Текст книги "Стану твоим дыханием (СИ)"

Автор книги: SashaXrom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

========== Андрей ==========

Бывают такие дни, когда кажется, что обязательно должно произойти что-то необыкновенное. Это просто день, он начинается точно так же, как и сотни других, подобных ему дней. Но звенит в нём натянутая до предела струна, которая, соединяясь с нервами, несёт в себе информацию: «Сегодня тот самый день. Готовься. Не пропусти».

И ты готовишься. Не зная к чему, не зная, когда это настигнет тебя, ты просто знаешь, что сегодня это случится. Это. Случится. Это может быть хоть чем, но оно перевернёт твою жизнь так кардинально, что ты никогда не станешь прежним.

– Ты самый последний романтик на этой планете, – Наташка всегда смеётся, когда её брат Андрей начинает развивать философские теории насчёт предопределения.

– А почему, собственно, ты что-то имеешь против? – Андрей недовольно поглядывает на сестру, перебарывая желание стукнуть её по лбу.

– Ты хочешь сказать, что для каждого человека где-то близко или далеко припасён другой человек, который является его истинной половиной? – Наташка скептически прищуривается и продолжает. – Вот Жанка говорит, что ты тот человек, с которым ей суждено связать свою жизнь, а ты вот морщишься, как лимона откусил. Где же твоя радость, учитывая твои разговоры о предназначении?

– Ты не допускала мысли, что мы с Жанкой оказались вместе случайно, по стечению обстоятельств? И это совсем не значит, что нам нужно немедленно бежать в ЗАГС, чтобы поставить государство в известность, что мы время от времени совокупляемся, – уже раздражённо отвечает Андрей.

Наташка на такой отпор только закатывает глаза:

– Фу, как некультурно, – пародирует она голос фрекен Бок, и сердиться на неё становится совершенно невозможно. – Мне вот интересно будет посмотреть на эту твою истинную любовь, когда она появится, а ещё интересно будет увидеть, как Жанка повыдёргивает ей все волосы и откусит руки.

– Руки-то зачем? – разговор начинает принимать всё более шутливый оборот.

– А чтобы не тянулась пальчиками к чужому добру. Поверь мне, мысленно Жанка на тебе уже и клеймо поставила, и на цепь посадила.

Неприятно это осознавать, но сестра права – они с Жанкой вместе с одиннадцатого класса: в какой-то момент девушка решила, что Андрей неплохая пара, а ему польстило, что такая девчонка обратила на него внимание. Он не стал сопротивляться, хотя особых чувств или хотя бы элементарного интереса никогда не испытывал к первой красавице класса. А потом их отношения стали привычкой, Жанка всегда была рядом, и как-то само собой разумеющимся стало то, что рано или поздно они соединятся счастливыми узами Гименея к радости двух семей.

Жанка часто жаловалась ему или Наташке, что тот мог бы быть и поласковее, что она не видит от него тех пылких чувств, на которые рассчитывала. Андрей и сам удивлялся, почему внутри у него не замирает сердце, когда он видит свою гипотетическую невесту. Сердце не замирало ни при виде Жанки, ни при виде любой другой девушки. Да, ему нравились лёгкие победы, ему нравилось внимание к своей персоне, иногда излишнее, но чтобы самому испытать те чувства, о которых он читал только в книгах, такого не было.

«А здорово, наверное, когда земля из-под ног уходит только от одной мысли о любимой», – тут Андрей всегда недовольно морщился, потому что не мог представить себя в таком нетипичном и невозможном для себя состоянии.

– Зайдём в книжный? – Наташка кивает в сторону «Продалита». – Полистаем. Хочу купить новую книгу Пелевина «iPhuck 10».

– Название, конечно, – Андрей смеётся. Одно время они вместе с сестрой увлекались творчеством этого модного сейчас писателя, но потом Андрей пресытился своеобразной метафоричностью гения и не так рьяно кидался на его новинки. Наташка же по-прежнему восхищалась автором и скупала всё, что попадало на книжные полки. – Не приелся ещё?

– Ты что? – Наташка возмущённо округляет глаза. – Говорят, это самый лучший его роман.

