Текст книги "Илиас (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

“Меня зовут Аристин Дитер Илиас. Мне восемнадцать лет и я соискатель на гордое звание студента медицинского университета свободного города Нувы. Я не родился в этом городе, но поступаю именно в нем. Я был бы счастлив учиться в родной стране, чтобы не отнимать место у тех, чьи родители платили налоги в этом городе, но не имею возможности это сделать, по не зависящим от меня причинам.

Я знаю историю своего рода, могу назвать каждого из своих предков по имени и по делам, ими совершенными. Мои предки Илиас всегда были воинами, защищая свою страну и своего государя и я первый из них, кто еще до падения рода решил стать врачом, а не воином. Я решил это, когда мне было двенадцать лет, отец принял мое решение, но дед, глава Службы Безопасности Хокдалена был в ярости. Он считал, что я, как наследник рода, не должен нарушать семейную традицию, но отец был на моей стороне. Я не уверен, что смог бы быть солдатом – мне не всегда хватает аналитического мышления и мужества, но я знал, что смогу быть хирургом – это не проще, чем быть солдатом, но это нечто другое. И отец сказал моему деду, что “пусть он лучше станет хорошим врачом, чем плохим солдатом” и спор был закончен. Решение пришло ко мне тогда, когда я провел месяц в госпитале, с воспалением легких. У меня было достаточно времени, чтобы послушать разговоры, посмотреть, что делают медсестры и врачи и понять, что не хочу для себя ничего другого. Потом мне представилась возможность побывать в музее института, послушать несколько лекций и решение уже не подлежало отмене.

Я готовился ходить на подготовительные курсы в медицинский институт Далена, когда началась революция и когда погибли мои родители и весь род. Взорвалась машина, которая шла первой в нашем кортеже – где были мои родители, я не видел их мертвыми, но выжить там было невозможно. Человек, который спас меня и моих сестер, сделал чудо. Но мы лишились всего – дома, семьи и вообще средств к существованию. Нас гнали по стране, которую мои предки заслужили своими подвигами, как дичь. Я не буду скрывать, что ненавижу тех, кто сейчас у власти в Далене и уверен, они не продержатся долго. Я пишу это не для того, чтобы вызвать жалость у вас, кто будет читать мое сочинение, она не нужна, но для того, чтобы аргументировать свое решение стать врачом и объяснить, почему в почти девятнадцать лет я все еще не студент.

Итак, почти два года назад я пересек границу Нувы и поселился в миграционном лагере. До этого мне еще раз выпала возможность ознакомиться с миром медицины – меня взяли уборщиком-санитаром в заштатную больницу на границе с Нувой. Я делал все, что положено – мыл палаты в хосписном отделении, выносил за умирающими, помогал при разгрузке-погрузке оборудования и прочего, стирал белье, и многое другое. Я наблюдал за врачами, медсестрами – это были хорошие люди, делающие для больных все, что можно было делать. Там не хватало бинтов, лекарств, не было даже рентгеновского аппарата, за ним ездили в более крупный поселок, и из машин была всего лишь одна, которую беспрестанно чинили. Им единственным, из тех, кто давал мне тогда работу, было наплевать на мою фамилию и мои волосы, потому что за такие деньги не пошел бы никто, но я был рад и этому, возможности хотя бы иметь три куска хлеба для сестер. Я помогал при морге, часто были покойники с огнестрельными и рубящими ранами, у которых не было родственников и никто не заказывал услуг по обряжанию тела. Мы хоронили их в сотне шагов от больницы, я и несколько врачей, мужчин покрепче. Потом больницу расформировали – за отсутствием необходимости. Два десятка лежачих больных, стариков и уже законченных наркоманов, небольшое родильное отделение, терапевтические кабинеты – кто-то там, в Далене, решил, что это уже не нужно. При новой власти люди перестанут умирать? Не перестали. Не у всех больных были родичи, но те из местных жителей, кто еще не попал под влияние “идеи свободы” разобрали их по домам. Несколько врачей были арестованы, а я сестрами нелегально перебрался в Нуву и уже там запросил статус беженца.

