Текст книги "Илиас (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– Ай! – шепнул Аристин, а если бы мог, закричал, так было больно. Валиком со всей своей немаленькой силы здоровая тетка Викки возила ему по спине, разминая его словно тесто, щипала кожу и нажимала на позвоночник.

– Вот тебе и «Ай!», говорили же тебе, не ходи, нет, не слушаем людей. Вот и получи, надсаду-то. У нас так это называют. Все, раз под ребрами ноет и живот тянет, так она самая. Это, шурин мой, кирпич таскал, когда дом строили, так потом воем выл, зато торопился, побыстрее все, да побыстрее. Вот и вышло побыстрее. Все потом пожгли, бандиты поганые. Ну, потерпи, пройдет скоро. А холодный-то ты какой…– тетка Викки говорила и говорила и боль вправду стала меньше досаждать. – Ну, теперь переворачивайся, еще немного и все.

Было странно лежать совсем голым перед чужим, в сущности, ему человеком, да еще и женщиной. И Марта видит и Анника и Самир, ну сестры ладно, за полтора года они друг друга как только не видели, и по нужде приходилось на глазах у друг дружки ходить, и чего только не было, пока скитались. И все равно, стыдно.

– Опять раскраснелся, ну как девка! – рассмеялась тетка Викки. – Ты куренка синего щипаного в маркете в холодильнике видел? Вот точно ты. А думаю, не случись всей этой свистопляски, ты бы копия отец был. Уж на лицо точно – он, в молодости-то.

– А вы видели моего отца? – удивился даже сквозь боль Аристин. Откуда? Даленский аристократ и крестьянка из глубинки, как могло!?

– Да кто его не видел, про вас же, Десятку, все писали и писали. Светская хроника, ишь. Кто на ком женился, куда поехал и кого кем назначили. А уж Дитера-то как позабыть, ох и мужчина был, красавец. А волосы какие! А уж в мундире когда фотографию покажут, так хоть на своих-то мужиков не гляди. Да и дед твой тоже статный, родова у вас видать, такая. У нас Дитера все бабы обсуждали, фотографии смотрели, когда его назначили, на каком приеме был, и даже про свадьбу печатали. Мать у тебя тоже красавицей была. Эх, вона, как повернулось, и кто б мне сказал, что их сына тут мять буду. Хотя ты меня, дуру, тоже меньше слушай, лучше б и не было того, ничего б не было. Жили себе и жили. Не хуже всех. Я тебе одно скажу, я тут гляжу на некоторых, и думаю, – тетка Викки наклонилась, оглянулась, чтобы ни Марты рядом не было, ни Самира, а Аннике все равно, шепнула только Аристину, – отец твой верно свое дело делал, жаль только, что не успел до конца доделать. Хороший человек был, и ты в него, видать.

– Ну, давай все сюда, – тетка снова принялась гонять Марту, забрала у нее одеяла, – сейчас я его заверну, как следует, чтобы согрелся, водички чуть дам и пусть спит, а ты бери сестренку, чего там еще надо, обед сготовишь, а мне с тобой потолковать надо. А тут чтобы тихо было, не шастать. Идем, дева, идем.

– Ты, мне, Марта, скажи, – Викки забрала у девочки банку, достала консервный нож, – что вы без брата делать будете? Вдвоем останетесь и все. Куда пойдете?

Марта не понимала. Какой странный вопрос. Что они будут делать без Ари? А куда денется Ари? Он был всегда, старший брат, сколько она себя помнила, папин любимчик. В детстве он не брал ее в свои игры, потому что она девчонка, ворчал, если ему приходилось с ней возиться, но возился, в школе она гордилась им, старшеклассником, а подружки ей завидовали, потому что высокий красавчик Аристин Илиас ее брат. Еще она подкладывала в карманы его куртки записочки, что просили ее передать старшеклассницы, а Ари их даже и не читал, кроме глупой белобрысой Юльвы его никто не интересовал. А потом он стал главнее папы и мамы, потому что их не стало, но он все равно остался старшим братом, с которым можно спорить и можно ныть. Именно он обозвал тетю Ингрид предательницей прямо при всех, он выстрелил в того мужчину, он прятал их в заброшенной метеостанции, а когда было страшно, совсем страшно – читал им с Анникой сказки, без книжки, на память. Он зарабатывает деньги и покупает еду и заботится о них. Но Ари иногда такой зануда и тормоз, что просто сил нет. Помоечный глава Илиас. Если бы он меньше выпендривался и важничал, то может бы им тут легче было.

