Текст книги "Так и знал, что трахнут все-таки меня (СИ)"

Автор книги: sengetsu_no_yuki

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Передвигаясь по темным коридорам, чердакам, ниндзя должны были уметь определить, в какой части дома или замка они находятся, куда может выходить коридор, нет ли там ловушек, тупиков и т. д. Ориентироваться помогали едва заметные сквозняки, запахи, звуки, тепловые ощущения. Обоняние, к примеру, помогало найти кухню, спальню и особенно туалет в замке или доме. Заранее просим прощение у наших читателей за такие подробности, но именно туалет и подходы к нему был, похоже, излюбленным местом устройства засад в древней и средневековой Японии. Основных причин тут две – во первых, именно сюда рано или поздно должна была прийти потенциальная жертва, причем без охраны, а во-вторых, именно здесь она была, так сказать, несколько неготова к оказанию сопротивления. Так, именно в этом месте прикончил родного брата любимый герой японских легенд принц Ямато Такэру, именно в туалете, по одной из версий, был убит отважный князь Уэсуги Кэнсин (хотя вся история о его убийстве ниндзя-карликом, нанятым Ода Нобунага и скрывавшимся в выгребной яме, напоминает легенду, и большинство историков принимают версию об инсульте или каком-то ином кровоизлиянии, приведшим к потере сознания и скорой смерти). Но вот Токугава Иэясу едва не погиб, возвращаясь из того же места в свою палатку-во время осады замка в Осака в 1615 году его попытался подстрелить ниндзя. И не случайно князь Такэда Сингэн даже построил себе туалет с двумя выходами в разные комнаты – на всякий случай…

В результате многократных тренировок у многих ниндзя вырабатывалось знаменитое «шестое чувство» ( гоку-и,«экстремальный разум»), выручающее и в бою. Усилить его помогали упорные занятия по методам сюгэндо –своеобразной разновидности эзотерического буддизма, смешанного с синтоистскими ритуалами, а также тантрические практики.

Определенную роль здесь играла даже пища, которую принимали ниндзя. Вновь предоставим слово Хацуми Масааки: «Для ниндзя важно уметь есть сырую пищу, более того, следует избегать есть приготовленную пищу. Когда люди едят приготовленную пищу, они теряют жизненную силу, энергию и шестое чувство. Ниндзя должен привыкнуть к природной пище. Мы способны есть продукты неприготовленными. Во-первых, нужна вода. Но вода для питья – еще не все. Нужно наполнить грудь свежим горным воздухом. Типичную еду ниндзя составляют орехи, коренья и горные травы». С этим утверждением можно согласиться – ведь эти же продукты, а вовсе не рис, большая часть которого уходила в счет уплаты податей, были основой питания японских крестьян-горцев и даже небогатых самураев. Кроме того, эти продукты легко найти в лесу во время длительного похода.

