Текст книги "Алая жемчужина (СИ)"

Автор книги: Shelly Eclipse

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Что это? – с дрожью спросил молодой мастер, комкая рубаху в потном кулаке.

– Остров погибших кораблей, – равнодушно откликнулся Салокин, отворачиваясь.

Бриг уходил правее каменного монстра, перебирая нити течений и ища самый безопасный. Дорога кокетливо подставляла острые камни на переходах, меняла течения, как пряди в косе – то так, то эдак. Поди разбери, куда выведет.

– Не дрейфь, – сплюнул боцман, – это всего лишь груда всякого мусора, похоже.

– Не совсем, – Кин пристально наблюдал за верхушкой все поднимающейся горы. – В мусоре живут не очень приятные существа, поэтому мы сейчас тихонечко двинемся мимо. Никому не орать, тихонько-тихонько.

– Но на путях нет живых существ! – возмутился Имс.

– А спрут и не живой, – «проводящий» вслушался в изменившуюся песню – она стала громче и отчетливей, резче. – Если его разбудит голосами, лучше нам быть подальше. Сожрать не сожрет, но корабль ко дну пустит. Будем еще одним украшением к дому.

– Какие голоса? – рыжий мастер вздернул брови. – Что ты несешь? Здесь даже волн не слышно, мертвенная тишина. Бесит.

– Это потому что он ведет, – понимающе хмыкнул боцман. – Гарпунами со спрутом не повоюешь, у него ног больше, чем у меня волос, умаешься рубить. Ладно…

Салокин уже не слушал. Теперь он точно знал, что на пути или без пути, они привлекают внимание созданий океана. Русалка в неволе. Еще бы! Удивительно, как еще ни один шторм их не достал. Да и дельфины охраняли вроде…

«Илль» натужно скрипнул, завалившись на бок. Салокин «стреножил» его и перевел в поток пошире. Один из разорванных килей кораблей вдруг сдвинулся, выпустил черное толстое щупальце, слепо потянувшееся к бригу. Ланцео, вышедший на палубу, коротко отрывисто свистнул, привлекая внимание, и жестом велел пригнуться. Обхватом в хорошую пальму, щупальце пошарило в воздухе, задело мачту, своротило надстройку, задумчиво чпокнуло присоской. Салокин закрыл глаза, осторожно расправляя охранку выше корабля. Щупальце удивленно насторожилось, потрогало внимательно невидимую сетку из узелков и так же медленно и беззвучно убралось восвояси.

– Фух! – выдохнул боцман, поднимаясь на ноги. – Чуть штаны не обделал. Здоровая тварюга, кстати, Мани, они вкусные. Не хочешь?

Юнга позеленел.

– Что-то не так, – Ланцео закуривал, облачко дыма в мутной пелене Дороги светилось. – Есть аномалии?

Кин чуть не сказал, что с русалкой на борту они сами тут аномалия, но ограничился пожатием плеч.

– Все стандартно, капитан. Пока плотные потоки, сюрпризов много, не знаю, что будет дальше. Песня глухая и далекая.

– Хорошо, мастер. Полагаюсь на тебя. Сколько нам идти?

– Если хотите соскочить перед скалами, то пара суток. Если за ними – накидывайте еще полдня.

– А быстрее можно?

«Проводящий» скептически вскинул брови, ветер неприятно холодил спину через едва начавшую подсыхать рубаху, а вопрос капитана отдавал подвохом.

– Можно, но рискуем. На Дороге очень узкие колеи течений. Легко промахнуться. Особенно, когда я устану. Песня станет громче, не всегда смогу удерживать.

Ланц погладил свой медальон. Разбуженный аметист неприятно мигал фиолетовой искрой.

– Попробуем. Ускоряйся, насколько выдержишь. До пятых склянок идем максимально быстро, потом передохнешь.

Салокин прикинул риски. Если бриг треснет по обшивке, он сможет вывести его с Дороги, но на этом все. Корабль будет непригоден для плаванья. А выскочат они хорошо если в чистую воду, а не на скалу. Ланцео и сам это прекрасно понимает, но рискует, пытаясь выиграть зачем-то время. Спорить перед всей командой не выход.