В Нуве я тоже хотел устроиться в больницу, на ту же должность, но меня не брали, потому что до восемнадцати лет по местным законам я был несовершеннолетним, да и еще беженцем без регистрации. Никто не хотел рисковать да и конкурентов было гораздо больше, чем в Хокдалене. Была другая работа – грузчиком, уборщиком, много разных дел, но в больницу я больше не мог устроиться. Это дало бы мне шанс, при условии что я отработаю три года, бесплатно ходить на подготовительные курсы в этот университет, что было очень важно для меня. И, если бы не встретил господина Эвера Эрлинга, это так бы и осталось вероятно несбыточной мечтой, потому что на первое место после гибели родителей для меня вышла забота о жизни, для меня и сестер. Эвер Эрлинг, ничего не требуя от меня, не ставя условий, никаких кроме того, что я должен учиться, поверил мне и оплатил учебу на курсах. Чтобы там не писали газеты, не говорили разные ведущие светских программ, я не имею никаких личных отношений с Эвером Эрлингом. Я бесконечно благодарен ему, как спасителю моей семьи, как моему фактическому опекуну и будущему вероятному работодателю, и точно так же, как слово верности моих предков принадлежало государям Хокдалена, так и мое принадлежит Эверу Эрлингу. Как бы не считали СМИ его деньги, я поступаю на бюджетное отделение, потому что не вправе тратить то, что не заработал сам и платное место станет мне упреком и показателем недостаточности усердия и знаний.

Я выбрал для учебы кафедру общей хирургии, именно потому, что хочу стать хирургом, ни стоматологом, ни терапевтом, ни офтальмологом, но хочу иметь всю совокупность знаний, накопленных учеными и опытом науки. Я не хочу быть теоретиком, выбирая практику, я отлично понимаю то, что мне придется начинать в лучшем случае с ассистента, если не с младшего персонала, я готов к этому. Я готов снова взять в руки тряпку и мыть палаты и коридоры, потому что я это уже делал и меня не пугают ни морги, ни неопознанные трупы, ни вскрытия, но я хочу, чтобы этих трупов стало меньше, чтобы именно мои руки могли вернуть человеку возможность жить дальше, не испытывать боли. Я прекрасно осознаю и то, что человек может умереть во время операции, в результате моей ошибки или невозможности или бесполезности назначенной не мной операции, но я хочу учиться так, чтобы снизить эти возможные риски и научиться принимать верные решения в любой ситуации.

Вот наверно и все, что я могу изложить в этом сочинении по заданной теме, я не стану писать красивых слов о священном долге врача, о том, как благородно спасать человеческие жизни, я просто хочу получить ту специальность и работать именном тем, кем хотел, решив это для себя еще давным-давно. Несмотря на все, я был, есть и остаюсь, человеком, воспитанным так, чтобы любое его слово было крепким, а решение – незыблемым.

С уважением,

Аристин Дитер Илиас

Невероятно пафосный бред. Аристин перечитал свое сочинение, сгорая от стыда. Да, это все, что он думал сердцем, но стоит ли всем знать об этом? Не будут ли смеяться над ним и его чувствами, проверяя сочинения абитуриентов? Двадцать минут до конца экзамена, он не успеет написать нового. Ладно, пусть как будет. Через неделю – все будет известно.

В Университет, на оглашение результатов они поехали вдвоем с Мартой. Сестра маялась от безделья во время каникул и Аристин намеренно попросил ее поехать с ним, все таки в случае поражения при ней он хотя бы сохранит лицо, да и с таким темпераментом Марта найдет пару слов, чтобы поддержать.

– Ну чего ты скис?! Написал и написал! Поступишь ты! – Марта начала уже в машине. – Эвер тебя и без диплома любить будет!

– Марта! – она отлично знала, чем его дразнить, так, что он от досады забывал о любой проблеме. – Помолчи!

– Медсестра Аристин Илиас. Хи-хи! Ай! Не пихайся!

На этот раз сесть подальше, повыше, затеряться в толпе. Марта вертела головой, рассматривая аудиторию, и беспрерывно щебетала, потом притихла. Сначала факультеты, потом кафедры. Его – пятая по счету. Все по алфавиту.

Наверняка провалил сочинение, в сети выкладывали только результаты тестов.

