Текст книги "Талисман (СИ)"

Автор книги: Sammy Lee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Макс притиснул к себе парня, оглаживая где попало, пробежался губами по виску, скуле:

– Я тоже хочу, чтобы ты был в экспедиции.

«Или остаться здесь, с тобой», – добавил он про себя. Но вслух сказал другое:

– Но они правы, не спорь. Салли должна лететь, потому что с ней шанс найти Артура, а значит, и всех остальных, гораздо больше. А ты со своим камушком – стратегический резерв. Проводишь меня?

– Провожу, конечно.

В ангар Ронни не пустили. Наплевав на смешки окружающих, Макс целовал своего парня у двери, долго, нежно, глубоко, потом неохотно выпустил его из объятий.

– Я пойду.

– Ага, – сказал Ронни и нахохлился. Выглядел он по-настоящему несчастным.

«Неужели и правда переживает, не хочет одного отпускать? – думал Макс, направляясь к транспорту. – Блядь, как это несправедливо, сучья жизнь. Я умру, если обнаружу его с кем-то другим, вернувшись. Убью обоих и застрелюсь на хуй».

Глава 12.

Ронни в который раз перевернулся на другой бок, взбил подушку. Черт, кто бы мог подумать, что у него будет бессонница, и это после такого дня! И когда он успел так привыкнуть к Максу… Без него, без тепла и чистого мужского запаха его тела, сильного ровного дыхания, больших ласковых рук, от которых Ронни часто уворачивался, ворча: «Не лапай, спать хочу», было холодно и неуютно. Интересно, добрались они уже до цели? И не узнаешь до официального объявления, Сети там нет, а к гиперсвязи его не подпустят… Бля, время четвертый час, а ему в семь вставать и идти на новую работу! Ронни вдруг осенило, и он подтащил к себе подушку Макса, обнял, уткнулся в нее носом. Смешно, конечно, как ребенок с плюшевым медведем, но ведь никто не узнает. И так гораздо уютнее и теплее…

Точка, в которой предположительно находилось место заточения Артура, располагалась пугающе близко от Каролины, в одной из доселе считавшихся безжизненными и необитаемыми звездных систем. Она и сейчас выглядела безжизненной и необитаемой – три газовых гиганта с роем спутников, астероидный пояс, да одна-единственная, насквозь прокаленная близким светилом, твердая планетка. Никаких признаков техногенной активности, ни одного металлического или другого рукотворного обломка, ни одного известного науке искусственного сигнала тончайшие приборы ученых и разведчиков не обнаружили. Настолько здесь было пусто и первозданно, что не будь на крейсере «Шарль де Голль», флагмане экспедиции, Салли Джонсон, коммандер Дольский дал бы приказ повернуть на базу, посчитав выводы ошибочными. Но Салли уверяла – Артур здесь! По ее словам, искать следовало у ближнего к светилу газового гиганта, скорее всего, на одном из шести его спутников.

– База, – сформулировал общее мнение ксенолог Веллер. – База на одном из спутников, вернее, внутри одного из них. Другой версии быть не может.

Кто-то из офицеров тихо выругался. Дольский не обратил на это внимания – и сам бы матернулся. Космическая база – это знак экспансии, экспансии чуждых, с высокой вероятностью враждебных человечеству существ, уже подобравшихся к границам обжитого землянами мира. Тут не то что материться, головой об стенку биться впору.

Проводить автоматическую разведку было слишком рискованно, как и долго маячить на периферии системы. Обнаружить немаленький флот было делом одной секунды. Если у чужаков есть следящие устройства, а они наверняка есть, то флот, скорее всего, уже обнаружен, и действовать следовало молниеносно. Собственно, план действий был разработан еще на базе, его только следовало слегка подкорректировать. Спустя полчаса после прибытия спасательной экспедиции к границам звездной системы E276H592, операция «Талисман» началась.

