Текст книги "Талисман (СИ)"

Автор книги: Sammy Lee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– А что, будет еще какая-то группа?

– Да. Я сегодня с Митчеллом говорил, он сказал, что должны прибыть физики и ксенологи, – Макс многозначительно посмотрел на Ронни, – чуешь?

– А что, и ксенологи бывают? Я думал, они только в фэнтези остались…

– Я тоже удивился, – хмыкнул Макс. – Оказывается, есть, и даже много. Представляешь, в каком они возбуждении сейчас? Небось, по потолку бегают, как тараканы. Из чистой философии к практическому применению, а?

– Это да… – задумчиво протянул Ронни. – Неужели какие-то намеки появились на то, где этих серокожих искать?

– Надо думать… Иначе зачем бы их сюда везли, физиков-то с ксенологами этими. И, знаешь, Ронни, как бы это «где» не оказалось где-то неподалеку…

– А почему ты так думаешь?

– Вот сам смотри: мы в два рейса везем две группы ученых человек по десять в каждой. А с нами параллельно летит грузовик за их аппаратурой. Вот и подумай, не легче бы было Салли везти к аппаратуре, а не аппаратуру к Салли? Так что, думаю, что-то они нашли.

Ронни посмотрел на Макса:

– И правда так, если подумать. Слушай, может, ты поспрашиваешь там у кого-нибудь? Ученые же не военные, сильно скрывать не станут, наверно.

– Завтра-то докторов повезем, они вряд ли в курсе. Но потом попробую.

– О, – Ронни оживился, – они же здесь, в гостинице будут жить! Вот когда и познакомимся, и поговорим…

Макс его энтузиазма не поддержал:

– Так и стали они с нами, серой массой, знакомиться и разговаривать.

Ронни хитро прищурился:

– Со мной знакомиться еще никто не отказывался… И разговаривать тоже.

Макс весь как-то напрягся, сжал челюсти и, с видимым усилием улыбнувшись, вышел, сказав, что ему пора.

Ронни посмотрел ему вслед, пожал плечами. Ну вот, еще один ревнивец. Хорошо, хоть молчит пока.

На следующий день у Ронни был выходной, поэтому он проспал до обеда. Питаться они продолжали в офицерской столовой, хотя по статусу им уже не положено было. То ли об этом забыли, то ли не хотели разлучать с Салли, но здесь их продолжали исправно обслуживать. У них даже появился «свой» стол, за которым они предпочитали сидеть. Войдя в столовую, Ронни привычно направился к нему, но увидел, что стол занят другими, незнакомыми людьми в гражданском. Он обвел взглядом помещение и, не увидев своих, подсел к лейтенанту Митчеллу. Тот подтвердил его догадку, что люди за «их» столом и есть та самая первая группа ученых.

– А что, – рискнул спросить Ронни, – появились какие-то намеки на возможное местонахождение, э-э, жертв похищений?

Митчелл усмехнулся:

– Вот именно, что намеки. Будем надеяться, что государство не зря деньги этим умникам платит.

Оставшись один за столом, Ронни исподволь разглядывал ученых и думал, что, кажется, он станет непосредственным участником исторического события – первого контакта с иной цивилизацией. Хотя, первыми контактерами поневоле были похищенные бедняги, еще в двадцатом веке. Учитывая это, вряд ли это событие будет носить мирный характер. Неужели будет война? Ронни подумал и решил, что, если людям в инопланетном заточении не причинили никакого вреда, войны, пожалуй, не будет, разве что чужие сами ее начнут. Но и в этом случае мирное сотрудничество цивилизаций, воспеваемое фантастами всех времен, вряд ли возможно. А если окажется, что люди пострадали или погибли, то, воспеваемые другой частью фантастов, звездные войны неизбежны. Но историческим событие будет в любом случае. Интересно, в учебниках истории напишут о неком Рональде О'Ши в числе непосредственных участников? Вряд ли. Вот о Салли наверняка напишут...

– Привет, – Салли, легка на помине, плюхнулась на стул напротив. – Уже поел?

