Текст книги "Стану твоим дыханием (СИ)"

Автор книги: SashaXrom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Андрею тоже больно было, – Харон отшвыривает от себя Белкина. – Правда, морально больно. Что ему такой выблядок, корчащий из себя Топа, достался. Но морально же не считается, да? Хотя ты и физически не брезговал. И не в рамках Сессии.

– Какому ещё Андрею? – чуть ли не брызгая слюной от злости, шипит профессор. – Знать не знаю никаких Андреев. Что ты мне здесь пургу гонишь? – а взгляд, тем не менее, забегал, отмечает Харон.

– Понимаешь ты всё прекрасно, – Харон кривится и понимает, что его уже достало это светопреставление. – Дурачка включать не нужно.

– Это не твоё собачье дело, – сверкает глазами исподлобья Белкин. – А вот что лично тебя касается, Чернов, то я тебе не завидую, ох, как не завидую. Ты у меня из института вылетишь, допуска не получишь, и вся группа твоя заодно. И всем скажу, что по твоей милости.

– Ага, ещё расскажи из-за чего, – ухмыляется Харон. – У меня и видосик есть для правдоподобности. Показать?

Харон вынимает из кармана телефон и включает воспроизведение записи. Слышно хриплое дыхание и стоны Белкина.

– Как стонал, как стонал, – Харон тянет губы в улыбке, но его глаза остаются холодными.

– Ублюдок, – рычит профессор. – Извращенец, быдло! Ты не посмеешь! Ты ничего не докажешь!

– А я и не стремлюсь, – фыркает Харон. – Это чисто для того, чтоб ты сильно высоко не прыгал. А зачёт мне твой и даром не нужен. Можешь себе его в задницу вместе с зачёткой засунуть. Ещё немного потренируешься, и поместится, со свистом влетит. Всё, Эдик, утомил ты меня. Прощай, надеюсь больше никогда тебя не увидеть.

– Взаимно, – несётся в спину, сопровождаясь очередным потоком нецензурщины.

Харон не слышит. Харон чётко печатает шаги по коридору анатомички. Выходит на улицу, щурясь на яркое солнце, хотя уже и вечер. Но после полуподвального помещения морфокорпуса, солнце просто-таки ослепляет. Идёт к машине. Устало падает в салон и откидывается на спинку сиденья. Нашаривает в бардачке сигареты. Открывает окно. Закуривает. Выдыхает дым, и из клубящегося тумана проступает лицо Змея.

Змей осуждающе покачивает головой, смотрит на Харона и будто неслышно спрашивает: «Ну что, полегчало? А ты ведь понимал, что это ничего не изменит. Самому теперь только хуже. Нельзя поступать с людьми подобным образом, даже если они и последние конченные выблядки. Нельзя, Харитон. Поступая так, ты опускаешься до их уровня. Становишься таким же, как и они. А то и похлеще них».

Горечь сигаретного дыма смешивается с горечью потери, которую Харон всегда ощущает, вспоминая Змея. Почему тогда так произошло? Почему Змей, а не он? Змей был за рулём, когда та фура вылетела на встречку. Обычно водитель инстинктивно выводит из-под удара себя. Но в данном случае случилось иначе. Харон переломался полностью, но выжил. А Змей…

Харон стиснул зубы и медленно выдохнул.

А Змей ведь предчувствовал свою скорую смерть. Ещё накануне той поездки говорил Харону, что тому нужно будет через полгода съездить к шаманам пройти посвящение. О силах каких-то, что переходят от учителя. О бессмертии души. И что если кто-то уходит, а кто-то остаётся, то это значит, что миссия оставшегося не завершена. О законах Вселенной. Много говорил такого, чему Харон тогда не придал значения. А позже… Позже уже ничего не мог изменить.

Докурив, Харон выбросил окурок и глубоко подышал, прикрыв глаза. Специальная техника дыхания всегда помогала прийти в себя. Помогла и на этот раз. Произошло то, что должно было произойти. И так, как должно было. По большому счёту, каждый получил своё удовольствие. Харон – сатисфакцию и оргазм, а Белкин – порцию своего кайфа. Ну, а то, что профессора после расколбасило, то это уже не Хароновы проблемы.

