Текст книги "Человек и его цитра умирают вместе (СИ)"

Автор книги: Shigure Tou

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Послушай, никто в семье не лишен сострадания. Но проявлять его лучше к тем, кто этого заслуживает, иначе ты очень быстро себя растратишь. И в какой-то момент не заметишь врага.

– И много у нас врагов?

– Все тебе враги, – прямо посмотрев на юношу, весьма серьезно заявил Эн Гохуань. – Все, пока не докажут обратного. Проникнись этой мыслью, и никто не сможет поймать тебя врасплох.

Фо Ань растер лицо.

– Да, Фо-шиди, мир – очень жестокое место. И если ты становишься чуть выше большинства, они становятся тебе врагами. Зависть заставляет их найти повод тебя ненавидеть. Особо ретивые и вовсе захотят тебе навредить.

– Звучит отвратительно.

– Согласен, – красавец хлопнул юношу по плечу. – Но ты привыкнешь. Все привыкают. – Немного помолчал и добавил. – Или быстро умирают.

Фо Ань сглотнул.

– Не бойся, я всему тебя обучу. Также как в свое время обучили меня. – Эн Гохуань обнял Фо Аня за плечо и вывел из зала, видимо, на этот раз ведя к купальням.

– И долго ты в семье?

– И долго ты в семье, Эн-шисюн, – терпеливо и малость шутливо поправил красавец.

– И долго ты в семье Эн-шисюн? – В который раз сдался Фо Ань.

– С самого детства, уже и не помню себя до организации.

В этот момент аура Эн Гохуаня вспыхнула желтым, но цвет быстро ушел, и аура вернулась к привычной смеси света, голубого и фиолетового. Фо Ань не понял, что это могло значить, но обратил на вспышку внимание, пообещав себе разобраться во всех нюансах новой силы. Может, тогда он сразу будет узнавать, кому из людей можно доверять.

Глава 14

Фо Аню уступили дорогу. И это, если честно, повергло его в шок. Он еще с минуту наблюдал за робким, восторженно заглядывающимся на высокие дома, мужчиной, который, судя по всему, лишь пару дней назад приехал в столицу уезда, а может быть – это и вовсе его первая по ее широким улицам прогулка. Он искренне любовался ее сооружениями и страшился величия. И он, как и некоторые другие до него, принял Фо Аня, самого обычного крестьянина, за богатого, уважаемого господина.

Юноша посмотрел на себя. Да, еще несколько дней назад он бы и сам уступил себе дорогу. Эн Гохуань расстарался над его внешним видом: дорогой фиолетовый халат с широкими, намекающими на легкий образ жизни, рукавами, а на спине большая, изображающая зеленого дракона, вышивка. На шее и запястье золото, а волосы тщательно расчесаны и уложены ароматным маслом. Юноша только не позволил подвести себе глаза, а вот на ноги ему все-таки надели новые, высокие сапоги из очень мягкой, легкой кожи, с которыми Фо Ань едва не парил над дорогой.

– Расправь спину, – наполнил шествующий рядом Эн Гохуань. – Господа не ходят с опущенными плечами, где твое достоинство?

– Я крестьянин, – шикнул на него юноша.

– А что? У крестьян нет достоинства? – Изумился сопровождающий.

– Не такое, как у господ, – качнул головой Фо Ань. И Эн Гохуань жестом попросил его остановиться. Юноша и не подумал ослушаться, потом, под придирчивым взглядом и напоминаниями наставника, сложил руки на груди, спрятав их под рукавами, все же выпрямил спину и расправил плечи. Также Эн Гохуань велел чуть задрать подбородок и Фо Ань послушался, но лишь для вида. Ведь странно было бы совсем не смотреть на дорогу. Вдруг камень?

– Ну, все, у меня появился соперник, – покачал головой красавец. Сам он тоже выглядел весьма торжественно, из образа благородного господина, наследника чьего-то баснословного состояния, выбивались только распущенные не по моде волосы. Складывалось впечатление, что к этой прогулке он готовился, как к долгожданному празднику.

– Что?..

– Да… – Протянул Эн Гохуань. – И кожа у тебя свежее, и глаза такие интересные, да и в целом ты моложе. Теперь девушки будут смотреть на тебя, а не на меня.

