Текст книги "За все, что мы делаем, отвечать будем вместе! (СИ)"

Автор книги: S_Raytvelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

– Как там твоего головореза зовут? – усмехается Дональд и тоже убирает руки в карманы, а сзади него ещё маленькая орава из трёх-четырёх человек. Их я тоже знаю.

– Деймон Сальваторе.

– Деймон Сальваторе?

– Деймон… Сальваторе, значит, да? – Дон хмурится и оглядывается по сторонам, как будто думает, как бы похитрее подсунуть идейку. – Так вот Деймон, он расти не думает?

– Та не! – отмахиваюсь рукой и усмехаюсь.

– А что так? Может быть мы бы с ним встретились, поговорили?

– Эт бесполезно… – упираюсь своей пятой точкой о капот своей же машины. – у него своя жизнь…

– А ты не думаешь ему напомнить о том, что Клаус все так просто оставлять не любит. Хлопнет твоего пацанчика, и все, нет больше Деймона Сальваторе. А так в дело вступит, будет независим, отпор сможет дать…

– Кто с пером к нам придёт, от ствола и скопытиться. – безэмоционально произношу я и выпрямляюсь, снова смотря на знакомого сверху вниз. Спасибо родителям за мой чудесный рост. Никогда ещё за все жизнь не смотрел ни на кого снизу вверх, ну начиная с семнадцати лет.

Дональд поворачивается на Кола, который считает деньги, сидя на переднем пассажирском сидении, закинув ноги на переднюю панель.

– Эй, – он легонько ударяет ладонью по капоту и Майк тут же поднимает на него глаза. – не спать!

– Сейчас сам уснёшь, навеки. – цедит Рыжий и снова опускает глаза на деньги, продолжая пересчитывать.

– Ладно, брат. До встречи. – пожимаем с Доном друг другу руки. – И удачи, в нашем нелегком деле.

Возвращаюсь в машину, а Кол все ещё пересчитывает баксы.

– Господи, и все это мне! – он подносит зелень к носу и блаженно втягивает ноздрями запах грязных денег.

– А я тебе сразу говорил, да ты ещё отнекивался. Теперь вон шикуешь.

– Ой, эт было то когда, два года назад. – он заворачивает деньги в трубочку и перевязывает тонкой резинкой, после чего убирает в карман. – Куда сейчас?

– За город. – завожу машину.

– Зачем?

– Деймона забрать надо, он мастифа покупает.

– Кого?

– Собаку! – резко отвечаю я и мы трогаемся с места.

– Собаку… – повторяет Кол. – Он бы ещё слона себе купил, жрать самому нечего, ему собаку подавай!

Как только мы выехали на нормальной скорости на нормальную дорогу, перед нами оказался этот чертов светофор и мы остановились в ожидании зеленого сигнала.

Не знаю, что заставило нас с Колом одновременно повернуть головы в одну сторону, но мы синхронно сняли солнцезащитные очки и посмотрели на машину, стоящую рядом. Стекла опустились и мы замерли.

В машине напротив сидели трое человек. Один из них Клаус, тоже чуть ли не с открытым ртом смотрящий на нас.

– Вот это встреча на Эльбе… – протягиваю я, все ещё смотря на соседнюю машину.

– Картина Репина «Не ждали»! – не то чтобы тихо, не то чтобы громко добавляет Кол.

Честное слово, я не знал, что в голове этого придурка, но я предполагал, что все будет именно так. Как только мы тронулись, Кол высунулся из окна и с диким рёвом показал им кулак, который резко превратился в воздвигнутый к небу средний палец его руки.

Мы заливаемся смехом и я тут же подрезаю их, не давая вырваться вперед на из развалюхе. Начинается гонка.

Когда мы на секунду равняемся, до нас доноситься:

– Ну суки, нихрена себе, ничего не понимаю! – это голос Клауса. Он то ли смеётся, то ли возмущается, а по-моему все в одном флаконе, как говорится.

А мы все же снова подрезаем их и не даём вырваться вперёд. Машин почти нет – привычное явление для этого тихого кусочка города, особенно в пятницу.

Майк все ещё в окне, размахивая руками и дразня их. Потом он садится обратно на сидение с все ещё вытянутой рукой на улицу.

