Текст книги "Человек и его цитра умирают вместе (СИ)"

Автор книги: Shigure Tou

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Человек и его цитра умирают вместе (I)

Глава 1

Две жирные мухи, отбившись от выводка, кружили вокруг маленького, погибающего от жары, ростка пшеницы. Пожелтевшие на краях листья тонкого растения, будто медленно опускающиеся руки пахаря, уже не надеялись на живительную влагу и понуро доживали свой недолгий век. Повсюду слышались тяжелые вздохи сетующих на неурожай крестьян и стрекотание притаившихся в тени редких деревьев, цикад. Над бескрайними, расчерченными заборами полями повисло искажающее горизонт марево. Засуха длилась уже несколько сезонов.

Знойное южное солнце не пощадило кожу мужчины средних лет. Капли соленого пота скатывались по глубоким бороздкам его бронзового лица. Он бы с удовольствием отдохнул в тени, переждал самое жаркое время дня, но домой заходить не хотелось. Не хотелось видеть голодную семью: сильно похудевшую жену, мрачную дочь и маленького, вечно развешивающего сопли, сынишку. Минчжу очень их любит, но неспособность дать родным больше нынешнего морально убивала пахаря.

Мужчина разогнул спину, и та неприятно хрустнула. Пустые, на дне покрытые тонким слоем зеленой слизи, ведра ждали труженика, а ближайшая река относительно далеко. Выбора, к сожалению, не было. Отец нищего семейства подобрал сколоченные еще его дедом ведра и, выйдя со своего участка поля, закинул те на телегу, после чего подобрал поводья изнывающей от жары лошади да пошел к реке. За раз он привозил порядка тридцати ведер прохладной воды, правда хватало их всего на четверть участка. И все же это лучше, чем таскать их в руках.

– Эй, Фо Минчжу, уже обратно идешь?

Едва мужчина вышел на широкую, давно утоптанную дорогу, его окликнули. Оборачиваться не было никакой необходимости. Хозяин голоса давно знаком отцу семейства.

– Ага…

– Ужасная сегодня жара, да? – позади послышался звук шагов такой же уставшей лошади и медленно тянущейся за ней повозки.

– Это точно, – в голове главы семейства гудело, не то от голода, не то усталости.

– Как Лянь Сянь? Дети? – не унимался мужчина.

Минчжу резко обернулся и, вне себя от гнева, прокричал:

– Черт, Ли Шэн, ты наш сосед, у нас дома стоят в метре друг от друга, ты и сам прекрасно знаешь, как мы поживаем! Как все поживаем! Вообще все!

– Тише-тише! – выставил ладони Ли Шэн, один из множества фермеров их почти города, но все же деревни. – Прости, я не хотел… обидеть…

– Это ты извини, – махнул рукой отец голодного семейства и дернул узду лошади, заставляя ту шагать резче. – Поражаюсь твоему благодушному настрою в эти времена.

– Я и детям всегда говорю, нужно улыбаться, – немного глупо посмеялся Ли Шэн. – Как иначе-то, по нашей жизни. Но ты это, знай, все у нас будет хорошо. У всех нас. Вот увидишь.

Фо Минчжу тяжело вздохнул и опустил голову: «А в самом ли деле когда-нибудь пойдет дождь?». Мотнув головой, мужчина ускорил шаг. Остаток пути они провели в тишине.

Река встретила мужчин прохладой. Длинная, широкая, но почти без растительности по берегу. Она дает жизнь этим землям. Раньше она была шире и люди деревни Фо Минчжу так не страдали. Но постоянная засуха наложила последствия. Все, кто имел средства и силы на переезд, давно это сделали. Остальным приходится выживать с тем, что есть.

Вскоре компанию соседям составили такие же несчастные. Все как один черпали воду в темные ведра и ставили груз на телеги, да с завистью смотрели на ту сторону реки. Туда, где берег не обмелел и жители соседней деревни спокойно набирают воду, не тащась при этом за несколько ли на телегах.

Одернув себя, Фо Минчжу остервенело поднял два пустых ведра и пошел к пологому берегу.

– Глядите, а что это за переполох там у них?

Все шесть человек обернулись на голос одного из тружеников полей и посмотрели в сторону другого берега, туда, куда указывал его палец. Люди «оттуда» и правда бросили ведра, побежали к деревьям. На зависть зеленым и укрывающим от солнца.