Фо Ань раздраженно прищурился. Девушки, прелестные создания с нежной кожей, тонкими шеями и чудесными ароматами, конечно, привлекали внимание юноши, но вот они его никогда не замечали, так что слова Эн Гохуаня прозвучали для него издевательски. Фо Ань цыкнул и направился дальше по улице.

– О чем я и говорил, – покачал головой старший, быстро нагнав подопечного. Стоило слегка его подразнить и нужная, чуть надменная поза, пришла к нему сама. И тут до Эн Гохуаня дошло. – Постой-ка, а у тебя вообще был опыт с девушками?

– Смотря, что подразумевает под опытом дорогой шисюн, – начинал злиться Фо Ань.

– Всякое, – если Эн Гохуань и видел напряженность подопечного, то решил ее проигнорировать. На его губах играла хитрая улыбка, а в глазах плясали озорные демоны. Фо Ань еще не понимал, как себя с ним вести. – У тебя есть девушка? Хотя, я слышал, что в деревнях рано заключают браки. Может быть, у тебя есть жена? – Округлил глаза нерадивый наставник. – Ты оставил в деревне жену? Детей?!

Голос Эн Гохуаня становился все громче, и на молодых, изображающих господ, людей начали оглядываться люди. Фо Ань не придумал ничего лучше, чем закрыть ему рот рукой. За этим делом, маленькой потасовкой, их застало несколько прогуливающихся со своими служанками девушек. Они спрятали улыбки за расписными рукавами, но их темные глаза сузились до полумесяцев, выдавая озорство и кокетство.

Эн Гохуань и Фо Ань проводили их долгими взглядами.

– Вот об этом я и говорил, – многозначительно кивнул Эн Гохуань и вновь посмотрел на Фо Аня. – Так у тебя есть жена?

– Нет у меня никого, – Фо Ань так резко, всего одним рывком поправил рукава, что сам невольно возгордился жестом. – Ни жены, ни девушки.

– Какие твои годы, – развел руками красавец. И ненадолго замолчал, чтобы немного позже разразиться очередным сомнительным вопросом. – А у тебя вообще была женщина? Ты уже познал радость единения инь и ян?

Фо Ань вспыхнул, едва не воспламенившись, как один из неаккуратно закрепленных масляных фонариков. И все же смутно понимая, что Эн Гохуань только того и добивается, сдержался и заговорил ровно, так словно дело шло о посевных, в которых он, признаться, тоже ни капли не разбирается.

– Нет, я никогда не был с женщиной. Я никогда ни за кем не ухаживал, ни в кого не влюблялся. – Фо Ань и правда никогда об этом не думал, в основном из-за Ли Шэна, который низвел его до черного слуги, тем самым отвратив от него прекрасную половину деревни. Родители девиц так или иначе, считали его невыгодной партией: сын предателя, без дома, без накоплений, даже лошади своей у него никогда не было и быть не могло.

– При чём здесь любовь? Это чересчур сложно. – Удивился эксцентричный возмутитель спокойствия. – Я говорю о плотском.

– Плотское – лишь продолжение духовного.

– Отнюдь, – как-то уж слишком довольно ухмылялся Эн Гохуань. – Плотское вполне может существовать и без духовного. Когда-нибудь твой шисюн сводит тебя в один из пудреных домов. Не все девушки там продажны, но если уж грешат, то, ух, как.

– Мне это не интересно, – соврал Фо Ань.

– Да-да, как и любому другому мужчине. Так какой цвет ауры был у тех девиц? – Бросив на подопечного куда более серьезный взгляд, поинтересовался Эн Гохуань.

Фо Ань так удивился вопросу, что чуть замедлил шаг.

– Только не говори, что ты так увлекся любованием великолепного меня, что забыл, зачем мы вышли на улицу? – Закатил глаза красавец.

Обвинение хоть и было неприятным, однако попало в точку. Фо Ань потупил взгляд.

– Теперь не забывай. Смотри внимательной и выявляй закономерности, – строго шептал шисюн. – Кроме тебя, никто в семье не наделен таким даром. Так что никто не сможет помочь и дать инструкции. Придется разбираться самим.

