Текст книги "Стану твоим дыханием (СИ)"

Автор книги: SashaXrom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Неосознанно-намеренно нога пододвигается ближе, а сам Андрей, сменив позу, оказывается бок к боку с горячим и таким близким телом Харона. Тот, не отрывая взгляда от экрана сгибает ногу, проезжаясь ступней по затянутой в джинсу ноге Андрея. Рука Харона ложится на его колено… и Андрей не может отвести взгляда от его нервных пальцев, лениво поглаживающих плотную ткань. Не давая себе ни секунды на раздумья, как со скалы в бурлящий поток, Андрей накрывает руку Харона своей ледяной от волнения ладонью. Харон замирает, очень медленно поворачивает кисть и вплетает свои пальцы в пальцы Андрея. Блядь, как же…

Андрей почти не дышит, такое простое действие, а все нервные окончания замерли от чувственного, разливающегося по всему телу, удовольствия. Хочется прижаться к зовущему его жару, раствориться в нём… и будь что будет… Андрей устал бороться с самим собой… будь, что будет…

Финальные сцены после титров они досматривают уже чуть ли ни в объятиях, прижавшись друг к другу. Пальцы рук сплетены, нога Харона нагло располагается поверх ноги Андрея, а голова Андрея удобно склоняется на плечо Харона. Харон знает, что это последняя сцена, сейчас фильм оборвётся, сейчас нужно либо переходить к другим действиям – «Рано. Хочу. Рано. Дико хочу. Рано, придурок, всё испортишь. Бля-я-ядь». Либо…

Харон аккуратно высвобождает свою руку, убирает ногу и одним движением поднимается с кровати.

– Я сейчас, – выходит из комнаты.

Андрей, словно проснувшись, вновь напрягается – романтика совместного просмотра улетучивается, а следующий шаг… это же ясно… ты готов? Андрей переводит дыхание… вот сейчас, сейчас… хочешь?

Харон возвращается через несколько минут и, стоя у входа в спальню, улыбается Андрею:

– Отличный вечер, отличный фильм, может быть, ещё чаю? Как раз успеем выпить, пока такси приедет.

– Что? – Андрей ошалело смотрит на этого невыносимого человека, который говорит о каком-то дурацком, совсем ненужном сейчас такси. – Такси? Зачем?

– Ну ты же не будешь добираться домой пешком? Маршрутку отсюда и днём дождаться проблемно, а метро уже закрыто, – Харон мог бы предложить Андрею отвезти его домой на своей машине, но крышу срывает конкретно, и он просто не может оставаться рядом и ничего не сделать.

А делать ничего нельзя. И так еле вытерпел до конца фильма. Либо наваждение сейчас уедет, либо Харон совершит всё то, что настойчиво лезет ему в голову на протяжении всего вечера. Бром попить, что ли? Как же кроет. Как же хочется… Нельзя, никак нельзя. Да и потом, его мальчик должен понять, что ему ничего не угрожает. И, может быть, самую малость задуматься – а почему же не произошло ничего из того, что он, возможно, представлял.

– То есть, мне вот прямо сейчас уезжать? – Харону кажется или Андрей на самом деле огорчён этим фактом?

– Минут десять ещё есть, я думаю, – Харон старательно улыбается. – Так что, ещё чаю?

– Нет, спасибо, – Андрей спускает ноги с кровати, поднимается. – Я лучше на улице машину подожду. Воздухом подышу, а то жарковато, – он оттягивает ворот футболки, а Харона пробивает от затылка до пяток – жаркий ты мой, – стучит в виски кровью.

Андрей поднимается, идёт к выходу из комнаты и равняется в дверях с Хароном. Останавливается. Харон тоже не двигается с места. Расстояние в каких-то полметра. Кажется, что между ними замыкает проводку, искрят и плавятся контакты. У обоих сбивается дыхание. На висках Харона проступает испарина, по спине сползают струйки пота. У Андрея покрасневшее лицо, приоткрытые сухие губы и зрачки во всю радужку.

«Спокойно, спокойно, – повторяет себе Харон, – не двигайся, не шевелись даже. Спокойно. Дыши, дыши, мать твою. Держи себя в руках. Ещё немного. Ты выдержишь. Так нужно. Спокойно, блядь».

