Текст книги "Алая жемчужина (СИ)"

Автор книги: Shelly Eclipse

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Луна игриво мигала сквозь легкие облачка, тащилась по-старушечьи медленно, но верно к закату. Бледнела, исходила тусклыми прорехами. Одна за другой стали гаснуть звезды. Ветер сменился, подув с океана. Салокин вернулся в дом. Жалкая кучка вещей, собранных в дорогу. Шейный платок Наилли, забытый второпях. Его же пояс из тонких, переплетенных металлических звеньев. «Проводящий» поднял и то, и другое, свернул и сунул на дно мешка. Хоть какая-то память останется. Эта сказка не закончится совсем уж бесследно.

По ступенькам кто-то неловко поднялся, споткнувшись и навалившись на дверь. Кин вздрогнул, подскочил и дернул за ручку. Наилли оперся о косяк. В бледном свете фонаря Кин разглядел знакомые кровоподтеки на лице – скула и губы, еще над бровью запеклась корочка. Руки в синяках и следах от чего-то очень похожего на веревку или шнур. Съехавший ворот открывал укус на плече, отпечаток пальцев на шее.

– Дьявол побери, Илли, – Кин подхватил оседающего юношу, внес и уложил на кровать. – Что случилось?

Наилли криво улыбнулся, тут же сморщившись от боли. По подбородку размазалась кровь.

– Не мог раньше прийти. Он только заснул…

– Твой отец? – Кин с трудом проглотил всю ругань, руки отчаянно чесались пойти и удавить генерал-губернатора, в очередной раз надругавшегося над сыном.

Юноша кивнул.

– Давай тебя разденем и в ванну.

«Проводящий» старался не замечать синяков и ссадин, осторожно освобождая Наилли от одежды. Но каждый впечатывался в память, как пометки на чистой карте. Так же, как запоминались изгибы причудливой татуировки, сейчас казавшейся тусклой и слишком черной и плотной. К счастью, крови на бедрах и ягодицах не обнаружилось. Кин всерьез опасался, что тогда бы наплевал и на контракт, и на все остальное.

– Надо бы трав добавить, – пробормотал он, опуская Наилли в теплую воду. – Чтобы заживало быстрее.

– Не надо. Оно все быстро уйдет. У меня свои маленькие хитрости. Прости, что пришел так… сил не осталось что-то делать с собой, а рассвет скоро.

Кин присел на пол рядом с ванной, не зная, с чего начать и что сказать.

– Что ты молчишь? Не бойся, я никому не рассказал про твой секрет, – решив, что в нем сомневаются, Наилли нахмурился. – И не расскажу.

– Глупости! Боюсь, у меня не хватит выдержки, и я попросту убью твоего отца. Утоплю…

– Негде, – засмеялся Наилли, ловя сжавшийся кулак. – Бассейн теперь пуст. Сам всю воду спустил. У тебя жемчужина, да? Алая? Покажи!

Салокин наклонился. Прохладные пальчики тут же ощупали уже подживший шрам, погладили. Жемчужина неожиданно отозвалась ласковым теплом.

– Ой, греет, – хихикнул юноша, с трудом приподнялся, обхватив мужчину за шею, наклонил ниже и принялся исследовать крестообразный рубец губами. – Забавно, она меня слышит. И реагирует. Теперь понятно, почему у тебя кварц.

– Да нет, – Кин с трудом держался, стараясь спокойнее и тише дышать, – вяжу схемы я на медальон. А ей почти не пользуюсь.

– Но она же океаническая, – отвлекся от сладкой пытки на вопросы Наилли, дав Кину возможность пристроиться удобнее на бортике ванны, а заодно штаны поправить, чтобы не давили сильно. – Как же ты пресную воду позвал?

– Ей все равно, но с пресной работать намного сложнее. Здесь высоко до соленой. Тогда бы никаких проблем и следов вообще не осталось.

– Простой хороший «проводящий», говоришь, да? – Наилли хитро прикрыл глаз. – Что-то не верится. Может, ты морской житель, а, Кин? Там, не знаю, тритон или русалка?

– Какая к дьяволу русалка?! – возмутился смущенный Салокин. – Они вообще неизвестно, где живут, и не помню, чтобы их встречали на суше.

– Ну мало ли… ай! – ударившись неловко локтем, юноша зашипел от боли.