– Я понимаю, – Фо Ань невольно представил, как со своими дарами разбирались старшие, как опытным путем выявляли новые для себя законы существования. – Дары не повторяются?

– Если исключить физическую силу, то нет, не повторяются. Если говорить начистоту, то тебя обратили довольно поздно, по обыкновению, в семью берут только детей. Крохам куда проще разобраться в чем-то новом, потому что они не знали старого и всеми правильного.

– Тебя тоже завели в ледяной зал маленьким? – Удивился Фо Ань. Даже для него пребывание там стало самым страшным испытанием недолгой, но насыщенной жизни, а что же чувствовал ребенок? Перед внутренним взором Фо Аня предстала картина, где маленький Эн Гохуань плачет в темноте, зовет маму, папу, хоть кого-нибудь, а потом мечется от страшной боли внедрения знаний. То была исключительно его фантазия, но она заставила его принять решение немного мягче относиться к наставнику. Новая ипостась сделала Фо Аня грубее, он должен научиться думать, прежде чем что-то говорить или делать.

– Да, я тоже попал в семью ребенком, – фиолетовые пятная в ауре Эн Гохуаня стали больше. Выросли и перекрыли собой лазурную голубизну. – Ладно, теперь смотри внимательно. И выявляй закономерности.

Волосы Эн Гохуаня прошли мелкой, почти незаметной волной, словно к чему-то готовились. Старший пошел быстрее и встал рядом с прилавком девичьих украшений. Как бы случайно коснулся плечом миловидной красавицы и продемонстрировал не только тугой кошелек на талии, но и дорогие золотые украшения на себе. Зачесал за ухо волосы, показав изысканную мужскую серьгу, что определенно когда-то служила чье-то фамильной ценностью.

Девушка подняла на потревожившего ее, рассыпавшегося в извинениях красавца, и на ее припудренных щеках появился отчетливый румянец, а аура окрасилась мягким розовым цветом. В то время как служанка, дама с тонким, чуть вздернутым подбородком, посмотрела на Эн Гохуаня более оценивающим и хищным взором. Ее аура приобрела винный, бордовый оттенок. А вот продавец, принявшись выспрашивать, для кого господин подбирает подарок, с головы до ног покрылся грязно-золотым цветом.

Эн Гохуань взял в руки украшенную цветами шпильку и мечтательно вздохнул.

– Для человека, что милее мне самой жизни и всех ее удовольствий.

Аура девушки стала розовее, в ней появились вкрапления красного.

– Для него, – шисюн баз толики стеснения указал на Фо Аня. Юноша округлил глаза, а ауры всех троих: служанки, госпожи и продавца перекрасились в густой, грязно-розовый цвет.

Фо Ань хлопнул себя по лбу, а Эн Гохуань все же выложил за шпильку с десяток медных монет, после чего направился к подопечному, довольно громко, так чтобы его услышало как можно больше человек, заявил:

– Милый, я нашел подарок, что всегда будет напоминать тебе обо мне… – чуть потупил взгляд и томно добавил. – О нас…

Фо Ань чуть не ослеп не только от смущения и злости, но и от грязно-розового, вспыхнувшего вокруг цвета. Больше юноша не сомневался, он значит искренне смущение не в лучшем смысле этого понятия.

Дальше прогулка для Фо Аня превратилась в настоящий ад. Эн Гохуань, точно напрочь лишенный стыда человек, совращал девиц, дам постарше, одну даже поцеловал при всем честном народе, потом нарвался на драку и довольно грубо оскорбил с десяток людей, вызывая у них не только обиду, но и черную ненависть. Несколько раз Фо Ань пытался вмешаться, чтобы красавцу не испортили лицо, но тот, несмотря на тонкий стан, весьма умело расправлялся с теми, кого сам же спровоцировал.

Благодаря устроенному в городе беспределу, Фо Ань выявил несколько закономерностей, начал понимать, какой цвет и за что отвечает. Даже царящий в эти моменты в ауре Эн Гохуаня желтый цвет натолкнул Фо Аня на мысли о чистом воды вранье, а красный о радости и веселье, которое шисюн испытывал при очередной проказе. За сегодня его аура всего раз становилась темной, фиолетовой. Что также дало пищу к размышлениям.