– Чего это они? – приложил ладонь ко лбу на манеру козырька Ли Шэн, да комично прищурился. – Кого-то встречают?

– Господина, – сглотнул Фо Минчжу. – Видишь украшенную гербом карету?

– Что-то рано в этом году.

– Голод бьет сначала по нам, а потом по ним, – зачерпнув воду, глава семьи Фо задержался у кромки, разглядывая свое рябое отражение. Ощущение чего-то нехорошего засосало где-то под ложечкой. – Засуха затянулась. Они проголодались…

– Значит, завтра придут к нам, – впервые на памяти Минчжу лицо Ли Шэна приобрело тревожное выражение.

– Главное, не сегодня, – подтянув ведра, мужчина подошел к телеге и аккуратно водрузил ношу. Лошадь немного отдохнула, пора возвращаться. Колеса скрипнули, кляча двинулась к утоптанной дороге. Мужчина намеренно попытался пойти быстрее, чтобы не попасть в компанию взволнованных соседей, где его заставят обсуждать господ. А ведь сказать тут нечего. Никто из работников полей, хоть и догадывается, дословно не знает, какие требования выдвинет господин. Насколько ужесточатся налоги? Как много он заберет сразу? А что?.. Что если он захочет отнять землю?!

Фо Минчжу споткнулся о камешек и с грязным ругательством растянулся на желтой, сухой глине:

– Проклятье!.. – с кряхтением мужчина перевернулся на спину и первой увидел морду ошарашенной лошади, что усиленно мусолила узду языком. Вид удивленной животины невольно рассмешил пахаря. Со сдавливающим грудь хохотом, он сел и оглядел себя и тут же нахмурился. Несчастная плетеная сандаля на честном слове висела на правой ноге, практически разорвавшись. Однозначно плохая примета…

Фо Минчжу поднялся с земли и стряхнул с рубахи и штанов пыль. Ощущение дурного предчувствия усилилось…

– Я сказал, мы не переедем! – ударив кулаком по столу, повысил голос Фо Минчжу. Полупустая похлебка в миске опасно подпрыгнула, грозя разлиться по столу.

Сидящая напротив Лянь Сянь, женщина средних лет со множеством веснушек и почти прозрачной радужкой глаз, скривила пухлые губы, с обидой уставилась на мужа. Несмотря на дневной зной, к вечеру на полях становилось до противного прохладно. Мать двоих детей куталась в старый, застиранный до дыр плед.

– Нам некуда переезжать, – отведя взгляд, тише проговорил кормилец и вновь принялся за похлебку. Помимо нее на столе стояло блюдо с блестящими от масла паровыми булочками и кусочки жареного тофу. – Тем более мы не голодаем.

– По-твоему, не голодаем? – Возразила Лянь Сянь, переводя взгляд на потрескивающую лучину. – Если кормить нужно было только себя, выжили бы и здесь, но растущим детям нужно что-то существеннее горячей воды и хлеба.

– Фо Синь почти взрослая, она может помогать мне в поле, а Фо Ань тебе в доме. Руки и ноги у него на месте, – выпивая остатки похлебки, утер рот ладонью Минчжу.

– Они еще оба маленькие. А’Синь всего восемь, а Ань’эру четыре.

– В их возрасте, я уже помогал отцу, – фыркнул мужчина с азартом выбирая одну из аппетитных булочек.

– И я могу помогать! – вдруг раздался детский, высокий голос.

Родители обернулись к двери в общую комнату. На пороге, сжимая сероватую ткань пижамы, стояла очень похожая на мать девчушка с всклокоченными волосами. Забавно морща аккуратный носик, она, казалось, вот-вот заплачет.

– Я могу помогать! – выкрикнула Фо Синь.

Фо Минчжу от души, запрокидывая голову, рассмеялся, а Лянь Сянь нахмурилась, поднимаясь из-за стола:

– Ты почему еще не спишь?

– Я хочу помогать папе! – девочка втянула носом и, дрожа, сделала шаг вперед.

– Я тоже… – сперва на свет показались маленькие пальчики с молочными ногтями, вцепившиеся в дверной косяк, потом макушка, а за ней большие, очень темные, почти черные глаза.

– Ань’эр! И ты?! – возмутилась Лянь Сянь.