– Кто говорит?

– Критики, конечно.

– А, ну это конечно аргументный аргумент, хотя мнение критиков – это последнее, к чему стоит прислушаться. Что говорят на форумах?

– Ты же знаешь эти форумы – попробуй откопать зерно правды среди мусора, – Наташка упрямо поджимает губы. – Чтобы читать Пелевина надо быть эрудированным во всех областях, потому что отсылок там глубокое море ко всему на свете. А люди читают и не втыкают, что вообще происходит, и начинают судить со своей колокольни, что автор написал полнейшую галиматью.

– Ты ведь понимаешь, что читать Пелевина это своего рода мейнстрим, так что стоит ли удивляться, что читать его бросились все подряд, не понимая, что пишет он не для всех.

– Я-то понимаю, а вот те недоумки, кто марает форумы своим ответственным мнением, кажется, не особо понимают. Им вон, – Наташка кивает на рекламный стенд у входа в книжный. – Им Полярного только и читать.

Андрей смотрит в сторону стенда – так и есть, новая книга – плодовитый автор.

– А чем тебе Полярный не угодил? – Андрей улыбается, зная, что сейчас ответит на это сестра.

– Да мне, по большому счёту, на него ровно, – Наташка делает неопределённый жест рукой в воздухе. – Я такое не читаю. А вот те шестнадцатилетние девочки, которые хватают в свои ручонки Пелевина, а должны хватать вот это, потому что это по их интеллекту. Им ваниль подавай, а её у Полярного хоть ложкой ешь.

– Откуда ты знаешь, ты же не читаешь его, – подкалывать Наташку одно из удовольствий, от которого трудно отказаться.

Наташка хмурится:

– Ну ладно, читала я его первое творение. Просто его так рекламировали Вконтакте, во всех пабликах были его цитаточки, и судя по ним – должна была выйти годнота. Он там собирал средства на издание своей первой книги, ну и пиарился, как мог. И название было красивое – «Сказка о самоубийстве».

– Действительно, красивое, – соглашается Андрей.

– А потом, я нарыла его книгу в сети – такого разочарования я не испытывала никогда в жизни. Я чувствовала себя обманутым ребёнком, которому дали в руки красивую конфету, а по факту она оказалась просто фантиком с пластилином внутри.

– Бедная ты моя, – преувеличенно сочувствующим тоном говорит Андрей, хотя больше всего хочется расхохотаться на весь зал, но «нельзя шуметь в библиотеке», и это правило относится почему-то и к книжным тоже.

– Так что я, пожалуй, буду читать тех авторов, кто заслужил моё восхищение, – подытоживает Наташка, останавливаясь напротив полки с книгами любимого писателя. – Здравствуйте, господин Пелевин.

– Ждёшь ответа? – фыркает Андрей, а Наташка недовольно парирует:

– Не мешай мне. Вот в соседнем ряду Липскерова выставили, у него тоже новинка вышла. И раз уж ты отметил оригинальность названия новой книги моего кумира, то твой тоже отличился. Как тебе? – и Наташка тычет пальцем в сторону стеллажа.

– «Теория описавшегося мальчика», – читает Андрей и улыбается. – Отличное название, абсолютно в духе Липскерова.

– Вот и изучай, и мне не мешай, – обрубает разговор Наташка и начинает перебирать книги на своей полке.

Андрей отворачивается от сестры и проводит пальцем по чуть выгнутым корешкам новых книг. Книжные магазины обладают неповторимым очарованием, создавая внутри себя атмосферу тишины, рассудительности и умиротворения. Хочется часами бродить тут, останавливаясь то тут, то там – листать новенькие, чуть твёрдые и ещё девственные страницы, вдыхать резкий аромат типографской краски и пусть на пару минут, но попадать в другие миры.

Андрей берёт в руки книгу, открывает и, сам того не замечая, углубляется в чтение. Ноги передвигаются сами собой, и он медленно идёт вдоль стеллажей, удаляясь постепенно от отдела художественной литературы в сторону вывески «Справочные материалы».