«Илль» набирал скорость плавно и степенно. Кин вывел его в самый широкий поток, понадеявшись, что на нем не окажется мелких скал, а крупные легко обойти даже при ускорении. Ветер свистнул и натянул паруса. Матросы полезли вверх снова менять натяжение и обвязки. Кварц медальона вдруг хрупнул. По мутноватой поверхности пошла едва заметная нитка трещинки. Слишком много на него пришлось за короткое плаванье. Кин поспешно убрал медальон под рубаху.

– Как ты лавируешь? – Имс, оказывается, никуда не ушел, внимательно наблюдал за «проводящим». – Камень совсем слабый, того и гляди в пыль рассыплется. Что тогда? Не боишься без медальона остаться посреди пути?

– Подхватишь, – Кину не хотелось спорить, но у молодого мастера прочно засела в голове мысль, что у Салокина есть секрет, и он готов был всеми правдами и неправдами его выманить.

– Так не умею, – Имс заискивающе улыбнулся. – Капитан велел у тебя учиться, я и учусь. Изучил схему – она нестандартная, обратный ход связей. Неудобно, но тебе нравится. В чем соль?

– Мне так удобнее. Каждый «проводящий» со временем находит тот порядок, который ему удобен. И количество камней, которое ему требуется. Весь секрет.

– Хорошо, – внезапно покладисто согласился Имс, – не хочешь говорить, не надо. Буду наблюдать дальше.

Он, не оборачиваясь, ушел на верхнюю палубу и скрылся в каюте капитана. Кин утер пот со лба. Песня сирен набирала силу. Голову ломило, в висках поселилась постоянная монотонная боль, пока легкая, но очень надоедливая. Они еще не добрались до ломающихся скал, примерно на середине этого участка пути. Салокин рассчитывал, что до этого опасного места ему удастся отдохнуть. Боцман вдоволь погонял дежуривших, отправил их спать, скурил пару сигар, поглядывая на мутный вид. Попытался поговорить, но Кин почти не слушал, то глубоко уходя в корабль, то выныривая обратно, погружаясь в воспоминания. Как быстро человек качается от тоски к возрождению, потом к отчаянью и обратно. Всего пара слов, и мир встанет с ног на уши. Теперь Кину придется выжить не ради мести, а ради другой жизни.

Мимо потянулся косяк худых, мелких, не больше ладони, рыбешек. Сквозь прозрачную плоть просвечивали кости хребта, тонкие ребра и череп. В глазницах искрило фосфором. Рыбы с удивлением шарахались от большого корабля, не понимая, зачем и как он тут очутился. Жаль Мани не видел рыбешек – утомившись, перепугавшись, юнга дрых, свернувшись калачиком прямо на палубе. Обормот, сдует не дай бог за борт.

Ланцео выходил курить, но в трюм не шел. Имс не показывал носа, хотя Кин всерьез опасался, что теперь рыжий мастер будет кружить вокруг, как прилипалы, пытаясь прижаться боком к борту. Пару раз на пути встречались ледяные камни. Редкостная гадость. Огромные глыбы льда по причуде природы, не иначе, наполненные раскаленным паром и газами. Как протухшие яйца – расколи ветхую скорлупу – вони не оберешься. Эхо сирен теперь носило по всем сторонам: песня то отдалялась, то возвращалась, почти криком. По внутренним часам Кина время подходило к самому утру. Тянуло отпустить «поводья», дав передышку себе и схеме, и спуститься в трюм к русалке.

«Илль» начал постанывать. Кое-где натужно скрипели доски. Кто-то из матросов, несущих вахту, уже покалечился, босой ногой наткнувшись на вышедший гвоздь и расколовшуюся в щепы доску. Не дожидаясь пятых склянок, Салокин аккуратно ослабил давление на путы, позволив кораблю замедлиться среди туманного коридора, в который они вплыли. Коралловые короны, не погружаясь, не колеблясь, стояли часовыми по обе стороны.

С облегчением напившись и умывшись, Кин постоял перед каютой, силясь понять, спят ли ее обитатели. С виду все тихо, только слабый плеск течения. Над верхушкой мачты проскользнул темный силуэт, похожий на безмерно раздобревшего ската. «Проводящий» поддался соблазну. Замок открылся легче прежнего. Брезентовые складки запорошили пылью. Кин чихнул. В голове серебристо рассмеялись.

«Привет, – Наилли прижимался к стеклу, почувствовав приближение; радужная чешуя засияла, стоило Кину поднять шторки на фонаре. – Ты выглядишь усталым. Мне показалось, или бриг шел с предельной скоростью?»