– Мои молодцы, – пододвинувшись на скамье, Минчжу наклонился и раскрыл руки, предлагая детям нырнуть в свои объятия. Фо Синь со смехом быстро подбежала к отцу, крепко того обняв, в то время как Фо Ань, робко закусывая нижнюю губу, не торопился проявлять чувства.

Смирившись с неожиданным семейным собранием, женщина подошла к сыну и взяла того на руки, после чего вновь вернулась за стол. Фо Синь устроилась на колене у отца и схватила со стола булочку, быстро от той откусывая. Не голодая, она, скорее, просто захотела чего-то вкусного.

Муж и жена переглянулись. Фо Минчжу улыбнулся и Лянь Сянь последовала его примеру.

– Я тебе обещаю, все у нас будет хорошо, – кивнул мужчина. – Обязательно!

Горячий ветер трепал волосы и обжигал влажные от слез щеки. Фо Ань проплакал всю ночь и теперь покачивался, искал опору в сестре, но та тоже стояла нетвердо, напоминая одинокое молодое деревце в поле. Фо Ань шумно втянул носом и утер тот рукавом. Тут же дрогнул, вспомнив, как ругается за это мама и резко на нее обернулся. Но женщина ничего не заметила. Она вообще на него не смотрела. Стояла жесткой неподвижной фигурой с опущенными плечами. Ее чуть смуглая кожа высохла и стала похожа на тонкий, полежавший несколько дней на солнце срез бамбука, глаза завалились и стали походить на темные, высасывающие душу озера. Одного взгляда на мать хватило на то, чтобы Фо Ань вновь захныкал. Только в этот раз никто не бросился его утешать.

На широкой городской площади собралось множество людей со знакомыми и не очень лицами. Фо Ань чувствовал их тяжелые взгляды, но как только оборачивался, они отворачивались, старались аккуратно отойти. Стояли с опущенными головами и даже не шептались. Фо Ань слышал их дыхание. Такое громкое, почти надрывное. Мальчик вжал голову в плечи. Он ничего не понимает, и ему страшно.

Толпа медленно расступилась, пропуская все еще крепкого старика с широкими плечами и красивым, запоминающимся лицом. Понурый, он скорее по привычке кивал соседям, продвигаясь к помосту, с которого нередко делал объявления. Фо Ань знал этого дедушку. Тот однажды купил ему сахарную конфету, тепло улыбнулся и погладил по голове. Черноволосый мальчонка посмотрел на маму, но та все еще смотрела в одну точку, на сестру, та выглядела не лучше, помял тонкие пальчики, и побежал к краю толпы, к старичку. Что, если он сможет им помочь? Люди постоянно обращаются к нему за помощью. Мальчонка видел.

Фо Ань пробрался меж людей-столбов, едва не упал, но все же ухитрился схватиться за край чужого застиранного халата. Старик обернулся не сразу, Фо Аню пришлось немного пробежать, прежде чем его заметили. Но не подняли на руки, как это случалось раньше. На глаза старика навернулись слезы. Пожилой мужчина остановился, шаркая, подошел ближе и протянул руку. Фо Ань увидел свое растерянное отражение в его глазах, прежде чем жесткая, но очень теплая ладонь потрепала его по голове.

– Иди к маме, малыш. Ты сейчас очень ей нужен.

– Но мама… – Всхлипнул Фо Ань.

– Я позабочусь о нем, старейшина.

Одна из горожанок подняла мальчонку на руки. Фо Ань едва успел отпустить края халата старика. Женщина оказалась незнакомкой, и Фо Ань испугался еще больше, попытался выпутаться, но женщина прижала его к своей мягкой груди, успокаивающе похлопав по спине. Почти так же, как делала его мама, но все-таки иначе. Фо Ань не сдержался и расплакался, отчего женщина чуть сильнее начала хлопать его по спине. И даже поцеловала в макушку. От нее пахло какими-то цветами. В носу засвербело.

– Идем, найдем твою маму, – прошептала женщина, разворачиваясь и проталкиваясь через молчаливую толпу.

«Бедный малыш…», – послышался шепот со стороны.

«Зачем его вообще привели? Недетское будет зрелище».

«Он на всю жизнь это запомнит».

Фо Ань услышал бы больше, но незнакомая женщина накрыла его ухо ладонью и шикнула на ближайшего шептуна.