Правда, как раз «духовная составляющая» подготовки ниндзя зачастую является наиболее трудноуловимой, когда речь заходит об документальных источниках. С современной литературой проще – существует множество трудов, авторы которых развернуто и со вкусом рассуждают об идеалах ниндзя, их искусстве избегать схватки, побеждать, не вступая в бой, а иногда даже нежелании убивать врага. В общем, с ниндзюцу повторяется все то, что ориентированные на «современные гуманистические ценности» идеологи (в том числе японские и западные) уже проделали с другими боевыми искусствами. Правда, в ниндзюцу все же несколько сложнее вытравить агрессивную, малопривлекательную для многих современных людей составляющую – в конце концов, ведь это искусство профессионалов-диверсантов и шпионов. Впрочем, и оно, равно как и прочие искусства и Пути стран Дальневосточного региона, вдоволь черпало из сюгэндо и других буддистских традиций, в том числе дзэн. Дзэн с его идеей достижения нирваны не после смерти, а посреди этого мира, который объявлялся призрачным и несущественным, импонировал и самураям, и ниндзя. Дзэнские идеалы невозмутимости, стремления к цели, несмотря ни на что, акцент на интуитивное восприятие были немаловажны для всех, кто выбрал Путь меча. Кажущаяся простота дзэн, отсутствие необходимости заучивать многочисленные сутры также могли привлекать воинов, в том числе и ниндзя. Но самое, как нам кажется, главное – это то, что дзэн учит спокойно относиться к факту исчезновения (как врага, так и себя самого) из этого мира. Смерть, считавшаяся в синто самым нечистым из всего возможного, в дзэнском учении приобретает совершенно иной, противоположный статус – очищающего начала, способного внести в мятежное человеческое существование некую гармонию и покой. Поэтому, как нам кажется, нынешние апологеты ниндзюцу совершенно напрасно пытаются снять противоречие между «гуманными» идеями самосовершенствования, слияния с природой и т. д. и «негуманными» методами диверсий и убийств. Не меч убивает врага – враг убивает себя сам, посредством меча другого. Что-что, а абсолютное ненасилие было не самой популярной идеей как в классической европейской воинской среде времен Средневековья, так и среди самураев или ниндзя. Короче говоря, именно более спокойное отношение к необходимости убивать и умирать в бою могло привлекать воинов в учении дзэн. Естественно, сегодня подобные моменты плохо стыкуются с мировоззрением, которое объявило жизнь любого человека наивысшей ценностью, забыв при этом о многих других когда-то важных вещах. Сегодняшним «ниндзя» (таким как, например, Хацуми Масааки) иногда приходится всячески отбиваться от обвинений в том, что их искусство – это аморальное занятие воров, грабителей и наемных убийц. И действительно – то, что преподают нынешние сэнсэи, не имеет особого отношения к этим презренным занятиям – впрочем, как, видимо, и к ниндзюцу.

Некоторые рассказы о ниндзя напоминают знаменитые дзэнские коаны ^[15], направленные на развитие нестандартного мышления и поиска пути выхода из любой ситуации. Таков, например, рассказ о ниндзя, которого маленький сын долго просил научить «искусству быть невидимым». Наконец отец согласился, но в момент проникновения в чужой дом он попросту бросил сына, подняв на ноги охрану. Сын, не растерявшись, спрятался в сундук, где и пролежал все время, пока стража искала вора, и поминал отца «незлым тихим словом». Когда юный ниндзя вернулся домой, ответом на жалобы стало: «Но ведь ты хотел научиться ниндзюцу – вот ты и начал учиться, на своем опыте!» Похожа на коан и история про учителя ниндзюцу и его учеников, которых сэнсэй послал в лавку фарфоровой посуды украсть большую фигурку черепахи, чтобы продемонстрировать свои успехи в нелегком шпионском деле. Естественно, никто из учеников не смог выполнить задание – ведь они мыслили слишком прямолинейно. Тогда учитель отправился в лавку сам, украл десяток маленьких черепашек, незаметно сунув их в рукав, и на вырученные деньги купил ту самую большую черепаху, формально выполнив свое же требование и продемонстрировав нестандартность мышления.

Имеются сведения об обучении ниндзя основам акупрессуры, самовнушения и гипноза – все эти полезные навыки могли пригодиться в нелегкой жизни «воинов-теней». Так, для преодоления чувства страха следовало в течение пяти минут одновременно нажимать указательными пальцами обеих рук на точки, расположенные на внешней стороне икры ближе к колену (точки «Божественного спокойствия»), для преодоления усталости – несколько минут нажимать кончиком большого пальца одной руки в ритме пульса на точку между первой и второй фалангами мизинца другой руки. Снять головную боль после контузии помогал массаж точки между большим и указательным пальцем, притупить жажду – покусывание кончика языка или сосание зерен кунжута. Знание анатомии и физиологии человека помогало ниндзя не только для лечения своих ран и болезней, но и давало возможность замаскироваться под бродячего врача, лечащего иглоукалываниями и прижиганиями. Гипноз помогал ввести потенциальную жертву в беспомощное состояние. Впрочем, иногда трудно определить, где заканчивалась «экстрасенсорная» подготовка и начиналось чистой воды фокусничество, которое неодобрительно воспринимается современными ревнителями ниндзюцу. Хотя и фокусы могли пригодиться ниндзя – среди нескольких разучиваемых ниндзя ролей для работы «под прикрытием» была и роль бродячего фокусника-иллюзиониста. Мы позволим себе познакомить читателя с несколькими трюками, которые обычно показывали подобные уличные фокусники (по-японски эти трюки называются фудоканасибаринодзюцу).