–Чего замолкла? Не знаешь, я тебе и так скажу. По миру пойдете, это если свезет, а не свезет – похуже чего случится. Сели мальчишке на шею и едут, ну ладно, калека ваша, что с нее взять, жалко девчонку, ну а ты-то? Вон уж, вымахала, а брат все ей штаны стирает. Не совестно?

– Я не умею, – ляпнула Марта, – я помогаю, неправда и Аристин не разрешает.

– Помогает она, видела я, под ногами мешается. И не разрешит, он у вас гордец, поискать еще. Я в твои годы, уже за шестью младшими смотрела и дом вела, пока родители вкалывали. Ты одно запомни – женщина завсегда должна быть опорой, а не жерновом. Он у вас сейчас слег, а завтра что? Работы нет, в порт его не пустят, да еще и год неполный. Хоть костьми ложись. А еще и дома стирай-убирай-присматривай. Сейчас лето будет, а осенью-зимой как? Дело вот какое, девка, можно в школу благотворительную вас с сестрой пристроить, пять дней в неделю сыты будете, учеба опять же, и Аристину вашему полегче, такой камень с шеи. А можно на себя дом взять, пусть он работает, как сможет, а ты обиходом займись, я тебе покажу, что да как, зато с братом будете. Э, ты чего?

Тетка Викки отшатнулась, увидев как побелела Марта, выронив уже хорошо что пустую банку. Не перегнула ли, и что такого сказала?

– Я не пойду в школу, – Марта подняла уроненное, а голос плачущий. – Я не пойду и Анника не пойдет. Не пойдем, без Ари не пойдем. Я лучше все-все делать буду!

– А что в школу-то не хочешь? Там работать не заставят, может и на еде что выгадаешь, глядишь, брату принесешь. Да что ты ревешь-то, вот же...семейка!

– Нет, нет, я не хочу в школу, я работать пойду, только с Ари! – Марта не удержала слезы, разревелась как маленькая.

Не хочет она в ни в какую школу! Лучше куда угодно, но все вместе! А вдруг Ари не вернется, потеряется!

– Ох, да не плачь ты. Бери вон лучше, крупу засыпай, вода вскипела. А потом мы с тобой белье все соберем, я тебе все покажу, как стирать. Ваш Ари все равно грязь только в воде полощет. Не мужское это дело. И, слушай меня, завтра привезут гуманитарку, так что в магазине много не берите, поберегите пока деньги то. Скажешь брату?

– Скажу. Спасибо.

Отец разбудил его рано-рано утром, едва только светало, Аристин проснулся сразу, услышав отцовский голос. И не стал спрашивать, почему подъем в такую рань, если отец разбудил, значит надо.

– Одевайся давай, попроще, быстрее и поехали, у нас важное дело, сынок, – все, что объяснил ему отец. – В гараж спускайся, я жду.

Аристин быстро натянул джинсы, майку и сунул ноги в кеды, на всякий случай прихватил ветровку, по утрам прохладно. Глянул на часы – половина пятого. Ого.

Дитер Илиас вел машину сам, не ту парадно-черную, которую сам называл катафалком и ездил на ней на работу, а маленькую серебристую, на которой учился водить Аристин и часто ездила мама.

– Будем нарушать, – улыбнулся ему отец, прибавив скорость, шоссе было пустым, – нам до завтрака обернутся надо и придумать еще, что соврем дома.

– Даже так? – изумился Аристин. – А куда мы едем?

– Сам увидишь. Тебе понравится, но маме и девочкам лучше не знать. Это наше с тобой дело.

Они выехали из города, проехали загородные особняки, своего дома за городом у Илиас еще не было, Дитер только собирался приобрести новый дом, подальше от города. Аристин помнил, что мама очень любила говорить об этом, как рисовала в его школьном планы комнаты, мечтала как лучше обустроить детские, волновалась о том, что пройдет немного и Аристину нужно будет жениться, а значит, нужно распланировать дом так, чтобы было место и для будущей семьи. Кто же знал, что Аристин будет рад и половинке старого вагона?