– Где же твоя мама?.. – Спрашивала она у неизвестно кого, потому что Фо Ань тоже знал только то, что она здесь, среди людей. Он все еще хмыкал и утирал нос шершавым, быстро промокшим рукавом. Мама точно будет ругаться.

Старичок взошел на помост. На этот раз ему не требовалось взывать к тишине, люди и без того смотрели только на него.

– Мои соседи, – голос старика звучал гулко и сильно, – мои друзья, сегодня мы собрались, чтобы разобраться в самом неприятном на моей памяти вопросе.

– Довольно! – К площади по главной дороге медленно катилась шикарная крытая повозка. Фо Ань слышал фырканье лошадей, которые так ему нравились. На которых он когда-нибудь хотел научиться ездить.

Повозка со скрипом остановилась и худющий мужчина с высоко задранным, тонким, похожим на клюв носом, спрыгнул с подставки и повторил свое важное предупреждение:

– Довольно! Разбираться в этом вопросе должен и может только великий господин Ван! – Дорогой халат болтыхался на его тонких плечах, а походка выглядела дерганной. Люди с такой злобой на него взглянули, что выскочка поежился и на шаг отступил, после чего выше задрал нос и продолжил, одним своим видом создавая безлюдный коридор.

– Преклоните колено перед чиновником Ваном!

Люди послушались. К сожалению или к счастью, не могли иначе.

Из кареты выполз пузатый мужчина с жидкой, уложенной маслом бородкой в забавной шапке. Фо Ань случайно встретился с ним взглядом и залюбовался переливающимися бусинами на высокой шапке, что бились друг о друга во время перекатывающей ходьбы важного мужчины.

Чиновник тоже задержал взгляд на мальчонке. Прищурился. Скривил губы и поторопился к помосту, на который ему помог взобраться тот самый худющий подхалим. Чиновник что-то ему шепнул, и помощник быстро, едва касаясь земли, бросился к карете и забрал из нее несколько свитков. Расшитая подушка, что лежала на вершине его ноши, соскользнула и упала в пыль. Обладатель узкого, длинного носа остановился и посмотрел на потерю, словно надеялся, что она взлетит и вернется на место, немного помедлил, после чего вновь побежал к помосту.

Сборы продолжались еще несколько минут. За это время люди успели подняться с колен и приготовились слушать. Женщина, что держала на руках мальчонку, продолжила поиски. Тихо извинялась, когда изредка толкала кого-нибудь в плечо. Фо Аню неосознанно стало ее жалко, и он тоже принялся выглядывать пахнущую молоком и сеном знакомую неподвижную фигуру. И у него получилось. Он протянул пухлую ручонку.

– Вон она.

Женщина с облегчением вздохнула и едва не побежала в том направлении.

– Фо Ань убежал, – робко улыбнулась незнакомка, так и не продолжив, потому что Сянь Лянь подняла голову и до крови закусила губу.

Женщина поставила мальчика на землю и нахмурилась. Хотела было отойти, но передумала и ткнула пальцем в грудь лишившейся души матери детей Фо.

– Немедленно возьми себя в руки! Что бы ни случилось, ты нужна детям!

Лянь Сянь раскрыла рот, но вместо слов из него вырвался надрывный стон.

– Он не виноват, – прошептала Лянь Сянь.

– Остальные так не считают, – передернуло незнакомку. – Соберись! Не дай ему увидеть себя такой! Думаешь, облегчишь ему уход своим страдальческим видом?

Лянь Сянь ничего не ответила и вновь опустила голову. Незнакомка махнула рукой и постаралась как можно дальше уйти от маленьких теней, что когда-то были семьей.

Фо Ань схватился за подол материнского платья. А помощник чиновника уже что-то громко вещал. Мальчонка едва понимал слова, но его пугали шокированные вздохи окружающих.

– За организацию восстания и попирание святых законов наместника неба на земле Фо Минчжу признается предателем империи и приговаривается к казни через повешение. Его помощники…

Фо Ань услышал имя отца и обернулся к помосту. Он узнал слово «казнь», а затем увидел, как отца и еще ряд мужчин выводят на помост со связанными за спиной руками. Мальчонка сглотнул.

И тут всхлипнула мать. Фо Ань дергано крутанулся и увидел, как Лянь Сянь схватилась за грудь, сильно покачнулась, и Фо Синь подбежала к ней, пытаясь поддержать. К сожалению, неудачно. Девочка и женщина повалились коленями на потрескавшуюся от затянувшейся засухи желтую землю. Фо Ань растерянно смотрел, как по их грязным от пыли щекам катятся крупные слезы. Он и сам заплакал. Глаза горели уже несколько дней кряду.

