Текст книги "Людская предательница (СИ)"
Автор книги: Sayar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)
Джасти посчитала это глупым оправданием враждебности и окунулась в работу, думая о своём животе. Он побаливал с самого обеда. Дело было в двойной порции мяса, что она уплела, но это заставило девушку задуматься о питании, которое предоставляют её пациентам. Оно неблагоприятное для них, несмотря на свою полезность. Организм раненых и без того тратит слишком много сил на регенерацию, а тут его ещё заставляют переваривать столь тяжелую пищу. Джасти поднимет эту тему завтра, когда хорошенько её обдумает.
– Мариэль, вколешь кетонал всем тем, кто попросит, – скорее не попросила, а поставила перед фактом. Всё равно эльфийке это нравилось, и она не откажется. А вот для Джасти наступило самое сложное – подойти к Йорвету.
Пока Исенгрим переводил человеческий язык, девушка собрала в неглубокий тазик, который стал служить лотком, все нужные ей вещи и медленно стала подходить к своей цели. Переводчик внимательно следил за одноглазым, готовый броситься на выручку, но тот не шевелился, лежа спиной к сестре.
Она прокашлялась – внимания никакого. Она позвала его. Он так же проигнорировал её слова. Пришлось обойти кровать и поставить тазик на тумбочку, беря марлевую салфетку и обмачивая её в спирту.
– Я очищу твою рану от гноя, хорошо? – спросила она, боясь взглянуть в лицо одноглазого.
Но ответа не последовало, а Исенгрим не удосужился перевести её слова. «Что ж, на счёт «три» беру себя в руки и смотрю на него. Раз. Два…». Йорвет поднялся и принял сидячее положение. Но это было так резко и неожиданно, что Джасти в секунду отпрыгнула от него в сторону. Нет, это не было новой попыткой убийства, как она думала, он просто сел на кровать и смотрел куда-то вперёд безучастным взглядом. Где-то послышались смешки.
– М-можно? – неуверенно спросила девушка, возвращаясь на своё место.
– Давай уже покончим с этим, – грозно произнёс эльф. Этот зараза, оказывается, неплохо говорит на её языке.
Получив зелёный свет, она села на кровать рядом с ним, и боец повернул к ней своё изуродованное лицо. Рана не страшна, сестра видела и похуже. Но вот взгляд… Она готова была провалиться сквозь землю, убежать, исчезнуть… Всё что угодно, только не видеть той ненависти, которую она получила в этом беззвучном мужчине.
Джасти осторожно коснулась салфеткой его глаза и так же осторожно попыталась смыть гной, но то и дело приходилось надавливать сильнее, дабы выудить капельки из самых глубоких мест в впадине, где когда-то был второй изумрудный глаз. Пару раз Йорвет поморщился, но не издал ни звука. А девушка, сменив уже пятую салфетку, закончила лишь когда весь его ожог – от брови и до самой губы – был чист.
– Я наложу повязку, но менять буду каждый день, – неизвестно зачем произнесла девушка. Быть может, не хотела, чтобы эльф видел в её движениях угрозу? Хотя, для него вся она сама и есть угроза… Наверное.
Он не отрываясь смотрел то на руки, которые брали бинт и чистую салфетку, то на её лицо. Мурашки по коже. Как Джасти была счастлива встать с кровати, дабы удобнее обмотать его голову и пол-лица бинтами. Только бы больше не встречаться с этим ядовитым взглядом.
Накладывая повязку, сестра задумалась о положении Леголаса в обществе. Порой даже самые лучше друзья не могут придти к единому мнению, отказываясь наступить на шею гордости или приципов. А тут этот, казалось бы, необузданный мужчина так скоро сдался перед голубоглазым эльфом. Быть может, её похититель был куда больше, чем обычным воином. «Надо будет поинтересоваться у Исенгрима». Но завтра. Все дела она оставляла на завтра, уж больно устала сегодня.
– Тебе вколоть обезболивающее? – спросила девушка Йорвета, закончив с повязкой. Тот же молча лёг обратно на кровать и повернулся к ней спиной. Ответ был дан весьма понятно. – Но антибиотик всё равно придётся.