– Да, но могу с тобой посидеть, если хочешь, – Ронни присмотрелся к подружке. – Ты чего такая взбудораженная?

– Сейчас, – девушка сосредоточенно набирала коды заказа, – очень есть хочется. Но ты посиди, я быстренько поем и расскажу.

Быстро расправившись с супом, она облегченно вздохнула и сказала:

– Так вот, слушай. Сегодня утром я проснулась с четким ощущением того, что Арти где-то здесь, рядом. Даже позвала его спросонья. А когда очухалась, разревелась, ну, ты понимаешь... И вот, сижу, реву и опять... очень странное чувство, даже не знаю, как передать... Не запах, не звук, не тепло... В общем, чувствую Арти, просто знаю, понимаешь, чувствую, что он где-то есть! Я сначала решила, что все, чокнулась окончательно. Даже реветь перестала от испуга, стала усиленно в себя приходить. Но оно все не проходит и не проходит, это ощущение... и я вдруг понимаю, что слева оно больше чувствуется!

– Как это?

– А вот так! Я понимаю, что сложно это представить... Ну вот как если с закрытыми глазами в комнату войдешь, где что-то теплое есть, ты же чувствуешь, что с одной стороны теплее, чем с другой? Вот наподобие такого... И только я это поняла, как это ощущение исчезло, резко, как оборвалось. И вот с утра хожу, как идиотка, не могу понять, что бы это значило.

– Может, показалось?

– Скорее всего... Но оно было такое четкое, и так внезапно появилось и исчезло...

– Расскажи яйцеголовым, – предложил Ронни, – на всякий случай. Мало ли, вдруг у тебя какие-то способности особые есть. Почему-то же именно тебя чужие не заметили. Пусть проверят, может, у них какие-то способы есть определить это.

– Да, наверно, так и сделаю, – неуверенно сказала Салли, потом, подумав, сказала уже более твердым тоном, – нет, не наверно, а точно сделаю. Вдруг это хоть как-то поможет найти Артура. А если я чокнулась, пусть так и скажут, лечиться буду.

Ронни вздохнул только и ободряюще сжал ее руку. Он поражался, как изменилась Салли, стоило ей получить хоть малейшую поддержку. Стоило хоть кому-то ей поверить и посочувствовать. Еще на Каролине, когда только он был с ней, она уже стала заметно бодрее. С каждым днем она становилась все увереннее и сейчас, на базе, вновь стала прежней Салли Джонсон, как будто и не было того двухмесячного добровольного заточения в четырех стенах. Только тоска из взгляда не исчезала, видать, крепко любит своего Арти...

– А где Макс? – прервала его мысли девушка.

– Не знаю, еще не приходил. Корабль вроде вернулся, вон, ученые сидят, обедают. Техобслуживание, наверно, какое-то. А может, вылетели уже куда-нибудь...

– Ты не звонил, не узнавал?

– Нет. А зачем? Надо будет, сам скажет.

Салли покачала головой:

– А я думала, что у вас серьезно.

Ронни удивленно посмотрел на нее:

– С чего это?

– Ну он же вообще только из-за тебя здесь.

– Почему из-за меня?

– Ну не из-за меня же. Он почему тогда приехал-то? Чтобы с тобой помириться. И остался с нами тоже, думаю, чтобы с тобой быть. Он, кажется, всерьез запал на тебя, ты бы подумал, Рон. Хороший же парень.

– Да ну тебя, все вам, девчонкам, романтика мерещится, – фыркнул Ронни. – Кроме секса, у нас ничего общего нет. А остался он потому, что ему интересно стало. Может себе позволить полюбопытствовать, он же сам на себя работает и не бедствует, судя по всему.

– Может быть, и так... А ты сам как к нему относишься?

– Нормально. Если сильно не зацикливаться на отдельных недостатках, можно даже сказать, хорошо.

– Все ясно с тобой, – Салли вздохнула. – А я просто думать боюсь об Арти... Боюсь, что расклеюсь и на самом деле сойду с ума...

