Текст книги "Талисман (СИ)"

Автор книги: Sammy Lee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Костер в ту ночь не жгли и душевных разговоров не вели. Наступило время действовать, и Максу казалось, что всем вокруг слышно, как гудят его натянутые до предела нервы.

Всю первую неделю после известия о похищении Макса, Ронни жил очень непривычной для себя жизнью. Он много работал, хотя это как раз непривычным и не было. После работы он быстро ужинал, шел в номер и утыкался в комм, пока глаза не начинали слипаться от усталости. Ему ни с кем не хотелось говорить, и вот это было самым странным для него самого и всех, кто его знал. Всю жизнь, сколько себя помнил, он всегда шел к людям с любым своим переживанием. После смерти деда, помнится, жил у Юрика почти неделю, так не хотелось оставаться одному. И нельзя сказать, чтобы он был убит горем или страхом… После первоначального шока мысли у него быстро пришли в порядок, и сердце тоже работало нормально. О Максе он думал постоянно, но уже без того гнетущего чувства, даже с некоторой обидой – умудрился попасть не в то место и время, кто его тащил туда, переживай теперь о нем… Он не верил, что Макс пропал навсегда, это казалось невозможным. Артур же вернулся, и Макс когда-нибудь вернется... Ему просто не хотелось ни с кем общаться, и все тут. Как будто то, что теперь его никто не ждет, делало бессмысленным все прежние развлечения. Даже приезд Салли ничего не изменил. Они с Артуром были слишком заняты друг другом, и Ронни их понимал.

К концу этой недели прибыло первое пополнение. На «Курятник» направили еще один авианосец и, почему-то, батальон космической пехоты. Заняться космопехам было нечем, абордажа вражеских кораблей и орбитальных станций пока не планировалось, так что их приставили к штабу теперь уже общевойсковой операции «Талисман» в качестве охраны и мальчиков на побегушках.

Придя утром на работу, Ронни был остановлен на пороге конференц-зала начальственным окриком:

– Стой!

Он недоуменно обернулся:

– В чем дело? У меня допуск, – и продемонстрировал бейдж.

– Допуск допуском, – ухмыльнулся ражий детина в форме старшего рядового космической пехоты. – А проверить лишний раз не мешает.

Ронни пожал плечами:

– Проверяйте. Где сканер?

– А я глазками, – заухмылялся космопех. – И ручками, личный досмотр – святое дело.

До Ронни наконец дошло.

– Отвали, – прошипел он, сузив глаза. – Только сунься, пожалеешь.

– Это ты пожалеешь, – ответил тот. – Смотри, куколка, точно пожалеешь.

Ронни пожал плечами:

– Не думаю.

И пошел внутрь, не видя, каким взглядом проводил его космопех. А если бы и видел, не испугался бы.

– Иди спать, моя очередь, – из темноты вынырнула сержант Лепке, и задумавшийся Макс вздрогнул. Было удивительно, как бесшумно передвигались такие крупные люди, как она и капрал Хусейн. – Ничего не видел?

– Тарелка летала, вся иллюминированная, что твое Рождество, – сказал Макс. – Еще одна, опять на ту сторону пролетела. Все, больше ничего. Мужики спят?

– Ага. И ты спи.

Максу спать не хотелось. Здание, в котором они остановились, было большим, центральная часть осталась практически целой. Они все расположились в одном помещении, но еще два, вполне пригодных для ночевки, оставались пустыми, и он пошел в одно из них, чтобы ненароком никого не разбудить. И опять вздрогнул от неожиданности, увидев там Кречетова. Тот сидел над одним из своих приборов, освещенный монитором и фонарем-таблеткой, прилепленным к стене.

– Что ты делаешь? – спросил Макс.

– Пытаюсь понять, как нас сюда занесло.

– И?

– Хуйня какая-то, как сказал бы Ронни, – усмехнулся Кречетов. – Забавный мальчик, так виртуозно матерится, и это ему так не идет. Но хорош, ничего не скажешь, и внешность, и ум, и характер, все при нем. Еще бы образования ему и немного блеска… Ему бы пошло быть студентом, как думаешь?