Увлечённый чтением Андрей не видит никого и ничего вокруг, пока не утыкается склонённой над книгой головой в неожиданное препятствие.

– Под ноги смотреть не учили? – раздаётся совсем рядом чужой, резкий и недовольный голос.

Андрей поднимает глаза – перед ним парень, почти одного роста с ним, смотрит, прищурясь, на непредсказуемую помеху на своём пути разливающейся раздражением зеленью глаз, дёргает головой, откидывая назад пепельно-светлые волосы, отросшие почти до плеч. И сам вид парня производит впечатление некой опасности, как на трансформаторной будке – «Не влезай, убьёт».

Худощавый, жёсткий, прямая спина.

«Как хлыст», – приходит на ум сравнение. Первые секунды Андрей теряется от внезапного наезда, но быстро приходит в себя, пытаясь перевести недопонимание в более спокойное русло:

– Извини, зачитался…

========== Харон ==========

Бывают такие дни, когда кажется, что больше так продолжаться не может. Вот именно так, как есть – не может. Потому что это бессмысленно, бесполезно, глупо и, в конце концов, ни к чему не приведёт. Очередное разочарование, очередная истерика и выяснение отношений.

Харон покосился на спящего около него парня и недовольно поморщился. Ну вот какого он притащил это недоразумение к себе домой? Зачем оставил на ночь? Какого хрена вообще?

Взгляд сканировал спальню, и чем больше Харон замечал деталей, тем паршивее становилось на душе. Ну да, не просто секс, потому и домой. Ну да, как всегда пережал, поэтому и оставил у себя до утра. Ну да, как обычно – алкоголь, и ноги сами сворачивают в чёртов «Андеграунд», глаза б Хароновы на него не смотрели.

Но что там говорить о глазах, когда вся душа глубоко и насквозь отравлена этим ядом. Когда жить без этого возможно, но становится настолько пресно и скучно, что хоть на стены лезь. И идёшь, и ищешь, а иногда и покупаешь, потому что это только в сказках добровольно и разумно. Может, если бы рядом был человек, кто согревал бы и с кем пересекались мысли и желания, то и не было бы этой тяги тёмной…

«Ну да, как же, – усмехнулся Харон своим же рассуждениям, – не было бы. Желания, значит, пересечься обязаны, а тяга бы исчезла? Какие же тогда желания? Вот-вот. Никуда ты от этого не денешься, но домой таскать кого ни попадя пора завязывать. В том же блядском «Андеграунде» есть очень удобные помещения со всем необходимым. Но нет, куда там… А вот с алкоголем нужно завязывать однозначно. Видел бы меня сейчас Змей, уж он бы полностью прошёлся и по кодексу чести Доминанта, и по ответственности, которой у меня нет и не предвидится. И по взаимодействию в состоянии алкогольного опьянения с сабмиссивным партнёром. И по всему остальному, что наперекосяк и не как у людей в моей жизни. Прошёлся бы вдоль и поперёк и сделал справедливый и однозначный вывод – недостоин».

Харон глубоко вздохнул. Надо же, столько времени прошло со дня смерти Змея, а помнится каждое его слово, каждый совет. И сам он, как живой, перед глазами…

Тряхнув головой, Харон отогнал видение с осуждающе покачивающим головой Змеем и повернулся к растянувшемуся в его постели парню.

«Сказано же было – на диване спи, – снова полоснуло раздражением, – какого хуя ко мне в кровать залез? Совсем страх потеряли, суки охуевшие».

– Поднимайся, – Харон грубо толкнул парня в плечо, – разлёгся. Принцесса, млять.

– М-м-м-м, – промычал тот, растирая со сна глаза. – Мне бы кофе в качестве моральной компенсации, если никак не заменить материальной…

– Пиздюлину тебе хорошую, а не кофе, – Харон злился. Понимал, что злится. Осознавал, что это его не красит, но сделать с собой ничего не мог. – По поводу материальной компенсации я сделаю вид, что не расслышал. Вставай, сказал. Собирайся и выметайся.