– Игни Торунн, Илиас Аристин, – имя прозвучало в фоне шороха перешептываний и продолжили объявлять. Всего тридцать человек, претендующих на обучение

– Чего я тебе говорила, придурок! Ты должен мне новые духи! – Марта забыла о том, что в аудитории не принято говорить громко. И позади них засмеялись.

Он не верил, до самого последнего мига. Оценка за сочинение – “отлично”, его результат в общем зачете один из лучших. Он поступил, с первого осеннего дня – он студент кафедры общей хирургии факультета лечебного дела медицинского университета города Нувы. Бесплатной формы обучения.

– Сначала мороженое, потом домой! – потребовала Марта и они поехали в кафе.

– Может ты себе крепкого возьмешь? – Марта смотрела на брата. Такое впечатление, что этот идиот не рад. Всем умудрился мозги проесть этим факультетом, а теперь сидит, как зашибленный. Или еще не верит.

От крепкого он отказался, но и шоколадное мороженое сиротливо таяло в вазочке.

Сейчас бы приехать домой, объявить Эрне, отзвониться Эверу и спать. Просто долго спать. Неделю, пока не вернется Эрлинг Эвер.

====== Глава 15 ======

Ятвард с ненавистью швырял вещи в чемодан, нет, с яростью. Только-только Эвер закончил свои переговоры, только-только они поселились в этом отеле, рассчитывая три дня провести тихо, валяясь на песке, купаясь в море и кувыркаясь в постели, как на тебе! Один звонок от “лорденка”, как про себя называл Ятвард наглого даленца, и всё, нужно собираться в Нуву. Эверу уже и не в радость море, дорогой отель, утехи на широкой кровати, зато известие о том, что драгоценный Аристин поступил в какой-то там университет – слаще меда! Поступил и поступил, да и хрен бы с ним, пусть живет и радуется, была надежда, что даленская пиявка отвалится, но нет. Вот же дрянь! Даже тут нагадил! Все ему – контракт с Гари, университет, и за что? Что в этом школьнике такого, что Эрлинг дергается как ужаленный?

Еще Эвер приволок какой-то ящик с дерьмом, закрытый на кодовой замок и никаким образом даже не обмолвился о том, что там, якобы ценные документы для бизнеса. Как же! В лучшем случае оружие, да и зачем хранить это в номере? Ятвард один раз уронил на драгоценный ящик мокрое полотенце – Эвер орал так, что обои дрожали.

– Ну поступил он и поступил! – до смерти не хотелось уезжать с побережья в раскаленную солнцем Нуву. – Успеешь ты его поздравить. Эви, ну разве это повод?

– Ну тебе-то откуда знать, повод это или нет? – вернул Эвер. – Ты школу-то хоть закончил?

– Закончил, – огрызнулся Ятвард, – даже колледж, и ничего на хрен не пригодилось.

– И то верно, зачем блядям знания? Считать научился и ладно. Поехали, машина ждет.

Конечно Аристин поступил. В этом даже не стоило сомневаться. Весь год грыз свои учебники, с упорством, достойным восхищения. Упрямился, собирался только на бесплатное обучение. Эверу ничего не стоило оплатить все шесть лет университета или сунуть приемной комиссии куш, но не рискнул – искренняя обида в карих очах остановила от такого.

Ари позвонил сразу после того, как объявили результаты, но не поделился радостью, а словно отчитался о проделанной работе. И никакой психотерапевт не помог – избавили от неуверенности и нервозности, но не от скрытности и недоверия. Его мальчик никого не пускает в свое сердце. Но теперь у Эвера есть ключик, драгоценный ящик с радостью для Аристина. Идиот Ятви едва не повредил бесценный груз, кинув влажную тряпку. Содержимое ящика стоило не мало, очень не мало и еще больше труда было затрачено, чтобы разыскать его. Подставные фирмы, бесконечные торги и, наконец, вожделенное сокровище почти у законного владельца. Его Аристину не нужны ни тряпки, ни наркота, а вот это действительно достойный подарок. Цветы – как обещание, снова белые, только на этот раз хризантемы. Будущий хирург – не терапевт, не эндокринолог, интересно, почему?