А вот что выбивалось из стройного ряда и не хотело систематизироваться ни в один формат – то это странное появление того парня из книжного за окном анатомички. Харон подумал даже о том, что, возможно, ему показалось, но сразу же отмёл это предположение, как бредовое. С чего бы ему это казалось? Тем более, на тот момент он и думать-то о том парне забыл. Зато сейчас это наваждение засело занозой в голове. Как он смотрел. Какой спектр эмоций был на его лице. И как накрыло кайфом в этот момент самого Харона…

Глупости. Просто возбуждение иногда накатывает волнами. Наплывает – спадает. И в момент спада появляется какой-то наблюдатель. И это подстёгивает. Логично. И Харону точно так же доставило бы, если бы там стоял кто-то ещё. Да кто угодно. Однофигственно.

Харон ужинает готовой, купленной по дороге едой, которую достаточно просто разогреть в микроволновке. Идёт в душ. С отвращением вытряхивает из кармана джинсов упаковку с использованной салфеткой и презервативом. Выбрасывает всё это в мусорное ведро. Удаляет видео с телефона. Кладёт мобильный на подоконник и заходит в кабину душа. Выходит, на автомате забирает телефон, ложится в постель и залипает на каком-то научно-популярном фильме, который хайпится по всему интернету. Ничего особенного Харон в этом фильме не находит. А через некоторое время понимает, что не помнит ничего из просмотренных сорока минут. То ли фильм такой, то ли мысли не здесь. Вздыхает, выключает ноут и укладывается спать.

Сон долго не идёт. Харон периодически уплывает в какую-то муть и возвращается в реальность от любого шороха. Снова погружается в дремоту. Просыпается. Поверхностный сон, порой, измучивает не меньше бессонницы. Харон даже думает принять транквилизатор, чтобы расслабиться, но настолько лень подниматься. Он пялится в потолок, устало прикрывает глаза. Снова мешает в голове мысленный коктейль. И под утро наконец-то отключается.

Морфокорпус.

Кабинет профессора.

Стол. Со стола с шелестом слетают какие-то бумажки. Кружатся в воздухе, игнорируя законы физики и гравитацию. Кружатся, затягивая в карусель водоворота. Одуряюще пахнет сиренью и чем-то ещё. Чем-то, что Харон пока не может идентифицировать.

Он стоит у стола между широко разведенных ног Белкина. Но ощущения настолько яркие, что Харон не то, что пытается простимулировать самого себя, усилив возбуждение, а наоборот, пытается сдерживаться, чтобы не финишировать раньше времени.

Он всматривается в лицо лежащего перед ним, но видит не профессора, а того самого парня, который должен стоять за окном. Должен быть там, но сейчас стонет и выгибается под напором Харона, лежа распятым на письменном столе. Харон гладит его тело, ощущая, как парня сотрясает под его руками. Чувствует его дрожь и желание.

Наклоняется к самому лицу и тихо шепчет: «Хочешь меня».

И слышит в ответ хрипло-сорванное, протяжное: «Да-а-а-а».

Входит, протискивается в восхитительно узкий задний проход. Чувствует, как его член плотно обхватывают гладкие стенки. Удовольствие, которое и так почти максимальное, становится ещё сильнее. Харону кажется, что он сейчас просто взорвётся, настолько ему нестерпимо, невозможно хорошо. Оргазм накатывает сокрушительной волной, зашвыривая к наивысшей точке. Ещё выше. Ещё. Харон чуть ли ни плавится от экстаза. Ощущения уже вроде бы давно должны пойти на спад. Но не прекращаются, длясь бесконечно. Не хватает самой малости, буквально каких-то секунд, чтобы шагнуть в запредел. Харон содрогается в этой предоргазменной бесконечности. Стонет, прикусив губу и…

…И просыпается с привкусом крови во рту и каменным стояком. Потрогав губу языком, Харон понимает, что прокусил её во время сна. Раздражается, обескураженный таким странным проявлением. Идёт в туалет, чувствуя переполненность мочевого пузыря, убеждая себя, что это обычная спонтанная эрекция. Привычный утренний стояк, который не имеет никакой связи с чем бы то ни было. Элементарная физиология. Пиковый уровень тестостерона. В течение ночи, во время фаз быстрого сна такие спонтанные эрекции возникают по пять-шесть раз за ночь. Это логично. Это нормально. Это не связано ни с какими дурацкими снами. Но пальцы всё ещё помнят бархатистость кожи, внутри ворочается возбуждение, а в ушах звучит музыка стонов.

