Текст книги "Алая жемчужина (СИ)"

Автор книги: Shelly Eclipse

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Дьявол разбери что, – пробормотал «проводящий», – но за удачу. Надеюсь, это ее происки.

Привкус черной ягоды с низкорослых кустарников, сладкой и терпкой одновременно, прокатился по горлу и защипал язык. Сделав пару глотков, Кин поставил бутылку на пол и закрыл глаза, слушая разговор деревьев и кустов, шорохи и птичьи крики. Природе глубоко наплевать на проблемы какого-то запутавшегося человека.

Наилли вошел бесшумно, постоял на пороге.

– Ты спишь? – спросил он, приближаясь и садясь на пол у дивана.

– Я пью, – честно сказал Кин. – Будешь?

– Не люблю, – сморщил нос юноша, потихоньку подбираясь к рубашке мужчины. – Запах и вкус не люблю. Потом выпьешь. Предлагаю альтернативу.

– Альтернативу утру? – Салокин не удержался от шпильки, но мысль, что Наилли провел ночь с Ланцем, а теперь пришел к нему, не давала покоя.

– Причем тут утро? – юноша отстранился и насупился. – Ты предлагал разговаривать с тобой у всех на виду? Арт первым делом отцу доложит.

– Нет, извини, – Кин перехватил его за руку, попытавшись затянуть на диван рядом. – Привык, что ты утром сам приходишь…

– А, ты про это! – Наилли забрался на Кина верхом, растянул ворот и подергал рубашку, принуждая снять. – Не смог, да. Ланц был дома…

Кин сжал зубы. Значит, он прав.

– Пришлось сидеть у себя и делать вид, что сплю и не слышу его стука, – юноша, не замечая злости любовника, склонился над ним, легонько примеряясь поцелуем к шее.

Выпустил зубы, прихватив чувствительно кожу под ухом, играя, провел языком ниже, до соска и сжал его губами. Салокин глубоко вздохнул, успев почувствовать себя круглым идиотом. Ревнивым идиотом, без малейших прав на собственнические настроения. А потом Наилли поцеловал его, сжимая через штаны. Тело мгновенно загорелось. Сочные губы мешали дышать, гладящие руки сбивали с толку. Кин стиснул юношу в объятиях, приподнялся, опираясь на локоть, и уложил его под себя, широко разведя колени. Ругнувшись на мешающую одежду, Салокин с треском избавил их обоих от тряпок. Мышцы сводило и скручивало от желания ощутить себя в Наилли, древний как сама жизнь инстинкт подтвердить свое право. Сдаться на милость обволакивающего ощущения полной власти. И самому принадлежать…

Юноша вскинул бедра, раскрываясь и принимая, хрипло задышал в ухо, цепляясь за шею и пригибая Кина к себе. Кин уткнулся ему в плечо, прижимая всем весом, сунул руки под ягодицы, зацепив выпуклую вязь татуировки, и втиснулся до упора, когда ближе уже просто невозможно. Толчки выходили упругие и глубокие, рваные, отрывистые. Наилли отмечал каждый сухим всхлипом, крепче впивался в плечи.

Как Кин дошел до грани и сорвался за нее, он не помнил. Только услышал хриплый стон, ощутил, как выгнулось тело под ним, и все. Дальше уши заложило грохотом сердца, все свернулось до единственной пульсирующей точки, где они были едины. Электрические разряды удовольствия спазмами пробежали по нервам, взорвали в черепной коробке фейерверк, и мир на миг померк.

– У тебя опять грудь горячая, – когда Кин смог соображать и двигаться, он перенес Наилли на кровать, обтер мокрым полотенцем и устроился рядом; юноша пока еще ненастойчиво ласкался, блуждая по груди Салокина растопыренной пятерней.

– А ты холодный, – Кин поймал дразнящую руку, прикусил кончики пальцев. – Замерз?

– Да нет, – юноша вздохнул, не став настаивать на ответе, но руку забрал и опустил гораздо ниже, легонько гладя и сжимая. – Мне не холодно, я всегда такой. Хотя, можно попробовать разогреть… вдруг?

Кин потянул его за косу, снял заколку и растрепал пряди.

– Мешаться будут, – предупредил Наилли встряхивая головой и сползая ниже.