– Да тихо-тихо, руку убери, а-то ещё откусят! – продолжаю заливаться я, а на радио все ещё играют наши песни. Адреналин, ничего не скажешь!

Когда мы подъезжали к тому дому, адрес которого нам указал Деймон, мы замечаем вдалеке самого Деймона. Он идет один, без собаки. Потом мы увидели, как остановилась машина и из неё вышел высокий мужчина в чёрном длинном пальто.

– Слышь, это не этот, не Локвуд, случаем? – тихо спросил у меня Майк и я напрягся.

– Он самый. – процедил я.

Через несколько секунд, нам стало отчётливо видно, как Деймон забирает собаку с заднего сидения Локвуда, а тот проезжает мимо нас.

Тормозим на пустой дороге и наблюдаем Деймона, у которого на руках щенок мастифа. Такой ребяческой радости в глазах Сальваторе мы ещё не видели.

– Ребзя, собака моя! – орет он на все улицу и мы подбегаем к нему, начиная тут же тискать пса, теребя его за висячие щёки.

– Дей, ты хоть знаешь кто это был? – вдруг спрашиваю я и указываю головой, на удалившуюся машину.

– Ну, кинолог наверное. – безразлично отвечает он и продолжает обнимать щенка.

– Ага, который кино снимает! – начинаю ржать и толкать Кола в плечо, который тоже оценил мою шутку. – это вообще-то, – успокаиваюсь и кладу руку Демону на плечи. – Чемпион Нью-Йорка по карате, так ещё и каскадёр.

– Чего? – Сальваторе аж подпрыгивает на месте и теперь смотрит в даль, где недавно была машина с ещё большим восхищением. – Нихрена себе.

– Ага, я надеюсь ты у него ниче не брякнул?

– Ну, он мне визитку дал.

– Какую визитку? – весело толкаю его в плечо, как делал это с Колом примерно минуты две назад.

– Да я клянусь, визитку дал, ребзя.

Мы стояли на обочине ещё где-то пол часа примерно, ну, а потом мы все же сели в машину.

Деймон не выпускал из рук этого рыжего монстра, то и дело целуя того в морду. Мы с Колом думали, он не отцепиться от собаки, да нет же, домой все-таки затащили и заставили отлепиться от бедного пса.

Покурив немного на балконе, мы заметили, что в нашей беседке кто-то сидит и тут же решили, что это Рик. Не раздумывая более, мы втроём спустились вниз, любезно отказавшись от приглашения миссис Сальваторе на чай.

POV Деймон

Я даже не ожидал, что такой человек, как мистер Локвуд, вот так просто отдаст собаку такому салабону, как я. Я ведь вообще не выгляжу на человека, который в состоянии содержать животное, Мастифа. Но он отдал мне его, а я счастлив как никогда. Я ж ведь о своей собаке мечтаю с тех самых пор, как из армии уехал. Там ведь был Поль, а тут… Тут теперь мой маленький монстрик.

– А мы едем и думаем: «Че за лох в нашей беседке сидит…» А это ты, Рик! – с усмешкой произносил Кол, выходя из машины и смотрит, на развалившегося на угловой лавочке друга в темно-коричневом костюме.

– Какой сегодня день? – весело спрашивает он.

– Пятница, по-моему, – серьезно отвечает ничего непонимающий Кол и сложив руки на груди, прислоняется к деревянной колоне в беседке.

– А число?

– С утра шестое было, а че? – интересуется Энзо.

– Так вот запомните этот день! – он подрывается на ноги. – Потому что сегодня родился новый чемпион мира по боям без ограничений!

– Это ты что ли, Рик? – фыркает презрительно Энзо и смотрит другу в глаза.

– Это ты что ли, Эн? – передразнивает он его.

– Ага, ну да, что поделать, если человек с головой не дружит? – так же презрительно кидает Майк и спускается с беседки.

– Да ладно, че вы? – он становиться серьезным. – Не рады что ли?

– Да нормально, бои на тотализаторе за деньги, все нормально… – тихо с печальным сарказмом вмешиваюсь я, пока Энзо спускается к Колу.

Рик оказывается передо мной.

– Ну ты ж понимаешь, что дело не в деньгах? – сияет он, в надежде найти хоть какую-то поддержку в моих глазах.

– Да, не парься! – толкаю его в грудь и улыбаюсь.