– Давай-ка смоем все, и тебе надо лечь. Хотя бы пару часов поспать. Мы уходим на рассвете. Я… не знаю, как сказать, Илли, но я постараюсь вернуться за тобой. Не думаю, что скоро, но…

Наилли отвел глаза. Сжался, отвернувшись. Кин проклял свой длинный язык. Ведь надо было промолчать. Дурак-то! Он помог Наилли помыться, перенес на кровать и укрыл мягкой простыней.

– Я рад, что не совсем тебе безразличен, – Наилли заговорил первым, очень-очень тихо, но твердо и внятно. – И был бы счастлив сбежать на край света. Но не надо. Не возвращайся на Контраттос. Обещай.

– Почему? – Салокин замер.

– Пожалуйста, обещай! – требовательно повторил Наилли. – Пусть это будет мне прощальным подарком. Обещай!

– Хорошо, – сквозь зубы процедил «проводящий», злясь и на себя, и на юношу. – Обещаю…

– Полежи со мной, спать жалко. Расскажи про океан…

Кин вытянулся, осторожно подгреб Наилли под бок и принялся вспоминать самые красивые места, которые видел, про себя думая, что отдал бы их все, вместе с возможностями жемчужины, лишь бы утро не наступало.

Океан бесновался. Стоило «Иллю» выйти из бухты при острове, как разразился дождь. Нудный, обложной, со скупым ветром, но косой и холодный. Он лил, лил и лил, заслоняя обзор, съедая все краски и превращая пейзаж вокруг в унылый и серый. Мрачно нахохлившийся боцман, надвинувший на самые глаза широкополую шляпу, ворчал, что теперь и не покурить – сигару сразу же заливало, не успевал он и пару тяжек сделать. Зато юнга носился туда-сюда по палубе несколько часов, раззявив рот, ловя капли и смеша команду до колик. Мани рассказывал, что он с какого-то очень далекого вулканического островка, где дожди редкие и мелкие. А тут такое богатство. Все веселье испортил нервничающий Имс. «Проводящий» сильно переживал из-за надвигающейся бури, ворчал и срывался на всех. Кин намеренно, глуша собственную злость, иногда трогал охранки, заставляя сетку напряженно натягиваться. Бриг недовольно ворочался в тесных путах, нервируя молодого мастера еще больше.

При погрузке Ланцео прошел мимо Салокина, как мимо пустого места. Ни ехидного замечания, ни взгляда. Ничего. Скрывшись в каюте, капитан только однажды показался на палубе, спустился в трюм и больше носа не высовывал. Карлос бормотал, что шкипер обложился картами, как шлюха оборками, и выводит по ним какие-то кренделя. Как будто мало им проложенного маршрута. Или шкипер не доверяет молоденькому «проводящему». Имс огрызался, пару раз опасно поставив бриг на волну. Кину было плевать. Он лежал в гамаке, послушно изображая продовольственный запас, и не лез. Вторые сутки пути протекали спокойно. Команда ленилась по мере возможности, Имс ночевал у капитана, Карлос гонял всех, периодически спускаясь к Кину и заводя беседу о всяких отстраненных вещах. «Старпом» ему нравился своей сдержанностью и спокойствием. Салокин помнил, как боцман пробовал замолвить за него словечко. После пожара в поместье Армана де Винеско капитан готов был оставить Кина там же. Или утопить сразу после выхода в открытые воды.

Бриг надсадно вздрогнул, замедлился, словно попав в паутину, затрещал. Ветер взвыл и забился в парусах.

– Это еще что? – Карлос пожевал губами. – До Гиблого еще далеко, а трясет как в облаке.

– Зацепили путь, – Салокин потянулся к амулетам, проверил, что «Илль» только задел брюхом вход на путь, без последствий и его не затянет, и снова закрыл глаза.

– Вот неумеха рыжая! Надеюсь, хоть капитану зубами не цепляет. Тьфу! – Карлос бросил мокрую шляпу. – А ты чего такой примятый, старпом? Лежишь, в потолке фигурно что-то выплевываешь. Не удалось с зазнобой толком попрощаться? Аль к шлюхам не успел заглянуть в порту? Тебя-то, как дорогого гостя, с ребятами не оставили в трактире жить. Не набегаешься с поместья, небось, понимаю.