Сначала заехать в офис, чертова покупка завода требовала оформления бесчисленных бумаг, мало того, что весь персонал вышел на работу в выходные, так еще у Эвера рука устала от бесконечных подписей. Финансовые документы для банка, копии договоров, прорва работы, нет времени заехать домой. Поэтому – сначала хризантемы.

Букет едва помещался в руках, но на этот раз не пришлось гадать от кого цветы. Анника и Марта сунули носы в роскошный букет, делая вид, что интересует только аромат, Аннику -может быть, а вот Марта выудила карточку.

– Отдай! – всполошился Аристин, но сестра уже развернула белый треугольник бумаги.

– “Это пока обещание. Жди”, – прочитала Марта, пряча карточку за спиной, – Ого! А чего ждать? Я догадываюсь!

– Отдай! – и букет положить неловко и карточку вернуть надо.

– Половину цветов нам с Анни, тогда карточку верну. Ой, тайна, можно подумать! – дразнилась сестра.

Букет пришлось разделить на две половины. Одну он решил оставить себе, в своей комнате, вторую девчонкам, потому что девчонки, что с них взять.

Действительно, уже не тайна. Очевидно, что он был слеп весь год, не замечая ничего, кроме учебы. И теперь гадай, чего обещает Эвер?

Торжественный ужин в воскресенье вечером, за столом все, кто должен – Эвер, Аристин, Эрна и Марта с Анникой, как будто настоящий семейный ужин и меж этими людьми нет деловых и покровительственных отношений. Эрна улыбается так, словно дети ее собственные, словно Аристин сын, который оправдал все надежды семьи.

Девочкам сок, остальным – шампанское. Аристин пил его впервые, до этого не приходилось ни разу. Надо же, почти девятнадцать лет, а многое, что привычно большинству, для него в новинку. Смотрел на играющее в бокале вино, смущался. Снова, как шестнадцатилетние, праздник для него. Запоздалый – он уже должен быть на втором курсе. И ни мама, ни папа так никогда и не порадуются за него.

Начал Эвер:

– Я хочу поднять бокал за мужчину, который рожден и воспитан как мужчина, который выдержал очень многое, который сделал то, к чему стремился, сам, своим упорством. И пожелать, Аристин, чтобы твои трудности закончились, потому что началась новая – твоя дорога, и пусть она будет хорошей.

Сладкое вино было приятным и удивительно легко пилось, да еще Эвер добавил сахара.

– Благодарю вас, – в легком поклоне опустил голову Аристин, – но без вас я бы ничего не смог, только вы знаете, где я мог бы быть сейчас.

Намек – прямее некуда. Эвер действительно спас ему жизнь, ему и его семье и даже больше, отвел беду и закрыл от нее.

Потом пришлось рассказывать снова об экзаменах, Эрлинг хотел знать все в подробностях, поэтому пришлось даже вспоминать структуру тестов. Только про сочинение Аристин ограничился общими словами.

– В любом случае, врач в доме всегда благо, – подвела итог Эрна.

Аристин хотел поднять тост за Эвера, но подумал, благодарить человека, когда пьешь его вино и сидишь за столом в его доме хорошо, но не имеет никакого веса, но все таки решился, без бокала.

– Я должен поблагодарить вас, Эвер, в первую очередь. Я обязан вам жизнью и благополучием своей семьи, которой вы предоставили свой дом. Я не знаю, чем и как я смогу выплатить свой долг, но сделаю все для этого.

Горькая благодарность, потому что я не хочу числить за тобой долга, Аристин. Не хочу. А ты считаешь себя обязанным, ставишь границу. Но отказаться от твоих слов – еще хуже.

Ужин наконец закончился, потому что не терпелось обоим – Аристин предчувствовал, а Эвер ждал.

– Ари, у меня есть к тебе серьезный разговор, в моем кабинете. Пройдем?

Домашний кабинет Эвера – дорогая деревянная мебель, дипломы разных финансовых организаций, бизнес-подарки, и все, что положено серьезному деловому человеку для создания впечатления солидности, а посреди комнаты, на белом ковре – странный ящик, так не соответствующий интерьеру.

– Еще шампанского? Тебе понравилось? – спросил Эвер. – Что стоишь, садись.