– Вот не зря все в клубе говорят, что ты сука, Харон, – парень сел на постели, обхватив себя руками. На спине проступали отчётливые полосы после вчерашнего. – Вполне в твоём духе такое бесцеремонное вышвыривание доверившегося тебе человека…

– Заткнись, а? – Харон уже оделся и стоял около кровати, сверля глазами продолжающий сидеть на ней раздражитель. – «Доверившегося»… Тошно слушать. У нас с тобой договор какой был? Разовая Сессия, и досвидос. Ты на это согласился? Согласился. Какие ко мне претензии?

– А говорят, что все Топы несут ответственность за своих сабов, – многозначительно протянул парень, спуская ноги с кровати. – Врут, наверное.

– Угу, пиздят, как дышат, – Харон еле сдерживал рвущее изнутри раздражение. – Своих сабов, – он сделал акцент на слове «своих». – Соображаешь? А ты – не мой. Андестенд?

– А может я хотел бы стать твоим.

– Что, блядь? – Харон даже обалдел от такой наглости.

– Ну, как это? Я хочу на постоянку, к тебе. Под ошейник…

– Куда? – Харон расхохотался. – Под ошейник? Ты? С твоими «хочу»? Это с твоими-то понятиями, что я должен вокруг тебя прыгать и тебе угождать, потому что ты, видите ли, «отдал мне свою душу и тело»? Это с твоими-то «ты обязан учитывать мои желания»? С твоим мега-эгоизмом и меркантильностью? Нет, дорогой мой. То, что началось, как товарно-денежные отношения, таковым и останется. Вали давай, «красотка», не выйдет у тебя со мной никакой лав-стори.

– Сука, – зыркнул исподлобья парень.

– Ещё слово, и я тебя так отделаю, что мать родная не узнает, понял меня? – понизив голос, угрожающе прошипел Харон. – И поверь, в этом случае, мне до пизды будут все твои табу и стоп-слова.

– Да иду я, иду, – огрызнулся парень, наконец-то поднявшись и собирая свою одежду. – Разорался. Использовал на полную и орёт ещё.

– Пошёл вон, – сквозь зубы процедил Харон. – И забудь сюда дорогу. Увижу отирающимся поблизости, устрою тебе внеочередной «субботник» с твоими «хозяевами».

Когда за парнем захлопнулась дверь, Харон стащил с кровати бельё, затолкал его в стиральную машину, щелкнул кнопкой электрочайника и залез под душ. Расслабившись под горячей водой, упруго массирующей плечи, подумал, что зря вызверился на этого малолетнего искателя приключений. По сути, он сам ничем не лучше этого пацана. Такой же адреналиновый наркоман, такой же искатель острых ощущений. И такая же блядь, если уж по чесноку. Ну, а какая разница, с какой стороны на это смотреть? Не обязательно считать блядью того, кто ляжет под тебя. Ты со своим размахиванием хуем в поисках точно такой же.

«Что за рефлексия с утра? – Харон лениво перебирал мысли, прихлёбывая кофе. – Жил же как-то спокойно до этого, не загоняясь подобными размышлизмами. А в последнее время всё чаще нагребает. И даже хочется какого-то спокойствия, постоянства даже…»

Харон сам рассмеялся своим же выводам. Он и постоянство? Нонсенс. Но на ровном месте такие мысли не возникают. С чего бы вдруг? Может потому, что в жизни не всё так, как хотелось бы? Нет, добиться чего-либо не проблема. Но когда добиваешься, то почему-то это становится ненужным и неинтересным. Тот же медицинский университет. Вот на кой хер он ему понадобился в двадцать пять лет? К тому же, никогда к этой сфере душа не лежала. А всё Змей со своими «настоящий Доминант должен разбираться в анатомии и физиологии не хуже профессора. И уметь оказать первую помощь». А у Харона же полумер не бывает: если разбираться, то нужно как минимум универ закончить. Плюс сыграло роль желание доказать самому себе, что нет ничего невозможного. И плевать, что конкурс дикий. И что поступление только через тестирование. Копейки стоят эти тесты, если сдаёшь их не после окончания школы. И вообще, нет предела человеческим возможностям. Захотел – сделал.

