Текст книги "Талисман (СИ)"

Автор книги: Sammy Lee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Тот, напротив, очень обрадовался Ронни, заулыбался ему, замахал. Ронни хотел было отделаться ответной улыбкой, но парни забубнили:

– Давай, позови его с нами посидеть! Рон, ну будь человеком, нам же интересно!

Пришлось звать, Кречетов отнекиваться не стал, подсел к ним. Ронни молча слушал разговор, поражаясь тому, как по-другому сейчас и выглядит, и воспринимается Стас. В компании коллег и офицеров он был безупречно вежливым, холодным и лощеным, когда работал – серьезным и сосредоточенным, а сейчас просто-таки рубаха-парень, сам разговорил смущавшихся поначалу ребят, вон как увлеченно рассказывает, доказывает что-то, объясняет, аж глаза горят. Интересный все же он мужик и неплохой, кажется...

Какое-то движение у стойки привлекло его внимание, Ронни повернул голову и чуть не упал со стула. Возле самой стойки, на виду у всех, Макс Измайлов целовался с Яной Коваль! Ни хрена себе, Макс, которого он почти уже считал… ладно, это неважно, но которому, черт возьми, он хранил верность все это время, как баптистская невеста! Да его еще в жизни так никто не опускал, как этот… этот… сука-Макс, одно слово! Первым порывом было вскочить и от души врезать любовничку , но тут блуждающий от гнева взгляд Ронни наткнулся на внимательные глаза Кречетова. Решение было принято сразу и безоговорочно. Ронни перевел дыхание, на миг прикрыл глаза, настраиваясь и вспоминая, как это делается, потом тягуче взмахнул ресницами и одарил Стаса такой улыбкой, что тот чуть не поперхнулся. Навыки вспоминались быстро, злость подхлестывала охотничий азарт, и через какое-то время общий разговор постепенно увял, парни понятливо свалили, и они остались вдвоем за столиком. Краем глаза Ронни заметил, что Макс со своей девицей тоже свалил. Ублюдок! Ну и пошел он, у нас и получше кадры имеются…

– Стас, – сказал он тоном обиженного ребенка. – Меня только что кинули. Давай напьемся?

– Я «за». Только… может, пойдем на яхту? А то я боюсь напиваться здешним пойлом, знаешь ли, непривычен я к таким суровым напиткам.

– Извини, – в который раз сказал Макс, – извини, как-то само получилось… Ну, Яна, хочешь я на колени встану?

– Все мужики – сволочи, – Яна, наконец, сменила гнев на милость. – Ну и чего ты добился? Меня обидел ни за что, ни про что, а мальчик твой, небось, и внимания не обратил. Кречетов на Рона сразу глаз положил, а уж он своего не упустит, можешь не сомневаться.

– Да знаю я! – взрыкнул Макс, тут же понурившись. – Прости, это я на себя злюсь. Просто как увидел его с этим… мозги напрочь отключились. И что мне теперь делать?

Яна пожала плечами:

– Не знаю. Сам заварил, сам расхлебывай. Можешь пойти и упасть Ронни в ноженьки. Если, конечно, ему это надо…

Макс беспомощно посмотрел вслед величаво удаляющейся по коридору девушке. Права она, конечно… И насчет Ронни наверняка тоже права, кто он такой, чтобы соперничать с Кречетовым… Он шагнул было обратно к бару, но резко развернулся и пошел в гостиницу. Ронни он все равно, считай, потерял, так что нечего рвать душу лишний раз. Весь довольно длинный путь он уговаривал себя, что даже хорошо, что так вышло, по крайней мере, он сохранил лицо, не оказался тем, кого бросили. Да и быть брошенным ради Кречетова должно было быть менее обидным, чем ради такого же парня, как сам Макс. Наверно, должно было бы... Но Макс думал, что вряд ли может почувствовать большую горечь, злость и ревность, чем сейчас. У него болело все – сердце, голова, сведенные от напряжения мышцы лица и плеч, о грызущей душу тоске не стоило и говорить. Он попытался уснуть, но казалось, что у него на сетчатке отпечаталось лицо Ронни. Макс видел его улыбающимся так, как только он один, кажется, и умел – одновременно дерзко и нежно, бесстыдно и невинно, пряча зеленый бесовский огонек за длинными ресницами, обещая и ускользая – так, как он улыбался каждый вечер Максу и теперь улыбается другому. Макс вмял оба кулака в несчастную подушку и глухо замычал. Так жить нельзя. Он посмотрел на часы – народ в гостиной еще должен сидеть. Если он пробудет наедине с собой еще пятнадцать минут, то пойдет на яхту Кречетова, наплевав на все возможные последствия. А Макс Измайлов – взрослый разумный человек и намерен им и оставаться. Как бы ни хотелось пойти и вызвать на дуэль ненавистного соперника…

– А это – настоящий «Гленфиддиш», двадцатилетней выдержки, попробуй, – Стас протянул Ронни тяжелый стакан с мерцающей золотистой жидкостью. – Ну как?

– Здорово, – Ронни восхищенно прищелкнул языком. – Никогда не думал, что виски может быть таким…

– Изысканным? – подсказал Стас. – Может, как видишь. Многие и от такого виски кривятся, мол, какая разница, водка есть водка, а вот коньяк или вино… Я, честно говоря, коньяк пить вообще не могу, слишком тяжелый, на мой взгляд, а от любого, даже самого лучшего вина изжога появляется. То ли дело хороший скотч или родная водочка…

Ронни кивнул, еще раз отхлебнул. Азарт прошел, и на душе стало тоскливо и муторно, даже действительно божественный «Гленфиддиш» не мог смыть горький привкус обиды. Да и надраться до требуемого состояния таким напитком казалось чем-то совсем уж непотребным. А если он хочет довести начатое до конца, надраться просто необходимо, иначе расслабиться со Стасом не получится. «Веду себя, как шлюха, – внезапно отчетливо подумал Ронни. – Навязался, пришел, теперь настраиваюсь, чтобы угодить… Ну, нет».

– Спасибо, Стас, – он аккуратно поставил стакан, – я, наверно, лучше пойду. Как-то… настроение пропало, извини.

Кречетов разочарованно вздохнул:

– Жаль, но не смею задерживать. Ронни…

– Да?

– Н-нет, ничего, наверно… Спасибо за компанию. Нам завтра работать, ты не забыл?

– Помню-помню. Мы с Салли вместе придем, уже договорились.

Стас проводил Ронни до шлюза, вернулся в кают-компанию, налил себе еще виски, уселся в любимое кресло. Ему было и смешно, и досадно. Вот ведь чертенок, никогда еще таких не встречал. Бездна самомнения, отшлифованное, без промаха бьющее в цель, кокетство, сексуальный посыл такой, что у мертвого встанет – и в то же время абсолютная естественность и непосредственность. Вроде ведь продинамил его, Стаса, по полной программе, а даже злиться на него не хочется. Забавный мальчик, ох какой забавный…

В номере Макса не было, как Ронни и думал. Он быстро принял душ и лег, планируя притвориться спящим, когда придет Макс, а утром попросить кого-нибудь поменяться комнатами. Но виски и перегоревший в крови адреналин сделали свое дело, и через час Ронни уже крепко спал, по обыкновению, дыша так тихо, что вернувшийся совершенно разбитым и подавленным Макс заметил его, только присев на кровать. Он неверяще уставился на спящего парня и, не выдержав, осторожно погладил того по щеке. Но то ли Макс был не так осторожен, то ли Ронни спал не так крепко – зеленые глаза распахнулись, поморгали, отгоняя сонную дымку. Макс замер, забыв убрать руку с щеки парня, за что и поплатился – Ронни так резко сбросил ее со своего лица, что чуть сустав из запястья не выбил.

– Что, не дала? – процедил он брезгливо и отвернулся, натягивая одеяло на голову.

Макс еще поморгал, переваривая ситуацию, потом с ликующим воплем: «Ты ревнуешь!» полез доставать Ронни из-под одеяла. Парень ожесточенно брыкался и норовил въехать любовнику в жизненно важные органы, но бесполезно – радость и раскаяние придали Максу прямо-таки нечеловеческую силу. Он выпутал Ронни из одеяла, обнял так, что это больше походило на борцовский захват и еще раз повторил с блаженной улыбкой:

– Ты ревнуешь… Ради этого стоило Яну разозлить. Знаешь, как она матерится?