Через толпу к ним торопливо протиснулся не менее взволнованный мужчина. Фо Ань узнал в нем соседа и отца девочек, близняшек, подружек Фо Синь. Он тоже встал на колени, попытался обнять Лянь Сянь, но та неожиданно оживилась и с силой его оттолкнула.

– Это ты во всем виноват! Ты надоумил его на этот канал! Ты его выдал! – Прорычала Лянь Сянь. Жизнь вернулась к ней тяжелым дыханием и гневным огнем в глазах.

Их перепалка привлекла внимание, но Ли Шэн жестом попросил никого не вмешиваться, после чего вновь попытался обнять, теперь с большей силой. Лянь Сянь пташкой трепыхалась в его руках: плакала, кричала, но потом в какой-то момент повалилась головой на его плечо и завыла раненым зверем. Ли Шэн обнял и Фо Синь, успокаивая их обоих.

Сосед посмотрел и на Фо Аня, не предложил объятий, но подозвал и прошептал:

– Смотри на отца. Ни за что не отводи взгляда.

Фо Ань взглянул на помост через плечо, там уже устанавливали виселицу.

– Прими это с мужеством, – напутствовал Ли Шэн.

Но Фо Аня уже заворожило. Он, как и все в толпе, наблюдал за тем, как отца и еще нескольких мужчин подводят к петлям. Мальчонка чувствовал, творится страшное. Ноги отца подрагивали, он спотыкался и с ужасом смотрел на раскачивающуюся петлю. Его заставили встать на ящик. Фо Минчжу моргнул и нашел взглядом семью. Одновременно расстроился и порадовался тому, что на него не смотрят, и ужаснулся, когда заметил, что петлю во все глаза рассматривает младший из детей.

Голову Фо Минчжу продели в петлю. Фо Ань нахмурился. Отец, активно артикулируя, беззвучно что-то сказал, а дальше прозвучал звук ломающейся шеи, который Фо Ань не забудет еще много, очень много лет.

Глава 2

Музыка играла несколько натянуто. Люди праздновали назначение нового старосты, но как-то искусственно, не по-настоящему. Фо Ань сидел на низенькой, сильно утопленной в землю, скамейке и рассматривал улыбки проходящих мимо горожан. У некоторых все еще краснели припухшие глаза, и улыбки близ растертых носов смотрелись почти жутко, но в целом на площади царила оживленная атмосфера. Фо Ань случайно взглянул на помост, с которой успели снять виселицу, вспомнил синеющее лицо отца и тут же отвернулся, силясь справиться с болью в груди.

– Как ты, приятель? – На корточки перед мальчиком присел сосед Ли Шэн. Именно к нему переехала их семья, именно он всю последнюю неделю кормил их рисовой кашей, соленьями, а на паре ужинов даже мясом. Если честно, Фо Ань давно так хорошо не кушал. Конечно, они и раньше не голодали, но кушали немного и не всегда особенно вкусно.

Мальчик опустил голову, сосредоточив внимание на обметанном грубой ниткой крае верхней рубашки. Кстати новой. Ярко-голубой. Праздничной.

– Не надо стесняться или бояться. Я больше никому не позволю сделать больно тебе, твоей сестре или матери, – Ли Шэн взял мальчика за руку, на этот раз все же поймав его внимание и взгляд. – Верь мне, Фо Ань.

Мальчик сглотнул. От Ли Шэна пахло чем-то раздражающе-терпким. В носу зачесалось, захотелось чихнуть. Что мальчишка и сделал, рассмешив Ли Шэна.

– Только не говори, что заболел. Не поверю, – смеялся сельчанин и вдруг вытащил из-за спины две палочки с ягодами боярышника. Такими ровными, красивыми, блестящими от сахара. – Вот возьми. – В ладоши Фо Аня перекочевала одна палочка. – Вторая для твоей сестренки, кстати, где она?

Мальчишка пожал плечами:

– Где-то с мамой гуляет.