– Не будут, – Кин усадил его верхом на себя. – Это безумно красиво. Ты безумно красивый.

Наилли вздернул бровь и подался вперед, крепко сжал бедра. Без проникновения ощущения были совершенно иные, чего-то не хватало, жар походил стороной, не поглощая, дразнил и заводил так, что через пару минут Кин с рычанием схватил юношу за пояс, заставив приподняться, и опустил уже на себя. И тут же понял, что совершил ошибку, отдав бразды правления Наилли. Тот задал медленный почти ленивый темп, но стоило Кину оседлать легкую эйфорию, как юноша приподнялся выше, подобрал колени и жестко насадился. Судорожно втянув воздух, Кин едва не сорвался. Довольная усмешка была ответом, и снова медленно и плавно, легко, дразня. Скольжение такое завораживающее… дыхание сорвалось и опять на шаг к обрыву.

Кин позорно проиграл в этом поединке. Не выдержав долгой пытки, он сел, вбиваясь глубже и оттягивая голову Наилли за густые волосы, заставляя юношу выгнуться дугой. Вторая вспышка была не менее яркой. Тесно сплетясь, они упали на повлажневшие простыни.

– Завтра утром приду, – пообещал Наилли, когда уже совсем стемнело и они совершенно выбились из сил.

Кин накручивал прядку на кулак, любуясь глубокими переливами в свете затеплившегося на комоде фонаря.

– Завтра мне надо быть на корабле, – Кин потерся носом о вензель под лопатками, проследил его завиток губами. – Камни есть, пора ставить схему. Не уверен, что смогу прийти ночевать.

Наилли затих, потом тяжко и разочарованно вздохнул.

– Но ты вернешься до отплытия? – спросил он, с надеждой обернувшись через плечо.

– Вернусь, – Салокин уже прикинул, что уложится за двое суток, больше времени уйдет на маскировку под обычную сетку амулетов и охранки.

Его жемчужина, доставшаяся в наследство от морского дьявола, не нуждалась в настройках и схемах. Но Кин старался не пользоваться настоящим камнем, пока не припекало. Сейчас нельзя рисковать. Дорога Сирен не прощала ошибок.

Усталость пришла внезапно, веки потяжелели. Кин с трудом моргал, зрение туманилось.

– Спи, – легкий поцелуй в висок последнее, что он запомнил.

Утром постель ожидаемо оказалась пуста. Выложив аметисты, Кин накинул на шею цепочку с жемчужиной, закрыл ящичек и приказал себе сосредоточиться на работе.

Порт недовольно гомонил. По кромке пирсов прохаживались наглые упитанные чайки, посматривая на шугающих их людей как на недоразумение.

Бриг сиротливо жался к пристани, пустой, покинутый. Охрана дернулась к Кину, но тот молча показал бляху старпома. Седоусый кряжистый мужчина кивнул и велел пропустить.

– Ну привет, – поздоровался Кин, разуваясь на пирсе, оставляя обувь тут же.

Ланц выполнил обещание, на судне был только боцман. Поворчав для приличия, Карлос сошел на берег, пыхнул сигарой и отправился закупать свой любимый ром.

Кин прошелся босым по палубе. Медальон начал нагреваться, в ящичке словно поселились бешенные пикси – оттуда стучало и погромыхивало. Первой взбунтовалась охранка. Дикие камни, как неприрученные животные, не желали подчиняться зовущему кварцу. «Проводящий» ухмыльнулся. Нет, хорошие мои, не тут-то было. По доскам палубы прошла первая дрожь. Ссыпав камни горкой, Кин быстро распределил удерживающие спицы, плотно закрыл оставшиеся еще дремлющие амулеты и засновал по кораблю, расставляя камни в точном соответствии со схемой. Задача охранки – увеличить сохранность корабля. Тонкая невидимая сетка опутывала внутренности брига, поддерживала днище. Зацепят скалу – с первого раза не пробьет борт. Бриг недовольно заволновался. Кварц в медальоне плюнул искрами. Кин прижал его ладонью, обжигаясь, но неуклонно протягивая связи между сопротивляющимися камнями. Охранка покочевряжилась еще немного и притихла, на время успокоившись. Сетка мигнула и исчезла.