Вот только нахрена ему эта учёба? Только занимает чьё-то место. А между тем – уверен – ни дня не станет работать в медицине. Да и зачем? Доля в развивающемся семимильными шагами криптобизнесе обеспечивает все насущные потребности. Мастернода, совладельцем и идейным вдохновителем которой является Харон, приносит стабильный доход и позволяет вообще не работать. Ну и прогуливать ненужные ему пары. Платить за допуски, отработки и зачёты. А ещё находиться ближе к долбаному выскочке – профессору кафедры анатомии Белкину, который, как знали все, вовсе не прочь, но зело пафосная курва.

Зачем это нужно было Харону, он, наверное, и сам не знал. Появившись на первом курсе института в группе, где был старше остальных минимум лет на пять, а то и больше, он сразу же завоевал авторитет на потоке. Именно его отправляли решать все вопросы в деканате и с преподавателями. Именно он помогал и поддерживал свою группу, находя общий язык со всеми. С профессорами, доцентами, лаборантами, секретарями в деканате, комендантами общежитий и студсоветом. И удавалось. Со всеми, кроме Белкина.

Окунувшись по мимолетной прихоти в бурлящую студенческую жизнь на год, Харон вынырнул из неё, нахлебавшись на долгое время вперёд. Необходимая ему база знаний получена, а углубляться дальше не было ни желания, ни стремления. Видимо, пришла пора распрощаться с альма-матер, вот только напоследок Белкина отыметь во все дыхательные и пихательные. И не только потому, что он единственный до сих пор не дал почти всей группе и Харону в их числе допуск к экзамену из-за не сданного зачёта. Плевал Харон и на зачёт, и на экзамен с высокой горы, тем более, всё равно уходить собрался. Но для него было принципиальным уйти самостоятельно, а не из-за отчисления. И именно поэтому, зачёт и допуск на сраный экзамен получить необходимо. А ещё обязательно нагнуть, чтоб Белкин перестал нестись и считать себя небожителем.

«Это огромная глупость, бесполезная трата времени и твоё уязвлённое самолюбие, Харитон», – усмехнулся одними глазами Змей, а Харона передёрнуло.

Никогда, даже наедине с собой, он не отождествлял себя с данным ему при рождении именем. Начиная от более-менее сознательного возраста, называл сам себя иначе и от других требовал того же. При желании можно было и паспорт сменить, но заморачиваться с бумажками и бюрократической волокитой не хотелось. А что касается уязвлённого самолюбия, то здесь Змей прав, как и во всём остальном. Но это ровным счётом ничего не меняет. Харон принял решение выебать Белкина и бросить универ, и только в такой последовательности, а от своих идей он никогда не отказывается.

Кинув взгляд на телефон, Харон отметил, что на данный момент идёт вторая пара. Белкин сидит в морфокорпусе и просидит там целый день, замучивая несчастных студентов, намеревающихся выцыганить у него хотя бы отработку. Институтская блядь Инка рассказывала, что пыталась подкатить к Белкину и получить зачёт «за натуру», но тот устроил ей такое опускалово, что несчастная вылетела из кабинета, забыв даже о плане «Б» – подсунуть липовую справку о беременности. На этом моменте Харон саркастически хмыкнул и снисходительно пояснил хлопающей глазами Инке, что в таких ситуациях одно из двух: либо крестик снимать, либо трусы. А быть одновременно беременной и ебаться с каждым встречным-поперечным, хоть он даже и профессор – это как-то не комильфо. Про себя же подумал, что, будучи на месте Белкина, поступил бы с профурой точно так же, если не хуже. И уверился в правдивости слов Костика, такой же институтской бляди, только из другого лагеря, что Белкин «не прочь», но подход нужен. К слову сказать, у Костика «подход» тоже не получился. Утерев сопли несостоявшемуся «герою» в победе над эго профессора, Харон вытащил из доверчивого парня всю интересующую его инфу касательно злобного препода и уже сложил для себя определённый план.

Просто ради зачёта идти на поклон к стервопрофессору – не тот случай. Не хватало ещё давать возможность Белкину играть на своей территории по ему же известным правилам. А вот ошарашить его внезапностью, а там уже… Харон задумался.

Внезапность тоже должна быть не слишком внезапной для начала. Сделать подкат, но такой, чтоб это даже при придирчивом рассмотрении подкатом не выглядело. И смотреть на реакцию. И подсекать на слабостях.

Внутри заворочалось предвкушение. Интересная охота. На выживание, на принцип. И соперник достойный. С чего же начать? Хм, пожалуй, с подарка. Подарки и внимание к себе любят все. И господин Белкин вовсе не исключение. Но что можно подарить профессору, который особо ни в чём не нуждается, да ещё и чтоб подарок был ценным, не пошлым, необычным и, желательно, с намёком?

Харон ломал голову, но мысль поймать не удавалось. Что-то бродило в голове, всё чаще подбрасывая выводы, что занимается он полной хренью. То ли от скуки, то ли от врождённого скотства, то ли ещё из-за чего, но энергия тратится впустую.

«В конце концов, лучше так, чем тупо пробухивать и проёбывать время», – отрезал тревожащие привычный жизненный уклад мысли Харон, забив на то, что весь его «гениальный» план сводится как раз к «проёбывать».

Стены начинали давить – такие дни, когда ощущение чего-то, что вот-вот должно произойти, не давали возможности спокойно «позависать» в расслабленном состоянии. Именно это ощущение время от времени раздирало Харона на части и заставляло совершать глупости, кидаясь из крайности в крайность. Именно в таком состоянии он год назад решил поступать в этот универ. Именно в подобном состоянии разрывал все хоть как-то существующие отношения с претензией на «постоянно». Именно такое ломало и напрягало его сейчас.

«Пройтись нужно, воздухом подышать, – решил Харон, – заодно проветрю мозги, постараюсь отключиться, может, какая дельная идея в голову и придёт».

Он быстро собрался и покинул дом. Ключи от машины остались лежать в прихожей. Харон шёл по городу, лениво рассматривая прохожих, витрины, бигборды и автомобили. Внезапно взгляд зацепился за вывеску книжного магазина, и Харона осенило – вот оно, то, что нужно, то, что он искал.

Быстро перейдя дорогу, он входит в помещение «Продалита» и на секунду замирает от внезапно свалившейся на него тишины. После шумной улицы, здесь, казалось, царил полнейший покой и умиротворение. Адаптировавшись и сориентировавшись в зале, он уверенно направляется к отделу справочной литературы, огибая дугой весь зал, чтобы на пути попадалось поменьше тусующихся по всему залу книголюбов. Харон удивлён, что в магазине довольно много людей. Это сейчас-то, в век развития информационных технологий, когда практически любую книгу можно скачать из интернета. Неужели всем, как и ему, срочно потребовался необычный презент?

Путь его лежит мимо скромно занимающих место в углу полок с эротической литературой. Хмыкнув, Харон выцепляет взглядом несколько тематических изданий и мысленно плюётся, заметив пресловутые “Оттенки”, от которых всех известных ему практикующих тематиков с души воротит. “Надо будет посмотреть потом, что здесь вообще из ассортимента, кроме этого вездесущего шлака”, – думает он, и так, размышляя, направляется к справочной литературе. Проходит стеллажи со словарями, справочниками и энциклопедиями. Остановившись у раздела с медицинской литературой, ухмыляется, вытянув один из томов Атласа анатомии человека авторства Синельникова. Четырёхтомник представлен полностью во всём объеме, типография качественная, иллюстрации и рентгенограммы чёткие, названия представлены не только на русском, но и на латыни, что немаловажно для педанта Белкина. Это не старые издания пошарпанных атласов, пылящиеся в их медвузовской библиотеке и остро ненавидимые всеми студентами.

Харон ставит на место первый том, дающий представление о костях, фасциях и мышцах, скользит пальцем по корешку второго, где в мельчайших подробностях раскладывается эндокринная система. Вынимает и ставит на место третий – с сосудами, и берёт в руки четвёртый том – “Учение о нервной системе и органах чувств”.