Салокин стащил рубаху, бросил сверху медальон и поднялся по скобам. В аквариуме вода слегка нагрелась, водоросли поднялись на поверхность. Соскользнув в объятия всплывшего русалки, Кин обнял его крепко, окунулся в мокрые волосы, морщась, когда на лицо попали золотые подвесы. Наилли обвил мужчину хвостом, бережно и крепко, расправил плавник, удерживая из обоих на поверхности. Ладони «проводящего» тут же принялись исследовать гладкие плотно прижатые чешуйки, ласкающе пробежались по плавникам. Пальцы обвели вензеля на пояснице. Русалка фыркнул.

– Щекотно, – он прихватил зубами ухо любовника, тяжело дыша и выгибаясь в его объятиях.

– Пусти меня вниз, – шевельнул ногами Кин, высвобождаясь и опускаясь под воду, придерживая Наилли за бедра.

Прижавшись губами к пупку, Кин провел языком по шершавой полоске, подцепил ее изгиб, следуя за картой, поднялся до солнечного сплетения, забываясь и целуя уже бледно-розовые соски. Грудь русалки под его ртом ходила ходуном, хвост нервно свивался. Бриг качнуло, он снова ускорился, немного бестолково дергая носом. Рванувшись вверх, Кин смял коралловые губы, целуя и прикусывая, теряя голову и не жалея об этом. Он крепче прижимал к себе Наилли, терся животом и набухшим естеством об него. Внезапный проблеск создания заставил Салокина остановиться, с трудом оторвавшись.

– Илли, извини, тебе же нельзя?..

– Чего нельзя? – с трудом фокусируя туманный взгляд на Кине, хрипло спросил русалка, машинально продолжая тянуться за поцелуем.

– Пока ты в такой форме, заниматься?.. Как?

Наилли заторможено моргнул и вдруг залился румянцем, хихикнул.

– Слушай, ты первый, кто спрашивает, веришь, нет? Никто еще никогда… мне можно. Тебя хвост не смущает?

– Он меня возбуждает, – Кин убрал алые волосы с изящной шеи и легонько прикусил чуть выше неплотно сомкнутых жаберных щелей. – И смущает, да, я совершенно не знаю, что с ним делать.

– Можешь попробовать приласкать, – Наилли откинулся назад, зацепившись за край аквариума, подставляя живот и чуть более нежную и крупную чешую в паховой области.

Осторожно погладив, Кин заметил тонкую линию, как трещину, в казавшемся монолитом чешуйчатом панцире. Под его пальцами она разошлась, выпустив возбужденный розовый член. Теплый, вздрагивающий. Кин привычно накрыл его ладонью, зная, как Наилли любит, провел большим пальцем под головкой, дразня чувствительную кожицу. Русалка выгнулся всем телом, чувствительно приложив Кина по бедру хвостовым плавником. Кин вжался пылающим лбом в прохладный живот, вылизывая вставшие дыбом чешуйки татуировки. Бриг рыскал носом, как потерявшая ориентацию слепая акула. Держать корабль, Наилли и собственное уплывающее в удовольствии сознание, становилось труднее. Мешались украшения и волосы, лезли в рот, в глаза. Кин прижал русалку к стенке, обхватив и себя и его, лаская ритмично, быстро, чуть сжимая. Задыхающийся Наилли впился зубами ему в плечо, вытянулся, мелко-мелко дрожа и, вскрикнув, кончил. Белесая струйка брызнула в воду. Выпустив его, Кин грубо сжал себя, но в запястье крепко вцепились.

– Нет, стой… хочу… – Наилли облизывал пересохшие совсем по-человечески губы. – Дай руку…

Юноша прижал ладонь Салокина ниже члена. Пальцы скользнули внутрь, в очень узкое, влажное отверстие. Отказывать Кин не стал, только стиснул зубы, а потом до крови закусил губу, чтобы не стонать громко от невероятного ощущения. Наилли снова обвил их обоих хвостом, удерживаясь руками, гибко подстраиваясь под несдержанные толчки.