Вечерело. На дома начали вывешивать алые и желтые бумажные фонарики ромбовидной и округлой формы, в которых прятались маленькие масляные лампы. Их свет окрасил улицы мягким, волшебным светом.

Фо Ань присел на скамью. Он не устал, просто захотел задержаться в сказочном моменте. И почему он раньше не замечал, насколько прекрасен этот город? Есть в суете его жителей что-то возвышенное и великое. А люди, сами люди такие интересные. Даже их пороки выдают в них горячие натуры и желание выйти к свету.

Эн Гохуань купил им по палочке карамельного боярышника. Протянул одну подопечному и Фо Ань, протянув руку, увидел собственную ауру, сейчас она светилась чистым алым.

– Спасибо.

– Не за что, – Эн Гохуань присел рядом. И даже в этот момент он сидел ровно, будто в самом деле воспитывался молодым господином.

– Здесь очень красиво, – прошептал Фо Ань.

– Да, – тихо вздохнул красавец, не торопясь наслаждаться любимой детьми сладостью. – Это мысли и чувства Сымы.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что она наблюдает за миром через наши глаза. А ты еще не настолько преисполнился, чтобы полюбить даже грязных нищих.

– Откуда ты…

– Я чувствую то же самое, – Эн Гохуань смотрел на людей с толикой восхищения. – Но я людей ненавижу, значит, это чувства Сымы.

Фо Ань помолчал. Сродни экстазу восхищение, что он сейчас испытал, и впрямь сталось невероятно глубоким, можно сказать многослойным, и определенно несвойственным его натуре.

– Она любит людей?

– И дома, и суету, и день, и ночь, и каждую травинку. Она любит нас, а мы любим ее, так же как ребенок не может не любить мать.

Такая полнота немного пугала, но Фо Ань не чувствовал опасности, поэтому дал спокойствию разлиться по венам.

– Да, ее есть за что любить.

Эн Гохуань кивнул, и разгрыз первую ягоду. Фо Ань тоже захрустел лакомством. И вместе они сидели, разглядывали город вместе со своей богиней. Невероятное чувство. Фо Ань даже испугался, что больше никогда не сможет ощутить его вновь, но быстро забыл о крамольной мысли. Ведь Сыма, если верить остальным, вечна. Как было бы чудесно в самом деле знать, что на небе живет по-настоящему сострадательная, искренне любящая богиня. Первый бог ужасен, раз лишил людей и небо этой женщины.

Дальше, они вернулись в дом семьи. На поверхности это была хоть и большая, но все же лавка свитков, книг, бумаги, чернил, простых и изысканных кистей разных размеров для разных задач. Все тренировочные арены и комнаты расположились под землей. Никто не хотел привлекать к себе внимание.

Волшебный момент прошел, и Эн Гохуань в весьма раздражающей манере посмеялся над тем, что Фо Ань не умеет считать и писать. Однако после всех издевательств он пообещал помочь исправить этот недостаток. Ведь он наставник и сам неплох в поэзии. Фо Аня передернуло от декламации первого же сочиненного четверостишья. Оно, точно клеймо от раскаленного тавра осталось в сознании юноши.

Змеей из ада в сны вползу твои,

Печаль твою умножу многократно.

И ни любви, ни ласки не познаешь больше ты,

Слезами горькими умоешься стократно.

В этих словах Фо Ань частично увидел суть наставника. И она хоть его и ошеломила, но не особенно понравилась. Юноша понадеялся на ошибку в своих суждениях, ведь с этим человеком ему предстоит провести немало времени.

– Глава Цзе уже готовит первый зал к церемонии твоего принятия, – словно унюхав чужие заботы, заговорил Эн Гохуань, провожая Фо Аня к его комнате. – А потом непременно будет банкет.

– Мне ведь не придется делать ничего странного?

Красавец медленно перевел горящий взгляд на подопечного, его губы дрогнули в усмешке, а аура преисполнилась желтым цветом. Фо Ань понял, что сейчас услышит тонну издевательского вранья.

– Мы заставим тебя сражаться с быком, у которого нужно будет вырвать, именно вырвать, сердце и съесть, пока оно еще бьется. Потом мы все обмажемся его кровью, и будет плясать под барабаны до самого утра!