Утерев внезапно вспотевший лоб, Кин принялся за амулеты. С этими сложнее. Взобравшись на борт, он рыбкой нырнул в мутную воду порта, без лишнего глотка воздуха ушел под днище, рискуя запутаться в водорослях и быть раздавленным. Неш прав. Морской дьявол не утопил пацана, попавшего к его щупальца. Долго ощупывал, опутывал, наслаждаясь паникой и последними судорожными трепыханиями, а потом уволок внутрь, в яму… или в себя, где Кин провел бесконечность. Это потом он узнал, что всего несколько часов. Но в холодном пустом мраке мальчик плавал, как ему показалось, годы. Пока в кромешной мгле не вспыхнула алым искра. Увеличилась, разогналась и ввинтилась под кожу возле сердца, сжигая внутренности. Ту боль Кин помнил до сих пор. Зато теперь он не мог утонуть и заполучил то, ради чего многие готовы были продать душу тому самому дьяволу. Или другому, кому угодно!

Подравшись сквозь путы водорослей, Кин распластался под днищем, нащупал нужную точку и с силой загнал шпильку амулета. Бриг конвульсивно содрогнулся и встал. Все. Теперь надо быстро распределить основные камни и начать самое сложное.

Салокин работал еще около часа, расставив все по своим местам. Потом лег на палубу ничком, прижавшись тесно, как прижимался бы к любимому человеку… Мысль сбилась, Кин едва не упустил контроль. Жемчужина в груди недовольно нагрелась.

Одернув себя и выкинув из головы вполне узнаваемый образ, «проводящий» закрыл глаза и потянулся к первой точке. Амулет недовольно вздрогнул, затеплив кварц сразу до едва терпимого состояния, и неохотно потянул тонкую нитку связи к следующему узлу. В обратном порядке.

Через несколько часов, когда солнце раскалилось добела и полыхало во всю силу, метя с горизонта вниз, Кин с трудом вынырнул из мутной дремы и, шатаясь, с третьей попытки сумел встать. И тут же рухнул обратно. Тошнило так, что желудок бился в гортань. Его долго выворачивало желчью и пустыми спазмами – пропущенный завтрак не дал разгуляться, потом трясло в ознобе, несмотря на жару, и колотило судорогами. Бриг ровненько стоял, ожидая команды. Два зацикленных схематичных рисунка были закончены. Охранка плотно охватила корабль изнутри. Амулеты распределились, давая «проводящему» полное единение с обшивкой и узловыми точками. Теперь при случае, Салокину не нужны ни рулевой, ни промеры глубин, ни карты фарватера. Он сам мог стать кораблем, подсказывая, куда его вести.

Следующим заходом надо связать две сетки вместе, в одно целое. Но прежде отдохнуть. Умывшись и напившись, Кин свернулся в тени паруса и заснул. Уже после наступления темноты, когда напряжение сошло, во сне пришел Наили. Что-то шептал, гладил невесомо по щекам и губам, смотрел невозможно прозрачными глазами и тянулся за поцелуем. В грезах, Кин улыбался ему, носил на руках и любил до полного изнеможения. А проснулся с тупой тоской и полным разбродом в голове. Самшитовый кряж утратил привлекательность. Новые перспективы и чистая страница жизни грозили затянуться тоской и сожалением об упущенном.

Размявшись, попрыгав и осушив несколько кружек воды, «проводящий» вновь потянулся к связанному бригу, сгребая все воображаемые нити в кулак и закручивая одним прочным узлом. Под медальоном на коже вздулся пузырь, взялось багровое пятно ожога. К середине ночи, Кин валялся полутрупом, но упрямо не прерывался, пытаясь выиграть время, не экономя на силах. Ожог почернел, в голове нарастал гул сопротивления камней. С первым лучом все оборвалось. Полностью послушный корабль, готовый к любому из опасных путей безбрежного океана, покачивался на волнах. «Проводящий» валялся без сознания возле шканцев.

====== Часть 8. Решение ======

На надстройке сидела пухлая взъерошенная чайка и внимательно рассматривала безвольно раскинувшегося человека ехидно поблескивающим белесым глазом. Мелкий моросящий дождик успел промочить всю одежду насквозь, когда «проводящий» пришел в себя. Потемневший горизонт насупился, небо тяжко вздыхало, отчаянно сопротивляясь наплыву громоздких туч. Жара сменилась духотой, влажный плотный воздух застревал в легких.

