Текст книги "Первое мгновение вечности (СИ)"
Автор книги: Рэйя_Гравис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
На этом она покинула кабинет, оставив директора наедине со Снейпом.
– Никогда не думал, что скажу это, – спокойно сообщил Северус, – но она права. Нам очень повезет, если теперь мальчишка сможет исполнить свою «судьбу», – он направился к двери, но на полпути развернулся и одарил директора разочарованным взглядом. – И впредь, Альбус, позвольте мне самому принимать решения относительно моих учеников, это был последний раз, когда я доверился вашему суждению. Во истину, когда дело доходит до Гарри Поттера, вы сходите с ума, директор.
За ним громко захлопнулась дверь. Альбус на мгновение прикрыл глаза, ссутулившись в кресле. Кто-то из портретов на стенах неодобрительно фыркнул.
– Много берешь на себя, Альбус.
Дамблдор потёр переносицу и, поднявшись с кресла, подошел к сидящему на жердочке фениксу. Птица повернула к нему точеную голову и щелкнула клювом, седовласый волшебник в задумчивости провел кончиками пальцев по перьям Фоукса.
– Кажется, я становлюсь слишком старым, мой друг, – признался директор.– По-видимому, достигая определенного возраста, жизненная мудрость начинает переходить в глупость.
Альбус вздохнул и безрадостно улыбнулся: “Как жаль, что люди не способны перерождаться, как фениксы”.
* * *
Два дня прошли как в тумане. Том плохо спал, почти ничего не ел и перестал разговаривать с сокурсниками. Он не заметил, как проходил день, сменяясь ночью, не хотел выходить из комнаты, подниматься с кровати. Блэйз несколько раз пытался вытащить его на улицу или уговорить сходить в Больничное крыло, но Арчер его просто игнорировал. Он даже не слышал, что тот ему говорит. Ему просто было плевать.
Очередное утро Том встретил, глядя в потолок, и впервые за прошедшее время в его голове шевельнулась какая-то мысль, сначала он не обратил на неё внимания, потом попытался прислушаться и, наконец, произнёс вслух.
– Еловый лес, – хриплым шепотом сказал Том и нахмурился, – еловый лес, – он повернулся на бок, – еловый лес. Чушь какая-то.
Но мысль не оставляла его. У неё не было ни логического начала, ни завершения. Просто два слова, не дающие покоя. Дождавшись, пока он не останется в спальне один, Том встал с кровати и оделся, пока не совсем понимая, что он собирается делать. Побродив по комнате, он нехотя приблизился к кровати Поттера, медленно сел на тёмно-зеленый плед и долго рассматривал тонкий серебристый узор на ткани. Помедлив, он улегся на подушку Гарри и глубоко вдохнул. В нос ударил горьковатый запах хвои, и к горлу тут же подступила тошнота. Арчер вскочил с кровати и бросился в ванную, где его вырвало.
Прополоскав рот и умывшись, Том уставился на свое отражение в зеркале.
– Еловый лес, – из зеркала на него смотрел бледный миловидный мальчик со спутанными темными волосами и глазами, в глубине которых снова зарождалась жизнь,– и хвоя, – он склонил голову набок, отражение повторило движение за ним, в глазах все ярче разгорался огонь, – хвоей пахнет в еловом лесу. Здесь не еловый лес. Но здесь пахнет хвоей. Почему?
Он вернулся в спальню и снова остановился возле кровати друга, его разум работал все быстрее. Схватив со спинки стула свой серо-зеленый шарф, Арчер обмотал им нос и рот, натянул на руки перчатки той же расцветки и снял наволочку с подушки Гарри.
«Почему вся моя одежда пропахла проклятыми елками? – звенел в его памяти возмущенный голос Гарри, – такое чувство, что я живу в еловом лесу!»
* * *
Почти все утро Снейпа не покидало ощущение, что кто-то стоит у двери его кабинета. Сначала он даже прислушивался, ожидая стука, но его не последовало, и Снейп углубился в работу, перебирая в голове все возможное яды и составляя список наиболее вероятных, учитывая состояние Поттера. Его терпение лопнуло уже через полчаса и он, приблизившись к двери, рывком распахнул её. Напротив его кабинета, привалившись спиной к стене, стоял ученик, скорее всего слизеринец, учитывая цвет шарфа, которым была замотана половина его лица, и перчаток на руках. Мгновение спустя Северус узнал в нём лучшего друга Гарри Поттера.