– Отстань, Карлос, – отмахнулся беззлобно Кин, – не все меряется ромом и походом по бабам.

– Конечно, – радостно осклабился боцман, – виски с мальчишками тоже отлично идет. А теперь кроме шуток, ты сможешь сходу подхватить эту посудину, коли что?

Салокин открыл глаза, удивленно скосив взгляд на Карлоса. Тот решился выдать свое знание? Внезапно.

– Не пяль на меня свои зенки зеленые, старпом. С чего ты взял, что мы зацепили путь сейчас? Да ладно, – видя подбирающегося Кина, боцман снова заулыбался и махнул рукой. – Не напрягайся. Шкипер сказал, как отошли, пока я ныл, что твоя дворняга, по поводу Имса. Значит, тоже «проводящий»? Это хорошо.

Боцман врал, он знал про Кина если не самого начала, то уж точно до отплытия из столицы Контраттоса, когда разговаривал с Ланцем, обсуждал его собственные планы.

– Ну допустим, – нехотя подтвердил «проводящий». – Смогу и подхватить, если надо. Тебе-то зачем?

– Да раздражает меня этот молодой да ранний. Не кипеши, не выдам. Не первый год со шкипером катаюсь, понимаю, что к чему. Ты мне нравишься больше – спокойный, разумный. Ток валяешься тут.

Снаружи громыхнул гром. Боцман выругался и рванул наверх, на палубу. Кин поспешил следом. Грозы не должно было случиться до самого Гиблого, откуда? Мощная молния разрезала небо на западе, откуда они плыли, и спустя вздох долетело ворчание грома. По команде ветер припустил с такой силой, что паруса надсадно выгнулись, канаты затрещали.

Ланцео стоял у штурвала, раздавая указания. Имс напряженно жестикулировал на носу.

– Мастер, – Ланц кивнул Кину, – погода меняется не по плану. Здесь есть растущие скалы?

– Есть, – Салокин указал направление. – Примерно в трех-пяти узлах на север, северо-восток. Если нас снесет ближе, то есть опасность нарваться.

– Нет здесь ничего, – вдруг подошел растрепанный Имс. – Я специально изучил карты, да и мое чутье молчит. Капитан, мы спокойно пройдем мимо фронта, если заберем чуть севернее. Это нам встанет всего в полдня максимум.

Ланцео обернулся к Салокину. Тот пожал плечами – его дело предупредить. Приказано до Гиблого не высовываться, он так и делает. Бывший пират долго хмурился. Небо резало и резало огненными белыми цветами, они растекались среди туч крохотными сосудами, а потом грозно ворчал гром.

– Хорошо, попробуем пройти севернее. Имс, отвечаешь головой. Если словим скалу – я тебя лично четвертую на палубе. Понял?

– Да, капитан, – дрогнув, ответил молодой мастер и умчался на нос.

– Мастер, – Ланцео понизил голос, – держи под контролем. Если понадобится – перехватывай. Этот шторм не просто так. Карлос, свистай всех наверх…

Пока Ланц отдавал указания, Кин отошел к корме, чтобы не мешать основному «проводящему», и коснулся сразу всех амулетов. Кварц нагрелся, послушно подключая хозяина к узлам схемы. Теперь Салокин сам был кораблем и очень хотелось заворчать на неопытного «проводящего», пытавшегося заложить слишком крутой вираж, игнорируя силу ветра и поднимающиеся волны. Фронт забирал строго на юг, равнодушно посматривая на убегающий от него кораблик. Снизу дно интересовалось куда больше. Не успели они проделать несколько десятков узлов, как Кин почувствовал приближение скалы. Относительно близко к задетому ими пути по дну шел небольшой узкий хребет новорожденных скал. Они еще долгие годы не покажутся над поверхностью, но уже сейчас способны хищно выпускать каменные иглы, растущие быстрее старых заматеревших камней. Хорошо еще без вулкана. Будь под скалами источник тепла, то они бы уже сидели на острой пике, как бабочка на булавке. Кварц недовольно заискрил, когда Кин заложил другой вираж – пологая дуга увела бриг с опасной траектории, легко перебив намеченный Имсом курс. Молодой «проводящий» побледнел от напряжения, стискивая в кулаке натужно сияющий топаз, пытаясь удержать бриг и не дать понять капитану, следившему за обоими мастерами, что он уже потерял контроль.