Слово Хацуми Масааки: «Количество зрителей не имеет значения. Заставьте их согнуть локти под прямым углом, руки держать перед собой и пусть они вращают руки круговым движением. Неожиданно закричите «киай!» [боевой клич, звучит примерно как резкое «к-и-и-ай». – Д. Ж.]. Их руки застынут. Затем возьмите руки, согнутые под прямым углом, и аккуратно переведите их за спину. Зафиксируйте их там. Руки останутся в этой позиции. Исполнитель предлагает помощнику лечь на пол лицом вверх и прогнуться, подняв живот. В таком положении похоже, что тело застыло. Затем кладут верхнюю часть корпуса и ноги на стулья. В такой позиции один или два нетолстых человека могут сесть ему на живот, и он не упадет. Даже если специальная каменная плита будет положена на живот этого человека и по ней будут бить железным молотом, он будет чувствовать себя нормально. Есть исполнители, которые на человека в такой позиции моста ставят тяжелую деревянную ступку с зернами риса и затем деревянным молотом толкут рис в муку. Некоторые кладут дайкон (длинную белую редиску) человеку на живот и разрубают ее мечом. Есть трюк, когда исполнитель останавливает прохожего криком «киай!». Здесь хитрость в том, чтобы крикнуть в тот момент, когда человек собирается поднять ногу для следующего шага. Знание таких естественных феноменов может быть полезно в боевых искусствах.

Эффект карточного домика можно показать, поставив несколько людей в неустойчивое положение. Чем больше участников, тем более неудобной должна быть их позиция для удачного фокуса. Когда один человек потеряет равновесие, остальные последуют за ним один за другим, и все упадут. Сконцентрируйтесь, и голосом воздействуйте на них, заставляя упасть. Все подобные силовые трюки используют равновесие людей. Их заставляют упасть или делают их тела на взгляд тяжелыми или легкими…

Положите около десяти металлических листов, прошитых гвоздями остриями вверх, а затем встаньте на гвозди босыми ногами. Вы не почувствуете боли, потому что вес вашего тела приложен ко всем гвоздям, на которых вы стоите. Более того, чем ближе гвозди друг к другу, тем меньше будет боли. Этот принцип развивали многие исполнители. Лежа на щите с гвоздями, человек может держать другого, стоящего сверху. На него можно положить что-то тяжелое, например, большой камень на живот и бить по нему стальным молотом (о похожем мы уже говорили). А можно положить на человека сверху деревянную панель и проехать по ней на машине. Можно стоять босыми ногами на битом стекле и не пораниться, если осколков стекла много. Дело в том, что вес тела поровну распределен между всеми осколками под ногами. Используется тот же принцип, что и при стоянии на гвоздях. Боли не будет, потому что вес приложен к сотням точек. Кожа на подошве самая толстая на теле человека. Сходя с битого стекла, стряхните все осколки. Единственный оставшийся кусочек стекла может легко повредить кожу».

Добавим, что сам Хацуми Масааки, основатель «современного ниндзюцу», относится к подобным трюкам несколько свысока, считая их профанацией истинного ниндзюцу, суть которого вовсе не в фокусах. Его средневековые коллеги, впрочем, с успехом применяли эти и многие другие трюки.