– Нет, спасибо, – отказался от вина Аристин, – мне достаточно, я не привык.

– И не надо. Помнишь, я обещал тебе кое-что? – улыбнулся Эвер.

– Да, конечно, – кивнул Аристин, – разве я мог забыть? Но, признаться, я заинтригован, даже не могу себе представить.

– Не поверю, что у тебя скудная фантазия, Ари!

“Такие холодные мальчики только видимость, маска. Снять бы ее с тебя, Ари...”

– Вот, – Эвер набрал код на ящике, распахнул, – смотри. Это они? Я нашел их для тебя. Сколько их должно быть?

Книги. Аристин не удержался, почти рухнул на колени возле ящика, вынул одну. Кожаный переплет, тяжесть, знакомая ладоням с детства. Родовая книга, даже не раскрывая мог сказать – пятая, в которой говорится о деяниях Агнора, Тиана, Хорста, Мадины (да-да, именно в этой книге речь о женщине Илиас, спасшей королеву) и еще шести предков Аристина. Все Илиас, истории их жизней. Должно быть девять книг с историями рода и четыре со сказками и легендами. Он вынимал каждую, гладил переплет. Ни одну не раскрыл – пока не мог, это слишком интимно. Где-то в девятой должен лежать листок с портретом мамы и папы и вклеена фотография маленького Ари – их страницы только-только начаты.

Так вот как выглядит его мальчик без маски и тогда, когда не нужно бороться и защищать? Удивительно нежное, по настоящему юное лицо, чуть влажные карие глаза и едва-едва разомкнутые губы. Кудри рассыпаны по плечам, черным штрихом по белой рубашке, а руки гладят книги так нежно, как никогда не гладили человека.

Тринадцать. Все тут, на последней, со сказками, не законченной, надорван переплет, испачкан красным маркером, словно кровью. Его книги, возвращенная честь, подаренная надежда.

– Я уже говорил, – Аристин так и остался стоять на коленях, – я не знаю, чем вернуть то добро, что вы мне сделали. Я не могу только брать, не отдавая. Это гнетет меня. Скажите мне, что я могу для вас сделать. Эти книги – я даже не могу подобрать слов, что они для меня значат...

Еще наверно минута и он разревется.

– Аристин, – Эверу нравилось произносить это имя, но сейчас оно звучало по особенному. «Надежный» – на далене. – Мы опять вернулись к тому, с чего начали. Ты так и не веришь, что мне нравится это делать хотя бы для себя?

– Верю. Иначе вы бы не делали. Но вы дарите мне цветы, – невпопад сказал Аристин, отчаянно краснея. – Я эгоист, я ничего не могу брать не отдавая взамен. Я чувствую себя беспомощным.

– Ну и что ты можешь сделать, Ари? – опасный вопрос, очень опасный вопрос.

Прижал к себе книгу, крепко, словно хочет спрятать ее в груди, у самого сердца.

– Я не знаю… – закрыл глаза. Действительно, не знает. Пусть остановится, пусть заберет свои книги и идет к себе, пока ничего не случилось, пока не поздно.

– А что вы бы хотели?

А вот теперь поздно. Он сам перешел черту. Сам. Никто за язык не тянул.

– Поцелуй, Ари. Один поцелуй.

Распахнул глаза. Изумлен, но был готов, может даже и к большему. Нет, мальчик, пока лишь только поцелуй. Видно, как ему страшно.

– От меня? – переспросил.

– А тут есть еще кто-то? С зеркалом я не привык целоваться. Ну так как, Ари? По мне – достаточно для твоей благодарности.

– Почему?

– Что «почему»? Поцелуй?

Кивок.

– Потому что ты красивый и тебя хочется поцеловать. Вот и все. Но если ты, конечно, не хочешь...

– Пожалуйста… – совсем тихо.

Почему такое ощущение, что он совращает ребенка? Но остановиться – невозможно.

Мальчик совсем рядом, белая рубашка чуть расстегнута, но этого уже достаточно. Дотронуться до волос. Мягкие, густые кудри, в них путаются пальцы.

А губы нежные, чуть влажные, но неподатливые.

Эвер очнулся. Подался назад, обрывая прикосновение. Аристин замер – глаза зажмурены, а губы – сомкнуты, как створки ворот средневековой крепости и так же неприступны. Книгу не выпустил из рук, даже пальцы побелели от напряжения.

– Ари. Иди к себе. Хорошо?

В спальне темно, но ему не нужно света, без этого тошно так, что не вздохнуть. Аристин так и пролежал всю ночь, не раздеваясь, не снимая покрывала, лицом в подушки. Добыча, попавшая в ловушку, искусно расставленную, и загнавшая себя туда сама. Нужно же было быть таким слепоглухим идиотом! Сколько раз убеждал себя, что Эвер и без него найдет с кем провести ночь. Почему ему не сказали сразу, честно: «Я хочу тебя и готов за это содержать», не отказа же боялись. Аристин согласился бы, поняв это только сейчас, в этот тоскливый вечер, ему просто некуда деваться. Вместо панели – один владелец.

Глупо винить одного Эвера, когда ты сам дурак. Может и Эвер не сказал потому, что думал, что Аристин мальчик взрослый и сам бы мог догадаться. Не догадался.

Такой легкий поцелуй, Аристин даже Юльву наверное целовал крепче, но словно печать на нем поставили.

Подчиненные рассыпались по офису, как мыши от разъяренного кота и попрятались за своими столами, от страха убрав даже кружки с недопитым чаем. «Шеф не в духе», – шелестело по всем кабинетам. Бездельники херовы, поувольнять бы половину. Сегодня почему-то особенно заметно из директорского кресла всех, кто не работает, всех, кто хреново пишет отчеты и делает неверную аналитику, а кто откровенно пытается обмануть, подсовывая отчёты с растущими графиками, тогда как показатели откровенно падают. Ничего, на улице толпа безработных – потеснятся. Ничего не умеют, даже чай заварить не в состоянии.

– Сама пей эту мочу! – Эвер отставил чашку, даже не глядя на секретаря. – А мне сделай крепкий!

Он не видел, как секретарь понимающе улыбнулась. Конечно, крепкий, какой же еще, от привычек шеф так и не избавился.

Недоволен даже сам собой. Ведет себя как истеричная баба. Надо же было так сглупить вечером, придурок старый! Он не хочет тебя и не захочет. У этого мальчика одна главная программа в голове – «Вассал-государь», которая заложена в гены сотни лет назад и работает до сих пор. Понадеялся на то, что мальчик сам дойдет умом до этого? Может и дошел, только не сказал об этом. Аристин – каменная стена, которую разобрать нужно, разобрать голыми руками и не иначе. Расчищая по камню, чтобы найти потайную дверцу.

Можно было самому подумать раньше – мальчишка почти год живет у тебя и ни одного контакта с девицами или парнями. Вероятнее, конечно девицы. Нет, несмотря на деньги, внешность, ничего себе не позволил, только учеба. Восемнадцать лет, гормоны и все такое... Нет. Ни водитель, ни сисадмины ничего не докладывали о бабах. Онанизмом что ли занимается? Если для него это не грех, с такого станется… Здоровый молодой парень.

– Какие письма? Ты охренел, родной? – только самоубийца мог сунуться в кабинет с просьбой подписать платежное поручение, – Откуда у тебя это число? Он стоит в три раза дешевле. Быстро сюда прайс и начальника департамента!

Теперь Ари все знает. Знает, чем надо платить. Только так не нужно. Хочется, чтобы сам, не думая о сестрах и себе, по желанию, без выражения на лице исполнения долга перед государем. Лишь бы глупостей не наделал – не забрал бы сестер и не ушел бы в никуда. В буквальном смысле в никуда. Даленская разведка над ним, как коршун, кружит.

Нежный, пугливый, если вспомнить сколько вынес этот мальчик, то удивительно. И не уверен, ни в чем не уверен. Эвер, конечно, получил заключение психолога о проведенной терапии, но теперь это казалось недостаточным. Слишком закрытая шкатулка, никого к себе не подпускает, ломать замки Эвер не собирался. Слишком драгоценен этот мальчик. Дело теперь гиблое совсем – один запах волос, один вкус губ, как кровь для хищника. Только раздразнили. Самому бы раздеть, уложить на постель, чтобы это прекрасное тело даленского принца принадлежало только ему, чтобы красавец Аристин был доволен и улыбался.