Артур всхлипывал, сжавшись в комок у тупика, которым закончился коридор, по которому он шел к Салли. Она была там, за стеной, но он не мог к ней попасть! Здесь не было никакого намека на люк или дверь, стены, пол и потолок даже не были ничем облицованы, один дикий камень, последние полкилометра он шел при тусклом свете фонарика-таблетки и только потому, что его вело это странное чувство. И дойдя до тупика, он сначала не поверил своим глазам, долго, дюйм за дюймом обшаривал все, докуда мог дотянуться, а потом упал, обессиленный и отчаявшийся, рыдающий вслух в первый раз с тринадцати лет. А Салли была там, за глухим камнем, уже совсем близко… Надо, наверно, было встать и пойти искать обходной путь, но не было сил, и, главное, что-то при этой мысли внутри него кричало и не пускало уйти отсюда, он не мог отлепиться от этой стены и лежал, плача и кляня себя за истерику, не замечая, как затрепетал индикатор прямой радиосвязи, которую на Кобальте все устанавливали на коммах – в сейферовых шахтах Сеть часто глючила… И ее голос, тихий, еле пробивающийся сквозь помехи, но отчетливо взволнованный, сбивающийся, он принял сначала за галлюцинации и какое-то время лежал, тупо вслушиваясь в свое имя, доносящееся сквозь треск и шорох. Потом, очнувшись, сел, вытащил комм и ответил.

– Артур Лебовски точно на четвертом спутнике, мы запеленговали радиосигнал, сэр, – сообщил лейтенант Леруа, начальник связистов. – Похоже, ему как-то удалось сбежать, он говорит, что находится один в каком-то тупике без признаков шлюза или люка.

– Точное местонахождение определено?

– Да. Задействовать бурильщиков?

Коммандер подумал.

– Лебовски надо срочно вытащить. Да, задействуйте бурильную команду. Все остальное идет по плану?

– Пока да. Командиры групп постоянно на связи. Пока все чисто.

Четвертый спутник был взят в тройное кольцо – первыми, ближе всего, расположились боевые роботы с энергопоглотителями и мощными плазменными пушками, за ними мошкарой вились смешанные патрули из штурмовиков и истребителей, и, наконец, на дальних подступах крестом встали все четыре больших корабля. На сам спутник, в точку нахождения Артура Лебовски, уже десантировалась группа спасателей под прикрытием своего катера и трех штурмовиков. Еще три десантных катера, каждый под прикрытием звена истребителей, облетали спутник в поисках наиболее удобного места для проникновения внутрь, в идеале – корабельного шлюза. Судя по всему, чужаки дышали тем же воздухом, что и люди, и хотя бы один шлюз здесь должен был быть. Глыба обледенелого камня, представлявшая собой четвертый спутник первого газового гиганта системы, была большой, километров с пятьсот в поперечнике, так что поиски грозили затянуться, если бы не радиосигнал Лебовски. Пока бурильщики прогрызали прямой путь к нему, катера обследовали каждый квадратный метр поверхности концентрическими кругами, пока безуспешно.

Докопаться до Лебовски оказалось неожиданно легко, он находился совсем недалеко от поверхности, всего в двух десятках метров. Когда датчики бура возвестили о том, что до пустот в породе остался один метр, началась ювелирная работа – чтобы не угробить спасаемого, надо было соорудить временный шлюз, загнать воздух в прорытый туннель и потом уже бурить дальше. Это заняло гораздо больше времени, чем простое бурение двадцати метров мерзлого камня, но все прошло благополучно, и через три часа после начала операции Артур Лебовски сидел в конференц-зале «Шарля де Голля» и добросовестно пытался отвечать на вопросы, не выпуская из рук обезумевшую от счастья невесту. Увы, это был пока единственный и то, во многом, случайный успех операции. Ничего, похожего на шлюз или просто люк, обнаружить не удалось. Противник же по-прежнему не проявлял никаких признаков жизни. Так что после первого торопливого разговора с Лебовски было принято решение отправить десант через пробуренный туннель. Десантура, в специально разработанных для этой операции, гипотетически защищающих от воздействия чужаков на человеческий мозг, шлемах, справилась с задачей четко и быстро, но… с нулевым результатом. Огромная база инопланетян, затаившаяся в недрах планетоида, была абсолютно пуста.