Аэродром? Отец привез его на военный аэродром, это место Аристин знал, они как-то проезжали мимо и отец рассказал, что тут работает его старинный друг. Что им нужно рано утром на аэродроме? Совсем пустынно. На КПП пропустили машину отца даже не спросив пропуска, значит номера машины были известны заранее, это Аристин сообразил сразу.

Дитер Илиас поставил машину около низкого штабного здания, поманил сына:

– Идем.

Долгий коридор, непонятные плакаты на стенах, схемы, Аристин постоянно вертел головой, все было так интересно, сон как рукой сняло.

– Проходи, – отец пропустил его вперед, приложив карточку к двери.

– Ты точен, как всегда, Дит. Здорово! – отца облапил какой-то здоровяк в камуфляже, показавшийся мальчику огромным, протянул ладонь Аристину, как взрослому. – И тебе здорово, парень! Ты у нас и есть Аристин Илиас?

– Он и есть, мой наследник, – за него ответил отец.

– Здравствуйте, – тихо поздоровался Аристин, чувствуя себя почему-то прогульщиком, попавшимся директору школы, его рука утопла в огромной ладони.

– Сразу видно, гражданский, – хмыкнул военный. – Я Матиас. Ну, давайте время не терять, сейчас давление померяем, чтобы уж спокойными быть и все.

Аристин не привык расспрашивать и переспрашивать, да и удивлялся про себя. Если отец что-то делает, то он всегда знает зачем и никогда не ошибается. Поэтому без слов закатал рукав и подставил руку под прибор.

– Ну и прекрасно, – глянул на результат Матиас, – хоть в космос запускай. Все, идем.

“Игла” – серебряная стрела, лучший сторожевой самолет в авиасилах Хокдалена. Аристин никогда не видел ее так близко, даже на выставке, где они были всей семьей, он не смог бы подойти ближе. А тут протяни руку, дотронься и никто ничего не скажет! Эх, жаль друзья не видят! И не похвастаешься, Аристин знал уже, чем можно хвалится, а о чем лучше помолчать.

Матиас порылся в сумке, которую прихватил с собой, сунул в руки Аристину теплую куртку и шлем, только Аристину, отец стоял рядом и улыбался.

– Одевай, не бойся, самый мелкий размер, – истолковал по своему замешательство Аристина Матиас. – Дит, пятнадцати минут, я думаю, хватит, а то он будет, как жена генерала.

Отец рассмеялся, понимая о чем идет речь и о какой жене генерала:

– Не будет, он у меня крепкий, хоть и тощий. Но время хорошее. Удачи! Ты технику проверил?

– Ты меня обидеть сейчас хотел? – возмутился Матиас. – Ради такого случая я вчера всю машину вылизал. Давай, парень, полезай, справа там. Ремень не забудь.

Аристин все еще не верил. Он начал догадываться, но поверить не мог. Полет на “Игле”? Он будет летать на “Игле”? Это все для него?

– Минутку, – попросил отец Матиаса, – я пару слов шепну Ари.

Они чуть отошли, отец взял его за плечи, тихо сказал:

– Это вместо мотоцикла, Ари. Я не мог исполнить одно желание, но вспомнил, что у тебя, давно, было другое. Надеюсь, что угадал.

Вот сейчас Аристин не мог ответить, слезы застилали глаза. От нежности к отцу и благодарности.

– Ну, потом поговорим, тебя ждут.

Полет на обычном самолете на юг это совсем не то, Аристин осознал разницу, как только они поднялись над облаками. Матиас проверил на нем ремни, включил связь.

” Мы сейчас где-то над Гройей, до границы час. Смотри, видишь вот этот прибор? На нем соотношение дальности и скорости. Сейчас мы по-тихому летим, поэтому и пилот один. Так, прогулочка.”

“Ничего себе, очень быстро! Так здорово! А тут красный огонек!”

“Все нормально, нас предупреждают, что низковато. Выше взять?”

“Взять!”

Аристин бы согласился и на мертвую петлю, но знал, что без подготовки даже курсантов летного училища не пустят, не то, что его.

“А отец твой не пошел в пилоты. Вестибюлярка не та! Уже бы блевал дальше, чем видит!”