– Нет.

– Что значит, нет?

– Будет по-другому.

Эн Гохуань почти нахмурился, а потом его озарило. И он буквально бросился на парня, принявшись тормошить его волосы с задорным смехом.

– Точно, ты же у нас мысли читаешь. Теперь ничего от тебя не скроешь! Ах, дети так быстро растут.

Фо Ань и без слов чувствовал его гордость. Ведь именно его бесшабашные выходки помогли юноше начать разбираться в новом даре. Цзе Чунде не прогадал, когда вручил Фо Аня в его руки.

– Спасибо.

– За что?

– За все, – ни на йоту не слукавил юноша. И аура Эн Гохуаня приобрела яркий, чистый розовый оттенок смущения.

– Ой, да будет тебе, идем, нужно отмыться и переодеться к церемонии. Было бы крайне невежливо опаздывать на праздник в собственную честь. – С этими словами он едва ли не потащил Фо Аня дальше по коридору.

– Опять?

– Конечно, ты ведь в халате для прогулок, – изумился красавец. – На торжество нужно одеться ярче.

Фо Ань в который раз проклял манерность наставника. Он еще никогда столько раз не переодевался за день. Да и зачем, если одежда не испачкалась и нигде не порвалась?

Поймав пробегавшего мимо слугу, Эн Гохуань отдал все необходимые распоряжения, в том числе и о бочке горячей воды. Подробно описал костюм, который требовалось принести из его покоев для Фо Аня. Юноша не вслушивался. Не собирался вникать во что – то подобное, чем в большинстве своем занимаются исключительно женщины.

Перед входом в комнату, Эн Гохуань достал из внутреннего кармана ту самую, приобретенную у смущенного лавочника, украшенную нежно-розовыми соцветиями из стекла шпильку.

– Вот, это мой тебе подарок.

Фо Ань растерялся, аккуратно беря шпильку в руки. Она скорее подошла бы одной из тех красавиц, которых Эн Гохуань сегодня смущал. Или даже ему самому.

– Напоминание о начале нашей дружбы, – впервые без ужимок и кокетства улыбнулся сумасбродный наставник. И Фо Ань проникся, чуть крепче сжал украшение в руке, когда хотелось к груди. У него еще никогда не было друзей.

– Я буду ее беречь.

Глава 15

– Нет! – Отчаянно взвыл мужчина с растрепанными волосами, бросаясь к укрывающей собственным телом ребенка женщине. Его пылающие алым глазами широко распахнулись от дикого, первобытного ужаса.

Фо Ань очень зло усмехнулся, и его широкий, светящийся ледяным серебром меч рассек женщине спину. Черный дым вышел из глубокой раны. Женщина вскрикнула раненым зверем и начала усыхать, точно завершившие работу меха. Малыш заплакал в ее объятиях, точно понял, кого только что лишился.

Юноша не испытал ни к нему никакого сочувствия, даже наоборот, крик ребенка неприятно резанул слух и вызвался неодолимое отвращение. Фо Ань решил проявить милосердие и закончить его страдания, но мужчина оказался перед ним и отбил бесчестную атаку холодного меча.

Фо Ань отпрыгнул от него. Каждая мышца его тела вибрировала от неприятия и желания сразиться, но он выжидал. Как опытный охотник, он знал, что жертва должна потерять бдительность или окончательно вымотаться.

Мужчина упал перед женщиной на колени и заплакал кровавыми слезами, когда тело ее испарилось, оставив на пожухлой траве лишь ребенка. Не хуже самого малыша, потерянным волком он задрал голову и завыл в небо. Даже отсюда Фо Ань видел его острые клыки.

– Ты чудовище! – Беря на руки и прижимая малыша к груди одной рукой, другой, мужчина выставил вперед меч. Кровавые слезы расчертили его благородное, без единого изъяна лицо и начали капать на белый ворот изысканного боевого костюма.

– Демоны не должны плодиться. Вы противны Первому богу.

Один из наручей противника на мгновение ослепил Фо Аня. И тот выпустил в мир частичку внутренней энергии, накрывая себя щитом.

– Он виноват в нашем существовании! Будь он проклят! Будь прокляты все его солдаты! Марионетки! Саранча!

