Текст книги "Первое мгновение вечности (СИ)"

Автор книги: Рэйя_Гравис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Опять строчил никому ненужные эссе? – хмыкнул Арчер.

– Почему никому ненужные? – Поттер потянулся. – Ты же не будешь отрицать, что в зельях я гораздо лучше тебя.

– Кому нужны зелья? – Том удивленно изогнул брови. – Для сдачи экзаменов моих знаний хватит, а на пост зельевара я не претендую.

– Кто-то вроде хотел меня во всем превзойти, – поддел друга Гарри.

– Я и превосхожу, – усмехнулся Арчер, – во всем.

– Вот уж глупости, – напыщенно заметил он, – ты ничем не лучше меня.

Шли дни, Гарри и Том ходили на занятия, делали домашние задания, общались со своими сокурсниками и наслаждались спокойным течением жизни. Одновременно с этим Гарри, как новый ловец слизеринской команды по квиддичу, ходил на тренировки, где его безжалостно гонял Маркус Флинт, капитан команды и староста факультета. На первый взгляд пятикурсник показался Поттеру резким, вспыльчивым и весьма пугающим, но потом он обнаружил, что в целом Флинт был не таким ужасным, каким хотел казаться. Маркус строго следил за порядком на факультете, пресекал любые конфликты между сокурсниками и глубоко уважал идеалы Слизерина, которые заключались в двух основных фразах: «Твой факультет – это твоя семья» и «Все что происходит внутри факультета, должно оставаться внутри факультета».

Но на тренировках команды Флинт превращался в чудовище. Он вполне мог довести любого игрока до слез, если его что-то не устраивало. При этом он всегда внимательно следил за тем, чтобы все члены команды нормально питались, высыпались и были здоровы, и за любое нарушение этих требований он убить был готов. Гарри, как самый младший игрок удостаивался особого внимания капитана, попав под его чрезмерную опеку, что было порой очень некстати, потому что Поттер не привык, да и не хотел, чтобы с ним так носились. Но кого это заботило?

* * *

Приближался Хэллоуин, и студенты Хогвартса уделяли учёбе все меньше и меньше внимания, предпочитая обсуждать предстоящий праздник. Гарри подобные собрания игнорировал, сбегая в библиотеку, где в тихой компании Гермионы Грейнджер он мог заниматься или обсуждать какие-нибудь особо интересные аспекты магии. Гермиона ему нравилась, в отличие от других гриффиндорцев она не вела себя так, словно он предал чьи-то надежды и попутно совершил пару убийств, попав на Слизерин. Даже Рон, хоть и не был настроен враждебно, старался его избегать.

Гермионе было плевать, куда определила Поттера Шляпа, ей нравилось с ним общаться, и это было единственным, что её волновало. Часто Гарри казалось, что кроме него с ней больше никто так не общался, и девочка чувствовала себя одинокой, хоть никогда этого не показывала. Но почему другие ребята не могут или не хотят дружить с ней, он понять не мог.

Она была умна, спокойна и всегда очень собрана. При этом девочка совершенно не производила впечатления зазнайки, как её называли и слизеринцы, и гриффиндорцы. Она просто была любознательна, и, как чуть позже выяснил Гарри, очень проницательна. Они могли часами до хрипоты о чем-нибудь спорить, доказывая свою правоту, и Грейнджер всегда выходила победительницей из подобных споров. Гарри даже не заметил, как из интересной собеседницы Гермиона превратилась в его друга. И довольно хорошего друга.

Том на эту дружбу только презрительно хмыкал, ехидно заявляя, что Гарри мог бы найти себе компанию и поинтересней, Поттера, впрочем, это мало трогало. Он же не запрещал Тому дружить с Малфоем, которого про себя Гарри немножко недолюбливал за колкие комментарии в адрес Гермионы и других учеников, которых Драко считал «недостойными учиться в Хогвартсе».

День Хэллоуина прошел относительно спокойно, если исключить конфликт с Роном из-за Гермионы, которую Уизли умудрился довести до слез своими замечаниями. Поттер даже не понял, почему так разозлился, просто в одно мгновение он стоял в группе своих однокурсников, а в следующее уже накинулся с обвинениями на Рона. Слизеринцы прореагировали на происходящее, молчаливо делая вид, что ничего не происходит, но на всякий случай дождались окончания перепалки, в случае если вдруг кто-то из гриффиндорцев решит напасть на Гарри. К счастью, конфликт прошел безболезненно, и враждующие факультеты разошлись в разные стороны. Гриффиндорцы, сочувствуя Рону, слизеринцы, недовольно поглядывая на Гарри. Но Поттер все никак не мог успокоиться и в итоге отправился на поиски Гермионы, которую обнаружил в библиотеке.

– Оставь, Гарри, – говорила она, когда парочка уселась за одним из дальних столов, – Рон просто жутко боится показаться глупым в глазах своих сокурсников, а я, по его мнению, вечно выставляю его дураком.

– Но он дурак и есть, – возмутился Поттер, – я слышал, что он сказал! Неужели только то, что ты любишь учиться, делает тебя…

– Изгоем? – горько улыбнулась девочка. – Брось, и ты, и я прекрасно знаем, как ко мне все относятся.

Гарри раздраженно фыркнул, откидываясь на спинку стула.

– Просто они все идиоты, – наконец изрек он, глядя на Гермиону, – по-моему, ты самый прекрасный друг, о котором только можно мечтать.

– Спасибо, Гарри, – благодарно улыбнулась Грейнджер, – мне приятно это слышать.

– Главное, не забывай об этом, – шепнул он.

Через пару часов они разошлись по своим гостиным, Гермиона – готовиться к праздничному пиру, а Гарри – в поисках уединения, которое скоро должно было наступить в слизеринском общежитии, где он и обосновался в компании своего домашнего задания.

– Гарри, ты идешь? – Том тронул друга за плечо, вынуждая того оторваться от чтения и обратить на него внимание, Поттер поднял голову и пожал плечами.

– Не знаю, мне не особо хочется идти на пир, – признался он, бросив чуть смущенный взгляд на Драко и Блэйза, которые ждали их у выхода из гостиной, – да и есть не хочется.

– Мне остаться с тобой? – тихо спросил Том, после короткой паузы.

– Нет, иди, – Гарри покачал головой, – я же знаю, как ты любишь подобные мероприятия, – Арчер смерил друга задумчивым взглядом и вздохнул.

– Ладно, я, так и быть, принесу тебе пару бутербродов, – он усмехнулся, и Гарри послал ему благодарную улыбку.

Том прекрасно знал, почему Гарри не хотел идти на пир, и ему хватило такта и понимания, чтобы не настаивать на его присутствии. Когда все ушли, Гарри закрыл книгу и задумчиво уставился на пляшущие в камине языки пламени, мысли его витали далеко от Хогвартса. В этот день погибли его родители, и Гарри хотелось как-то почтить их память, а не развлекаться вместе с сокурсниками в общем зале. Хотя как именно он собирался это делать, он тоже не знал, поэтому, собрав книги, он закинул на плечо сумку и отправился в библиотеку, решив, что это будет самым безобидным времяпрепровождением.

Каково же было удивление Поттера, когда в библиотеке он застал профессора Люпина. Тот стоял у самого входа, привалившись к стене, скрестив руки на груди и глядя на Гарри с мягкой улыбкой.

– Я подозревал, что ты предпочтешь уединиться в библиотеке, а не сидеть в Большом Зале, – ответил он на удивленный взгляд, – и решил составить тебе компанию… ты не против?

– Спасибо, сэр, – Гарри улыбнулся, – но вам необязательно…

– На самом деле у меня кое-что для тебя есть, – признался Ремус, – давай сядем за стол.

Гарри последовал за своим профессором вглубь библиотеки и когда они расположились за одним из столов, Люпин протянул Гарри альбом в кожаном переплете, который все это время держал в руках. Он бросил на профессора заинтересованный взгляд и открыл альбом. На первой же странице на него, сияя задорной улыбкой, смотрел темноволосый юноша лет шестнадцати удивительно похожий на Гарри. У него перехватило дыхание.

– Это…

– Джеймс, – тихо сказал Ремус, – мы окончили шестой курс, когда была сделана эта фотография.

Молодой отец Гарри подмигнул ему и помахал рукой. С замиранием сердца, Поттер переворачивал страницы, разглядывая фотографии на каждой из которых были запечатлены его родители и их друзья. Его мама, Лили Поттер была удивительно красивой девушкой с тёмно-рыжими волосами и такими же как у Гарри изумрудно-зелеными глазами. На каждой фотографии она приветствовала его открытой ласковой улыбкой, а в её глазах отражалась ничем не омраченная любовь к жизни и бесконечная доброта.

– Она такая красивая, – прошептал Гарри, чувствуя, как что-то подозрительно похожее на слезы жжет глаза.

– Твоя мама была удивительным человеком, – Ремус улыбнулся, – и больше всего на свете она любила тебя.

Гарри ничего не ответил, просто не мог выдавить из себя ни слова, боясь не справиться с голосом. Ему безумно хотелось оказаться там, рядом с ними, прикоснуться, обнять, поговорить с ними, узнать их. Но в его распоряжении были только фотографии, где его молодые родители, счастливые и строящие планы на будущее, смеялись и радовались, не подозревая, как мало осталось им жить. Было почти больно осознавать, что, глядя в эти родные, и одновременно незнакомые лица, он не может ничего изменить, не может предупредить их, спасти, не может даже сказать им, что он их сын, ведь это всего лишь отраженные на глянцевой бумаге воспоминания, неспособные ни услышать, ни понять его. Гарри перевернул очередную страницу и его внимание привлек красивый тёмноволосый юноша, которого до этого не было ни на одной фотографии. Он стоял рядом с отцом Гарри, и, словно флагом, размахивал красно-золотым шарфом, заразительно улыбаясь.

– А кто это? – он указал на гриффиндорца. Тот подмигнул ему и толкнул Джеймса в бок, словно собираясь что-то сказать. Удивительно, но при виде этого юноши Ремус помрачнел и отвел взгляд.

– Это… это лучший друг Джеймса, – нехотя ответил Люпин.

– О, – Поттер с интересом взглянул на друга своего отца, – и где он сейчас?

– Он…

Договорить Ремус не успел, так как по залу библиотеки неожиданно пронесся оглушительный звон, словно кто-то ударил в огромный колокол. Гарри вздрогнул, закрывая уши руками.

– Что это?! – воскликнул он, пытаясь перекричать этот жуткий шум.

– Сигнал тревоги, – Люпин вскочил на ноги, выхватил волшебную палочку и потянул за собой Гарри, – тебе нужно срочно вернуться в свою гостиную.

– Почему? Что происходит? – непонимающе спросил он, пока профессор тащил его за собой по коридору.

– Сработали охранные чары, – отрывисто бросил профессор, – в школу проник чужак.

«Что?» – хотел закричать Гарри, но, открыв рот, задохнулся от боли, словно кто-то прижал раскаленное железо к его лбу. До крови закусив губу, Гарри обхватил руками голову, борясь с подступающей к горлу тошнотой. К его ногам упал альбом с фотографиями его родителей, который Поттер держал в руках. Он не слышал, как побелевший от страха Люпин выкрикивает его имя, не видел его, не почувствовал, как его колени подогнулись и он упал на пол, не знал, что профессор опустился рядом с ним, схватив его за плечи и пытаясь хоть чем-то ему помочь. Всё, что Гарри видел, чувствовал и знал, была обжигающая, нестерпимая боль, охватившая, казалось, всё его существо и поглотившая его без остатка.

====== Глава 6. Рожденный летать живет недолго ======

К губам прижалось что-то холодное, и Гарри закашлялся, когда в горло скользнула маслянистая, омерзительная на вкус жидкость. Он нехотя открыл глаза, одновременно пытаясь отстраниться от источника неприятного вкуса, и уставился в черные глаза своего декана.

– Сэр? – хрипло удивился он, не понимая, что здесь делает Снейп и, вообще, где это «здесь»? Он поправил перекосившиеся на носу очки и вяло оглядел небольшую комнату, в которой, кроме кровати, где он лежал, был ещё книжный шкаф, стол и несколько заставленных какими-то предметами полок.

– Ни дня без припадка, да, Поттер? – для разнообразия спокойно поинтересовался тот, отходя от кровати, и Гарри тут же увидел профессора Люпина, приближающегося к нему.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Ремус.

– Хм, – Гарри прислушался к себе, сразу же почувствовав тупую ноющую боль в висках и вялую слабость во всем теле, – нормально, спасибо, – он попытался сесть, и профессор по ЗОТИ тут же подложил под его спину пару подушек, чтобы ему было удобно, Снейп, наблюдая за его действиями, тихо фыркнул. – Что случилось?

– Хороший вопрос, мистер Поттер, – тут же откликнулся профессор, вперив раздраженный взгляд в Люпина, – очень хороший, учитывая, что я так и не получил на него вразумительного ответа, кроме жалобного бессвязного блеяния.

Ремус бросил на коллегу усталый взгляд и снова повернулся к Гарри.

– Что ты помнишь последним?

– Была тревога? – нахмурился Гарри и тут же запаниковал. – Что произошло? Кто проник в школу? Всё в порядке? Кто-то пострадал? А почему...

– Гарри, – перебил его Ремус, – успокойся, все нормально, никто не пострадал... кроме тебя.

– А что случилось со мной? – уточнил Поттер.

– Я надеялся, что ты мне скажешь, – тихо признался Люпин. – Тебе неожиданно стало плохо, ты схватился за голову и упал, честно сказать, ты здорово меня напугал.

– Схватился за голову? – он задумался и вздрогнул, когда память о кошмарной обжигающей боли всколыхнулась в его сознании. – Мой шрам, – хрипло сказал он и прочистил горло, – шрам болел.

– Шрам? – Снейп шагнул ближе и нахмурился. – Шрам на лбу?

– Вообще-то, у меня нет других шрамов, сэр, – сухо заметил Гарри, на мгновение забыв, с кем он разговаривает, о чем профессор зельеварения ему услужливо напомнил парой язвительных фраз; Гарри пристыженно опустил глаза, не заметив смешливого взгляда Ремуса, адресованного Снейпу.

– Но почему вдруг у Гарри заболел шрам? – Люпин помассировал переносицу.

– Ты у меня спрашиваешь? – декан Слизерина презрительно фыркнул и пристально осмотрел мальчика. – В силу того, что вы, как мне кажется, вполне здоровы, мистер Поттер, я бы настаивал на том, чтобы вы вернулись в свою гостиную, так как кабинет профессора Люпина это не лучшее место для ночевок.

– Мы у вас в кабинете? – Гарри виновато глянул на Ремуса.

– Учитывая ситуацию, он был ближе всего, – тот пожал плечами.

– В Больничное крыло ты отнести его не догадался, – в полголоса пробормотал Снейп и уже громче обратился к Гарри. – Ну что вы тут разлеглись, Поттер? – рявкнул он, и того как ветром сдуло с кровати.

– Простите, профессор, – не уточняя, к кому именно обращается, сказал он, пытаясь одновременно пригладить волосы и расправить помятую мантию.

Вместе со своим деканом, Поттер добрался до подземелий, мечтая поскорее лечь спать. Получив на сон грядущий ещё порцию едких комментариев Снейпа относительно припадочности разных детей и любви одного конкретного ребенка устраивать показательные сцены, привлекая к себе внимание, Гарри, наконец, нырнул в гостиную, которая после стылых коридоров показалась ему очень теплой.

Как только за его спиной с тихим шорохом закрылся проход в гостиную, Гарри позволил себе болезненно поморщиться, помассировав ноющие виски. Все-таки чувствовал он себя не так хорошо, как старался показывать.

Пустая гостиная, какой она показалась поначалу, неожиданно оказалась не пустой.

– Гарри, – к нему стремительно приблизился бледный, как полотно, Том, – где ты был?!

– Я... эм... – он замялся, гадая, стоит ли рассказывать другу о случившемся. Приняв решение, он вздохнул, – Мне стало плохо и я... ну вроде как вырубился ненадолго.

– Плохо? – мгновение спустя спросил Арчер. – Что случилось?

– Шрам болел, – Поттер зевнул.

– Почему? – после непродолжительного молчания уточнил Арчер, постепенно успокаиваясь.

– Откуда мне знать? – Гарри пожал плечами, шаг за шагом продвигаясь в сторону спальни. – Раньше такого не случалось.

– Хм... – Арчер помолчал. – Это случилось, когда сработали охранные чары?

– Угу...

– Ясно, – Том бросил на друга долгий изучающий взгляд, гадая, почему он так спокоен, – но это странно, что твой шрам заболел.

– Больше он не болит, значит, пока беспокоиться не о чем, пойдем спать?

Друг остался стоять на месте, в его тёмных глазах горел хорошо знакомый азарт, и Гарри прекрасно знал, что пока тот не получит ответы на все свои вопросы, ему так просто сбежать не дадут.

– Все-таки интересно, кто это был... – задумчиво протянул Арчер.

– А? – Поттер снова зевнул.

– Кто проник в Хогвартс.

– Снейп говорит, что никто, – Гарри пожал плечами, – в любом случае, я рад, что ничего не случилось.

– Хм... – Том смерил друга задумчивым взглядом, – а ты, как я вижу, очень «обеспокоен» произошедшим... – саркастично заметил он.

– До истерики, – тот побрел в спальню, Арчер следовал за ним по пятам.

– И как ты себя сейчас чувствуешь?

– Паршиво, спасибо, что спросил.

– Не за что... – ухмыльнулся Том и все же... все же он не мог понять почему, но его не покидало ощущение, что произошедшее с Гарри и вторжение в Хогвартс как-то связаны между собой, но только как? И почему шрам, который по логике не должен болеть, вдруг...

– Том...

– Что? – Арчер вырвался из своих размышлений и посмотрел на Гарри, стоящего в паре шагов от него.

– Не делай такое страшное лицо, ничего не случилось, все живы, просто забудь, – Поттер развернулся на каблуках и вошел в спальню, оставляя друга наедине с самим собой.

– Ошибаешься, – тихо сказал Том, на губах его играла мрачная усмешка, – с этим проклятым шрамом что-то не так... – неожиданно он вздрогнул, и его улыбка стала шире. – Проклятым? Хм... интересно...

Продолжая тихо бормотать что-то себе под нос, Том зашел в спальню и тихо прикрыл за собой дверь.

«Спорю на свою волшебную палочку, здесь не все так просто, как кажется», – подумал Арчер, проваливаясь в сон.

На соседней с ним кровати Гарри упал лицом в подушку, вдыхая еле ощутимый аромат хвои, исходящий от постельного белья, и почувствовал, как наконец-то его охватывает долгожданное спокойствие. Впрочем, наутро, как и ожидалось, он проснулся совершенно разбитым и еле пережил два урока зелий, на которых Снейп просто превзошел сам себя, упражняясь в язвительности.

Том, что удивительно, больше не заводил разговоров о произошедшем, за что Гарри был необычайно ему благодарен. Ещё одного допроса с пристрастием он бы не пережил, он и так целый день практически спал на ходу. Хуже всего дело обстояло с домашним заданием, которого почему-то было очень много и которое никак не желало выполняться.

– Черт, – Гарри потер покрасневшие глаза и упрямо уставился в учебник по чарам, – ничего не понимаю.

– Так иди спать, – откликнулся Том, развалившись на диване, в отличие от друга он уже всё сделал и теперь читал какой-то фолиант о древних магических родах. Гарри заглянул в книгу друга и по-кошачьи улыбнулся.

– Кажется, кто-то верит в собственную ложь? – тихо заметил он.

– А я разве сказал хоть слово лжи? – Арчер невинно потупился. – Я же правда жил в маггловском приюте и действительно не знаю, кто мои родители, да и про Арчеров не я сказал, а Олливандер, – он лукаво улыбнулся. – Вдруг я наследник богатой семьи и даже не знаю об этом?

– Да, это было бы упущением с твоей стороны, – ухмыльнулся Поттер, возвращаясь к своему домашнему заданию, – нет, что-то, черт возьми, не так с этим параграфом, – через минуту пожаловался он, захлопнув учебник, – бессмыслица какая-то.

– Ты о левитации? – неожиданно рядом с Поттером возник Блэйз Забини и, не дав сокурснику ответить, весело продолжил: – Вот и я говорю, чушь какая-то, они там пишут, что вес поднимаемых предметов ограничен, но это же глупо, магия может сделать, что угодно, и если я захочу поднять в воздух дом, то он должен взлететь.

– Ты идиот, – на ручку дивана опустился Драко, – Вингардиум может поднять только то, что можешь поднять ты сам.

– Тогда зачем вообще нужно такое заклинание, если я и без него прекрасно справлюсь? – фыркнул Блэйз.

– Чтобы усложнить нам жизнь, полагаю, – мрачно заметил Поттер, у которого начиналась головная боль.

– А чего это ты такой «веселый»? – заинтересовался Забини, внимательно разглядывая Гарри.

– А это у него со вчерашнего дня, – вступил в беседу Том, – он играет в мрачного типа.

Трое слизеринцев обменялись насмешливыми взглядами, Гарри заскрипел зубами от злости.

– Очень смешно, – буркнул он и, поднявшись на ноги, ушел в спальню, не обращая внимания на три удивленных взгляда, провожающих его до самой лестницы.

– Чего это он? – пробормотал Забини.

– Ты просто слишком его раздражаешь, – равнодушно отозвался Арчер из-за книги. Драко усмехнулся.

– И как ты только с ним ладишь? – протянул Малфой.

– Чудесно.

– И правда, он ведь такой «общительный», – язвительно заметил Драко.

– И что? – Том покосился на сокурсника, гадая, к чему он клонит.

– Мне кажется вы довольно разные, – глубокомысленно изрек Малфой.

– И что? – повторил Арчер.

– И всё, – блондин пожал плечами. – Как думаешь, кто проник в Хогвартс?

– Не знаю, не видел, – Том зевнул.

– И тебе не интересно? – тут же влез Блэйз.

– Ну, ничего же не случилось.

– А если это был Пожиратель? – Малфой, сощурившись, глянул на сокурсника.

– Кто? – непонимающе моргнул Арчер.

– Пожиратель Смерти, – вместо друга ответил Блэйз, – так себя называли последователи Темного Лорда.

Том покачал головой.

– Мы живем в мире, полном идиотских прозвищ, – заключил он.

Блэйз рассмеялся.

– Не то слово, парень.

– Я бы не шутил с этим, – спокойно посоветовал Драко, высокомерно глядя на Тома. – Я понимаю, что в маггловском мире тебе некому было объяснить это, но Пожиратели Смерти очень опасны.

– Но это не отменяет того, что прозвище у них глупое, – хмыкнул Арчер, закрывая книгу.

«Впрочем, – подумал он, – если в школу действительно проник Пожиратель, могло ли это как-то повлиять на Гарри?»

– Главное, чтобы матч не отменили, – вздохнул Забини, – я слышал, Поттер просто дьявол на метле, мечтаю увидеть, так ли это.

– Я был на тренировке, – нехотя признался Драко, – надо сказать, он неплохо летает, – тут он надменно фыркнул, – Конечно, я летаю не хуже.

Том и Блэйз красноречиво переглянулись, Малфой обиженно насупился.

* * *

Удивительно, но даже то, что Гарри рано лег спать, никак не повиляло на его состояние, он по-прежнему чувствовал себя разбитым и был несколько заторможен с самого утра. На завтраке он вяло ковырялся вилкой в тарелке, борясь со слипающимися глазами.

– Не нервничай, – вполголоса сказал ему Блэйз, заметив отсутствие всякого аппетита у сокурсника, – я понимаю, что это у тебя первая игра и все такое, но тебе, наверное, нужно что-то съесть.

– А? – Гарри оторвался от созерцания своего измученного омлета и непонимающе взглянул на Забини.

– Матч, – тот моргнул, – я говорю про квиддич.

– Квиддич? – слабо промямлил Гарри.

– Сегодня в одиннадцать, – с нажимом добавил Блэйз и потрясенно уставился на Поттера. – Только не говори мне, что ты забыл!

Гарри почувствовал, как к общему недомоганию прибавляется легкая тошнота. Матч по квиддичу! Сегодня! Он обхватил голову руками. Он только что об этом вспомнил. Том, сидящий по правую руку от друга, тихо фыркнул.

– Я смотрю, ты очень рад этой новости, – заметил он.

– Не то слово, – простонал Поттер, уронив вилку.

Первая игра сезона проходила между Гриффиндором и Слизерином, и уже к десяти часам утра половина зрительских мест была занята учениками и преподавателями. Наблюдая за тем, как трибуны заполняются волшебниками, Гарри с отстраненным недовольством отметил, что большинство студентов, независимо от факультета, размахивали самодельными флагами с гербом Гриффиндора и явно болели за львиный факультет, единственным зеленым пятном среди красно-золотого моря была Слизеринская трибуна.

На поле вышла мадам Хуч со вступительной речью, и шум со стороны зрителей снизился до еле различимого гула.

Гарри сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и закрыл глаза, крепче сжимая в руках свою метлу. От зашкаливающего нервного перенапряжения у него жутко кружилась голова, и единственное, о чем он мечтал, это забиться в самый темный угол и остаться там до тех пор, пока все не успокоится.

Маркус Флинт ободряюще похлопал первокурсника по плечу.

– Успокойся, Поттер, – посоветовал он, – все пройдет отлично.

Гарри вяло кивнул, глядя на жутковато-широкую улыбку капитана и размышляя о том, что если тот узнает, что Гарри всего пару часов назад вспомнил про предстоящий матч, то откусит ему голову. Это не прибавляло оптимизма.

– Всем приготовиться! – рявкнул Флинт, седлая свою метлу, Гарри стиснул зубы. Игра началась.

«И звезда этого сезона, юный герой Гарри Поттер, который отчего-то предпочел играть за слизеринцев! – вещал гриффиндорский комментатор Ли Джордан, сидя на трибунах рядом с профессором МакГонагалл. – Посмотрим, на что способны слизеринские знаменитости!»

Слова Джордона, может, и задели бы Гарри, но он был настолько сосредоточен, чтобы его не вывернуло наизнанку, что прослушал все, что тот говорил. В конце концов, последней глупостью за сегодняшний день будет момент, когда его вырвет на кого-нибудь из игроков. Гарри поднялся ещё выше, приказав себе успокоиться и думать о снитче, но вдруг понял, что находясь сейчас на высоте практически ста футов над землей, он чувствовал себя как никогда спокойно. Слабость и головокружение не были причинами страха, это было что-то другое. Но что?

– Поттер, не спи!!! – заорал откуда-то снизу Маркус, Гарри вздрогнул и повернул голову: практически напротив него висел маленький золотой шарик, к которому мчался гриффиндорский ловец. Резко развернув метлу, он рванул к снитчу, забыв обо всем на свете. Ветер свистел у него в ушах, заглушая вопли зрителей, отрезая Гарри от всего окружающего мира. Он не видел, как размахивает руками Флинт, давая указания нападающим, чтобы те прикрывали своего ловца от бладжеров, не слышал комментариев Ли Джордона, не чувствовал былого недомогания. Вся его реальность сузилась до крохотного золотого мячика, летящего впереди. Он забыл обо всем, не чувствовал ни волнения, ни страха, ни опасности. Только абсолютная свобода и раскаленный адреналин, подгоняющий его лететь быстрее. Никогда ещё Гарри не чувствовал себя так прекрасно, так уверенно, казалось, он мог предугадать любое движение снитча, любой поворот, повторить любую траекторию полета. Шарик устремился вниз, Гарри спикировал следом за ним, и если бы он мог, то услышал бы, как восторженно взвыли зрители, завороженно наблюдающие за погоней. Гриффиндорский ловец, боясь не справиться с метлой, отстал от Гарри, когда до земли оставалось не больше десяти футов, в это же мгновение снитч сменил направление полета и чуть сбавил скорость, момент был идеальным. Выравнивая метлу, Гарри выбросил вперед правую руку.

– Есть, – выдохнул он, когда его пальцы сомкнулись на прохладной поверхности мячика. Сейчас он чувствовал себя хищником, в цепких когтях которого слабо трепыхалась вожделенная добыча. И это было такое потрясающее чувство, что Гарри на мгновение потерял концентрацию. Тут же вернулись цвета и звуки. Он часто заморгал, пытаясь сориентироваться, оглушенный криками зрителей, смятенный мельканием красок. Вместе с этим вернулись слабость и головокружение. Поняв, что он мчится на трибуны, Гарри резко развернул метлу, и рука, которой он сжимал древко, не выдержав сильного рывка, соскользнула. На этой точке Поттер и его метла разминулись, мальчик кубарем покатился по земле вправо, а оставшийся без седока «Нимбус», вращаясь, как бумеранг, умчался куда-то влево и исчез из его поля зрения.

«Скорее всего, она врезалась в трибуны», – успел грустно подумать Гарри.

Столкновение с землей оказалось до обидного болезненным. Гарри лежал на спине, пытаясь сделать вдох и крепко сжимая в кулаке золотой мячик. Над ним, словно карусель, вращалось небо, а под ним от чьих-то шагов вибрировала земля.

– Поттер! Ты цел?! – с этими словами его рывком подняли на ноги, и Гарри оказался лицом к лицу с побледневшим капитаном. – Черт, что это был за фокус?! – тут же заорал Флинт, убедившись, что его ловец жив. – Я думал, ты свернул свою чертову шею!

Гарри покачал головой, размышляя о том, что если Маркус продолжит так его трясти, то его вывернет наизнанку. Секундой позже оказалось, что Флинт – не самое худшее из зол, потому что когда на него накинулась вся слизеринская команда, пытаясь встряхнуть его или похлопать по плечу, Гарри серьезно забеспокоился, что его сейчас просто затопчут. Кто-то схватил его за запястье, поднимая вверх руку, в которой Гарри держал снитч.

– Мы победили! – заорал ему на ухо вратарь их команды Джулиан Блетчли. – Поттер поймал снитч!

После этого Гарри за шиворот тащили то в одну сторону, то в другую, никак не давая ему прийти в себя и понять, не переломал ли он себе все кости, падая с метлы. Когда все добрались до гостиной Слизерина, от Поттера осталось одно имя. Он безвольно упал на диван и механически всем улыбался и кивал, пока Маркус вдруг не вспомнил, что его ловцу необходимо провериться у мадам Помфри на предмет повреждений и травм, и Гарри снова куда-то потащили. Он думал, что этот кошмар теперь не закончится никогда, но вот его усадили на кровать и строго приказали всем убраться вон. Наконец, наступила долгожданная тишина.

– Этот квиддич, – раздраженно покачала головой мадам Помфри – невысокая худощавая ведьма с тёмно-каштановыми волосами, тронутыми сединой, – когда дело доходит до этой жуткой игры, все вдруг сходят с ума, – она всплеснула руками, разгладила складки на своей безукоризненно белой мантии и пристально взглянула на Гарри. – Итак, мистер Поттер, как вы себя чувствуете?

– Эм... – Гарри подумал, что тошнота и головокружение пройдут, как только он придет в себя, а в остальном... – плечо немного болит, – сообщил он.

– Удивительно, что только плечо, – сухо пробормотала медсестра и, вытащив волшебную палочку, несколько раз провела ею вдоль груди первокурсника. – Переломов нет, только пара ушибов, – сообщила она и вдруг нахмурилась. – Скажите, мистер Поттер, вы не испытываете недомогания или головокружения?

– А? – Гарри удивленно уставился на неё. – Да... немного,... а что?

– У вас жар, – она прожгла его раздраженным взглядом и почти обиженно добавила, – об этом необходимо сообщать, мистер Поттер.

Медсестра взяла с прикроватного столика несколько пузырьков с зельями.

– Это обезболивающее... заживляющее... тонизирующее... жаропонижающее, – комментировала она, по очереди протягивая их Гарри.

Наконец, когда, по мнению Поттера, он был переполнен всякими зельями, а по мнению мадам Помфри, ему была оказана первая помощь, его отпустили восвояси, наказав принять жаропонижающее зелье перед сном. Первокурсник покорно кивнул и сбежал.

В гостиной Слизерина продолжалось веселье по поводу первой победы, и как только герой дня появился в поле зрения сокурсников, его тут же окружили и принялись поздравлять по новому кругу. Это... утомляло. Растолкав сокурсников, к нему подобрался Флинт и сурово воззрился на него.