Так вот значит, почему папа не любит летать на самолетах и если есть возможность, предпочитает ехать на поезде или на машине! А Аристина не укачивало никогда, ни в поезде, ни в самолете, ни в машине.

Голова кружилась все равно. Аристин сам выбрался из кабины, хотя Матиас подал ему все-таки руку.

– Идеальный солдат получится, – вынес он заключение, – ничего не трогает, ничего не спрашивает, слушает внимательно. И чего такое сокровище не в военной академии?

– Не хочет. Предлагали не раз, – пожал плечами Дитер Илиас. – Хочет в медицинский, на хирурга. В этом году на курсы, в следующем поступать.

– Ого! – удивление Матиаса польстило Аристину. – Это серьезно. Профессия хорошая, но я бы не пошел, это ж резать, кровища, побоялся бы. А ты, Аристин, не боишся? А то я слышал байки, что как студенты на вскрытие попадают, так парочка точно сама как покойники становится, со страху-то.

– Неа, – улыбнулся Аристин, его немного пошатывало, но это было мелочью, по сравнению с испытанным, – не боюсь, я уже ходил.

Это было правдой, в последнем классе школы, когда все определялись, куда же будут поступать, к ним приходили представители университетов. Хотя, куда могут поступать отпрыски Десяти родов и чиновников? “Десятки” – в военные заведения, в большинстве своем, чиновники – в финансовые или юридические. В медицинский во всем своем классе собирался только Аристин, и ему удалось упросить студентов, присланных в школу, как представителей, чтобы ему устроили экскурсию по университету. Студенты оказались добросовестными, а может просто хотели подшутить над школьником из “Десятки”, но Аристин увидел все: лаборатории, учебный морг, библиотеку и остался доволен. Он выбрал правильно.

Потом они пили чай, в маленькой комнатке, заваленной камуфляжами и еще каким-то барахлом. Черный чай, с сахаром, и ржаной хлеб, на который щедро мазали яблочное повидло. Было очень вкусно, тем более, что дома обычно не подавали повидла, только легкий джем к завтраку, и уж тем более не с ржаным хлебом.

– Целеустремленный парень, тем более потеря для армии и вашего, Дит, ведомства. Представляю, как это Ингер пережил.

– Не представляешь, – усмехнулся отец. – Орал так, что обои шевелились. Сейчас ничего, ищет где подстелить, если внучок вдруг не поступит. Поступит, конечно.

– Сейчас время другое, а врач он нигде не пропадет, – взрослые вели свой неспешный разговор, а Аристин наслаждался повидлом и хлебом. – За последний год такая задница началась, пашем без продыху. И что обидно, чужие не нападают, так свои хуже врагов! Чего неймется? Вы там расслабились?

– У нас расслабишься, как же, – скривился Дитер. – Все пока в штатном режиме. Но мне не нравится все это. Хотя, признаюсь, сейчас меня волнует больше другое, что я жене врать буду. Уну ты знаешь...

– Да, если узнает, я тебе не завидую. Я этот полет, как сигнальный проведу, а вот как ты отвертишься, даже не знаю.

– За детей мне голову оторвут. Никакие повстанцы не успеют раньше, – серьезно сказал отец, а Аристин не мог представить себе, чтобы отец боялся мамы, они всегда так влюблены друг в друга. Да вообще быть не могло, чтобы отец чего-то боялся. И что за повстанцы?

– Ладно, поедем мы. У нас до завтрака полтора часа, может и не заметят, – отец посмотрел на часы.

– Ха-ха, муж исчез из супружской постели, и его не заметят? Ну ладно, Аристин твой, девчонки и все такое. У тебя девушка-то есть? – спросили у него и Аристин покраснел от смущения.

– Нету.

– Ничего, заведешь еще. Все девки твои будут.

– Скромничает, – они дошли до машины, – но предпочитает блондинок. Наследственность, против не попрешь. Ладно, спасибо, должником буду! А по-поводу, договорились, значит?

– А то, оформишь, да и все. Ну ладно, я хоть наследника твоего увидел, а то все рассказы и фотографии. Надеюсь, свидимся. Счастливо! И тебе счастливо, Аристин! Подумай, насчет летного!

