Текст книги "Черный Принц (СИ)"
Автор книги: SeverinVioletta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)
– Да не оскудеют ваши хранилища, достопочтенный Бодриг. Для нас честь, что вы нашли время, чтобы встретить нас лично, – не остался в долгу отец, величественно перешагивая через невысокую каминную решетку. Он говорил на высоком гобледдуке, что вызвало сдержанный вздох восхищения у маленьких банкиров. К слову, этот язык достаточно сложен и мало кто из волшебников берет на себя труд выучить его. А уж высокий гобледдук практически не используется и самими гоблинами. Так что отец, по-моему, несколько переборщил с учтивостью.
– Это самое малое, что я могу сделать, мой светлый лорд! К моему глубочайшему сожалению, никто из вашего Рода не переступал порога нашего скромного заведения уже больше двадцати лет. Нам оставалось только гадать о причинах такой немилости. Прошу вас, располагайтесь.
Старый глава Братства гоблинов наконец выпрямился и просеменил к нескольким креслам, стоявшим полукругом вокруг невысокого стола красного дерева.
– Пустое, достопочтенный Бодриг. Редкие визиты нисколько не умаляют того уважения, которое я к вам испытываю, равно как и мой Наследник, – устраиваясь в кресле, предложенном банкиром, ответил лорд Эвард. Я разместился по его правую руку, а сам гоблин – напротив. Его спутники остались стоять на почтительном расстоянии. Последовала незначительная пауза, в течение которой Бодриг не сводил с нас своих темных умных глаз, слегка косящих к переносице, за что он и получил когда-то свое знаменитое прозвище.
– Я не стану понапрасну тратить ваше время, достопочтенный. Оно слишком дорого. Меня привело к вам дело. Сугубо конфиденциальное, – наконец проронил отец и значительно посмотрел на оставшихся в стороне гоблинов.
– Понимаю. Наш банк целиком к вашим услугам, милорд. Я надеюсь, что смогу удовлетворить все ваши пожелания.
Бодриг жестом приказал своим спутникам удалиться, и уже через минуту мы остались в огромном зале втроем.
– Чем могу служить, дражайший лорд?
– Ну, вы могли бы, конечно, так, самую малость: перестать так усердно лизать мне задницу, благо все ваши помощники в этом нелегком деле уже разбежались, и встретить старого друга как полагается. Где бутылка столетнего Огденского, старый мерзавец? Ты мне задолжал с прошлого раза, – все тем же скучающим тоном на безупречном высоком гобледукке произнес отец. Вначале мне показалось, что я просто перестал понимать гоблинские выкрутасы, да и, судя по невозмутимому виду нашего гостеприимного хозяина, ничего предосудительного лорд Принц не произнес. Бодриг прищурил один глаз и с самым благожелательным видом ответил:
– А ты остался все таким же заносчивым говнюком, как я посмотрю, милорд. Никакого почтения к моим сединам, носатая ты сволочь!
– Отхожее место в моем мэноре тоже достаточно древнее, можешь мне поверить, старый маразматик. Вот только я не собираюсь целовать его порог при каждом посещении. Оно, знаешь ли, служит несколько иным целям.
Держать маску холодной заинтересованности, произнося нечто подобное, это высший пилотаж, ничего не скажешь. А на лице у лорда Эварда ни дрогнул ни один мускул. Я же с трудом сдерживал постную физиономию. К счастью, старый гоблин оказался более гуманным существом. Откинувшись в кресле, он хрипло рассмеялся и добавил уже совсем другим тоном:
– Рад тебя видеть, Эв. Хотя подозреваю, что от твоего посещения у меня прибавится геморроя. Я прав?
– А когда это ты ошибался, Бодриг? Не припомню такого случая.
– Что ж. Рассказывай. Только посвяти сначала своего сына в наши дела, а то, боюсь, у бедного мальчика начнется спазм лицевого нерва. И представь нас друг другу по всей форме, будь так любезен.
Старый гоблин щелкнул пальцами, и на столе появились большая пыльная бутыль с янтарной жидкостью и три толстостенных стакана. Он не торопясь разлил искрящуюся в свете свечей жидкость и выжидательно посмотрел на отца.