Как звучит-то, а? Органы чувств. И с намёком, и с пользой… было бы, конечно, лучше все четыре на презент, но слишком дорогой получится в таком случае Белкин. Каждый том стоит порядка сотки баксов. Если бы этот придурок-профессор брал эквивалент в деньгах, то было бы проще, но здесь не тот случай.

Или взять только первый – основной, по которому Белкин всегда, в основном, и выносит мозг студиозусам. Любимый конёк – латинские названия каждого бугорка и ямки на кости, каждой фасции и части мышцы. Тем более, первый том представлен ещё и в подарочном издании – формат А4, лощёная полиграфия, изображения перекрыты тончайшей папиросной бумагой.

Харон ставит на место том с органами чувств и берёт в руки это понтовое издание. Очень подходит Белкину, просто-таки вписывается в его мировоззрение. А может, к херам это всё? Забить и тупо махнуть куда-нибудь на море в тёплые края. И пусть они себе здесь хоть заебутся со своим Белкиным и его анатомией…

Столкновение с посетителем книжного магазина оказалось для Харона неожиданным, хотя он и видел этого увлечённого чтением парня, который, уткнув нос в книгу, медленно приближался к справочному отделу. Но вот что этот молодой человек абсолютно наглым образом попрёт как танк на стоящего между стеллажами Харона, стало сюрпризом. Мало того, что они столкнулись, так этот книгофил ещё и на ногу Харону наступил, а нога после давнего перелома и недавнего обострения… В общем, приятного мало. Поэтому Харон и рявкнул. Поэтому, и ещё потому, что, как по мановению волшебной палочки, вместе с болью в ноге вернулось и раздражённо-злобное утреннее состояние.

Как минимум, этот несчастный должен был упасть в ноги – прямо на пол, прямо в своих дорогущих брендовых шмотках, – вымаливая прощение за то, что помешал своим присутствием на пути великого Харона. Как максимум, раствориться в воздухе, будто его и не существовало вовсе. Но этот нахал просто поднял глаза и произнёс:

– Извини, зачитался.

Да ещё и таким тоном, будто сделал ему – Харону – одолжение.

Харон смотрит сверху вниз на парня, который выше ростом. Немного, но всё же выше. Он умеет так – сверху вниз – даже с теми, кто на голову выше. Прошибает насквозь, испепеляет на месте и вкладывает в свой взгляд всё, чтобы оппонента расхлестало на молекулы. Ему нравилась реакция людей на такой взгляд. Нравилось ощущать своё превосходство и силу. Нравилось, когда человек, встретившийся с таким его взглядом, начинал бледнеть, краснеть, заикаться, оправдываться и вообще вести себя так, что можно было его брать голыми руками.

«Брать? Хм».

Но этот экземпляр и не думал проделывать все те вещи, на которые рассчитывал Харон. Он просто стоит и спокойно смотрит своими тёмными, какими-то бархатными глазами в глаза Харона. Мягкая – одними уголками чувственных губ – улыбка. Странно вспыхивающие золотистые искорки на тёмно-коричневой радужке глаз. Тёмные волосы. Очень короткая стрижка, как у боксёров или других контактных спортсменов. Да и развитая мускулатура, угадывающаяся под тонким свитером, подсказывает, что со спортом парень на «ты». По всему, и с книгами тоже, увлечённый наш.

Харон снова чувствует злость. Ещё и потому, что вместо того, чтоб отодвинуть этот свалившийся на голову нежданчик и молча пройти мимо, он его рассматривает, да ещё и обращает отдельное внимание на его губы, глаза и телосложение.

«Ну, потому что мой типаж, – пролетает шальная мысль, – любимой масти. Но либо законченный натурал, либо… хм».

– Зачитался, говоришь? – лениво тянет Харон, приглушив голос на несколько тонов, чтобы добавить интимности звучанию. – И что же ты такое читаешь, что на всём ходу вот так запросто сносишь людей?

Парень, не отрывая своего взгляда от глаз Харона, молча приподнимает книгу обложкой вперёд.

– Теория описавшегося мальчика, – медленно охреневая, читает вслух Харон и пристально смотрит в лицо парню. – Теория, значит? А как насчёт практики?