– Свидимся!

– Поехали, сын. У нас времени мало, – отец нажал на скорость сразу после КПП, – нам на цветочный рынок, срочно. Будем маскироваться. Понравилось?

– Это лучше мотоцикла, папа. Гораздо. Спасибо.

– Значит угадал.

На второй день болело меньше, и это была уже привычная мышечная боль, как после упражнений, но тетка Викки все равно запретила ему вставать, только лишь по нужде. И Аристин валялся на кровати, которую сам сколотил из найденных ящиков и старых досок, и читал. Замусоленная от долгого таскания и чтения маленькая книжечка с мелким шрифтом, найденная Аристином на свалке, теперь была ему дороже самого роскошного тома классики. В Нуве живут чудаки, в этом он уверился окончательно, когда раскрыл найденную драгоценность – «Курс биологии для поступающих в университет». Книжечка легко помещалась в карман джинсов и куртки, видимо, придуманная как шпаргалка для нерадивых абитуриентов и Аристин всегда имел ее при себе, чтобы читать, если позволяли обстоятельства. Вот бы еще кто такую же книжку по химии выбросил, он был бы премного благодарен! И сейчас он лежал, читая вслух Аннике, словно сказку: «Аминокислотная последовательность и структура определяют свойства белка, а свойства определяют функцию. Существуют белки не растворимые в воде, а есть белки свободно растворимые в воде. Есть белки растворимые только в слабых растворах щелочи или 60-80% спирте. Отличаются и белки по молекулярному весу, а отсюда по размерам полипептидной цепи. Молекула белка под воздействие определенных факторов способна разрываться или раскручиваться. Это явление носит название денатурации. Процесс денатурации обратим, т. е. белок способен менять свои свойства.»

Хороший день сегодня, а о завтрашнем пока думать не хочется. С утра тетка Викки утащила Марту за гуманитарной помощью, прихватив и Аннику, и теперь у них есть три банки тушенки, пачка влажных салфеток, сухое молоко и два пакета пшена. Значит и заработанные в «порту» деньги можно пока приберечь и заодно рассчитаться не только за полицию, но и за жилье.

– Ари, давай молочную сварим? Молока много, а тушенку отложим? – и Марта стала проявлять небывалое хозяйственное рвение, что приятно изумляло Аристина и заставляло его одновременно стыдиться. Она ребенок, она должна учиться, а не варить кашу и не стирать вещи, купленные в секонд-хэнде или найденные в той же гуманитарной помощи.

– Давай, – согласился брат. – Хочешь про белки послушать?

– Провались они! – а это уже точно, теткино выражение. Дома у них так никогда не говорили. – И чего ты это зубришь? Мы вчера с Риканой старые журналы нашли, так она, даже не все буквы знает! Представляешь?

– Представляю, – не удивился Аристин, – я, например, и не знал, что в Хокдалене столько неграмотных.

– Ну теперь знаешь? Лучше стало? – сестра все равно сумела его поддеть, как всегда. – Сильва про тебя опять спрашивала, что на улицу не выходишь.

– И что? – разговоры про эту Сильву стали его уже раздражать, он даже не помнил, кто эта девушка.

– Сказала, что заболел. Что еще? Сколько крупы класть, не помнишь? – Марта умудрялась как-то болтать и делать одновременно.

– Пожиже лучше, будет суп. И не соли много! – Аристин все равно руководил готовкой с кровати. – Самир сказал, что завтра стол будем сколачивать, общий, чтобы на лето и печь переложим. Из глины собрать попробуем. Я в одном фильме дома видел, только там для кузнечного литья.

А потом нужно будет снова искать работу и скитаться по городу. Может ему повезет?

====== Глава 3 ======

По мнению Аристина, набранный на помойке деревянный хлам годился только для растопки, но никак не для мебели, однако из этого предстояло сколотить стол и лавочки для семей Илиас и Симлин. Гвозди у них были еще с осени, когда Аристин и сестры только-только обживали свое жилище, а молоток они попросят у кого-нибудь. Правда, просить придется Самиру, не потому, что Илиас не позволяла гордость, а потому что им бы не дали.

– По-моему гнилье сплошное, панельки хорошие, а вот на что мы их ставить будем, я не понимаю, – недоумевал Аристин.

Им повезло, они раньше других нашли выброшенный шкаф из-под одежды и разобрали его до последнего шурупа. Теперь у них есть две больших панели из клееной стружки, две поменьше, а тонкую фанеру пришлось выбросить, она намокла под дождем и никуда не годилась. А ящички были вообще прекрасной находкой – можно сделать что-то вроде этажерки и хранить там скудный скарб.

– Богато живут, хорошая ведь вещь еще, – заметил Самир, – у нас бы такой шкаф никто бы не выбросил. Все еще целое, а попортилось – в чулан бы переставили и банки складывали.

“А у нас бы такое дерьмо никто и не купил бы”, хотелось сказать Аристину, но он промолчал. Незачем ссориться с другом.

– Ну так не разбирали бы, так дотащили и вы с матерью у себя поставили, а теперь обратно не соберем, сломали же, – пожал плечами юноша. – Давай тумбу вам соберем, я замочки не выкинул, с ней легче.

– Давай. А вам точно не надо?

– Нам точно не нужно, – великодушно отдал будущую тумбу Аристин. – У нас и так места мало. Мне надо для девчонок кровать отдельную придумать. Я знаешь, что думаю, если на зиму пенопласта набрать, утеплить стенки? Мелко его наколотить и сшить из тряпок мешки, забить туда и в стены. Все равно там пустоты. Это лучше, чем камни греть.

– Слушай! – восхищенно остановился Самир. – Вот ты умный! Сразу видно, в школе учился! Точно, надо будет с лета набирать, а к зиме сделаем.

– Я только не знаю, сработает ли. Физику плохо помню, честно. Я больше биологию и химию учил, – оговорился Аристин.

– Попробуем...

С Самиром ему было легко, несмотря на разницу в их прошлой жизни, которой Аристин старался не касаться в разговорах. Зачем упоминать о том, что ему раньше никогда не приходилось не то, что сколачивать мебель, а даже самому менять постельное белье. Многому пришлось учиться, еще о большем догадываться. И до сих пор не верилось, что они выжили в ту, первую их зиму, когда прятались на старой метеостанции. Не угорели в дыму из-за старой печки, не умерли с голоду, не заболели и не сошли с ума. С Анникой беда, но Аристин надеялся ее поправить, все равно, лучше чем было раньше, Анника их слышит, делает, что скажут, а потом может и заговорит снова.

– Слушай, Ари, – они уже возились с деревяшками и гвоздями, пытаясь собрать что-то похожее на стол для пятерых человек, – А что у тебя с девчонками?

– С какими? – Аристин пытался безуспешно обточить ножом брусок, для ножки стола. – С моими? Все как обычно, ты же сам сегодня у нас был.

– Тьфу, да не с сестрами твоими, а с девчонками, обычными? В школе там, в лагере. Были у тебя?

– Была, одна, – смутился Аристин, – дома еще.

– Красивая?

– Красивая, – воспоминание об Юльве окатило теплом, разлившимся внутри и затронувшим горе, о котором он старался забыть. – Очень.

– Ну что ты тянешь, какая?

– Маленькая, а волосы светлые, почти белые. И тоненькая.

– Ты с ней учился? – продолжал допрос Самир, и Аристин решил, что быстрее и лучше все рассказать, так может его оставят в покое. Ему совсем не до девчонок. В его возрасте все влюбляются, целуются и не только, а ему совсем ничего не хочется, только бы найти работу и выбраться из этого ада. И Юльвы больше нет.

– Нет, она двоюродная сестра моего друга, дочь адвоката. Очень красивая, – повторил Аристин, – очень.

– И что? У вас было что-то, ну, Ари?

– Что за вопросы? Было не было? Какая теперь разница?– не выдержал Аристин. – Ее убили. И ее, и семью. За неделю до того, как ей шестнадцать исполнилось.

– Прости, я не знал,– искренне расстроился Самир, – я просто хотел спросить, вы с ней целовались?