Достав из тазика нужную ампулу, Джасти ловким движением руки открыла её, набрала в шприц и обошла кровать. Руку, разумеется, он притягивать не собирался. Пришлось взять себя в руки и медленно, боясь раззадорить спокойного льва, взяла его за кисть и потянула на себя, оголяя вены. Хоть и не они были её целью, но девушка мысленно отметила, какими же хорошими они были… в медицинском смысле. Обработав поверхность, сделала инъекцию и поспешила убраться от Йорвета подальше. Мужчина как лежал, так и лежит, даже не шелохнувшись.
– Мне нужно сменить твоё постельное бельё и обработать кровать, – сказала она и замерла в ожидании его реакции, но тот был глух.
Делать нечего. Сказано – сделано. Джасти выбросила использованный материал и попросила Исенгрима принести сменные простынь, наволочку и пододеяльник.
Мариэль как раз закончила с уколами и пересеклась с Джасти у мусорного ведра. Сестра украдкой взглянула на неё. В девушке что-то изменилось. Лицо продолжало отражать усталость, но теперь в этих красивых голубых глазах можно было заметить тень печали. Эльфийка была чем-то расстроена, а сестра заметила это только сейчас. Даже как-то стыдно стало. Вот вечно так! О больных думаем, но здоровых не замечаем.
Вскоре принесли ужин, Исенгрим доставил чистое бельё, и, стоило Джасти подойти к нему, как он прижал чистые ткани к себе.
– Я сам это сделаю, – проговорил он. – Не нарывайся лишний раз.
– Спасибо, – искренне сказала девушка. – Скажи Мариэль, чтобы ложилась спать. На ней лица нет.
– Не удивительно, – пожал плечами юноша. – Она хочет повидать родных, беспокоится. Особенно после новостей о пауках.
– Так её дом в той деревне, что рядом с нами?
– Ну не то чтобы совсем рядом, – Исенгрим подошёл к кровати Йорвета. – Надеюсь, мне не придётся тебя ещё и поднимать, – после этих слов мужчина встал на ноги и, сложив руки на груди, внимательно стал наблюдать за действиями своего товарища, пока тот продолжал свой ответ: – Пешком идти примерно сутки. Но да, это её родная деревня. У Мариэль остались там отец и мать.
– Так почему бы ей не навестить их?
Вполне нормальный вопрос, за который Исенгрим удостоил девушку любопытным взглядом. Но потом тут же нахмурился и вернулся к своему делу:
– Раньше ещё можно было бы. Но теперь опасно. Да и её задача – оставаться здесь и помогать тебе.
– Да брось ты. Самая тяжелая работа выполнена. Теперь осталось только следить за здоровьем ребят да колоть те или иные средства.
– Ты её так просто отпускаешь? – не без удивления уточнил эльф.
Джасти невольно усмехнулась его реакции и, переведя взгляд с него на Мариэль, тихо, с печалью в голосе сказала:
– Это я тут пленница, а не она. Мне не чужды её чувства. Я прекрасно понимаю, каково это, быть вдали от друзей… – поняв, насколько она сейчас жалостливо выглядит, будто пытается заставить других жалеть себя, быстро добавила: – … семьи и родных. – Хотя это мало чем помогло.
Исенгрим быстро, но не сказать, что аккуратно, застелил постель Йорвета, а когда отошёл, одноглазый нехотя вернулся обратно на кровать. Вот уж кто точно всем своим видом пытался показать, как ему здесь плохо в обществе человека.
– Хорошо, – Исенгрим поднял грязное бельё и, проходя мимо Джасти, кивнул ей. – Со дня на день должна приехать повозка с продуктами. Попрошу их сопроводить Мариэль домой.
– Что за повозка?
– Её родная деревня поставляет нам продукты. Или ты думала, что еду мы тут себе наколдовываем сами?
Нечасто на изуродованном лице Исенгрима можно было увидеть улыбку, но именно её он и показал сестре. Эльф вышел из лазарета и направился к скамейке у прачечной, а девушка сама не заметила, как вышла за ним следом.
– Я бы не удивилась, – честно сказала она. – Кстати, надо поговорить о еде…
Джасти и Исенгрим не торопились возвращаться в провонявшее спиртом здание. Они неплохо устроились у ближайшего дерева: пока сестра объясняла о вреде и пользе «больничной» еды, эльф облокотился о ствол векового дерева и, будто бы не слушая, смотрел куда-то в небо. Изредка он кивал, задавал, казалось бы, глупые вопросы, но на них Джасти отвечала с терпением и пониманием.
– Знаешь, а ты не так плоха, как мне показалось в первый раз, – вдруг произнёс Исенгрим.
Нет в мире ни одного слова, которое бы в точности описало то, насколько удивилась девушка. Она хлопала глазами, смотря на безмятежное, повернутое куда-то вверх, лицо, и слегка улыбнулась. Хотелось бы сказать какую-то колкость, остроумную фразу, которая, как в фильмах, полностью охарактеризовывает героя, даёт ему какую-то изюминку. Но, пока она размышляла, момент уходил. Джасти произнесла первое, что пришло в голову:
– Да и ты ничего.
Исенгрим улыбнулся.
***
Это был первый день, когда Джасти уснула очень рано, да и проснулась самой первой. Правда, уснула она за своим столом, и тяжело описать, как болели её шея, спина и грудная клетка. Зато выспалась. А ведь у неё была своя собственная комната, в которую пленница до сих пор так и не вошла. Видимо, именно сейчас, оттого, что нечего было делать, рискнула зайти туда.
Очень маленькое помещение. Как кладовка. В ней умещались лишь стул, кровать, над которой висело зеркало, да узкий комод. Но чтобы добраться до одного из этих предметов мебели, приходилось идти боком. Возможно, в другое время и в другом месте Джасти надула бы губки и обиделась на столь тесное помещение. Однако, она помнила о своём статусе здесь и лишний раз поблагодарила небеса, что это не было клеткой.
Внутрь она не входила. Бросив свою тёплую, снятую ранее, военную форму на стул – разумеется, одежда не долетела и упала на пол – девушка вышла обратно, в маленькую прихожую, которая разделяла сам лазарет, её комнату и уборную. Здесь она вчера вечером и оставила принесённое Леголасом платье. Хотела переодеться, честно, но было неприятно одевать чистые одеяния на грязное тело. В миг единения со своими мыслями, когда она была в тишине, могла что-то обдумать, сестра вспомнила, как давно не мылась. Ванна? Душ? Да к чёрту эти мелочи! Готова была вымыться в обычной речушке.
В тесной прихожей, где не было никакого проветривания, она глубоко вздохнула, ловя запах своего тела. Он был ужасен. Несколько дней Джасти обливалась по́́том из-за жары и работы, да и до похищения девушка так и не успела набрать для себя и Генри колодезной воды, чтобы просто банально ополоснуться.
Здесь этой радости нет. В этом мире – по крайней мере в этих трёх домах – о водопроводе и речи быть не могло, колодцев она не видела. Но ведь прачки брали откуда-то воду для стирки! Значит, здесь поблизости есть река. Возможно, стоит пойти на её поиски?
Джасти серьёзно задумалась об этом. Она вышла из прихожей на улицу и огляделась, взвешивая всё «за» и «против». По закону жанра, кто-то может заметить её отсутствие, посчитает, что она попыталась бежать, а там уже хоть в лепёшку расшибись – ничего не докажешь. Да даже если Исенгрим застанет её голой в реке! Только боги знают, что придёт в голову этим остроухим. К тому же, Джасти вспомнила и предостережение Леголаса, что в лесу опасно. А если эта река находится в паре километров? Немного, конечно. Но никто не отменяет того факта, что в столь раннее утро к реке захотят придти хищники.
Нет, всё-таки придётся просить Исенгрима сопроводить её. Либо она, наконец, помоется, либо пошлёт всех куда подальше. Нельзя грязному медицинскому работнику лечить раненых.
Как это часто бывает, мысли в голове плавно меняются. Джасти стояла, наслаждалась утренней свежестью, прохладой, и думала теперь уже о Юджине. И Леголасе. Голубоглазый вчера приходил в роту! Он наверняка кого-то видел из её людей. Интересно, как они там? Сдержал ли тот величественный эльф своё слово? Оставил ли в живых людей? Есть ли смысл просить своего похитителя отправить весточку Юджину? Так хотелось донести до своих друзей, что она в полном порядке. Не голодает, не страдает… Только, сильно скучает.
