожалел о своем выпаде. Какой бы она ни стала за эти годы, она потеряла мужа.

– Прости, – извинился он. – Вряд ли Сэм рассказывал тебе о нашем обещании. Когда мы были совсем мелкие – хотя постарше Брайана – в Хэллоуин мы обожали рассказывать друг другу разные истории. Мы часто собирались в лесу втроем. Однажды я рассказал им историю про Вендиго, и она так напугала Сэма, что он не успокоился, пока мы не пообещали друг другу, что если однажды Вендиго нападет на кого-то из нас, то другие придут на помощь. Но черт знает, почему он вспомнил об этом тогда. Может, ему кто-то угрожал, но он боялся признаться, вот и наплел всё это с перепугу?

История выглядела правдоподобно, однако Марк умолчал кое о чем.

Что Сэм боялся Вендиго так, что его родители были вынуждены обращаться к детскому психиатру. Если бы мистер и миссис Рикс узнали тогда, кто рассказал Сэму эту историю, то никогда не подпустили бы Марка Аллена к своему дому и на пушечный выстрел. Сэм просыпался по ночам с жуткими воплями и весь в поту. Его школьные отметки значительно снизились. Ну и больше всего он боялся, что кто-нибудь из ребят узнает об этом. Прозвище Ссыкло преследовало бы его до конца старшей школы.

Что однажды, уже в выпускном классе, Сэм рассказал ему – маленьким мальчиком он слышал в вое ветра голос Вендиго. Сэм признавался в этом со смехом, но почему-то Марку казалось, будто смех этот скрывает что-то ещё.

– Кто бы стал ему угрожать? – Кира вцепилась обеими руками в чашку. Марку показалось, что её от сообщения Сэма даже дрожью пробрало. – Сэм был просто хирургом. Талантливым, но не гениальным, да и не всем везет в карьере, – она отвела взгляд, и Марк вспомнил: ему говорили, что карьера химика у самой Киры не сложилась. Очевидно, это до сих пор её ранило. – Если бы я не знала Сэма, я бы решила, что он хотел сбежать, – она смотрела на оседающую молочную пену, будто надеялась найти ответы.

Марк понял: она так сильно старалась делать вид, что живет дальше, что теперь ей всё равно, с кем поделиться своей болью и обидой. Она и сама думала, что Сэм от неё сбежал к другой женщине, и что ему так этого хотелось, что он разыграл спектакль даже перед лучшим другом. Но в США вовсе не были запрещены разводы, и не могла Кира так плохо знать Сэма, чтобы не понять – он не был таким уж трусом.

Или это Марк его совсем не знал?

Быть может, как раз Кира знала Сэма намного лучше?

– Не в его характере было устраивать идиотские спектакли, – Марк сам не совсем понял, то ли он спорил с Кирой, то ли пытался успокоить её. И зачем? – Думаю, его просто что-то напугало. Расскажи мне, как он пропал?

Марк не хотел этого слышать.

На самом деле Марк – точнее, его здравомыслящая часть, – хотел встать и уйти, а утром сесть в машину и вернуться в Бангор. Он в любой момент мог заменить свой билет и улететь в Лос-Анджелес раньше. Ностальгия хороша в маленьких дозах.

А ещё он хотел узнать, что случилось с его другом.

– Я не знаю, – Кира качнула головой, потерла лоб ладонью. – Его машина стояла в гараже больницы. Кто-то предположил, что он ушел пешком, но в ту ночь был жуткий ветер, он прямо выл за окном, Брайан даже не мог спать. Снег ещё толком не выпал, поэтому никаких следов никто не нашел. Шериф Бангора тоже искал его в окрестностях, потому что думал, может, он уехал домой на такси или ещё что-то. Ну, или кто знает, как далеко может забрести заблудившийся человек? Это было глупо, конечно… Но я думаю, ему хотелось быть полезным, – она нервно и быстро облизнула губы. – С чего бы Сэму ехать домой на такси ночью?

«Только если его что-то напугало», – едва не вырвалось у Марка.

– У нас гости? – Из холла послышался звонкий голос. Увлеченный своими мыслями, Марк не услышал, как хлопнула дверь. – О… Привет! – В кухню быстрым шагом вошла девушка. – Кира, есть что-нибудь похомячить? Этот жлоб даже кофе мне не купил!

– Разогрей себе лазанью сама, – Кира вздохнула.

– Твоя родственная забота просто умиляет, – скривилась девушка. Волосы у неё были длинные, как у Киры в детстве, но не отливающие рыжиной, а настолько откровенно рыжие, что в Средние века её сожгли бы на костре. Она скользнула взглядом по Марку и улыбнулась. – Я – Рейчел, племянница этой буки, – она кивнула на Киру. – Мне знакомо твое лицо, мы нигде не могли встречаться?

– В телике, – отрезала Кира. – Марк, тебе не пора уходить?

– Хоть бы познакомила, – Рейчел схватила чашку Киры с недопитым кофе и сделала большой глоток. – Ой, фу, он уже холодный! Рейчел, – она перегнулась через стол, открывая взгляду Марка низкий вырез майки, и чмокнула молодого человека в щеку. – А ты Марк. Это я уже поняла.

– Марк Аллен, – кивнул он, и Рейчел прищелкнула пальцами.

– Точно! Только я тебя не по телеку видела, а на Ютубе! Ты же гитарист, верно? – взгляд у неё вспыхнул ещё большим интересом, и Марк понял, что пора убираться, пока его не взяли в оборот.

Быть может, Рейчел полагала, что её способы завлечь мужчину были невероятно свежи, хотя он с самого начала догадался, что девчонка узнала его сходу, но Марку они набили оскомину еще лет пять или шесть назад. Почему-то половина женщин, пытавшихся окрутить его, делала вид, что не узнают, а другая половина вешалась на шею, раздавая ему комплименты, как один похожие друг на друга. И поэтому в людях Марк Аллен больше всего ценил искренность и честность, даже если они шли вразрез с его собственными представлениями о человеческих отношениях.

– Верно, – кивнул он. – И швец, и жнец, и на дуде игрец, – Марк пожал плечами.

– Рейчел, прекрати делать вид, что ты его не знаешь, – вздохнула Кира. – Ваша преподавательница музыки только и говорит, что о Марке Аллене, будто сама воспитала в нем музыканта. Наверняка ты гуглила.

Рейчел поморщилась, будто лимон съела.

– Ну и зачем ты всё портишь?

– Затем, что Марку пора уходить, а тебе – пора делать уроки. Уверена, что перед своим уходом ты за них не садилась.

*