Кроме амплуа фокусника, ниндзя нередко разучивали еще несколько – бродячего актера, странствующего монаха, собирающего подаяние на храм, ямабуси, крестьянина, горожанина-ремесленника, купца. Три первых амплуа давали прежде всего возможность более-менее свободно передвигаться по стране, не привлекая особого внимания, и проходить многочисленные заставы, а три последние – спокойно проживать в любой местности. Для успеха здесь требовался актерский талант, знание реалий той или иной профессии, диалектов различных провинций и везение – ведь всегда существовал риск нарваться на настоящего монаха какого-нибудь храма, который вполне мог привлечь внимание стражи к лжесобрату…

Таким образом, обучение ниндзюцу было действительно комплексным и непростым делом. Вершин достигали далеко не все, и процент «выбраковки» явно был высоким – прежде всего из-за экстремальной физической подготовки. Но тот, кто проходил тернистый путь до конца, – становился настоящим профессионалом, всесторонне подготовленным и смертельно опасным для врагов.

Важнейшие для ниндзюцу (как и для прочих японских и вообще дальневосточных Путей) ощущение верного соотношения физической подготовки и энергетики и состояние просветленности, позволяющее победить без борьбы (на уровне единоборства – это умение «победить до начала боя» или даже избежать прямой конфронтации, на уровне стратегии – применение того, что Б. Лиддел Гарт в XX веке назвал «стратегией непрямых действий»), прекрасно отражены в мудрой японской притче XIX века о котах и мастере кэндо(Пути меча, которое иногда называют японским фехтованием) Сокэн-сэнсэе. «Жил-был в начале XIX века в Японии знаменитый мастер кэндо по имени Сокэн. Однажды в его доме завелась большая крыса, которая постоянно шумела по ночам и мешала ему спать. Сокэн обратился к своему знакомому, разводившему и дрессировавшему кошек, попросив на время его лучшего кота-крысолова. Тот одолжил ему очень сильного кота, быстрого и опытного в искусстве ловли крыс. Но, когда кот встретился с этой крысой, ему пришлось сразу же бежать, задрав хвост. Очевидно, было в этой крысе что-то очень необычное. Тогда Сокэн взял другого кота: рыжего, обладавшего мощным кии агрессивным характером. Этот кот вступил в бой с крысой, но потерпел поражение и бежал. Третий, черно-белый кот, хотя и был прекрасно подготовлен, также не смог ничего сделать с крысой.

Тогда Сокэн взял четвертого кота: черного, старого и неглупого, хотя и не такого сильного, как трое других. Когда кот зашел в комнату, крыса некоторое время смотрела на него, а затем двинулась вперед. Но черный кот продолжал сидеть очень сосредоточенно и абсолютно неподвижно. Тень сомнения мелькнула в глазах крысы, но она продолжала потихоньку подходить. Внезапно кот кинулся, схватил ее за шею и убил. Тогда Сокэн отнес его назад и обратился к дрессировщику кошек: «Я много раз пытался достать эту крысу своим деревянным мечом [для тренировок. – Д. Ж.], но безуспешно. Более того, ей даже удавалось царапать меня. Как же так получилось, что твой черный кот смог мгновенно одолеть ее?» Дрессировщик ответил: «Почему бы нам не созвать совещание и не спросить самих котов? Ты – мастер кэндо, и я уверен, что они тоже неплохо разбираются в воинских искусствах».

Было созвано собрание котов, председательствовал на котором тот самый черный кот, который был самым старым из всех и который одолел крысу. Вначале он дал слово первому коту. Тот сказал: «Я действительно очень силен; я знаю сотни различных приемов борьбы с крысами. У меня острые клыки и крепкие мышцы. Но это была необычная крыса». – «Получается, что твоя техника и сила уступали крысе, – ответил черный кот. – Может быть, у тебя и много мускулов, и ты владеешь многими ваза[техническими приемами. – Д. Ж.], но одной лишь техники явно недостаточно».

Следующим выступал рыжий кот: «Я необычайно силен. Я всегда упражняюсь в совершенствовании своего кии практикую дыхание в дзадзэн[имеется в виду особая дзэнская «гимнастика для дыхания», также применяется, например, в айкидо. – Д. Ж.]. Я ем только овощи и рисовый суп и поэтому во мне столько энергии. Но я также не смог одолеть эту крысу. Почему?» Черный кот ответил: «Твоя энергия действительно велика, но эта крыса была выше твоей энергии, поэтому ты оказался слабее ее. Если ты привязываешься к своему ки,гордишься им, оно становится вялым. Твое киподобно внезапной волне, которая быстро спадает, и все, что остается, – это разъяренный кот. Твое киможно сравнить с водой, текущей из крана, но энергия крысы была подобна большому фонтану. Так что, даже если у тебя сильное ки,на самом деле оно слабо, потому что ты чрезмерно самоуверен».