Игла скалы выстрелила у самого борта, но прошла мимо, разочарованно обломилась и спряталась. Ланц помянул морского дьявола, перемахнул на нижнюю палубу. Под рубахой капитана вспыхнул аметист.

Салокин выругался. Ланцео с его недоверием начинал мешать. Нарочито грубо, «проводящий» отбил попытку прощупать его работу. Капитан промолчал, прихлопнув затеплившийся углем медальон, и больше не лез. Еще дважды скалы выстреливали в опасной близости от брига, но тот уже уходил дальше, углубляясь во фронт, минуя опасную зону. Ветер вдруг перестал рвать снасти, словно его, как пса, отозвал охотник. Паруса обвисли, трепыхнулись, снова наполнились спокойным дуновением, без натуги и риска порваться. Гроза блеснула в последний раз росчерком и притихла. Даже последний раскат грома был ленивым и едва слышным. Океан тоже успокоился, как по мановению волшебной палочки. Облака поредели, провисли, вернулся ленивый медленный дождик.

Имс, надсадно дыша и баюкая обожженную ладонь, осел на колени. «Проводящего» вело и мутило. Кин подхватил флягу с водой, похлопал коллегу по плечу. Имс выдернул флягу, жадно присасываясь к горлышку, закашлялся, глотая неаккуратно, торопясь. Ланцео осматривал горизонт в короткую подзорную трубку.

– Отнесло недалеко, – сказал он, убирая инструмент и подходя.

Дирижируемая боцманом суета на палубах сворачивалась так же быстро, как и грозовой фронт. Кто-то регулировал натяжение, лез вверх, кто-то растаскивал перекувыркнувшиеся и развороченные качкой бочки и прочий мелкий груз, толком не привязанный.

– Мы вернулись на прежний курс, – Имс отдышался, утер губы. – Корабль непослушный, капитан. Говорил, надо больше амулетов. В грозу совсем с ума сходит, не справляется охранка...

– Чья-то тупая башка не справляется! – оборвал его Ланц. – Скал, значит, на картах нет? А чутье тебе напрочь отбило?!

Имс пристыженно замолчал.

– Еще раз мне придется тебя подстраховывать – выкину за борт посреди океана. Ясно? Возьмешь мои карты и изучишь каждый миллиметр до Малахитовых скал!

– От Гиблого встанем на Дорогу, – попытался вякнуть Имс, но получил хлестко по лицу, завалившись на бок.

– До Гиблого мы рискуем не добраться с твоими талантами! Поднимайся. Ну! – капитан без особых церемоний подхватил парня под локоть и вздернул за ноги, выворачивая сустав и не слушая скулежа от боли. – Вперед, пошел в каюту.

Салокин отвернулся. На горизонте вспыхнули и погасли несколько золотистых искорок – стая дельфинов куда-то торопилась, но все равно баловалась, высоко выпрыгивая из воды. Вот уж кто не боялся никаких штормов, молний и агрессивных к проплывающим кораблям скал. По правому борту вдруг заклокотало, выстрелив фонтаном воды до самого неба. Кин подцепил связи и повернул «Илля» чуть влево, плавным ленивым маневром.

– Ого-го! – с диким воплем восторга юнга свесился через борт, вглядываясь в огромную покрытую темными пятнами серовато-голубую шкуру кита. – Вот это махина!

Океанский гигант плевать хотел на интерес к себе, он лениво шевелил плавниками, как сказочный левиафан, постепенно отдаляясь. Глубоководные киты, слепые и глухие, не замечают кораблей, но, даже всплыви такая туша, поддев под брюхо бриг, ничего не случится. Кит плавно уйдет ниже, отпустит прицепившуюся «щепку» и спокойно поплывет дальше.

– Сколько мяса! – Мани чуть не свалился. – Вот бы загарпунить.

– Уймись, оглобля, – боцман отсыпал пацану отеческого подзатыльника. – Его не загарпунишь, шкуру не пробьет. И есть нельзя – они несъедобные. Не слышал? Отведаешь такого мяска и все, сразу в райские кущи, если они существуют. Ну или этажом пониже, как повезет.

– Жалко, – насупился юнга, продолжая пожирать взглядом уплывающего кита. – Он такой здоровый!

Команда пересмеивалась, поглядывая на восторженного мальчишку. Напряжение сходило на нет.

К ночи распогодилось, ветер сменил ярость на милость, надувал паруса, и бриг, флиртуя с лунными бликами, мчался вперед. Салокин лежал на корме, укрывшись в тени, и слушал волны. Под ними океан был чист и безупречен. Хищные скалы гнездились дальше на север, а коралловые атоллы и рифы наоборот, уходили на юго-запад, ближе к течениям потеплее. «Проводящий» перебирал узлы схемы и отстраненно следил за погодой. На небе ярким горохом рассыпались звезды, сияющие, крупные. Кин в далеком детстве слышал, что до того, как стали рождаться люди с даром слышать и чувствовать океан, моряки ориентировались по ним, вели курсом на большую синюю звезду, или на белый крест. Двигались месяцами, не сокращая дороги путями, не зная, какое под ними дно, где высунется острая корона коралла. Впрочем, тогда океан не был живым. Скалы стояли бездушными глыбами, а кораллы не дрейфовали, окаменевшими скоплениями собираясь в мертвые образования. Не резвились золотые дельфины, не пели сирены и не прятался в глубине морской дьявол. Не плавали в южных морях хрустальные спруты, поющие медузы и русалки. Мир был другим.

Кин зевнул. Завтра они подойдут к водовороту, который, если правильно зайти, подтолкнет их к течению. А там и до Гиблого рукой подать. Сразу за ним Дорога сирен…

– Эй, старпом, чего бока отлеживаешь на досках? Шел бы в гамак.

– Не отвлекайся, – с ухмылкой отозвался «проводящий» – дежуривший у штурвала матрос, крепкий, молодой островитянин по прозвищу Джем, бритый череп которого украшали синие линии клановой татуировки, не обижаясь, махнул на него рукой.

Вдруг алая жемчужина дернулась и стала нагреваться, раздраженно ворочаясь под кожей, тревожа шрам. Кин взлетел на ноги, обхватывая через медальон всю схему. Бриг удивленно повел носом. Его ничего не тревожило, никто не пытался управлять. Но «проводящий» чувствовал что-то не то. Никогда еще жемчужина без приказа не грелась, пытаясь перехватить все связи со схемой, отодвинув кварц. Как-будто слышала что-то, недоступное человеческому уху, что звало и манило.

– Что такое? – всполошился Джем. – Имса пнуть? Что ты услышал?

– Ничего, показалось, – Кин еще поозирался, но наваждение исчезло. – Пойду и правда спать.

Но спустившись в трюм и улегшись в гамак, Салокин закрыл глаза только для вида. Алая горошина снова разогрелась, прижатая хозяйской ладонью, но ничего не уловила. Под ними чистая вода, никаких аномалий, новых образований или следов незнакомого пути, рядом с которым могли обитать хищные юные скалы. Кораллов в этой части вообще отродясь не водилось – слишком сильные переплетения течений сносили их дальше, ближе к Малахитовым скалам. Ветер сказочно прекрасный, ночь волшебна, так какого дьявола происходит? Кин осмотрелся. Моряки спали и похрапывали. Кто-то чесался, кто-то морщил нос. Боцман недвижимой колодой лежал, прикрыв лицо шляпой. По меркам судна в плаванье – тишь да гладь. Имс до сих пор в каюте капитана. Карты изучает, наверное. Или вымаливает прощение за глупость и спесь.

«Проводящий» тихонько обошел трюм по кругу до самых двойных створок – у первых оставили свободную от спящих тел полосу досок, на вторых висел запертый замок. Ничего не найдя, Салокин улегся обратно, до самого рассвета не сомкнув глаз.

====== Часть 11. Гиблый ======

Они все дружно ошибись в расчетах. По крепкому утреннему солнышку вдали показался сероватый туман воронки. Облака закручивались тугой спиралью, ныряли с водную круговерть. Непонятно, то ли океан втекает в небеса, то и наоборот – воздух затягивает воду вверх, превращая в пышную серовато-белую перину. «Илль» добрался гораздо быстрее, где-то сократив почти двое суток и сильно отклонившись на север, учитывая, что воронка была слева, а не справа.

– Мани! – Кин дернул мальчишку. – Мчи к капитану, скажи, я просил придержать «проводящего».

Он с силой подтолкнул юнгу и заорал:

– Маневр! Карлос!! Твою прокуренную душу!

– Ты чего, старпом, – сонно зевая, из люка высунулся боцман, – дьявола увидел? Ух, дьявол! А ну, рыбьи дети, поднимаем задницы!!! Командуй!

– Все паруса! Мне нужна максимальная скорость, держитесь!

Кин, уже не скрываясь, накрыл ладонью медальон. Некогда Имсу объяснять азы, бороться с его упрямством. Некогда пытаться прикрыть все его действия капитаном. Пусть лучше велит своему рыжему спесивому придурку не соваться под горячую руку. К черту его секретность, она никому уже не нужна – океан один на всех.

Бриг завилял, сползая в первый виток течения. «Проводящий» отошел на корму, пристально наблюдая за креном. «Илль» устремился вперед по потоку, все быстрее и быстрее. Облако уплотнилось, потянуло соленой сыростью и запахом гнилых водорослей. В синих волнах плавали целые острова переплетенных змей-ошметков, когда-то буро-зеленых, теперь грязно-коричневых и мерзко воняющих. Корабль завернул резко, словно его дернули за нитки. Салокин выровнял, удерживая едва не черпанувший бортом бриг, сводя его во вторую петлю по едва заметному коридорчику-разрыву в течении.

– Куда ты?! – боцман сунулся было с воплем, но уперся, как в стену, в спокойное и отсутствующее выражение лица Кина, осекся и сплюнул. – Дьявол, надеюсь, мастер, ты знаешь, что делаешь.

По схеме прошла дрожь. Кто-то неуверенно тронул первых два узла. Салокин едва не разбудил жемчужину. Опять?! Не Имс, его топаз сейчас даже не рыпался, и не капитан – ни следа аметиста, его противно-теплой вязи. Неужели Ланцео перестраховался трижды? Бриг не замечал чужого прикосновения, наоборот еще активнее стал «льнуть» к рукам и слушаться малейшего движения. На следующем разрыве, Кин, хладнокровно выдержав нужное время, безжалостно свел его еще кругом ниже. Отсюда уже виднелось пустое сердце воронки, извергавшее из себя смрадный пар, облака и что-то смутно похожее на склизкий, размокший пепел. Бриг начало бросать из стороны в сторону, тряся, как горох в детской погремушке. Еще виток ниже, и Кин приметил исходящий поток – узкую полосу течения, которая, как выбившийся локон из прически, лежала поверх всех потоков, устремляясь прочь от воронки, унося с собой хлам и мусор. Жестко сдавив «поводья», Салокин заставил бриг остановиться – команда, засмотревшаяся на воронку, те, кто не успел ухватиться, полетели к носу от резкого рывка. Почти на месте «Илль» развернулся носом к течению, раздвинул боками узкий вход и протиснулся в поток, тут же подхвативший его, как обычное бревно. С усилием сдерживая бриг еще несколько долгих минут, Кин взмок. Мышцы дрожали от напряжения, а это еще не Дорога! Хотя, как посмотреть – воронка тоже относилась к творениям океана, может, и путь, только своеобразный и явно на тот свет для человека.

Еще минута, еще, еще… три коротких вздоха, два… один удар сердца, и... Бриг вылетел, как камень из пращи – проскочил, не успели все сообразить, что произошло, оба верхних завитка воронки, выпрыгнул в блестящее великолепие чистой воды и помчался сломя голову.

– Убрать паруса! Шевелитесь, пока их не вырвало вместе с мачтами!

Держать равновесие тяжело: бриг то пытался закрутиться волчком, потеряв ориентацию в пространстве и наверняка вывалившись из течения по частям, то наклонялся, как неумелый канатоходец на дрожащем от напряжения канате. Он глубоко осел в волну. Его влекло вперед, все ускоряя и ускоряя. Позади осталось облако, воронка, тухлые водоросли. Кин больше не чувствовал чужой руки, балансируя и одновременно направляя бриг. В такие моменты на «проводящего» снисходило состояние абсолютного счастья. Он чувствовал себя золотым дельфином, и волна щекотала бока. Даже ожог от медальона, головная боль и усталость потом – стоили этой свободы.

За четыре часа бриг проделал двухдневный отрезок пути. Целый и невредимый из-за верной и точной руки «проводящего». Впереди показался остров Гиблый. Кин вывел «Илля» из течения всего в нескольких узлах до обломанных зубов старых скал. Бриг фыркнул, легко развернулся и пошел в обход неприветливого, чахоточно-серого островка с почти потухшим вулканом, лишь изредка чихавшим облаком седого дыма.

Моряки, восторженно гомонившие во время марш-броска, притихли, рассматривая мертвый остров. С блестящих сколами боков постоянно срывались длинные глыбы скал, падали со страшным грохотом в воду, поднимая тучи брызг. На несколько сот метров вокруг из-под поверхности показывались острые гребни, сдвигались, вырастали, ломались и снова пытались взобраться вверх. Казалось остров застрял в пасти огромного старого чудовища, и то пытается сомкнуть зубы или выплюнуть распирающий невкусный камень.

– Отличная работа, – похвалил подошедший Ланцео. – Сворачивайся. Дальше до Дороги Сирен отдыхай. Заходить будешь сам.

Капитан наклонился ближе, попыхивая сигариллой:

– Раз уж так все сложилось, постарайся хотя бы о конечном пункте не проболтаться. У Малахитовых скал надо сойти с Дороги в открытые воды.

– До или после? – уточнил Кин, не обратив внимание на легкое недовольство в голове бывшего пирата.

– До. Там есть небольшое пространство, должно хватить. Заберешь чуть севернее.

– Там сложнее с кораллами, – не то чтобы Салокина это волновало – океан вокруг Малахитовых скал он знал, как свой собственных головной платок – где дырка, где прореха, а где ткань еще плотная и упругая на новый узел – но надо было понять, насколько капитан готов пока к нему прислушиваться. – С южной стороны акватория меньше, но безопаснее. Корабли как раз с юга и обходят, мимо Третьего и Четвертого «камней» – узкий коридор, по картам несложно. Имс справится, а я как раз успею отдохнуть.

Капитан странно хмыкнул, перебросил сигариллу из одного угла рта в другой и поднялся наверх, на ходу раскрывая подзорную трубу. Салокин устало вздохнул, уперся локтями в борт, разглядывая мрачный пейзаж острова и чувствуя сейчас с ним определенное родство. В первые дни много было времени подумать. Он остыл от иррациональной обиды на слова Наилли, запихнул подальше мысль о том, что они никогда больше не увидятся, постарался рассовать по полочкам все маломальские воспоминания. Каждую мелочь. Вроде мимолетной улыбки, незаметного касания, вкуса, цвета… яркого ало-медного сияния, прозрачной глубины кристально-чистого серого. Изгибов и завитков сложной татуировки, ощущения гладкости под ладонью, нервной дрожи. И так же старательно выталкивал другие картинки… сбитые в кровь губы, синяки, ушибы, отпечатки пальцев, болезненную гримасу, зажмуренные веки и мокрые ресницы. Он все вобрал глубоко в себя, зарыл, как клад, оставив на поверхности перегоревший серый каменный пласт. Едва теплившийся дымком. Кин никогда в жизни не терял голову настолько, чтобы привязаться так крепко и так прочно. Почти прирос к юноше за какие-то две недели, даже меньше, учитывая их отрывистые встречи вначале. Дальше станет немного хуже, а потом легче. Сначала надо выжить, потом добраться до Самшитового города. Если океан будет благосклонен, Салокин снова увидит атолл сирен и поделится с ними еще одной сокровенной историей. А взамен попросит покой и забвение. Останется только красивый образ, как портрет на стене. И все. Зато у его будущего корабля уже есть имя. Мужское.

– Эй, старпом, а ты молоток, – боцман подшаркал, приволакивая правую ногу; закатанная штанина открывала обширный синячище от колена до стопы. – В жизни не видел такого чистого прохождения. Откуда узнал про течение? Неужто почуял? Я видел – ты вел прямо в воронку, слишком уверенно для случайного попадания.

– Много будешь знать, Карлос…

– Выкинут за борт, – со смешком согласился тот. – Иди полежи, а то смотреть на тебя страшновато. Глазищи аж светятся. Жрать хочешь?

– Хочу, – Салокин потянулся, потер глаза, прикидывая, это боцман такой внимательный, или он и впрямь увлекся.

– Топай вниз, Мани принесет.

Верхушка скалы расщепилась, вниз западали огромные, похожие на незаточенные клинки осколки камней, следом сама скала сдвинулась и с грохотом обрушилась в океан. По воде пошли легкие волны, бриг равнодушно шел мимо.

До вечера Кин качался в гамаке, то впадая в дрему, то просто бездумно пялясь в потолок. Утомление проходило, напряженные мышцы расслаблялись. Бриг обошел Гиблый без происшествий, далеко от «зубов», плавно развернулся, выписав замысловатую петлю, и устремился прочь, следуя крошечным точечным островкам к началу Дороги Сирен.

Придремавшего Кина вдруг подбросило, как пнули. Он скатился с гамака на пол, прижался спиной к стене и только после толком разлепил глаза, готовый обороняться. Рыжий «проводящий» с презрением оглядел «коллегу» – встрепанного, помятого.

– Значит, мастер, так, да? – зашипел Имс. – Старпом, да? А на самом деле тот придурок, который поставил корявую схему и чуть не угробил корабль в водовороте?! Считаешь, вытыкнулся, повезло и все? Можно спать спокойно?

Салокин, уже пришедший в себя и окончательно проснувшийся, чуть не рассмеялся. Молодого мастера, совершившего совсем недавно грубую ошибку, опыт ничему не научил, он считал, что другой рискнул точно так же, как он сам, чтобы показаться в более выгодном свете, без расчета, надеясь только на удачу. Произвести впечатление любым способом. Кин бы с удовольствием спал спокойно до самого Самшитового города, позволь ему контракт, обстоятельства и капитан.

– Рот прикрой, – спокойно посоветовал он Имсу, наливавшемуся дурной кровью с каждым словом. – Я знаю, куда веду и зачем. Выучишься, сможешь так же. Все остальные вопросы к капитану. Не мой секрет. Объясняйся с ним, если пожелаешь.

– Я хочу тебе разъяснить, бездомный бродяга, – парень наклонился, показав нагревающийся медальон; топаз опасно сверкал, готовый работать, – не суйся в мою работу. Я один из лучших в своем выпуске, заключил контракт, я способен провести этот бриг к точке назначения. Работай на репутацию на другом судне, иначе окажешься за бортом и хорошо если целым.

Салокин молча поднялся. В одних расстегнутых штанах, не намного выше молодого взбесившегося мастера, но шире в полтора раза, мрачный и неулыбчивый, он, не произнося ни слова, просто посмотрел ему в глаза. Кин знал свою особенность и пользовался ей крайне редко, но его физиономия, не обладавшая особым изяществом черт, заросшая щетиной, да еще и помятая со сна, могла здорово напугать. Особенно, когда он смотрел в упор, и зеленые глаза становились темными и дикими. Имс быстро оценил несуразность угроз, но только упрямо выдвинул подбородок и выскочил вон. Кин со вздохом лег обратно. Проблемы, здравствуйте. Как бы действительно не перерезал глотку во сне. Крысеныш.

Поразмыслив, Салокин решил сходить вечером к капитану. На Дороге будет некогда следить за взбесившимся зверьком, пусть приструнит. Вся эта идея с подставным «проводящим» изначально казалась глупой. Так и вышло – правда выползла наружу гораздо раньше начала пути. Да и до сих пор не ясно, как они смогли добраться до воронки так быстро? Ни пути, ни течения не было. Тогда как?!

С палубы долетели восторженные крики. Опять стая золотых дельфинов. «Проводящий» потер бровь. Эти создания конвоировали их от самого Контраттоса, присматривая. Все наперекосяк с этим плаванием. Что такого ценного можно везти, если океан сам помогает? Без плат, тихонько. Как там Неш говорил? «У меня свой интерес». Похоже, у водной стихии тоже свой интерес. Кин привык, что ему помогают, но так явно – никогда.

До заката они встретили еще одну большую стаю дельфинов и даже черепаху-морехода – огромное медлительное создание, несущее на панцире нагромождение камней, среди которых торчали целые кусты из водорослей и какой-то непознаваемой растительности. Плавучий остров. Черепаха шла параллельным курсом, не проявляя к бригу никакого интереса. Мани опять голосил на пол океана, что надо поймать и съесть, пока не получил сразу и от кока, и от боцмана, обиделся и ушел драить кастрюлю на ют.