Через двое суток после отбытия экспедиции, весть о том, что задуманный блицкриг обернулся пшиком, облетела весь «Курятник».

– Что, недолго музыка играла? – поддела Ронни за совместным обедом лейтенант Борисова. После его ухода из отдела коммуникаций, она почему-то считала нужным всячески поддерживать с ним отношения. Не будь у нее подруги, пилота-истребителя Кати Марш, Ронни бы подумал, что она за ним ухлестывает. – Ты, поди, присмотреть никого не успел, чтобы сексуальную жизнь разнообразить, пока дружка нет?

– Да ну, – вяло огрызнулся Ронни, – надо больно. А вы думаете, они так скоро вернутся? Там же, наверно, надо изучать все.

– Изучать надо, да не так, не военной экспедицией, – пожала плечами лейтенант. – Наспех кое-что сделают, конечно, но туда уже полноценная станция выдвигается с Земли, наподобие «Курятника» нашего, с полным штатом кораблей. Крейсер какой-нибудь или авианосец, наверно, там оставят для патрулирования до прибытия основных сил, а остальные все вернутся.

– Ну и хорошо, – вздохнул Ронни. – Хотя жаль, что все так получилось. Обидно. Ну, хоть Артура спасли, и это большое дело.

– Это да, – согласилась лейтенант. – Так что, зайчик, готовься встречать своего пусика. Успел хоть соскучиться-то?

Ронни улыбнулся:

– Успел.

Лейтенант рассуждала верно. Двухсуточное обследование чужой базы не дало ровным счетом ничего. Однозначно положительным результатом было только то, что Лебовски явно был не единственным узником этой странной тюрьмы. Биологические следы пребывания людей были обнаружены еще в двадцати трех камерах, что совпадало с общим числом похищенных. Значит, до вчерашнего дня все они были живы. Окончательно это должна была подтвердить генетическая экспертиза, которую планировали провести сразу по прибытии на «Курятник». Нашли и пять помещений, где явно обитали чужаки, биологический материал там был нечеловеческий. Его, до последней клеточки, тщательно собрали и упаковали. На данный момент это было единственное материальное доказательство их существования, не считая, конечно, самой базы.

И все, больше ничего найти не удалось. Материал, которым были облицованы поверхности, оказался полимером с незнакомым, но вполне понятным химическим составом и совершенно тривиальными свойствами, самым выдающимся из которых была обычная люминесценция, которой освещались все помещения. Артур подтвердил, что свет в камере никогда не гас и оставался одной и той же интенсивности все время. Каким образом чужакам удалось незаметно эвакуировать столько людей и, несомненно, техники, оставалось вопросом открытым и до дрожи пугающим. Казалось непонятным, почему, обладая такой мощью, они предпочли сбежать, а не напасть?

Теперь уже Артур попал в цепкие лапы медиков и психологов. Первые обследования показали, что он здоров, не подвергался никаким хирургическим операциям, признаков зомбирования тоже выявлено не было. Все облегченно вздохнули и начали главное, на сегодняшний день, дело – извлечение из памяти Артура мельчайших крох информации. Рассказать он мог мало, периоды беспамятства действительно казались совершенно стертыми, восстановление их было делом длительным, если не вообще невозможным, но это было гораздо больше, чем ничего, и мучили его нещадно. Салли только сочувственно вздыхала, помня свои мытарства, и ни на шаг не отходила от жениха. Ее понимали, не гнали. Артур тоже не отпускал ее от себя, даже мылись они исключительно вместе. Обоим до сих пор иногда казалось, что это просто счастливый сон. Камушки, кстати, перестали «работать» на второй день после их воссоединения, что окончательно подтвердило мнение ученых об их активации только в определенных, предположительно, опасных для жизни и здоровья владельца, ситуациях. Макс, узнав об этом, довольно хмыкнул – и в этом он оказался прав! Стало как-то легче от мысли, что Ронни защищен так же, как и Салли с Артуром.

На третьи сутки экспедицию было решено свернуть, исследования приостановить до прибытия постоянного гарнизона с Земли. Команде ученых до того времени надлежало находиться на «Курятнике». Кречетов, правда, попытался было спорить с этим, но вынужден был уступить. В первый же день он установил свои приборы в разных уголках базы, и теперь надо было их собрать, так же, как и приборы других ученых. Всю команду, состоящую из ученых и сопровождающих их десантников, повезли на транспорте Макса, и тот, пользуясь случаем, решил посмотреть базу своими глазами. До сих пор исследовательские команды возили на боевых катерах, а то, что он еще раз сможет сюда попасть, было делом нереальным. Так что он напросился в помощь старой знакомой, сержанту Лепке, сопровождающей вместе с еще одним десантником Кречетова. Кроме них четверых, в команде был еще связист, сматывающий протянутые везде кабели – оставлять свое имущество прибывающим с Земли кораблям хозяйственный начхоз «Шарля де Голля» не желал.

Возле третьей из своих штук, установленной в самом большом помещении со следами чужаков, Кречетов надолго застрял, глядя на показания и задумчиво насвистывая.

– Надо бы поторопиться, сэр, – не выдержала сержант. – Потом как следует изучите.

– Да-да, – рассеянно протянул Кречетов. – Но там может оказаться поздно… Дайте мне еще пять минут. Что, если попробовать этот режим...

Никто даже сказать ничего не успел. Кречетов нажал кнопку, и вместо белого пустого зала все пятеро очутились во влажном жарком лесу. Переход был столь ошеломительным и молниеносным, что первое слово было произнесено только через две минуты.

– Где мы? – спросила сержант Лепке. И добавила, – Сэр.

Их искали почти полдня. База была огромной, вместе с заброшенными коридорами площадь ее занимала несколько квадратных километров. Все эти километры обшарили чуть ли не на ощупь, но тщетно. Когда стало окончательно ясно, что группа Кречетова полностью исчезла, к системе E276H592 двинулась вся Вторая эскадра Космофлота – девять крейсеров, пять авианосцев, пара десятков мелких и вспомогательных судов. Похищение участников военной операции, совершенное со столь вопиющей наглостью, под носом у боевых кораблей, могло быть расценено только как вызов, начало военных действий. Командование Космофлота вызов приняло. На Каролину и несколько близлежащих обитаемых планет были направлены наземные гарнизоны, к дежурящим на орбитах крейсерам добавлены новые единицы. Не только Космофлот, но и все Вооруженные Силы были приведены в состояние «красной готовности». Все силы разведки и срочно мобилизованной научной элиты были брошены на определение местонахождения противника. Земляне готовились защищаться лучшим средством – нападением. Надо было только найти, на кого и где напасть.

«Да что же это такое? – думал Макс, шагая по звериной тропе за сержантом Лепке. – Чертовщина какая-то. Кречетов, сука, завел и сам не знает куда. Сусанин, бля… И хоть бы хны ему, идет, озирается, чего-то все время собирает. Ученый, ебнутый на всю голову, ничего ему больше не надо. А я еще Ронни к нему ревновал… Черт, Ронни теперь уже точно можно начинать ревновать. Ко всему нынешнему и будущему личному составу базы «Орлиное гнездо». И ко всему мужскому населению Земной Федерации. Скопом и поодиночке». От этой мысли стало так тошно, что больших усилий стоило сдержаться и не броситься на Кречетова с кулаками. Умом он понимал, что глупо это, кто же знал, что треклятая штука так сработает и забросит их в эти сраные джунгли. Но гнев и страх требовали найти виноватого, а винить больше было некого.

Положение у них на самом деле было аховое. Они оказались впятером неизвестно где, неизвестно как. После долгих бесплодных попыток заставить прибор сработать в обратном направлении, после шумных разборок, едва не перешедших в драку, было принято совместное решение, состоящее из пяти пунктов:

Первое. Всем успокоиться и держать себя в руках.

Второе. Считать себя, до выяснения всех обстоятельств, боевой группой, действующей в тылу противника.

Третье. Командиром группы назначить Станислава Кречетова. Решение по этому пункту было принято неохотно, но единогласно.

Четвертое. Заместителем командира по боевой части назначить сержанта Лепке.

Пятое. Командира и заместителя слушаться безоговорочно, но если появится какая-то мысль, высказывать сразу, не сомневаясь.

Потом провели инвентаризацию имущества. Результаты оказались лучше, чем Макс ожидал. У них было:

Три проклятых кречетовских регистрирующих устройства. Два из них практической пользы сейчас не имели, поскольку были предназначены для наблюдения за какими-то хитрыми физическими полями и волнами, но третий можно было использовать как химический анализатор, и это было уже огромным плюсом в их положении.

Два полных десантных боекомплекта, включавших мощные плазменные ружья, ручные бластеры, по пять шоковых и пять разрывных гранат, те самые спецшлемы, знакомые уже Максу универсальные десантные ножи и обязательный пятисуточный продовольственный НЗ.

Ручные бластеры, принадлежавшие самому Максу, связисту – сержанту Ангстрему и Кречетову.

Сто сорок три метра универсального армейского кабеля и портативный радиопередатчик, которые были в момент перемещения у связиста.

Ну и все, что было на них самих – одежда, обувь, личные вещи. Не так мало, если подумать. Достаточно для того, чтобы попробовать продержаться до прибытия помощи.

Но для того, чтобы дождаться помощи, надо было сначала ее вызвать. Ни гражданские коммы, ни военные сигнала здесь, как и ожидалось, не ловили. Радио тоже издавало только фоновые шумы, слабенький был передатчик, рассчитанный на переговоры внутри корабля в экстремальных условиях.

Как ни кинь, надо было срочно разобраться, где они все-таки оказались. Если здесь есть какая-никакая цивилизация, возможно, у нее есть достаточно мощные средства связи, чтобы вызвать помощь. Если же ее нет, то можно было попытаться соорудить самим устройство, способное послать хотя бы один мощный сигнал «SOS». Но для начала следовало попытаться определить примерные звездные координаты планеты, на которой они оказались. И у Кречетова, и у Макса в коммы были забиты штурманские карты, поэтому это представлялось достижимой целью. Надо было только выбраться на более или менее открытое место и посмотреть на звездное небо.

И вот они идут уже пятый час, а проклятые джунгли все никак не расступятся. Макс упрямо шел, преодолевая боль в ноющих от непривычной нагрузки мышцах, и думал о том, сообщат ли его матери, что он пропал, и когда. А Ронни наверняка уже знает. Макс вспомнил несчастное лицо парня, когда они прощались у ангара. Наверно, переживает сейчас, должен переживать, но вот надолго ли это… Блядь, ну почему у них все так по-дурацки получается? «Если только вернусь, – с ожесточением подумал Макс, – если только он меня дождется, никуда его от себя не отпущу. Ни на шаг, ни на миг. Вот только вернусь…»

Ронни понял, что значит выражение: «Сердце оборвалось», когда услышал, что в составе пропавшей группы Кречетова был и второй пилот МДТ номер девять Максим Измайлов. Сердце на самом деле оборвалось, рухнуло куда-то вниз, и Ронни непроизвольно схватился за грудь, пытаясь его остановить.

– Эй, парень, ты что, тебе плохо? – кинулась к нему старший техник Ирма Хайконен. – Что ты так с лица спал?

– Точно пропали? – спросил в ответ Ронни. – Точно-точно?

И услышав в ответ, что точно, поиски прекращены, и основная часть экспедиции уже стартовала обратно на «Курятник», вымученно улыбнулся:

– Черт, и зачем его туда понесло? Еще меня ругал все время, что бешеный, не думаю, что делаю…

– Да ты о ком? Что, друг там твой был?

– Друг, – кивнул Ронни. – Макс Измайлов, это мой…

– Бойфренд, что ли? – наконец догадалась Хайконен. – Тот высокий шатен, с которым ты был? О господи, я же не знала, а то бы не стала так ляпать с ходу. Извини, Рон.

– Да ничего, я в порядке.

Ронни на самом деле пришел в себя, сердце вернулось на место, только ныло, давая знать, что оно есть. Ирма хотела было отправить его домой, но он отказался, с удвоенным усердием погрузившись в работу. До прибытия основного личного состава штаба операции следовало протестировать все компьютеры, средства связи, пульты и прочую машинерию, установленную в главном конференц-зале «Курятника». Во-первых, работа на самом деле была срочной. Во-вторых, Ронни боялся остаться сейчас наедине со своими мыслями.

Но рабочий день не мог длиться вечно. Ронни вернулся в номер, рухнул на кровать, прижимая к груди подушку Макса. Сердце все ныло и ныло, в душе нарастало ощущение пустоты и одиночества. Он сам от себя не ожидал такого горя, такого страха и тоски. Ну не козел ли ты, Измайлов, добился своего, привязал, присвоил и не нашел ничего лучшего, чем позволить себя похитить!

– Пусть только вернется, – сказал Ронни, глядя в потолок болезненно сухими глазами. – Пусть только вернется, сволочь, я из него дух вышибу, надолго запомнит, как пугать меня. Но пусть он вернется…

Глава 13.

До темноты открытого места они так и не нашли. Ночевали прямо на земле, немного отойдя от тропы. Именно ночевали, а не спали. Чужие джунгли были полны жизнью, самой разной. Животные и растения были, в общем-то, схожи на всех кислородных планетах и здесь были вполне узнаваемы. Значит, здесь должны были водиться и крупные хищники, и ядовитые змеи, и разная другая пакость. Кровососущие насекомые здесь точно были и, если бы не репелленты из десантных комплектов, уже замучили бы их до смерти. То, что эти репелленты отпугивали местных насекомых, тоже говорило о схожести местной фауны, например, с земной, так что расслабляться было нельзя. Они уселись тесным кружком, спинами друг к другу, и просидели так всю ночь, к счастью, короткую, то чутко задремывая, то настораживаясь. Все пятеро до самого утра не сказали вместе и десяти слов, так и провели в молчании эти показавшиеся нескончаемо долгими часы. Темнота была почти абсолютной, густые заросли затягивали небо над головой сплошным покровом, жара немного спала, но от земли все равно поднимался тяжелый сырой теплый воздух. Эта влажная душная тьма рождала клаустрофобию, казалось, что они сидят в каком-то глухом ящике, а не в лесу. Макс несколько раз хотел предложить разжечь костер, но сдерживался, понимая, что это не лучшая идея. Мало ли кто может заглянуть на огонек, а от зверей они и так отобьются. За всю ночь никто их так и не побеспокоил, но, все равно, незаметно подкравшийся рассвет вырвал облегченный вздох у всех. При свете все же было намного легче.

Позавтракав десантным НЗ, по вкусу напоминающим картон, но весьма питательным, они пошли дальше. С самого начала они двигались вверх по едва заметному уклону, рассчитывая выбраться если не на горный склон, то хотя бы в более сухое место, где растительность будет не столь густой. Тогда можно было бы залезть на дерево и попытаться сориентироваться так. И расчет оправдался, правда, самым неожиданным образом.

Ближе к вечеру шедший первым десантник, капрал Хусейн, внезапно остановился и обернулся на товарищей с крайне изумленным видом:

– Что вы на это скажете? – и ковырнул носком тяжелого ботинка рыхлую перегнойную землю. До сих пор они шли по узкой, прихотливо извивающейся звериной тропе и даже, оказывается, не заметили, как и когда она стала гораздо прямее, ровнее и шире. Теперь же под ботинком капрала из под земли показалась твердая гладкая поверхность.

Переглянувшись, они, не сговариваясь, принялись разбрасывать землю вокруг вырытой Хусейном ямки. Раскопав примерно на метр в обе стороны, они убедились, что стоят на старой заброшенной дороге. Стало и легче, и тревожнее одновременно. Дальше пошли уже по всей партизанской науке – впереди двигался по зарослям разведчик, остальные шли по тропе, отстав метров на тридцать. И, когда разведчик, тот же капрал, подал условный сигнал, все дружно остановились, держа наизготовку оружие.

– Там что-то странное, – недоуменно сказал он, подойдя к общей группе. – Вроде бы заброшенный город. Я бы и не заметил, если бы прямо в дом чуть не вошел, так все заросло.

Это действительно оказался заброшенный, заросший джунглями город. Настолько заросший, что даже архитектуру зданий толком нельзя было разобрать. Было только ясно, что она отличается от человеческой, здания все были низкие, закругленных форм, никаких острых, вытянутых углов и шпилей. То ли материал, использованный для строительства, был мягче и податливее камня и кирпича, то ли местная растительность была агрессивнее земной, но город сохранился гораздо хуже, чем древние города в Индии или Южной Америке, в которых Кречетову довелось побывать. О том, что он может быть просто старше тех городов, они сначала не подумали из-за строительного материала. Экспресс-анализ, проведенный Кречетовым, показал, что это полимер, очень похожий на тот, из которого была построена база чужаков.

Город некогда был построен в месте слияния двух рек – узкая темная речушка впадала в другую, большую реку с мутной быстрой водой. Решили переночевать здесь, а с завтрашнего дня двигаться вниз по большой реке, в надежде на то, что если здесь есть один разрушенный город, то найдутся и другие, менее разрушенные, а может, даже и обитаемые. То, что планета, по всей видимости принадлежала тем самым враждебным существам, конечно, пугало, но больше вселяло оптимизм. У тех точно были технические средства, способные доставить их обратно в человеческий мир или хотя бы подать знак о себе. За возвращение придется воевать, в этом никто не сомневался, и воевать с заведомо превосходящим противником. Но когда это останавливало неплохо вооруженного и готового зубами выгрызать шанс на выживание человека? Общую мысль озвучил, как ни странно, самый мирный и тихий на вид человек из всех пятерых – связист Ангстрем.

– А ведь у нас есть все шансы вернуться домой героями! – сказал этот щуплый белобрысый паренек и ухмыльнулся. – Если мы наведем Космофлот на эту планету, а? Глядишь, и старшину присвоят досрочно. А уж Доблесть третьей степени точно навесят! Как вы думаете, мэм?

– Если наведем, то и вторую Доблесть дадут, – авторитетно заявила сержант Лепке.

– А если окажется, что это материнский мир чужаков, – вступил в разговор о чем-то молча думавший все это время Кречетов, – быть вам, ребята, полными кавалерами Воинской Доблести. И звание досрочно обеспечено. А нас с Максом в почетные разведчики примут, не иначе…

Все недоверчиво замолчали. На этом диком берегу, среди жалких останков когда-то наверняка широкой и красивой набережной, мысль о том, что это может оказаться материнский мир столь могущественной цивилизации, казалась, по меньшей мере, странной. Макс, например, полагал, что это заброшенная за ненадобностью колония, какие и у человечества уже были. Тот же Кобальт явно последние годы доживает…

Кречетов усмехнулся и пояснил свою мысль:

– Я думаю о том, из чего и, главное, как построен этот город. Химический состав полимерных конструкций такой же, как на той базе, откуда нас сюда зашвырнуло. Примеси только другие, но это понятно, под местные условия сделано. А ведь эти покрытия, судя по составу, должны служить не меньше пятисот лет, а скорее всего, много больше. Теперь, смотрите, все здания здесь – капитальные, стационарные, никаких разборных конструкций. Судя по условиям, созданным на базе, у серокожих диапазон комфортных климатических зон такой же примерно, как и у людей. И вот, подумайте, для чего строить такой капитальный город в этих джунглях, на второстепенной, временной колонии? Я, например, даже на Радуге ни одного капитального дома не видел, хотя она уже лет двадцать как объявлена следующим центром развития ареала… Так и живут в куполах, всем хорошо… Если это и не материнский мир, то, думаю, достаточно крупная и важная колония.

– А где же тогда цивилизация? – возразил Макс. – Ладно, один город могли и забросить, мало ли… Но где дороги, культурные посадки, какое-то воздушное сообщение? На Земле, даже в амазонских дебрях, мы за это время штук двадцать флаеров бы увидели.

– Ага, – неожиданно засмеялся Хусейн. – Мы раз там с девчонкой отдыхали… Была у меня экстремалка, та-акая девочка, – он мечтательно зажмурился и причмокнул, – ну и забрались мы с ней в такие же примерно дебри… Речка там была, приток Амазонки. Я голым купаться полез сдуру. А там кайман… Хлопнул пастью, я прикрыться только успел, отскочил, – он сложил ладони чашечкой, показывая, – и бежать. А рук не отнимаю с перепугу, бежать-то неудобно… Подруга кричит: «Дурак, руки опусти!». Я опомнился, опустил, на берег выскочил, а она орет: «Дурак, прикройся!». Хотел было послать ее по матушке – чего издевается – а смотрю, над речкой флаер завис, и оттуда объективы так и сверкают. Верите, чуть камнем тот флаер не сбил со зла.

– Не попал? – сквозь смех спросила Лепке.

– Попал. Камень больно мелкий попался.

После разговора все заметно повеселели. Любопытный Ангстрем голыми руками поймал в реке крупную рыбину и заставил Кречетова проанализировать ее на предмет съедобности. Изучив результаты, Стас заявил, что отравиться не должны, только надо бы ее термически обработать. Всем очень хотелось разжечь костер, но все дисциплинированно дождались темноты – если вдоль реки засветятся огни, о костре не могло быть и речи. И все вздохнули, не то облегченно, не то разочарованно, когда после заката наступил тот же плотный мрак, правда, немного разреженный звездным светом. Но и только. Ни огней на реке, ни зарева на горизонте не было. Зато звезды были видны хорошо, и рисунок созвездий был знакомым даже на первый взгляд. Макс с Кречетовым долго обсуждали и сравнивали свои выводы и пришли к мнению, что, скорее всего, находятся всего в паре прыжков от системы звезды E276H592. Несмотря на то, что это не делало цель более достижимой, они почувствовали большое облегчение от известия, что живут под теми же звездами, что и раньше.

Рыба оказалась не только съедобной, но и вкусной. После нормальной еды, у живого огня, под приятным ветерком с реки, всех потянуло в сон – сказалась вчерашняя бессонная ночь. Еще немного поболтав о пустяках, решили ложиться спать, дежуря по очереди. Перед сном Макс думал о Ронни и о том, что Кречетов все-таки неправ. Какой это, на хрен, материнский мир? На Земле к ним бы уже наведались и егеря, и речная полиция, и чокнутые экологи. Рыбину эту несчастную из желудков обратно бы вытащили…

Но следующие дни показали, что Кречетов, пожалуй, близок к истине. За пять суток, что они шли вдоль реки, им попалось еще два заброшенных города. Учитывая довольно низкую скорость пешего передвижения по заросшему диким лесом берегу, плотность былого заселения говорила сама за себя.

А еще через день, расположившись на ночлег в на диво уцелевшем одиночно стоящем здании, они увидели, как над рекой на другой берег пролетел не то флаер, не то челнок – в общем, атмосферное судно странной формы, похожей на две сложенные друг на друга тарелки.