С каждым разом приходить в себя, осознавать, вспоминать становилось все труднее. Артур медленно продирался сквозь оцепенелость и бесчувствие, упрямо прогрызал дорогу мыслям, ленивым и неподвижным поначалу, твердил себе: «Салли, Салли, Салли... Салли осталась одна, к Салли я должен вернуться». Это пробирало верней всего, становилось мантрой, молитвой, и, окончательно очнувшись, Артур больше всего боялся, что однажды он забудет, что Салли – это не только имя, магическое слово, лекарство от забытья. И сейчас первым делом вызвал в памяти задорную улыбку, пронизанные солнцем рыжие кудряшки, веселые голубые глаза, и снова, в который уже раз, горячо помолился – хоть бы ее здесь не было. Она не выдержит этого. Как ей ни придется тяжело одной на Каролине, там она среди людей, там ей все знакомо, там ей непременно кто-то поможет, как можно ей не помочь... От чувства вины и бессилия знакомо заныло сердце – выдернул девчонку из родного дома, обещал любить и заботиться, а теперь не то что защитить и уберечь ее не может, даже не знает, что с ней, где она... Но долго терзаться он не мог себе позволить – надо было выжить и хоть что-то, наконец, придумать, а для этого держать себя в руках. Артур сделал несколько глубоких вздохов, и сердце постепенно успокоилось.

Теперь надо было встать и немного подвигаться. Артур прислушался к себе – по-прежнему ничего не болело, только все тело было каким-то онемевшим. Но не затекшим – видимо, в те периоды, что сознание отключалось, какая-то двигательная активность происходила. Мужчина обошел свою камеру – те же четыре гладкие, похоже, из какого-то пластика, стены, овальный люк, совершенно незаметный, пока не откроется. Никакой мебели или других предметов обстановки не было, не было и ничего похожего на туалет или раковину. Абсолютно пустое помещение примерно в двенадцать квадратных метров, мягкий, удобный для лежания и сидения пол, материал которого Артур опознать не смог. Он не знал, когда, как и чем его кормили, равно и того, когда и как он мылся и справлял естественные нужды. Но, приходя в себя, никогда не чувствовал голода или какого-то дискомфорта, был чистым и даже выбритым. Более того, все его вещи, что были на нем, так на нем и оставались, и тоже всегда были чистыми.

Как он здесь оказался, Артур не помнил. В первый раз, очутившись в этом помещении прямо с вечеринки, как ему показалось, он впал в буйство, бегал по камере, кричал, бился об стены... Тогда-то он в первый раз увидел тех, кто посадил его сюда. В стене неожиданно открылся проем, и вошли двое этих... уродцев. Артура передернуло. Тогда он, было, бросился на них, но на втором шаге его парализовало. Он упал и бессильно смотрел, как омерзительные создания подходят к нему, заглядывают своими жуткими черными дырами прямо, казалось, в мозг, а он не может не то что крикнуть или дернуться, а даже зажмуриться. Существа поводили вокруг его головы какой-то штуковиной, переглянулись, и Артур отключился. С тех пор так и повелось – он приходил в себя в этой камере, часа два, как ему казалось, проводил в нормальном состоянии, потом приходили Эти и опять его отключали. Сколько уже так продолжалось, Артур знать не мог, но подозревал, что долго. И никак не мог понять, почему он все еще в здравом уме.

Со временем он выработал ритуал «пробуждения», которому неукоснительно следовал. Сначала разделся догола и тщательно осмотрел и ощупал все доступные части тела. Никаких повреждений или следов, как и всегда, не было. Лишнего тоже ничего не появилось. Потом также тщательно исследовал одежду и обувь, оделся. Сел на пол, со вздохом посмотрел на те мелочи, которые тогда у него были в карманах и так и оставались с ним. Черт, знал бы, что такое произойдет, носил бы в кармане бластер, а не эту дребедень. Комм здесь не действовал, просто не включался. Расческа, фонарик-таблетка, идент-карта, смешной брелок, на котором она висела. Ничего из этого использовать как оружие было невозможно. Вздохнув, Артур собрал и распихал бесполезную мелочь по карманам. Повертел в руках брелок, улыбнулся. Эту плюшевую мышку с рюкзачком за плечами ему подарила Салли на день Святого Валентина, еще на Кобальте, ее самый первый подарок. Ребята на работе угорали над ним, помнится. Но он только посмеивался и ни на что бы не променял эту девчачью штучку. Артур погладил указательным пальцем плюшевую головку, коснулся рюкзачка, нащупал что-то твердое. Удивившись, расстегнул крохотный клапан, на ладонь выкатился маленький черный, в синих прожилках, камушек. Несколько секунд Артур недоуменно смотрел на него, потом вспомнил и застонал вслух – так живо представилась ему Салли, как будто села рядом и дохнула в ухо, как любила делать...