Меня прерывают крики пацанов. Они как обычно начали дурачиться, изображая из себя бойцов сумо или ещё каких-то. Сложно сказать, когда ты не опытный боец, знающий лишь названия некоторых из видов борьбы, так ещё и наблюдаешь фальшивую игру, таких же чайников, как ты. Им все не надоедало дразнить Рика и я решил развеять ситуацию.

– Не парься! – повторяю я. – Они просто завидуют тебе, все нормально. – Рик понимающе улыбнулся и опустил глаза. Он привык. Да, привык ко всему этому. А я нет. – Так, а ну-ка идите сюда! – кричу в насмешку я, дабы как-то поддержать Зальцмана и мы оба бросаемся на ребят, убегая за ними прочь от беседки.

Энзо вальяжно выходит из своей машины и опасливо оглядывается по сторонам, нервно закуривая.

– Ссышь? – резко спрашивает Кол и смотрит на друга.

– Да не, нормально. – отправившейся тот и все ещё оглядывается, наблюдая кучу старых машин, которых надо было бы давно сдать на металлолом, но они почему-то здесь, на тотализаторе…

Выхожу из машины прямо за ребятами и присоединяюсь к Майку, который уже направился вперёд. Ещё секунд пять и Энзо нас обогнал, а мы все искали глазами Рика, который был тут уже давно. Собственно он нас сюда и пригласил, так бы мы по своей инициативе сюда бы не пришли. Уж слишком гиблое местечко.

Нам бы следовало идти все время прямо и прямо, чтобы наконец дойти до ринга, где уже собралось куча народу, но я остановился возле старого вертолета, который уж точно был не на ходу.

Пока ребята ушли вперёд, я быстро забираюсь во внутрь и начинаю нажимать какие-то кнопочки. Буквально через минуту ко мне на пассажирское сидение забирается Кол и мы начинаем на пару изображать летчиков, издавая самые разнообразные звуки, похожие на рёв мотора и шум ветра. Мы окунусь в детство.

Энзо медленно подошёл к нам и сложив руки в карманы своих строгих штанов смешно смерил нас взглядом, как будто мы малые дети.

Но тем не менее, этот жук откопал где-то раритетный велик и поставив тот на заднее колесо, прошёл мимо нас, так что бы мы видели его в окна и изобразил гонщика, издавая те же самые звуки, что и мы. Мы начали кататься со смеху, чуть не завалившись на землю вместе с этой ржавой развалюхой, в которой сидели, но тем не менее выползли из неё и наконец дошли до ринга.

С трудом пробившись в толпе, мы стали возле каких-то двух мужиков, один из них был толстый и лысый, а второй просто упитанный и с залысиной прям на затылке.

– Ставлю сотку, – крикнул толстый своему приятелю. – Мой выиграет.

– Ой, ваши каратисты ниче не умеют! Вот мой боксёр! Он выиграет. Сотка.

– А мой так ногами махает, что твой через пять минут будет в больничке лежать.

Перевожу взгляд на ринг и вижу Рика, дерущегося с кем-то ещё, видимо с тем каратистов, на которого, как и на нашего боксера ставят деньги.

– Работай, работай, Рик! – выкрикивает сквозь шум толпы Рыжий и неодобрительно коситься на торгующихся. – Давай! Давай, Рик!

В один момент все сливается в огромный комок, состоящий из шума и сырости, день довольно свежо, а мозг быстро затуманивается усталостью. Все ещё напряжённо смотрю, как Рик проигрывает и пытаюсь хоть как-то его поддержать. Энзо же все ещё опасливо оглядывается по сторонам, а я мысленно закатываю глаза и удерживаюсь чтобы не набить ему морду, иначе он заколебал вертеться туда-сюда.

Когда я вновь концентрирую все своё внимание на Аларике, тяжёлая ладонь Энзо ложится на мою голову и аккуратно поворачивает вправо. Мои глаза тут же находят нужную точку. Клаус. Он стоит всего в десяти человек от нас и буравит меня взглядом.

– Вижу. – безэмоционально и каменно цежу я.

Энзо убирает руку, а я все ещё смотрю на Клауса, который вот вот начнет скалится.

– Ты его не знаешь. Он все так просто не оставит. – тихо говорит мне на ухо Эн.

– Не каркай, – поднимаю на него глаза и снова возвращаю их на Клауса. У того у же в руке нож. Он вызывающе дёргает пальцами и прячет его в рукав.