– Арчер? – нахмурился Снейп, наблюдая за тем, как тот то складывает, то разворачивает белую ткань, которая при ближайшем рассмотрении оказалась обыкновенной наволочкой. – Что, позвольте узнать, вы делаете? – строго поинтересовался он, мысленно прикидывая, а не свихнулся ли на нервной почве Арчер.
– Скажите, сэр, – голос первокурсника из-за шарфа звучал глухо, – что пахнет хвоей?
– Вам прочитать курс по гербологии? – сухо отозвался Северус после минутного замешательства.
– Наверное, сосны, – словно не слыша его, предположил Том, – и пихты и… ели?
– Ели?
«Надо бы и его направить в Больничное крыло, – мысленно вздохнул Северус, – похоже, это серьезно».
– Как в еловом лесу, – Арчер поднял голову и взглянул в глаза Снейпа. Профессор вздрогнул – было в этом взгляде что-то очень знакомое, что-то невероятно пугающее.
– Арчер, вы в себе? – на всякий случай уточнил Северус.
– Почему наволочка Гарри пахнет хвоей? Или его свитер? И мантия? И почему, когда я вдохнул этот запах, мне стало плохо? Сэр.
Почти минуту декан Слизерина в молчаливом шоке смотрел на него. О нет, он в себе, понял Снейп, он очень даже в себе, просто до этого он никогда не видел, чтобы в глазах одиннадцатилетнего ребенка отражалась такая ярость. И ещё он никогда не думал, что у кого-то окажется такой извращенный разум, чтобы использовать яд Чёрной Ели.
– Фустернатрум, – прошептал Северус, Том вопросительно склонил голову набок, – хвоей пахнет Фустернатрум. Зелье Чёрной Ели. Дьявол! Идите за мной.
Он развернулся на каблуках и бросился в свой кабинет, остановившись у книжных полок, Арчер последовал за ним, тихо прикрыв за собой дверь. Снейп искал взглядом нужную книгу и одновременно задавался вопросом, как, во имя Мордреда, это проклятое зелье не угробило всех, кто находился в спальне вместе с Поттером.
– Атерум Фустерна, – заговорил Северус, размышляя вслух, – что переводится, как Черная Ель. Сильный яд, изготавливаемый на основе иголок Чёрной ели, ядовитого хвойного растения. В Англии она встречается крайне редко. В основном произрастает в северном полушарии и считается самым опасным ядовитым растением. Иголки выделяют токсичный яд, который при попадании в организм, быстро повреждает внутренние органы, вызывая внутреннее кровотечение. Недостаток Чёрной Ели в том, что как только иголки отделяют от веток, они теряют все свои ядовитые свойства, а вот собрать эти иголки невероятно сложно, не говоря уж о том, как это опасно.
Рука Снейпа замерла напротив одной из книг, и он проворно снял её с полки.
– Зелье не получило широкого распространения, так как для того, чтобы сделать его правильно, необходимо мастерство и немалый опыт, а отравить им можно только того, для кого оно изготавливается,... то есть яд узкого профиля, – он принялся листать страницы, продолжая рассуждать вслух. – Для изготовления Фустернатрума, в зелье добавляется от одной до шести иголок, которые в сочетании с другими компонентами создают тёмно-зеленый густой раствор, имеющий стойкий запах хвои. Наиболее эффективно зелье действует, если его вдохнуть... – Снейп резко замолчал, – дьявол!
Том удивленно моргнул, когда профессор повернулся к нему с совершенно обезумевшим выражением на лице.
– Арчер! – рявкнул он. – Немедленно отправляйтесь в Больничное крыло! Скажите мадам Помфри, чтобы она проветрила помещение и сменила постельное белье и пижаму Поттера! Скажите, что его отравили Фустенатрумом! Живо!
Если бы Снейп не знал, что в Хогвартсе это невозможно, он бы подумал, что мальчишка аппарировал, так быстро он вылетел из кабинета. Продолжая листать книгу в поисках нужной заметки, он, не глядя, бросил в камин горсть летучего пороха и гаркнул.