====== Часть 13. Малахитовые скалы ======

Комментарий к Часть 13. Малахитовые скалы https://pp.userapi.com/c836326/v836326903/3c4c7/yEzg177yzMs.jpg

В себя «проводящий» пришел от глухого удара. Бриг свалился в соседнее течение, угодив в самую гущу ледяных «яиц». Обняв Наилли, Кин заставил себя отвлечься на Дорогу. Обиженная невниманием песня вернулась с такой силой, что он стукнулся затылком, только сейчас сообразив, что в руках Наилли ее почти не слышно.

– Кин? – встревоженно вскинулся русалка. – Что?

– Все хорошо, – Салокин заставил бриг носом раздвинуть ледяные снаряды и аккуратно, медленно вернуться в поток. – Совсем мозги потерял. И штаны.

Наилли захохотал, выпутался из рук и нырнул. Всплыл через пару секунд с мятой тряпкой – любимыми штанами Салокина, демонстративно расправил их и навесил на шею мужчине. Кин хмыкнул, хотел обнять, но неловко запутался в намотавшейся в несколько нахлестов на хвост золотой цепочке.

– А! – очень грустно протянул Наилли, сбрасывая витки, успевшие в нескольких местах оставить на чешуе царапины. – Знакомься, моя привязь. Подарок от отца.

Цепочка тянулась к золотому литому шару, величиной с кулак взрослого человека. Кин бросил штаны вниз и нырнул. Шар казался простым, но невероятно тяжелым – «проводящий» не смог его оторвать даже на волосок. Русалка двумя пальцами потянул цепочку – шар заскользил по стеклу.

«Это вид охранки, – Наилли дунул пузырьками. – Отличная удобная штука. Держит крепко. Даже если утопить корабль, я застряну на одном месте».

Салокин тронул гладкую поверхность – ладонь ощутимо кольнуло, никаких узелков или связей, схем, хотя бы камня, Кин не улавливал. Затеплив жемчужину внутри себя, он еще раз тронул шар.

«Очень хитро закручено, – Наилли заволновался. – Неприятно, не трогай, пожалуйста. Тебе пора всплывать, утонешь. Я не умею, как мама, делиться способностью дышать под водой».

– В нем камень, – Салокин вынырнул, демонстративно продышался, не спеша объяснять Наилли, что утонуть технически он не может. – Но я не понимаю какой. Ладно, сначала выберемся с Дороги, потом будем думать, как снять с тебя эту дрянь. У Ланца были идеи?

– Нет, – русалка затряс мокрыми кудрями. – Он вообще не понимает, что это. Отец не предупредил. Думаю, ключа нет даже у эмира…

– Разберемся, – Кин легко поцеловал его за ухом, провел языком по контуру ушного плавника и выбрался из аквариума, чуть не рухнув следом за штанами – ощутимо вело. – Мне надо подремать пару часов, потом пойдем быстрее.

«Спасибо», – Наилли чмокнул стекло, смешно лизнув его языком.

– За что? – Кин третий раз пытался попасть ногой в штанину, потом плюнул и уселся.

«Не стал брезговать. Ланц всегда говорил, что чешуя неприятная, холодная и не может возбуждать нормального человека».

– Значит, я ненормальный, – Кин хмыкнул, про себя поставив еще одну зарубку в колонку сомнений.

Слишком много условностей для бескорыстной помощи у бывшего пирата с железными нервами.

– Постарайся поспать, Илли. Тебе воду как-то меняют?

Русалка с сомнением покосился на плавающие на поверхности водоросли, пожал плечами.

«Не надо. Она сама очищается из-за меня. Еду приносит Карлос…»

– Кто?! – Кин чуть не промахнулся головой в цепочку медальона. – Старому пердуну надо было в лицедеи идти. Он так талантливо изображал незнание.

«Будь с ним осторожнее, – всполошился Наилли, плавники снова нервно заходили. – Он один из самых верных людей Ланца. Из самой первой команды, когда еще с отцом ходили».

– Не волнуйся, все будет хорошо.

Погасив фонарь, Салокин запер двери, осторожно добрался до своего угла и нырнул в гамак. Место боцмана пустовало. Проверив состояние корабля, поменяв течение еще пару раз, «проводящий» позволил себе закрыть глаза и погрузиться в неглубокий сон, придерживая теплый медальон, и готовый в любой момент вскочить.