Припасенный кусок хлеба унял желудок, Кин перевернулся на спину и с наслаждением подставился под дождик. Одна ночь. Он справился меньше, чем за сутки. Еще пара часов, привести все в такой вид, чтобы чужой «проводящий» не заподозрил подвоха, и можно идти обратно. Надругавшись над собой, Кин ушел водой, не показавшись охране, просто проплыв под пирсами, отбрыкиваясь от хищных слепых рыб и всякой плавучей гадости вперемешку с водорослями, с трудом переставляя ноги, побрел вверх по извилистой и тощей, как хвост селедки, Портовой, не рискуя выходить на Главную. Мимо домиков мастеровых, по кишке проулка между кварталами, обходной тропкой сквозь сады и в зажиточные высокие. На его счастье, никто не тронул и без того еле живого «проводящего». Разве что охрана у ворот поместья проводила удивленными взглядами.

В домике Кина ждал приятный сюрприз – в его постели, свернувшись кренделем, спал Наилли. Наплевав на все, «проводящий» запер дверь и окна, оставив узкую щель в спальне, кое-как помылся и, улегшись, крепко обнял юношу, уткнувшись носом в медную макушку. Наилли повозился, подстраиваясь, сунул ногу между его коленей, прижался задом и сладко причмокнул. Прежде, чем заснуть, Салокин притиснул его крепче. Пусть неудобно, зато так правильно.

Вечером и ночью Наилли оставался с ним, пытаясь урвать последнее от ускользавшего времени. Жаль, сил у Кина совсем не было. Юноша не обиделся, даже когда не получилось. Только смешливо фыркнул и тихонько вздохнул, не возражая против руки. Когда сумерки переплавились в темноту, они совершили набег на кухню, стащив все, что плохо лежало. После плотного ужина и пары часов сна, Кин почувствовал себя куда лучше, что тут же продемонстрировал. Наилли вышептывал его имя, цепляясь за плечи и высоко вскидывая бедра, пытаясь вобрать еще глубже, стискивая на грани боли. Они почти не разговаривали, делая короткие передышки и снова сплетаясь.

– Мне надо идти, – Наилли с недовольной гримасой осмотрел свою одежду. – Отец хватится, если не покажусь на глаза. Я подслушал, вы отплываете послезавтра. Приду ночью.

Салокин потянулся, обняв юношу за бедра, прижался губами к татуировке, борясь с соблазном пойти к Ланцео и сказать, что переоценил свои силы и для настройки нужно еще время. Наилли выскользнул под все еще моросящий дождь, а Кин провалялся до полудня, пытаясь упорядочить разрозненные мысли, скачущие, как растревоженные мелкие пичуги. Как ни крути, надо идти к капитану. Иначе он сам обнаружит пропажу «проводящего» и начнет разыскивать.

В дверях особняка Кин едва не налетел на чем-то сильно недовольного Арта. Слуга хмурился, кривился и неслышно бормотал что-то нелестное под нос.

– Капитан Ланцео здесь? – притормозил его Салокин.

– Да, мастер, в доме, – Арт кивнул наверх. – Поднимайтесь на второй этаж, его комнаты по правую сторону от лестницы.

Угадал Салокин с первого раза – только занес руку, стукнуть в приоткрытую дверь, как услышал громкие недовольные голоса капитана и губернатора. Эти двое, похоже, спорили и давно.

– Арман, не сходи с ума! Ты сам предложил эту сделку.

– Знаю, – огрызнулся де Винеско. – Но ты мне головой за него отвечаешь, слышишь?! Если что-то пойдет не так, тебе лучше утонуть и никогда не возвращаться сюда.

– Не угрожай мне, губернатор, – опасно понизился голос бывшего пирата. – Я много лет помогал проворачивать твои дела, так что не стоит сейчас меня оскорблять и нарываться. Не доверяешь – валяй, ищи нового идиота на это предприятие.

– Только не надо разыгрывать благородство. Я про тебя все знаю.

Повисла пауза. Ох, губернатор ошибается! Далеко не все он знал про своего бывшего помощника и напарника по перевороту. Ох не все. Или это способ убрать его подальше от сына?