– Ну вот ты и заговорил, – Ли Шэн протянул руку и потрепал Фо Аня по голове, растрепав тугой хвостик на макушке, который утром затянула ему сестра. – Пойду их найду, а ты смотри не потеряйся, – напутствовал сосед, поднимаясь и уходя в толпу. Фо Ань с толикой зависти посмотрел на его новый, очень яркий костюм. Вышивка блестела на солнце, красиво смотрясь на длинной зеленой рубахе с более широкими, чем у остальных, рукавами. Ли Шэн почти подпрыгивал при ходьбе, на этот раз смеша Фо Аня, напоминая ему скорняка из рассказанного сестрой срамного стишка.

Раскусив сладкую, хрустящую корку на ягоде, Фо Ань прикрыл от удовольствия глаза. Сладость отлично сочеталась с вяжущей кислотой самой ягоды. Солнышко не жарило, а просто грело, вокруг пахло жареными и паровыми булочками, специями, вымученная мелодия сменилась более легкой и приятной. Но момент тихого удовольствия неожиданно прервался выбившейся из ноты пипой.

Фо Ань открыл глаза, чтобы увидеть, как бледная женщина в белой накидке вырвала из рук музыканта инструмент и под шокированными взглядами празднующих разбила его о землю. Остальные музыкант тут же ретировались, опасаясь за свои инструменты.

– Празднуете?! – Надрывно взревела сельчанка, зло оглядывая расступившихся соседей. – Совсем правила богов не чтите? Неделя! Прошла неделя, и вы забыли о бедах! Не соблюдаете траур! Забыли о моем муже…

Женщина резко стерла выступившие слезы рукавом и, вытянув руку, начала резко указывать на людей. Фо Ань неожиданно почувствовал вину за сладость во рту и отложил лакомство.

– Ты, и ты, вы тоже в этом участвовали. Мы все собирались, мы все приняли решение обратиться к дешевому мастеру из другой страны на собранные для налога деньги. Но повесили почему-то всего нескольких. Кто?! Кто из вас указал на моего мужа? – Последний вопрос прозвучал противно, визгливо. Люди поморщились, но взгляды опустили. – Молчите, да? Стыдно вам?!

– А что, по-твоему, было бы лучше, Цу Дуань? – Вышел вперед Ли Шэн, встав ненадежным барьером меж людьми и дикой скорбящей женщиной. – Чтобы умерли все? Твой муж, один из немногих стался достаточно смел для того, чтобы взять на себя вину. Он умер, чтобы мы жили, чтобы жила ты!

– Кто на него указал? Кто сделал его виноватым? И почему ты вдруг стал старостой? – Брызгая слюной, рычала, кричала женщина. Капилляры в ее глазах полопались, родня ее с демоном. – Это ты! Ты продал их всех за новую должность! Мой муж умер, потому что хотел нашему городу добра. И это достойно смерти? Ответь мне, Ли Шэн?

– Я бы никогда не продал своих, – торжественно качнул головой новый староста. – Но если тебе нужно кого-то винить, вини меня. Я это приму.

Ли Шэн ненадолго замолчал.

– Тебя это устроит, Цу Дуань?

– Нет, меня устроит только твоя смерть, предатель!

И люди, точно сговорившись, одновременно и по-новому посмотрели на Ли Шэна. Так странно и задумчиво, что даже Фо Аню стало не по себе. Он неловко соскочил со скамейки, и хотел было подойти к соседу, но вновь вспомнив полные отчаяния глаза отца, передумал.

– Так вы обо мне думаете? – Сжал кулаки Ли Шэн. – Думаете, это я во всем виноват? А вы не думали, что будь все так, я бы разделил участь Фо Минчжу и остальных?

Молчание затянулось. Приобрело гнетущее настроение.

– Что ж, я понял, – дрогнули скривленные губы нового старосты. – Я все понял. А теперь послушайте мою версию. Я всех вас спас! Спас этот город! И мне пришлось взять ответственность, не за смерть, но за жизнь! За наше общее будущее. Если бы мне не удалось убедить чиновника Вана в нашей искренности, вы бы все, абсолютно все, отправились бы в петлю! И теперь, вместо того, что сказать мне спасибо, вы вините меня за то, что спасти удалось не всех?

– Так ты все-таки ходил и разговаривал с чиновником? – Зло рассмеялась скорбящая вдова. – Решил, что лучше остальных, что достоин жить…

– Довольно! Я не собираюсь это слушать! – Эффектно расправив широкие рукава одеяния, развернулся Ли Шэн. – Праздник окончен, он ведь совсем вам не нужен, вы лучше будете скорбеть по предателям империи.