«Блядство», – рычит Харон и устраивает себе контрастный душ, чтобы отогнать ночной морок.

========== Андрей ==========

– Андрей, – Людмила Олеговна обеспокоенно трогает племянника за плечо. – Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?

– А? – Андрей вздрагивает, смотрит на тётку непонимающим взглядом. – Что?

– Я тебя спрашиваю, когда ты в командировку едешь, а ты молчишь. Что-то случилось?

– Нет, ничего, всё нормально, – Андрей натянуто улыбается. – Пока не знаю, не факт, что меня отправят. В редакции много желающих прокатиться за чужой счёт по курортным зонам. Не работа, а сказка. Тебя поят, кормят, развлекают, и всё на высшем уровне, чтобы отзыв был как надо.

– Ты домой сейчас?

– Да, что-то голова гудит, устал за день.

А голова не просто гудит, в голове такой бардак, что впору вызывать клиннинговую бригаду, чтобы навести там порядок.

Как ни старайся не думать о том, что он видел буквально пару часов назад на расстоянии пары метров, картинка всё равно стоит перед глазами во всей своей развратной красе.

И это не ролик на порносайте, который выключил в любой момент, как надоест, это реальность – срежиссированная жизнью, судьбой – называй, как хочешь.

Наваждение – как специально подтасованная колода карт, и тебе всё время выпадает что-то не в масть. Уже второй раз на пути встречается тип, на которого глаза бы не смотрели – до такой степени раздражает.

«Врёшь? – интересуется внутренний голос. – Точно раздражает?»

«А какой ещё тут может быть вариант, – резонно отвечает Андрей сам себе. – Во-первых, необоснованный наезд, во-вторых, у меня с ориентацией всё нормально, в-третьих, то, свидетелем чему я оказался, было отвратительно. А в-четвёртых, бесит, что он как специально ещё раз мне встретился».

«Зачем же ты тогда думаешь о нём, если с твоей ориентацией всё нормально, и это всё так отвратительно? – внутренний голос и не думает успокаиваться. – Ты же, когда видишь на улице мёртвого голубя и понимаешь, что это отвратительно – ты идёшь мимо, и больше не думаешь об этом. Разве тут не подобный случай?»

«На что ты намекаешь?» – внутри ворочается глухое беспокойство, но внутренний голос внезапно затыкается, будто и не вступал в этот бессмысленный диалог.

Андрей не может не согласиться с тем, что по необъяснимым причинам его взволновало то, что он увидел. Он признает, что странный парень из книжного каким-то немыслимым образом засел в его мыслях с непонятными целями.

Андрея никогда не посещали фантазии о возможности какого-либо близкого взаимодействия со своим полом, но сейчас ростки сомнений, благодаря всего двум нелепым столкновениям, начинают пробиваться сквозь стопроцентную, как думал он, гетеросексуальность.

Нет, на самом деле он никогда бы…

Даже представить невозможно…

Даже предположить…

Но…

Мысли возвращаются туда, к действию, что происходило за окном. Может, просто он впервые попал на роль стороннего наблюдателя слишком интимного процесса, и именно это не позволяет выкинуть его из памяти? Может, совсем неважно, что это был однополый секс, и он сейчас вспоминал бы хоть что, невольным свидетелем чего оказался бы?

Странное волнующее возбуждение расползается по телу, и сон снова не идёт к Андрею с наступлением ночи.

Взгляд напротив – уверенный, жёсткий, ввинчивающийся в самую душу. И улыбка – самоуверенная, словно её хозяин точно знает, какое впечатление производит. И тело под ним – что оно чувствовало, это тело?

Дальше Андрей запрещает себе думать, кусает губы, пытаясь подавить совсем нежелательное возбуждение.

Нет, ему не понравилось то, что он увидел.