Поворачиваю голову в сторону ринга.

– Давай, Рик! – вырывается из моего горла.

– Нет, давай все-таки двести. – снова слышится голоса тех двух, которые устанавливают ставки. – Твой боксёр почти выдохся. А мне деньги не помешают.

– Да ну тебя, сейчас-сейчас боксёр поднимется и от твоего каратиста и мокрого места не останется.

Рика отбрасывает в сторону, но он тут же встаёт и снова кидается на противника, смачно залепив тому по лицу.

Не знаю, что сподвигло Кола наброситься на одного из тех мужиков, которые торговались, но он повалил на пол лысого и начала его мутузить. В принципе я понимаю для чего это, для того, что бы все отвлеклись от боя, так как Зальцман наш проигрывал.

Началась массовая резня.

Ко мне на встречу тут же двинулся Клаус, Энзо был рядом, а меня толпа унесла в другую сторону, в процессе всего этого я успевал отбивать чьи-то левые удары, а потом вдруг послышались два выстрела. Какой-то седой мужчина выстрелил в воздух и началась ещё большая шумиха. В боязни встретить полицию, мы в ребятами одновременно нашли Рика и оттащили от его соперника по кличке Кот. Это было сложно, но мы как можно быстро пытались выбежать из этого места, где почти не было света и отопления. Вокруг темно и шумно.

Кое-как добегаем до машины Энзо и усаживая Рика на заднее сидение, садимся сами и уезжаем, толкнув ещё чью-то тачку, но в тот момент это было совсем не важно.

Выпрыгиваю из машины и обхожу её сзади, открываю дверь Рику. Эн и Рыжий тоже уже вышли на воздух и теперь мы все стоит вокруг Рика, на лице которого вообще ничего не отображается.

– Ты как, нормально все? – интересуется Кол.

– Кеды потерял, – раздосадовано произносит он и поднимает виноватые глаза. – Кеды потерял…

– Да я тебе новые куплю, не переживай. – отвечает Рыжий.

– Пацаны, – так же отрешённо снова начинает Рик. – А какой седня день, а?

– Ты че, Рик? – спохватываюсь я и наклоняюсь к нему.

– Ниче не помню, – мотает головой он. – А когда сюда ехали помнил…

Мы все вчетвером начинаем смеяться, как в последний раз, ну и придурок, меня чуть инфаркт не хватил. У меня уже начала закрадываться мысль, что мы потеряли Рика.

– А как меня зовут? – он снова сделал лицо овоща и застыл.

– Так, заканчивай!

Шериф Форбс вышла из полицейской машины и, поправив рацию, подошла к работающей оперативной группе.

– Ну что тут у вас?

– Труп и… Не одной пули, шериф. – произнёс кто-то из молодых помощников.

– Шериф? – окликнул кто-то и Лиз обернулась.

– Подполковник Максфилд?

– Приятно видеть вас. – улыбается он и они вместе отходят в сторону, отделяясь от толпы.

– Мои соболезнования… – тихо начинает Лиз и подойдя к коляске с накрытым простыней трупом, медленно отдергивает белую ткань. Перед Уэсом оказывается распростертое тело Клауса. Его застрелили.

– Ну что ж… Так судьба распорядилась, – грустно заметил он и опустил глаза. – Он сам смерти искал.

В голове возникла сцена, когда он вчера просил Клауса не лезть в дело с Сальватором. Он помнит как он обещал, что сам засадит гаденыша, так тот все равно полез. Теперь мертв. А Деймона он все равно посадит.

Не зря он отправил вчера ночью мужчину, который стрелял, за границу, вину легко можно перекинуть на Сальватора, но сам же Уэс прекрасно знает, кто на самом деле убийца его племянника.

– Знаешь Лиз, у меня есть к тебе дело на миллион. Я могу помочь тебе с этим преступлением. Я бы даже сказал, что я знаю, кто во всем этом замешан.

====== 6. Кто ты? Это я сама... ======

Комментарий к 6. Кто ты? Это я сама... Тема:

IOWA

– Одиночество

*Стихи Сергея Есенина

“Несказанное, синее, нежное...”

“Усталый день клонился к ночи...”