Условным утром, выйдя на палубу, Салокин выяснил две вещи: на кварце пролегли еще несколько хорошо заметных тонких трещин, Имс не отказался от идеи выведать правду и начал следить. Молодой мастер больше не подходил с расспросами, наблюдал издалека. Пристально. За каждым движением. Кин постоянно теперь чувствовал взгляд в затылок. Ланцео корпел над картами. Зайдя с отчетом, Салокин краем глаза зацепил следящую. На ней ровным пунктиром пролегал курс двух кораблей: один едва покинул Контраттос, быстро двигался в сторону ближайшего пути, второй – обходил по широкой дуге Малахитовые скалы, готовясь выплывать в открытую акваторию. Последним, скорее всего, был «Любовник моря». Откуда еще один? Мог быть второй корабль Ланцео, тот самый, который забрал его из западного порта. Но если предположить, что губернатор решил таки подстраховаться и послал своих людей, картина становится печальнее и сложнее. Скрыться с русалкой, которая не может обратиться человеком на берегу – дело гиблое.

Кин повздыхал, что самым лучшим для них было бы отвези Ланцео Наилли ко двору эмира. Сбежать по суше, когда у тебя две ноги, куда реальнее, чем затеряться в воде. С другой стороны, у Наилли должны быть родственники. И даже если они о нем не знают, океан не бросает своих детей. Даже если в их жилах кровь разбавлена человеческой. Наилли ошибается. Океан любит его так же, как сирен и золотых дельфинов.

– Вот сюда мы сможем выйти? – Ланцео указал точку на карте, очень близко от гуляющих скал.

– М? – Кин, задумавшись, моргнул, наклонился, изучая выгрызенную линию берега. – Да. Но это с другой стороны. Вы хотели выйти перед Малахитовыми скалами.

– Передумал, – капитан хмуро пыхнул сигариллой. – Через сколько сможем вернуться?

– Через полдня, если доберемся вот сюда, за Красивое течение, – Салокин показал место, очертил ногтем дугу изгиба теплого течения необычного, красновато-бурого цвета. – Здесь есть легкий вход на Дорогу.

– Очень хорошо. Ускоряемся. Мы должны выиграть еще сутки.

«Проводящий», не отвечая, вышел. Ланцео плевать, что с ним станет после Малахитовых скал, нет необходимости беречь рыбий корм. Даже если выдохнется и свалится.

Бриг послушно набрал скорость – впереди лежала переплетенная лента потоков Дороги. Песня сирен звучала эхом, гуляла вокруг корабля.

– Сколько еще выдержит твой медальон? – Имс зашел со спины, тронул схему, ненавязчиво, но явно, отпустил. – Не хочешь все-таки поделиться секретом?

Кин подавил желание накинуть петлю охранки на тонкую шею молодого мастера, ускорил «Илля» еще немного, заставив перепрыгнуть в соседнее течение – чистое, подернутое темно-серой ряской.

– Если не расскажешь, то мы можем остаться посреди пути и без «проводящего», – Имс положил ладони на киновы плечи, легонько надавил, массируя. – Я могу быть полезным, но ты сам говорил – мне не хватает опыта.

– Имс, – Салокин стряхнул руки, – нет у меня никакого секрета, схему ты видел. Она просто настроена на меня. Все. Отплаваешь десяток лет – тоже сможешь.

– Что сделать, чтобы ты стал мне доверять? – теперь Имс шептал на ухо, а Кин старался не захохотать, вспомнив давешние мысли про любовников Ланцео.

– Имс к капитану, – боцман, кряхтя, поднялся на верхнюю палубу.

Негромко выругавшись, рыжий «проводящий» перемахнул перила.

– Ну что, пристает мальчишка, а? – хохотнул Карлос. – Отшил?

– Типа того. Спасибо.

– Да не за что, сейчас пойду шкипера спасать – наврал же, никто этого молодчика не звал. Ты мне лучше вот что скажи: сколько нам по этой клоаке валандаться? Голова трещит с самого утра и муть какая-то мерещится команде. То песни, то шепоток. Это нормально?

– Это капитан гонит вперед. Чем быстрее мы двигаемся, тем меньше я могу блокировать песню.

– Но ты ж не выдохнешься раньше срока, сынок, а? Скажи, что мы выберемся из этого богом проклятого места.

Салокин с усмешкой кивнул. Выберемся. Все ли?