Следующей наступила очередь черно-белого кота. Он был не очень силен физически, но он был умен. Он уже достиг сатори,оставил практику вазаи посвящал все свое время дзадзэн.Но он не был мусэтоку(существом без какой-либо цели или желания выгоды), поэтому ему и пришлось спасать свою жизнь – он действовал с оглядкой, и это было его слабостью. Черный кот сказал ему: «Ты очень умен и силен. Но ты не смог победить крысу, потому что твое сознание было связано целью, и в результате интуиция крысы оказалась сильнее твоей. В то самое мгновение, как ты зашел в комнату, она поняла твое состояние духа. Ты не смог гармонизировать свою силу ки,технику и сознание; они были разделены, вместо того чтобы быть одним целым. Что касается меня, то я в одно мгновение бессознательно, естественно и автоматически объединил все три эти составляющие, и поэтому мне удалось убить крысу. Но я знаю одного кота, в деревне неподалеку, который сильнее меня. Он уже очень, очень старый и у него совсем седые усы. Однажды я встретил его и могу сказать, что в нем не было видно совершенно ничего, похожего на силу! Он спит весь день. Он не ест ни мяса, ни рыбы, только рисовый суп, хотя иногда позволяет себе глоток сакэ. И ему никогда не приходится ловить крыс, потому что они до смерти боятся его и разбегаются во все стороны. Они держатся от него на таком расстоянии, что у него никогда не было случая поймать хоть одну крысу. Однажды он зашел в дом, полный крыс, но они в то же мгновение бежали и перебрались в другие дома. Этот старый седобородый кот действительно таинственен и впечатляет воображение. Вы должны стараться быть подобны ему: вне формы, вне дыхания, вне сознания». Для Сокэна, мастера кэндо, это был великий урок, как и для любого, кто идет по Пути воина».

Существовали ли когда-нибудь некие универсальные правила поведения ниндзя, дублирующие или отличавшиеся от норм бусидо? Сложно сказать наверняка. Очевидно, что ниндзя в целом воспринимали элементы бусидо в том виде, в котором те существовали в эпоху Сэнгоку дзидай, при этом расценивая себя как наемных профессионалов, которые обязаны быть прежде верными своим господам (то есть дзёнинам клана), а вовсе не нанимателям. Очень часто о ниндзя пишут, что они, в отличие от самураев, не были связаны «путами» в виде «кодекса чести», что является, по сути, весьма примитивной схематизацией образцов поведения как одних, так и других. В конце концов, подчеркнутая «рыцарственность» Такэда Сингэна и Уэсуги Кэнсина, считавшихся идеалами самурайского отношения к врагу, не мешала им регулярно подсылать друг к другу ниндзя с целью шпионажа и диверсий. Впрочем, для любителей «воссоздавать» философские построения, относящиеся к боевым искусствам давно прошедших эпох, мы все же рискнем привести в нашей книге небольшой раздел из книги Хацуми Масааки «Беседы ниндзя», вполне осознавая некоторую сомнительность, а порой и явную «модернизированность» постулатов, излагаемых этим видным идеологом и современным популяризатором идей ниндзюцу.

«Когда я пытаюсь понять, почему девять традиций ниндзюцу сохранились в течение более чем тысячи лет [Хацуми выводит корни ниндзюцу из X–XI веков. – Д. Ж.], то думаю, что очень важным было то, что каждый сокэ или глава рода, достигший просветления, передавал свой опыт ученикам. Предки ниндзя, рисковавшие жизнью, достигли просветления. Их жизненный опыт стал правилами ниндзя. Ниндзя изобрели правила, необходимые для получения благословения свыше. Правила созданы естественным путем и могут быть приспособлены к условиям современного мира. Благодаря им можно осознать «ёдзицу тэнкан хо», или правильную взаимосвязь истины и обмана, через занятия нинпо [то же, что и ниндзюцу. – Д. Ж.]. Эти правила подобны семи путям и трем направлениям способов маскировки ниндзя. Семь секретов маскировки плюс три в сумме десять. Десять – счастливое число, отгоняющее зло.