– Прокляты здесь только вы, – до жуткого холодно отозвался Фо Ань, готовясь напасть, убить отца и сына одним точным движением. Сейчас, конкретно в эту секунду он не чувствовал себя неправым. И знал, что у него получится.

– Твой бог нас проклял!

– Потому что бог только один, а ты и тебе подобные ошиблись с выбором, – сурово отозвался юноша и, убрав щит, буквально воспарил в высоту, чтобы обрушиться на неприятелей праведной стрелой. Но атака не завершилась успехом. Вспышка кроваво-красного цвета больно ударила в грудь, отбросив Фо Аня на много метров назад. На этот раз он не устоял на ногах, но быстро поднялся. К горлу подступила кровь. Фо Аня стошнило.

Помеха благородному делу невероятно разозлила юношу. В груди жгло, он схватился за ворот плотно запахнутого халата и впился взглядом нового участника схватки. На очень необычную женщину. Часть ее шеи и лица обратилась алым кристаллом, блестящим, но негладким. Фо Ань хорошо видел грани скосов, имитирующих очертания лица.

Та часть лика нежданной защитницы, что еще могла двигаться, выражала исключительное негодование. Фо Ань испугался, но тут же постарался взять себя в руки. Правда, ноги не хотели слушаться доводов рассудка, продолжая подрагивать. Хотя, вполне возможно, это последствия удара.

– Я не позволю тебе тронуть этих детей, – голос защитницы оказался невероятно громким, раскатистым, почти нечеловеческим.

Фо Ань плотнее схватился за рукоять меча. На этот раз готовясь обороняться и присматривая пути отхода. На победу он больше не рассчитывал. Теперь главное спастись самому.

Женщина возвела руку, ткань широкого рукава сползла к плечу, и Фо Ань увидел, что большая часть руки защитницы тоже успела обратиться кристаллом. Фо Аня чуть не стошнило от противоестественности вида героини. Кристаллическое тело начало светиться прямо изнутри. Свет становился все сильнее. Фо Ань окутал себя энергией и отступил.

– Не надо, – за рукав защитницы схватился плачущий отец. Едва стоящий на ногах, он даже не пытался успокоить младенца. И лицо защитницы преисполнилось состраданием, таким всеобъемлющим, что становилось понятно, так может чувствовать лишь богиня.

– Такие как она, должны умереть, пока не свершили еще больше зла, – мягко, словно уговаривая ребенка, проговорила женщина.

– Хватит на сегодня убийств, – качнул головой демон.

Фо Ань использовал момент и бросился бежать.

И тут же подпрыгнул на постели. Боль от удара все еще томила грудь вместе со всеобъемлющим страхом. Такой яркий и странный сон привиделся ему впервые. Скользкие от пота пальцы сжали легкую ткань невесомого, но очень теплого одеяла. Юноша зажмурился, надеясь, что сердце не выпрыгнет из груди, и он сумеет пережить эти страшные секунды.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем Фо Ань смог открыть глаза и вдохнуть полной грудью. Но картины ночного видения все еще стояли перед внутренним взором. Сперва Фо Ань пытался их прогнать, а потом смирился и вник в детали. В довольно подробные детали, каких не бывает в обычном сне. Кроме того, оказавшись, так сказать, в себе, Фо Ань понял, какие ужасные вещи творил. Напал на мать с ребенком! И пусть это, очевидно, были демоны, произошедшее все равно поражает жестокостью. Фо Ань даже рад, что у него ничего не вышло, и на помощь несчастной семье пришла та странная, возможно, тоже проклятая женщина.

Фо Ань списал странность сна на близость ледяного зала, Сымы, что смотрит на мир глазами своих учеников. Не стал бы он и отрицать того факта, что сон стался навеян воспоминаниями вечной. Юноша начинал явственно ощущать связь меж собой и не успевшей стать богиней женщиной. Также он начинал ощущать своих новых братьев, словно все они были связаны множеством длинных, невидимых нитей. Если это глава Цзе имел в виду под единением семьи, то Фо Ань находит новшество приятным, пусть пока не особенно привычным. Он еще никогда и ни с кем не ощущал такого полного родства. Даже с матерью и сестрой.