Макс внезапно разозлился. Кто ему Ронни, чтобы так о нем говорить?!

– А тебе какое дело, что ему идет, а что нет? – набычился он. – Имей в виду, он – мой, и я его не отдам, так что закатай губу обратно.

– И что он в тебе нашел? – Кречетов смерил его взглядом и покачал головой. – Я мог бы дать ему все, весь мир, а ты что можешь?

Макса как кипятком окатило. Сука высокомерная, как он смеет!

– Показать тебе, что могу? – прошипел он. – И что он во мне находит?

Стас насмешливо прищурился:

– Покажи, я посмотрю.

И встал, скрестив руки на груди, с холодным интересом разглядывая Макса. Что, думает, слабо?! Не на того напал, плевать хотел Макс Измайлов на все твои миллиарды и громкую славу! Хочешь – получишь!

Он резко поднялся, в два шага преодолел разделявшее их расстояние, навис над Стасом, схватил за плечи:

– Ну, смотри, только потом не жалуйся.

Кречетов не сопротивлялся, продолжал с молчаливой насмешкой рассматривать Макса, как какой-то диковинный экземпляр, и тому это окончательно сорвало резьбу. Он был так ненавистен ему сейчас, этот красивый, холеный, богатый мужчина, умеющий и знающий гораздо больше его, умнее его, старше, лучше… Он был так желанен ему сейчас, с его стройным крепким телом, с его надменной усмешкой, с его силой и умом… И с его ответным желанием. Когда Макс рывком притянул Стаса к себе, одной рукой крепко обхватив за пояс, а другой – запрокидывая ему голову, тот, вопреки ожиданиям, не стал отталкивать или вырываться. Он сам шагнул вперед, сам вцепился в плечи Макса, сам накрыл его губы жадным и властным ртом, не целуя, а кусая, терзая, высасывая, больно, мучительно и сладко. Они лихорадочно срывали одежду с себя и с друг друга, молча, торопливо, словно боясь передумать. Стас, может, и боялся, но вот Макс был уверен, что его сейчас ничего не может остановить, пока он не утолит этот дикий, бешеный голод, это болезненное, мучительное возбуждение. Смять, подчинить, заставить выгибаться от страсти под собой этого мужчину казалось сейчас самым важным делом его жизни. Даже явление Ронни с бластером его бы сейчас не остановило.

Борьба за доминирование тоже происходила в молчании, под тяжелое дыхание, звуки трущихся друг о друга не то в объятьях, не то в борьбе голых взмокших тел, под сдавленные стоны, когда кому-то было или больно, или слишком хорошо – они оба уже смутно разбирали, где одно, а где другое. И, когда, вывернувшись из захвата, Стас оказался сверху и, блеснув зубами в совсем уже безумной усмешке, хрипло шепнул заметавшемуся Максу: «Не бойся, малыш» и сам насадился на него, стало ясно, кто выиграл борьбу. И, когда, пришедший в себя Макс подмял партнера под себя и заставил того хрипло стонать и биться в сладких судорогах, тоже стало ясно, кто выиграл.

– Победила дружба, – рассмеялся Стас, отдышавшись. – Удивил ты меня, парень, признаю.

– Я сам себя удивил, – неохотно признал Макс. – Ты что, специально меня завел? Еще и подготовился заранее…

– Конечно, специально. Секс – лучший способ снять напряжение, знаешь ли. А по-другому ты бы вряд ли захотел. Но и понять, что такого в тебе Ронни находит, тоже хотелось.

– Вот это и находит, – мрачно сказал Макс. – Я хорошо трахаюсь, и у меня комплекция такая, какая ему нравится. Вот и все, так что завидовать тут нечему. Его только это и держит возле меня.

– Хотел бы я сказать, что ты прав, – Стас с какой-то насмешливой жалостью посмотрел на Макса, – но нет, ты ошибаешься. Ронни, наверно, мальчик не так чтобы романтичный, но не только секс его возле тебя держит. Он тебя ценит, считается с тобой. Может, даже и любит, не слишком жарко, раз ты так не думаешь, но уж как умеет.

– А ты? – Макс сел, потянулся за одеждой. – Чего ты хочешь от него? И от меня, раз уж на то пошло?

– Уже ничего, – Стас вздохнул и тоже стал одеваться. – Я, знаешь ли, давно не мальчик и со своими эмоциями хорошо справляюсь. Но я бы очень хотел встретить Ронни до тебя, что правда, то правда. Или тебя – до него.

Макс промолчал, что тут скажешь. Только подумал, что последняя фраза явно была для красного словца. Но прозвучало эффектно, умеет говорить, мать его… Где бы ему, Максу, найти такие слова для Ронни… Бля, если Ронни узнает, то уже никакие слова не помогут.

– Стас, – взмолился он, наплевав на гордость, – ради бога, не говори Рону, как мы тут стресс снимали… Он меня сначала кастрирует, потом бросит подыхать в одиночестве.

– Раньше надо было думать, – назидательно сказал Стас, но, увидев лицо Макса, быстро произнес, – да шучу я. Конечно, не скажу, за кого ты меня принимаешь. Да и что было-то?

– Ничего, – облегченно выдохнул Макс. – Ничего не было, не о чем тут говорить…

Насчет лучшего способа Кречетов оказался прав. Державшее с вечера тело и душу в железных тисках напряжение отпустило, и Макс смог заснуть. Иначе неизвестно, как бы он выдержал следующий, оказавшийся таким длинным и трудным, день.

Вечером Ронни ушел с работы очень поздно – внезапно забарахлил основной процессор, на всякий случай было решено подключить в сеть резервный, чтобы не сбивать сложные расчеты. Как всегда, ничего под рукой вовремя не оказалось, некоторые детали собирали по разным кораблям, так что дело затянулось надолго. Он очень устал, потому решил пойти к себе, не заходя в столовую, купить по дороге в буфете каких-нибудь пирожков и поесть в номере. Короткий путь из буфета в гостиницу шел через боковой коридор, всегда безлюдный. Но сегодня он оказался не пустым. Давешний космопех, обдав перегаром, прижал Ронни к стене с поразительной для пьяного быстротой и ловкостью:

– А, сладенькая куколка! Какая встреча!

Ронни передернуло от отвращения:

– Пусти, скотина! – прорычал он, упираясь одной рукой в широченную грудь, другой нашаривая в кармане нож. Несчастные пирожки валялись на полу.

– Что сказал?! – космопех попытался схватить его за грудки, но Ронни вывернулся, с диким наслаждением заехал ублюдку головой в челюсть и ботинком – в голень, отскочил и повторил, поигрывая раскрытым ножом:

– Скотина. Грязная пьяная тварь.

Он понимал, что нарывается, но остановиться не мог. Казалось, все плохое, что досталось ему в жизни и, особенно, в последние дни, сосредоточилось в этом человеке, имени которого он не знал, но повадки которого были знакомы ему до тошноты. И то, что тот не стал лезть на нож, хотя при желании запросто бы с ним справился – космопех ведь все же, а ушел, грязно ругаясь и угрожая, было плохим знаком, Ронни это знал. Отныне ему придется с оглядкой ходить по базе. Ну и плевать. Как-нибудь отобьется, не впервой. Правда, сейчас ему некому помочь, если что… Эх, Макс, что же ты так не вовремя исчез?

Глава 14.

С утра встал вопрос – как переправиться через реку. Обе «тарелки», виденные вчера, летели туда и в одном направлении, значит и «боевой группе» путь лежал в ту сторону.

Река была широкая, глубокая, с быстрым течением. Пересечь ее вплавь было делом трудным, а учитывая неведомое зверье, наверняка живущее в ней, то и невозможным. Надо было искать какое-то плавсредство, вернее, за явной бесперспективностью поисков, сооружать его самим. Да уж, легко сказать, а вот сделать… Если бы в курс обучения десантников не входило строительство плотов из подручных средств, они бы, наверно, так и остались на этом берегу или бы нашли бесславный конец в коварных водах. И так намучились.

Пока сержант с капралом, матерясь и напрягая мозги в мучительных попытках вспомнить откровения десятилетней давности, обсуждали, как и из чего строить плот, способный перевезти на тот берег пятерых взрослых людей и не развалиться при этом, остальные почтительно внимали им и молчали, чтобы не спугнуть мысль. Зато когда началось само строительство, высказаться успели все, в основном, нецензурно. Только Кречетов помалкивал, время от времени подавая дельные идеи. Макс косился на него с невольным уважением – и впрямь умный мужик, с логикой все в порядке, и выдержка такая, что только позавидуешь.

К полудню таки удалось соорудить некое подобие плота, устроившее всех. Решили быстро поесть и переправляться, чтобы успеть засветло продвинуться как можно дальше по тому берегу.

Переправлялись, потея от напряжения, благодаря про себя бога за то, что хватило ума не двинуться вплавь. Пусть плохо построенный плот был неуклюж и медлителен, заставляя с тревогой смотреть на небо – как бы не принесло «тарелку» невовремя, но смотреть в воду было еще страшнее. Что там кайман, от которого бегал капрал Хусейн! От скользящих за плотом хищных трехметровых силуэтов, пожалуй, так просто не сбежишь и ладошками не прикроешься… Благо, были они, кажется, не двоякодышащими, ибо за весь без малого час, ушедший на переправу, из-под воды ничего не показалось. И были не стайными, к плоту подплывали по одному, и удавалось их отгонять. Но облегченно все вздохнули только, когда плот выбрался на мелководье, и на берег выскочили с максимальной скоростью.

– Что же тут в морях водится, если в реке такие монстры живут? – спросил капрал Хусейн. – Это ж акула местная, кажется?

– Зато крокодилов нет, – ответила ему Лепке. – А на местные морские курорты я бы не поехала, факт. Я вот что думаю, а почему в джунглях на нас никто не охотился, даже не пытался?

– Значит, в джунглях нет таких хищников, – задумчиво сказал Кречетов. – По всем законам теории вероятности, за все время, что мы идем, хотя бы одно столкновение должно бы было быть. Только вот вопрос, не было ли их изначально, или их просто уничтожили в свое время… На Земле не один вид, как вы знаете, исчез из-за алчности человеческой. И здесь могли… Только причина, получается, в другом – не в алчности, а в страхе.

– Одно другому не помеха, – возразила Лепке. – У нас крупных хищников тоже повыбивали из-за шкур и прочего. Может, здесь просто выбивали дольше и вовремя не остановились. Знаешь, Стас, я все больше убеждаюсь, что прав ты. Если это и не материнский мир серокожих, то старая, хорошо обжитая в свое время, колония. Так что, парни, сверлите дырки под ордена!

Потом до вечера шли по порядком осточертевшим джунглям, хоронясь втрое строже, чем до этого. Когда стемнело, стало ясно, что идут верно – совсем близко от них небо подсвечивалось снизу. Значит, там есть хотя бы один крупный, ярко освещенный объект. К тому же, под вечер они снова вышли на старую заброшенную дорогу, судя по всему, ведущую к этому объекту. После недолгого спора решили все же дойти туда сегодня – посмотреть издалека, за ночь подумать и принять решение.

Это оказался город, такой же, как те, которые они видели, за одним существенным исключением. В самом центре его было то ли восстановлено, то ли построено заново одно большое здание. Наконец-то стало возможным оценить местную архитектуру – здание было действительно необычной формы, смахивало очертаниями на яйцо. Больше всего удивляло отсутствие окон, их не было вообще, зато куполообразный верх здания был полностью прозрачным. Также не было видно дверей, вернее, вход в дом был, угадывался, но никак не был подчеркнут дизайнерски. Просто закрытый проем в стене. Прямо возле здания в ряд стояли три «тарелки». Никакого движения снаружи не было, а внутри, даже если и было, то за отсутствием окон, узнать об этом было нельзя. Только свет, бьющий вверх из дома, показывал, что там кто-то есть.

– Бля, знать бы хоть примерно, как ими управлять, – кивнул Макс на «тарелки». – Можно было бы попробовать угнать.

– И поднять тарарам? – скептически хмыкнул Кречетов. – Вот если бы на них можно было прямо домой улететь…

– А почему не домой? – Макс не унимался. – Вроде как в двадцатом веке они на таких тарелках и летали на Землю, – он сник. – Да какая разница, все равно управлять ими не умеем.

– Это да, – кивнул Кречетов. – И я как-то сомневаюсь, что они на тарелках на Землю летали… Вернее, они на них летали, но на Земле, понимаешь? Нас сюда как закинуло, подумай.

– А-а, – Макс начал понимать. – Думаешь, они в этих посудинах телепортировались туда-обратно? На самом деле логично. На хрена время тратить, если можно так – раз и там. Только вот убей, не пойму, как это можно вообще, а уж как мы сюда попали…

– И я не пойму, – вздохнул Стас. – Единственно, могу предположить, что на том месте стояло какое-то устройство, с помощью которого они перемещаются. А мой прибор каким-то образом сумел уловить и однократно воспроизвести необходимые условия. Тут надо гениального физика, сам понимаешь, а не меня, ксеноархеолога-почти-дилетанта.

– Ладно, – вмешалась в разговор сержант. – О физике потом подумаем. Сейчас давайте решать, что делать будем. Надо бы разведать как-нибудь, а?

– Можно ночью попробовать внутрь заглянуть, – предложил Хусейн. – Вряд ли они станут наверх пялиться, даже если не все спать будут. А шлемы у нас будь здоров, все разглядим, даже в темноте.

– Хорошо, так и сделаем, – согласился Кречетов. – Другого выхода у нас все равно нет. Вдвоем пойдете?

Лепке кивнула:

– Конечно. В паре, оно надежнее, и вообще вдвоем всегда лучше, чем одному. Верно, Ангстрем?

Ангстрем почему-то смутился и покраснел – даже в темноте было видно. Макс хмыкнул про себя – не только они со Стасом расслаблялись, что ли, прошлой ночью… А что, Ангстрем как раз может быть во вкусе сержанта – маленький, щупленький, не красавчик, как Ронни, но вполне себе миловидный. И, наверно, не такой строптивый, подумал он со вздохом. Ронни-Ронни, что ты делаешь сейчас? О чем думаешь?

– Миленка вспомнил? – ткнула его в бок сержант. – Хороший мальчик он у тебя, а красивый какой… Повезло тебе!

Макс неприязненно покосился на Лепке и отошел от греха подальше. Сговорились они, что ли? Хотя, может, со стороны виднее, и Ронни не так уж и холоден к нему? Макс горько усмехнулся – надо же, о чем он думает, находясь неизвестно где, без единого реального шанса на спасение, можно сказать, на пороге гибели. Вот уж, никогда не думал, что способен на такие страсти! Лучше бы пошел и еще раз Кречетова трахнул, тот, поди, не откажется…

Из меланхолии Макс вышел только тогда, когда десантники отправились на разведку. Они втроем, сжимая кулаки, напряженно ждали все полчаса их отсутствия, не обменявшись ни словом за все время. Если Лепке с Хусейном не вернутся, легче всего будет сразу застрелиться, все трое это понимали. Можно сколько угодно изгаляться над военными, но в таких ситуациях становится абсолютно ясно – без них нельзя. Есть ситуации, когда мирного человека может защитить только человек с ружьем, и настало, кажется, время, когда человечество может защитить только армия. Макс втихаря радовался, что не проголосовал в прошлом году за половинное сокращение Космофлота, хотя сделал это исключительно в пику матери. Как бы то ни было, но в том, что человечество встретило врага во всеоружии, есть и его маленькая заслуга.

Вернулись десантники в шоке.

– Там, – захлебываясь, заговорил Хусейн, – ох, блядь, срань господня, простите за выражение… Помните, Лебовски говорил о «медузе»? Так вот, они в этом проклятом доме! Двадцать три, бля, кошмарных тварей! Вам это ни о чем не говорит?

– Ровно двадцать три, – подтвердила сержант Лепке. – Мы по два раза каждый пересчитали. Выходит, те бедолаги похищенные – здесь? Или то, что от них осталось, прости господи?

– Выходит, что так, – согласился Кречетов. – Все это не может быть случайным совпадением. А что вы еще видели?

И резюмировал, выслушав рассказ:

– Чем дальше, тем страньше… Что бы это значило, хотел бы я знать?

Макс был с ним согласен.

Кроме двадцати трех «медуз» десантники насчитали в доме всего семерых серокожих и кучу сложного на вид оборудования. Выглядели чужаки, по их словам, точно так же, как описывала их Салли. Все время, пока десантники ползали по периметру здания на липучках-пауках, никто из серых не то что головы не поднял, глаз не открыл.

– Непонятно, то ли спят, то ли медитируют, – говорила сержант. – Сидят рядком вдоль стены, головы на грудь свесили, глаза закрыты. Фу, вот ведь гадостные создания… Так бы и пошла да перерезала всем глотки.

– А может, так и сделать? – предложил Хусейн. – Это запросто, точно вам говорю. Только надо внутрь бесшумно попасть, ну, это мы придумаем как.

Однако, обсудив все как следует, приняли решение выждать пару дней. Во-первых, надо было подождать на случай, если к чужакам прибудет кто-то еще. Если за два дня так никого и не будет, можно будет с большой долей вероятности считать, что им противостоят только эти семеро. Во-вторых, надо было понаблюдать и решить, стоит ли вообще нападать или лучше идти дальше к цивилизации. Как бы ни хотелось помочь людям, сами они с «медузами» вряд ли смогут разобраться. Вызов помощи не только сохранял приоритет, но и становился гораздо более срочным и нужным.

На следующий день после стычки Ронни с космопехом прибыл, наконец, весь личный состав штаба операции во главе с целым контр-адмиралом. Работы техникам прибавилось, а штат, из соображений секретности, не увеличивали. Ронни это и удивляло – на кого тут шпионить, скажите? – и радовало – больше работы, меньше времени для ненужных мыслей.

В систему E276H592 пришел флот с Земли, и работа по изучению чужой базы закипела всерьез. До прибытия орбитальной станции ученые жили на боевых кораблях и, говорят, спали прямо в кают-компаниях, но никто не жаловался. Зато в гостинице стало пусто и тихо. Штабные офицеры жили на своем корабле, почти вся научная команда улетела, остались только три психолога, Салли с Артуром и Рон.

Артур так ничего и не смог вспомнить из лакун в памяти. Но больше ничего странного и необычного в его организме и сознании медики не нашли, только понятные последствия сильного стресса. Гораздо больше вопросов вызвал его камешек – он работал точно так же, как и талисманы Салли и Рона, но помимо этого, он рос! К сожалению ученых и облегчению Артура, изучение его артефакта пришлось отложить на потом. Из-за того, что камушек рос, Артур не мог пока вставить его в кольцо или серьгу, как хотел, и носил пока на шее, в сетчатом мешочке, чтобы камень соприкасался с открытой кожей. Это, видимо, было необходимым условием для того, чтобы талисман работал – непосредственный физический контакт с владельцем

Несмотря на то, что остались фактически одни в гостинице, друзья почти не виделись – днем все трое были заняты, по вечерам парочка не выходила из своего номера, Ронни же опять начал выбираться в люди. Все-таки не мог он долго в одиночестве, только поражался Салли – как она смогла просидеть два месяца одна в квартире? Общаться ему по-прежнему особо не хотелось, но в компании все же было легче. Он больше молчал, слушал разговоры, почти не пил, но продолжал сидеть вместе со всеми, пока не начинало клонить в сон. Его состояние, кажется, понимали и с разговорами особо не лезли.

Ронни все это время не забывал о стычке в коридоре. Космопех, фамилия которого была, оказывается, Ваш (vache – корова по фр., примечание автора), по-прежнему был в охране конференц-зала. Руки он больше не распускал и ничего не говорил, но при каждой встрече провожал Ронни тяжелым многообещающим взглядом. Так что парень держался настороже, но всего предусмотреть все же не мог.

В тот вечер его послали на склад, отнести остатки непригодившихся кабелей.

– И сразу домой иди, – сказала Ирма. – И так у тебя переработка больше всех выходит. Я понимаю, тебе работой отвлечься хочется, но отдыхать тоже надо. Толковый ты парень и работящий, по виду так даже и не скажешь.

Ронни поблагодарил и согласился, но сразу домой он не собирался. Склад был рядом со шлюзами, а сегодня должен был прилететь корабль с E276H592. Официально новости ему сообщат только завтра, если вообще сообщат, а так был шанс попробовать разузнать у команды корабля, что новенького раскопали яйцеголовые.

Поболтав немного на складе с кладовщицей Лори, с завидным упорством продолжающей заигрывать с ним, несмотря на полное отсутствие отклика, Ронни направился к шлюзам. По дорожкам выходило далековато, поэтому он пошел напрямик, по узкому коридору вдоль глухой складской стены, как ходил всегда. И только выругался сквозь зубы, увидев впереди знакомую массивную фигуру. Вот сука, что он здесь потерял, в складской зоне!

Но дело оказалось еще серьезнее, чем Ронни мог предполагать. Из-за спины Ваша показалась еще одна такая же туша. Подумав, что в такой ситуации сбегать не позорно, Ронни оглянулся и увидел, что третий космопех загородил собой пути к отступлению.

– Вот сука, – почти восхищенно произнес Ронни, давя рождающийся страх. Никогда нельзя показывать ублюдку, что ты боишься, учил дед. – Ты не просто скотина, а трусливая скотина. Дружков приволок, надо же… Боишься меня?

Нож давно уже удобно лежал в руке, но Рон не обольщался – ничего он против троих сделать не сможет. Честно говоря, если бы Ваш не был трусливым козлом, то и против него одного не выстоял бы.

Ваш, между тем, не торопился ни отвечать, ни действовать, только ухмылялся, по-хозяйски разглядывая Ронни. Видимо, это должно было вогнать «куколку» в ужас, но возымело обратный эффект. Рон почувствовал, как его накрывает хорошо уже подзабытая холодная ярость – с тех пор, как его, восемнадцатилетнего, попытался изнасиловать пьяный матрос с транзитного корабля, он такого ледяного, какого-то потустороннего и абсолютно безумного чувства не испытывал. Того матроса он бы насмерть забил ногами, если бы не остановили вовремя, а сейчас… Сделать с этими троими он по-прежнему ничего не может, но вот с собой – запросто. Страха не стало вообще. Ронни широко улыбнулся и, не меняясь в лице, полоснул себя ножом по руке выше запястья, стараясь не задеть вену. Но, кажется, все-таки задел, потому что кровь пошла сразу и обильно, но ему было плевать. Он сжал кулак, от чего кровь потекла струйкой на пол, и медленно провел окровавленной рукой поперек лица, продолжая улыбаться.

– Срань господня, да он псих, – плюнул второй космопех. – Хрен с ним, Ваш, пошли отсюда. Еще не хватало в тюрягу из-за маньяка загреметь. Докажи потом, что это не мы его…

Ваш спорить не стал, и третий, так и простоявший молча все это время, тоже ушел.

Только когда их шаги стихли, Ронни опустился на пол, зажимая рану второй рукой. Голова кружилась – видимо, много крови успел потерять. Все-таки, он, наверно, правда, псих… Ну и пусть, это лучше, чем быть избитым и изнасилованным сворой ублюдков. Ронни нашарил комм, вызвал кибермеда и потерял сознание.

За два дня выжидания ничего в обстановке не изменилось. Один раз «тарелка» летала куда-то и вернулась с теми же двумя пассажирами, что и улетала. Серокожие, похоже, ничем особо не занимались, из дома выходили редко и, вообще, выглядели какими-то вялыми и безжизненными, как марионетки. Людей за это время так и ни разу и не увидели. Ждать больше становилось невыносимым, надо было что-то делать. Но вот что?

– Надо брать «языка», – сказала сержант Лепке.

– Взять-то возьмем, – Хусейн покачал головой. – Это не вопрос. А вот что с ним делать, с «языком» этим, допрашивать как?

– Ну, они же людей похищали и держали столько, – влез Ангстрем. – Значит, общались как-то.

– Твоя правда, – сержант выжидательно посмотрела на Кречетова. – Что скажешь, командир?

– То и скажу, – кивнул Стас. – Надо брать. Толку от ожидания больше нет.

Дело, казавшееся самым несложным, неожиданно провалилось и обернулось совсем уж потрясающим образом.

Брать «языка» отправился Хусейн. Прикрывали его все остальные, грамотно расставленные сержантом Лепке по огневым точкам, хотя капрал и посмеивался над такой перестраховкой. Но реальность в очередной раз доказала – армейские уставы писаны кровью!

Когда Хусейн бесшумно вырос за спиной «серого» и скрутил его, затыкая рот, тот не успел издать ни звука и даже, кажется, понять, что происходит. Но спустя буквально пару секунд из дома высыпали все остальные шестеро «серых», с какими-то стержнями в руках, и Лепке первая открыла огонь. Спустя еще пару секунд, на площадке перед домом лежали шесть дымящихся трупов и сержант Хусейн, придавивший собой с неожиданной для такого хилого создания силой вырывающегося «серого».

– Бля, – сказал Хусейн, наконец угадав нервный центр, отключивший чужака. – Я и понять ничего не успел. Как они узнали?

– Что-то вроде телепатии, полагаю, – сказал Стас. – Что уж теперь, главное, дело сделано.

Он подошел к трупам и с любопытством стал их разглядывать. Макс присоединился к нему. Смотреть на мертвых чужаков было и противно, и интересно. «Странно, – подумал Макс, – вроде бы я должен что-то еще чувствовать… Все же впервые в жизни убил живое существо, если и не сам, то участвовал в этом». Но никакого шока или вины, как ни искал, так в себе и не нашел. Слишком уж чужими и враждебными были эти шесть мертвецов.

– Ну что, теперь в дом? – спросил неунывающий Ангстрем. – И этого, наверно, надо в чувство привести. – Он пихнул ногой валяющегося в отключке «серого». – Надо, наверно, быстрее. Вдруг там, в «медузах», живые люди?

Глава 15.

Очнулся Ронни уже в госпитале. Он лежал один в стерильно-белой палате на четыре койки, подключенный к стационарному кибермеду. Больше в палате ни души не было, но, видимо, на пульт подавался какой-то сигнал о том, что пациент пришел в себя, потому что через пару минут к нему вошел врач, хорошо знакомый по прежним обследованиям, капитан медслужбы Стюарт.

– Ну и как прикажешь это безобразие понимать? – спросил он, просматривая данные на мониторе. – Наверно, чистил яблоко и порезался?

– Именно так, – ответил Рон. Голос звучал слабо и как-то по-другому, как чужой.

– А яблоко где, позволь спросить?

– Проглотил с перепугу, – вяло сказал Ронни. – Ну, док, вы же все понимаете.

Стюарт покачал головой:

– Ничего я не понимаю. Дурак ты, Рон, уж прости за резкость. Столько крови потерял, теперь восстанавливаться неделю будешь. Хорошо, кибермед успел вовремя, а то пришлось бы тебя реанимировать, и не факт, что обошлось бы без тяжелых последствий.

Ронни молчал, только просительно улыбался. Стюарт вздохнул:

– Ну ладно, как хочешь. Но с военной полицией тебе все равно придется поговорить. По инструкции обо всех подобных ранениях я обязан им сообщать.

– А потом можно будет уйти?

– Сегодня переночуешь здесь. Если утром все нормально будет, можешь идти. Но работать тебе неделю еще нельзя.

– Ладно, – покладисто ответил Ронни, хотя ему совсем не улыбалось бездельничать целую неделю.

– Учти, буду проверять, – строго сказал Стюарт. – Большая кровопотеря – это не шутки, молодой человек. Тебе, конечно, восстановили потерянный объем, но человеческий организм – штука нежная, кто знает, что успело пострадать.

Ронни только вздохнул – может, к психиатру сходить за эту неделю? Он сам сейчас не понимал, как мог такое выкинуть. Правду дед говорил – нрав дурной у него, бешеный. Дед и сам такой был… Хотя, что, было бы лучше здесь валяться избитому и, не дай бог, отыметому во все дыры? Нет уж, лучше он попозорится, объясняя, что вот, такой он неловкий, порезался нечаянно. На крайняк, пусть думают, что за Макса допереживался…