Ли Шэн уверенно прошел через ряженых людей, ухватил Фо Аня за руку и гордо зашагал в сторону дома. Мальчик не сопротивлялся. Только с толикой сожаления обернулся к отложенной сладости, которой уже не вернуть.

Мощная оплеуха сбила Фо Аня с ног. Мальчик схватился за щеку и испуганно посмотрел на возвышающегося над ним Ли Шэна. Мужчина тяжело дышал, руки подрагивали, а скулы покраснели не то от гнева, не то от алкоголя. Ли Шэн любит выпить. Особенно перед ужином.

– Неужели так сложно выполнить пару поручений?! – С перерывами меж каждым словом, жестко выговорил Ли Шэн. – Я сталкиваюсь с неповиновением идиотов каждый день на улице и не позволю твориться тому же дома! Ты скоро станешь мужчиной, привыкай трудиться на благо семьи! Я взял заботу у вас и хочу хоть немного уважения, после всего, что делаю!

Близняшки Ли Шэна, подруги Фо Синь, а теперь еще и их сводные сестры притихли, больше не спешили выносить с кухни широкие блюда с разного рода снедью и бульоном. Сегодня они, несмотря на свой юный возраст, приготовили лапшу. Фо Ань видел, как тонкие ниточки теста сохли на улице на высоких жердях.

– Я ведь не требую многого, – фраза звучала так, словно Ли Шэн сам себе объяснял причины неожиданного гнева. – Фо Синь, умница, прибрала в доме. Да так хорошо, что я не ожидал. Девочки мои, вон, какой ужин нам приготовили, но ты… Что ж, с мальчиками всегда сложнее. Я и сам был не особенно покорным сыном, но я знаю, что с этим делать.

Ли Шэн схватился за черенок длинной метлы, и замахнулся им на Фо Аня, собираясь ударить не то по спине, не то ногам. Мальчишка тут же подобрался, но не сжался, покорно ожидая боли, вскочил и со всех ног понесся прочь. Побежал на кухню, потому что знал, там есть дверь во внутренний двор. И на его счастье, она была не заперта.

Выскочив в темноту, Фо Ань не придумал ничего лучше, чем побежать за добротно сколоченный, самый дальний сарай. На ходу услышал, как хозяин дома кричит ему вслед: «Пока не закончишь с делами, ужина не получишь!».

Фо Ань забежал в самый темный угол и сел под большим деревом. Луна тонким полумесяцем обозначилась на небосводе. И звезды вокруг светили ярче нее, но все же не давали достаточно света маленькому человеку. Фо Ань зажал одну ладошку в другой и вспомнил, как проходили ужины у них дома. Тогда Фо Ань тоже не всегда успевал с делами, но они были не такие сложные и ему всегда сперва давали поесть. Кроме того, он сам хотел помогать матери и отцу и очень расстраивался, когда у него ничего не получалось.

– Папа… – по пухлым щекам мальчика потекли горькие слезы. Он еще хорошо помнил всегда теплые большие ладони отца. Помнил, как Фо Минчжу катал его на лошадке, как они вместе ходили за водой и на рынок. Как он хвастался, что его сын уже умеет считать до десяти и в будущем сдаст экзамен на чиновника, заберет их в столицу в новый богатый дом. Потом он хвалился Фо Синь, говоря, что в будущем она станет настоящей красавицей, и он отдаст ее только за богатого, благородного человека. И вообще, их столько придет с выкупом, что им придется выбирать. Люди над ним посмеивались, но как-то по-доброму, совершенно беззлобно, отчего Фо Ань улыбался и сам.

Мальчонка аккуратно погладил образовавшиеся за последнюю неделю мозоли на мягких ладонях и заплакал еще горше. Ли Шэн не любит, когда перед ним плачут. Почему – то принимает это на свой счет и начинает страшно ругаться. Фо Ань еще учится при нем сдерживаться, чтобы за его сопли не попало сестре или маме.

– Мальчик… – прозвучало тихо и маняще. Фо Ань тут же поднялся и принялся оглядываться по сторонам, но никого не увидел. – Мальчик, – вновь позвал тихий, ласковый и очень приятный женский голос. – Почему ты плачешь, мальчик, кто тебя обидел?

Фо Ань нахмурился. Звук исходил из сарая.

– Я могу помочь тебе, мальчик, могу покарать всех твоих обидчиков, – уверяла незнакомая женщина. – Но ты должен ко мне войти и дать воды. Ох, мальчик, я так хочу пить. Ну же, принеси мне воды.

Волосы встали дыбом. Фо Ань отшатнулся.

– Как зовут тебя, мальчик? Принеси мне воды, будь послушным. И я тебя защищу…

Только опустившись на колени, Фо Ань понял, что у него дрожат ноги. Он чудом себя пересилил и поднялся, опираясь на злосчастный сарай.

– Я… не могу, – с этими словами он бросился прочь от постройки без единой щели. Сердечко бешено колотилось в груди. Возвратиться в дом, пока Ли Шэн не уснул, он не мог, но и прятаться в маленьком внутреннем дворе показалось не лучшей затеей. Так что Фо Ань обогнул дом по самому темному углу и побежал к себе. В родной дом Фо. Благо находился тот близко. Конечно, стоял он запертый, но Фо Ань сумел подставить пару деревянных тазов и залезть в окно, а там его уже встретила кровать. Их большая кровать, на которой они спали всей семьей.

Фо Ань забрался под холодное одеяло и свернулся калачиком. Желудок пел голодную песню. Мальчонка его погладил, смутно понимая, что покушать удастся лишь утром. Пусть, зато сегодня он поспит в своей постели, которая пропиталась родными запахами.

Думая о всяком, в том числе и о женщине в сарае, Фо Ань быстро задремал. В доме Ли Шэна у него так не получалось. Там всегда что-то мешало, и новый матрац кололся сухой, не успевшей примяться соломой. Фо Аню начало сниться, что придя утром, он вновь наталкивается на злость Ли Шэна и тот его выгоняет. Но Фо Ань не расстраивается и возвращается домой, а мама и сестра уходят с ним. И они начинают новую, счастливую жизнь.

– Ань’эр?

Мальчонка подпрыгнул на постели, чем себя выдал. В раскрытой двери стоял хорошо узнаваемый силуэт с маленькой лучиной в руках.

– Вот ты где, Ань’эр, как же ты меня напугал, – прозвучало все же с облегчением. Лянь Сянь поставила лучину на стол и прошла к кровати, на которую села и обняла сына, крепко прижав к своей груди. – Надеялась, что найду тебя здесь. Хорошо, что ты не убежал дальше.

Едва не задушив мальчонку в объятиях, Лянь Сянь достала из внутреннего кармана несколько примявшихся паровых булочек.

– Они уже остыли, но подогреть негде, так что кушай.

Фо Ань со рвением степного волчонка принялся драть добычу, жадно откусывая от булочки.

– Больше так, пожалуйста, не делай. Я страшно испугалась.

Утолив первый голод, Фо Ань утер рот рукавом и насупился.

– Ли Шэн плохой, вечно хватается за палку.

– У него очень нервная работа. Люди постоянно приходят к нему жалобами. Он устает, вот и срывается.

– Папа не срывался, – заметил Фо Ань, вновь откусывая от булочки с начинкой из соленых бобов и желтков.

Повисло молчание.

– Не думай о Ли Шэне плохо, – тяжело вздохнула Лянь Сянь. – Он, конечно, вспыльчивый, но неплохой человек. Кстати, именно он дал мне для тебя булочки и предложил проверить дом. Так он пытается перед тобой извиниться. Ли Шэн – мужчина, Ань’эр, он умеет брать на себя ответственность. Если бы не он, кто знает, где бы мы сейчас были.

Фо Ань малость странно посмотрел на булочку, точно начинка той неожиданно обратилась навозом, но желудок пропел вновь и мальчик продолжил есть.

– Мы были бы дома.

Сянь Лянь тихо печально посмеялась:

– Мы бы голодали, Ань’эр. Нечем было бы оплатить аренду поля, потому что я одна не смогла бы на нем работать. Мы бы все потеряли, даже дом. Нам нечего было бы кушать.

– Мы бы с Фо Синь помогали.

– Не сомневаюсь, – потрепала мальчика по голове женщина, кутаясь в любимую, хоть и страшно поношенную шаль. – Но этого было бы мало, Ань’эр. Когда подрастешь, то поймешь, Ли Шэн очень много для нас делает.