Это случилось уже на Каролине. У Салли было кольцо с этим вот камушком, она называла его своим талисманом и носила, не снимая. Поначалу Артур, помнится, дико ревновал ее из-за этого колечка, потому что заметил такой же камушек в ухе у одного из ее приятелей, Рона О'Ши. А уж это был такой парень, к которому можно приревновать хоть королеву... Но потом понял, что они просто крепко дружат, с самого раннего детства, и, более того, парень голубее летнего неба на Земле. Салли как-то рассказала ему, смеясь, как они с Ронни нашли эти красивые камни в куске ракушечника и подрались из-за них. Потом помирились и поделили по-братски. Так вот, однажды Салли встретила его расстроенная: сняла кольцо, чтобы помыться, и потеряла. Как оказалось, кольцо соскользнуло в слив раковины, где Артур и нашел его. Но при этом повредилось крепление, потому что когда Салли взяла кольцо в руки, камушек выпал, упал на пол и раскололся на две части. Большую они потом вставили обратно, а меньшую, оказывается, Салли сунула в этот рюкзачок. Или это другой, просто похожий, камушек? Тот кусочек, кажется, был намного меньше... Как бы то ни было, это Салли положила его сюда по смешному и трогательному женскому суеверию, как оберег, чтобы хранил от бед ее мужчину...

Артур посидел, сжав в ладони камушек, потом, вздохнув, положил его обратно в рюкзачок. Стало пусто и холодно, как будто Салли ушла, посидев с ним. Но пусть лежит там, так точно не потеряется...

Глава 8.

С приездом второй группы ученых гостиница заполнилась под завязку, даже к Салли подселили соседку. Оказывается, кроме номеров, здесь была и уютная гостиная, с большим, во всю стену голоэкраном, там вся научная братия и проводила, в основном, вечера. Соседка Салли была ксенологом, очень энергичной и общительной молодой женщиной по имени Яна Коваль. Да и остальные двое ксенологов, оба мужчины, оказались довольно молодыми. Другие же ученые все-таки были намного старше. Яна в первый же вечер вытащила Салли в гостиную, познакомила со всеми коллегами, а узнав, что здесь же живут двое молодых мужчин, захотела познакомиться и с ними:

– А то в этой компании даже ма-аленький романчик закрутить не с кем.

Салли засмеялась:

– С ними тоже не получится. Они оба геи и вроде как вместе.

Яна закатила глаза:

– Кошмар. Ну хоть с новыми людьми пообщаться, а то эти за время дороги до чертиков надоели.

А после знакомства вздохнула:

– Ну вот, только понравится парень, оказывается, что он гей.

– Насчет Макса не знаю, может, он и би, – протянула Салли, – а вот с Ронни точно безнадега, девушек он как сексуальный объект не рассматривает.

– О... – Яна задумалась, – я как раз о Максе и говорила. Но что-то мне подсказывает, что Ронни я не конкурент. Глаза, наверно, – засмеялась и опять вздохнула, – невозможно красивый парень, и что он здесь делает? Его место где-нибудь на Земле, на средиземноморской вилле, или на Алефе, знаешь, в Долине Замков. Так и представляю его: в чем-нибудь белоснежном, шелковом, с бриллиантом каратов в десять в ухе...

– С каким-нибудь старым богатым хрычом под руку... Нет, Ронни не такой, – возразила Салли. – Он, конечно, далеко не ангел, но задницей место под солнцем зарабатывать не станет.