Ему не понравилось, что он видел.

Не понравилось, что видел.

Не понравилось…

Не…

– Хочешь меня? – голос за спиной, совсем рядом – чужие пальцы гладят кожу вдоль позвоночника, отчего прошивает электрической дрожью.

Андрей выгибается от прикосновений, а ладони перебираются на живот, прижимаются так плотно, что передают своё тепло.

– Хочешь меня… – не вопрос, утверждение.

Андрей сглатывает – колючий комок в горле мешает дышать. Тягучее напряжение скапливается тяжёлым сгустком оголённых проводов. Кладёт свою руку поверх чужих пальцев, впивающихся в кожу, сжимает.

– Да-а-а, – хриплый ответ из воспалённого горла похож на шипение.

– Посмотри на меня, – властный приказ совсем рядом.

Андрей поворачивается и тонет в зелени чужого взгляда, притягивающего его ближе, ещё ближе… воздух в лёгких заканчивается…и…

Внезапное удушье, резкий рывок – Андрей, хватая ртом воздух, открывает глаза, выброшенный в утро из беспокойного сна.

Пытается вспомнить, что же ему снилось – пытается поймать ускользающее видение. Он помнит, что рядом кто-то был, кто-то, вызывающий массу чувственных эмоций, реальных, настоящих эмоций, и за доказательством ходить далеко не надо – сон прошёл, а ощущения никуда не делись, напоминают о себе настойчивым требованием немедленного удовлетворения.

Андрей морщится, чувствуя себя подростком, которого преследуют мокрые сны. Надо отвлечься, просто надо отвлечься.

А наваждения, на то и наваждения, чтобы помелькать в воображении и бесследно исчезнуть.

Коварный разум тут же ехидно подсказывает: «Чтобы избавиться от искушения, надо поддаться ему».

– К чёрту, – Андрей говорит так громко, что за тонкой стеной начинает лаять соседская собака. – И тебя к чёрту, – обращается он к стене. – Всех к чёрту.

Душ, завтрак, работа, тренировка, клуб – день прошёл.

Беспокойная ночь – здравствуй, мой пепельный кошмар.

Душ, завтрак, работа, свидание с Жанкой – ещё один день.

Ночь утягивает на зелёное дно, лишает возможности к сопротивлению.

Душ, завтрак, работа…

– Пошли в кино? – Наташка потягивает колу из бумажного стакана. – Всё равно же гуляем.

– То есть больше ты тут ничего примерить не хочешь? – подкалывает сестру Андрей.

– Ну тебя, – Наташка шутливо обижается. – Зря ты отказался ту рубашку купить, миленькая такая. И ты в ней был тако-о-ой…

– Ага, на пидора похож… – подсказывает Андрей, а Наташка закатывает глаза:

– Фу, как некультурно. Не на пидора, а на метросексуала.

– Как будто есть разница, – фыркает Андрей и смотрит на афишу. – Ну, отлично, давай сходим в кино – тем более новый «Дедпул» вышел.

– Я не пойду на эту пошлятину, – капризно отказывается Наташка.

– Какие-то двойные у тебя стандарты, – в голосе Андрея полно скепсиса. – Значит, когда ты смотришь своих «Бесстыжих», то это нормально и никакой пошлятины, хотя даже я краснею от их закидонов. А как бедняжка Дедпул скажет пару слов да сделает несколько лишних движений, так всё – пошлятина.

– Сказала, не пойду на Дедпула и всё, – Наташка хмурится и продолжает изучать афишу. – О, на «Садко» пойдём.

Андрей сочувствующе смотрит на сестру:

– Наташа, но ведь это шесть плюс, ты офонарела? Я не пойду на мульт для детсадовцев.

– Смотрите-ка, взрослый нашёлся, – парирует сестра. – Пойдёшь, как миленький, ты же знаешь, как я люблю мультики, и ты не бросишь меня тут совсем одну.

– Вот не укладывается у меня в голове, как в тебе сочетаются несочетаемые вещи. Ты уникальна, знаешь?

– Знаю, – гордо кивает Наташка. – Пошли, давай.