Проблема с командой стала очевидна к вечеру, когда Кин выбился из сил, а от кварца откололся острый кончик. Бриг нырял из потока в поток, мчался вперед, недовольно поскрипывая такелажем. Скалы и рифы не успевали даже понять, что проскакивало мимо них. Но Дороге еще никто не отваживался так беспардонно торопиться, и она замерла, использовав последнее средство. Обнимающая бриг тишина убаюкивала. Матросы вяло двигались, многие так и не выходили из трюма. Только дежурные ползали по реям. Карлос развалился у мачты, жевал незажженную сигару, не ругался, не перечил. Рядом прикорнул Мани. Не поддавались влиянию только «проводящие» и капитан.

Когда перед глазами стали сгущаться тени, а впереди замаячили острые шпили, перегораживающие проход, Салокин остановил бриг. «Илль» всхрапнул буруном, замедлился, и плавно остановился, продолжая дрейфовать по течению, пока натянутые поводья не оставили его полностью. Вокруг сразу собралось несколько стай прозрачных рыб.

– Почему остановились? – Ланцео вышел из каюты, встрепанный недовольный, снова в мокрой рубахе, Кин, занятый управлением кораблем весь день, даже не заметил, когда он спускался в трюм. – Что это?

– Иглы дикобраза, – Салокин с трудом встал на ноги, шатаясь и цепляясь за все, что подворачивалось под руку. – Их надо проходить на свежую голову. Мне нужно отдохнуть.

Имс тихонько пристроился рядом, разглядывая препятствие.

– Как их вообще можно пройти?

Натыканные в хаотичном порядке, начинающиеся ниоткуда, иглы переливались бритвенно-острыми гранями, оставляя меж собой лишь узкие зазоры.

– Медленно, – Салокин побрел к спуску в трюм.

Усталость навалилась, стоило только забраться в гамак. Кин боролся, как мог, зная, что стоит уснуть крепко, песня поглотит всю команду, бриг сорвется с привязи, и все они застрянут на Дороге. Наилли застрянет на Дороге.

«Кин?»

«Проводящий» вздохнул, вяло ворочаясь.

«Кин, иди сюда. Я помогу. Пожалуйста».

Голос Наилли, слабый и нервный, пробивался сквозь песню и усталость. Вокруг все спали, и Кин рискнул. Кое-как выбравшись, он доковылял до створок, неаккуратно взломал замок, забыв фонарь, ввалился, споткнувшись о порог, и рухнул возле аквариума. Русалка заметался, взбивая воду хвостом.

«Кин! Вставай. Тебе надо наверх, сюда. Я не могу через стекло. Мне нужно тебя касаться. Ну же!»

Салокин заворчал, с трудом понимая, что говорит, с отвращением покосился на ступеньки-скобы, на недосягаемую сейчас высоту аквариума.

– Можно я просто тут посплю, – подползая ближе к стенке, просил он, – совсем немного, а потом уже…

«Кин, соберись! Ну, пожалуйста, – Наилли приник к стеклу. – Если ты заснешь, то будет только хуже. Встава-а-а-ай! Ланца приласкаю в следующий раз, как придет, если ты сию минуту не встанешь!»

– Илли, это шантаж, – Кин против воли хмыкнул, даже взбодрившись.

«Именно так. Поднимайся и лезь наверх!»

Тяжко вздохнув, переборов себя и заставив глаза хоть как-то держаться открытыми, Салокин вскарабкался наверх, тяжело перевалился через край и рухнул кулем в воду. Русалка тут же обхватил его руками, обвил хвостом, поднимая лицо над водой. От его прохлады не осталось следа – русалочье тело было горячим и пульсирующим, как алая жемчужина, разбуженная и готовая для работы. К нему хотелось прижаться покрепче, обнять, впитывая животворящее тепло. Оно проникало под кожу, распространялось волной по всем уголкам организма, растворяло усталость. Через пару минут Кин мог нормально вздохнуть, уже осознано обнимая Наилли, осторожно исследуя губами его шею над жабрами. Русалка фырчал и уворачивался, ругаясь, что кто-то довел себя до состояния полутрупа, а теперь еще имеет наглость приставать.

– Спасибо, – Салокин благодарно поцеловал дернувшее плавником ухо. – Намного лучше.

– Пожалуйста, – русалка не спешил убирать руки, но поцеловать себя по-настоящему не дал. – Не рассчитывай на многое. Я не чистокровная русалка, полностью восстановить не смогу, только немного снять усталость. Теперь надо поспать. Куда ты торопишься?

Бриг несильно тряхнуло. Рядом лениво прошел обломок скалы, которые не селились и не охотились близ игл. «Проводящий» ощупал дно – каменные языки тянулись, как водные змеи, силясь достать корабль, забыв собственное правило.

– Нужно убираться с Дороги, – «проводящий» встряхнулся. – Что-то нас гонит вперед, как гнало до пути, так теперь гонит по нему. Не зря капитан торопится.

– Я не знаю, что это, но чувствую, – Наилли виновато пожал плечами, как будто обязан был знать, что происходит вокруг, сидя запертым в аквариуме, не имея опыта и руководствуясь только врожденным чутьем. – Океан недоволен.

– Еще бы! – Салокин ласково погладил мокрые прядки. – Наилли, а если тебя отпустить?

– Куда? – русалка моргнул.

– В океан. Допустим, я смогу сломать твою привязь, – Кин провел ладонью по поясу Наилли, мельком приласкав чешую татуировки и подцепив золотую цепочку. – Ты сможешь уплыть?

– К-к-куда? – шарахнулся русалка, на лице отразился неподдельный испуг. – Просто так в океан? И что мне там делать? Я не умею добывать пищу, на берегу тоже не смогу превратиться, а найдут – опять посадят на цепь или просто убьют.

– А если к родственникам по матери?

– Кому я нужен, полукровка? И где их искать, океан огромный, а я совершенно не знаю, где они могут жить.

Салокин прижал Наилли покрепче. Русалка медленно остывал, жалобно бормотал, что вечно от него хотят невозможного и вздыхал.

«Приходи, если будет тяжело, – русалка терся щекой о стекло, а Кин гладил прозрачную стенку и улыбался. – Не самое бесполезное я все же существо».

Наилли рассмеялся.

– Спасибо!

– Не думал, что секрет такой большой! – ядовито прокомментировали сзади, Кин обернулся, прокляв про себя усталость и беспечность, из-за которых оставил створки открытыми. – Опыт, говоришь, а, мастер? Только опыт? И вовсе не русалка!

– Имс… – Кин предостерегающе поднял руку. – Это не мой секрет, а капитана. Если Ланцео тебе не сказал…

– То это не значит, что я не могу теперь этим пользоваться, – глаза «проводящего» фанатично блестели, он походил на безумца, мечта которого неожиданно осуществилась. – Что нужно от русалки? Кусочек хвоста? Чешуя? Что дает тебе силы держать весь бриг и даже песню?

– Имс, успокойся, русалка тут совершенно по другой причине. Этот груз. И Ланцео свернет нам обоим шеи, если узнает, что мы…

– Я не выдам, – с придыханием сказал молодой мастер, не отлипая взглядом от аквариума, где неподвижно, только плавники трепетали, застыл Наилли. – Скажи мне, что надо с ней делать, чтоб получить такую силу?

– Ты не слышишь?! – Кин сделал еще один аккуратный шажок. – Ничего с ним делать не надо.

– Эгоистичная сволочь, – выплюнул Имс. – Все вы такие, и капитан, и ты. Пока вам отсасываешь – вы делитесь крошками знаний, а основное приберегаете себе. Но теперь я знаю, что за секрет. Теперь-то я стану лучше, смогу водить любые корабли и никто не запретит мне пользоваться этим знанием. Наверняка, чешуя! Выдрать? Или уговорить, чтобы сама отдала?

«Кин, – толкнулось в голову, – освободи песню. Он на грани безумия, готов броситься на тебя. Голос сирен притупит рассудок».

Салокин затеплил кварц. Имс скривился.

– Что ты делаешь? Что это?

– Дорога сирен, – недобро ухмыльнулся «проводящий», насильно перекидывая охранку на Имса, снимая контроль.

Бриг затрясся, натужно присел, вдавливая брюхо в воду и едва не задевая проползшую совсем недавно скалу. Дернулся назад, остановился, вперед и криво завалился на бок.

Имс схватился за голову, нарастающая песня раздирала его изнутри болью, какофонией многоголосья. Почуяв слабину, эхо сирен вцепилось в жертву, вгрызаясь в разум, терзая его, вопя на тысячу разных тонов. Имс закричал. Топаз в медальоне вспыхнул раненной звездой, выжигая дыру в одежде хозяина, раскаляясь и трескаясь на глазах.

Кин быстро подскочил, ударил локтем по горлу, блокируя гортань. Короткий в голову, Имс рухнул ничком на пол, конвульсивно подергиваясь.