– Тебе лучше знать, – Яна не стала спорить, но Салли чувствовала, что не убедила ее. Сама спорить тоже не стала – зачем? Ронни от этого ни жарко, ни холодно, ей – тем более.

С легкой руки девушек парни тоже влились в посиделки в гостиной. Чаще там, правда, бывал Макс, Ронни, посидев несколько дней и убедившись, что ничего конкретного ученые не знают, предпочел вернуться к своей компании. Макса с собой он по-прежнему не звал, и тот все также изводился от невысказанной ревности, но упорно продолжал молчать и делать вид, что ему все равно. Он уже сам плохо понимал, почему не выскажется, не расставит точки над «i»… Хотя, нет, понимал и отлично понимал почему – он был уверен в ответе Ронни и не хотел его слышать. Ронни был хорош всем – красивый парень, замечательный друг, искусный любовник – но был безнадежно, непробиваемо бессердечен и бесчувственен. Во всяком случае, Максу так казалось. Сколько раз он обламывался, когда, разомлев после очередного феерического оргазма, тянулся к любовнику, дабы прижать его к широкой груди и долго шептать нежные слова в розовеющее ушко – и натыкался либо на уже мерно подрагивающую в крепком здоровом сне стройную спину, либо на широкий зевок и заявление: «Черт, я весь обкончанный и вспотел, как лошадь, пойду помоюсь». На лирическое настроение это оказывало просто сокрушительный эффект. При этом Макс не то чтобы забывал, что до недавних пор такое поведение партнера он считал самым для себя комфортным… Просто ведь это было с другими, верно? Не с зеленоглазым японо-ирландским дьяволенком Ронни О’Ши… Но и долго такое напряжение Максова душа выдержать не могла, срыв был неизбежен, и он случился.

Однажды, допоздна засидевшись в гостиной, он вернулся в номер и увидел, что тот пуст. Произошло это не в первый раз, и почему именно сегодня он так отреагировал, Макс впоследствии понять не мог. То ли накопилось уже, то ли оттого, что весь вечер пришлось отбиваться от поползновений настырной девицы, соседки Салли. Из дурацкого джентльменства на ее прямой вопрос он ответил, что да, он – би, хотя последний раз секс с женщиной у него был в восемнадцать лет, и, как следствие, весь вечер вынужден был заниматься словесной эквилибристикой. Как бы там ни было, он достал комм и рявкнул: «Где тебя носит?!». Ожидаемо рявкнув в ответ: «Ты еще скажи – к ноге!», Ронни отключился. По фоновому шуму Макс определил, что мальчишка торчит в каком-то баре, и, конечно же, быстро его нашел.

Увидев его, Ронни недовольно скривился и вышел навстречу. Видимо, лицо у Макса было достаточно красноречивым, и парень решил не выносить разборки на публику. Идти до номера было далеко, и Макс затащил любовника в ближайший темный коридор.

Ронни скрестил руки на груди и вызывающе вздернул подбородок, явно собираясь сказать именно то, чего Макс так не хотел слышать. Поэтому Макс, недолго думая, облапил его и заткнул рот самым действенным способом. Через несколько минут, еле отодравшись от него, Ронни загнанно прохрипел:

– Нашел место и время сосаться… Что с тобой творится, твою мать?

Макс не успел ответить, запищал комм Ронни. Тот удивленно посмотрел на дисплей и быстро ответил. Разговор с его стороны состоял в основном из: «Да, мэм», «Понял, мэм». Потом он отключился и с видимым облегчением сказал:

– Меня вызывают на работу. Что-то там случилось.

– Я с тобой, – ляпнул Макс и почувствовал – впервые за десять лет – что краснеет.

Ронни посмотрел на него, как на недоумка, но неожиданно согласился. Видимо, рассчитывал, что лейтенант Борисова как следует остудит не в меру пылкого любовника. Макс, по крайней мере, уже об этом подумал, но слово, как говорила мама, не воробей. Он шел за Ронни и думал, что, кажется, пора лечиться, благо кругом толпа разнообразных психологов и можно сделать это бесплатно.

К несказанному удивлению обоих, лейтенант Борисова даже обрадовалась появлению добровольного помощника, узнав, что он пилот:

– Кадровые, суки, отказываются, – пояснила она свое неуставное поведение, – говорят, у них маневры и расписание. Говорят, у вас киберы-наружники есть. А то, что этими киберами только дырки в обшивке затыкать, – она смачно выругалась. – В общем, так, парни. Вас мне бог прислал, не иначе. Мои охламоны на грунте в жизни не работали, а тут еще и пилот подвалил на халяву, а то я уже собралась с докладной к командующему идти. Твоему начальству я сообщу, – обратилась она к Максу, – а ты, Ронни, если все сделаешь как надо, получишь мою личную благодарность, и премию вам обоим выколочу, зуб даю.

Оказалось, что дело и впрямь нешуточное. На ближайшей планете системы было установлено несколько стационарных маяков-передатчиков. Один из них пару часов назад перестал подавать признаки жизни. Поскольку отдела обслуживания внешних коммуникаций на базе не существовало, занимался ими отдел внутренних коммуникаций, и лейтенанту дали задание кровь из носу отремонтировать маяк в ближайшие сутки. Автономные киберы-наружники, способные самостоятельно добраться до места назначения, годились только на уже высказанное лейтенантом дело, надо было лететь туда на катере и выпускать киберов непосредственно на месте. А еще лучше – пойти с ними и пронаблюдать за процессом, поскольку на планете была атмосфера и соответствующие, пусть и не особо бурные, ее явления, с которыми предназначенные для корабельных условий киберы могли не справиться. Вот так получилось, что через час парни уже сидели в катере, направлявшемся к третьей планете системы безымянной звезды, и ругались на производственную, можно сказать, тему.

– Один не пойдешь, – говорил Макс, ожесточенно тыкая в кнопки тестирования скафандров. – Ты вообще скаф в глаза видел когда-нибудь?

– У нас был обязательный курс в школе и ежегодные тренинги, – парировал Ронни. – Можно подумать, ты каждый день в скафе забег на десять миль делаешь! Какого хрена ты туда потащишься, на меня смотреть? Или на киберов?

– А хоть бы и на киберов! Может, я кайф ловлю, когда смотрю на ремонтные работы на поверхности неосвоенной планеты! Извращение у меня такое!

Ронни оторопело посмотрел на него и расхохотался:

– Ладно, пойдем тогда вместе, извращенец… Вдвоем все же веселее.

Третья планета была похожа на Марс – такая же каменистая, холодная, выветренная. Они приземлились на ближайшую к маяку доступную площадку и выбрались наружу, гоня перед собой двоих универсальных ремонтных киберов. Судя по летящей в воздухе пыли и катящимся по земле не слишком мелким камешкам, было, мягко говоря, очень ветрено. Но армейские скафандры были сделаны на совесть, весили ого-го сколько, при этом человек этого веса не чувствовал вообще, в них можно было бегать, прыгать и ходить так, как если бы никакого скафа на тебе нет и, как стало ясно позже, даже гораздо лучше, чем без скафа. Так что ребята бодрым шагом двинулись к забарахлившему маяку, активно разглядывая окрестности и обмениваясь впечатлениями. А посмотреть было на что! Маяк был установлен на высокогорном плато, вокруг вздымались высокие, причудливо изломанные скалы, вдали сверкали под солнцем снежные вершины горных пиков. Небо здесь было светло-сиреневое, скалы – черные и фиолетовые, снег и солнце – ослепительно белые. Так что выходила картина истинно инфернальной красоты.

– Класс, – выразил восхищение Ронни, – ради одной этой картины стоило на «Курятник» переться и в вольнонаемные идти. Когда бы я такое вживую увидел.

Макс с какой-то ласковой жалостью подумал, что парень прав. Простому работяге, вроде Ронни, красоты разных планет доступны только в виртуале, а ведь это совсем не то. А сколько еще всего интересного и замечательного в Галактике, кроме красивой природы! Максу повезло получить в наследство «Несси», и он многое еще увидит. А Ронни так и проживет всю жизнь на Каролине, ну, может, пару раз в отпуск выберется… Если только спонсора не найдет, вопреки сегодняшним своим принципам. А может, и не вопреки найдет, кто сказал, что богатых любить нельзя? Еще как можно… От мысли, что Ронни может полюбить другого, пусть даже богатого и знаменитого, на Макса напала тоска. И злость – чем он хуже? Не миллионер, но на популярные курорты свозить вполне может, и вообще…

Тут его размышления прервал поток ругани в наушниках – Ронни обнаружил маяк и причину неисправности. На месте, где должен был быть маяк, красовалась живописная груда камней. Сканер показывал, что несчастное устройство где-то там, под оползнем.

– Какой мудак догадался установить его тут? – если бы Ронни был не в скафандре, он бы, наверно, смачно плюнул. – Придется копать. Интересно, эти железки умеют это делать?

Железки умели, но плохо. Пожалуй, из подразделения лейтенанта Борисовой никто, кроме Ронни, не сумел бы обнаружить требуемые настройки, так что она оказалась права, отправив на происшествие бывшего шахтера. Стоять и смотреть, как киберы неуклюже разбирают завал, а Ронни время от времени матерится, останавливает то одного, то другого, и вручную меняет настройки на встроенных в их металлические брюха пультах, Максу скоро наскучило. Да и неудобно как-то было, что он ничем помочь не может. Поэтому он отошел и принялся изучать близлежащие окрестности.

Его так же, как и Ронни, удивило выбранное для установки маяка место. Неужели нельзя было просчитать опасность оползней? Конечно, вокруг скалы, но порода выглядит вполне твердой...

Через сорок минут напряженной работы маяк был извлечен на свет, и киберы уже в штатном режиме принялись за ремонт. Ронни устало выдохнул и присел на валун. Макс повернулся, чтобы пойти к нему, зацепился глазом за нечто, происходящее рядом... Последовавшие за этим события заняли буквально несколько секунд, но в эти краткие мгновения вместилось столько всего, что изложение потребовало потом нескольких минут.

Если рассказывать последовательно, выходило так: поворачиваясь к Ронни, Макс заметил быстро увеличивающуюся в длину и в ширину трещину в земле, проследил за ней взглядом и понял, что скоро она дойдет до скалы, под которой устроился Ронни. Сопоставив недавний оползень, погубивший маяк, и неожиданное появление трещины в земле, он понял, что и эта скала может обрушиться, подбежал к Ронни и оттащил его подальше от опасного места. А выглядели события так – Макс видит трещину, скалу, Ронни, в два гигантских прыжка добирается до него и отскакивает, держа в объятьях очумевшего парня. Потом Ронни открывает рот, но сказать ничего не успевает – оба потрясенно смотрят на величественно рушащуюся прямо на валун верхушку скалы и чувствуют, как ходит земля под ногами – не то от обвала, не то, на самом деле, землетрясение.

– О, – выдавил наконец Ронни, – вот же...

И выдал такую тираду, что Макс даже позавидовал такому обширному нецензурному лексикону.

Киберы тем временем невозмутимо продолжали ремонт. Глухо замолчав после поистине неповторимой тирады, Ронни дождался окончания процесса и тщательно протестировал маяк. У Макса руки чесались схватить его в охапку и утащить подальше отсюда, но он молча терпел, про себя удивляясь выдержке и профессионализму парня – все делалось четко, аккуратно, без спешки. Наконец, Ронни в последний раз прогнал контрольный тест, переустановил маяк подальше от коварных скал и быстрым шагом направился к катеру. Там он, все так же молча, избавился от скафандра и сел в кресло, обняв себя за плечи. Макс тоже снял скаф и присел перед ним на корточки, заглядывая в лицо:

– Ты чего, малыш?

Ронни посмотрел на него несчастно и виновато:

– Ты мне жизнь спас. Если бы я, идиот, заупрямился и пошел один...

Макс скромно возразил:

– Откуда ты мог знать, что такое возможно, по отчетам же здесь ничего подобного не наблюдалось. И вообще такое нельзя предугадать, природа есть природа.