Юноша встал и налил себе прохладной воды. По ощущениям сейчас лишь первая временная стража, на поверхности глубокая ночь. И ему бы тоже не помешало вернуться в постель, но подушка и простынь пропитались его потом. И ложиться на них совершенно не хотелось. Кроме того, он боялся вновь увидеть странный яркий сон.

Фо Ань посмотрел на колокольчик вызова слуги, что крепился к стене и скрытому механизму, но будить никого не хотелось. Вряд ли он когда-нибудь привыкнет к тому, что ему служат.

Сев на стул, юноша растер ладонями лицо. Он не чувствовал себя уставшим, несмотря на совсем малые часы сна. Новая связь подсказывала ему, что глава Цзе тоже не спит. Он, наверняка, тоже почувствовал смятение юноши. Но разговаривать с кем-либо Фо Аню совсем не хотелось. Шок от просмотра чужих воспоминаний еще не ушел, а ведь хотелось, так что Фо Ань взобрался на подушку и, сев в правильную позу, очистил разум с помощью правильного дыхания, решив до самого рассвета поглощать энергию неба и земли.

Когда солнце уже разбудило всех ремесленников на поверхности, Фо Ань почувствовал зов. Глава Цзе хотел видеть его в лавке наверху. На этот раз слуги сами прибыли к комнате Фо Аня. Правда потом оговорились, что действуют по указке господина Эн. Он дал им строгие указания относительно его утреннего туалета, а также передал сообщение о своей чрезмерной занятости и обещание повидаться вечером.

Благодаря обострившемуся чувству времени и направления, Фо Ань не заблудился и прибыл к Цзе Чунде без лишних приключений. Глава Цзе сидел за столом в глубине лавки и ставил на исписанный лист собственную печать, предварительно обмакнул средних размеров бочонок в красную тушь. Чтобы чернила просохли быстрее, он посыпал лист очень мелким, просеянным песком. Фо Ань не мешал ему с делами, стоял у стола и ждал, когда глава семьи обратит на него внимание.

– Кажется, сегодня ты плохо спал, все в порядке? – Не поднимая глаз, заворачивая лист и связывая его бечевкой, поинтересовался мужчина с очень приятным голосом.

– Да, хорошо, – Фо Ань не хотел об этом разговаривать. – Благодарю за беспокойство, глава Цзе. – Последнее Фо Ань посчитал уместным, пусть и применял вежливый оборот впервые.

Цзе Чунде мягко улыбнулся и протянул бумагу Фо Аню:

– Нужно решить твою проблему с регистрацией в городе. Не хотелось бы лишиться младшего брата из-за бюрократической проволоки.

– Спасибо, – неуверенно поблагодарил Фо Ань, с ужасом вспоминая, что уже несколько дней не навещал сестру, а также не забрал у По Жуаньсуна бумагу для ее регистрации.

Цзе Чунде растолковал его волнение по-своему и пояснил.

– Теперь для всех остальных ты считаешься моим учеником. Говори, что учишься делать бумагу, а если захочешь, я в самом деле обучу тебя этому ремеслу.

Кривая улыбка не красила лица Фо Аня. Цзе Чунде больше не пытался его мучить, только объяснил, как пройти в ведомство, после чего отпустил, и Фо Ань бросился к лекарской улице. В самом деле побежал, совсем не беспокоясь о том, как выглядит в глазах обывателей. Хотя далеко не каждый из них мог его заметить. Фо Ань двигался на удивление быстро. И даже не запыхался, когда остановился у входа в лекарскую лавку.

Фо Ань скорее влетел, чем вошел в пропахшее горечью лекарств заведение, напугал уже знакомого мальчишку за прилавком. Тот тоже его узнал и молча указал в сторону сада на заднем дворе. Юноша кивнул и торопливо вошел в сад, в котором обязательно начнет чихать.

И там, среди самых разных, высоких и низких, но ярких, уверенно растущих трав, Фо Ань увидел сестру. Сидя на корточках, с легкой шалью на тонких плечах, она присматривалась к одному из ростков, мягко ощупывала его зубчатые листья и чему-то кивала. Выглядела как никогда сосредоточенной и серьезной.