В сумраке кинотеатра Андрей пару раз засыпает – дремота подкатывает внезапно, а на экране развёртывается нечто странное с шутками для пятилетних. Наташка же, хрустя попкорном и удобно устроившись в кресле, с увлечением наблюдает за этим неувлекательным процессом.

Время тянется со скоростью последнего урока перед каникулами – затекают ноги. Андрей вздыхает – надо хоть чем-то занять себя.

– Я сейчас, – шепчет он сестре, та кивает, не отрываясь от экрана.

Андрей пробирается между кресел к выходу. На верхнем этаже комплекса есть кафетерий, можно посидеть там – перекусить на крайний случай.

Вход на эскалатор перегорожен знаком – «не работает», и Андрей идёт по направлению к лифту. Двери гостеприимно открываются, он заходит внутрь – в лифте, кроме него ещё один человек:

– Вы на какой? – спрашивает Андрей и поднимает глаза на стоящего напротив парня. Тот смотрит на Андрея в упор, а его губы медленно растягиваются в улыбке.

– Ты? – тупо спрашивает Андрей и делает шаг назад к уже закрывающимся дверям лифта.

========== Харон and Андрей ==========

Настроение с самого утра не задалось – Харон варит себе убойную дозу кофе и едет в универ, чтобы забрать документы. В деканате он, как назло, сталкивается с Белкиным, которого тоже за каким-то чёртом понесло туда ни свет ни заря. Оба, каждый по своим субъективным причинам, делают вид, что не видят друг друга. Да и сам Белкин, судя по его воспалённым глазам и общему помятому виду, вовсе не горит желанием устраивать какие бы то ни было разборки.

В деканате, медленно охреневая, Харон слушает монотонный голос секретаря, не веря своим ушам, что и тут царствует бюрократизм – прежде чем ему выдадут в «кадрах» его документы, ему необходимо предоставить подписанный обходной лист. Сам этот махровый пережиток прошлого выдаётся на руки секретарём, и Харон обалдело рассматривает идиотскую бумажку.

Ну хорошо, допустим, сдать студенческий и зачётку, получить подпись об отсутствии долгов в библиотеке. Но за каким дьяволом ему нужна закорючка коменданта студенческого общежития, если он услугами этого рассадника разврата не пользовался – Харон при всей своей лояльности понять не может. Ещё раз уточняет у секретаря. Но та, поджав губы и демонстрируя чрезвычайную занятость, заявляет, что обходной лист должен иметь подписи всех, кто там в нём указан, вне зависимости от того, пользовались этим или нет.

Харон рычит от бессилия. Хватает гадскую бумажку и выходит в коридор, решив напоследок для разнообразия не пытаться бороться с системой. В конце концов, что там его подписывать, этот обходной. Плёвое дело. Ну придётся убить полдня, но уже завтра Харон будет абсолютно свободен. И сможет наконец-то от всего отдохнуть. Но чтобы помочить ноги в океане, нужны документы. И поэтому сначала неприятное дело, а потом уже и в турфирму зарулить можно. Харону очень нужен отдых, просто-таки необходим. Ему кровь из носу надо скинуть с себя то напряжение, которое скопилось внутри за последние, полные натянутых нервов, дни.

Быстрее всего – в течение сорока минут – Харон получает подпись в библиотеке. А когда приходит в архив сдавать студенческий и зачётку, то с удивлением наблюдает запертую дверь. Где находятся сотрудники в рабочее время – не знает никто. Ни бабка на входе, ни шастающие туда-сюда студенты, ни лаборантка в соседнем кабинете. Какой-то информации на двери, хотя бы тупого листка с надписью «буду через год» – тоже нет. Просто закрыто. Наглухо. Харон мысленно плюёт и идёт в общежитие искать коменданта. Обходит оба корпуса, но выясняет только, что комендантша уехала на выселение в «высотку».

Высоткой называли два четырнадцатиэтажных корпуса, расположенных в другом конце города. Благоразумно решив, что не стоит гоняться по всему городу за призраком – комендантша могла по пути спокойно заняться какими-то своими делами, а то и вовсе свалить домой, прикрывшись необходимостью находиться по работе в другом месте – Харон снова забивает, и едет домой. Продолжать квест будет завтра. А сегодня займётся работой, аккумулирует финансы и посмотрит, в какую точку мира тянет отдохнуть его душу.

Душа ведёт себя странно, отметая предложение за предложением. Приевшиеся мейнстримные курорты Харон исключает сразу. Немного подумав, отказывается и от экзотики. Почти на полном серьёзе размышляет над Африкой, но вспомнив неприятные болячки, присущие самому жаркому континенту, и необходимость лишних прививок, отбрасывает и этот вариант. Надолго зависает над Аргентиной, но пока откладывает.

Хочется в Штаты, но выгодных рейсов в ближайшее время нет, а за перелёт просят просто-таки баснословные деньги. Но и это не особая проблема, если сильно захотеть. Проблема в необходимости визы, которые посольство Америки в последнее время выдаёт крайне неохотно, а процедура тянется неприлично долго. Это можно на перспективу.

Так и не определившись, Харон решительно закрывает ноут и едет в спорткомплекс, где, выложившись в зале и наплававшись в бассейне, наконец-то получает долгожданный релакс и приятную мышечную усталость. Сон должен быть глубоким и спокойным, тем более, за прошедшую ночь Харону выспаться так и не удалось. Предвкушая отдых, он засыпает действительно быстро.

И снова…

Запутанные коридоры морфокорпуса. Блуждая в лабиринтах полуподвального помещения, Харон выходит на улицу. Оказывается под окнами кабинета профессора и каким-то непонятным образом снова видит перед собой своё наваждение. Парень будто поджидает Харона у того самого окна. Смотрит тем самым ошалевшим взглядом, от которого сносит даже жалкие останки разума. Харон делает к нему шаг – парень стоит неподвижно. Ещё шаг – не сдвигается с места, только быстро облизывает пересохшие губы. Ещё шаг – почти вплотную. Рывок. Царапающие ветки кустов, в которых Харон зажимает парня, притиснув его спиной к шершавым кирпичам «анатомички».

И снова хрипло-протяжное «Да-а-а», снова невыносимое удовольствие в размеренном ритме толчков.

Харон задыхается, захлёбываясь, упиваясь экстазом и боковым зрением замечает Белкина, наблюдающего за всем процессом из окна.

Из сна моментально вышвыривает в реальность. Харон просыпается. Медленно, нехотя поднимается с постели. Варит кофе. Мышцы немного ноют после вчерашней нагрузки, но это приятная боль. Потянувшись и немного размявшись, Харон плетётся в душ.

Интересно, он ему теперь каждую ночь сниться будет? Какого хера вообще? Что в нём такого, кроме внешности, на которую Харон обычно западает? Да таких десятками, сотнями по клубам тусуется. Да хоть сейчас…

Но Харон понимает, что именно таких он в тех самых клубах, о которых вспомнил, вряд ли найдёт.

«Что ж ты запаялся-то так у меня в башке? – спрашивает Харон невидимого собеседника. – Чего ты хочешь от меня? Какого топчешься в каждом сне? Стонешь так тягуче? Откуда ты вообще взялся? Я ж тебя найду, если не отцепишься. Найду и отымею. Так, что ходить не сможешь. Лучше держись от меня подальше».

Какое-то время Харон, зависнув над очередной чашкой кофе, размышляет откуда действительно мог появиться этот парень в вечернее время на территории медакадемии. Логика подсказывала, что он там либо тоже учится, либо приходил к кому-то в гости. Третьего не дано. Среди студентов Харон его ни разу не видел. Да и его удивление при виде Атласа Синельникова говорит, скорее, о том, что парень от мира медицины далёк, как монах от порностудии.

А приходить он туда мог к кому-то из расположенных неподалёку общежитий, и найти его в таком случае почти нереально. Хотя, тогда бы он не попал на внутреннюю территорию. Ворота к тому времени уже закрыли, войти или выйти можно только через здание деканата, а там на входе свирепый цербер в виде бабы Марфы, которая посторонних хер пустит. А, значит, её должны были либо предупредить, что он придёт, либо она должна знать его самого. Хм…

Не успев определиться, что это ему даёт, что с этим делать дальше и нужно ли вообще что-то делать, Харон отвлекается на телефонный звонок. Звонит какая-то из студенток, которую он просил сообщить, когда комендантша появится в общежитии. Девчонка докладывает, что мегера на месте, и Харон быстро собирается и едет заканчивать свои дела.

