Текст книги "За все, что мы делаем, отвечать будем вместе! (СИ)"

Автор книги: S_Raytvelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц)

– Ба, я не хочу сегодня ночевать дома. – твердо утверждаю я и поджимаю губы.

– Хорошо, – чувствую, как она кивает и умиротворенно отключаю трубку.

Тут же на моей шее оказывается высокая блондинка, визжащая о том, как она рада, что я сегодня останусь у нее и что она меня любит и кажется еще что-то про то, что даже если она сейчас сожрет камни, то не перестанет радоваться.

Кэролайн Форбс – это странный человек. Не в том смысле, что она не адекватная, хотя и это тоже. Ну, я в хорошем смысле.

Просто, она, наверное, единственный человек на этой Земле, который умещает в себе столько положительных качеств и преимуществ.

Эта блондинка самый что ни на есть жизнерадостный и оптимистичный человек, которого я только встречала. Она никогда не отчаивается и Боже упаси попасться ей на глаза с грустной миной. Она начнет развлекать тебя как только можно.

Этот человек всегда найдет какое-нибудь занятие, даже если тебе это будет не нравиться.

Так же эта девушка владеет умением уговаривать или принуждать людей к чему-либо и, чаще всего, это связано с общественными проблемами, но очень редко с ее личными внутренними колебаниями, которые она старается не показывать, улыбаясь и заверяя, что у нее все в порядке. Я не верю, но что поделаешь, она такой человек и она мне нужна в жизни, поэтому я не могу отказаться от нее.

К нам присоединяются еще какие-то девочки, которые видимо и будут нашей компанией на первое время. Шумной компанией, в которой я чувствую себя немного неловко, мы подходим к парковке и усаживаемся в старенькую машину Кэр, которую ей отдала мама, когда ее повысили и предоставили ей полицейскую машину.

В динамиках играет Imagine Dragons, я подпеваю и забив на все приличия, закидываю ноги на переднюю панель и сливаюсь с голосом остальных пассажиров маленького жука.

Не помню во сколько мы завалились в дом Кэр, но очнулись мы когда девочкам начали звонить обеспокоенные мамаши с вопросами куда они пропали?! Только сейчас до нас дошло, что уже восемь вечера.

– Вроде всех выпроводила, – Кэролайн устало плюхается в большое кресло и проводит рукой по лицу.

– Ну и отлично, – тихо улыбаюсь я, проводя пальцем по нашей с ней фотографии, обрамлённой красивой металлической фоторамкой. Здесь нам по двенадцать лет. Как же быстро летит время. – Мне больше нравиться, когда более менее тихо.

– Я знаю, – уверенно кивает она и тут же поднимается с места. – Тебе дать во что переодеться?

– Да, если можно, – киваю я утвердительно и смотрю ей в глаза.

Мы такие разные… Она душа компании, вечно окунающаяся с головой в какие-нибудь приключения, совершенно не думая о последствиях и при этом всегда остаётся жизнелюбивой.

Я даже помню, когда её бросил парень, она не плакала. Она просто его отпустила и даже простила. Ну, насчёт последнего, не могу сказать точно, но во всяком случае она сделала это не сразу, но все же она умеет это делать… Прощать и понимать, поддерживать, давать советы.

Не то чтобы я была отшельником и всегда находилась в тени, но я правда другая, совсем не похожая на образ своей лучшей подруги, которую знаю с десяти лет. Мы разные, но это не мешает нам быть рядом.

Через несколько минут девушка вышла в красной футболке и чёрных лосинах, протягивая мне вещи. Улыбаюсь и тут же беру из её рук серые штаны и темно-зелёный топ. Не по мне, но какая разница?

Тут же начинаю раздеваться и складываю свои вещи в аккуратную стопочку. Ныряю в принесённую одежду и мне протягивают вешалку. Снова улыбаюсь и вешаю белую рубашку с жабо на плечики и цепляю за дверцу шкафчика в гостиной. Подруга оценивающе меня осматривает и говорит, что ей нравиться, как я выгляжу в этом топе, который не скрывает моего пупка и настоятельно приказывает, чтобы я забрала его себе, так как он помпезно на мне смотрится. Хотя, я бы никогда не купила себе такой. Во-первых, не было интереса в шоппинге, во-вторых я не привыкла носить что-то подобное.

– Будешь кушать?

– Может посмотрим фильм? – снова улыбаюсь и Кэролайн тут же подскакивает к стопке дисков и закусив губу, рассматривает их.

– Унесённые ветром? Анжелика?

– Что? – хмурюсь – нет, не хочу Анжелику – мотаю головой и начинаю расстилать диван, словно делаю это каждый день.

– Тогда… Может… Игру Престолов?

– У тебя есть диск? – по привычке достаю из деревянного кубика два одеяла и кидаю на диван две подушки.

Мы каждый раз спим вот ту,т на этом двухспальном диване, прижимаясь друг к другу. Так что я, в принципе, привыкла ко всем обычаям этого дома.

– Да, недавно купила. – довольно хвастается она и тут же, не дождавшись моего ответа, достаёт диск из обложки и ставит его в дисковод.

Укладываемся поперёк дивана, укрываясь одеялом и высыпая в большую миску пачку чипсов, перемешанную с сухариками. Выключается свет и мы погружаемся в просмотр.

Только я настроилась на сюжет, как моя подруга делает телек тише и поворачивается ко мне.

– Может выпьем?

– Ты про колу? – непонимающе выгибаю бровь я и девушка закатывает глаза, как обычно думая, о том как неправильно меня воспитывает моя бабушка.

– Я про домашнее вино.

– Я не хочу, Кэрри. – пожимаю плечами и вновь поворачиваюсь к телевизору лицом, отправляя в рот очередную чипсину.

– Ну началось, в любовь с первого взгляда ты не веришь, во взаимную тоже, пить со мной не хочешь… Что дальше? – серьезно скашиваю на неё глаза.

– Во-первых, взаимной любви не бывает, – поясняю я. – во-вторых, я не с тобой пить не хочу, а вообще, в принципе, пить не хочу.

– Стоп! Как это не бывает? – она подскакивает и садиться. Я задела больную тему, ну да.

– Вот так, Кэр. Её нет. – отрезаю. – не было, нет и не будет. Это слишком глупо. Не бывает, что бы люди шли друг другу на встречу и вдруг полюбили друг друга одинаково. Это полнейший бред.

Она не знает, что сказать. Она просто сидит, вылупив на меня глаза, а я не собираюсь отступать. Её рот открывается, чтобы что-то сказать, но она тут же встаёт с дивана и быстрым шагом куда-то уходит. Порываюсь, чтобы побежать за ней, но удерживаюсь на месте, заставив себя даже не думать о том, что сейчас произошло.

Она уже не впервые вот так вот психует, пытаясь мне доказать, что все люди в этом гребенном мире взаимно влюбляются. Лично я не верю. Ну, не бывает так. В паре все равно кто-то любит больше. И это не честно, поэтому я никогда не думала о том, чтобы с кем-нибудь начать встречаться. Даже взять того Кая. Он отличный парень, но это не то чего я хочу. Потому что знаю, что не смогу дать ему столько любви, сколько он испытывает ко мне. Хотя тут и не в этом дело вовсе. Просто он не мой тип, поэтому нет.

А Кэр… Она готова бежать на встречу любви, лишь бы испытывать это чувство все больше и чаще. Она хочет любить и быть любимой, от чего и верит во все эти сказки со взаимной любовью.

В любом случае, когда ты любишь, тебя обязательно предадут и это звучит, как мантра всей моей жизни, начиная с десяти лет. Ведь тогда мама и папа погибли, оставив меня и бабушку одних. Она предали нас и это уже не изменить.

Я не хочу любить, не потому что любви нет, а потому что нет взаимности. Есть привязанность и то только с одной стороны. За любовью идут боль и разочарование, а мне ни к чему отрицательные эмоции.

Выключаю телевизор и укладываюсь на подушку, мягко взбив её под своей головой. Накрываюсь одеялом, по самым нос и закрываю глаза. Проходит несколько минут и я слышу тихие шаги. Чувствую, как поминается кровать и раскрываю глаза.

– Взаимная любовь есть, и так уж и быть спи у стенки, в этот раз, – кидает мне через плечо и укрываясь вторым одеялом, ложиться ко мне спиной.

Улыбаюсь и снова закрываю глаза. Никто из нас не хочет признавать неправдоподобность наших слов, поэтому мы просто засыпаем, снова прижимаясь к друг другу.

Всю ночь мне сниться, как я с кем-то, лицо кого я не запомнила, гуляли по зоопарку, меня за руку держал какой-то маленький мальчик, который называл меня мамой. Странно, что именно такие кошмары мне сняться, а не клоуны, но не суть. Несмотря на все эти сны, я проснулась в хорошем настроении. Кэролайн накормила меня овсянкой, как я люблю. Мы встретились с её мамой на выходе из дома и снова поехали в консерваторию.

Нажимаю пальцем на экран, в моих ушах тут же начинает играть музыка и я шагаю в сторону автобусной остановки, чтобы дождаться своего транспорта, который довезет меня до электрички.

Простояв ещё минут пять, я поняла, что холод начал пронизывать меня, а холодный ветер обдувал мои щёки и заставлял губы обветриваться.

Чтобы хоть как-то отвлечься от настигнувшего на меня холода, я начала думать о предстоящем концерте, который будет отчетным для меня. Мне досталась мелодия «Каприз» Паганини и мне придется, для собственной уверенности, ещё дня три репетировать в своей комнате, на этой несчастной скрипке.

Из моих мыслей меня вырвал шум, подъезжающего такси.

Запрыгиваю на заднее сидение и диктую адрес вокзала. Сверяюсь со временем и приятно удивляюсь тому, что ещё успеваю на электричку, которая будет примерно через десять минут.

Водитель пытается со мной о чем-то говорить, но я уклончиво отвечаю и выскакиваю из машины, как только он начинает тормозить. Отдаю деньги через окно и быстрым шагом направляюсь к перрону, потому что слышу, как объявляют мой поезд.

Все таки успев на электричку, я зарываюсь в своё пальто ещё больше и продолжаю слушать музыку, настраиваясь на будущие репетиции, при этом устало смотря в окно.

Мимо меня проносятся речки, деревья, леса, поля с пшеницей и я чуть не проваливаюсь в сон, когда объявляют мою остановку следующей и немного придя в себя, двигаюсь к выходу, стараясь никого не задеть в проходе.

– Елена? – слышится голос бабушки и я закрыв дверь, ведущую в маленькую прихожую, поднимаю голову вверх, глядя на лестницу, которая идёт сразу после неё.

– Я дома. – отзываюсь я и сняв с себя пальто, вешаю его на крючок.

Очутившись на кухне, вдыхаю вкусный запах блинчиков и помыв руки в ванной, усаживаюсь за стол, глядя на Перл, которая сейчас должна высказать мне, какая я плохая и грубая. Но, как бы странно это не было, бабушка молчит, а на её морщинистом лице нет ни тени гнева или недовольства. Она свежа, как огурчик и, похоже, даже не собирается меня отчитывать. Ну что ж, тем лучше для нас обеих.

К пяти часам, беру в руки скрипку и начинаю выводить по ней смычком, выдерживая каждую ноту в правильном порядке. Очень быстро мне надоедает тот факт, что у меня ничего не получается. И я раздраженно укладываю свой инструмент обратно в футляр, отправляя вместе с ним нотные тетради.

Плюхаюсь на мягкое синее покрывало, скрывающее постельное белье на моей полуторке и беру в руки книгу.

Совсем недавно я подсела на Валентина Пикуля. Я не думала, что мне может понравится этот писатель и очень долгое время избегала его книги, нарочно подумывая, что его стиль написания не для меня. Так вот, буквально на днях заходила в книжный и искала что бы почитать. Там, прозорливая кассирша посоветовала мне его, расхваливая все его книги. Она оказалась права, я взяла книжку и прочитала её буквально за три-четыре дня, почти не отрываясь. Потом снова купила книгу и вот её я сейчас как раз таки и начала читать.

«Три возраста Окини-Сан».

Просыпаюсь от шума и возни на улице. Устало разрываю глаза и недовольно оцениваю обстановку. В комнате душно, окно закрыто, но шум все равно настегает мои ушные перепонки.

Нехотя скатываюсь с кровати с сонным видом подхожу к двери моего маленького балкончика. Неуверенно её открываю и умиротворённо вдыхаю свежий воздух. Сегодня, в отличие от вчера, тепло, почти как летом. Делаю несколько шагов вперёд и буквально просыпаюсь с каждым движением своего тела все больше и больше. Сладко потягиваюсь и зеваю обреченно наблюдая, как жильцы дома напротив шумно укладывают вещи в багажник своей машины. Неужели решили куда-то выбраться? А на кого дом оставят? Ладно, это все не важно. Вхожу обратно в комнату и не закрыв дверь, натягиваю сверху своей пижамы лёгкий халатик, уже слыша, как бабушка с первого этажа зовёт меня к столу. И как она поняла, что я проснулась? Странная женщина.

– Доброе утро, бабуль, – целую её в обвислую щеку и плюхаюсь на стул, поджав под себя ногу.

– Что за манеры? – вдруг строго замечает она и я, удерживаясь чтобы не закатить глаза, медленно опускаю ногу на пол и выпрямляю спину.

– Прости, бабушка… – чуть ли не шепчу я и начинаю класть себе сахар в миску с овсянкой, которую так люблю.

– Похоже, что Беннеты собрались куда-то. – задумчиво произносит она и садиться напротив меня, достав свежую газету. Да, моя бабушка один из немногих людей, все ещё читающих газеты по утрам. Начинаю думать о вчерашнем дне, о том что будет сегодня и не замечаю, как волосы ниспадают на стол.

– Елена, волосы, – как-то предосторожностью прошипела Перл и я будто очнулась, отвлекаясь от мысли и заправляя волосы за шиворот.

На самом деле, моя бабушка не такая уж и ворчунья, как кажется сначала. Просто, она слишком привыкла к своей эпохе, когда женщины ходили в одних и тех же платьях, которые скрывали плечи, колени и декольте, а слова «сучка» и «шкура» были оскорблениями для приличной и уважающей себя девушки.

Однако, здравствуйте, двадцать первый век. Пора привыкать.

Вообще, по большому счёту, если бы мои родители не попали в автокатастрофу и бабушка не потеряла свою единственную дочь и мужа которой она не переваривала, то она была другой, менее строгой, менее решительной, менее мужественной и в конце концов менее сильной, что для женщин – большая редкость.

Слава Богу, хоть я у неё осталась, а-то я не представляю, что могло с ней случиться, если бы я оказалась тогда с ними в машине и тоже бы умерла, при столкновении с этим проклятым грузовиком, будь он неладен.

Отправляю последнюю ложку в рот и весело смотрю на бабушку, которая не может сдержать улыбки, видимо вспоминая, как я в детстве точно так же доедала кашку и смотрела на неё счастливыми глазами, в ожидании поощрения. Время идёт, ну, а вот привычки – не меняются.

Глаза бабушки искрятся и она достаёт из кармана своего домашнего платья сосательную конфетку со вкусом барбариса.

Конфета тут же появляется у меня во рту и я соскакиваю с места, поправляя одежду. Убираю тарелки со стола и быстро мою их под струями холодной и горячей воды, в то время, как бабушка уже успевает куда-то деться и сделать так, что бы её было не слышно и не видно.

В принципе, так начинается каждое наше утро вот уже на протяжении нескольких нескончаемых лет. Я расту, совершенствуюсь, а она просто находиться рядом, заменяя мне всех, кого не хватает. И это на самом деле бесценно. Как бы сильно она порою меня не доставала, я сделаю все что угодно, лишь бы эта святая женщина жила и радовалась каждому новому дню.

Ведь, признаться же честно, если бы не она, то кем бы я сейчас стала? Просто девочкой, у которой погибли родители? Да. Но с ней, я знаю, что любима. И я уверена на все сто тридцать процентов, что никто и никогда в жизни не сможет заставить меня ощущать себя такой нужной и значимой. Никто и Никогда.

Заканчиваю с уборкой на кухне и медленно поднимаюсь по маленькой лесенке к себе в комнату.

Тут же переодеваюсь в чёрные лосины, серую толстовку и закрутив незамысловатый пучок на макушке, заправляю постель, аккуратно расправляя синее покрывало по всей длине кровати, покрываю подушку и одеяло.

Достаю скрипку, которая за эти дни, перед концертом мне изрядно надоест и устанавливаю перед собой ноты, чтобы уж точно ничего не упустить и все же исполнить «Каприз» Паганини.

Стою на одном месте часа два, не меньше, вывожу каждую нотку, ловко скользя смычком по струнам.

С самого моего раннего детства меня приучили к музыке. Бабушка мне и по сей день говорит, что я рождена для этого занятия. Не зря же папа моей мамы был величайшим исполнителем музыки на фортепиано. Кстати, в честь его имени назван факультет в нашей консерватории, чем я очень горжусь, особенно, когда чего-то незнаний человек в консерватории пытается узнать, где находиться тот самый факультет и обращается ко мне за помощью, даже не осознавая с кем говорит. Это очень приятно на самом деле, когда ты можешь что-то сказать о таком человеке, и тебе не обязательно для этого указывать кем он приходился тебе при жизни.

Крепче сжимаю смычок, когда он вдруг съезжает и у меня получается фальшь. Ну что же, это знак с выше, что хватит уже мучить несчастный струнный инструмент, который и так претит на себе слишком много. Откладываю ноты в стороны и устало провожу рукой по лицу.

Беннеты уже уехали, а я успела вымотаться и снова услышала, как бабушка что-то делает на кухне. Скоро обед, а я так устала, что не хочу даже есть, точно зная, что после такой нагрузки, мой организм никогда в жизни не примет пищу.

Усаживаюсь в кресло-качалку на балконе и и сложив руки на животе, закрываю глаза.

Люблю осень.

====== 3. Сто причин забыть тебя ======

Комментарий к 3. Сто причин забыть тебя Тема: kerwprod – Боль кричит внутри меня.

Я очень долго писала эту главу, пытаясь как можно насыщеннее описать события сюжета, передать чувства героев и сделать свою работу более качественной.

Я жду отзывов)

POV Деймон

Продираю глаза лишь когда окунаюсь в головой в таз с ледяной водой. Бодрит – не то слово. Это мы с Фариком так в армии делали первое время, а потом привыкли к распорядку.

Выпрямляюсь и тут же накидываю на голову полотенце, быстро вытираясь, чтобы холодные капли не попали на тело.

Мама ещё спит, а я уже на ногах, в принципе, в связи с последними событиями, это самое не подозрительное, что я вообще могу делать.

Как там было в той книжке про любовь, которую читала Кэтти? Есть любовь, но нет взаимности?

Ну да, а я дурак не верил. Я считал, что будут розовые облака и единороги, считал что сделаю все для неё, а она для меня, но в какой-то момент все рухнуло. Может быть, это Господь меня бережёт? Может, он решил просто отвести от меня гниль и беду? Скорей всего. Ему ведь все видно.

Заваливаюсь на кухню и включаю чайник, зная, что могу тем самым разбудить Лили, но меня это сейчас волнует меньше всего. Тянусь к кастрюльке с молоком в холодильнике и с грохотом роняю её на пол, прямо на керамогранит. Млять.

Тут же слышу торопливые шаги и на кухне появляется моя старушка, замотанная в шаль с сонными глазами.

– Сынок?

– Мамуль, – мой голос оказывается сиплым. – иди спать, – мягко улыбаюсь, на сколько это возможно и смотрю на неё строгими глазами, чтобы процесс её «послушания» прошёл ещё быстрее.

– А…?

– Мам, тебе нужно досмотреть сон о полярных мишках, иди, – уже более натянуто цежу я и отвожу от неё глаза.

Лили продолжает стоять, как вкопанная, а потом, на моё удивление, просто разворачивается и уходит. Рад, что мы поняли друг друга.

Быстренько вытираю все что разлил, убираю посуду в мойку и заливаю кипятком пакетик чая, потому что больше из напитков у нас ничего нет. Кладу три чайные ложки сахара и как-то слишком, даже для себя, отрешённо сажусь за стол, будто я в другом измерении и вообще не догоняю, что происходит. Возможно так оно и есть, а может и нет.

Это, как ситуация с Пирс. Возможно она меня все ещё любит, а может и нет.

Только тут я (!) точно знаю, что люблю, люблю так, что даже думать не могу о том, что мстить ей или пакостить. Этого всего не хочется. Хочется поговорить, посмотреть в её гнилые глаза и попытаться там найти хоть что-нибудь похожее на раскаяние, но что-то мне подсказывает, что маленькая невинная Кэтти пошла по рукам и мягкости в ее таких, когда-то детских глазах, уже нет. Там вообще ничего нет, во что я когда-то влюбился.

Допиваю чай и наливаю вторую кружку для мамы. Настроение совсем портится и я просто плетусь в комнату, все так же не находя в себе силы прийти в порядок и удержать себя от желания кого-нибудь убить.

Резко падаю на кровать, пытаясь зарыться в одеяло от внешнего мира, потихоньку начинаю успокаиваться и утихомиривать внутреннюю дрожь, как за дверью снова слышаться шаги и я напрягаюсь всем телом, до боли в челюсти сжимая зубы.

Легкий стук и тихий голос.

– Сынок? Все хорошо?

– Лучше всех, мам. – цежу сквозь стиснутые до онемения лица зубы.

– Точно?

Все, крышу сносит и я спрыгиваю с кровати, наспех надеваю футболку и джинсы, чтобы скорее уйти от сюда.

Мне нужно знать все в подробностях. Я должен найти ее и посмотреть в глаза. Я имею полное право говорить с ней. Я хочу этого. Вылетаю из комнаты, чуть ли не сбивая мать с ног и вылетаю за дверь, пропуская мимо ушей все ее вопросы и робкие слова утешения непонятно по какому поводу.

Груб. Знаю. Но лучше так, чем никак. Мне просто нужно успокоиться, остыть, во всем разобраться и пережить. Начать заново. Знаю, что глупый способ – на все забить, и именно поэтому хочу во всем разобраться, чтобы понимать с чего начинать новую жизнь.

Останавливаюсь у двери с номером сорок пять и настойчиво нажимаю на звонок. Раз, два. Наконец прислушиваюсь к шаркающим шагам и дверь раскрывается, передо мной стоит, замотанный с головой в белую простынь Кол и смотрит на меня такими глазами, как будто он меня сейчас убьет.

– Меня (!) буцкать пришел? – с усмешкой спрашивает друг, устало облокачиваясь о дверной проем.

– Пошли, поговорить надо. – кратко отвечаю я, держа руки в карманах и пиная плинтус в подъезде.

– Ты время видел, млять? – приглушеннее спрашивает Майк, предварительно обернувшись и посмотрев куда-то.

– Пошли. – так же настойчиво повторяю я и начинаю буравить его взглядом.

– Я с телкой, – шепотом оправдывается он и снова смотрит мне в глаза, а я не поддаюсь и сжав зубы, повторяю:

– Пошли.

Кол обреченно вздыхает и снова оглядывается.

– Погоди, хоть штаны надену, – дверь передо мной закрывается и я терпеливо жду, пока Рыжий выйдет ко мне. Он оказался быстрее, чем я предполагал и мы тут же вместе спустились вниз.

– Ну и что ты от меня хочешь? – Майклсон вальяжно устраивается на деревянной лавочке в беседке и смотрит на меня.

Окидываю друга взглядом.

На нем лёгкая борцовка синего цвета, синие джинсы, подвернутые в два раза и кроссовки белого цвета.

Должен заметить, сегодня намного теплее, чем вчера, поэтому я тоже в очень тонкой футболке, которую очень легко продувает ветер.

– Насчёт Кэт. – предельно громко и грубо кидаю я и продолжаю мерить большими увесистыми шагами несчастную деревянную беседку.

– Признайся, – мягко отзывается Кол, что для него вообще не свойственно. – Лучше мы тебе расскажем, чем кто-то третий.

– Да это все ясно, – отмахиваюсь и начинаю закуривать. – Вы её давно видели-то? – на секунду останавливаюсь и затянувшись внимательно изучаю его взгляд.

– Ох-ох-ох, – Кол закидывает ноги на соседнюю скамейку и облокачивается локтями о бортик, почёсывая затылок и смотря вверх, как будто что-то вспоминая. А я все так же на нервах хожу взад вперёд, удерживая себя, чтобы на начать крушить и ломать все, что вижу на своём пути. – я знаю, что она с родителями переехала вообще в другой конец города. А видели мы её с пацанами, – он снова задумался. – совсем недавно, у клуба, недалёко отсюда, буквально, три квартала, – снова пауза и он начинает щуриться, как будто пытаясь что-то разглядеть вдалеке, но на деле же он вспоминает что-то важное. – «Underground», кажется.

– Погоди? – останавливаюсь и поворачиваюсь к нему, вытащив изо рта сигарету. – Это тот клуб, в котором собираются все вот эти распальцованные что ли?

– Ага, понты и только понты. – кивает мой друг и я просто стопорюсь.

– А она-то туда каким Макаром залетела? – ничего не укладывается в голове.

Кэтрин – такая же, как и мы все. Родилась в нашем дворе. У неё была такая же маленькая квартира, как и у нас с мамой. Она никогда не зазнавалась, всегда всех поддерживала, была душой компании, всех жалела, была простой. Простой и настоящей. А что теперь? Неужели все, что я сейчас перечислил ушло? Не может же быть, чтобы девушка за два года превратилась из Человека в дрянь или… Может?

– Ну каким, я не знаю, а вот то, что там она появляется со своим дружком Клаусом – это уже и так ясно. – скучающе замечает Майк, сложив руки на груди.

– То есть, ты хочешь сказать, что она туда, как в кино? – моя бровь выгибается и я заметив, что сигарета моя уже тлеет, бросаю её на пол и давлю ногой. – Через постель?

– А ты как думал? – усмехается Рыжий. – она красивая, стройная, ноги, как две дороги, волосы густые, ресницы пушистые, дальше сам понимаешь. Маленькая невинная девчоночка понравилась большому дяденьке с богатым папочкой.

– Ясно. – тяну я и тут же разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Стой! – меня хватают за плечо. Покорно поворачиваюсь и смотрю другу в лицо. – не лезь туда, я прошу тебя, Дей. – чуть и не умоляюще произнёс Кол и я кратко кивнул, не на что не обнадеживая, но все же пытаясь его убедить.

С самого начала, по-моему, было понятно, что я обязательно полезу, потому что не люблю оставлять все незаконченным. Он меня знает, и все равно доверился и рассказал, теперь поздно. Я пойду туда, хотя бы для того, чтобы просто посмотреть на неё. Удостовериться, так сказать, что она точно шлюха и, в принципе, я ничего и не потерял.

Домой я вернулся сразу же, после разговора с Майклсоном. Я пошел к нему, потому что перед Энзо было все ещё стыдно, хотя я и знаю, что извиняться не нужно – он сочтёт это за оскорбление. К Рику идти бесполезно, он ничего не скажет, прекрасно зная мой темперамент, а вот Майк, как раз всегда готов вывалить информацию, тем более если об этом просит братва.

Если Кэтрин так изменилась и решила, что быть шлюхой – это её удел, то почему я не могу удостовериться в этом лично?

Не обедаю, избавляя маму от лицезрения моей кислой мины, прекрасно зная, что ей от этого ничуть не легче, но я сейчас не об этом думаю. Я настроен слишком серьёзно. Я должен увидеть её и если мне придётся бить кому-то морду, то пусть так.

Ближе к девяти вечера захожу на кухню и убедившись, что мама у себя, подпрыгиваю на месте в дверном проёме и цепляюсь руками за антресоль. В уголке лежит мой старый кастет, который я положил сюда, когда уезжал в армию, беру его в руки и снова оказываюсь на полу, мягко приземлившись на плитку. Быстрым движением кладу кастет в задний карман и на ходу накидывая на себя все ту же кофту, подхожу к двери.

– Сынок? – она устало трёт глаза и непонимающе смотрит мне в спину.

– Скоро буду – кидаю я, тщательно прожёвывая жвачку и скрываюсь за дверью, даже не услышав её последних слов. Ей тревожно и не по себе, но единственное о чем я сейчас думаю – это то, как буду поступать дальше.

Выворачиваю на бульвар и засунув руки в карманы, размеренным шагом иду по дороге, не обращая внимания на прохожих, которые идут мне на встречу оживленно о чем-то говоря, смеясь и жестикулируя. В какой-то момент начинает раздражать все, что окружает и я вжимаю голову в плечи, дабы хоть немного ослабить гнев. И чем ближе я становлюсь к этому гребенному клубу, тем больше меня колотит и вынуждает сжимать до боли челюсть.

Дохожу до нужного переулка и заворачиваю в него, увидя вдалеке ораву людей, стоящую у, буквально, взрывающегося от битов здания, освященного тысячью цветных лазеров. Вокруг шумно, как на базаре, немерено машин на парковке и слишком много дорогих шлюх.

Подхожу к лавочке, стоящей в палисаднике, в десятке метров от дверей здания и запрыгнув на неё, иду к противоположному краю, будто пытаясь увидеть кого-то вдалеке.

Если она уже внутри, буду ждать тут, пока не выйдет, потому что переться туда – смысла нет, не пустят.

Раздраженно сажусь и передергиваю плечами, стараясь успокоиться и перестать злиться, но ярость буквально подливает масла в огонь и я чуть ли не скалюсь, бешено бегая взглядом по посторонним.

Начинаю одними лишь губами выражать свои мысли по поводу её поступка, как краем глаза замечаю в подъехавшем такси двух, вышедших из него девиц. Поворачиваю голову в их сторону и замираю, кажется, перестав дышать.

Там, прям возле машины стоят, одна – шатенка с мелированием, которую я первый раз в жизни вижу, а вторая – Кэтрин… Точнее, сначала я не понял, что это она.

Девушки о чем-то шумно шутят и смеются, касаясь друг-друга ладонями.

– Кэтрин. – требовательно окликаю я девушку.

Медленно поднимаюсь со своего места и продолжаю буравить взглядом эту, новую для меня Кэтрин Пирс. Да, так пожалуй лучше звучит – Кэтрин Пирс.

Вдруг она поворачивает на меня голову и тоже замирает, а её ярко-красные губы в миг теряют улыбку. Глаза больше не искрятся, а вторая девушка с непониманием рассматривает меня, словно я инопланетянин.

– Кэт, кто это? – презрительно спрашивает та.

– Иди, я догоню тебя, – торопливо, не открывая от меня глаз, приказывает она, но подружка не унимается, пытаясь забрать Кэт с собой. – Иди, иди! – цедит брюнетка сквозь зубы и шатенка наконец поддаётся и неохотно отходит от неё, вливаясь куда-то в толпу, которая за все время моего ожидания успела вырасти.

Оглядываю её с ног до головы, держа руки в передних карманах. Она в кратчайшем темно-сером облегающем все её прелести платье, при этом открывающим её стройные ноги, облачённые в высоченные шпильки. На её плечи накинута кожаная косуха, а подмышкой у неё чёрная сумочка. Волосы разбросаны по плечам, а ярко-красные губы и ногти, буквально, сверкают в полумраке.

– Не ждала? – каменно чеканю я, понимая, как глупо выгляжу, стоя рядом с этой напудренной швалью, духи которой чувствуются чуть ли не за три километра.

– Деймон, – она тут же становиться сосредоточенной и у неё появляется такое выражение лица, будто она сейчас намерена меня успокаивать. Кэт делает шаг ко мне на встречу, а я стою как вкопанный. – Только без скандала, ладно?

– А как? – просто спрашиваю, но челюсть тут же неприятно сводит и я начинаю злиться ещё сильнее, при этом несчастно разглядывая её шоколадные глаза.

– Как… – усмехается она, будто я дурачок. – Спокойно поговорим – она выгибает спину и становиться похожа на накрашенную цаплю, в её голосе нет ни капли вины и мне кажется, что она сейчас рассмеется.

– Давай, может, поцелуемся для начала? – Не могу отвести от нее глаз, понимая на сколько это убого, в данной ситуации. Я становлюсь ещё яростней и уже плюю на все своё страдание. – все-таки, два с половиной года не виделись, м?

– Ну глупо это, – фыркает Пирс и улыбается. – Потом, два года – это слишком большой срок, – в этот момент я осознаю, что действительно не знаю, стоящую передо мной девушку. Она чужая, как будто в неё вселилось инородное тело и теперь управляет её разумом. – ну прости, так вышло…

– Я все это время, о тебе и думал, а ты: «так вышло», да? – чуть громче, срываясь задал вопрос я, поддавшись немного вперёд.