– Альбус Дамблдор!
* * *
Несмотря на тяжесть отравления и состояние мальчика, приготовленный Снейпом антидот довольно быстро вывел из организма остатки токсинов. Школьный колдомедик приступила к лечению, и уже через пару дней Гарри пришел в себя, правда был несколько рассеян и очень слаб. Поппи по нескольку раз в день проверяла умственные способности своего пациента, но все тесты показывали, что мозг функционирует нормально, без каких-либо отклонений. Это было хорошим признаком.
– Если бы у него имелись серьезные повреждения, – говорила она Снейпу и Дамблдору, – мы увидели бы это сразу. Полагаю, на этот раз все обошлось, – при этом она бросала на директора испепеляющий взгляд.
Снейп сварил для Гарри профилактическое зелье, защищающее от яда Чёрной Ели, опасаясь, что его снова могут отравить. Тем не менее, вопреки опасениям мадам Помфри и декана Слизерина, Поттер быстро шел на поправку и не высказывал никаких признаков повторного отравления. Ещё несколько дней мадам Помфри пристально наблюдала за ним, и, наконец, когда его состояние было оценено ей как стабильно улучшающееся, к Гарри допустили посетителей.
К удивлению Поттера, в первых рядах к нему примчался не Том, а Ремус Люпин, а за ним началась бесконечная череда гостей. К тому времени, когда Арчер соизволил появиться в Больничном крыле, у Гарри уже побывали все кому не лень: Драко, делающий вид, что случайно проходил мимо, Блэйз, который хотел протащить сладостей, но у него их отобрала медсестра, Гермиона, с миллионом лекций по занятиям и строгим выговором, профессор МакГонагалл, очень недовольная тем, что тот умолчал о своем состоянии, Флинт, грозящий придушить его, если такое повториться, и даже директор Дамблдор, который был очень печален и почему-то вел себя с Поттером очень осторожно, словно опасался, что тот предъявит ему какие-то обвинения. Впрочем, Гарри больше интересовало, где же его лучший друг, а Арчер, как всегда, явился в самый последний момент.
– Я смотрю, ты доволен, – заметил Том, сидя напротив друга с язвительной улыбкой.
Гарри, развалившись со всеми удобствами, насколько это вообще было возможно на больничной койке, с удивительным аппетитом поглощал обед, состоящий из тарелки весьма безвкусной на вид каши и стакана обезжиренного молока. На замечание друга он только пожал плечами.
– Я же не специально, – он усмехнулся, – просто оказалось, что если капать в глаза эти капли, что мне дала мадам Помфри, не два раза, как она сказала, а три, то зрение улучшится.
– Значит, очки тебе больше не нужны, – заключил Арчер.
– Вроде как нет, – Поттер радостно улыбнулся, – никогда в жизни не видел мир так чётко.
– Да, – друг выдержал недовольную паузу, – достойная цена за две недели медленной смерти.
– Ты преувеличиваешь, – он доел кашу и глянул на Тома, – я вовсе не собирался умирать.
– Ну да, а ты в курсе, как это смотрелось со стороны?
– Со стороны все всегда не так, как на самом деле, – легкомысленно бросил Гарри, сделал глоток молока и поморщился, – фу, ну зачем нужно было выливать туда это зелье?
– Какое зелье?
– Питательная добавка, – пояснил Поттер. – Мне сейчас нельзя ни жирного, ни сладкого, ни кислого, ни соленого, и мадам Помфри добавляет немного этого зелья мне в еду, чтобы в моём рационе было достаточно витаминов и прочей ерунды. Я, конечно, не против, но на вкус оно, как старые носки!
– Гадость какая, – признал Арчер.
Наступила тишина, Поттер выудил из-под подушки мешочек с леденцами, который Забини все-таки удалось протащить, невзирая на строгий запрет мадам Помфри, и принялся с шуршанием его открывать. Наконец Том потерял терпение.
– Ну и? Неужели ты даже не поинтересуешься, что я узнал, пока ты тут валялся?
– Хм? А ты что-то узнал? – Гарри забросил в рот леденец и вопросительно взглянул на друга.
– Ещё бы! Интересно же, кто пытался тебя отравить! – воскликнул Арчер.
– Ну и?