Получив подпись комендантши, он возвращается в архив – осталось добыть только их драгоценный росчерк – и снова натыкается на запертую дверь. Похоже, тёток из архива украли инопланетяне. Время идёт, медным тазом накрывается случайно нарытый горящий тур в испанский Ситжес, и Харон медленно начинает закипать.

Чёртов архив, ебучая бюрократия, долбанные порядки. Хочется кого-нибудь убить или, как минимум, что-нибудь разнести. Несколько раз пнув ногой ни в чём не повинную дверь архива, Харон в крайней степени раздражения выходит на улицу. Закуривает, глубоко дышит, постепенно берёт себя в руки и с философским «ну что ж, суки, вернусь завтра» едет домой.

Дома занимается рутинными делами, прикидывает варианты на вечер, уже почти решает пойти в «Андеграунд», но взвинченное состояние – не лучший помощник в подобном досуге. И Харон предпочитает остаться дома. Медитирует, практически полностью успокаивается и собирается лечь спать. Ложится, закрывает глаза, настраивается на приятные, лёгкие сновидения. Через минуту поднимается и, решив не рисковать, идёт на кухню за водой, чтобы запить таблетку транквилизатора. Хватит с него этих ночных игр разума. Сегодня он будет спать без сновидений. И точка.

Вопреки обычному эффекту таблетки, сны всё-таки снились. Правда, на этот раз без привычного раздражителя. Но уж лучше бы с ним, чем тот мутняк, который всю ночь грезился Харону. От тех снов с наваждением хотя бы удовольствие какое-то, а здесь сплошная головная боль.

Но привычный утренний ритуал: кофе – сигареты – душ – кофе, разгоняет очередной морок, и Харон снова едет в чёртов архив с однозначным намерением закончить всю эту тягомотину именно сегодня. По пути, на случай повторяющейся ситуации, решает пойти другим путём и заезжает в супермаркет. Прикупив коробку конфет, доезжает до места и входит в здание, мысленно настраиваясь на положительное решение. Но, видимо, настрой не удался, так как дверь архива, как и ожидалось, оказывается всё так же запертой.

Харон саркастически тянет злую ухмылку и бормотнув «пойдём в обход», возвращается в деканат. Находит молодую секретаршу. ювелирно избежав контакта со старой грымзой, с которой общался в прошлое посещение, Харон улыбается девушке и делает приглашающий «на побеседовать» жест рукой. Недолго поговорив, изложив вкратце суть проблемы и отвесив парочку комплиментов, Харон облегчённо выдыхает. Секретарша кивает, глядя на Харона почти влюблёнными глазами, и расплывается в улыбке, когда он протягивает ей вместе со своим обходным, зачёткой и студенческим коробку конфет. Заверив, что максимум через два часа дурацкую бумажку можно будет забрать с нужной подписью, девушка уносится. Харон выходит на улицу и не спеша идёт к машине. Давно нужно было так сделать. Совсем мозги разжижились – два дня убил впустую. Теперь где-то переждать пару часов, и дело в шляпе.

Недалеко от медакадемии находится новый торговый центр. Трёхэтажное здание с подземной парковкой, кинотеатрами, магазинами и всевозможными кафешками на любой вкус построили несколько лет назад. Но за это недолгое время, ТЦ успел полюбиться горожанам.

Харону и самому нравилось бывать там. Помещение огромное – ни толкотни, ни суматохи, и еда в кафняках приличная. И совсем рядом находится – всего несколько кварталов.

Харон едет туда, намереваясь пообедать, а заодно и переждать необходимое время. Паркуется и идёт ко входу с другой стороны ТЦ, проигнорировав лифт. Поднимается не спеша, рассматривая афиши, рекламу и витрины.

Но на первом этаже с кинозалами Харона ждёт сюрприз – основную лестницу заменили эскалатором, оставив только пожарную. Теперь наверх можно было добраться либо на движущейся ленте ступеней, либо лифтом. Но сейчас эскалатор временно не функционировал – велось техническое обслуживание.

Чертыхнувшись, Харон поднимается лифтом и выходит на третьем этаже с разнообразными ресторанчиками. Выбрав итальянскую кухню, он делает заказ и не спеша, с удовольствием обедает. Запив обед чашкой отличного кофе, рассчитывается и покидает заведение, оставшись полностью довольным, умиротворённым и расслабленным. Как раз прошло чуть больше часа. Оставалось время на перекур и неспешное возвращение.

Спустившись на парковку и хлопая себя по карманам, обнаруживает, что забыл в кафе ключи от машины. Вынимал бумажник, и чтобы не выпали из кармана, машинально положил на стол. А забрать забыл. Нужно возвращаться.

Осмотревшись, Харон видит и здесь шахту лифта и направляется к ней. Удобно, что прямо из цокольного этажа парковки можно подняться, куда нужно. Харон входит в лифт. Кабина пуста, что ещё один плюс – толкотни он никогда не любил. Рассматривая панель с кнопками, поднимается наверх. На дисплее цифра «ноль» меняется на единицу, и лифт, немного дернувшись, останавливается. Видимо, понадобился ещё кому-то на первом этаже.

– Вы на какой? – звучит странно знакомый голос, и в лифт заходит ожившее наваждение Харона.

Харон удивлен, Харон обескуражен, если не сказать, что в полном ахуе. Но он быстро берёт себя в руки, когда видит, что парень тоже узнал его, подняв свой взгляд.

– Ты? – произносит наваждение с непонятной интонацией и делает шаг назад.

Но двери за его спиной закрываются – Харон вовремя успевает нажать клавишу с «тройкой» – и парень прижимается лопатками к соединившимся между собой лифтовым створкам.

– Я, – улыбается Харон, неотрывно глядя на ошарашенного парня. – Попался?

– Что? – вызов в голосе, ну надо же.

– Ты меня что, преследуешь? – Харон срочно меняет тактику.

– Я? Вот ещё… – ершится, но реакция «переть буром» удачно переключена. – Сдался ты мне.

– Давно в клубе состоишь? – Харон снова обескураживает внезапным вопросом.

– В каком клубе? – как и следовало ожидать, парень вновь сбит с толку.

– Вуайеристов, – хмыкает Харон и с удовольствием наблюдает, как лицо напротив заливается краской. – Понравилось наблюдать? – парень не находится с ответом, и Харон дожимает. – Так и будешь всегда подглядывать? Или всё-таки подумаешь насчёт практики?

– Ты… – парень резко выдыхает, а Харон, предвидя всё, что угодно, вплоть до резкого броска с ярким намерением набить морду, ударяет ребром ладони по кнопке аварийной остановки.

Лифт дёргается, резко останавливаясь. Свет, мигнув несколько раз, тухнет. По инерции и от неожиданности внезапной остановки, парень не удерживает равновесия, и его бросает прямо на Харона.

Тот ловит его в свои объятия и притягивает к себе, плотно прижимая за поясницу. Футболка на его теле задирается, пальцы Харона ощущают бархатное тепло обнажённой кожи на спине.

То ли от неожиданности, то ли по другим причинам, но парень замирает, не предпринимая никаких действий, слышно только его тяжёлое и прерывистое дыхание.

Продолжая удерживать его крепко прижатым к своему телу, свободной рукой Харон ведёт вдоль позвоночника к шее, перебирает пальцами, проводит вдоль кромки волос. Поднимается выше. С лёгким нажимом, круговыми движениями массирует затылок. Приближает лицо вплотную и, мазнув губами по губам, наклоняется и проводит языком по боковой поверхности шеи снизу вверх и за ухо. Парень то ли вздыхает, то ли всхлипывает еле слышно, судорожно сглатывает, пытаясь что-то сказать, но тут же оставляет эту попытку.

Ладонь с поясницы сползает чуть вниз. Харон вжимает её плотнее, тем самым притискивая парня к себе ещё крепче. И чувствует своим телом многозначительную твёрдость в области ширинки. Ухмыляется в темноте и тихо, протяжно шепчет в самое ухо тяжело дышащему, заключённому в его объятия пленнику: