Текст книги "Первое мгновение вечности (СИ)"
Автор книги: Рэйя_Гравис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– Ну, не знаю, – Поттер пожал плечами, – по-моему, это глупо, и вообще я не уверен, что смогу быть…
– Ой, ну хватит! – Арчер толкнул друга локтем, заставляя того замолчать. – Мы будем великими, и ты ничего не сможешь с этим поделать.
– Почему это? – Гарри скептически взглянул на Тома, хотя уже начал невольно усмехаться, втягиваясь в эту новую игру под названием «Стань великим волшебником», она казалась почти такой же увлекательной, как и «Брось в Дадли гнилое яблоко и успей убежать». Правда для Гарри такие игры зачастую заканчивались плачевно, и не потому, что он плохо бегал, а потому, что его кузен бесконечно жаловался, причем неважно, действительно Гарри сделал что-то плохое или нет, его все равно наказывали.
– Как это почему? – Том широко ухмылялся. – Это у нас в крови и не смей спорить!
– И не думал, – зевнул зеленоглазый мальчик, нежась в лучах заходящего солнца. – Значит, великими?
– Непременно!
– И мы будем всем помогать, всех защищать…
– Ну… вроде того, – менее уверенно пробормотал Том.
– И мы научимся превращаться в животных, как профессор МакГонагалл? Как она это назвала? Аним… как?
– Анимагия, – задумчиво отозвался Арчер. – Да, это очень круто, – краем глаза Гарри заметил, как друг кивнул своим мыслям, – я бы хотел превращаться в какого-нибудь хищника.
– Сильного, – с готовностью согласился Поттер.
– И хитрого…
– Быстрого….
– Бесшумного!
– С острыми клыками!
– Да, опасного, такого, как…
– Лев! – воскликнул Гарри.
– …Змея, – одновременно с ним завершил свою мысль Арчер.
Переглянувшись, оба расхохотались. Смех перешел в глупое хихиканье, когда мальчики устроили шуточную схватку, толкаясь, щекоча, и подтрунивая друг над другом, причем один усиленно изображал змею, в то время как другой пытался походить на льва. Немного успокоившись, они некоторое время провели в блаженном молчании, каждый потерявшись в своих мечтах и планах.
– Мы будем самыми могущественными волшебниками, – снова сказал Том, явно смакуя эту мысль, – только так и никак иначе.
Гарри хихикнул. «О да, для Тома сама мысль о посредственности была бы оскорбительной», – решил он, качая головой и думая о том, что Арчер, пожалуй, самый амбициозный друг с манией величия, которого только можно было найти.
*
Дверь в кабинет великого волшебника, Верховного Чародея Визенгамота, обладателя ордена Мерлина первой степени, победителя Гриндевальда или просто директора школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора распахнулась, с грохотом ударившись о стену, и в помещение влетела как никогда разъяренная ведьма в изумрудно-зеленой мантии. Её темные волосы, чуть тронутые сединой, были убраны в тугой пучок на затылке и почему-то казались наэлектризованными, в карих глазах, устремленных на директора, читалось плохо скрываемое негодование, а губы были сжаты в тонкую линию. Всё это говорило о крайней степени гнева, и седовласому волшебнику, сидящему за большим письменным столом в компании чашки чая, вороха исписанных пергаментных свитков и феникса с перьями настолько яркого красного цвета, что птица казалась объятой языками пламени, подумалось, что это довольно тревожный знак.
– Минерва, – как можно более доброжелательно улыбнулся Альбус Дамблдор, поднимаясь из-за стола, – как приятно видеть тебя здесь, чаю?
– Это немыслимо, Альбус! – вместо привычно вежливого отказа взвилась женщина. – Я говорила, что Эти Ужасные Магглы никуда не годятся, но вы как всегда сделали всё по-своему! А я предупреждала вас!
– Минерва, – растерялся её очень уважаемый в широких кругах работодатель, – я потерял нить твоих рассуждений, если бы ты…
– Если бы ВЫ послушали меня, Альбус, то ничего этого не случилось бы, – грубо перебила его она, – а вместо этого я узнаю, что Гарри…
– Гарри? – тут он растерял все свое благодушное настроение. – Гарри Поттер?
– Именно, Альбус! Я была у него дома и то, что я там видела... – постепенно успокаиваясь, или начиная уставать, Минерва тяжело опустилась на стул напротив директора, – у меня просто слов нет, чтобы описать это!
– Минерва, – вздохнул Дамблдор, подобное поведение профессора трансфигурации было, мягко говоря, пугающим, – я всегда очень ценил твои рациональность и последовательность, – он сложил руки на столе и подался чуть вперед, глядя на женщину так, словно перед ним сидела провинившаяся школьница, – и мне было бы проще понять твои чувства, если бы ты объяснила мне более подробно, что привело тебя в такое… состояние.
– О, – волшебница враз успокоилась, но взгляд, которым она наградила своего начальника, мог бы при желании убить на месте, – так вы хотите подробностей, – тут она улыбнулась, и Альбус невольно откинулся на спинку стула, втайне опасаясь за собственное благополучие. Как-никак Минерва МакГонагалл всегда была очень сильной волшебницей, и в сочетании с подобной степенью ярости, она становилась довольно опасной для окружающих.
– Так что же случилось? И причем тут юный Гарри? Мне казалось, недавно он должен был получить письмо из школы, ты решила навестить его?
– О нет, это вышло случайно, я же не думала, что… – МакГонагалл замолчала, барабаня пальцами по столу. – Как вы знаете, я посещаю дома магглорожденных волшебников, получивших приглашение в Хогвартс. Сегодня я была на Прайвет Драйв, где проживает мистер Арчер.
– О, – Альбус опустил взгляд, выискивая что-то в разложенных перед ним документах, наконец, он слегка улыбнулся, обнаружив там то, что искал, – да-да, мистер Томас Арчер, Прайвет Драйв восемь. Я так понимаю, Гарри ты встретила у него дома?
– Да, – сухо ответила женщина, бросив на директора колючий взгляд, – как выяснилось, мистер Поттер даже не знал, что он волшебник.
– О? – теперь Дамблдор выглядел несколько сбитым с толку. – Его родственники не рассказали ему? Это довольно… печально, но… надеюсь, ты прояснила мальчику ситуацию?
– Прояснила, – она послала ему ещё один раздраженный взгляд, – и когда мистер Поттер узнал о том, кем были его родители, он посмотрел на меня так, словно у меня выросла вторая голова! – волшебница сокрушенно покачала головой. – А позже я узнаю, что мальчику забили голову отвратительной ложью о том, кем были Джеймс и Лили и о том, как они погибли!
Альбус молчал некоторое время, рассматривая профессора трансфигурации.
– Я понимаю твоё возмущение, Минерва и догадываюсь, что могли наговорить Гарри его родственники, но ты же знаешь, как Петунья относится к волшебству, у неё с этим были некоторые… проблемы… возможно, она просто не хотела, чтобы Гарри…
– Вы ещё ничего не поняли, – резко перебила директора МакГонагалл. – Мерлин! Вы бы видели его! Мне показалось, они совсем его не кормят, а как он был одет! Альбус, у меня даже язык не повернется назвать эти обноски одеждой! И то, как он смотрел на свою тётю! Я говорила вам! – в её голосе зазвенела сталь. – Говорила, что ничего хорошего ждать от этих магглов нельзя! Они обращаются с ним отвратительно!
– Ну-ну, Минерва, – улыбнулся старый волшебник, – все мальчики в возрасте Гарри несколько… неопрятны. И мне думается, ты слегка преувеличиваешь, возможно, Петунья просто несколько строга с ним, а ты поняла её поведение неправильно?
– О, ну раз так, – пропела Минерва, – тогда объясните мне, почему в их доме нет ни одной фотографии Гарри? Почему она называет мальчика выродком и ненормальным? – она поймала напряженный взгляд Дамблдора и тихо добавила: – Хочу заметить, что это всё было сказано в его присутствии! Альбус, они его ненавидят!
– Но у них он находится под защитой, – директор попытался натянуто улыбнуться, хотя услышать подобное, было для него неожиданностью, – я не знаю другого места, где Гарри мог бы быть в большей безопасности.
– В безопасности от чего? От их ненависти? От жестокости? Ни один ребенок не должен расти в таких условиях, Альбус! Они изведут его быстрее Того-Кого-Нельзя-Называть и его Пожирателей всех вместе взятых! – жестко сказала колдунья. – Мерлин, да половина Британии с радостью взяла бы к себе знаменитого Гарри Поттера и защищала бы его, как родного ребенка. А эти магглы, – она презрительно скривилась, – морили его голодом! Он выглядит гораздо младше своих лет, он ужасно худой и бледный, и уж поверье мне, так не выглядят дети, которые растут в любви и заботе. Он похож на беспризорника! – по мере того как она говорила, директор становился все мрачнее и задумчивее. – Вы обрекли его на несчастное детство, на одиночество и унижения! – она сделала весомую паузу. – И ради чего? Сомневаюсь, что это был лучший способ обеспечить его безопасность, – Минерва фыркнула. – Следуя вашей логике, можно было бы сразу определить мальчика в Азкабан, уж поверьте, там ему было бы комфортнее, и безопасность на высшем уровне, не находите? А дементоры – такая приятная компания, в отличие от Этих Магглов!
– Минерва, твой сарказм неуместен, – директор тяжело вздохнул, массируя виски, – я… мне трудно поверить, что все так плохо, как ты говоришь.
Профессор ответила ему язвительным фырканьем.
– Альбус, мальчик одиннадцать лет спал в чулане под лестницей, насколько это плохо по вашим критериям? – Минерва замолчала, глядя, как медленно каменеет лицо старшего волшебника, превращаясь в лишенную всяких эмоций маску.
– Он. Спал. Где? – тихо переспросил Дамблдор, наконец, понимая весь гнев своей собеседницы.
– В шкафу, Альбус, – безжалостно повторила она, – в чулане под лестницей. А теперь объясните мне, зачем вы вообще отправили мальчика к Этим Людям? Я боюсь подумать о том, сколько затаенной злобы и обиды скопилось в его душе. Скажите, Альбус, один Тёмный Лорд – это уже скучно? Вы решили вырастить второго?
В глазах Дамблдора вспыхнуло и погасло негодование, теперь он выглядел постаревшим, уставшим и… растерянным.
– Я просто хотел, чтобы он рос в мире магглов, – вздохнул он, словно пытался оправдаться, – чтобы знал и любил этот мир так же, как и волшебный, чтобы ценил оба мира, чтобы понимал их. Я… подозревал, что Дурсли не самый лучший вариант семьи для Гарри, но надеялся, что они смогут подарить мальчику тепло и любовь. Защиту.
– Значит, дело не в чарах? – раздраженно уточнила Минерва, полностью игнорируя исповедь директора.
– Чары Лили защищают его лучше любого щита, лучше любого заклинания, это правда. В доме своих родственников Гарри в абсолютной безопасности, а я хотел спрятать его… спрятать от волшебного мира в том числе. Он был в опасности, и ты это прекрасно знаешь.
– Больше он там жить не будет, – отрезала Минерва.
– Что?
– Я позабочусь о том, чтобы мальчик уехал от них как можно скорее, – отчеканила она.
– Минерва, – вздохнул директор, – и куда ты собралась его отправлять?
– Любая семья захочет взять его к себе и уж, не сомневайтесь, подарит больше тепла и защиты, чем его родственники!
– Хорошо, – Альбус задумчиво взглянул на МакГонагалл, – я перефразирую свой вопрос. Кому ты сможешь настолько довериться?
Теперь она молчала гораздо дольше, устремив невидящий взгляд в одну точку.
– Молли и Артур Уизли могли бы… нет… они не смогут позволить себе…
– Они бы с радостью взяли мальчика, не сомневаюсь, но будет ли он там в безопасности?
– А вы, Альбус? – с затаенной надеждой спросила она. – Разве вы не можете стать опекуном мистера Поттера? Вы, пожалуй, единственный, кто сможет защитить Гарри лучше любого заклинания, лучше любых чар!
– Ты же знаешь, что Гарри дорог мне… я часто бывал в доме Поттеров и… даже думал о том, чтобы забрать мальчика к себе после гибели его родителей, – Дамблдор помолчал, охваченный своими мыслями и воспоминаниями, – но, пойми меня правильно, я слишком стар и порой слишком… невнимателен, вряд ли мне можно доверить заботу о ребенке, – он невесело улыбнулся. – К тому же, я постоянно нахожусь в Хогвартсе, постоянно чем-то занят. Гарри нужна семья, а не вечно отсутствующий опекун преклонного возраста.
– Но это лучше, чем Эти Магглы, – фыркнула МакГонагалл, – и вы могли бы столькому научить его…
– Вряд ли министр понял бы моё желание получить опеку над Гарри, ты знаешь Корнелиуса, если он в чем-то уверен или чего-то боится, убедить его в обратном или успокоить практически невозможно.
– Тем более, если это грозит, – или он думает, что это грозит, – его посту министра магии, – согласилась волшебница и после нескольких минут размышлений решительно посмотрела на директора, – хорошо, тогда я могу взять…
– Правила Хогвартса гласят… – тихо начал Альбус и Минерва покорно вздохнула.
– …Что преподаватель не имеет права брать опеку над своим студентом, – закончила она за директора и кивнула, – да, но, Альбус, оставлять мальчика с этими людьми… я не могу так бросить его, – её взгляд заледенел, – мы и так подвели и предали его.
– Этого не повториться, – тихо пообещал Дамблдор, – ты сама сопроводишь Гарри и мистера Арчера в Косой переулок?
– Да. Послезавтра.
– В этот день я лично отправлюсь к Дурслям и прослежу, чтобы Гарри был обеспечен всем необходимым. Я поговорю с ними.
– Это меньшее, что мы можем для него сделать, – кивнула МакГонагалл, поднимаясь из-за стола и окидывая задумчивого начальника расстроенным взглядом, – что бы вы ни говорили, я все равно буду чувствовать, что, оставив Гарри на Прайвет Драйв десять лет назад, мы совершили непоправимую ошибку.
– Ну-ну, Минерва, – почти автоматически отозвался Альбус, делая глоток давно остывшего чая, не чувствуя ни температуры, ни вкуса напитка, – все ещё можно исправить.
– Хотелось бы верить, – она покачала головой и покинула кабинет директора.
Как только дверь за профессором трансфигурации закрылась, Альбус Дамблдор устало откинулся на спинку стула и прикрыл пронзительно-голубые глаза, гадая, сколько истины было в словах его заместительницы, когда она говорила, что они совершили ужасную ошибку, оставив мальчика у его родственников. Тяжело вздохнув, Дамблдор взглянул на феникса. Огненная птица чистила свои перья, изредка бросая на директора вопросительные взгляды.
– Я не могу допустить, чтобы люди, которые должны были защищать мальчика, поставили его жизнь под угрозу из-за своей ненависти, – сказал он то ли себе, то ли фениксу, – но и забрать его от них я тоже не могу.
Фоукс поднял точеную голову и, склонив её набок, тихо щелкнул клювом, встретившись с директором взглядом, и Альбус, если бы он только мог понимать речь фениксов, был практически на сто процентов уверен, что это щелканье было крайне язвительным комментарием.
– Значит, ты тоже меня осуждаешь, – безрадостно улыбнулся Дамблдор, возвращаясь к разложенным на столе документам. День начал плавно переходить в ночь, а у Верховного Чародея ещё оставалась масса дел, к которым теперь прибавилось посещение Дурслей.
*
После визита профессора МакГонагалл, Гарри казалось, что он пребывает во сне, который вот-вот закончится. Не было больше чулана под лестницей, не было криков и оскорблений, не было бесконечной работы по дому, подъемов рано утром, готовки и наказаний за любую мелочь. Дурсли, казалось, вообще старались его не замечать, с ним не контактировать и о нем не думать. Во всей этой идиллии оставался только его драчливый кузен, но, во-первых, Гарри быстро бегал, а во-вторых, теперь почти официально являясь волшебником, он мог запугать Дадли до полусмерти… ну, или попросить об этом Тома. Его друг умел выстраивать свои угрозы так, что к концу его речи собеседник мог вполне себе повредиться рассудком от ужаса. Арчер всегда отличался особым складом ума, предпочитая решать все свои проблемы с окружающими отталкивая или запугивая их. Именно поэтому половина их школы считала Тома «парнем, к которому лучше не подходить», в то время как вторая строила самые невероятные предположения относительно его уравновешенности и психического здоровья, при этом нервно вздрагивая от каждого его взгляда. Том умел производить на людей то впечатление, которое было ему выгодно. Гарри нравилась эта черта его друга, хотя сам он, кажется, только и умел, что казаться полнейшим болваном. Он до сих пор не понимал, отчего вдруг Том решил общаться с ним, и чем больше проходило времени, тем больше Гарри начинал опасаться того, что их дружба построена исключительно на их общей тайне. Магии.
Поттер несколько раз повторил про себя это запретное в доме Дурслей слово и медленно улыбнулся.
– Волшебство, волшебство, магия, магия, – пропел он и, помрачнев, добавил, – я волшебник, я волшебник…
Этим самовнушением мальчик занимался вот уж два часа подряд, убеждая себя в том, что он действительно «особенный», а не «ненормальный». Это оказалось неожиданно сложно сделать.
«А что если, приехав в Хогвартс, Том найдет себе новых друзей? – эта унылая мысль вращалась в его голове с самого утра. – Что если он поймет, насколько я обычный и скучный? Ведь в волшебном мире, наверное, полно ребят, которые гораздо умнее и талантливее». Том всегда стремился к сильным. Слабаки были ему противны и неинтересны. В лучшем случае он их игнорировал. В худшем обливал грязью с ног до головы с присущей ему жестокостью. Гарри не хотелось признаваться в этом, но он безумно боялся однажды стать объектом его насмешек. И дело было даже не в том, что мальчику не нравилось, когда его оскорбляют, а в том, что единственный человек, которого он считал своей семьей, может отвернуться от него. Гарри боялся остаться в одиночестве, боялся, что его способности – это единственное, что все эти годы привлекало в нем Тома, что его лучший друг на самом деле просто его терпел.
Занятый самокопанием и самонакручиванием, которые уже привели впечатлительного мальчика к легкой паранойе и мысли, что Арчер его ненавидит, Гарри пропустил завтрак и обед, и только когда за окном начали сгущаться сумерки, вспомнил, что за весь день ничего не ел. Об этом ему красноречиво напомнило урчание в животе, когда мальчик, невзирая на чувство голода, остался лежать на кровати, и тогда, ведомый инстинктами и запахом еды с кухни, он спустился вниз, тихо ступая по полу, чтобы не встревожить своих нервных родственников. Ужинать с ними он, конечно, не собирался, да и кто бы ему позволил, но на то, чтобы стащить к себе в комнату тарелку с парой бутербродов запрета не было. И уж тогда, на сытый желудок, он сможет вновь начать анализировать свою странную жизнь. Чем он и занялся, потратив на это почти всю ночь.
Естественно, что когда наутро в дверь постучалась профессор МакГонагалл, Гарри побрел следом за ней жутко не выспавшимся. Том же, наоборот, бодрый и взволнованный, всю дорогу до Лондона заваливал заместителя директора градом самых разнообразных вопросов, впитывая ответы, как губка.
Сложно сказать, чего ожидали оба мальчика, отправляясь в тот день за покупками в мистический Косой переулок. Возможно парящих в воздухе домов, драконов, пегасов, летающих светящихся сфер, фей, говорящих животных. Но вот чего они точно не ждали, так это, остановившись возле узкой потертой двери, над которой, еле держась на одном гвозде, болталась вывеска «Дырявый котел», войти в тёмный, пропахший дымом и полынью бар и оказаться в окружении самых странных и подозрительных личностей, которых они только могли представить.
– Это и есть волшебный мир? – прошептал Том, хотя понижать голос совсем не было нужды – в баре было невероятно шумно.
– Не знаю, – Гарри пожал плечами, глазея по сторонам, – странное место.
Они переглянулись и поспешили за профессором, которая прокладывала свой путь между круглыми деревянными столиками и посетителями, направляясь к черному выходу бара.
– Всё это странно, – заключил Гарри, когда все трое оказались в небольшом внутреннем дворике, где кроме кирпичной стены и мусорного контейнера ничего другого не наблюдалось, Том молча с ним согласился и уже открыл рот, чтобы уточнить у МакГонагалл не заблудилась ли она, когда заметил, что женщина достала из кармана волшебную палочку и теперь стучит её кончиком по кирпичной кладке. Сперва все это показалось Тому какой-то глупой шуткой или розыгрышем, но вдруг стена задрожала и начала разъезжаться в разные стороны, открывая обзор на длинную извилистую улицу.
– Добро пожаловать в Косой Переулок, – Минерва с трудом сдержала улыбку, глядя на выражения лиц Поттера и Арчера, – одно из самых людных мест магической Британии.
Гарри и Том замерли, забыв, как дышать и шевелиться. В это мгновение все глупые фантазии двух одиннадцатилетних мальчишек вдруг стали реальностью.
====== Глава 3. Разговоры и подарки ======
Посещение Косого переулка для обоих мальчиков вылилось в феерию самых разнообразных эмоций – от страха до бесконечного восторга. Улица змеей вилась между невысокими магазинчиками, витрины которых пестрели самым разнообразным товаром. Гарри нашел здесь и котлы всех форм и размеров, и волшебные книги, и магических животных, и летающие метлы, и ингредиенты для зелий, и огромный банк, в котором заправляли самые настоящие гоблины.
Поттер думал, что это, пожалуй, самое удивительное место на свете, и в довершение ко всему здесь была целая толпа волшебников в разнообразных мантиях и остроконечных шляпах! Мальчик очень старался не таращиться по сторонам, но это было выше его сил – все здесь было необыкновенным, волшебным и новым, все здесь было наполнено магией. Только сейчас, наконец, он осознал, что значит «волшебный мир», и мир этот очень ему понравился.
Профессор МакГонагалл отвела Тома и Гарри в книжный магазин, где оба мальчика восторженно бродили вдоль полок, стараясь прочитать как можно больше названий на корешках фолиантов; там же они приобрели учебники, сверяясь со списком необходимой литературы, и пару книг для самостоятельного изучения. В магазине, где продавались ингредиенты для зелий, Гарри со смешанным чувством отвращения и любопытства рассматривал банки с глазами тритонов, лапками жаб и прочей гадостью, которой не было названия. Точнее, названия были, но вот понять смысл оказалось сложно... Вот что такое «Шкура бурмсланга обыкновенная», «Яд акромантула», «Гной бубонтюбера», или «Корень Мандрагоры»? Подобрав необходимые ингредиенты для первокурсников, Поттер так же приобрел толстый справочник « Все составляющие для приготовления зелий от А до Я», собираясь почитать его на досуге.
У вывески «Котлы Всех Размеров – Медь, Латунь, Олово, Серебро – Самопомешиваюшиеся – Складные», Гарри стоял около минуты, прежде чем решился войти в небольшое полутемное помещение, доверху заставленное котлами. Здесь же можно было купить колбы для зелий, мешалки, горелки и прочие приспособления, которых, по словам профессора МакГонагалл, в Хогвартсе было предостаточно, и именно эта фраза удержала Гарри от покупки всех этих удивительных вещей.
Дальше по списку следовала покупка мантий. Мадам Малкин, невысокая полная дама, радушно поприветствовав своих юных покупателей, пригласила их подняться на невысокие табуреты и принялась ходить вокруг них, подгоняя выбранные мантии по фигурам и росту, потом, сделав замер, она удалилась в другую комнату за инструментами, оставив своих одиннадцатилетних клиентов в примерочной. И, только оставшись вдвоем, Гарри и Том заметили, что кроме них здесь находится ещё один покупатель. Это был худощавый мальчик со светлыми волосами и узким бледным лицом, на котором была написана вселенская скука. Он уже некоторое время без особого интереса смотрел на своих одногодок и теперь решил начать разговор.
– Привет, тоже в Хогвартс? – спросил он, лениво растягивая слова, словно сама мысль о беседе навивала на него тоску.
– Да, – Гарри глянул на Арчера, друг смотрел на блондина с жадным интересом, и Поттер мог его понять, впервые они встретились с волшебником одного с ними возраста.
– Отец покупает мне учебники тут рядом, а мать смотрит волшебные палочки дальше по улице, – продолжал мальчик. Он говорил однотонно и холодно, с легким оттенком скуки, и почему-то напомнил Гарри о Дадли. – А потом я потащу их смотреть метлы. Я не понимаю, почему первоклассникам не разрешают привозить свои. Я думаю, мне удастся убедить отца достать мне одну, и я протащу ее как-нибудь, – сходство с Дадли увеличивалось в геометрической прогрессии, краем глаза Гарри заметил, что взгляд Арчера вместо любопытного стал оценивающим, и это ему очень не понравилось. – А у вас есть метлы? – тем временем поинтересовался мальчишка, посмотрев сначала на Гарри, а потом на Тома.
– Нет, – прозвучал одинокий ответ Гарри, Том предпочел промолчать.
– Вы что, совсем не играете в квиддич? – светлые брови их собеседника удивленно поднялись.
– Нет, – опять сказал Гарри, гадая, что такое квиддич, и почему Арчер молчит?
– А я – да, – самодовольно сообщил блондин, – отец говорит, что будет просто преступлением, если меня не возьмут в команду моего факультета, и я с ним абсолютно согласен. Ты знаешь, на каком ты будешь факультете? – поскольку Том в разговоре практически не участвовал, мальчик решил обращаться только к Гарри.
– Нет, – сказал Поттер, чувствуя себя идиотом и пытаясь припомнить, что там МакГонагалл говорила про факультеты. Арчер продолжал отмалчиваться.
– Ну, никто не знает до распределения... Но я знаю, что буду в Слизерине, там учились мои родители, – сказал он, явно очень гордый этим фактом. – Представь, если ты попадешь на Хаффлпафф? – он понизил голос, делая страшные глаза. – Я думаю, я тогда умер бы со стыда... ну, или, по крайней мере, уехал бы из Хогвартса, а ты?
– М-м-м, – только и ответил Гарри, желая сказать что-нибудь более интересное, или хотя бы толкнуть локтём Тома, чтобы он что-нибудь ответил, но тот стоял слишком далеко.
Мальчик тем временем огляделся.
– А где твои родители? – вдруг спросил он у Гарри.
– Они умерли, – нехотя бросил Поттер, чувствуя себя совсем не в своей тарелке.
– Ой, извини, – вздохнул блондин, хотя Гарри не заметил в его голосе никакого сожаления. – Но они были волшебниками? – настороженно поинтересовался он.
– Да.
– Мне кажется, в Хогвартс вообще не следует принимать людей другого сорта, как ты думаешь? Они ведь другие, ничего о нас не знают, ведут себя, как болваны. Некоторые даже не слышали о Хогвартсе, пока не получили письма. Я думаю, нужно обучать только потомков древних волшебных семей. Как твоя фамилия, кстати?*
Гарри растерялся, сметенный и сбитый с толку этим заявлением. Почему магглорожденных нельзя принимать в Хогвартс? Разве это плохо, что ни он, ни Том ничего не знают о волшебстве? Разве они виноваты, что никогда не слышали про Хогвартс? Возможно ли, что все думают так же, как этот мальчишка? Голос Тома, ленивый и скучающий, почти такой же, как и у их собеседника вывел Поттера из состояния паники, и он удивленно посмотрел на друга.
– Не думаю, что это вежливо, – высокомерно заявил он, холодно глянув на блондина, – интересоваться происхождением и фамилией собеседника, когда ты сам не представился.
Серые глаза мальчишки, холодные и оценивающие, остановились на Арчере, пристально его изучая.
– Так же, как невежливо вмешиваться в чужой разговор, – заметил он.
– Я не ошибусь, если предположу, что ты говорил с нами двумя, а значит, я не мог вмешаться в разговор, в котором и так участвовал, – тонко улыбнулся Том, повергая светловолосого мальчика в легкий ступор.
– Я вижу, ты очень самоуверен, – наконец нашелся он.
– Достаточно, чтобы заметить, как дурно ты воспитан, – Гарри подумал, что, наверное, только он услышал, сколько сарказма, яда и злости вложил в эти слова Том.
«О, – понял Поттер, – так он не отмалчивался, а изучал собеседника, гадая, как от него проще отделаться?»
Мальчишка с серыми глазами открыл рот, явно готовясь сказать что-то обидное, когда в примерочную вернулась мадам Малкин с целым ворохом новеньких мантий. На этом конфликт был исчерпан. Блондин получил от владелицы магазина готовую мантию и, бросив на друзей враждебный взгляд, быстро удалился. Мальчики спокойно расплатились за покупки, и прошли в главный зал, где их ожидала МакГонагалл.
– Знаешь, – задумчиво протянул Том, когда они вышли на улицу, направляясь в сторону магазина волшебных палочек, – я думал, что волшебники не такие, как магглы, но оказалось, что в большинстве своем они такие же самодовольные болваны.
– Ну, может быть, чуть более самодовольные, – улыбнулся Гарри, – они же умеют колдовать.
– Ну да, – Арчер пожал плечами, – как и мы.
– Тебя это расстраивает? – Поттер удивленно поднял брови.
– Не то что бы... просто я думал, что мы особенные, а тут оказывается целая толпа таких же. Это делает нас... обычными, – он поморщился.
Гарри хихикнул.
– Ну, ты-то уж точно не обычный, – уверенно заявил он. – Как ты поставил на место этого блондина, – Поттер широко ухмыльнулся, – а я-то уж думал, что он лопнет от чувства собственной важности.
– Ну да, – вяло откликнулся Том, не желая продолжать разговор.
Гарри недоуменно на него посмотрел, не понимая, чем вызвана эта апатия, а Том предпочел не делиться с ним своими мыслями и страхами, которые родились в его душе после разговора с тем мальчишкой. Всю свою жизнь он думал, что его способности уникальны, что он особенный, думал, что люди вокруг него жалкие и слабые, что они хуже его, что они обыкновенные. И вот сегодня, попав в завораживающий своей сказочностью волшебный мир, повстречав море колдунов и волшебниц, поговорив со своим ровесником, он вдруг понял, что это чувство исключительности, с которым он жил все последние годы, померкло и испарилось. Здесь он стал не просто таким же, как все. Он вдруг понял, что стал хуже. Как там сказал этот блондин? Люди другого сорта? Болваны, которые ничего не знают о волшебном мире, не имеющие права учиться в Хогвартсе, не имеющие права на волшебство? Посредственности. По спине мальчика пробежала дрожь, когда он с ужасом понял свое положение в этом мире. Сирота, не знающий своей семьи, росший среди магглов. Хуже, чем обычный. Презираемый. Жалкий. Эти мысли породили в нем злость, почти ненависть, которую ему хотелось направить на всех и сразу. На жалких магглов, из-за которых он теперь не сможет нормально жить. На самодовольных представителей древних волшебных семей, которые будут презирать его за то, кем он является. На его родителей, которых он не знал, из-за которых он родился таким, из-за которых он будет обречен на позор. На Гарри, который ничего ещё не сделал, но определенно отвернется от него, когда поймет, что Том не достоин его дружбы. Он ведь магглорожденный. Разве сможет Поттер, чьи родители были волшебниками, продолжать общаться с ним? Вокруг них будет куча ребят их возраста, которые окажутся гораздо интереснее и сильнее. Лучше. Том ненавидел, когда кто-то был лучше его. И он начинал ненавидеть волшебный мир, который рано или поздно разрушит их дружбу с Гарри. Единственная мысль, остановившая мальчика от того, чтобы сейчас же развернуться и, прихватив с собой друга, сбежать подальше от волшебников, туда, где они смогут остаться в мире магглов и тешиться своей мнимой исключительностью, было воспоминание о сделанной ими клятве. Они обещали, что не предадут и не бросят. Том задумался, значило ли это, что Гарри навсегда останется его другом, ему очень хотелось в это верить. Арчер немного расслабился. Оставалась только одна проблема. Его положение в обществе. Он не мог позволить каким-то одиннадцатилеткам быть лучше только из-за того что он рос среди магглов, как не мог позволить безмозглым самодовольным олухам поливать его грязью из-за его происхождения. И эта проблема, если задуматься, тоже была легко решаема. Мальчик ускорил шаг, догоняя своего друга, который робко расспрашивал Минерву МакГонагалл о том, что такое квиддич, Слизерин и Хаффлпафф. В душе у него расцветала решительность. Он станет тем, кем захочет, и Гарри никогда не отвернется от него. Они будут великими, могущественными и лучшими. Их будут бояться, и первыми, кого он повергнет в пучины ужаса, будут те, кто кичится своим превосходством и происхождением. О да, он сделает так, что эти самовлюбленные паразиты будут считаться с ним. Бояться и уважать его. И если для этого потребуется стать таким же напыщенным, как тот блондин, что ж, Том вполне может примерить эту маску. В конце концов, люди легче всего верят в ту ложь, которую придумывают сами.