– Идиот, – бессильно выдохнул Ронни. – Пусти меня, псих! Хочешь сказать, ничего не было?

– Ничего, – твердо ответил Макс. – Ничего не было, и я идиот, ты прав. Но не пущу, пока не скажешь, что не злишься больше.

Парень молчал, и Макс добавил виноватым тоном:

– Ронни, ну, не сердись… У меня крыша съехала, сам не понял, что делаю. Реально мозги отключились, когда я увидел, что ты с Кречетовым сидишь. Ты знаешь, как он на тебя смотрит? И… ну, я бы понял, если бы ты к нему ушел.

– А я к тебе приходил? – ехидно спросил этот дьявол в образе красивого мальчика. Макс увял и обреченно разжал захват. Но отчаяться или прийти в ярость не успел – Ронни с неожиданной для такого изящного создания силой рванул его на себя и дальше, перекатывая на спину и нависая над ним:

– На что ты готов, чтобы я перестал злиться?

– Ну, хочешь, в морду мне дай! Или отпинай, только не по яйцам.

– Всего лишь? – Ронни опасно прищурился. – Это я уже делал, неинтересно. Из-за твоего идиотского поведения я чуть не стал шлюхой, так что наказание должно быть более жестким.

И красноречиво двинул бедрами. Макс запаниковал, но храбро ответил:

– Ну, трахни меня… Если хочешь… Только я не умею, ну… снизу. Ни разу не приходилось.

Ронни фыркнул, потом засмеялся в голос:

– Так ты, значит, девственник у меня?

«У меня» – сладко екнуло сердце. Чувствуя, что впадает в какое-то непростительное для взрослого разумного человека восторженно-умиленное состояние, Макс притянул Ронни к себе и прошептал на ухо:

– Серьезно, если хочешь, я не против. Ты будешь у меня первым.

Тот задумался, потом снова фыркнул.

– Я не готов пока к таким ответственным экспериментам. Но не надейся, что забуду о твоем предложении.

Макс вздохнул, с явным облегчением и смутным разочарованием, поцеловал парня в висок, огладил плечи:

– А наоборот ты готов? Как обычно?

Ронни выгнулся, подставляясь под широкие теплые ладони:

– Готов. Но тебе придется постараться…

Начиная стараться, Макс подумал, что становится бесхребетным подкаблучником, но ему, ей-богу, было все равно сейчас. И еще он подумал, что умрет, если увидит, как его злой, бешеный, бессердечный мальчишка вьет веревки из кого-то другого. И кому-то другому говорит: «Ты у меня».

Артур проснулся сразу, без обычного перехода от сна к яви. За стенами камеры что-то происходило. Нельзя сказать, что было шумно, но до сих пор он считал, что камера абсолютно звуконепроницаема – до того здесь было тихо. За те двое суток, что он провел здесь в ясном сознании, ни одного звука снаружи он не слышал. А сейчас явственно слышался тихий равномерный шорох, как будто там подметали пол огромной метлой. Шорох становился ближе, Артур заметался по камере в бессильном отчаянии – как же это невыносимо, ничего не знать, ничего не понимать, ничего не мочь! Остановился только, больно ударившись плечом, вжался лбом в стену, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Потом сел на пол, вынул камушек из брелка, сжал в руке – и в этот момент совсем рядом с ним открылась «дверь», да не тот узкий люк, что раньше, а широкий проход, в который вплыла огромная желеобразная тварь, медуза, как сразу подумалось, с волочащимся по полу полупрозрачным жестким «капюшоном», который и создавал услышанный им шорох.

Артур замер от нахлынувшего ужаса, неотрывно глядя на жуткое создание. «Медузу» сопровождали несколько «уродцев», но Артур их почти и не замечал, сжавшись в комок в углу камеры.

«Медуза» была столь огромна, что оказалась в камере полностью, только добравшись почти до центра. Войдя, она остановилась и начала вращаться вокруг своей оси. И «уродцы» заозирались вслед за ней, как будто повторяя ее движения. Выглядело это и жутко, и, как ни странно, очень смешно, так что оцепенение прошло, и Артур пришел в себя. И первое, что он увидел – дверь оставалась открытой, и чтобы выйти, надо было только сделать пару шагов! Артур на ватных ногах сделал эти два шага и… оказался в широком длинном коридоре. Никто его не схватил, никто даже не пошел за ним! Ноги вмиг стали крепкими и легкими, и Артур побежал вперед по коридору так, как никогда еще не бегал, судорожно стискивая в кулаке камешек Салли. Ему казалось, что он бежит прямо к ней.

Крепкий здоровый сон утомленных бурной ссорой и последующим еще более бурным примирением любовников нарушил отчаянный стук в дверь. Разозленный спросонья Макс собирался уже встать и дать кому-то наглому в глаз, когда к стуку добавился задыхающийся голос Салли:

– Ронни, вставай, быстрее!

До этого усиленно старавшийся не проснуться, Ронни вскочил, наспех замотался в одеяло, открыл дверь:

– Что случилось?

– Рон, нам срочно надо к Кречетову! У меня опять это чувство, и он сказал, чтобы и ты обязательно пришел! В общем, я побежала, а ты тоже не задерживайся!

– Бля, – только и сказал Ронни, и начал одеваться. Макс тоже встал, помог любовнику застегнуть рубашку, вздохнул:

– Будем надеяться, что не зря…

– Ага. У тебя когда вылет?

– Еще не решили. До того, как с вами закончат, наверно, и не решат. Так что я тебя здесь буду ждать.

– Везет, поспишь по-человечески, – Ронни по-котячьи потерся лбом о щеку Макса и вышел. Макс едва удержался, чтобы не побежать за ним и не притащить обратно в номер на руках. Что же с ним творится, господи боже… В маразм впадает, не иначе.

На этот раз «странное чувство» Салли продержалось все время, которое потребовалось для проведения всех измерений и даже, исчезнув после этого ненадолго, появилось вновь. Кречетов добросовестно обследовал и безудержно зевающего, хмурого Ронни, отметил припухшие, блестящие губы, красные отметины на шее, общую затраханность вида, хмыкнул про себя – видать, помирились дружки, а жаль… Но вскоре все посторонние мысли вылетели у него из головы. Появившиеся вслед за Ронни физики, проглядев первые результаты, тоже потрясенно охнули. Камень Салли не просто работал, излучая постоянные волны, как камень Рона. Колечко сформировало устойчивое, очень сложно структурированное поле с четко выраженным вектором напряженности. И вектор этот был направлен в ту сторону, в которой, по словам Салли, ощущение присутствия Артура было сильнее всего!

– Одним словом, колечко показывает, где находится Артур, – твердо сказала Салли, выслушав сбивчивые пояснения ошалевших от открытия ученых. – Я полечу его искать.

Глава 11.

Совещание собирали наспех, в конференц-зал набили всех, кто только мог иметь отношение к происходящему, включая ничего толком не понимающего Макса. Он нашел Ронни, сел рядом:

– Что случилось-то?

– Саллин камушек сработал, и, кажется, они направление определили, где может быть Артур. А больше ничего не знаю.

– Во дела, – только и сказал Макс. Переполох становился понятным.

Ронни придвинулся ближе, с тоской посмотрел на широкое, такое удобное плечо. Эх, положить бы на него голову, устроиться уютненько в надежных сильных руках и отрубиться. И пусть бы себе болтали, все равно ничего путного не решат… Макс заметил его взгляд, шепнул сочувственно:

– Спать хочешь?

– Очень хочу. И чего нас-то с тобой сюда загнали? Сейчас опять начнут свою болтологию, мол, интересно, но требует дополнительных доказательств и все такое. А мы сиди, слушай, причем ни слова не понимая.

– Это вряд ли, – ответил, подумав, Макс. – Если бы так, столько народу не согнали бы. Смотри, тут же не только ученые и группа Дольского. Капитанов кораблей вижу, весь наш экипаж здесь, даже твоя Борисова… Явно приняли какое-то конкретное решение.

Правым оказался Макс. Коммандер Дольский, безупречный, свежий и лощеный, как будто было и не шесть часов утра, начал совещание с фразы:

– Господа, у нас, наконец, произошел прорыв. Время не терпит, поэтому вынуждены были поднять вас в такую рань, но, думаю, вы поймете.

Он оглядел всех пронзительным взором, откашлялся и продолжил:

– В результате совместных усилий уважаемой научной команды, разведки Космофлота и, особенно, благодаря мистеру Кречетову и мисс Джонсон, буквально нынче ночью удалось определить примерные координаты предполагаемого местонахождения похищенных людей и их похитителей. Важность этого открытия, думаю, пояснять никому не нужно.

Он выдержал паузу, во время которой никто не издал ни звука. Только воздух звенел от напряжения.

– Итак, с этого момента весь Космофлот приведен в состояние «красной готовности». А на базе «Орлиное гнездо», на которой мы все имеем честь находиться, объявляется военное положение. Все прежние планы аннулируются, для того, чтобы составить новые, мы вас здесь и собрали. Предупреждаю, никаких долгих дебатов, теоретических споров быть не должно! Мы не знаем, какими технологиями обладает противник, как скоро он сможет обнаружить, что его раскрыли, а важность фактора внезапности, думаю, для вас очевидна. Как и то, насколько важным может оказаться фактор времени для похищенных людей. Мы подготовили предложения, – на большом голоэкране вспыхнула схема, коммандер подошел туда, подсветил первую. – Будем обсуждать по пунктам. Итак, первое…

Коммандер начал излагать, ученые и военные обсуждали каждый пункт, что-то на ходу меняли, перекраивали, но в целом работали на диво слаженно и оперативно. Буквально за час план ближайших действий был составлен и направлен для утверждения на Марс, в ставку командующего Космофлотом. В ожидании ответа начали формировать рабочие группы для подготовки спасательной экспедиции и распределять их по кораблям. Когда утвержденный план был получен, группы уже были сформированы, и для каждой из них поставлены конкретные задачи.

Старт экспедиции был назначен на вечер сегодняшнего дня. До этого времени все группы должны были выполнить свои задания. Быстрота и деловитость происходящего после стольких дней кажущегося бездействия, когда вся основная работа происходила в умах и процессорах, напоминала сход лавины после долгого снегопада. Плохо соображающий от недосыпа и шокирующих новостей Ронни обнаружил себя в составе группы, в задачу которой входила расстановка дополнительных следящих и регистрирующих устройств из арсенала Кречетова на той самой планете, куда они недавно летали с Максом. Вся группа, собственно, состояла из них с Кречетовым и двух (!) истребителей сопровождения. Лететь им предстояло на яхте Стаса непосредственно сразу после совещания. Макс отправлялся со всем экипажем готовить родной транспорт для экспедиции. Кроме транспорта и Кречетовской яхты, в рейд отправлялись три крейсера и авианосец, то есть ровно половина приписанных к «Курятнику» крупных кораблей. Причем изначально должны были отправиться только боевые корабли, но ученые быстро доказали, что смонтированное на транспорте оборудование совершенно необходимо, а перетащить его на какой-нибудь из больших кораблей займет слишком много времени. А Кречетов просто отказался лететь на другом судне, кроме собственного.

Салли и Макса включили в состав участников экспедиции, Ронни же оставался на базе. Ему это совсем не нравилось, но было понятно, что рисковать сразу обоими артефактами никто не будет, а участие Салли в экспедиции не обсуждалось.

– Вы долго там будете? – спросил Макс, когда совещание закончилось, и все повалили по своим местам. Ронни пожал плечами:

– Ну, туда-обратно, у нас в тот раз сколько, три часа ушло? На планете, наверно, столько же… Но в любом случае до вашего отлета вернемся, Кречетов же тоже летит, – посмотрел лукаво на Макса, – ты уж постарайся меня уже в номере встретить. Когда еще увидимся.

Макс кивнул, поцеловал его в щеку:

– Ты тоже постарайся там побыстрее управиться. И смотри, куда лезешь, осторожней.

На душе у него было и тепло, и тоскливо. Вот, только вроде все у них пошло на лад, а надо расставаться… На базу должны прибыть новые корабли из Солнечной, создан штаб операции, вскорости там начнут работать блестящие офицеры-аналитики с Земли. Ронни же из отдела коммуникаций перевели техником при штабе. Как долго он будет его, Макса, ждать?..

Всю дорогу до планеты Ронни проспал. Только полюбовался в самом начале на сопровождающие их истребители, а потом отключился прямо в кресле второго пилота. Стас хотел, было, разбудить его и отправить в более удобное для сна место, но передумал. Уж очень сладко мальчик спал, и очень уж приятно было на него смотреть. Перед самой посадкой Стас еще раз полюбовался длинными стрельчатыми ресницами, пушистыми, взлетающими к вискам, ровными бровями, гладкой нежной кожей на щеках, упрямым острым подбородком, думая, что определенно хотел бы видеть это лицо на соседней подушке. И хотел бы видеть, как Ронни просыпается в другой, более приятной обстановке, а не хмуро бурчит, с усилием разлепляя веки:

– Что, уже? Бля, а кажется, только заснул.

Да, и хотелось бы, чтобы синячок на стройной шее был бы его, Стаса, рук, вернее, губ, делом. Тогда не пришлось бы отворачиваться, чтобы откровенно не пускать слюни от вида потягивающегося со сна парня. Вот ведь стервец, святого соблазнит своими кошачьими повадками, и ведь не нарочно. Повезло другу-мелкому бизнесмену, нечего сказать. Такое чудо просто так ему досталось…

И работать это чудо умело, да так, что Стас только диву давался. Как-то не привык он, чтобы такие мальчики чем-то еще, кроме дивного личика и стройного тела, зарабатывали. После совещания он недоуменно спросил у лейтенанта Борисовой, почему ему дают в помощь молоденького вольнонаемного, а не более опытного человека. Лейтенант смерила его ледяным взглядом и отчеканила, что она своих людей знает, и считает, что вольнонаемный О’Ши справится с делом лучше всех. К тому же он уже был на планете, единственный из всего ее нынешнего штата.

Им надо было установить шесть устройств, все на высокогорном плато, наиболее удобно для этого расположенном. Увидев знакомые черные скалы, Ронни витиевато выругался сквозь зубы и сказал Кречетову:

– Придется самим с киберами наружу идти. Сучье место, я тут уже был, все надо самим смотреть.

Стас поморщился:

– Пойдем, конечно. Только… Ронни, ты не мог бы не материться? Тебе это так не идет…

– Что?! – зеленые глаза возмущенно вспыхнули. – Я тебе что, девчонка?!

– Нет, конечно. Но мне неприятно слышать это от тебя.

– Тогда не слушай, – Ронни неприязненно посмотрел на Стаса. – Если у тебя такие ушки нежные, так бы и сказал. Я, знаешь, могу пару часов без мата продержаться. А все остальное тебя не касается.

– Извини, я неудачно, наверно, выразился, – Стас пошел на попятный. И правда, не стоило так говорить, Ронни не актер и не моделька, чтобы заботиться об имидже, он простой рабочий парень. Вот ведь воистину обманчивая внешность. – Считай, что я ничего не говорил.

Дальше дело пошло без ругани и разборок. Они выгнали киберов и сами вышли вслед за ними. Один истребитель остался на орбите, второй вошел в атмосферу и теперь описывал круги над плато. Ронни долго, задрав голову, смотрел на смертельно красивую металлическую птицу, взрывающую сиреневое небо, восхищенно присвистнул:

– Это еще красивее, чем я думал… Правда, здорово?

Стас согласился, стараясь, чтобы голос звучал не слишком умиленно. Какой же он забавный, все-таки… Котенок… Не надо было его вчера отпускать. Даже если бы ничего не было, с дружком он бы точно не помирился. Черт, что за бред ему в голову приходит? Стас устыдился собственных мыслей и пошел вслед за уже отошедшим на несколько шагов Ронни.

Перед тем, как вернуться на яхту, Ронни попросил сходить еще на одно место, проверить маяк, который он недавно ремонтировал.

– Вот блядь, – сказал он, дойдя до места. – Извини, но не могу не выразиться. Ты только посмотри, а?

И указал на длинную, примерно в полтора метра шириной, глубокую трещину в земле, преградившую им путь.

– Это херово плато на глазах расползается. Маяк-то там остался, сучья мать… Подожди здесь.

Стас даже сказать ничего не успел – мальчишка перепрыгнул через трещину и скрылся за скалой. Пока Кречетов придумывал печатные эпитеты – скаф скафом, но ведь на той стороне грунт мог от толчка обвалиться, юный герой труда вернулся с прижатым груди конусом маяка и перемахнул на эту сторону.

– Давай его здесь где-нибудь установим, – сказал он беззаботно. – Это легко, даже железку звать не надо, я сам все сделаю.

– Ронни, – как можно мягче сказал Стас, – ты, конечно, молодец, что так ответственно относишься к своим обязанностям. Только вот прежде чем прыгать, стоило проверить устойчивость того края трещины. Сам говоришь, что плато на глазах расползается.

Ронни помолчал, возясь с маяком, потом смущенно ответил:

– Это да, сглупил я… Макс меня пришиб бы на месте за это. Он же в тот раз из-под обвала меня вытащил. Не говори ему, ладно? А то еще разругаемся на прощанье, он же меня специально просил быть осторожнее…

– Да вряд ли я его увижу до отлета, – хмыкнул Стас. Больше ему делать нечего, как бежать докладывать Максу, с которым он, кстати, и незнаком, о глупом поведении любовника. Как трогательно мальчик переживает… Повезло Максу, ох повезло!

На обратном пути Ронни не спал, сидел в кресле, о чем-то напряженно думая. Стас не смог сдержать любопытства:

– О чем думаешь? Если не секрет, конечно.

– Об экспедиции, – неожиданно охотно ответил Рон. – Я бы тоже хотел в ней участвовать. Так интересно, хотя и жутковато… А ты боишься?

– Не знаю, – подумав, сказал Стас. – Я приучен не бояться неизвестности, столько лет в «Стар Трек», сам понимаешь. Вот там, на месте, если будет конкретная опасность, тогда возможно. Страх, вообще, нормальное человеческое чувство, инстинкт самосохранения, надо только волю ему не давать.

– Это точно. Макс наверняка боится, хоть и не говорит, но все равно ни за что не откажется. И я бы не отказался, да только меня не берут.

Прозвучало это так по-детски, что Стас невольно рассмеялся:

– Успеешь еще навоеваться, если все плохо обернется. А то, что обидно, я понимаю, сам такой. Но ничего не поделаешь.

Ронни спросил, помолчав:

– А когда точно отлет назначен?

Кречетов ответил с усмешкой, давя вспыхнувшую опять зависть:

– Успеете попрощаться, не бойся. А вы давно вместе?

– Нет, недавно, – рассеянно ответил Ронни. – А что?

– Ничего, просто любопытно. А Салли Джонсон со своим женихом?

– Вот они давно. Сошлись еще на Кобальте, два года уже как вместе живут.

– Любопытно, – повторил Стас задумчиво. Все-таки, очень интересные камушки. Очень-очень интересные…

Артур не знал, сколько и куда он бежал, пока невыносимое колотье в боку не заставило его остановиться. Согнувшись в три погибели, он привалился к стене, пытаясь расслышать звуки погони сквозь собственное загнанное дыхание и гул крови в ушах. Сердце, казалось, билось прямо в горле, от страха и слабости скручивало желудок, казалось немыслимым сделать даже шаг, не то что бежать дальше. Но он знал, что побежит, пойдет, поползет, если услышит что-нибудь, и изо всех сил напрягал слух, стараясь побыстрее восстановить дыхание. Наконец, организм немного пришел в себя, шум в ушах стих, сердце и желудок вернулись на места. Артур еще раз прислушался – тишина. Он отлепился от стены и, наконец, смаргивая муть из глаз, огляделся, куда его занесло. Первое впечатление было – развалины. Нет, здесь не было обломков, груд мусора, ничего такого. Те же бесконечные стены, пол, потолок, то же рассеянное, неизвестно откуда исходящее освещение. Но поверхности были покрыты сплошной сеткой мелких трещин, освещение было тусклым, везде ровным слоем лежала тонкая, но какая-то тяжелая пыль. Артур оглянулся – его путь четко отпечатался следами в ней. Блядь, его же в два счета выследят! Паника снова сдавила горло, но он сумел взять себя в руки и не ломануться опять вперед вслепую. Раз до сих пор его не нашли, значит, сколько-то времени у него еще есть. Черт, что это за место вообще может быть? Какое-то здание, подземелье? Усилием воли он заставил себя сесть и подумать. Осторожно убрал обратно в брелок камушек Салли – хорошо, что не потерял. Камушек, похоже, стал еще больше, скоро, пожалуй, он не сможет застегнуть клапан… Отогнал нахлынувшее опять ощущение потери, задумался. Так что же все-таки произошло, как он сумел сбежать?

Сначала появилась та тварь в камере, «медуза», дверь за ней закрыться не успела, и он выскочил наружу. Потом бежал по пустым коридорам, петлял, как заяц, хаотично сворачивая в боковые ходы… Но почему его не остановили сразу, почему не отключили в камере, как обычно? Специально дали сбежать? Но зачем? Артур прикрыл глаза, постаравшись как можно подробнее вспомнить. Вот «медуза» вплывает в камеру, по бокам от нее мельтешат «серые», потом все вдруг начинают озираться, оборачиваться… О, дьявол! Они же просто его не видели! Но как, почему? Он же в двух шагах от двери сидел, и, озираясь, они смотрели прямо на него! Что же сегодня было не так? Вроде ничего, он сидел, рассматривал камушек… Камушек! Он сидел, держа в руке камушек Салли, и больше ничего необычного в сегодняшних обстоятельствах не было! Артур лихорадочно выкатил камушек на ладонь, сжал – чувство, что Салли здесь, появилось опять, и это были не мысли, не воспоминания, как ему раньше казалось, а именно физическое ощущение. Пожалуй, он даже мог сказать, с какой стороны сидит Салли… Выходит, все дело в камушке. Он помог Артуру сбежать и теперь указывает направление, где искать Сэл. Даже если это не так, выбирать все равно не из чего. Артур встал и решительно направился в сторону, подсказанную талисманом Салли. Он найдет ее и спасет, чего бы это ему не стоило.

Салли металась по номеру, изо всех сил стараясь держать себя в узде и не кричать в голос. Скоро, уже скоро, черт, но она больше не может ждать! Она так и не смогла отдохнуть, немного поспать перед дорогой, несмотря на бессонную ночь. «Странное чувство» не отпускало ее с ночи, только прерывалось ненадолго пару раз. Ей казалось, что Артур зовет ее, зовет в смертном страхе, ждет, истово веря, каждый миг ждет спасения, а она все никак не придет, все не может ничего сделать! «Потерпи еще, любимый, продержись, – беззвучно шептала Салли, крепко сжав руки, гладя гладкую поверхность камня в кольце. – Я иду, мы идем, нас много… Ты только дождись, Арти, только дотерпи…»

– Не хочу тут один оставаться, – сказал Ронни. Он лежал на животе, подперев голову рукой, и обиженно смотрел на одевающегося любовника. – Вы улетите, будете действовать, спасать людей, а я думай, что там, переживай… Несправедливо.

– Ребенок, – с умилением произнес Макс, – что ты несешь? Несправедливо ему. А ты, правда, будешь переживать? И за меня тоже?

– Конечно, буду. Что я, колода бесчувственная? И не дурак, понимаю, что там, скорее всего, опасно будет. А я буду тут сидеть один…

Ронни поднялся, тоже стал одеваться, продолжая ворчать:

– Не могут они обоими артефактами рисковать… Какая разница, мой-то, кажется, дефектный, никаких полей не создает, толку от него…

– Не скажи, – возразил Макс, – может, он в определенных обстоятельствах только действовать начинает. Салли тоже столько лет жила с ним, и ничего такого не происходило.

– Ну да, – неохотно признал Ронни, подошел к Максу, обнял, – все равно несправедливо. Тоже хочу в экспедицию, а не здесь при штабе торчать.