– Я не понимаю, – как-то растерянно бормочет визави Харона.

– А я тебе сейчас объясню, – улыбается Харон и, повернувшись, бросает через плечо: – Иди за мной.

А затем твёрдой походкой движется к той части зала, где стеллажи стоят перпендикулярно стене и создают некий, отгороженный от остального помещения, угол. Тот самый угол с эротической литературой. Идёт, крепко сжимая пальцами подарочное издание Атласа Синельникова. Идёт, не оборачиваясь назад, абсолютно уверенный, что парень следует за ним…

========== Харон and Андрей ==========

«Иди за мной?»

Если бы у Андрея было хотя бы немного времени осмыслить эту ситуацию, то исход был бы ясен и предсказуем: «Что, блядь?»

Потому что никто и никогда не разговаривал с ним в таком тоне – «упал-отжался». Андрей всегда жил легко и беззаботно – главное его оружие – обаяние – врождённый талант, навык, который появился сам собой, безо всякой отработки. Да, как и всякий, кто всё детство провёл на улице среди шпаны, он умел постоять за себя, знал, когда можно обойтись разговором, а когда стоит сразу без предисловий бить в табло.

Если бы Андрей задумался, он бы ответил как надо этому зарвавшемуся типу. Но то ли от растерянности, то ли от места, где всё произошло – «нельзя шуметь в библиотеке» – он впал в состояние некоторой прострации и от волевого взгляда оппонента, и от звука его вроде бы негромкого, но властного голоса, от мощного потока энергетики, что просто ощущалась плотным сгустком натянутого напряжения между ними.

Голос гипнотизировал, лишал воли. Это как в военных фильмах, как в армии: приказ – исполнение. И не обсуждается.

То ли любопытство, то ли нестандартность ситуации – и Андрей, вместо того, чтобы возмутиться, идёт за ним, как привязанный, как кролик под взглядом удава, забыв, что где-то там позади, зарывшись носом в любимые книги, осталась Наташка, забыв, что с какого местоимения он должен слушаться незнакомого ему человека, забыв обо всём.

«Как насчёт практики?»

Новый способ взять на слабо?

Странный, и всё в нём странное – не из мира Андрея. Идёт вперёд так уверенно, ни разу не оглянувшись, словно не сомневается, что Андрей идёт следом.

Самый дальний угол книжного – Харон замедляет шаг, пальцами правой руки ведёт по корешкам книг, Андрей переводит взгляд на названия: «Смотрю на тебя», «Чувствую тебя», «Люблю тебя». В горле резкое ощущение першения, когда взгляд натыкается на форзацы некоторых книг.

В этих книгах выбивает из равновесия всё. Названия, фотографии на обложках, откровенные позы – «Библия БДСМ», «Связанный мир», «Путь плети». Слишком бесстыдно, и почему-то волнующе. Андрей чувствует себя ребёнком, случайно первый раз наткнувшегося в интернете на видео с обнажёнными красотками. Он помнит те ощущения – волна, пронёсшаяся по телу – жаркая, неуправляемая волна. И сейчас похожее чувство – что-то запретное, чему нет места в обычной жизни.

«Как насчёт практики?»

Андрей сглатывает ком в горле. Зачем они пришли сюда? Смутная, непонятная эмоция завладевает сознанием – маячит где-то на периферии, ещё не оформившись в полноценную мысль.

Он забывает, как он оказался в этом незамеченном ранее отделе, он забывает об идущем впереди него человеке настолько, что не отслеживает, как тот внезапно останавливается.

«Чёрт», – Андрей снова налетает на незнакомца, утыкаясь грудью тому в спину.

Харон, мысленно охая от острой боли в спине – давно полученная травма ещё даёт о себе знать, разворачивается так быстро, что позавидовал бы любой практикующий восточные единоборства спец, так же быстро прижимает Андрея плечом к стеллажу – крепко, вплотную, спина чувствует острые углы полки – до боли. В поисках опоры Андрей упирается рукой в одну из книг. Харон косится на название – ухмыляется: