Текст книги "Тени ночных улиц (СИ)"

Автор книги: Robert Hagen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Вы что же, без меня теперь спать не сможете? – шутливо осведомился ведьмак, поглядывая на Кавира. Тот пожал плечами и закусил губу жестом, который Роберт считал очень милым, но сдающим его с потрохами. – Ладно, так и быть, – смягчился Роберт. – Побуду ещё немного на страже твоих снов, – хмыкнул он, вставая. – Ну, пошли, посмотрим, что у тебя там за кровать, – с какой-то мрачной ехидностью сказал он.

Рыцарь прыгать от радости не стал, и скрывать её – тоже. Довольно заулыбался и даже не мельтешил болтовней.

– Вот, – просто распахнул перед Робертом дверь, – прошу.

Комната оказалась просторная, в светлых тонах. Контрастные тёмные снизу панели покрывали стены, с кровати был снят балдахин, так что остались только витые столбы опоры. Картина напротив изображала берег озера, укрытый зеленью. Покрывало и шторы были цвета тёмной воды. У окна стояло кресло, рядом располагался секретер. За креслом двери вели в ещё две комнаты: в одной притаился шкаф, стол с косметикой, зеркало и стойки для доспехов и оружия. В другой располагалась большая ванна и клозет в углу.

– Можно поменять всё, что захочешь, если что-то не понравится, – подал голос Кавир, наблюдая за Робертом.

– Зачем? – удивился ведьмак. – Это твоя комната, – словно констатировал он неоспоримый факт – раз комната Кавира, значит это – его часть, и что-либо менять здесь Роберт не мог и не хотел, ведь тогда она потеряла бы индивидуальность личности.

Он хмыкнул своим мыслям, прошёлся, осматриваясь по сторонам и иногда касаясь вещей, но мимолетом, словно боялся что-то разрушить. Чуть дольше задержался у доспехов, рассматривая со знанием дела, постоял, покивал, затем усмехнулся.

– Тяжёлые и ужасно сковывают движения. Как в них вообще можно перемещаться? – его рот смеялся, но глаза застыли с выражением какой-то напряженности.

– Медленно и неотвратимо, – фыркнул рыцарь. – В прямом смысле – если разогнался, свернуть практически невозможно. Но есть версия полегче, с кольчугой, ты её видел. Роберт. Всё в порядке. Здесь на тебя никто не нападёт, даже я. Обещаю, – он улыбнулся с едва различимым оттенком грусти, но скоро прогнал его. Осталось только тепло.

– Вот за последнее я переживаю как-то меньше всего! – вдруг рассмеялся ведьмак, проходя от доспехов обратно, к Кавиру, и останавливаясь рядом. – Мы, кажется, прошли уже все, что могли, – тихо усмехнулся он, слегка склонив голову и рассматривая лицо рыцаря, затем добавил медленно, – практически.

Он сделал неуловимый шаг вперед, оказавшись в непозволительной близости от, кажется, крайне удивленного лица рыцаря и замер в считанных сантиметрах, пристально глядя в глаза и что-то ища. Видимо, он нашел в них то, что хотел, потому что, тихо усмехнувшись, подался вперед и поцеловал Кавира, кажется, и сам обомлев от факта того, что делает.

Рыцарь в самом деле поначалу опешил, не веря, что это происходит на самом деле. Потом отмер, принимая поцелуй с осторожной нежностью, обнял ведьмака, так что тот мог слышать, как взволнованно забилось сердце.

– Как далеко, – хрипло спросил Кав, отстраняясь, чтобы заглянуть в глаза Роберту, и касаясь груди ладонью, – ты готов зайти сегодня?

– Я не… знаю, – ведьмак отвел взгляд, и если бы умел краснеть – наверняка сейчас был бы не хуже маков, что цвели на лугах близ Каэр Морхена. Его сердце тоже начало биться чаще, вопреки ведьмачьим привычкам. А потом мысль мелькнула в голове, и его неожиданно отпустило, словно сломался какой-то барьер, со звоном бьющегося стекла полетели осколки.

– Проверим? – вдруг весело спросил он, поднимая взгляд, полный смеха. Протянув руку, он коснулся волос, начал осторожно перебирать светлые прядки, и потянулся за очередным поцелуем, который неожиданно был куда более настойчивым, чем первый.

– Проверим, – заулыбался Кавир, согласно махнул ресницами и окунулся в новый поцелуй. Он обнимал Роберта, прижимал к себе и стискивал его спину, требовательно и жадно целовал – или отвечал на поцелуи? Ведьмак тихо охнул, ощущая, как от рук рыцаря вниз по позвоночнику побежали мурашки, и стал копировать его движения, напряженными пальцами водя по лопаткам и опускаясь ниже, на поясницу, охватывая ладонями талию.

– Худющий какой, я тебя сто лет откармливать буду, – фыркнул он между поцелуями.

– Я от спокойной жизни располнею быстрее, но, если это позволит не отпускать тебя все сто лет, готов втайне отдавать еду крестьянам, – рассмеялся рыцарь и вернулся к столь приятному занятию как поцелуи и прикосновения.

Прикосновения будоражили, словно открывая новый этап в их взаимопонимании. Они не спешили, отдаваясь исследованию друг друга, отыскивая чувствительные места, с осторожностью и нежностью касаясь руками и губами, стараясь не быть нетерпеливыми и слушая учащенное сердцебиение. Ведьмак изучал шею рыцаря языком, а его руки легли на поясницу Кавира, притягивая к себе и прижимаясь пахом. А затем он услышал как прервалось, потом потяжелело его дыхание. Руки с силой провели по спине ведьмака, зарылись в волосы.

– Роберт! Вы сейчас отрезаете себе все пути к отступлению!

– А они были? – хмыкнул ведьмак, вопрос прозвучал риторически, он не ждал ответа, позволил себе забыться, отстраниться от всего, о чем думал раньше, и просто слушать, что говорит его тело. Оно и говорило, таяло от прикосновений, отвечая взаимным желанием, звенящим в ушах. Рыцарь, он знал это, был искушен в подобных ласках, и Роберт доверял ему, удивлялся, издавая приглушенные возгласы, выгибался навстречу и пробовал сам, с трепетом ловя каждый вздох и приглушенный стон.

Каву вдруг подумалось, что это на самом деле. Что это не сон, и под его руками – настоящий Роберт, заполучить которого в свою постель он хотел с первой встречи. С тех пор, правда, изменилось всё: и мотивы, и они сами, и отношения. И рыцарь был этому определенно рад. Он чуть отстранился, давая рукам Роберта свободу действовать, как им нравится, но не в силах устоять перед желанием снова целовать его, пока, путаясь, они раздевали друг друга.

Рубашка рыцаря полетела на пол, следом отправилась жилетка ведьмака, у которой недоставало двух вырванных с нитками пуговиц, но ни тот, ни другой не обратили на это внимания. Ведьмак прикусил губу рыцаря, водя пальцами по оголенной спине и ощущая подушечками ряды рубцов, часть из которых была памятно-свежей. Искра ненависти вспыхнула в звериных глазах, он негромко зарычал, вибрация потонула в глубоком поцелуе.

“Что с тобой происходит?” – спросило ехидное подсознание. Ведьмак фыркнул, прикусив кончик языка, пытавшегося проникнуть ему в рот, затем шутливо его поцеловал. Ответ вертелся где-то рядом, руку протянуть, он и протягивал, пытался понять – его и себя. Руки ласкали плечи и спину, словно он мог пальцами вылечить шрамы. Рыцаря же шрамы не беспокоили вовсе. Да к чёрту всё – ему было хорошо и так тепло, что хотелось петь. Рубашка Роберта отправилась туда же, куда и жилет. И уже его плечи и спина подверглись внимательному и нежному исследованию, и рыцарь словно и не замечал шрамов. Они были частью ведьмака и были прекрасны. Потом горячие руки легли на поясницу, прижимая мужчин друг к другу. Ведьмак вздрогнул и охнул, невольно напрягаясь и, в то же время, стараясь быть ближе. Его руки действовали против его воли, он отметил этот факт как данное и засмеялся вслух.

– Что такое? – мурлыкнул ему на ухо Кавир. Прикосновение к паху стало плотнее, а рыцарь не мог оторвать взгляда от лица Роберта.

– Чего-чего, – буркнул Роберт, одновременно взвинченный и смущенный от происходящего и пристального взгляда, с которым Кавир на него смотрел. – Ни-че-го, – фыркнул он по слогам, потянулся и прикусил подбородок, шутливо изогнув бровь. – В кого вы меня превратили, капитан? – он не удержался от очередной улыбки и мягкого поцелуя в губы.

– В лучшего человека на свете? – ответил Кав, прижав ладонь к его щеке, и ответил на поцелуй, вкладывая в него всё, что не нуждалось в словах. А когда Роберт снова немного расслабился, руки рыцаря прошлись по его животу и уверенно легли на застежку ремня.

Роберт тихо усмехнулся, не предпринимая попыток к бегству. Он лишь потянулся к губам рыцаря, понимая, что становится жадным, и зарываясь пальцами в светлые волосы. … А потом ему совершенно некстати вспомнились темные улицы Новиграда и брошенная Серхо фраза. Тогда он тыкал пальцем в небо, и когда это было, в прошлой жизни? …

– Ой, да к черту, – фыркнул он, отвечая то ли своим мыслям, то ли красивому капитану – трупу, и, отстранившись от Кавира, деловито принялся избавлять рыцаря от остатков одежды. Губы Роберта стали требовательными, Кавир ощущал его желание и испытывал не меньшее. Тяжело дыша, он оторвался от Роберта, упёрся ладонью в грудь, кусая губы, чтобы не сорваться прямо сейчас.

– Подожди мгновение. Я сейчас.

Ведьмак, прикрыв глаза дрожащими ресницами, вздохнул и еле оторвался от Кава. Фыркнув, он наступил ногой на брючину и стащил ее с себя, со второй просто скинул, пнув ногой куда подальше. И поймал взгляд Кавира, полный какого-то странного чувства, смутившего Роберта. Он отвел глаза и усмехнулся.

– Подождать? – он уставился в потолок. – Кто это говорит – ты? Спустя эти… сколько там лет прошло? – усмехнулся, обнимая рыцаря за плечи и прижимаясь к нему сбоку, но затем немного отстранился, впрочем – не особо сильно, просто позволил тащить себя туда, куда было нужно рыцарю. Как он отметил – к столику. Благо, до него было действительно недалеко. Правда, Кавир с трудом соображал, что именно он видит, потому что отвлекающий фактор в виде Роберта очень мешал думать. Он и не стал, схватил знакомую берестяную коробочку и повернулся к ведьмаку, одарил его тёмным взглядом, покачал головой и улыбнулся. Тот шутливо изогнул бровь, припоминая и коробочку, и комментарий, отпущенный рыцарем о ней у аптекаря.

– Тебя я бы ждал сколько угодно. Пойдём, или? – он прищурился, бросив на столик короткий взгляд.

– Или, – выдохнул ведьмак коротко, возвращаясь к губам и надавливая на талию Кавира, заставляя его попятиться и упереться в стол. Желание подгоняло на отчаянные поступки, однако, неопытность ведьмака сказывалась, так что от столика пришлось вскоре отказаться (даром, что не развалив его). Постель для такого случая была куда более приятным вариантом! Ведьмак тоже так считал, тем более что до кровати было, не то, чтобы рукой подать, скорее ногой и шагов пять-шесть. Он отстранился, а затем легко поднял Кавира на руки и горячо поцеловал, едва не запутался в разбросанной одежде, но благодаря ведьмачьей ловкости удержался на ногах и удержал Кава, ухватившего его за шею. Хотелось обнимать его, прижимать к себе и, что удивительно, никогда не отпускать. Ведьмак удивлялся сам себе, своим мыслям, переменам, что произошли за… Сколько там? Три дня? Или и того меньше, он и сам не понимал.

… Или так всегда и было. С самого начала, с первого взгляда и пробежавшей искры во взглядах. Что, если дело было не в неприязни?

Наконец, расстояние было преодолено, Кавир отпустил его шею, впрочем, только ее, а ведьмак зарычал, его глаза полыхнули зеленым, и набросился на рыцаря с запалом, наверстывая упущенные минуты и оставляя следы от влажных поцелуев. Здесь было в самом деле удобнее, но Кав лишь мимолётно подумал об этом, потому что жаркие поцелуи отвлекали, заставляли забыть обо всём. Он отвечал с тем же пылом, гладил и стискивал спину и бока, касался затылка и водил вдоль позвоночника пальцами, кусая губы, когда ведьмак отвлекался от них.

– Роберт, Роберт, – рыцарь поймал его лицо руками и посмотрел в глаза, хрипло признался. – Хочу тебя…

Тот поднял голову и посмотрел на Кавира, находя его ладонь и переплетая пальцы, ерзая, чтобы устроиться поудобнее, а затем толкнулся раз, привыкая сам и давая привыкнуть к себе, глядя в серые глаза и выразительно выгибая бровь. Вторая рука легла на левую грудь рыцаря, осязая его сердцебиение. Сердце под рукой Роберта билось гулко, сильно. Кавир чуть улыбнулся, глядя на ведьмака с тёмным восторгом, коснулся пальцами губ, словно хотел поцеловать, шепнул:

– Всё хорошо.

И требовательно двинул бёдрами навстречу, сжав пальцы сцепленных рук. Ведьмак вздрогнул, сдерживая стон через прикушенную губу, и подался вперёд, жадно целуя Кавира. А затем начал двигаться в быстром темпе, порывисто дыша, кусая, а затем целуя Кавира в губы, меняя наклон проникновения и прижимаясь всем телом. Его руки обнимали за плечи и зарывались в волосы, пальцы надавливали на затылок, потом мягко гладили. Роберт ощущал, что между ними затесался его ведьмачий медальон, ощерившийся оскаленной пастью, но остановиться или сделать что-либо просто не мог, да и не хотел. Кавир только вздрагивал и запрокидывал голову, выгибал спину, двигал бёдрами в такт и обнимал Роберта, гладил его бока и спину, давая полную свободу действий и одобряя всё тихими вскриками и стонами удовольствия.

Ведьмак куснул Кавира за подбородок и хрипло шепнул:

– Ты – мой.

– Твой, – рыцарь жадно потянулся к его губам.

Роберт ответил не меньшей жадностью, только сильнее прижимаясь и ощущая, как на прикосновения отзывается все тело, и желая еще и еще. Он ловил стоны открытым ртом, целуя куда придется, не контролируя себя вовсе и отвечая тихим урчанием. Движения, поначалу более-менее размеренные, стали более жесткими, неистовыми. Жар опалял, стирая все мысли, кроме одной, бившейся ярким лучом в подсознании. Ведьмак заскулил, впиваясь губами в шею и дыша открытым ртом.

– Роберт, о, Роберт! – хрипло шептал Кав, стискивая его шею, прижимая к себе так крепко, как было возможно. Его тело, пожелавшее жить своей жизнью, судорожно и резко двигалось в унисон с телом ведьмака, пока волна оргазма не настигла их, одного за другим. И они парили на её вершине бесконечно долгие мгновения, и казалось, находились в другом мире. По крайней мере, рыцарь точно видел звёзды. Потом пришло время возвращаться к постепенно утихающему сердцу и выравнивающемуся дыханию, и приветствием в этом новом мире стали нежные поцелуи.

Ведьмак не спешил слезать с Кавира. С легкой улыбкой на губах он изучал рыцаря, едва ощутимо касаясь его подушечками пальцев, словно не хотел мешать приходить в себя, и, в то же время, хотел быть частью этого пробуждения. Так, на плечах и груди появлялись невидимые узоры, выводимые робертовыми пальцами. Наконец, он хмыкнул своим мыслям, которые, в отличие от самого ведьмака, не молчали всю эту дорогу и шепнул.

– Я знал, кого жду, – он наклонился и обнял рыцаря, прижавшись щекой к его груди и бережно обнимая руками.

– А я думал, – улыбался Кавир, который ласково гладил затылок Роберта, перебирая прядки, – это я тебя жду.

Было хорошо просто молчать, греться в душевном тепле и соприкасаться. Рыцарь бездумно изучал потолок, переводил взгляд на русую макушку и улыбался с почти болезненной нежностью. Поймал руку, переплел пальцы.

– Спасибо, – прозвучало тихо и искренне, потом раздался чуть смущенный смешок. – Я предполагал, что будет хорошо, но даже не думал, что настолько. Это было потрясающе.

Он протянул руку и с определённой целью подёргал за шнур колокольчика, и снова вернулся к объятиям.

– Вызываете свидетелей моего грехопадения? – шепнул Роберт, усмехаясь и крепче сжав переплетенные пальцы, поцеловал грудь. Было хорошо и тепло, но он не мог не шутить, тем более, сейчас.

– Я обычно не такой, – сказал он вдруг, голос странно вибрировал, то ли от смущения, то ли от переосознания себя. – Ты… – он поднял голову, поставил подбородок на ключицы рыцаря и заглянул в глаза. – Это было здорово, и ты… ты великолепен, – он вновь смотрел долго и не отрываясь, затем усмехнулся. – Кавир Ронгельм, – сказал он с новыми нотками в голосе, которых не было раньше, – я ведь тебя теперь не отпущу.

Кавир тоже смотрел на Роберта, и его взгляд светлел, а горло перехватывало.

– Роберт из Марибора, – он улыбнулся, но голос предательски надломился и пришлось вздохнуть, чтобы продолжить и просто сказать, – не отпускай. Но… тебе придётся рассказать, какой ты обычно. А то вдруг я перепутаю в темноте? Роберт. Я тебя сам не отпущу.

– Перепутаешь? – лукаво усмехнулся ведьмак. – Ну-ну, – он куснул за плечо. – Я тебе перепутаю…

Все-таки, лежать сверху было хоть и приятно, но уже несколько неудобно, а потому Роберт вздохнул и, отстранившись, скатился с рыцаря и лег рядом, вытянув руку и как бы намекая. Кавир усмехнулся, подобрался ближе и лёг, обняв Роберта. Дремота норовила схватить их обоих в свои тенета, и только то, что спать голышом будет прохладно, могло спасти их и заставить хотя бы забраться под одеяло.

– Не перепутаю. Ты такой один.

– Ну-ну, – снова хмыкнул ведьмак, обнимая Кавира за плечи и целуя в светлую голову. – Марибор – не мой настоящий дом, – сказал он вдруг. – Я не знаю, кто я был и откуда. Не помню. Когда повзрослел, понял, что люди лучше запоминают кого-то, если есть не только “имя”, но и фамилия, или приписка “из”. Я долгое время, признаться, не знал, какое “из” мне взять, можно было бы любое, просто тыкнуть пальцев в карту.

Ведьмак пошевелился.

– Один раз я дважды за месяц побывал в одном и том же городе. В первый раз мы зачищали старое кладбище с другим ведьмаком. Напились до тошноты и пошли на жальник, – ведьмак хмыкнул, вспоминая свои юные мысли. – Веселились до упада, а потом нас до утра лечили. Второй раз… я ехал из Марибора в Элландер, думал купить у Храма редкие травы для эликсиров. В одной деревне повстречал краснолюдов, они просили о помощи, – его голос стал ровным, ничего не выражающим, спокойным. – Найти детей. Поначалу мы думали, что их украл какой-то монстр. Потом я понял, что во всем виноваты люди. Мы нашли их. – Роберт горько улыбнулся. Старые похождения оставляли странный осадок жестокости в нем самом, словно то, что он тогда сделал, можно было бы обыграть иначе. Словно можно было бы избежать жертв. – Завязалась драка, я… кажется, потерял голову от боевой эйфории. И убивал. Их всех… – последние слова он сказал шепотом, глядя в потолок, словно там мог быть ответ на главный вопрос – зачем?.. – Поляна трупов, и я в роли коронера, – он потер свободной рукой лоб, поерзал. – Наутро отправился в город, меня перехватили, отвели к наместнику, который накатал на меня бумагу – черт, почему всем лишь бы накатать бумагу на ведьмака? – он усмехнулся и боднул рыцаря подбородком. – Потом заступился староста, который помнил еще нас с Шанком – другим ведьмаком. Меня отпустили, но перед своим уходом я набрался наглости забрать себе этот город. Было бы чем гордиться… двадцать трупов гулей и двадцать трупов людей…

– Эй, – Кавир тронул его ухо, погладил лоб. – Ты делал то, что считал правильным. И я не знаю никого, кто судил бы вернее и так умел слушать. Ты спас жителей, спас ребёнка. Тебе есть, чем гордиться. Ты, в конце концов, не убил меня тогда в карете, да и потом… – он хмыкнул, навис над ведьмаком, заглянул ему в глаза. – Ты хороший человек. Лучше, чем, может быть, заслуживает этот мир.

Ведьмак хмыкнул, не разрывая зрительного контакта.

– Я не считаю себя “плохим” или “хорошим”. Просто иногда, оглядываясь назад, понимаешь, что был не прав. В чем? Не знаю. Может быть в том, что носил этот “Марибор” с, как ты выразился, гордостью? Убийства – не повод для гордости, тебе ли не знать, – он поднял руку и пробежался пальцами по светлым прядкам.

– Я знаю, – тихо отозвался рыцарь, но тут же скорчил рожу, – хотя что-то мне подсказывает, что некоторыми можно и гордиться.

В дверь аккуратно постучали.

– Господин, желаете чего-нибудь?

– Приготовьте купальню, – отозвался Кавир, и не подумав оторваться от Роберта. – Да, и два комплекта полотенец.

– Как прикажете, – шаги удалились, в комнате за дверью стали раздаваться шорохи, но им пока не мешали. Рыцарь посмотрел на ведьмака и хмыкнул.

– А что? Как иначе прикажешь доказывать твоё грехопадение?

– Ты неисправи-и-им, – протянул Роберт.

– И что же ты хотел бы во мне исправить? – промурлыкал Кавир и оседлал его бёдра, глядя сверху вниз спокойно и чуть насмешливо.

Ведьмак поднял руки и принялся водить ими по предплечьям и бокам Кавира. Было сложно его не касаться, хотя бы просто так, ради прикосновения.

– Ты смеешься надо мной! – пытаясь сохранить серьезность, фыркнул ведьмак. – Но это не повод что-то исправлять, – добавил он тихо.

– Спасибо, – ответил рыцарь также тихо, и улыбнулся.

Эта улыбка много значила для ведьмака.

***

Позднее они предавались ленивой неге, валяясь в горячей воде в бане, просто обнимая друг друга. Потом рыцарь вдруг захихикал:

– Помнишь, как мыл меня в таверне?

– Да, – усмехнулся ведьмак, – вот это был номер, – он вздохнул и прикрыв глаза. – Утром тоже было “весело”, – вспомнил он, чему-то улыбаясь.

– Я рад, что всё случилось так, как случилось.

Роберта обняли покрепче и поцеловали в висок.

– Зато теперь я могу вернуть должок, – Кавир усмехнулся, – только доберусь до мыла и мочалки, – но двигаться и размыкать объятия не хотелось и ему, поэтому он продолжал сидеть, тихо урча на ухо Роберту.

– Как целенаправленно мы ничего не делаем, – рассмеялся через минуту урчания Роберт, затем мягко улыбнулся, погладив Кавира по голове.

– Кот.

– Да, – хмыкнул Кав на оба утверждения, чмокнул ведьмака в щеку и всё-таки отплыл за мылом и мочалкой. Со смехом и плеском Роберт был тщательно вымыт, Кавир тоже, и они отправились спать, удовлетворённые и счастливые.

Уже позднее, во сне, ведьмак поерзал, затем по-свойски обнял Кавира, прижав его к себе. Тот, не просыпаясь, уткнулся Роберту в грудь, обняв за талию, а на губах ведьмака появилась тонкая улыбка.

***

– Знаешь, – проговорил ведьмак, утопая в теплых объятиях. Рыцарь, лежащий у него под боком с теплой улыбкой на лице, открыл один глаз, посмотрел внимательно. – Похоже, я не поеду зимовать в К… кхм, – он запнулся, хмыкнул, понимая, что едва не сболтнул лишнего. – Домой в общем. Если ты не против, – быстро добавил он.

– А что, похоже, что я могу быть против? Роберт, – несмотря на негу, рыцарь перевалился через него, чтобы заглянуть в глаза, – это и твой дом. Я буду рад, если ты останешься насовсем, если и не прямо здесь, то… – он тоже вдруг смутился и закончил скомкано, – со мной. Вдруг я задумаю переехать куда-нибудь на берег моря и разбить виноградники? Выведу новый сорт и назову его “Роберт”, – он улыбался.

– И все бы гадали, в честь кого он назван, – улыбнулся ведьмак, протянув руку и погладив его по голове. – Я бы остался, – честно сказал ведьмак. – Но… я не смогу жить без работы, – шепнул он, и в глазах его блеснул огонек озорства. – То, для чего я создан, – его тихий голос отдавался в комнате. – Помнишь… ты спрашивал. Кем бы я хотел стать, если бы не стал ведьмаком? – он прищурился, всматриваясь в серые глаза. – Я есть кто я есть. И… – он вздохнул. – Вряд ли кто-то другой сумел бы тебе помочь, как думаешь? – он усмехнулся и склонил голову набок.

– Ты прав, – согласился рыцарь, – вряд ли мы вообще встретились бы, не будь мы теми, кем были и есть. Я рад, что… – он пожал плечами, улыбаясь и глядя на Роберта, – что всё случилось именно так.

Ведьмак не ответил, он прижал к себе рыцаря, заставляя его повалиться на бок и перевернулся сам, оказавшись сверху. Скрестив руки у него на груди, он положил сверху подбородок и пристально глядел в глаза, изучая.

– Нас ждет оооочень долгая зима, – прошептал он, наклоняя голову и бережно касаясь губами его губ, даря неспешный поцелуй. А когда оторвался, заметил: – Надо придумать, чем ее занять. И еще. В твоем доме найдется лаборатория?

– Найдётся, – подумав, кивнул Кавир. И задумчиво добавил, – От отца осталась, я там ничего не трогал, – и он ласково погладил пальцами дорогое ему лицо.

– Тогда я придумал нам занятие на всю оставшуюся осень, – шепнул ведьмак. – Будем собирать мне гербарий! – он рассмеялся, потом вдруг стал серьезным, вспоминая о травах и их действии. – Я буду собирать. А ты … просто гулять рядом? – он заглянул в его глаза, полный плохих воспоминаний. – Будешь петь песни и рассказывать истории, – Роберт бережно погладил его по плечам и подбородку.

– Песни петь? – брови Кава удивленно поднялись. – Роберт, ты не знаешь, о чём просишь. Ты же не слышал, как я пою! Не волнуйся. Я буду рядом. И помогу, чем смогу. В конце концов, если они так уж ядовиты, – беспокойство проявилось в глазах рыцаря куда сильнее, чем он хотел показать, – я могу носить за тобой мешок и отгонять комаров. Не поверишь, каких чудовищных размеров они тут вымахивают!

– Мы придумаем, чем тебя занять, – шепнул ведьмак, лукаво улыбаясь.

Осень и в самом деле подкралась быстро. Окутала хороводом золотых листьев, закружила ветрами перемен, даря скупые солнечные дни.

В такие дни ведьмак и рыцарь, вооружившись холщовыми мешками и респиратором – для Кавира, ходили по лесам, выискивая редкие растения, которые ведьмак бережно собирал. Кавир улыбался и посмеивался над ним, называя юным натуралистом. Осень, как обычно, заставляла пополнять запасы трав для зелий, которые ведьмаки настаивали зимой, в скучные холодные вечера сидя в Замке у старого моря. После сбора трав ведьмак нашел и расчистил лабораторию, сочтя оборудование достаточным для выжимки из трав. Конечно же, Кавира он и близко не подпускал, а тот и не стремился. Эта молчаливая договоренность радовала обоих.

Эта осень разительно отличалась от всех предыдущих. Она проходила в уютной обстановке горячего очага, где пылающие дрова пели тихие песни. Как и сам ведьмак, иногда, обнимая засыпающего рыцаря одной рукой, тихо шептал ему на ухо неброские слова колыбельных, что некогда услышал от одной бардессы, дочери лунной волчицы, память о которой истлела и угасла, но мотив и слова навсегда остались с ним.

Затем пришла зима, окутав землю белой пеленой и кусая первыми морозами, и ведьмак, подхватывая сопротивляющегося Кавира под руку, тащил его на площадку перед замком, играть в снежки. Рыцарь ворчал и бухтел, потому что получал куда больше белых снарядов, чем юркий ведьмак, впрочем, это не мешало им радоваться каждому снежку, ведь после холодной игры следовали жаркие объятия, горячие поцелуи и возгласы, оглашающие молчаливые стены поместья.

Их единственными свидетелями были тени, пляшущие на старых стенах. Но они, конечно же, молчали, не мешая людям.