– Твоя жажда власти и золота не меньше моей, – продолжил генерал-губернатор. – Так что не строй из себя святую невинность, портовой шлюхе она больше к лицу. Союз с Самшитовым кряжем положит под наш контроль все северные воды. Я рискую головой, а ты всего лишь кораблем. И то не своим.

– Угу, сказал бы я, чем ты рискуешь и что от себя отрываешь. Большая жертва, Арман, очень большая. Никогда не думал, что ты выпустишь из рук это сокровище! После с…

– Заткнись, Ланц, небом заклинаю, заткнись!

– Хорошо. Заткнулся. Только не читай мне морали о долге и о чести. Что там было про портовую шлюху-то? Вот и не надо. Ложись спать, или сходи выпусти пар. Только полегче, прошу тебя. Мы отплываем послезавтра на рассвете.

Услышав шаги, Кин метнулся назад, затаившись в нише у лестницы. Мимо прошествовал Арман де Винеско с таким выражением лица, что «проводящий» даже дыхание задержал – попадись губернатору кто в таком состоянии, он его просто разорвет. Буквально. Голыми руками.

– Дурак! – Кин снова остановился у дверей, от резкого хлопка приоткрывшихся чуть шире. – Карлос, иди сюда вместе со своей бутылкой.

– Рискуете, шкипер, – что-то заскрипело, потом звякнуло стекло и булькнула плотная жидкость. – Ох, рискуете.

– Ты мне еще поговори, вобла сушеная! «Любовник» готов?

– Ваш или наш? – хихикнул боцман.

– Убью, – буднично пообещал капитан. – Не беси меня, сейчас самое время нарваться.

– Понял, шкипер. «Любовник» готов к отплытию. Сайлос всем навтыкал, уже спят и видят океан. Натаниэль проверил схему, они пойдут по трем путям, хватая по куску, и будут в открытой акватории примерно в одно с нами время. Если бриг отойдет от берега с запада через неделю, то идеально. Состыкуемся как фламинго на миловании. Кстати о любовниках – тут этот рыжий ушастый прибегал весь на взводе, орал, что не понимает, как с таким набором вообще можно в море соваться, и куда провалился старпом. Я это… шкипер, он в чем-то прав.

Салокин весь обратился в слух, приникнув к дверям и очень надеясь, что сейчас никому не приспичит пройти рядом. Значит, Ланц уже в курсе, что бриг настроен. Имс не выдержал положенные два дня, прибежал смотреть. Дьяволов сопляк.

– Карлос, мы давно уже выяснили, что в «проводящих» ты понимаешь меньше, чем в роме и бабах. Так что завали пасть и молчи. Если трясешься за свою шкуру – успокою. Аметист легко перебивает кварц. Мне нужен был гений, но со слабым камнем. Я его нашел. А Имс тут вообще не причем. Еще раз полезет, отшей, скажи, сам поведу, пусть не истерит. Выдеру. И не церемонься с этим рыбьим кормом.

– Как прикажете, шкипер, – снова застучало горлышко бутылки о стакан. – А с Кином что будете делать? Мне он нравится, хотя парнишка себе на уме. Если действительно гений, может, попробуем уговорить?

– Никаких свидетелей, Карлос, слишком многое на кону, – отрубил Ланцео. – Гений или нет, до открытой акватории он может дышать свободно. Потом на дно вместе со всеми. После смены курса, «Любовник» пойдет ведущим. Предупреди Сая, мы это не обговаривали. Следилки собьются, но надо быстро добраться до западного разлива. Нас ждут в порту, сам понимаешь, Арман не вчера родился, сюрпризы будут. А теперь иди, мне есть о чем подумать.

Кин снова вжался в нишу. Боцман, не торопясь, прошаркал к лестнице, держа в руке неизменную бутылку рома. «Проводящий» быстро прикидывал. Разговор не радовал. Выходит, Ланцео не такой уж союзник Арману де Винеско и на груз у него свои планы. Понятно теперь, зачем такая дотошность, зачем аметисты, якобы про запас, и почему команду набирали из обычных наемников за бешенные деньги, лишь бы молчали. Бывшие союзники разошлись в планах на будущее. Или Ланцео просто устал жить по указке де Винеско.