Цели ниндзя таковы.

Во-первых, с помощью ниндзюцу пробраться во вражеский лагерь и выяснить обстановку. Могут быть разработаны планы неожиданной атаки или разжигания внутренних раздоров. Ясно, что у нас нет выбора, кроме борьбы за победу в случае, если враг предпринимает определенные действия против нас. Но в нормальных условиях мы начнем действовать сами, чтобы добиться успеха. Здесь я говорю о вражеском стане, как о чем-то конкретном, но хотел бы подчеркнуть, что можно найти врага и в природе, и в душах других людей. Ко всему прочему, защищать свою страну и себя – это гражданский долг, необходимый для сохранения мира.

Во-вторых, ниндзя должны служить стране и ее правителю на основе духа справедливости и развивать в своих душах любовь к учителю и родителям. Они не должны использовать ниндзюцу для личной наживы, страсти иди развлечения. При защите справедливости важно помнить о том, что справедливость вражеской стороны зачастую неправильно интерпретируют, не считая справедливостью. Нас учат уважать учителей и родителей. В Японии говорят, что связь между родителем и ребенком длится одно поколение [т. е. перевоплощение. – Д. Ж.], между мужем и женой – два поколения, а между учителем и учеником – три. Это подчеркивает глубину нашего долга учителям и важность уважения и помощи. Я бы хотел рассказать о себе сейчас, спустя пятнадцать лет после смерти сэнсэя Такамацу. Мои ученики выросли, и я чувствую, что сейчас действительно могу назвать их учениками. Японская пословица рекомендует ходить в метре позади учителя и не наступать на его тень. Одно время я считал, что пословица учит нас ступать по стопам учителя, но держать дистанцию, чтобы не проявлять неуважение. Но в действительности мы не можем наступить на чью-то тень, потому что тень всегда поверх ноги, хотя мы и думаем, что наступили на нее. Тени учителя, его наставника и его же ученика – похожи. Много раз, занимаясь у сэнсэя Такамацу, я чувствовал, что постоянно наступаю на его тень. Но после глубокого размышления, я пришел к выводу, что в действительности я не наступал на его тень. Ко мне приходит много учеников. Некоторых радует множество учеников, но не меня. Это потому, что, независимо от числа моих учеников, главное – правильно передать им мой дух. Если нет такой передачи духа – можно считать, что учеников нет совсем. Даже если вы занимаетесь развитием духа всю жизнь, ваши достижения в духовном пробуждении (без просветления) ограничены. Достигнутое вами уместно сравнить с вершиной айсберга. Я имею в виду, если вы видите слово «воздух», то это не значит, что вы понимаете, что это такое. Есть люди, неспособные достичь духовного пробуждения, даже если бы пытались в течение всей жизни. К тому же некоторые осознают свою неспособность достичь просветления.

Духовное пробуждение не связано с количеством времени, затрачиваемого на тренировки. Зал для тренировок по буддистским понятиям – место, где Шакьямуни стал Буддой. Тренировочный зал – это не просто участок земли или помещения, это место для работы над просветлением.

В Японии был известный монах [и замечательный поэт. – Д. Ж.] по имени Рёкан. Он всегда играл с детьми. Однажды, увидев, что ростки бамбука стали прорастать через пол его дома, монах проделал в полу отверстия для побегов. Говорят, он даже проделал отверстия и в потолке, когда бамбук подрос. Дальнейший рост бамбука привел к разрушению дома. У Рёкана никогда не было ни тренировочного зала, ни учеников.

Другой буддистский священник по имени Тосуй имел большой зал для тренировок и много учеников. Однако говорят, что он оставил свой тренировочный зал и стал нищим. Он соединился с простым народом и учил на улицах.