POV Елена

С самого утра я принялась репетировать на скрипке. Как обычно мелодия, исполняемая мною разносилась чуть не на весь дачный посёлок. Каждый кто проходит мимо сто процентов думает: «Елена репетирует!»

А как иначе? Все друг друга знаем, с некоторыми мы очень даже хорошо знакомы, но, как правило, просто здороваемся.

24-й Каприз Паганини получался у меня все лучше и лучше, а бабушка все твердила, ходя по дому туда сюда:

«Да хватит же мучить скрипку!»

Как жаль, что я её не слышу, все совершенствуя и совершенствуя игру, хотя самой мне кажется, что дело почти не сдвигается с места.

Вообще в мои планы входила репетиция, которая бы затянулась на весь день, потому что мне очень скоро на выступление, но ближе к обеду меня заставил оторваться от замечательного пеликанья звонок телефона.

В трубке слышался тихий голос Кэролайн.

– Елена? – хрипло стонет она.

– Что с тобой? – настороженно спрашиваю я, чувствуя что-то неладное и напрягаюсь всем телом, приготовившись к ответу.

– Я походу простудилась. – она чихнула в трубку и тут же застонала сильнее. – Господи, моя слизистая… Мне чихать больно… – жалуется она. – А ещё болит голова…

– Ты дома? – просто спрашиваю я, уже прокручивая в голове план по более комфортабельному попаданию домой к подруге с цветами и фруктами.

– Да.

– Жди. – сбрасываю трубку и обречённо беру с вешалки вчерашний свитер кремового цвета и джинсы.

Заваливаюсь в полуразрушенный подъезд и быстро дохожу до квартиры пятьдесят три, после чего настойчиво звоню в дверь. Из глубины квартиры кто-то кричит:

– Если это не Елена Гилберт, то проваливайте!

– Кэрри, это я… – спокойно произношу я.

– Тогда, открыто. – легко нажимаю на ручку двери и захожу вовнутрь почти родной квартиры, в которой раньше проводила слишком много времени.

Запираю дверь на вертушку и скинув пальто, медленно подхожу к кровати, на которой лежит моя болеющая подруга.

Она тонким пальцем слабо указывает на коробочку с медицинскими масками. Достав одну, я натянула ее на уши и присела на край дивана, предварительно убрав из-под себя простынь. Ненавижу, когда люди в одежде садятся на чистое пастельное белье!

– Ты пришла меня ругать? – хрипло шипит она, не в силах открыть глаза.

– Я пришла тебя пожалеть! – строго произношу я и сквозь сумерки сонной комнаты нахожу свою сумку с фруктами и лекарствами.

Накормив подругу кучей таблеток и наказав ей есть побольше витаминов, усаживаюсь рядом с ней, потому что она этого попросила, а я наплевав на все свои принципы все-таки улеглась рядом с ней и укрылась одеялом. Кэролайн скручивается в комочек и кладёт голову мне на грудь, становясь похожей на маленького больного котёнка, над которым наконец сжалились и пустили погреться.

– Прости меня… – всхлипывает блондинка. – Я не должна была так поступать с тобой в очередной раз…

– Все нормально, ты же знаешь, – тяжело вздыхаю и обнимаю её еще крепче. – Что бы ты не натворила, я все равно никуда от тебя не денусь…

– Честно? – ещё никогда не видела её такой маленькой и наивной.

– Честно. – через маску целую её в макушку и продолжаю лежать, обнимая её за плечи. Девушка хватается за мои руки, как будто это последний прутик надежды и в конце концов засыпает.

Я хотела встать и уйти, но не смогла. Она была слишком жалкой, чтобы я вот так просто встала и ушла. Это было невозможно. Все мои вчерашние эмоции по поводу театра улетучились с того момента, как я услышала её хриплый голос в трубке. А когда вошла в квартиру, забыла все, что эта чертовка когда-нибудь делала, так что думаю не стоит объяснять, насколько сильна её власть надо мной. Но я не совсем беззащитна, я могу давать отпоры или как там, особенно когда злюсь. А ещё я так воспитана, что во мне почти нет этой дурной привычки – каждый раз закатывать истерику и скандалы. Я более спокойна, чем должна была бы быть.