Чем это грозит лично Кину? Быть выкинутым за борт посреди открытой акватории. Ничего перспективного. Утонуть, не утонет, но в этом месте океана почти нет островов, ни скалы, ни кораллы не растут. Умрет от жажды, если раньше не сожрут. Самое поганое, Кин не мог отказаться и не плыть. Нарушение подписанного контракта каралось не только деньгами. Морские договоры соблюдались неукоснительно по той же причине, по которой корабли подчинялись «проводящим». Мистика, если хотите, власть океана. Его прихоть. Нарушивший, как попавший в немилость к губернатору, исчезал с лица земли.

Выждав довольно долго, Кин постучал в дверь.

– Да! – рявкнул Ланцео. – О, мастер. Отвратительно выглядишь, но я видел корабль.

Капитан пару раз хлопнул в ладони.

– Великолепно. Работа безупречна. И я не почувствовал ни камня медальона, ни отклонений от стандартов. Идеально. Любой впишется в такую схему, пусть и рисково.

Салокин не стал озвучивать, что именно такого эффекта и добивался. В схему не впишется никто, кроме него или обладающего все той же океанической жемчужиной. Если белой – сложновато, если черной – наверняка. Красная – снесет все к чертям и установит свой порядок.

– Спасибо. Нужно еще немного для окончательной настройки и…

– Отходим послезавтра. Надеюсь, завтрашнего дня достаточно, нет – достроишь в открытом океане. Много охраны в порту и так пустило кучу слухов. До западного побережья дойдем, там посмотришь все еще раз. Недели хватит?

Кин, скрывая недовольство и разочарование, кивнул. Ланцео прикурил сигариллу, задумчиво выпустил дымок и прищурился сквозь него. Несмотря на ссору с губернатором, капитан оставался в отличном настроении, уверенный в своих действиях и успехе.

– Вот и славно. Отдыхай, сходи выпей, проветрись. Скоро кругом будет только вода. Если есть с кем в городе прощаться – не трать время. Пойдем сразу с запада. По прямой до Гиблого, мимо фронта шторма. Со скоростью «Илля» успеем проскочить.

– «Илля»?

– Да, пора нашему мальчику обрести имя, м? – Ланц дотянулся до столика и сунул Кину рисунок именного навеса: такие делались на корабли, если при «рождении» на верфи ему не давали имя. – «Илль», на востоке так называют западный ветер, приносящий перемены. Вполне подходит. Как бы Карлос не хотел видеть бриг девкой. Кривишься, мастер? Привык, что у кораблей бабские имена? У моих – нет.

– Подходит, – Салокин пожал плечами, возвращая рисунок. – «Илль» так «Илль». Я могу распоряжаться своим временем до отплытия?

– О, разумеется, – капитан широко повел рукой. – Хоть утопись три раза, хочешь в бутылке, хочешь в портовом заливе. Мне плевать. Но с первыми лучами солнца послезавтра должен быть свеженьким на палубе. Иначе, богом клянусь, стащу даже со шлюхи и голожопым приволоку на корабль.

В дверь тихонько поскреблись. Ланцео подорвался, туша сигариллу и подбираясь как перед атакой. В комнату вошел Наилли в обычном домашнем виде: босой, в широкой светлой рубахе, раскрытой по вороту, и коротких бриджах. На щиколотках и запястьях звенели браслеты, шею обвивало сложное ожерелье, какие носили восточные варвары – сплошная полоса, обрамленная мелкими изящными подвесами.

– Помешал? – юноша вопросительно выгнул брови, замирая у кромки ковра.

– Нет, мастер уже уходит, – Ланцео пронзил Кина холодным взглядом. – Садись. Налью тебе сока и поговорим.

Салокин наклонил голову. Миновать Наилли, не коснувшись, оказалось очень тяжело. Еще тяжелее оказалось оставить его наедине с Ланцео, но подслушивать «проводящий» не стал. Велика вероятность услышать то, что окончательно доконает.

Вернувшись к себе, по пути выпросив у Сары плотный ужин и корзинку яблок, Кин достал карты. Курс вдоль запада его не волновал – там прошел бы с закрытыми глазами и подмастерье.