Я убежден: и Рёкан, и Тосуй понимали притягательную силу тренировочного зала и что после основания такая организация будет расти; тем не менее, посещение тренировок не гарантирует пробуждения.

Не разрешается использовать ниндзюцу для развлечений или для магических действий. Если кто-то использует искусство тайных действий для подобных целей, то это больше не ниндзюцу, оно приобретает оттенок колдовства, злых чар. В этом случае исполнитель не сможет жить в обществе на виду у других людей, его удел – жить среди змей, жаб и слизняков в мире, где никогда не светит солнце.

Сознание, возникающее от корыстных интересов и эгоистичных желаний, отправит вас в лабиринт, из которого нет пути к просветлению. Если вы забудете правила ниндзя и пойдете на поводу своих желаний, то это приведет к конечному пункту «Обман», или «Тюрьма», или, если будете думать о насилии, даже «Гроб» [имеется в виду, скорее всего, насилие как самоцель, «война для войны».  – Д. Ж.].

В ниндзюцу происходят замечательные вещи. Плохой ниндзя, использующий свое искусство для корыстных целей, исчезнет, как обычный купец или глупый бандит. Подобно последователям, обленившимся после успешного основания школы боевых искусств, ниндзя, выражающий свои желания в явном виде, потеряет силу.

В-третьих, ниндзюцу уделяет важную роль «ходзюцу», которое основано на взаимодействии истины и обмана. Не открывая себя врагу, вы можете использовать «тайдзюцу», но когда такой возможности нет, можно использовать «хаппо хикэн» или восемь способов использования тайных мечей или другие инструменты ниндзя, чтобы привести противника в замешательство. Очень важно привести противника в замешательство. Можно сказать, что «ходзюцу» уделяет больше внимания атаке на ум, чем атаке на тело. Это означает, что ниндзя используют технику разведки, шпионажа, тайных действий и заговоров, а также смесь обмана и истины, чтобы добиться победы.

Я всегда говорю своим ученикам, чтобы они старались достичь просветления через «тайдзюцу» или технику тела. Стратегия и изменения такой техники тела имеют что-то общее со стратегией и изменениями природы. Этого нельзя понять, если не посещать моих занятий. Тренировка техники тела, измененчивых, истинных и обманных движений выведет вас на дорогу справедливости.

В-четвертых, ниндзя должны освоить применение пороха, инструментов ниндзя и снадобий – включая лекарства и отравляющие вещества. Важное дополнение к этому правилу – вы не должны убивать врага. Ниндзя знают, что плохой человек губит сам себя. Что касается человеческой жизни – человек считается мертвым, если мертва его душа, хотя тело может еще иметь признаки жизни. Ниндзя воспитали в себе дух справедливости.

В-пятых, ниндзя должен значительное время уделять работе с тем оружием, которое он будет использовать. Необходимо, чтобы он учился на основе своих инстинктов и извлекал из них пользу. Способ владения оружием со временем меняется, и то, что эффективно сегодня, завтра может устареть. По-японски и «оружие», и «пустота» произносятся одинаково – «бу», а отсюда вытекает необходимость воспитания в себе способности владеть оружием, с которым мы никогда не встречались на практике. Когда я был в Нью-Йорке, некоторые мои спутники были удивлены моей способностью владеть любым оружием, которое мне давали. Они называли меня волшебником.

В-шестых, ниндзя обязательно должен знать метеорологию и географию. Благодаря метеорологии и физической географии мы изучаем перемены и подлинный характер материи природы. Это не академические знания, а результат опыта. В опыте участвует все тело, и мы начинаем понимать беззвучный язык природы через посредство чувств и восприятия, как будто разговариваем с Богом.