– Дьявол, придурок! – выругался «проводящий», оглядываясь на аквариум. – Ты умеешь работать с памятью?

Наилли затряс головой.

– Значит, прости, Имс…

Подхватив подмышки бессознательное тело, Кин поволок его к створкам. Осторожно высунувшись, он убедился, что все в трюме спят. Кляня себя на чем свет стоит, «проводящий» вытащил Имса наверх. Над палубой как раз проплывало плотное седое облачко. Впереди равнодушно торчали иглы. «Илль» развернулся к ним боком, неуклюже застыв поперек течения. Салокину пришлось, вернув себе «поводья», медленно и осторожно разворачивать корабль обратно, стараясь не трясти и не сдвигать дальше нужного – еще два каменных языка проползли рядом, приподнялись заинтересованно, показав из воды острые гребни. Перевалив тело через борт, Кин разжал руки. Имс рухнул в воду без плеска.

Проследив, как тело почти мгновенно исчезает в волне, Салокин утер лоб и вернулся в трюм. В паре шагов, он понял, что сегодня от него отвернулись и бог, и дьявол. На пороге стоял один из матросов. Кажется, его звали Сар. Неприметный, худой парень, он всегда молча исполнял приказы, никуда не лез и… спал в самом углу перед отгороженной частью трюма. Видимо, шорохи и тряска его разбудили.

– Эй, Сар, ты чего? – миролюбиво окликнул Кин, нашаривая рукоять поясного кинжала.

– Да не, – парень спокойно зевнул и отмахнулся, – думал, случилось чего, а просто двери открылись. У тебя ключи есть, старпом? А то непорядок.

– Есть, конечно. Дак я внутри сам не был. Там что?

– Не знаю, темно и пусто, походу. Я не сую нос, куда не просят, – вдруг напрягся, толком сообразив, с кем и о чем разговаривает, Сар. – Ничего не видел, не слышал. Там правда темно.

– Хорошо, – Салокин осторожно обошел матроса. – Иди спать, я все закрою. И надеюсь, язык за зубами ты умеешь держать.

– Умею, старпом, не сомневайся.

Сар ушел наверх, а Кин сунулся внутрь. Огни действительно не горели, слабо тлея и не давая света. Пришлось будить охранку. Неверный свет залил внутренности трюма, показав аквариум с сиротливо плавающими на поверхности побуревшими водорослями.

– Наилли? – позвал Салокин.

– Я тут.

Русалка сидел в углу, обхватив руками колени. Кин потер глаза, соображая, он сошел с ума и песня достала его тоже, или что-то случилось?! У Наилли были ноги. Знакомые, длинные, худые, с округлыми коленками, аккуратными стопами с высоким подъемом. Русалка шевелил пальцами и смотрел на них во все глаза.

– Ты смог обернуться? – Кин присел на корточки рядом, дотронулся до колена.

– Еще б мне кто сказал, как я это смог, – в совершеннейшем шоке прошептал Наилли. – Я не могу! Мы же посреди океана, да еще и на пути, вода соленая в аквариуме… хотя я выбрался почти, когда кто-то зашел…

Юноша попробовал встать, ойкнул, схватившись за ожерелье. Из-под него посыпались хрустальные осколки.

– Ой, кофр разлетелся, – Наилли приподнял украшение. – Значит, это жемчужина?..

Жемчужина слегка светилась. Осколки хрусталя поцарапали кожу, и на нее попало несколько капелек крови. Салокин вдруг вспомнил размозженную жемчужину, вделанную в стену поместья, портрет мамы Наилли с алой жемчужиной на цепочке. И свою собственную, которая так легко и охотно отзывалась на присутствие русалки рядом. Выходит алый жемчуг влияет на способность полукровки обращаться. И даже в соленой воде, вблизи океана помогает поддерживать любую форму.

– Сказать Ланцу? Вдруг он разрешит мне гулять, – Наилли улыбнулся, но тут же снова помрачнел, сведя брови. – Этот парень, ты его…

– Пришлось, – Кин кивнул. – Не стоит ничего говорить Ланцу…

Русалка поджал губы, подтащил за собой громыхнувший золотой шар. Охранка Армана де Винеско никуда не исчезла, хорошо, что Наилли вообще мог ее поднять и выбраться из аквариума.