– Что «ну и»?
– Что ты узнал? – нетерпеливо уточнил Гарри.
– Не скажу, – Том злорадно улыбнулся, – вот лежи тут и изнывай от любопытства.
– Твоя жестокость не знает предела, – вздохнул мальчик-который-снова-выжил, – ладно, потом расскажешь.
И он снова обратил свое внимание на сладости. Том покачал головой, гадая, сколько фальши в этом спокойствии. Гарри порой было невероятно сложно понять, например это его равнодушие к собственной безопасности.
– И все-таки, – тихо сказал Арчер, – почему ты ничего не говорил? Если бы мы не поняли, что тебя отравили, ты мог погибнуть.
– Я... – Поттер пожал плечами, отводя глаза, – сам не знаю, просто это ведь касается только меня, так? – он с вызовом взглянул на друга. – Ведь опасность грозила только мне, зачем было втягивать в это кого-то ещё?
– Втягивать? – некоторое время Том пораженно молчал и вдруг рассмеялся, – черт, ну ты точно настоящий слизеринец, – сквозь смех заметил он, – только слизеринец обладает таким высокомерием и так зациклен на себе!
– Но…
– Гарри, я ценю твой благородный порыв защищать окружающих, – Том улыбнулся, – но для разнообразия позволяй мне хоть немного участвовать в твоей жизни, – Арчер насупился. – Мне неважно, что ты не сказал ничего учителям и старостам, мне обидно, что ты не говорил мне! Разве мы не клялись всегда защищать друг друга?
– Я пытался защитить тебя, – начал оправдываться Гарри, но Том только фыркнул.
– Вот уж глупость! Я вполне могу сам за себя постоять. Надеюсь, в следующий раз ты дважды подумаешь, прежде чем держать меня в неведении!
– Ладно, – Поттер пожал плечами, – как скажешь.
Ещё некоторое время мальчишки провели, болтая на отвлеченные темы, пока мадам Помфри не выставила Арчера за дверь, и Гарри не остался наедине со своими раздумьями. Он не хотел показывать этого и признаваться в этом, но в глубине души его мучил страх. Только сейчас он в полной мере осознал, в какой опасности находится его жизнь, и совершенно не представлял, что ему с этим делать.
Раньше существовала только эфемерная угроза от колдуна, который пропал без вести и считался мертвым долгие годы, сейчас же Гарри столкнулся с реальной попыткой убийства. Единственное, что он знал наверняка, это то, что пока в этом мире есть один могущественный волшебник, желающий ему смерти, он никогда не сможет жить спокойно.
Но что он может сделать? Что делать в случае, если тебе грозит опасность? Прятаться? Убегать? Отвечать ударом на удар? Гарри совсем не был уверен в том, что сможет умышленно причинить кому-то вред. Да он даже Дадли не мог дать сдачи! И дело совсем не в том, что кузен был вдвое крупнее и сильнее его. Гарри просто не мог представить, как он может ударить или, что ещё хуже, убить кого-то. Пусть даже того, кто жаждет его смерти. Для этого нужно ненавидеть, но за всю свою жизнь Гарри Поттер ни разу не испытал этого чувства, даже по отношению к тому, кто убил его родителей. «Том бы назвал это пацифизмом, – с улыбкой подумал он, – или глупостью».
Прислушиваясь к себе, Гарри не раз задавался вопросом, что он испытывает, думая о Волдеморте. Страх? Презрение? Желание отомстить? Нет. Каждый раз, вспоминая о волшебнике, который принес в мир столько зла, Гарри не мог почувствовать к нему ничего, кроме равнодушной отчужденности. Словно это был всего лишь персонаж какой-то книжки, плод чьего-то воображения, не имеющий никакого отношения к реальной жизни. Как тогда всё было бы просто! Гарри хотелось, чтобы Волдеморта не существовало. Но возненавидеть его он не мог. Пусть даже этот человек лишил его семьи... Но, как бы странно это ни звучало, как можно ненавидеть того, кого ты даже не видел ни разу в жизни? О ком только слышал?
Гарри откинулся на подушки и закрыл глаза. Все эти мысли для него были слишком сложными и он просто выбросил их из головы.
«Мы перейдем этот мост, когда доберемся до него», – вспомнились ему слова из какой-то старой песни, и Поттер сонно улыбнулся, ему очень понравилась эта фраза(1).
Всю неделю, пока Гарри выздоравливал, он не знал, куда деть себя от скуки. Как следствие, он направил всю накопившуюся энергию на единственного человека, с которым постоянно контактировал. Этим человеком была неприступный колдомедик не особо расположенная к разговорам. Сначала он донимал её убеждениями, что он уже здоров, и его пора выписывать, но когда эта тема надоела и мадам Помфри и ему самому, Поттер решил сменить стратегию и принялся расспрашивать колдомедика о профессии целителей. Праздный интерес неожиданно перерос в искреннее любопытство. Мальчишке было интересно буквально все, и Поппи даже не заметила, как из односложных ответов её речи превратились в подробные рассказы.
За какие-то несколько дней Гарри умудрился так обаять школьную медсестру, что был допущен в святую святых – её личный кабинет, где хранились редкие лекарства, самые ценные книги и великое множество удивительных медицинских приспособлений. Гарри спросил про каждое и каждое внимательно рассмотрел. Волшебная медицина была совсем не похожа на маггловскую. Вместо иголок, скальпелей и резиновых трубок здесь были разнообразные пузырьки из тонкого стекла, травы, зелья, пурпурные сферы, измеряющие давление, золотые весы, часики с восьмью стрелками, которые указывали тяжесть заболевания и вроде как мерили температуру. Всё это казалось Гарри гораздо интереснее и не вызывало леденящего ужаса, который появлялся у него каждый раз когда он проходил школьный медосмотр у магглов.
– Это самая малость, – поясняла мадам Помфри, указывая на диковинные медицинские приспособления, – здесь в школе я не держу сложных приборов, потому что, как правило, не сталкиваюсь ни с чем серьезным, а вот в клинике святого Мунго находится лучшее оборудование, которое можно только вообразить.
– А что можно лечить в волшебной больнице, если волшебники не болеют? – спрашивал Гарри.
– Травмы, отравления, последствия проклятий, – начала отвечать Поппи, но потом махнула рукой, – да мне бы дня не хватило, чтобы перечислить тебе все виды магических болезней и лихорадок.
– О-о-о, – Гарри сидел в кресле у окна, болтая ногами и с шумом отхлебывая горячий чай с мятой. Мадам Помфри смерила его недовольным взглядом.
– Во-первых, сядь ровно, когда ешь, – недовольно поджала губы медсестра, гадая, когда это Гарри Поттер начал чувствовать себя в её кабинете, как у себя дома, – во-вторых, не пей чай так шумно, где тебя воспитывали?
Гарри послушно уселся ровнее, и на губах у него появилась озорная улыбка.
– Ну, мои родственники мало занимались моим воспитанием, мэм, – простодушно признался он, – наверное, им казалось, что я и такой сгожусь.
– Тогда мне стоит сообщить твоему декану о том, чтобы он проследил за твоим поведением, – серьезно заметила она, отбирая у Гарри полупустую чашку и сгоняя его с кресла, – А теперь, мистер Поттер, возвращайтесь-ка вы в свою кровать.
– А когда меня выпишут? – заныл Гарри, пока они шли в сторону его палаты. – Я уже хорошо себя чувствую!
– Тогда, когда я сочту нужным, – отрезала медсестра, наблюдая за тем, как он залезает под одеяло, – и никаких больше жалоб. В следующий раз будешь внимательней относиться к своему здоровью.
– Да, мэм, – грустно вздохнул он, вызвав у Поппи легкий смешок.
– Не унывай, думаю, к выходным можно будет тебя отпустить, – смилостивилась она.
– Правда?! – засиял Гарри.
– Только при условии, что я буду довольна твоим состоянием и твоим поведением, – с этими словами она вышла в коридор, качая головой. И когда только она успела проникнуться к нему такой симпатией?
Верная своему обещанию, мадам Помфри отпустила Гарри в конце недели, выдав донельзя счастливому ребенку огромный список инструкций и наказав приходить к ней на осмотр три раза в неделю. Поттер послушно кивал и улыбался не переставая. Медсестра вздохнула, и выражение профессиональной строгости на её лице сменилось искренним беспокойством.
– И, Гарри, я надеюсь, что впоследствии ты будешь относиться внимательнее к своему здоровью.
– Да, мэм! Спасибо, мэм! – клятвенно заверил её Поттер, поправил мантию, засунул в карман волшебную палочку и очки, которые в принципе были ему больше не нужны, и вышел в коридор, вдыхая запах свободы.
====== Глава 8. Войны и взрывы ======
В гостиной Слизерина было тихо и пусто. Гарри подумал, что все ещё на уроках, как-никак была середина пятницы. Учитывая образовавшееся затишье, он решил воспользоваться ситуацией и разобрать свои вещи, но открыв дверь спальни, замер на пороге, удивленно распахнув глаза. На его кровати сидело маленькое существо, сжимающее в руках пустой пузырек из-под зелья, и горько плакало. Гарри открывал и закрывал рот, не зная, бежать ему, атаковать или вступать в переговоры, но тут существо повернуло голову, и на него уставились огромные голубые глаза, наполненные ужасом. Увидев Гарри, оно пискнуло, поджало непропорционально большие уши и с тихим хлопком растворилось в воздухе.
Гарри в ступоре уставился на то место, где всего секунду назад сидел незваный гость, потом, помедлив, подошел ближе, рассматривая свою кровать так, словно это было опасное животное. Нападать на него никто не спешил, и он сделал ещё два нерешительных шага, наклонился к подушке и осторожно втянул носом воздух. Стойкий запах хвои заставил его отшатнуться, закрывая рукой нос и рот. Больше вопросов у него не осталось. Гарри поспешно покинул спальню, плотно прикрыв за собой дверь.
Теперь он был почти уверен, как именно зелье попадало на его одежду и постельное белье.
– А что потом? – Арчер жевал бутерброд и изредка косился на задумчивого друга.
– Ничего, – Гарри пожал плечами, – я спустился в гостиную и сидел тут до твоего прихода.
– Лучше бы попытался узнать, что это за штука была, – посетовал Том, доел бутерброд и зевнул, – ладно, попробуем выяснить, только я тут…
К друзьям подошел Флинт.
– Поттер, наконец-то тебя выписали, – прокомментировал он, окидывая того цепким взглядом, – по крайней мере, избавился от своих дурацких очков, – удовлетворенно заключил староста, – тебя Снейп звал.
– Но я…
– Сейчас.
Гарри и Том переглянулись.
– У нас впереди целые выходные, – заметил Арчер, – это куча времени.
Поттер вздохнул и поплелся к выходу. На самом деле, он очень не хотел сейчас общаться со своим деканом.
* * *
В дверь деликатно постучались. Снейп отложил перо и нахмурился, когда в образовавшийся проем просунулась лохматая голова Гарри Поттера.
– Вы вызывали меня, сэр? – переминаясь с ноги на ногу, уточнил он.
– Сядьте, – вместо ответа велел декан Слизерина, указав на стул напротив своего рабочего стола. – Итак, мистер Поттер, – он смерил притихшего ребенка раздраженным взглядом, – я надеюсь, вы в полной мере оценили всю прелесть своего идиотизма?
– Сэр? – брови мальчишки поползли вверх.
– Скажите, Поттер, чем вы руководствовались, умалчивая о своем состоянии? – напрямик спросил Снейп, придя к выводу, что мелкий паразит все же неадекватен.
– Я не умалчивал, – тут же заспорил Гарри, – я просто посчитал, что это моя проблема и решать её я тоже должен сам, зачем было вмешивать кого-то ещё?
– Вот именно об этом я и говорю Поттер, – фыркнул Снейп, – в данном конкретном случае вы проявили просто фантастическую глупость, настолько граничащую с кретинизмом, что теперь я серьезно задумываюсь, а адекватны ли вы вообще.
– Что?
– Я был лучшего мнения о ваших интеллектуальных способностях, – вкрадчиво сказал профессор, чувствуя, что напускная злость становится настоящей, – кто, по-вашему, вы такой?
– Я э-э-э…
– Вы, Поттер, ребенок... не спорьте! – рявкнул он, когда тот протестующе открыл рот, – да, вы ребенок, и я никогда не признаю, что вы взрослый человек, пока вы совершаете подобные глупости! Учась в Хогвартсе, вы находитесь под опекой профессоров, которые отвечают за вашу безопасность и подобные проявления безрассудства подвергают риску не только вашу жизнь, но и репутацию профессоров, вы это хоть понимаете?
– Простите, сэр…
– Вы могли погибнуть! И ваше гордое молчание в данном случае только сыграло на руку вашим врагам! Признать, что тебе нужна помощь – качество доступное мудрым людям, вьючные ослы, вроде вас, Поттер, тащат весь багаж на себе и всю жизнь плетутся в хвосте, запомните это!
– И что вы предлагаете? – вскинулся Гарри. – Ныть и жаловаться?
– Упаси вас Мерлин, – Северус презрительно скривился, – тогда я лично вас убью. Вы – слизеринец, Поттер, нравится вам это или нет, а слизеринцы никогда не делают ничего опрометчивого и необдуманного.
– Я привык сам справляться с трудностями, – запальчиво бросил Гарри.
– Отвыкайте, – Снейп пожал плечами, – иначе умрете идиотом.
Глядя на то, как поникли плечи мальчишки, Северус мысленно возликовал. Наконец-то он смог отыграться за все те недели, пока сходил с ума от беспокойства, и вот он, поверженный Поттер, сидит перед ним и выглядит очень несчастным. Это приносило такое удовольствие, что Северус чуть не улыбнулся, но тут сопляк поднял голову, и на декана Слизерина уставились печальные зеленые глаза.
– Простите, сэр, я просто не знал, что делать, – тихо сказал Гарри, – наверное, я просто… – он молчал, собираясь с мыслями, – боялся.
Счастливое чувство вдруг покинуло Снейпа, и вместо него на голову профессора обрушилась неподъемная вина. Мерлин всемогущий, он тут сидит и потешается над ребенком, который впервые в жизни столкнулся с подобной ситуацией и, надо сказать, несмотря на неправильно принятые решения, Гарри с достоинством встретил опасность, не сломался, не забился в дальний угол, не сбежал. Он продолжал идти вперед, несмотря ни на что, он пытался сражаться. Одиннадцатилетний ребенок.
Он, взрослый опытный волшебник, каждый день наблюдал за тем, как мучается мальчик, и ничего не сделал, а теперь он сидит и с самодовольным видом отчитывает ребенка, который, очевидно, просто не знал, что делать, как спастись, и даже ещё не поправился толком.
Снейп ещё раз оглядел паршивца. Ну, точно. Кожа да кости. Куда эта Помфри смотрит? Поймав себя на том, что его образ мыслей опасно напоминает мышление Молли Уизли, Северус прочистил горло и пододвинул к мальчишке небольшой лист пергамента.
– Возьмите Поттер, – велел он, пытаясь сохранить остатки достоинства, взгляд Гарри упал на пергамент и его брови вопросительно изогнулись. – Это список литературы, которая может понадобиться вам, чтобы нагнать школьную программу.
Поттер взял в руки пергамент и пробежал взглядом по названиям книг. На его лице заиграла слабая улыбка.
– Спасибо, сэр.
– И только попробуйте прийти ко мне на занятия неподготовленным, – пригрозил Снейп, недовольно глядя, как радостно закивал мальчишка, – если вы чего-то не поймете, можете подойти ко мне, – он даже не понял, как эта совершенно абсурдная мысль сорвалась с его языка. Он что, секунду назад предложил мальчишке помощь?! Он вперил в паршивца злой взгляд, гадая, успеет ли он отыграть все назад и понял, что уже не успеет. Оставался один вопрос. Что он теперь будет делать с этим абсолютным обожанием, которое излучают глаза Поттера?
– Спасибо, сэр, – повторил Гарри, – я вас не подведу! – с этим обещанием счастливый ребенок вскочил со стула и вдруг остановился на полпути к выходу. – Сэр?
– Что ещё? – устало вздохнул декан Слизерина.
– Мне кажется, моя подушка снова пахнет хвоей, – нехотя признался Поттер.
– Вот как? – Снейп задумчиво нахмурился. – Мы решим эту проблему, можете не беспокоиться.
– Спасибо, сэр.
– И ещё, Поттер, – Снейп помолчал, – каждое утро я буду выдавать вам антидот нейтрализующий действие яда и я требую, чтобы вы принимали его, как будет велено.
– Да, профессор, спасибо, – Гарри не знал, что это за антидот, но спорить на всякий случай не стал, ведь Снейп знает, что делает.
Поттер послушно кивнул и выпорхнул из кабинета, оставив Снейпа наедине с внезапно охватившими его неправильными чувствами вины, жалости и, Мерлин упаси, симпатии. Северус искренне пытался придушить в себе их все. Вскочив со стула, он принялся мерить свой кабинет широкими шагами, усиленно убеждая себя, что он ненавидит сына Джеймса Поттера всеми фибрами своей души. А душа у него такая холодная и черная, что он ну никак, никоим образом и ни при каких обстоятельствах не мог привязаться к ребенку. ОСОБЕННО к этому конкретному дурацкому ребенку.
А Гарри, вприпрыжку направляясь к гостиной Слизерина, весело думал, что это очень здорово, когда кто-то так о тебе заботиться.
* * *
Все выходные Гарри провел за учебниками, нагоняя пропущенный материал и выполняя домашнее задание, так что он так и не успел выяснить, что же за странное существо сидело на его кровати. И никому, кроме Арчера, о случившемся не рассказал. Он вообще об этом забыл. А его лучший друг, понимая, что Поттеру сейчас не до того, решил подождать с расследованием, пока Гарри не подтянет учебу, хотя ему и не терпелось поведать другу о том, что он успел выяснить.
Несмотря на все мрачные события, жизнь в Хогвартсе постепенно возвращалась в прежнее русло. Не было больше нападений, вторжений и прочих ужасов, Гарри и Том ходили на уроки, делали домашнее задание и с нетерпением ждали каникул, поэтому, когда на земли школы ступил снежный декабрь, Поттер и думать забыл о всяких расследованиях, тем более что в его жизни зарождался новый кризис.
Все началось с того, что профессор МакГонагалл решила смешать классы, и теперь на её уроках Гарри сидел рядом с Роном Уизли, со всех сторон окруженный гриффиндорцами. Удивительно, но трагедии не случилось. После двух совместных уроков, Поттер уже весело болтал с Уизли, словно и не было между ними трех месяцев молчаливой вражды. Рон явно был очень рад такой возможности начать общение, и Гарри подумал, что тот уже давно хотел возобновить дружбу, но из-за сложившихся обстоятельств не знал, как это сделать. Наконец, ему выпала такая возможность и незлобивый Поттер с радостью откликнулся на его предложение дружбы. Следом за Уизли, Поттер начал общаться с Дином Томасом, который оказался неплохим собеседником, к тому же у него было прекрасное чувство юмора, и Гарри даже сам не заметил, как простое соседство за партой переросло в неплохие приятельские отношения. После этого пошла цепная реакция, которую невозможно было остановить, и через каких-то две недели ученики Хогвартса с удивлением могли наблюдать, как слизеринец весело болтает в компании гриффиндорцев, что само по себе было феноменально. По школе медленно поползли разговоры, что не все слизеринцы такие уж и плохие. «Вот, например, этот Поттер…»
И все бы было замечательно, если бы в тот день, когда Гарри посадили за парту с Роном, МакГонагалл не допустила роковую ошибку, сделав соседями Арчера и Грейнджер. Гарри не знал, с чего все это началось и что послужило причиной, но с первой же секунды, как парочка оказалась рядом друг с другом между ними вспыхнула «холодная война». Теперь любой совместный урок Гриффиндора и Слизерина превращался в катастрофу для профессоров.
В отличие от Малфоя, который считал своим долгом полить грязью каждого, кто, по его мнению, был хуже, Том не сказал Гермионе ни слова оскорбления, по крайней мере открыто, ни разу не высмеял её происхождение или любовь к знаниям, он просто целеустремленно и методично пытался доказать, что он превосходит её во всем. Грейнджер вызов приняла, и теперь оба просто из кожи вон лезли на каждом уроке и если, не дай Мерлин, её ответ казался Тому лучше, тот начинал терроризировать преподавателя бесконечными вопросами и ответами, попутно тонко высмеивая узость мышления Грейнджер. Гарри никогда ещё не доводилось видеть собранную, спокойную Гермиону в такой ярости.