На вечеринке у Маркуса было просторно, гостей немного, в основном дети Десятки и другой знати, почти одного возраста. Кто-то пил коктейли, потихоньку унесенные от взрослых, кто-то играл в бильярд, а кто-то, как Аристин и Юльва, танцевали. Аристину было так хорошо и он чувствовал себя настоящим взрослым. Ему шестнадцать, он танцует с красивой девушкой, а Юльва так прижимается к нему, что Аристин боялся, что ему станет жарко и партнерша догадается, что он волнуется. Волноваться были поводы, во-первых, он подарил Юльве серебряный браслет, когда они случайно остались наедине, а потом она показала подарок подружками и теперь девчонки постоянно хихикали, стоило ему появиться рядом с Юльвой, а во-вторых, ему очень хотелось поцеловать Юльву, а как это сделать он не знал. При всех, как Дарри целует Сагу, свою подружку, он никогда не осмелится, а остаться вдвоем с Юльвой – боязно и нет ничего желаннее этого. А потом она поцеловала его сама, совершенно неожиданно, когда они решили пойти в сад, что тоже было предложением девушки.

– Спасибо за браслет! Он такой красивый, как старинный! – он держал ладонь Юльвы в своей руке, боясь сжать посильнее, вдруг сделает больно. – А ты сам его выбирал?

– Конечно! – странный вопрос. Деньги, естественно, дал отец, заявивший, что если сын и взялся ухаживать за девушкой, то делать это надо красиво. К тому же, заявил Дитер Илиас, если Аристин женится на Юльве, то это будет выгодно обоим семействам. Илиас будут поставлять адвокату Гринеру клиентов, а тот будет делиться выручкой, – смеялся отец, прибавив, что если в доме будут две блондинки, то мужчинам Илиас придется нелегко.

– Для меня? – Юльва вытянула руку, любуясь подарком.

– Для тебя, мне больше не для кого! – сколько у Юльвы еще вопросов.

– Ты прелесть, Ари! – неожиданно Юльва поднялась на цыпочки, старясь достать до Аристина, и поцеловала его в щеку.

Аристин остановился, думая, что сердце выпрыгнет из груди. Наверно именно сейчас лучше сказать, о том, о чем думал весь вечер:

–Юли… Спасибо, тебе... Я, хотел вот что... – слова, словно нарочно, не шли.

– Что? – Юльва лукаво заглянула ему в лицо.

– Ты мне очень нравишься, очень… – мучительно краснел Аристин. – Я хотел спросить... Ты будешь со мной встречаться?

– Я подумаю, – важно заявила Юльва, потом рассмеялась, игриво пихнула Аристина в бок. – Я красивая?

– Очень, – согласился Аристин. – Ты самая красивая.

– Тогда буду, – Юльва взяла его за руку. – Хотя ты иногда странный, задумываешься, и ничего не слышишь.

– Бывает, – смутился Аристин, – будешь? Правда?

А потом они целовались, немного, так как нужно было возвращаться к гостям, чтобы потом над ними не хихикали.

Аристин никогда ничего не скрывал от отца, даже первую подростковую влюбленность, хотя не заметить, как Аристин Илиас смотрит на Юльву Гринер мог только слепой. И о первом своем счастье, первой своей победе он рассказал отцу. Дитер Илиас в последнее время постоянно задерживался на работе, даже оставался там ночевать, мама волновалась, звонила ему. Аристин видел, что что-то происходит, но что точно, он не знал. Телевизора он не смотрел, а в сети в основном искал учебную литературу, играл или общался. Конечно, о повстанцах он все-таки слышал и о том, что в стране волнения, но это было так далеко от его привычного мира, что он не вслушивался в новости. Но даже, несмотря на усталость и прорву работы отец всегда находил время для Аристина, на то, чтобы выслушать и поговорить.

– Ну и молодец, что не растерялся. Ей понравился подарок? – спросил отец.

Аристин не ложился спать, хотя была уже поздняя ночь, отец только недавно приехал и несмотря на уговоры жены, разумно считавший, что после трудового дня хорошо бы мужу спокойно поужинать и отдохнуть, а Аристин мог бы и не приставать к отцу. Юльва Гринер это конечно хорошо, но Дитер устает, устает от обилия информации, от необходимости постоянно принимать решения, те решения, о страшном результате которых пишут потом, в газетах и листовках. И отказаться он не может, он давал клятву служить своей стране и служит ей честно.

– Уна, я уже отдыхаю, ты даже не представляешь, как я хочу услышать про первый поцелуй моего сына, а не про сводки с юга!

– Кажется, да, – при матери говорить было неловко, все-таки тема ухаживания за женщинами это мужская тема, – она назначила мне свидание.

– О, это мой сын, – отец ел, неторопливо, и больше слушая Аристина, – серьезный мужчина.

– Ари, это прекрасно, – мама все-таки снова вмешалась, – но ты не забывай, тебе надо учиться и поступать, ты не увлекайся сильно. Да и рановато тебе еще…

– О боги, Уна! – Дитер Илиас уже не мог есть от смеха. – У тебя такое лицо, будто Ари собирается сделать тебя бабушкой прямо сейчас. Он у нас умный мальчик и сам знает все. И вообще, я в его годы...

– Вот давай ты не будешь рассказывать что в его годы… – ну вот, мама снова свернула самую интересную тему, а Аристин только-только насторожил уши. – Ари, уже поздно, иди спать.

– Хорошо, – намеки Аристин тоже умел понимать, родителям нужно побыть вдвоем.

– Спокойной ночи.

– Целовались. Один раз, – мрачно ответил Аристин. – Я больше не хочу про это. И вообще, к чему эти вопросы?

– А к тому, – Самир все-таки получил желаемый ответ, – что ты вечером не ходишь никуда. Вон, молодняк собирается в «хвосте», ты бы пришел, посидел с нами. А то один и один, торчите как хомяки в норе. И может проще было бы, парни бы видели, что ты нормальный, и девчонки там есть.

– Угу, меня так там и ждали, прямо развлечение вечера. Аристин Илиас решил пойти в народ. Это ты здорово придумал. – Гнев подходил под горло Аристину, – а на кого я Марту и Аннику оставлю? Они и так целый день сидят едва не взаперти, а я еще веселиться уйду и как это будет? Честно? Да и знаешь, что-то я не хочу. Мне плевать, что там парни думают.

– Ну, Марта посидит, ей все равно рано по посиделкам бегать. А ты не думал, что вас не любят, что вы ходите, точнее ты, и глядите на остальных, как на дерьмо? Будь проще и люди потянутся.

– Не преувеличивай. На того, кто дерьмо, я смотрю как на дерьмо, а в друзья я никому не набиваюсь. Мне вечером нужно с Анникой заниматься. С ней же говорить надо, играть.

– А давно она у вас такая? – спросил Самир, почти обиженный отпором.– Молчит все время.

– Как родителей убили. Только замолчала не сразу, потом уже.

– Видела наверно… – сочувственно покачал головой Самир. У него-то хоть все живы, а у Аристина всей семьи нет, только сестры, а с остальными родичами, как случайно проболталась Марта, он не просто разругался, а проклял и лишил фамилии.

– Мы все видели… Наша машина второй ехала, – каким-то неестественным голосом стал рассказывать Аристин и Самиру стало жутко, – а в первой мама и папа, и охрана. Последний месяц мы так ездили, отец решил, что безопасней. А когда в них гранаты кинули, наш водитель свернул, прямо на обочину и не разбирал дороги. А там взорвалось. Тогда она говорила и спрашивала. Что я ей ответил бы? Потом расстреляли дедушку и бабушку, по телевизору показали, мрази, когда Дален захватили. А мы на кухне у Ингрид видели. И мы втроем были в доме, уже когда разграбили, – он сорвался на крик. – Ничего они не сделали там! Все про больницы писали, приюты! Уроды! Изгадили и уперли все, что нашли! Скажи мне, вот скажи, зачем они мамиными цветами в горшках окна выбили? А ты знаешь, – голос стал тихим и Самир отшатнулся, увидев как Аристин улыбается, одними губами, – я дом сжег, свой дом, сам сжег и девчонки видели. Дотла. Все, что можно, что не унесли, тоже сжег, чтобы не досталось. Да там и оставили-то... Мы несколько фотографий нашли, они даже игрушки и хлам с чердака украли, а в тайнике только наши документы были, не нашли его. Мне фотографии и папины книги больше всего жалко. У меня четыре фотографии от родителей остались. Ты понимаешь? Я никогда не пойду туда, – Аристин махнул куда-то в сторону закоулка лагеря, называемого «хвостом», где собиралась молодежь. – Никогда.