– Но жизнь ты мне спас. Как ты успел, не понимаю, ну и реакция у тебя... А если бы ты чуть задержался – мы же оба могли там?...

Ронни от запоздалого страха передернулся всем телом, как будто его облили холодной водой, глаза округлились, стали огромными, испуганными, совсем детскими. Сразу захотелось его утешить, успокоить, приласкать. Макс приподнялся, обнял его, погладил по спине, сказал мягко:

– Очень испугался, наверно, хотя в тот момент я особо ничего не соображал. На рефлексах чисто действовал.

Ронни неожиданно с силой обхватил его за шею и повалил на пол, недвусмысленно вжимаясь всем телом. Макс охотно поддержал инициативу – действительно, лучший способ снять стресс. Сам он только сейчас полностью осознал, что могло произойти. Может, армейский скафандр и спас бы парня, хотя вряд ли – рухнувший первым кусок скалы расколотил валун, на котором сидел Ронни, на несколько частей. И, действительно, задержись он на несколько лишних секунд, их и обоих могло накрыть... Смерть прошла рядом, и отогнать ее ледяное дыхание можно было только теплом друг друга. Ронни, успев стащить футболку и с себя и с любовника, уже скользил нежным ртом по чувствительной коже живота, и уплывающий в жаркое марево Макс успел подумать, что этот, приписанный к ремонтным бригадам, катер наверняка видит такой способ снятия стресса не в первый и не в последний раз.

Когда они вернулись на базу, там уже закончился завтрак. Оба чувствовали себя выжатыми, как лимон, так что, отчитавшись о проделанной работе, еле дотащились до номера и рухнули в кровать. Макс подгреб к себе несопротивляющегося Ронни, крепко обнял и сразу заснул, не размыкая рук. Ронни же, несмотря на усталость, довольно долго лежал, слушая мерное дыханье над ухом и заново переживая случившееся. Видимо, дед там, на небесах, хорошо попросил за непутевого внука, иначе, что погнало именно этой ночью Макса на разборки? Ведь, будь на его месте другой пилот, неизвестно, как бы все обернулось. Ронни не любил спать так, тесно прижатым к чужому телу, но сегодня ему не хотелось отодвигаться. Он осторожно поворочался, устраиваясь поудобнее, наконец, нашел наилучшее положение, и постепенно заснул, убаюканный теплом и спокойной силой обнимающего его мужчины.

Между тем, медики и психологи, изучавшие Салли, зашли в тупик. Все проведенные тесты и анализы абсолютно ничего не дали. К рассказу Салли об ее ощущении присутствия Артура отнеслись со скепсисом, как, собственно, она и ожидала. Она и сама уже считала, что это был просто выверт измученного страхом и тоской сознания. Никаких признаков парапсихологических способностей у нее не было выявлено. Салли в очередной раз уверилась, что она совершенно здоровая, полноценно развитая физически и психически, взрослая женщина, только и всего. Определение возможного района поисков тоже топталось на месте, путем сложнейших вычислений ученые смогли только определить, что, вероятнее всего, место постоянной дислокации похитителей находится в направлении Каролины по отношению к Солнечной системе. Кусок от бесконечности, конечно, меньше бесконечности, но и определенным районом его тоже не назовешь... И неизвестно, когда и насколько смогли бы продвинуться в поисках ученые и Космофлот, если бы не Его Величество Случай, или, вернее, любопытная и глазастая Яна Коваль.

Однажды утром, выйдя из душа, Салли застала соседку увлеченно рассматривающей оставленное на прикроватной тумбочке кольцо-талисман.

– Ничего, что я любопытничаю? – не смущаясь, спросила Яна, продолжая крутить перед глазами колечко. – Просто камень очень занятный, никак не могу определить, что это. Он искусственный?

– А, это мы с Ронни в детстве на Кобальте нашли, в куске ракушечника, так что совершенно натуральный камень, – рассмеялась Салли. – Сначала папа подумал, что это сейфер такой, необычного цвета, но оказалось, что нет, просто красивый камешек. У Ронни в серьге такой же, ты, наверно, заметила?