Рингтон телефона звучит для Харона одновременно и облегчением, и набатом.

– Да, я слушаю, – отвечает Харон и замечает, как Андрей, дёрнувшись от этих слов, отворачивается и идёт к прихожей. – Да, выходим.

Андрей обувается, не глядя на Харона.

– Машина подъехала, – сообщает тот. – Быстро они, небывалый случай. На дворовой стоянке ждёт, синяя «Камри».

– Я понял, – Андрей стоит у входной двери. – Ну, я пошёл?

– Иди, – кивает Харон.

«Никуда ты не пойдёшь, – орёт внутри, – не сметь. Я тебя не отпускаю. Стоять. Лежать. Блядь, пиздец».

– Иди, – повторяет Харон, и Андрей, повернув защёлку замка, выходит из квартиры.

– Подожди, – сдавленно вырывается у Харона откуда-то из глубины горла.

Андрей с готовностью останавливается, замирает, поворачивается, глядя вопросительно. А взгляд… Взгляд, как там – на перроне – не отпускай меня.

– Провожу, – Харон всовывает ноги в кроссовки и старается не смотреть на своё наваждение.

Выходят из подъезда держась друг от друга на расстоянии. «Камри», приветственно мигнув фарами, ожидает неподалёку.

Пока спускались по лестнице, Харон старательно и глубоко дышал, восстанавливая почти утраченное равновесие. Получилось. Почти.

– До встречи? – он протягивает руку Андрею.

Надо же, и голос почти не срывается.

– До встречи, – негромко отвечает тот, крепко пожимая протянутую руку.

Харон изо всех сил держится, чтобы не рвануть за эту руку и не прижать к себе, намертво впечатывая тело в тело. Чтобы не наброситься прямо посреди улицы. Чтобы не засосать в поцелуе. Чтобы…

Андрей облизывает губы, хочется не отпускать эту руку, притянуть к себе, прижать так крепко, чтобы не оторваться. Хочется, как тогда на пляже, вплавиться в этот рот… как же хочется, чтобы…

Не уходит. И руку не убирает. Кажется, Харон слишком сильно, увлёкшись, сжал длинные и холодные пальцы Андрея, как в тиски. Выносливый мальчик, не поморщился даже. Почему у него такие холодные руки? Невольно Харон тянет ладонь Андрея к себе, берет в обе руки и дышит на пальцы.

– Замерз?

И только потом понимает, что делает.

– Нет, нормально, – тихий ответ, невыносимый взгляд чуть ли ни в самую душу, и Андрей отдергивает руку вместе с одновременно разжимающимися пальцами Харона.

Садится в такси, захлопывает дверь. «Камри» выезжает из двора, а Харон ещё долго стоит посреди улицы, глядя вослед уже невидимым габаритным огням уехавшей Тойоты. Затем нашаривает в кармане сигареты, закуривает и медленно бредёт к площадке в глубине двора. Садится на качели и курит, выпуская дым в небо и глядя на луну.

Андрей отъезжает от дома Харона всё дальше, прокручивая в голове детали этой странной и не похожей ни на что встречи, бездумно смотрит на проносящиеся перед глазами жилые кварталы. Такси останавливается возле его подъезда, но Андрей не торопится зайти внутрь. Присаживается на скамью, рядом с детской площадкой, и поднимает взгляд вверх… над головой чёрное ночное небо со сверкающими каплями звёзд и самодовольная, снисходительная луна, глядящая на него с недосягаемой высоты.

Андрей улыбается, представляя, что на другом конце города вот так же возле дома сидит Харон и смотрит на эту же самую луну, а это значит, что сейчас они непременно встретились взглядами.

========== Харон ==========

Харон слегка покачивается на качелях и курит уже третью сигарету. Луна в небе яркая, наглая. Харон рассматривает пятна на земном спутнике и вдруг в голову приходит мысль, что, может быть, и Андрей, добравшись домой и выйдя из машины, тоже поднимет голову к небу. Если двое под одним небом смотрят на одну и ту же луну, то они ведь могут встретиться взглядами?

Тут Харон усмехается своим таким неожиданным мыслям. Как же, будет он рассматривать что-либо, делать ему нечего, что ли? Это ты здесь, как идиот последний, сидишь и пялишься на дурацкий астрономический объект и думаешь идиотские мысли. Откуда этот бред? Откуда вся эта бесполезная романтика? Что с ним? Это, кажется, уже терминальная стадия. Никогда и ни с кем такого не было. Харон чувствует себя немного неловко, но эти ощущения ему… нравятся?

Интересно, Андрей уже добрался или нет?

Пальцы тянутся к смартфону, набирают сообщение:

«Как добрался?»

Дописав, Харон стирает собственное сообщение и набирает новое:

«Доедешь – напиши».

Опять стирает. И снова:

«Спасибо за вечер».

Палец висит над иконкой «отправить», но Харон перемещает его на «делейт» и стирает написанное.

Не нужно этого. Слишком тяжёлая артиллерия. Ему надо дать время осмыслить, прийти в себя. Подумать. Почувствовать. Как же хорошо, что удалось сдержаться. Но даже Дьявол не представляет, чего мне это стоило.

Харон поднимается и бредёт домой. Перенапряжение вечера сказывается дикой усталостью, клонит в сон. Яйца побаливают. Ещё бы, перетерпеть такой напряг. Харон хочет освежиться в душе, но вместо этого идёт в спальню и садится на кровать, проводя ладонью по подушке, на которую опирался Андрей. А затем, неожиданно для самого себя, сгребает эту подушку в охапку и утыкается в неё лицом. Чувствует его. Чувствует каким-то звериным чутьём. И тут же его накрывает диким возбуждением.

Харон со стоном стягивает подушку по телу вниз, потирается бёдрами. Рычит, избавляясь от одежды. Снова зарывается лицом. Обхватывает член в кулак и быстро двигает рукой. Ещё, сильнее, быстрее, резче… Кончает с хриплым воем и отбрасывает ухайдоканную подушку на пол.

Дожили, блядь. Совсем уже. Харон криво усмехается и ещё подрагивающими руками стягивает наволочку. Конечно, всё насквозь промокло. Ладно, выбросить к херам. Новую купит, не критично. Не выебал вживую, зато подушку обкончал. Заебись, уже до ручки дошёл – постельные принадлежности ебать. Стыдоба. Надо что-то делать с этим, иначе долго он так не продержится.

Харон вздыхает и тащит подушку на кухню – упаковать в мусорный пакет. После идёт в душ и возвращается в спальню. Открывает ящик тумбочки и вынимает оттуда наручники. Чуть не спалился. Хорошо, что Андрей не заметил. Дурацкие привычки, чтобы всё под рукой было. Он и думать об этих наручниках забыл, что они висят аккурат на спинке кровати. Хорошо, что быстро среагировал и успел убрать. Нужно их подальше. И всё остальное тоже. Харон собирает все свои девайсы и укладывает в коробку от монитора, которую водружает на самый верх углового шкафа. Вот и замечательно. Теперь никаких сюрпризов. Не нужно его пугать, пока не привыкнет.

Вымотавшись, Харон проваливается в сон. И видит себя в какой-то незнакомой местности.

«Прямо перед ним пологий подъём. Харон поднимается вверх, и чем выше поднимается, тем круче и скалистее его путь. Но он точно знает, что ему обязательно нужно подняться на самый верх. И когда, ободравшись и измучившись, он, наконец-то, достигает цели, видит перед собой какого-то сгорбленного седого старика.

– Хера се, дедуля, ты-то здесь каким образом? – удивляется Харон.

Но старик только молча усмехается и медленно удаляется. Харон идёт за ним следом, чувствуя, что этот дед приведёт его к чему-то важному и нужному. Оказывается у небольшого дома, окружённого садом. Входит в приоткрытую калитку и видит свою бабушку, которая, улыбаясь, накрывает стол к чаю под разлапистой вишней. Сад цветёт, запах плывёт одуряющий. Харон смотрит на белоснежную скатерть на столе, китайский сервиз и фирменный бабушкин пирог.

– Садись, родненький, – приглашает его к столу бабушка. – Подкрепись. Притомился с дороги.

Харон усаживается, пьёт чай, беседует о чём-то с бабушкой, а мысли его всё крутятся около Андрея.

– Знаю, что тебя тревожит, – улыбается бабушка. – От тебя зависит, как всё будет. А чтобы к тебе ближе он был, то имя его увековечить нужно. А уж каким образом – сам думай.

И в тот же момент всё исчезает. Харон будто проваливается куда-то. Темно и тихо, слышен только стук его сердца да сияют прямо перед глазами три иероглифа. Харон понимает, что…»

И просыпается.

То, что он понял во сне, сейчас куда-то улетучилось. Но сон он помнит отчётливо от и до. До сих пор слышен бабушкин голос: «Имя его увековечь». И иероглифы эти странные. Харон чётко видит перед собой изображение, но повторить его на бумаге не может. Нет таланта к рисованию. Интересно, к чему это всё? Но это что-то важное, очень важное.

Интересно, как спалось этой ночью его мальчику? Харон всё же пишет Андрею сообщение с пожеланием доброго утра. «Чтоб не забывал», – объясняет сам для себя, а после подхватывается и тащит в постель ноут. Нужно найти ту картинку, что привиделась во сне. Какой это может быть язык? Японский? Китайский? Кто ещё использует такие значения? Харон ищет изображения, но скоро от иероглифов начинает рябить в глазах. Он упорно продолжает искать, сам не зная, что. И вдруг в мозгу вспыхивает: увековечь имя. Имя! Он набирает «имя Андрей в виде иероглифов» и сразу же – первой картинкой – те самые знаки из сна. Вот оно. Вот то, что нужно. Харон сбрасывает изображение на флешку. Ну, а как увековечить, здесь и думать особо нечего.

Он быстро собирается и едет в тату-салон. Сделав первую татуировку ещё лет в семнадцать, Харон иногда добавлял небольшие рисунки, особо не увлекаясь. На данный момент на его теле имелось три изображения. Самая первая – тот самый глаз в треугольнике, набитый на лодыжке по малолетству. Чуть позже Харон добавил туда надпись на латыни и считал это одним рисунком. Чуть позже на предплечье набил скорпиона и ещё позже добавил трискель, определившись с предпочтениями. Но уже давно хотел сделать масштабный рисунок на грудь и плечо с заходом на шею. Хотел то хищника, то какой-то стим-панк, то дракона, надеясь, что мифическое животное добавит мудрости. Но теперь – Харон улыбается – теперь он сделает именно то, что на самом деле хочет.

Харон подходит к салону, открывает дверь. Звякает входной колокольчик, и его уже встречает добродушный, но, на первый взгляд, слегка гориллообразный Ванька – мастер, у которого Харон делал свои более поздние татуировки.

– Здорово, Вано, – Харон пожимает мастеру руку и улыбается.

– И тебе не хворать, – Иван возвращает улыбку. – Определился?

– Да, – кивает Харон. – На флешке.

– Хм, – Ванька никак не комментирует скопированный Хароном рисунок, только поворачивает к нему монитор ноута. – Это? Ничего не перепутал?

– Да, это, – Харон располагается в кресле.

– Лады, – Иван пожимает плечами. – Где делаем?

– Сюда, – Харон стаскивает футболку и кладёт ладонь на сердце, вспоминая стук в темноте из своего сна.

– Цвет?

– Чёрный.

Иван кивает и начинает процесс подготовки. Подгоняет рисунок по размеру, распечатывает на принтере и переносит на трансферную бумагу. Затем надевает перчатки и обрабатывает кожу на груди Харона антисептиком.

– Бухал вчера-сегодня? – спрашивает Ванька, нанося состав для переноса изображения.

– Нет, – мотает головой Харон. – Ну ты что, выхлоп же слышен был бы. Да и не пошёл бы я после пьянки, я ж понимаю.

– Хорошо, – Иван делает надрезы по краям рисунка для плотного прилегания и прижимает бумагу к коже Харона.

Когда эскиз готов, начинает свою работу, забивая сначала контур, а после заполняет нанесенный рисунок закрашивающей машинкой. Когда процесс почти завершён, Харон слышит звяканье колокольчика.

– Девочка по записи, – поясняет Ванька. – Но мы закончим, не переживай.

– Здравствуйте, – Харон слышит звонкий девичий голос. – Я рано?

– Небольшая накладка, – извиняющимся тоном говорит Иван. – Если можно, подождите, пожалуйста, минут десять в холле, мы уже почти закончили.

– Не вопрос, – легко соглашается девчонка и располагается неподалёку. – Я почитаю пока.

Через некоторое время она снова заглядывает в кабинет:

– У вас там лампочка перегорела, – радостно сообщает девица. – Мне не видно ничего.

– Уже закончил, – Иван удаляет с кожи Харона лишнюю краску, обрабатывает готовый рисунок, отрезает нужное количество специальной плёнки, снимает с неё красную ленту и покрывает ею татуировку Харона, плотно прижимая плёнку к коже. – Уход сам знаешь, снимай аккуратно, если что – я на месте.

– Спасибо, – Харон рассчитывается и снова слышит ехидный голосок девчонки.

– Поразительно, как некоторые бездумно лепят себе на тело всевозможные надписи, – она стоит напротив и пялится на Харона, который уже собрался надеть свою футболку.

Он рассматривает нахальную девицу – молодая, стройная, красивая, но красота не кукольная, как у тёлки Андрея. У девчонки средней длины тёмные волосы, живое, подвижное лицо и яркие синие глаза, уставившиеся прямо на новую татуху Харона. Он награждает девушку своим фирменным ледяным взглядом, но та стойко выдерживает, а Харон даже слегка восхищён. Была бы его природа другой, за этой девчонкой он бы, возможно, даже приударил. Необычная, нетипичная, интересная. Наглая только, донельзя.

– Поразительно, как некоторые бездумно ляпают всевозможные глупости, считая себя самыми умными, – отбивает подачу Харон.

– Пффф, – фыркает девушка, – вы вообще хотя бы представляете, что означает то, что вы себе только что набили?

– Я похож на идиота? – Харона начинает раздражать ситуация.

– Это имя…

– Я знаю, – обрывает Харон.

– Мужское имя, – уточняет девушка, делая акцент на слове «мужское».

– Я же сказал, что знаю, – Харон утяжеляет взгляд, и девушка отводит глаза. – Не будьте столь любопытны, леди, это чревато.

Затем натягивает футболку и быстро покидает салон. Садится в машину и едет в гипермаркет за новой подушкой, мысленно радуясь тому, что с развитием технологий, он избавлен от изнурительного ухода за свежей татухой на этапе заживления. Сколько он намучился со своим первым рисунком. Бесконечные обработки, перевязки. А теперь – красота. Специальная дышащая плёнка позволяет избежать массы неудобств. И одежду носить можно любую, не боясь раздражений, и душ спокойно принимать, и вообще жить обычной жизнью, а оно себе там в это время отлично заживает. Снял плёнку на пятый – шестой день, и вуаля. Снимать только нужно правильно. Харон помнит, как снимал такую же с трискеля. Взял и дёрнул на сухую. Чуть Китай не увидел. Кто ж знал, что распаривать нужно. Потом пришлось делать ещё один визит к Ваньке, чтобы немного подправить контур – неосторожным снятием повязки Харон слегка повредил качество изображения.

В гипермаркете Харон сразу же идёт в отдел текстиля и постельных принадлежностей. Вариантов столько, что глаза разбегаются – выбор огромен. Покрутив в руках пару подушек, Харон обращает внимание на ценник и недоумевает – одна дороже второй в несколько раз. Почему, если по виду и даже на ощупь они практически идентичны? Подскочивший консультант соловьём разливается о гипоаллергенности, гипервентиляции и ещё чего-то там супер-пупер в материале, из которого изготовлена та подушка, которая стоит дороже. Харон хмыкает – понятно, что нужно продать товар подороже, но если и есть в словах консультанта хотя бы частица правды, то почему не купить более качественную вещь. Тем более, если финансовый вопрос не стоит.

– А ещё лучше, чем это, есть? – спрашивает Харон.

– У нас огромный выбор, – расплывается в улыбке консультант. – Самый большой выбор текстиля в городе. И, конечно же, есть варианты и более качественные. Пойдёмте, я покажу.

Он идёт вглубь отдела, Харон неспеша идёт следом. Остановившись у стеллажа с надписью «руками не трогать», консультант снова заводит песню о высококачественной продукции. Рассказывая, время от времени поглядывает на Харона тем самым взглядом, который так легко считывается.

Харон ухмыляется про себя и внимательно смотрит прямо в глаза молодому продавцу, который тут же смущается, отводит взгляд и суетливо демонстрирует свой товар. Харон начинает скучать и прерывает консультанта:

– Упаковывай. Вот это, – тыкает наугад пальцем в первую попавшуюся. – Расчёт на месте или на кассу?

– На кассу, да. Отличный выбор, – продавец снова стреляет глазами и улыбается. – Вы на этой подушке окунётесь в замечательные сны…

– Мне не спать, – по привычке ляпает Харон.

– Простите? – недоумение в глазах консультанта, – но это же для сна…

– Мне через неё перегнуть, – уже доигрывает партию до конца Харон, хотя и смысла для него в этом нет. – И поэтому, да, мне так важно, чтоб она держала форму, ибо я достаточно напорист, а партнёр вовсе не хрупкая фиалка.

Консультант вспыхивает, что-то сдавленно бормочет, ещё раз бросает откровенный взгляд и слегка прикусывает край губы, глядя из-под ресниц. Харону весело – парень ведёт себя как заправская пидовка, пытаясь произвести впечатление. Но Харон, широко улыбнувшись, прихватывает упакованную в плотный полиэтилен покупку и идёт к кассе. И снова сам себе удивляется. Ещё недавно он бы не прошёл мимо этого нарывающегося на неприятности пацана с блядливыми глазами. Опробовал бы с ним весь его товар прямо в подсобке. А сейчас… даже не хочется. Именно с ним – не хочется. И ни с кем другим не хочется, кроме…

Харон вынимает из кармана смартфон и листает сообщения. Так и нет ответа на его «Доброе утро». Ну ничего, Харон так просто не сдастся. Он рассчитывается на кассе и несёт своё приобретение в машину. Сев в салон, задумчиво крутит в руках гаджет, открытый на сообщениях. Молчим? Ну-ну.

Я тебя трахну. В следующий раз я тебя обязательно трахну. Выдеру до охренения. И в хвост и в гриву. До хрипа из-за сорванных связок. До сумеречного состояния. До сумасшествия. До обморока. Скулить и выть будешь у меня, как сука последняя. Будешь кайфом подо мной захлёбываться. Я тебя…

Харон ужасается. Всё это он набрал в новом сообщении, находясь в каком-то невменяемом просто состоянии. Хорошо, что опомнился и случайно это не отправил. Даже представить страшно, что после этого было бы…

Выдохнув и проведя ладонью по лицу, Харон стирает написанное и набирает другое короткое сообщение:

«Я думаю о тебе».

Вот, так намного лучше. Отправить? Или, может, не стоит? Лучше вообще ничего не писать… Но каким-то шестым или даже двадцать шестым чувством Харон ощущает, что напомнить о себе нужно. Обязательно нужно. Он откуда-то будто знает, что Андрей будет рад этой ерунде, даже более того – ждёт этого.

Да с чего ты это взял?

Но Харон не слушает дурацкий внутренний голос и умышленно жмёт «отправить», отрезая себе все возможности для дальнейших размышлений.

========== Андрей ==========

Комментарий к Андрей

Извиняюсь за долгое ожидание. Очень ограничен в связи)

На удивление ночь проходит спокойно. Андрей наутро и сам не верит, что не было ни беспокойных метаний по кровати, ни снов, вытягивающих всю энергию, когда просыпаешься и не чувствуешь себя отдохнувшим. Словно то, что терзало его и ставило перед мучительным выбором, наконец, разрешилось и теперь, внутри, воцарилось равновесие, и нет больше причин для томительного беспокойства.

«Потому что разобрался?» – внутренний голос серьёзен, как никогда.

Андрей прислушивается к отголоскам своих мыслей, прокручивает вновь вчерашний вечер.

Да, было хорошо. Хорошо, спокойно и… правильно?

Сейчас, пережив с этими ощущениями ночь, Андрей понимает, что никогда не оставалось такого умиротворения от свидания с девушками, которых было достаточно для того, чтобы сравнивать, как от этой просто встречи с парнем, что так прочно поселился в его жизни, мыслях, фантазиях.

«А ты и не догадывался, что другой?»

И в самом деле – догадывался ли он?

Нет. Однозначно, нет.

Глядя на экранных героев, где бы ещё ему увидеть такие пары, Андрей позволял себе лишь снисходительно признать, что такое явление имеет право на существование. Свою толерантность он объяснял влиянием сестры, которая была всегда помешана на всяких оригинальностях, неважно, к чему они там относились. Но примерить такое на себя – Андрею и в голову не приходило. Пока…

«Пока ты не встретил своего человека?»…

Кто бы мог подумать, что человек, который сможет вызвать в нём такую бурю эмоций, окажется парнем. Кто бы мог подумать…

«Как он там?»

Словно в ответ на его мысли под подушкой оживает телефон, вибрирует сигналом входящего сообщения, требует к себе внимания.

«Доброе утро».

Андрей удивлённо приподнимает бровь, потом хмурится. Ну, надо же – даже так?

Обмениваться смсками, как влюблённые подростки?

Эта фраза настолько приводит его в изумление, что он резко садится на кровати, по-прежнему глядя в телефон.

Как кто? Как влюблённые?

Мысль о том, что происходящее очень напоминает именно влюблённость, приводит Андрея в ступор. Он готов дать этому любое название – помрачение рассудка, навязчивая идея, наваждение, помешательство, да хоть что, но только не влюблённость. Да и с какой стати, собственно?

Он влюбился в парня?

Андрей нервно смеётся и отбрасывает телефон в сторону. Никаких смсок, не дождётся.

Тоже мне, нашёлся романтик.

Из крайности в крайность.

То порно в прямом эфире без купюр, то чуть ли ни приём у английской королевы за чашкой чая.

Андрей снова хмурится, но улыбка сама собой довольно растягивает губы.

Телефон снова оживает – на этот раз Жанка.

– Мне кажется или ты избегаешь меня? – сразу же приступает к делу, не любит ходить вокруг да около.

– Привет, – нежелание портить себе настроение выяснениями отношений заставляет Андрея попытаться избежать неприятного разговора.

– Привет-привет, – Жанку не так просто сбить с намеченного курса. – Я ждала тебя, ты слился, мне нужны как минимум объяснения.

– По телефону хочешь объяснений? – хмуро спрашивает Андрей.

– А что, по телефону слабо? Есть ведь какая-то правда, которую тебе не хочется мне говорить?

Андрей молчит, потому что правда есть, и говорить эту правду не то, чтобы не хочется – такая правда перевернёт всю его жизнь, если её озвучить. А он и сам с этим ещё не до конца разобрался. Вполне может оказаться, что это всего лишь блажь, желание неизведанного, острых ощущений на фоне пресыщенности, в конце концов. Ему бы в своей голове навести порядок да расставить всё по полкам, а потом с людьми говорить о таких трудных вещах. Тем более, когда эти люди – Жанка, с которой ой как много проблем будет, если она узнает, что её парень, тот самый, с которым не стыдно пройти по улицам, перешёл в другой лагерь.

– Что ты молчишь? – Жанкин голос вырывает Андрея из задумчивости.

– Мы говорили уже об этом не один раз, – устало подытоживает он. – Наши отношения с тобой – самая большая ложь.

– Это ещё почему? – Жанка очень искренне удивляется.

– Потому что мы не любим друг друга, нам было удобно вместе. Я не могу так больше.

– В смысле не любим? Ты с чего это взял? Я очень люблю тебя, – голос девушки полон уверенности в своих словах.

– Очень любишь меня почему? – усмехается Андрей.

– Какой глупый вопрос, – нервный смешок по ту сторону. – Потому что… – и заминка.

– Вот и я о том, Жанна. Я занят сейчас, мы встретимся позже. Хорошо? – Андрей отключает телефон.

Удобно. Именно это и было основой их отношений. Удобно их родителям, которые всё за них решили, потому что сами дружат. Им не дали возможности самим принимать решения. Всем было удобно.

«А ещё мы на фотографиях хорошо получаемся – идеальная пара».

Да, им так часто это говорили. Про идеальную и красивую пару. Люди любят смотреть на красивые отношения, на красивых людей вместе. А что там, в душах тех людей – да кому это интересно.

Рука снова тянется к телефону. Открыть галерею. Снимки, снимки. Да, красиво – хоть в журнал на обложку. Кадры счастливой жизни. Кто задумается о том, что это всего лишь фантики – видимость. Улыбнитесь, вас снимают – и все улыбаются.

«На фото с ним ты бы выглядел счастливее?» – ехидный голос подсознания тут как тут.

И снова улыбка растягивает губы, стоит представить это совместное фото с Хароном – перед глазами до мелочей и хозяйски закинутая рука на плечо, и прижатая к его щеке чужая щека, и они хохочут в камеру…

Андрей с усилием отгоняет не желающий уходить морок – впереди ежедневная суета по расписанию – работа, действительно позволяющая отвлечься от таких навязчивых мыслей, затягивающая в гущу переговоров, споров с коллегами, череду планёрок, совещаний, пересечений с массой людей – всё это стабилизирует пошатнувшуюся жизнь Андрея, придавая ей видимость упорядоченности и чёткости.

После работы, не давая себе ни минуты передохнуть, тренажёрный зал – качалка, размеренное дыхание, душ – вечер подбирается незаметно, ещё немного и ночь, а там и новый день. И никаких посторонних желаний, и кажется, что вновь всё встаёт на свои места, и снова сомнения – а так ли уж нужен этот разговор с Жанкой о расставании.

«Позвони ей – скажи, что перенервничал, устал – верни всё, как было», – предлагает рассудок.

Андрей вертит в руках телефон, голос рассудка логичен и предлагает такие прагматичные вещи, что трудно не согласиться с его правотой.

Будто почувствовав его сомнения, телефон оживает и лукаво мигает новым входящим сообщением:

«Я думаю о тебе».

Да чтоб тебя.

Андрей мысленно стонет, самоконтроля как ни бывало, пальцы тянутся написать ответ…

Да, я тоже думаю…

Да, я соскучился…

Да, хочу тебя увидеть…

Хочу тебя увидеть…

Хочу тебя…

Хочу…

Блядь!

Андрей тормозит порыв написать ответное сообщение. Чего он в самом деле хочет? Он же не дурак и не пятнадцатилетняя девственница, он же понимает суть таких отношений. Это в кино можно представить всё так романтично, что остаётся только умиляться милым мальчикам и их такой милой любви.

Да, он согласен, эмоций и в самом деле достаточно, но кроме эмоций есть ещё и физиология. И тут начинаются трудности. Природа не совсем запланировала близкие контакты между представителями одного пола. То, что в итоге осталось и пригодно к использованию не совсем приспособлено под подобные действия. Андрей морщится от картинки, которая мелькнула перед глазами… стыдно, неловко… и… и это та грань, которую придётся переступить, если он решится на такое.

Пролистав несколько статей в интернете и просмотрев пару роликов, он уже готов плюнуть и растереть эту затею по одному месту, потому что вот не будет он такого делать. Не будет, да и вообще… какая гадость эта ваша заливная рыба.

Андрей решительно хлопает крышкой ноутбука и, приказав себе не думать о тех, о ком нельзя думать, выпивает пару таблеток снотворного и проваливается в беспокойный сон.

Два голоса…

Рядом…

Справа…

Слева…

Плавящий жар…

Ледяной холод…

Он в центре, на границе… развилке… распутье… перед выбором…

– Со мной спокойно, стабильно. Со мной безопасно, – тихий шелест Жанкиного голоса обдаёт дыханием тоски.

– Со мной ты станешь собой. Будет трудно, но каждый день яркой палитрой по серым будням. Решайся, – второй голос полон уверенности и твёрдости, дышит соблазном.

И каждый по-своему прав, и каждый тянет в свою сторону… И решение – вот оно, совсем рядом, потому что…

Андрей вздрагивает, просыпаясь под рингтон будильника. Тянется к телефону, чтобы отключить мелодию – на экране мигает новое сообщение.

Харон.

Снова.

Не даёт передышки.

«Я сегодня весь день дома. Жду тебя. Думаю о тебе. Приезжай?».

– Нет, – Андрей говорит это вслух как можно убедительнее. Да, убедить прежде всего себя в бессмысленности этого противоестественного влечения.