– Достопочтенный Бодриг, перед вами мой сын и Наследник Северус лорд Принц Красный. Третий носитель имени, – я сдержанно поклонился, а отец продолжил: – Позволь тебе представить, Северус. Мой почтенный крестный, собственной персоной. Бодриг Косоглазый, глава Братства гоблинов на сегодняшний момент. Прошу любить и жаловать.
– Очень приятно, достопочтенный, – выдавил я из себя и с изумлением посмотрел на отца. До этого момента я и не подозревал о его знакомстве, да еще таком близком, с диаспорой гоблинов. А то, что Сайрус Принц счел возможным взять крестным для своего Наследника представителя этих магических существ, и вовсе ставило с ног на голову мое представление о характере деда. Видя мое изумление, Бодриг слегка улыбнулся:
– Не надо удивляться, лорд Принц. Это старая история. Я был когда-то дружен с вашим дедом, а это шалопай вырос у меня на глазах. К сожалению, на достаточно продолжительное время всякое сношение между нами прекратилось. И вновь своего крестника я увидел только несколько лет назад. А вас он и вовсе решился представить мне только теперь. Жаль. Но это было его решение. Совершенно идиотское, я бы сказал.
– Не стоит вдаваться в воспоминания, Бодриг. Что случилось – то случилось. Каждый из нас сделал свой выбор, – холодно прервал его отец и нахмурился.
– Ты всегда был склонен брать на себя все беды мира, блаженный! Что с тебя взять?! И это крестник банкира, Великая магия! Нельзя платить чужие долги, да еще и с процентами, это ведет к банкротству, дурья твоя голова! – гневно сверкнул глазами гоблин, как будто продолжая старый спор. Но отец покачал головой и вдруг с теплотой взял его за руку:
– Твои метафоры прибереги для младших клерков, Бод. Что сделано, то сделано. Давай думать о будущем.
– Если бы я умер за эти годы, о будущем ты бы разговаривал уже с моим обелиском в Общем зале! Не забывай, сколько мне лет, – проворчал старый банкир, успокаиваясь.
– Ты еще меня переживешь, старина. Не выдумывай.
Отец молча взял свой стакан, и мне пришлось последовать его примеру. Чуть пригубив, я едва не закашлялся – виски обожгло пищевод как жидкий огонь. А этим двоим – хоть бы хны, по-моему, они и Адское пламя пили бы, если бы нашли способ разлить его по бутылям.
– Так зачем ты так срочно вызвал меня, Эвард? – уже по-деловому спросил глава гоблинов и скрестил высохшие кисти рук на столе. – Что должно было случиться, чтобы ты явился сюда, да еще и не один, а с сыном, которого так долго скрывал от меня? Опять катастрофа всемирного масштаба?
– Все гораздо проще, крестный. Мне нужна одна вещь. И я точно знаю, что она находится у тебя в банке, – отец отставил свой стакан и внимательно посмотрел на своего крестного: – Она мне действительно очень нужна, Бодриг.
– Понятно. Никогда не замечал в тебе страсти к чужим вещам. И что же это такое, посвяти меня?
– Чаша Хельги Хаффлпафф, – просто ответил лорд Принц, а я замер, ожидая реакции нашего хозяина. Но он не проронил ни звука, продолжая сверлить отца пытливым взглядом. Наконец пожал плечами и с сарказмом поинтересовался:
– А меч Гриффиндора тебе не нужен? Нет? Жаль, вот я бы не отказался. Пойди, попроси его у старого проныры Дамблдора, потом и поговорим.
– Если ты сразу говоришь об оплате, значит, сделка возможна, я правильно тебя понял? – совершенно спокойно переспросил отец.
– Я смотрю, у тебя выветрились остатки разума, Эвард! Какая сделка?! За кого ты меня принимаешь? Я не торгую вещами, которые мне не принадлежат, ты не по адресу обратился. Лютный переулок прямо и налево! Разговор окончен!
Он поднялся на ноги, с грохотом отодвинув кресло.
– Не торопись, Бодриг. Я заплачу достойную цену, можешь не сомневаться.
– И во сколько ты оцениваешь надежность нашего банка, лорд Принц?! Престиж, ради которого работали многие поколения гоблинов? Неужели ты так плохо знаешь меня? Ты думаешь, из одной любви к тебе я своими руками нанесу брешь в эту твердыню? Вынужден разочаровать: ты мне, конечно, дорог, но не до такой степени, прости.
Он сделал пару шагов от стола, когда вкрадчивый голос отца заставил его остановится:
– А если в уплату я найду способ вернуть Экскалибур законным владельцам? Что ты на это скажешь?
Гоблин медленно повернулся и пронзил лорда Эварда своим пытливым взглядом.
– Да, ты не ослышался, Бодриг. За чашу Хельги Хаффлпафф я предлагаю меч короля Артура. Эскалибур. Я думаю, это достойная цена.
– Он у тебя? – хриплым шепотом переспросил банкир.
– Я знаю, где он находится. Этого достаточно.
Лорд Эвард с достоинством поднялся, а я последовал его примеру.
– Я приду за окончательным ответом через три дня. Рад был повидаться, крестный.
Не говоря больше ни слова, он направился к камину и, дождавшись меня, бросил горсть летучего пороха.
– Спрашивай.
Отец устроился в любимом кресле своего кабинета и ослабил узел галстука на шее. Мантию он небрежно бросил на край стола, оставшись только в белоснежной рубашке и элегантных брюках. Я сел на диван напротив него и осторожно спросил:
– Вы с ним были близки? В твоем детстве?
Он усмехнулся.
– В этом ты весь, Северус. Тебя не интересует передача такого ценного экспоната нашей коллекции, как легендарный Экскалибур. Нет. Ты хочешь узнать сентиментальные подробности моих взаимоотношений с едва знакомым тебе стариком.
Он помолчал, не отрицая и не подтверждая мои догадки. Затем откинул упавшую прядь со лба и задумчиво проговорил:
– Что ты знаешь о гоблинах, Северус? Подозреваю, практически ничего. То есть, разумеется, тебе известно обо всех этих гоблинских войнах, о всемирной банковской системе, об их магии и некоторых обычаях. Но свою сущность они прячут от всех. Не подпускают к себе никого, кроме близких родственников. Их мораль, ценности отличаются от наших. Во главе угла всегда стоит выгода. А общая выгода всего клана – самое главное для них. Боюсь, что я сам слишком поздно это понял. Ты прав, Бодриг когда-то был очень дорог мне. Иногда мне казалось, что он понимал меня лучше, чем родной отец. Во всяком случае, он всегда был рядом со мной, все мое детство и большую часть юности. До самого проклятого дня…
Лорд Эвард ненадолго замолчал. Я не прерывал его. Нетрудно было догадаться, о каком дне шла речь.
– В общем, не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что он целиком встал на сторону отца. Род и выгода Рода – превыше всего. Тем более, что с точки зрения гоблинов ни о каком преступлении речь не шла. Взять в жены родную сестру – самая естественная вещь в их культуре. Он не понимал, не мог понять ни моей боли, после ее бегства, ни вины. “Неразумно платить по счетам за чужие долги”, – так, кажется, он высказался тогда. А сегодня повторил. Он считал, что это Эйлин совершила преступление, это она пошла против воли отца, нарушила свой долг. А я потворствовал ей. Когда же он узнал о проклятии, которое чуть не свело меня в могилу, то пришел в ярость. Он требовал провести кровный ритуал и очистить меня от скверны. Единственный способ, известный ему на тот момент. Я выгнал его. Практически отрекся. Мы не виделись почти двадцать лет.
– О каком ритуале идет речь?
Я догадывался, что ответ мне не понравится, но не мог ни спросить.
– Человеческое жертвоприношение, – просто ответил отец и посмотрел мне в глаза. – Жизнь Эйлин должна была прерваться на алтаре нашего мэнора.
– А лорд Сайрус? Неужели он…
Мне внезапно стало не по себе, и я не смог довести мысль до конца. Неужели мой дед был согласен на это?! Глаза лорда Эварда потемнели от гнева:
– Мой отец не гоблин, запомни это, Северус! Да, он не ангел, совсем не ангел, но он никогда бы не пролил крови единственной дочери! Ты не смеешь даже думать о нем такое! Он так же, как и я, прервал всяческие отношения с моим крестным!
– Пап, прости! – я поднялся с дивана и сел прямо на пол у его кресла. – Прости, я не хотел.
Он обнял меня за шею и порывисто прижал мою голову к своей груди. Отец не часто позволял себе так открываться передо мной, да и я давно вышел из младенческого возраста, чтобы вот так, без стеснения липнуть к нему, но сегодня это вышло само собой. И я не испытывал неловкости за свой порыв. Несколько минут мы молчали, думая каждый о своем. Наконец он глухо прошептал:
– Это ты прости меня, сынок. Я не должен был… Ты же даже не видел его никогда. Твой дед не был чудовищем, Северус, поверь мне. Он любил нас. Насколько мог… И мне было очень больно его потерять. До сих пор больно. Ты не поймешь, не поймешь этого. Пока тебе самому не придется сжечь мое тело на алтарном камне…
– Прекрати! Не смей даже говорить об этом!
Я поднял голову и с ужасом посмотрел на него.
– Чш-ш. Успокойся, дурашка. Я не тороплюсь. И буду отравлять твое существование еще долгие годы, можешь даже не сомневаться, – он мягко погладил меня по щеке и продолжил уже своим обычным, чуть ехидным тоном: – Так вот, я закончу, хорошо? После того, как я собирался на тот свет, а ты свалился мне как снег на голову вместе с Азарикой и не дал провернуть это занимательное путешествие, я все-таки решился наладить отношения со старым маразматиком. Он же не виноват в том, что я так долго был в плену иллюзий на его счет. Бодриг, надо отдать ему должное, никогда не лгал мне, вот только я не хотел замечать очевидного и сотворил из него рыцаря без страха и упрека. За что и поплатился. Но дело прошлое. Возможно, я просто научился трезво смотреть на вещи. Мы стали изредка встречаться. Годы заставляют бережнее относится к людям, окружавшим тебя. Как бы то ни было, а он все же старался спасти меня, чудовищным способом, конечно. Но он гоблин, гоблин до мозга костей. Этим все сказано. И, общаясь с ним, никогда не надо забывать об этом. Поэтому я так долго медлил с вашим знакомством. Я ответил на все твои вопросы?
– Почти, – я поднялся и, отойдя к окну, сел на подоконник. – Почему вы с таким упоением поливали друг друга грязью? Я сначала ушам не поверил, честное слово!
Лорд Эвард рассмеялся.
– Это выявление глубокого уважения между равными, мой дорогой неуч. Неужели ты не слышал об этом? Ругательства на высоком гобледдуке – высшая форма вежливости, но применяются они только между очень близкими. Избавь тебя Бог высказать что-либо подобное какому-нибудь гоблину! Тебя разорвут на куски раньше, чем ты успеешь закончить фразу, поверь мне. Именно поэтому я дождался, пока все остальные покинут комнату. Никто не должен знать, насколько мы близки с достопочтенным Бодригом Косым.
– Значит, если я скажу, что ты заноза в заднице Горного Тролля, это будет передавать все мое почтение, так, что ли?
– Только если ты это скажешь на высоком гобледдуке без малейшего акцента, и если я превращусь в гоблина. Не иначе, – наставительно подняв палец, провозгласил отец. Я сделал вид, что задумался:
– Насчет вашей внешности у меня нет сомнений, милорд, вас очень трудно отличить от вашего крестного, а вот с языком мне надо еще поработать.
Диванная подушка внезапно слетела со своего места и со смачным шлепком врезалась мне в лицо. Беспалочковая магия отца была – как всегда – на высоте.
========== Глава тридцатая. Удачный обмен ==========
– И все же ты так и не высказал своего мнения о моем плане, – уже сидя за ужином, переспросил лорд Эвард. Я пожал плечами.
– Что тут можно сказать? Цена, конечно, высоковата, но я никогда не собирался использовать этот меч по назначению. Как ни крути, он просто пылился в Хранилище. А что, для гоблинов он так важен?
Отец лишь покачал головой, явно удивляясь моему идиотизму.
– Меня всегда интересовало: чему вас в этом Хогвартсе учили?
При упоминании о школе волшебства Азарика заинтересованно приподняла голову и обратилась в слух. А отец продолжал:
– Гоблины уверены, что все, что ими создано, принадлежит только им. Даже если вещь была выполнена на заказ и за нее было сполна уплачено. Они считают, что пользоваться гоблинской работой может только тот, кто заплатил, и уж никак не его наследники. После смерти владельца вещь должна вернуться им. В этом они тверды как камень. И пресловутый меч Гриффиндора, одна из работ Рагнука Первого, им как кость в горле. Уже много веков они судятся с Хогвартсом с целью забрать его. А что уж тогда говорить о Экскалибуре, созданного задолго до меча Гриффиндора?! Он считается работой легендарного Велунда, гоблина, которого многие считали богом-кузнецом. В общем, я практически уверен, что за владение им банкиры позволят обнести половину их хранилищ, наплевав на надежность, престиж и прочую мишуру. В конце концов, этот хитрый народец сможет вывернутся практически из любой ситуации и извлечь свою выгоду. А тут игра точно стоит свеч.
– А их не смущает, что меч давно утерян? Его, по-моему, утопили в озере, если мне не изменяет память. Это же может быть более поздняя подделка, пусть даже и гоблинской работы, – задал я тревоживший меня вопрос. Честно говоря, я был вовсе не уверен, что огромный меч, виденный мной в Хранилище Принц-мэнора, действительно Экскалибур. Хотя до этого момента меня это мало волновало. Я никогда не был поклонником холодного оружия, хотя фехтованием, по настоянию лорда Эварда, занимался регулярно.
– Меч настоящий, можешь даже не сомневаться, – как будто читая мои мысли, проронил отец, отодвигая от себя тарелку с недоеденным десертом.
– Наши предки никогда не разменивались на подделки. В нашей коллекции только подлинники. Именно поэтому Бодриг так заволновался от моего предложения.
– Дедушка! – Азарика наконец надумала вмешаться и решительно залезла лорду Эварду на руки. – Я тоже хочу гоблинов и Эслибур! Почему Северусу ты показывал, а мне нет?!
*
Что ж, до истечения назначенного отцом срока оставалось только ждать. Хотя лорд Эвард и заверил меня, что гоблины непременно согласятся на обмен, я все равно не находил себе места от волнения. Но неотложные дела позволяли несколько отвлечься и не пороть горячку.
На следующей день я, не откладывая в долгий ящик, отправился на свидание с уважаемым директором. Надо же было отчитаться о проделанной работе и отдать палатку и артефакты. Учитывая, что уже этой осенью мне придется приступить к обязанностям профессора Зельеварения, а подробных инструкций на этот счёт я ещё не получал, визит мог затянуться до вечера, к чему я был, впрочем, морально готов. Но все оказалось не так страшно, как я предполагал. Выслушав мой короткий рассказ об отъезде Гарри из лагеря, Дамблдор лишь кивнул и не стал вдаваться в подробности, удостоверившись только, что ни один из артефактов не зафиксировал ничего подозрительного в округе. Похоже, дом в Литтл Уиннинге перестал внушать ему опасения и он спокойно возвращал Избранного ребенка под опеку Дурслям. Слава Мерлину. Мое назначение его тоже похоже мало волновало. Вообще он был крайне рассеян, как будто думал о чем-то своем, к тому же не слишком приятном, так что спешил закончить нашу беседу как можно быстрее. Против чего я не имел никаких возражений. Единственное, что он мне посоветовал по поводу предстоящей работы – захватить планы уроков, составленные Слагхорном за годы бессменного преподавания. В этом был смысл, и я спустился в библиотеку, чтобы забрать несколько папок с записями бывшего декана. Надо же было иметь хоть какое-то представление о том, как вести себя на этом достойном поприще, чтоб оно было неладно! Возвращаться в кабинет директора, чтобы воспользоваться камином, мне не хотелось, чем меньше я ему мозолил глаза, тем лучше, и я решил прогуляться до Хогсмида, чтобы оттуда аппарировать домой. Благо, погода благоприятствовала пешей прогулке. Но едва я углубился в небольшую рощу, отделяющую школу от Хогсмида, как мое одиночество было нарушено самым возмутительным образом: на первом же повороте я буквально столкнулся с Люпином, бредущем по направлению к Хогвартсу.
– Добрый день, Северус, – пролепетало это жалкое создание и чуть попятилось, уступая мне дорогу. Вид у него был, прямо скажем, плачевный, как будто он перенес какую-то страшную болезнь. Он похудел и осунулся, потрепанный костюм висел на худых плечах как на вешалке. Странно, ведь мы расстались всего несколько дней назад и он тогда выглядел вполне благопристойно, ну, насколько это вообще возможно. Стараясь скрыть свое изумления, я холодно процедил в ответ на его приветствие:
– Это кому-как. Что за манера бросаться из-за угла, Люпин? Охотничьи инстинкты покоя не дают?
– Я был вчера в Азкабане, Снейп, – не обращая внимания на мой сарказм, произнес Люпин, отошёл с тропинки и встал, прислонившись спиной к дереву. Нет, я не ошибся, что-то с ним явно было не так. Он был очень бледен, под воспаленными глазами залегли глубокие тени, а руки заметно дрожали.
Чуть помедлив, я подошёл к нему в ожидании продолжения. Все же любопытство – мой главный порок, не устаю об этом повторять. Было крайне интересно, что именно в интерьере Азкабана привело оборотня в такое жалкое состояние. Римус, предсказуемо, не заставил себя долго ждать:
– Там ужасно, Снейп. Ты не представляешь…
– Конечно! Я же провел там всего полгода, а ты целых три часа. Или сколько там длится свидание?
Он посмотрел на меня совершенно больными глазами и прошептал:
– Как ты там выжил, скажи? Как?
– Я хотел жить. Порой этого достаточно. Ну, и как там дела у Шавки? Ты же видел его?
– Он почти безумен… Смеется, а у меня мороз по коже. Я не знаю, Снейп… Я не знаю, как мне теперь жить. Он все время стоит перед глазами в своей драной тюремной робе и смеется…
С минуту на минуту Люпин, по-моему, собирался завыть, хотя до полнолуния ещё было больше недели. Похоже, посещение старого друга повлияло на него сильнее, чем я ожидал. Этого мне еще не хватало для полного счастья! Что бы хоть немного привести оборотня в чувства, я взял его за ворот мантии и слегка встряхнул:
– Возьми себя в руки, блохастый! Или у тебя тоже крыша поехала? Ты поговорил с ним? Или он настолько чокнулся, что и говорить не в состоянии?
Люпин судорожно кивнул и прошептал:
– Он не делал этого, Северус. Не делал. Я уверен.
– Тогда к чему истерика, объясни мне? Твой приятель оказался чист, как стекло. Почему бы не порадоваться? Думай, как вытащить его задницу из этой дыры, и дело с концом. Настаивай на суде, ищи связи в Визенгамоте!
Он покачал головой и вдруг сел на землю, скользнув спиной по шершавому стволу сосны, на которую опирался. Не ожидая подобных действий с его стороны, я невольно выпустил его мантию из рук. Он же схватился руками за голову и сжался в комок, уткнувшись лбом в острые колени. Я застыл над ним как идиот. И за каким дракклом я вообще остановился?! Мне теперь только припадков Люпина не хватало для полного счастья! Псих ненормальный на мою голову! Но не бросать же его здесь, в конце концов. Тронул бывшего Лунатика за плечо, я рявкнул:
– Слушай, Волчара, не знаю, что там творится в твоей больной голове и знать не хочу, но предупреждаю сразу: тащить тебя в Хогвартс я не собираюсь. И вряд ли здесь появятся другие добровольцы в ближайшее время. Так что поднимайся и вали к директору, что ли. Ему не впервой твои сопли подтирать.
– Он мне не поверил… – тоскливо пробормотал Римус и вздохнул. Затем поднял голову и заговорил, не сводя с меня совершенно остекленевшего взгляда: – Директор считает, что я не должен был встречаться с Сириусом. Он говорит, что на меня повлияли дементоры, жалость, слабость. Что я просто хочу, чтобы он был невиновен, поэтому и верю. Но все доказательства против Блэка! Все! И авроры, и маги, и даже чертов палец Питера. Все против него! Дамблдор запретил мне лезть в это дело! Но я знаю, что Сириус невиновен, слышишь? Невиновен!
Люпин уже почти кричал, размазывая злые слезы по лицу. Бедолага впервые столкнулся с такой проблемой – любимый учитель не поддерживает его благородные – и окончательно расклеился. Форменная истерика.
Выбора у меня особо не было, прошептав Агуаменти, я вылил ведро воды ему на голову. От неожиданности Римус заорал и ошарашенно посмотрел на меня. Дождавшись пока в его глазах появится более-менее осмысленное выражение, я протянул ему руку и предложил:
– Вставай, оборотень! И успокойся, в конце концов. Мне надоела твоя истерика. Есть что сказать – говори, только внятно. Я не буду здесь торчать до скончания века!
Он поднялся и откинул мокрую прядь волос с лица. Даже не подумав высушить одежду, лихорадочно заговорил, клацая от холода зубами:
– Я не знаю, как мне поступить. Я видел в глазах Сириуса – он невиновен. Но директор… Он говорил так уверенно. И потом, факты. Мерлин, зачем я вообще туда пошел?! Это не даст мне покоя!
– Конечно, Римус. Куда легче ничего не знать, сидеть в своем углу и скорбеть о былых днях. Зачем тебе правда, гриффиндорец? Ведь она может быть такой неудобной. От нее может быть больно, правда? Забудь. Ведь тебе так сказал Дамблдор? Он-то лучше знает. А твой друг пусть сгниет в тюрьме. Он все равно почти сошел с ума. Так стоит ли жалеть о нем? Считай, что он убийца. Ведь жил же ты все эти годы, и ничего.
Люпин непонимающе смотрел на меня.
– Ты считаешь, я смогу бросить друга в беде? Вот так, просто. Ты бы смог так поступить?
– Я ничего не считаю. И друзей у меня нет и никогда не было. Это не я учился на факультете храбрых и тупых. Так что не задавай глупых вопросов, волк. Влезть в это дело или нет, решать только тебе. А я умываю руки.
Развернувшись, я быстро пошел прочь от Хогвартса, оставляя Люпина наедине со своими мыслями. Некоторые решения человек должен принимать сам, не опираясь на мнение других. И это был, по-моему, как раз такой случай.
*
Когда через три дня мы вновь переместились в Зал приемов банка Гринготтс, нас уже ждали три гоблина весьма почтенного вида. Старшим среди них по-прежнему был Бодриг Косой, но его спутники, судя по их виду, не слишком уступали ему и в возрасте, и в статусе.
– Милорды, думаю, сегодня мы обойдемся без вежливых экивоков, – сразу после первого приветствия вступил в разговор Бодриг. – Я и мои коллеги, достопочтенные Рагнок и Гринготтс восьмой, уполномочены принять ваше предложение. Прошу вас, располагайтесь. Необходимо только обсудить некоторые формальности.
На этот раз мы расселись вокруг большого стола, установленного почти в центре зала, что ясно давало понять о деловом подтексте сегодняшней встречи.
– Не понимаю, о каких формальностях идет речь, достопочтенный Бодриг? По-моему, все очень просто: вы передаете мне Чашу Хельги Хаффлпафф, а взамен получаете меч, известный как Экскалибур. На этом наше деловое сотрудничество заканчивается. Все предельно ясно, – скучающим тоном начал беседу лорд Эвард.
– Все это так, светлейший лорд. Однако вышеупомянутая вами Чаша тоже является работой наших славных предков. И нас не может не интересовать ее дальнейшая судьба. Как вы планируете поступить с ней? – прошамкал Гринготтс восьмой, а остальные гоблины замерли, обратившись в слух.
– Я планирую взять ее и отвести в свой мэнор. Это все, что я могу вам ответить, достопочтенный. Вы, кстати, можете теми же словами описать мне судьбу меча, и мы будем квиты, – спокойно ответил отец и слегка улыбнулся. – Заранее хочу предупредить: я не собираюсь открывать хранилище в вашем банке, чтобы поместить в него Чашу. Это было бы просто смешно с моей стороны.
– Что же смешного в умных поступках, сиятельный лорд Принц? Я вас умоляю… – начал было достопочтенный Рагнок, но его прервал Бодриг, громко хлопнув по столу ладонью.
– Я вам говорил, что это пустая затея, – он яростно сверкнул глазами на своих собратьев и холодно добавил, обращаясь к нам: – Считайте, что Чаша уже в ваших хранилищах, господа. Мы согласны.
– Я не хочу “считать”, достопочтенный. Я хочу ее видеть, – глядя прямо в глаза крестному, отчеканил отец.
Гоблины переглянулись, и Бодриг слегка кивнул. Рагнок поднялся с места и, не переставая ворчать, направился к огромному шкафу занимавшему целый простенок напротив камина:
– Нынешние лорды все как один вечно торопятся, как будто опаздывают на встречу с самой Морганой, не к ночи будь помянута. Разве так дела делаются, я вас спрашиваю? Вынь и положь ему Чашу! А может, старому Рагноку тоже надо на что-то посмотреть? Может, он мечтает увидеть ваш меч, причем тоже немедленно? Что тогда?
Его причитания эхом разносились по залу, должно быть, старик ничего не умел делать молча. Отперев нижний отсек шкафа, он извлек резную шкатулку. И шаркающей походкой отправился в обратный путь. Когда он, наконец, водрузил ее на стол, а на все действия ушло никак не меньше пяти минут, Бодриг просто подтолкнул ее в сторону отца.
– Вы можете осмотреть ваш заказ, лорд Принц. Мы не собираемся вас обманывать.
– Я и не сомневался в вашей честности, достопочтенный. Я лишь хотел увидеть ее своими глазами.
Он поставил шкатулку между нами и открыл затейливо украшенную крышку. На черном бархате лежал средних размеров кубок с двумя изящными ручками, украшенными темными камнями. По-моему, это были гранаты, впрочем, я не слишком их рассматривал. На блестящей поверхности виднелось изображение барсука, талисмана Основательницы. Это, безусловно, была именно та чаша, которую мы искали. Во всяком случае, она точно соответствовала сохранившимся изображениям, которые я неоднократно видел в Хогвартсе. Оставалось только проверить, содержит ли она крестраж. Не доставая реликвию из шкатулки, отец положил сверху ладонь и замер на несколько секунд, прикрыв глаза. Затем удовлетворенно кивнул и поднял голову.
– Я бы попросил закрыть эту вашу Чашу, если вам не очень трудно, светлейший лорд! – тут же встрял неугомонный Рагнок. – Не знаю, чего в нее напихали и кто напихал, однако у меня же нос закладывает от таких запахов! Я же заболеть могу, а это так и опасно в моем возрасте!
Я быстро прикрыл крышку, слишком чуткий нос гоблина внушал определенные опасения.
– Вы напрасно так громко хлопаете, молодой человек! Это же одиннадцатый век, на минуточку, ювелирная работа, имейте хоть на кнат уважения к чужому труду! – тут же завелся Рагнок, но его прервал глуховатый голос Гринготсса восьмого:
– Мы выполнили нашу часть сделки, лорд Принц. Когда вы предъявите нам обещанный меч?
– Немедленно, достопочтенный.
Отец сухо щелкнул пальцами, и посреди зала появились два домовика в ливреях Дома Принц. На вытянутых руках они почтительно держали продолговатый предмет, укутанный в переливающуюся парчу. Я поднялся и принял у них прославленный меч. Он был довольно тяжелым и удивительно теплым, как будто живым. Это чувствовалось даже сквозь плотную ткань.
– Спасибо. Вы можете быть свободны.
Эльфы с поклоном исчезли, а я водрузил свою ношу на стол перед гоблинами. Дрожащими руками Рагнок развернул сверкающую материю. Экскалибур. Светлый металл, из которого он был выкован полторы тысячи лет назад, нисколько не потемнел за прошедшие века. Меч был почти в два раза больше своего собрата, изготовленного для Гриффиндора, и не так богато украшен. Но совершенство его линий, безупречное лезвие клинка, тонкая чеканка эфеса – все говорило о гениальности кузнеца, выковавшего его. А буквально струящаяся от него магия не давала и малейшего повода для сомнений – меч был подлинным.