До свободной акватории путем немногим больше недели. До Гиблого – примерно столько же по чистому океану. Если «Любовник моря» покинет порт сегодня, они впрямь могут состыковаться в точке открытой акватории примерно через две, две с половиной седмицы. При условии, что «Иль» – имя брига немного резало, стоит поднапрячься и привыкнуть – сойдет с Дороги Сирен. Но акватория огромна, не зная точных координат, не рассчитать время и место. Единственная возможность выжить – удержать бриг на пути, не дать ему выйти в обычную воду. Перехватить «поводья» Ланцео не сумеет. Аметист не соперник жемчугу. Но что потом? Прятаться до конца дороги? Взбешенный провалом капитан натравит на него всю команду, они перевернут корабль вверх дном. Это не материк. Продержаться до ближайшего острова или скалы и спрыгнуть, надеясь на удачу? Контракт к тому времени будет нарушен другой стороной, освободив от договора. Добраться, отсидеться и ждать оказии выбраться. Кин принялся высчитывать погрешности, при которых он мог бы вильнуть на пути, оказавшись поближе к скупой цепочке островов. Придется держать Имса как можно дальше. Придумать причину не подпускать его после Гиблого к схеме. Пусть Ланцео его отвлекает и занимает. Сам капитан, пока не попытается вклиниться в управление, не догадается, как сильно они забрали к востоку.

Просчитав несколько возможных вариантов и запомнив основные ориентиры, Кин покосился на тикающие стрелки. Прошло полтора часа. Интересно, Наилли все еще у Ланца? Память не к месту подсунула сцену их «знакомства», выгибающегося под ласками Ланцео Наилли, его широко распахнутые глаза, затянутые ртутной мутью удовольствия, изогнутая до предела спина и напряженные руки. Его вздохи и стоны… чужие руки, крепко держащие.

Салокин со вкусом выругался. Не думать, не думать, не думать! Ревность только отравит последние дни. В конце концов, они ничего друг другу не обещали… некогда было обещать.

– У тебя вид, будто ты на морского ежа сел, – хихикнул Наилли, неожиданно появляясь и умащиваясь под бок.

Салокин без слов притянул его к себе, срывая одежду и выискивая чужие следы на белоснежной коже. Ожерелье юноша снял и с удовольствием открыл шею для крепких укусов-поцелуев, отвечая на грубоватую ласку. Кин поставил его на колени, придавив ладонью поясницу, заставив прогнуться и раскрыться. Юноша опустил голову, ложась на локти, стоило только в него войти. Кин глухо рыкнул, бережно подхватил под плечи и подтянул спиной к груди, сам опрокинувшись назад. Наилли уперся в его колени, задавая темп. На спине проступили маленькие капельки пота. Салокин стирал их ладонью, заставляя любовника двигаться мягче и глубже, пока тот не кончил с легким вскриком.

– Я упросил отца отпустить меня в Вилла-Рояль,– успокоившийся Наилли стащил яблоко и вытянулся у Салокина между ног, опираясь локтем на живот и хитро поглядывая из-под растрепавшейся шевелюры – Кин опять распустил его косу, разворошив ало-медные локоны. – На запад… поэтому и пришел к Ланцу, обсудить плаванье. Так что скоро снова увидимся.

– Ты поплывешь с нами? – обрадованно уточнил Кин.

– Нет, – юноша с преувеличенным интересом захрустел красным плодом. – Но это неважно. Если будет возможность, попроси поселить тебя в южном крыле, дальнем от океана. Там попроще, но эта часть дома самая уединенная. Отец тоже будет, позже. Ланц за ним вернется, а пока губернатор останется здесь, в столице, отвлекать внимание. А что это у тебя?

Кин удивленно сморгнул, не сумев повернуть так резко на смене темы. Наилли ухватил кофр жемчужины, с любопытством вертя его в пальцах.

– Оберег. Подарил торговец камнями. Вроде как процент от крупной сделки. Я ему заказ – он мне комплимент.

– Хорошенький комплимент, хрусталик, – юноша покатал подвеску по груди и вдруг нахмурился. – А ожог ты ничем не мазал еще и намочил? Красавец!

– Не болит, – Кин перехватил запястье, развернул ладонь вверх и поднес к губам. – Так что там с Вилла-Рояль? Мы будем одни?

– О да, – Наилли мечтательно закатил глаза. – Одни пару дней точно. Нравится идея?

Салокин ответил без слов, продемонстрировав, насколько ему нравится эта идея.

Юноша ушел под утро, едва Кин задремал. Только почувствовал, что кровать опустела, плечу стало легко и холодно. Перед сном Наилли предупредил, что не знает, как удастся выбраться сегодня, но раз уж у них есть еще пара дней в запасе, «проводящий» облегченно вздохнул.

Прощаться было не с кем, а вот прикупить пару полезных вещей необходимо. Кин полдня пролазил в городе, выискивая по знакомым и не очень популярным лавочкам нужные предметы. Непромокаемый тубус для карт и денег, крепившийся к поясу узкой ременной петлей, собственно, сам ремень, снабженный потайными кармашками и просто навесными с одного бока. Слева располагались петли для оружия. Короткий кинжал с простым крепким лезвием в неприметных ножнах сел как родной. В процессе, Кин продал свой набор мастеровых знаков, оставив только старпомовскую бляху.

Напичканный усиленными патрулями город недовольно ворчал. В подворотнях обсуждали новости и сплетни, почти все касались нового корабля губернатора. Скоростной бриг, тщательно охраняемый, неназванный, а теперь и обзаведшийся вызывающе коротким и резким именем. Губернатор был слишком обсуждаемой личностью, чтобы ему спустили с рук такую игрушку. Чего только не предполагали. Кин пару раз невольно усмехнулся.

Перекусив, «проводящий» спустился в порт, глянуть на бриг. Имя уже красовалось на боку, обрамленное вензелями – порывами ветра. «Илль». Впрямь коротко. Совсем не в духе принятых устоев. Кин легонько тронул корабль с расстояния, почувствовал правильный направленный отклик и со спокойной душой развернулся к порту спиной. До утра ему тут делать нечего.

Уже сворачивая в проулок, Кин увидел шагавшего навстречу Имса. Чертыхнувшись «проводящий» сдал назад, за угол и притаился в тени. Но удача на редкость капризная женщина, решила, что сегодня с Кина хватит. Поэтому проходя мимо его убежища, рыжий молодой мастер повернул голову и точнехонько уперся взглядом коллеге промеж глаз.

– Мастер, – Имс остановился, развернувшись на каблуке. – Доброго дня.

Мрачный обиженный взгляд сулил Кину очередные если не проблемы, то разборки – точно.

– Мастер, – вернул сквозь зубы приветствие фальшивый старпом. – Уже на борт?

– Какого мрака происходит с моим кораблем?! – вдруг зло вскинулся «проводящий», отступая в тень к Кину и привставая на цыпочки. – Почему я не знаю ничего ни о грузе, ни об изменениях в графике отплытия? Ты понимаешь, чем это грозит? И так вести корабль по чужим камням! Хочешь на корм рыбам пойти?!

– Успокойтесь, мастер, – Салокин про себя ухмыльнулся, о, как он понимал злость «проводящего», разделял ее, только уже смирился и не задавал вопросов, ища выход из ситуации самостоятельно. – Мы здесь все наемники, нам не говорят больше, чем нужно. Капитан знает, что делает.

– Ты работаешь за деньги, понятно, – Имс сдулся, разочарованно скривился. – Спроса нет.

– А вы разве не получили кругленькую сумму?

«Проводящий» снова окрысился.

– Я планирую плавать с капитаном и дальше, так что репутация меня заботит больше денег. Тебе не понять.

Кин снова фыркнул. Долго мальчишка с таким темпераментом не продержится. Формально, мастера равны, но старпом все же главнее, тем более на суше или пока не встали на путь. Так задирать старшего по званию – рискованно. Ревность и обида плохие советчики разуму в карьере. Но, кажется, мальчик ее добивается другим местом.

– Не забывайтесь, мастер, – не повышая голоса, одернул он зарвавшегося «проводящего». – Наемники мы оба и плыть пока вместе. Никаких конфликтов на МОЕМ корабле не будет. Не нравится – вы вольны обратиться к капитану с жалобой. Ясно?

Имс налился багровым гневным румянцем, уже открыл рот, чтобы ответить, но передумал. С презрением оглядел Кина с ног до головы, задержавшись на медной крученой бляшке, выбившемся хрусталике кофра, и сплюнул.