Все таки аккуратно встаю с дивана, на котором мы с подругой спали несколько дней назад и тихонько подхожу к книжному стеллажу. Мне захотелось почитать, потому что уйти я и в самом деле не смогу. Так хоть время зря не потеряю…

Мне в глаза бросается сразу же книга-сборник стихов Есенина. Мой самый любимый русский поэт Серебряного века.

Вся эта любовь к России и Российской художественной культуре у меня от предков, все началось с бабушки.

Перл вышла замуж за русского военного и у них родилась дочь. Её звали Тихомирова Надежда Арсеньевна, собственно она и стала моей матерью в дальнейшем.

Когда ей исполнилось семнадцать, она встретила папу на очередном заграничном концерте вместе с её труппой. Сначала они никак друг на друга не реагировали, проходя мимо, но потом оказалось, что папа – Грэйсон Гилберт, был сыном спонсора какой-то очень важной организации и все это связывало его с музыкой. Их попытался свести предводитель маминой труппы – Михаил Сергеевич, фамилию я, к сожалению, не помню. Так вот он их и познакомил с надеждой на то, что на моих родителях можно будет получать немалую выручку, если они станут дуэтом. Они стали дуэтом, но отказались от затеи Михаила, вернув вложенные деньги. С этого момента мама переехала в Америку и навсегда и безоглядно полюбила папу.

Так они целый день проводили в театре, а потом ночью спали в маленькой съемной квартире на окраине города, потому что денег на большее не хватало. Бабушка же с дедушкой успели переехать сюда, в наш небольшой загородный домик, продав свою квартиру в Нью-Йорке, чтобы родители смогли обеспечить мою жизнь, а через полгода они с бабушкой забрали меня к себе, потому что родители погибли в автокатастрофе и воспитывать меня было некому. Вскоре, через десять лет, после переезда дедушка скончался. У него была серьёзная травма, полученная в годы службы, но он успел научить меня русскому языку и правописанию. Он каждый день читал мне самых разнообразных поэтов и писателей, книги которых он привёз из России.

Я безумно благодарна ему за то, что я могу заниматься тем, что мне действительно нравиться, быть патриотом.

Я патриот России, хоть и не отказываюсь от Америки и других англоязычных стран.

Помниться, как-то раз дедушка уже возил меня в Россию, там мы остановились в Москве, в столице. Не помню где мы жили, но в памяти очень хорошо отпечатались те вечера, когда мы втроём – я, бабушка и дедушка гуляли по Красной площади, обязательно заходили в какой-нибудь ресторанчик и покупали пирожные – мои любимые эклеры.

Даже после смерти самого русского члена нашей семьи, я продолжаю совершенствоваться в области русского языка и литературы, каждый день повторяя русские тексты и прочитывая тысячу книг и стихов. Если честно, то русская классика мне нравиться больше, чем английская.

Беру в руки темно-синюю книгу с большими золотистыми буквами:

«Сергей Есенин»

Несказанное, синее, нежное…

Тих мой край после бурь, после гроз,

И душа моя – поле безбрежное —

Дышит запахом мёда и роз.

Я утих. Годы сделали дело,

Но того, что прошло, не кляну.

Словно тройка коней оголтелая

Прокатилась во всю страну.

Напылили кругом. Накопытили.

И пропали под дьявольский свист.

А теперь вот в лесной обители

Даже слышно, как падает лист.

Колокольчик ли? Дальнее эхо ли?

Все спокойно впивает грудь.

Стой, душа, мы с тобой проехали

Через бурный положенный путь.

Разберёмся во всем, что видели,

Что случилось, что сталось в стране,

И простим, где нас горько обидели

По чужой и по нашей вине.

Принимаю, что было и не было,

Только жаль на тридцатом году —

Слишком мало я с юности требовал,

Забываясь в кабацком чаду.

Но ведь дуб молодой, не разжелудясь,

Так же гнётся, как в поле трава…

Эх ты, молодость, буйная молодость,

Золотая сорвиголова!*

Возможно, стихи Есенина – последнее, что напоминает мне о дедушке, которого я любила, наверное больше всего на свете, но что поделаешь, судьба сделала ход, а я продолжаю читать.

Усталый день склонился к ночи,

Затихла шумная волна,

Погасло солнце, и над миром

Плывет задумчиво луна.

Долина тихая внимает

Журчанью мирного ручья.

И тёмный лес, склоняясь, дремлет

Под звуки песни соловья.

Внимая песням, с берегами,

Ласкаясь, шепчется река.

И тихо слышиться над нею

Весёлый шелест тростника.*

Вернувшись домой, я не очень быстро поднялась в комнату и устало упала на кровать, даже не закрыв дверь в комнату, мне было попросту лень. Через несколько минут бабушка позвала кушать и я переодевшись в свои любимые лосины и толстовку спустилась вниз, предварительно помыв руки.

– Как себя чувствует Кэролайн? – мягко поинтересовалась бабушка, усаживаясь напротив меня.

– У неё температура и кашель. Насморк почти сжёг её слизистую.

– Какой кошмар, бедная девочка.

Не то чтобы у моей бабушки слишком часто менялось мнение о людях, но она уже не в первый раз говорит о Кэролайн по-другому. Как будто мы рассматриваем двух разных людей. К одному из них она всегда проявляет сочувствие и нежность, а ко второму неприязнь и отчужденность и это уже не раз замечала сама Кэролайн.

– Да, её очень жалко, – подтвердила я, легонько кивнув головой и принимаясь есть спагетти, пожелав бабушке приятного аппетита на русском.

Вообще, я часто пытаюсь показать ей, что я помню, помню дедушку, в, а то что он сделал для меня и так далее, ведь у нас с ней больше никого нет. Мы одни и, к сожалению, это очень печально.

После вкусного ужина, я вновь поднимаюсь по лестнице наверх и убрав вещи в шкаф, достаю скрипку. На улице уже успело потемнеть, но меня это совершенно не волновало. Если честно, то музыка меня даже успокаивала, когда было плохо. Все эти мысли о дедушке и о больной Кэр, о том, что я, фактически, одна, о том, что я потеряла слишком многих за короткое время, не в силах удержать, все это разом навалилось на меня и я не знаю как от всего этого избавляться, кроме как отвлекаться на время музыкой.

Послезавтра концерт и мне нужно подготовиться. За три прошедших дня я успела прорепетировать достаточно, чтобы быть в себе уверенной, но меня все ещё что-то мучило.

Открыв двери балкона, я сделала несколько шагов вперёд и зажала скрипку между плечом и подбородком, плавно начиная водить смычком по струнам. Музыка тут же разнеслась по всей улице, а лёгкий ветерок, словно подбадривающий меня, начал играться моими не выпрямленными волосами. Я улыбаюсь и продолжаю играть. Это то что нужно, мне легче, легче, легче… Я начинаю играть уверенней и проигрываю всю мелодию полностью, на что мне не хватало сил до этого. Снова улыбнувшись, я доигрываю последние ноты и заканчиваю дорожку. Тут же возвращаюсь вглубь комнаты и убираю скрипку в футляр вместе с нотами.

Только сейчас я начала понимать, что довольно-таки утомилась всем этим. Безнадёжно плюхаюсь на плетённое кресло на балконе и сижу так примерно минуту.

Вот знаете, иногда бывает такое чувство, когда ты понимаешь, что на тебя кто-то смотрит, кто-то наблюдает за тобой, но ты не можешь понять кто.

Так вот сейчас у меня сложилось впечатление, что я под наблюдением чьих-то любопытных глаз. Оглядевшись по сторонам, я не нашла ни одного дома, в окнах которого были бы люди, пристально смотревшие на меня.

Мысленно пожав плечами, я отогнала дурные мысли от себя и резко почувствовав, что хочу спать, вышла из балкона и закрыв двери, задернула шторы.

А сон все не шёл, несмотря на мою усталость, мысли были заняты все тем же ощущением, что на меня кто-то смотрел, что обо мне сейчас кто-то думает. Странно, что я ещё икать не начала.

На секунду мне показалась это все не смешным и я повернулась на другой бок, накрываясь одеялом чуть ли не с головой, лишь бы укрыться от всего что есть в этом мире, но это невозможно.

Наконец засыпаю, а на утро просыпаюсь с тяжёлой головой, в памяти моей странный сон о молодом человеке и неприятностях. Больших неприятностях и одиночестве.

Чувствую, не к добру это…

====== 7. А движения неловки ======

Комментарий к 7. А движения неловки Тема: Пикник – Закон мышеловки

POV Лорензо

Выхожу из своей машины и вальяжно направляюсь к подъезду Деймона. Поодаль от железной двери стоит полицейская машина, а возле неё полицейский, внимательно меня осматривающий. Спокойно прохожу мимо, старательно скрывая свою напряжённость и поднимаюсь на несколько этажей по лестнице. Тут же вижу ещё одного копа. Он смотрит на меня и останавливает. Сердце вдруг начинает колотиться, но я уверенно стою на месте.

– Местный?

– Нет, – качаю головой и понимаю, что пора уходить.

– Документы есть?

– Только права. – каменно чеканю я.

– Давай, – неохотно отдаю в руки ему права и тут же начинаю оглядываться по сторонам, судорожно придумывая причину столь быстрого ухода.

– Хм, – он прищуривается и сверяет фото с действительностью. – что за имя такое странное, Лорензо?

– Древнее.

– Древнее?

– Да, – просто киваю я, уже готовясь забрать документ.

– Ну пошли, Лорик, понятым будешь, – он не отдаёт мне права и начинает отворачиваться, чтобы начать подниматься наверх. Лорик, тоже мне…

– Э, не, я спешу… – единственное, что приходит мне в голову. Сразу же тянусь за своими правами.

– Спокойно! – немного оттолкнув меня произносит он. – я тебя на долго не задержу.

И вот я с каким-то челобрысиком в кепке поднимаюсь к Деймону в квартиру. Зашибись!

– Лорензо! – с порога на меня кидается миссис Сальваторе и хватает меня за воротник рубашки. В её глазах читается полное непонимание и страх. Мне тут же хочется её пожалеть, мне становится её очень жалко и я обращаю все своё внимание на неё. Что же я натворил? Я ж друзей не сберёг... Это же все из-за меня...

– Спокойно-спокойно… – пытаюсь успокоить ее. – пойдёмте… – беру её за руки и веду на кухню, косо кинув взгляд на комнату Деймона, в которой полно копов, которые перерывают все, что только можно перерыть. Не дай Бог что-нибудь не то найдут, привяжутся же потом…

– Вы же с ним везде вместе были… – с надеждой утверждает она.

– Вместе, вместе, да. – отрешённо отзываюсь я и усаживаю ее на табуретку на кухне. – Садитесь. – сажусь напротив и начинаю наливать ей воду из графина.

– Говорят он кого-то убил, ты видел? – в сердцах спросила она и взяла стакан дрожащими руками, который я протянул ей.

– Нет-нет… – оглядываюсь назад. – Ну ошибка это, бред какой-то, ну… – вдруг в моей голове что-то щёлкает. – А он где? – резко спрашиваю я, имея в виду Деймона, снова повернувшись к его матери.

– Да он только ушёл, они явились, говорят… – она начинает впадать в панику и подносить руки ко рту. – убил кого-то… – последнее слова почти не различимы, потому что смешаны с писком и плачем.

– Спокойно-спокойно, – глажу её плечи и пытаюсь успокоить. – все, все…

– Эй ты, – слышится из-за спины и я оборачиваюсь. – Пошли. – командует полицейский и я следую за ним в комнату Дея.

Как только я захожу в комнату сразу же вижу, как один из стражей порядка рыскает руками по военной форме Деймона и вдруг достаёт русский ТТ-шник. Я бледнею и просто сажусь на его кровать, наблюдая за всем происходящим. Они перевернули все, все что было, все вверх дном переставили. Внимательно вглядываюсь в аквариум, стоящий на столе и вижу на дне любимый игрушечный самолётик Деймона. Бедная миссис Сальваторе, вся трясётся от страха, я её плачь аж тут слышу. Скоты, до чего женщину довели.

За стол садиться какой-то мужчина, видимо сосед, попавший сюда, так же как и я.

Ему вручают ручку и подсовывают бумажку. Тот неуверенно ёжиться, но следователь уверяет: «Ничего страшного, обычная формальность, просто распишитесь» Ага ну как же, обычная формальность…

– Теперь ты, – полицейский указывает на меня, но я быстро подрываюсь с места и выскакиваю на балкон.

– А я не буду ничего подписывать… – судорожно думаю, что сказать ещё. – Доказательств же нет, что это Деймон убил кого-то…

– В смысле? – на меня уставился один из оперативной группы. – Так мы ж пистолет изъяли, на нем свежие следы выстрелов, какие ещё могут быть доказательства, паренёк, ты че? Ты ж сам видел.