– А’Синь? – Набрав в грудь воздуха, позвал Фо Ань.

Девушка обернулась, и ее напряженное выражение лица сменилось искренним облечением и радостью. Она тут же поднялась и шагнула к брату. Первый шаг дался ей неуверенно, зато потом она едва не побежала, бросаясь в объятия последнего не свете родственника.

Фо Ань не знал, чем заслужил такое теплое приветствие, но тоже крепко обнял сестру. Даже не смотря на ее ауру, он знал, та пылает алым, чистой радостью. Фо Аню пришлось себя контролировать, чтобы не раздавать девушку в объятиях. Рядом с ней приключения последних дней показались далекими и иллюзорными.

– Какое счастье, с тобой все в порядке, – прошептала Фо Синь и тут же оторвалась от брата, принявшись лишь отчасти шутливо бить его ладонью по груди. – Где ты пропадал? Я чуть с ума не сошла, когда А’Цуй сказал, ты не вернулся на постоялый двор к вечеру, а потом не появился и на следующий день.

– А’Цуй?

– Мальчик за прилавком, я просила его тебя проведать, пока он относил мои документы в ведомство, – пояснила сестра и вновь взорвалась. – Где ты посмел пропадать эти дни? Ни весточки не прислал! Ты хоть представляешь, как я беспокоилась?

– Прости, – оказавшись здесь, рядом с Фо Синь он смог расслабиться. Хотя до этого совсем не наблюдал за собой напряжения. – Вижу, тебе стало лучше. Я рад.

– Конечно, мне стало лучше. Я собиралась пойти тебя разыскивать!

– Хорошо, что мы не успели разминуться.

Оправившись от первого удивления, Фо Синь с ног до головы оглядела брата, схватила за руку, заставив обернуться спиной. Она молчала, а Фо Ань хихикал. Наконец-то старания Эн Гохуаня сыграли ему на руку. Он точно знал, что сегодня подопечный отправится к сестре, поэтому поручил слугам одеть его в неброский, но все еще впечатляющий дороговизной костюм. Страшно подумать, сколько таких в его гардеробе. Страшно представить, сколько он распорядился пошить для Фо Аня.

– Только не говори, что потратил все наши накопления на этот щегольский наряд?

– Нет… – Фо Ань как-то забыл, что еще не рассказал сестре об ограблении. И нынешний момент тоже не показался ему уместным. Юноша малодушно подумал, что его слова прозвучат ложью, и сестра будет думать о нем всякое. – Это подарок учителя.

– Ты нашел себе учителя? – Слишком громко и ярко удивилась Фо Синь. В ауре сестры появились серые и коричневые, еще не виденные до этого, оттенки. И пусть Фо Ань не знал их значения, интуиция подсказывала: цвета не могут отражать светлых чувств.

– Что тебя удивляет? – Насторожился юноша.

Фо Синь раскрыла рот, но говорить передумала. Осторожно спросила.

– И кто тебя взял? Чему ты учишься?

– Один господин из лавки письменных принадлежностей. Я учусь делать бумагу.

Фо Синь нахмурилась. Юноша почувствовал ее смятение и недоверие. Ему это не понравилось. Конечно, он сказал не всю правду, но почему сестра удивлена и недоверчива к его маленькому успеху. А если бы он сказал ей, что начал совершенствовать душу, она бы открыто его высмеяла?

– Не пойми меня неправильно, брат, но ты уверен в этом человеке? Он просил у тебя оплату? Что ты ему пообещал?

– На что ты намекаешь? – Прекрасно догадываясь на что, все же поинтересовался юноша.

Фо Синь потупила взгляд, подбирая слова:

– С чего бы мастеру бумаги брать в ученики того, кто даже читать не умеет, не то что писать? Думаю, тебе нужно отклонить его предложение. Мы найдем для тебя что-то более надежное и подходящее, – начала распаляться Фо Синь.

– Например? – Строго и громче прежнего заговорил юноша, рывком расправляя рукава темно-синего халата, и уводя руки за спину. Фо Ань, словно вновь услышав наставление Эн Гохуаня, расправил плечи и тут же оказался на голову выше Фо Синь. Буквально над ней возвысился. И сестра нахмурилась, посмотрел на брата осуждающе.