В-седьмых, во времена гражданской войны в Японии ниндзя, нарушавших правила, сурово наказывали. Иногда их близких родственников обезглавливали или отправляли в ссылку. Во время войны ниндзя всегда попадают в трагическую ситуацию, когда им очень сложно соблюдать свои правила. Вот почему их философия учит по возможности избегать боя и исчезать. Позвольте объяснить значение слова «изгнание». В буддизме это означает лишение права называться последователем учения и изгнание из секты. В ниндзюцу это также означает отлучение от рю [школы. – Д. Ж.]. Но мое представление отличается от общепринятого. Вместо того чтобы прогонять ученика, я его оставляю у себя. При этом я надеюсь на его серьезные успехи после осознания им своей неправоты. До сих пор я не выгнал ни одного ученика. От некоторых учеников я отказался. Вы спросите: почему я отказался, но не выгнал? Потому что они опустились ниже животных. Я учу, что полезно не только ученикам иногда не соглашаться и спорить друг с другом, но также и мастерам со своими учениками неплохо время от времени поспорить. Но это не означает, что они должны все время злиться друг на друга. Родители и дети, братья и сестры – все иногда ссорятся. И естественно принять назад оставившего тренировочный зал, но решившего вернуться, подобно тому, как встречают вернувшегося после долгого отсутствия члена семьи.

В-восьмых, ниндзя не должны убивать других [видимо, не на задании, то есть не превращать убийство в самоцель. – Д. Ж.], наносить вред порядочным людям, красть деньги и ценности. Здесь проходит граница между воровством и ниндзюцу.

В-девятых, ниндзя всегда должны держать себя в форме, иметь сильное тело, быть быстрыми, изучать много предметов и освоить множество искусств. Я люблю музыку, играю на гитаре, исполняю японские танцы, люблю писать и рисовать и усердно работаю над развитием своей души для ниндзюцу.

В-десятых, ниндзя должны проходить определенное обучение [о нем речь в нашей книге уже шла. – Д. Ж.] ».

Как мы видим, Хацуми Масааки приводит некое вполне японское по форме и духу наставление для ниндзя, где (как и в гораздо более достоверных и хорошо документированных наставлениях для обычных самураев) органично, хоть и неожиданно для читателя-неяпонца переплетаются сугубо философские постулаты и, казалось бы, узкие практические советы, плавно перетекающие друг в друга.

Впрочем, подготовка подготовкой, правила правилами, но ниндзя никогда не достигли бы таких головокружительных для своего времени высот без своего хитроумного инструментария, включавшего в себя оружие и разнообразнейшие приспособления.

Стереотипный образ ниндзя предполагает, что средневековый шпион должен был носить специальный черный костюм с капюшоном-башлыком, прямой меч и массу сюрикэнов. Интересно, что такой образ был бы весьма экзотичен не только в современных условиях, но и в средневековой Японии. Загадка состоит в том, что подавляющее большинство гравюр и рисунков, изображающих настоящих ниндзя XVI–XVII веков, показывают их одетыми в обычные солдатские доспехи рядового пехотинца или простую крестьянскую одежду. В этом есть своя логика – ведь лучшей маскировкой является метод «слияния с толпой». Даже когда ниндзя действовали «не под прикрытием», они, видимо, редко использовали спецкостюмы, которые, по японским данным, были к тому же скорее не угольно-черными, а коричневатыми (такой оттенок менее заметен ночью). И уж точно одежды ниндзя не были белыми, желтыми или красными, как в некоторых американских фильмах 1980-х годов. В разные цвета иногда красились самурайские доспехи, это верно, но никак не одеяния лазутчиков. Интересной деталью костюма ниндзя обычно считают обилие карманов, куда клали разнообразное снаряжение и оружие, а также пояс с вшитой в него цепью (он выполнял важнейшую функцию любого пояса – поддерживал широкие штаны -хакама,которые в случае перерезания его мечом могли запросто свалиться). На костюм сверху часто надевали куртку -уваппари,нередко снаружи яркого цвета, изнутри же – другого, неяркого. В случае необходимости ниндзя мог вмиг вывернуть ее наизнанку, сбив с толку преследователей, или набросить ее на столб, куст, фонарь. Куртку использовали и для создания куклы, которую можно было подставить под вражеские стрелы или удар меча, заставив врага выдать месторасположение засады. Существует также мнение, что куртку можно было использовать в качестве мини-парашюта, который смягчал прыжки с большой высоты.