На место этой мысли пришло дикое желание покурить. Такое бывает у бывших курильщиков. И ведь у неё с собой прихвачена трубка эльфа, у которого она её одолжила во время рождения младенца. Но где взять табак или… как тут у них это называется? Да и заправлять трубку девушка не умела. Среди её пациентов курящих не было.
– Dʼyeabl! Dhʼoine!
Джасти подпрыгнула на месте от неожиданности. Впереди, на холме, она увидела силуэты, которые кричали и, как ей показалось, показывали пальцами в её сторону. Они стали приближаться, и вскоре сестра поняла, что одним из силуэтов была та самая повозка, о которой говорил Исенгрим. Повозку обступили четверо мужчин-эльфов, которые пялились на Джасти, как на какое-то дикое животное. Неприятно…
Девушка хотела было уйти, как её тут же чуть не столкнули поварихи. Специально или нет – не понятно. Но сестру эти женщины активно игнорировали и шли навстречу к мужчинам. Эти, кстати, не были одеты как воины. Напротив, по ним сразу было видно, что они являлись обычными жителями той деревни, из которой приехали. Луки сделаны хоть и опытным мастером, но в корне отличались от того, что носил при себе Леголас.
– Джасти! – ещё лучше.
Отойдя от кухарок поближе к дверям лазарета, девушка никак не ожидала, что кто-то, выкрикивая имя, резко распахнёт дверь и впечатается в её спину. Бедная человечка упала лицом в землю.
– Ай! – вскрикнула она. Конечно больно. Сказав непонятное «Squaessʼme», виновник всему – Исенгрим – помог девушке встать. – Смотри куда летишь.
– Я думал, что ты убежала, – хмуро отозвался эльф. «Как же хорошо, что я не пошла на поиски реки». – Ты что тут делаешь?
– Проснулась рано, решила воздухом подышать, – буркнула она недовольно. Забавно, что стоило появиться её личному переводчику, как те эльфы сразу замолкли и принялись разгружать телегу. Но эти взгляды, искоса бросаемые на Dhʼoine, увы, не исчезли. – Куда мне бежать-то? Я, конечно, бываю безбашенной, но не до такой же степени.
– И то верно, – усмехнулся эльф. От него также не скрылась неприязнь приехавших, и он небрежно схватил Джасти за плечо и повернул лицом к зданию. – Ступай. Разбуди Мариэль, скажи, что телега приехала. Я её обо всём вчера предупредил. А сам пока попрошу мужчин сопроводить её.
Джасти кивнула, вошла в прихожую, потом в сам лазарет, подошла к койке, на которой спала умиротворённая Мариэль и только сейчас вспомнила: а говорить-то как?
– Мариэль… – тихо позвала её сестра. Эльфийка не проснулась, пришлось её слегка покачать. – Мариэль.
Раненые спали, Джасти не могла позволить себе говорить громче. Но на третий раз красавица всё-таки открыла глаза и с непониманием взглянула на наставницу. Наверное, её первая мысль была, что что-то произошло. Ведь тогда бы её не будили или, по крайней мере, это бы сделал Исенгрим. От того, наверное, эльфийка резко подскочила на ноги.
– Всё хорошо, – улыбнулась Джасти, показывая пустые ладони девушке. Этим жестом она хотела успокоить её, мол, не надо паниковать. Хотя сама стала поддаваться этому чувству. Брать её за руку и грубо тащить на улицу не очень хотелось. – Там! – указала пальцем в сторону выхода. – Телега! – сделала вид, что скачет на лошади. – В деревню! – и каждое слово произносила по слогам. А Мариэль, бедняжка, хлопала глазами и думала, что медичка спятила. – Как же тебе объяснить-то?
– Телега приехала. Собирайся, поедешь домой, – от этого голоса аж всё похолодело внутри. Настолько он был неприятным.
Говорил Йорвет. Джасти повернулась к нему, но мужчина лежал спиной к девушкам и делал вид, что спал. Остаётся надеяться, что сказал эльфийке именно то, что нужно. А то вдруг он ещё каким-то шутником окажется. Но Мариэль резко скинула остатки сна со своего лица и счастливо улыбнулась.
Наверное, стоит поблагодарить Йорвета. «Как и тогда, когда он пытался меня задушить. Несостоявшийся Отелло».
***
В том, как отъезжала Мариэль нет ничего интересного. Она очень долго повторяла «спасибо». На десятый раз Джасти стало неудобно. Эльфы что, действительно считают сестру такой стервой, которая не собирается отпускать юную девушку повидаться с родителями? Да это они изверги! Не пускают… пленницу…
К тому времени все проснулись. Кто-то от боли, кто-то от света. Это значило одно – пора работать. Сестра не врала, когда сказала, что работы теперь будет меньше. Начала с того, что обошла всех по очереди, интересуясь самочувствием. Исенгрим переводил всё слово в слово. Девушка это поняла по интонации, которую он умело копировал. Тон, которым говорила медичка с пациентами, не принадлежал грозному и строгому врачу. Нет. Такой тон мог принадлежать только заботливой медсестре, о которой писали в старые времена, когда Врач внушал чувство защищённости, а Сестра Милосердия – заботу и доверие.
– Живот болит, – хоть Исенгрим и копировал этот милый заботливый голос, но переводя с эльфийского жалобы раненых, он превращался в себя. И голос более не нёс ничего подобного из того, что они оба пытались донести до страждущих.
– Это всё из-за кетонала, – объяснила Джасти. К сожалению, кетонал был прекрасным обезболивающим, но очень пагубно действовал на желудок. И хорошей замены у девушки не было. – Я буду колоть тебе препарат послабее. Зато желудок болеть перестанет.
Пока Исенгрим переводил, сестра делала пометки в истории болезни. После коротких вопросов и ответов, она переходила к осмотру. У Драниэля, эльфа с больным желудком, была запущенная рана на предплечье. Ещё несколько суток назад всё выглядело ужаснее, чем сейчас – гной со всеми оттенками серого и жёлтого, посиневшие края кожи, рука сгнила до мышц. Джасти знала, что был бы это человек – руку пришлось бы ампутировать. Но она решила попытаться спастись антибиотиками, молясь на мифы, что у эльфов хорошая регенерация и сильный организм. Ей повезло, это оказалось правдой. Драниэль будет лежать здесь до тех пор, пока вместо раны не останется страшный впалый шрам. Но это прекрасное создание с измученным выражением лица будет жить.
– Всё будет хорошо, – думая об этом, Джасти не могла не успокоить парня.
Исенгрим перевёл, и юноша слегка улыбнулся. К Йорвету, несмотря на то, что он лежал на четвёртой койке от её стола, она подошла в последнюю очередь. Хоть с ним было проще – переводчик не нужен – но Исенгрима сестра не отпускала. Вдруг этому ещё чего в голову взбредёт. Эльф же, как и вчера, повернулся к парочке спиной.
– Как твой глаз?
Молчание.
– Мне стоит отправить послание Леголасу, что ты игнорируешь его приказ? – тон Исенгрима был явно вопросительным. Помолчав несколько секунд, одноглазый всё-таки произнёс скупое:
– Нормально.
– Пульсирует? Кожа горит?
Тот вновь помолчал некоторое время, но потом дал положительный ответ.
– Я хочу его осмотреть, – Джасти держалась профессионально. Быть может, присутствие того, кто может её защитить, помогало? Вновь о чём-то задумавшись, Йорвет долго не решался поворачиваться. – Я могу подойти к тебе позже, но тебе всё равно придётся это сделать.
Сестра тут же пожалела о своих дерзких словах, так как из уст эльфа послышалось… рычание? Но нет, он всё-таки приподнялся и нарочно сел почти впритык к девушке, мол, на, делай, что хочешь. Это было резко и быстро, отчего Джасти дрогнула. Да и Исенгрим сделал шаг вперёд, думая, что одноглазый предпримет попытку напасть.
Его глаз не выглядел лучше вчерашнего. Но на это нужно время. Зато на губе за ночь образовалось меньше гноя.
– Тебе вколоть обезболивающее или продолжишь корчить из себя бессмысленного, но стойкого героя? – эти слова были сказаны тихо, аккуратно. И даже без укора. Девушке было страшно представить, какая боль ежесекундно пронзает этого мужчину. И чисто по-человечески было его жаль, сердце требовало достучаться до здравого смысла Йорвета. Но делать это надо так же осторожно, как сапёр ходит по минному полю.
Однако, двум эльфам не понравились даже такие слова жалкой человечки. Исенгрим напрягся – Джасти почувствовала это. Ведь драться, в случае чего, ему, а не ей. Йорвет же, неотрывно смотря той в лицо своим здоровым глазом, сжал зубы; от гнева, которому он не позволял вырваться, вздулись на висках вены.
– Пожалуйста, – зачем-то добавила сестра.
– Делай, что хочешь, – сквозь зубы прошипел Йорвет.
***
– Исенгрим, я хочу помыться, – чего ходить вокруг да около? Заканчивая обрабатывать раны предпоследнему эльфу, Джасти перешла к делу.
– Хорошо. Я попрошу эльфиек набрать тебе немного воды.
– Нет. Ты не понял. Я хочу помыться. Я грязная, потная, от меня плохо пахнет. Мои поры закупорены пылью, – последнее, возможно не стоило добавлять. – Мне нужна река. Или четыре… Нет. Шесть вёдер теплой воды. Мочалка, мыло и полотенце. Я отказываюсь работать грязной, потной и плохо пахнущей.
Нарочно она повторила эти три главные свои проблемы, вкладывая в свои слова всю нужду.
Долго. Очень долго Исенгрим молчал. Пленнице уже показалось, что он тем самым отказывает ей в просьбе – как жестоко! Джасти уже успела отойти от своего пациента и подойти к последнему – к Драниэлю. Быстро наложив новую повязку, она, как обещала, приготовила новое, ещё не опробованное обезболивающее.
– Если будет совсем плохо действовать, я вернусь к предыдущему, – сказала она, но не колола до тех пор, пока Исенгрим не переведёт. Что он, собственно, не делал. Джасти повернулась к нему. – Ты чего?
– Хорошо. Я отведу тебя к реке, – оказывается, он всё это время обдумывал ответ. – Закончи, а я схожу за полотенцем и мылом.
Много ли девушке для счастья надо? Пока не побываешь в таких условиях, никогда не поймёшь.
– Ты собрался увести её к реке? – вдруг что-то спросил Йорвет. Раз на эльфийском, значит обращался точно не к ней. С чего это он вдруг вообще заговорил?
– Да. Что-то не так?
– Ты оставляешь раненых без лекаря.
– Ты за себя беспокоишься или за других? – в голосе Исенгрима явно была враждебность. Джасти давно поняла, что они не ладили. До второго прихода Леголаса переводчик, конечно, подходил к нему, разговаривал. Но даже тогда они общались как чужие люди, а не братья по оружию. Интересно, а они были в одном отряде или разных? – Женщина сказала, что всё хорошо. Ничего страшного, если мы отлучимся на час.
– Ты доверяешь её слову? – а Йорвет злился. Сестре только и приходилось, что сидеть над измученным Драниэлем со шприцем в руках и переводить взгляд с одного на другого.
– А почему нет? Она уже доказала, что знает своё дело.
– Раз тебя оставили здесь командиром, ты должен продумать все возможные варианты. Если вдруг…
– Вот именно! – рявкнул Исенгрим. А вот это уже было страшно. Джасти не доводилось видеть его настолько разозлившемся. – Я здесь командир! И мне плевать, что ты – великий Старый Лис, непобедимый Йорвет! Здесь и сейчас ты никто. А если бы эта женщина не пришла, ты уже бы никогда не открыл свой второй глаз!
Одноглазый вскочил с койки. Джасти быстро сделала внутримышечную инъекцию, оставила шприц на тумбочке, подхватила Исенгрима под руку и повела прочь из лазарета, приговаривая:
– Успокойтесь! Мне только тут драки не хватало. Подумайте о ваших собратьях, им нужен покой и отдых!
Либо её слова подействовали, либо эльфы посчитали её главной помехой, но Исенгрим покорно пошёл следом, а Йорвет вернулся на свою кровать. По пути девушка не забыла захватить мешок с платьями.
– И что на вас нашло? – поинтересовалась она уже на улице, где переводчик грубо вырвал свою руку из её ладоней. «Уж пора было и привыкнуть к… Dhʼoine». – Прости.
– Тоже мне, учитель нашёлся. На несколько столетий старше и думает, что имеет право учить меня? Я не одно десятилетие командовал войсками… – а Исенгрим всё бубнил себе что-то под нос, бубнил… Вошёл к прачкам – бубня, вышел от них – тоже. – … Подумаешь, о его деяниях, как и о его ненависти к людям, ходят легенды. Всего лишь убийца. Выскочка! Несостоявшийся Ворон…
И ещё пару минут бормотал, пока вручал Джасти полотенце и мыло. Надо же, а Исенгрим умеет быть разговорчивым.
***
Если бы не отсутствие тошноты и головокружения, сестра готова была поклясться, что они вошли в портал. Что за прекрасный лес здесь был! Что за чудные цветы росли то тут, то там. Так и хотелось остаться подольше, смастерить себе венок, лечь на эту шелковистую, не тронутую человеческими руками, траву и смотреть в небо, думая лишь о том, как безмятежность охватывает все естество.
Запах здесь как в той деревне, в которую привёз её Леголас – свежесть, чистота. Дышалось легко, воздух бодрил, наполнял ноющие мышцы силой. И даже, кажется, лечебно воздействовал на больную шею и спину. Потрясающе!
А деревья! Как и тогда, они были Джасти не знакомы. Но каждому из них наверняка по меньшей мере лет сто. Толстые, могучие стволы этих исполинов окутывались изумрудным мхом. Но здесь было очень тихо. Джасти не знала, какие в этом мире обитают животные и птицы, однако в этом плане лес словно умер. Может быть, дело в пауках? Мысль о них нагоняла страх. А если сейчас какая-нибудь из тварей выскочит из-за дерева и набросится? Сестра посмотрела на рядом идущего хмурого Исенгрима. Отлично! Лук при нём, кинжалы тоже. И когда только успел?
– Не беспокойся, опасности пока нет, – вдруг произнёс спутник. Видимо, волнение Джасти от него не укрылось.
– Исенгрим, – он ещё был раздражён, но, кажется уже отходил. Рискнуть спросить его об этой стычке? Любопытно же. Или, напротив, попытаться отвлечь?
– М?
– А у тебя-то есть семья?
– Нет.
Ясно и коротко. Значит, на разговоры у него настроения нет. Что ж, не стоит злить своей настырностью. Джасти подошла к нему ещё ближе, на всякий случай, и следовала за своим переводчиком в молчании, осматривая лес.
Шли они минут двадцать. Исенгрим привёл её к широкой реке. Спокойной, сказочно прозрачной. Да и само место было… прекрасным. Джасти даже ахнула. К реке вёл узкий каменистый берег, по которому девушка подошла к воде и, наклонившись, запустила в неё руку. Под тёплым солнцем река нагрелась, такая приятная. Что-то в этой реке было такое, что отличало её от рек Земли. Атмосфера? Природная девственность? А может, непривычная чистота?
Хотя, кто знает? Может быть Джасти настолько хотела помыться, что даже болота будут для неё святыми водами?
Не успела она взяться за свою водолазку, чтобы снять, как вспомнила о присутствии эльфа. Повернувшись к нему, она увидела скучающее лицо своего спутника, однако, оно было обращено именно на неё.
– Не отвернёшься?
– Ты меня, как женщина, не интересуешь, – отмахнулся он.
– Я промолчу о том, что это прозвучало обидно, но о правилах приличия вы, эльфы, должны что-то знать?
Хмыкнув, переводчик выполнил просьбу Джасти. А она, пытаясь не думать, что Исенгрим всё равно рядом, разделась, взяла мыло и вошла воду. Не любила резкие погружения, от того шла медленно, привыкая к прохладе воды каждым сантиметром своего тела. И лишь когда под водой скрылась её грудь, она принялась тереть себя мылом.
Юноша спокойно стоял на своём месте, а Джасти время от времени буравила его взглядом. Ишь ты, какие мы гордые, прекрасный эльфийский народ! Не интересует, как женщина! Больно надо!
На самом деле, эти слова сильно задели девушку. Она всё понимала. Разные виды, враги, пленница и всё такое. Но чисто по-женски это было неприятно слышать. Такие слова больно били по самолюбию и расстраивали ту, которая никогда не считала себя страшной. Правда, писанной красавицей тоже себя не называла.
– Глупый эльф… – буркнула она себе под нос.
Кажется, даже на таком расстоянии её услышали – Исенгрим странно дёрнулся. Но нет. Он просто покопался в нагрудных карманах и что-то вытащил. Буквально через секунду заиграла красивая мелодия. Юноша достал флейту, на которой он играл умирающим собратьям.
Сестра любила флейты. Никогда бы не закачала на свой плеер звук такого инструмента, но, когда доводилось случайно услышать его в живую, то уже не могла заставить себя оторваться. Особенно сейчас, здесь… Где флейту можно назвать главным аккомпанементом матери природы.
Джасти не торопилась. Она наслаждалось чистой водой, видом этого прекрасного леса и звуком столь дивной игры. Не было ни одной фальшивой ноты. Звук чист, спокоен. Чем-то мелодия даже напоминала ей песню «Баллада о трёх сыновьях». Хотелось даже подпеть, но она стеснялась, боялась спугнуть флейту.
Замечательное утро. Лучшее, за несколько месяцев.
***
Платье было очень красивое, лазурного цвета. Да и на Джасти смотрелось неплохо. Главное, чтобы не мешало работать. Правда, девушка больше любила, когда рукавов не было, но это легко исправить. Подарок Леголаса ей очень понравился. Теперь хоть она не будет так сильно потеть во время работы.
Язык так и чесался спросить у спутника: «Как я выгляжу»? Но решила, что это будет неуместно. Исенгрим закончил играть и повернулся к девушке, лишь когда заметил приближение. На её новый вид он даже не отреагировал.
– Возвращаемся?
Эльф с охотой согласился. Он немедленно выдвинулся в путь, а сестра потратила секунд десять на то, чтобы собрать мыло, полотенце и свои старые вещи в мешок. Они ей ещё понадобятся, чтобы вернуться к своим. Джасти надеялась на это.
Нет ничего приятнее, чем собственное чистое тело. Кожа дышала, руки стали гладкими, шершавость ладоней исчезла. Волосы продолжали свисать, как сосульки, но только потому, что они мокрые, а не жирные.
– Выглядишь счастливо, – зачем-то сказал Исенгрим.
– Знаешь, как я долго этого ждала?
– Могла бы попросить и раньше.
– Когда ты меня чуть не ударил? – улыбнулась сестра.
– А ты мне это ещё долго припоминать будешь? – Джасти была уверена, что Исенгрим обидится на её слова или разозлится. Но нет. Его лицо озарила беззлобная ухмылка. Хм… Раз уже разрешено припоминать ему такие вещи, то можно с уверенностью сказать, что их отношения перешли на новый уровень.
– Не очень долго.
– Нужно было думать, что говоришь.
– Кто знал, что вы настолько… – «Так, осторожнее на поворотах». – Что вы так сильно заблуждаетесь.
– Даже не знаю, радоваться ли мне теперь или нет, – загадочно произнёс спутник. – Ваше людское любопытство настолько сильно, что вы резали своих же, вскрывали трупы, мучили людей, пробуя на них разные вещества… Мы же уважаем смерть. Умерший собрат для нас священен. В итоге получается, что мы уважаем смерть во вред себе… Или как-то так.
Джасти опустила вопрос о том, откуда он всё это знает. Да и не хотелось узнавать о таких мелочах, когда Исенгрим так опечалился. Его можно понять. Это было очень обидно. Несправедливость была и здесь, в мире эльфов. Казалось бы, у таких святых, правильных…
– Я не знаю, что тебе на это ответить, – честно сказала Джасти.
– Ничего не отвечай. Мне достаточно того, что ты понимаешь эту несправедливость.
«Понимаю».
***
Утро ещё не кончилось. И зря Джасти посчитала его лучшим. В лазарете их ждало большое несчастье.
Началось с того, что ещё в лесу Исенгрим напрягся и устремил свой взор вперёд:
– Что-то случилось.