Ари…

– У нас кто-то сдох? – Аристин лишь накрыл голову подушкой, Марта как всегда, забывает о том, что нужно стучать, когда входишь в чужую комнату. – Чего ты разлегся? Обед скоро!

– Отвали, а? – Аристину не хотелось никакого обеда. Вот так бы лежать и лежать в темноте, не думая ни о чем. И еще бы хорошо в собственном доме, а не того человека, которому ты вчера отказал. За ночь так ничего и не придумалось. Ему некуда деваться, если не прогонят, конечно. Если прогонят – «дерьмошпионам», как прозвал Аристин новую даленскую разведку, сильно повезет. Проще будет удавиться сразу. И Эверу на глаза показаться совестно, ох как совестно. Сам себе не скажет – понравилось ему или нет. Не он целовал – его.

– Что случилось, Ари? – Марта посерьезнела. – Ну что ты такой замученный? Эвер чего сказал?

– Все в порядке, Марта. Дай поспать! Я прошу!

– Как хочешь, – развела руками сестра, понимая, что сейчас с Аристином говорить бесполезно. Если на него нашло… – А мы с Мирсаной в торговый центр собрались, Дэн нас отвезет, я то серебристое платье хочу, помнишь, я показывала на сайте? Эрна с нами.

– Делай что хочешь. Только это не наши деньги, давай аккуратнее.

– Ой, Эверу жалко что ли? Или, он тебе сказал за это, да? Ари?!

– Нет, – когда же она уйдет? – Эвер тут вообще не причем. Уйди, а? Прошу.

– Хорошо, уже ушла.

Куда бы ему деться? Где его оставят в покое?

– Не выходил? Ты смотрела, что с ним?! – Эвер отчитывал Эрну, уже поздно вечером, вытащив администратора из ее кабинета. – Что ты бормочешь, а если опять что-то?

– Аристин, к тебе можно?

Аристин встрепенулся. Нехорошо валяться, когда к тебе пришел хозяин дома, уселся, подобрав ноги.

– Добрый вечер.

– Я хочу извиниться, Аристин. Я не хотел пугать тебя, – сесть было некуда и Эвер присел на край кровати. Свет включать не стал, так обоим будет проще.

– Вам не за что извиняться. Это я не сдержал своего слова, – хорошо что темно, так говорить легче, намного легче.

Страх и смущение Аристина Эвер чувствовал, словно зверь трепет пойманной жертвы. Сейчас бы успокоить. Просто успокоить. Но снова скрывать от него все?

– Нам следовало поговорить об этом раньше.

– Я пытался, но вы меня успокаивали и говорили, что я не так понял! Позавчера я тоже не так понял? Я запутался, господин Эрлинг! Я не знаю, что мне делать!

– У тебя должно быть написано в планинге, что делать. Учиться, Аристин. Этого никто не отменял. Через месяц университет. Ты все понимал правильно, Ари, это я старый дурак. Я был слегка нечестен, по отношению к тебе.

– Я бы все равно согласился, вы знаете, – да он и сам это знает, что уж там. Согласился бы, как миленький, а там бы привык.

– Вот об этом я и хотел поговорить. Именно об этом и о том, что нам надо разграничить. Ты путаешь несколько разные понятия. Буду надеяться, что это по неопытности.

– Я просто хотел бы знать, что происходит, – очень тихо сказал Аристин. – Что за намеки?

– Ты имеешь на это право. Пора заканчивать эти обходные танцы вокруг да около. Ты мне очень нравишься, Аристин. Очень. Но я отдаю себе отчет, что я старше тебя почти в два раза и ты зависим от меня. Я даже могу рассказать тебе все твои сомнения: что тебе некуда деться и что предложи я тебе напрямую все, ты бы покорно согласился и терпел, и что у тебя на руках двое детей и у тебя нет возможности лишить их благополучия. Один бы ты ушел, но... Так? Так. Но, я не хочу и не буду тебя принуждать к чему-либо, Аристин. Я просто хочу, что бы ты знал, что я хочу за тобой ухаживать и иметь возможность получить твое внимание. И чтобы ты четко отделял учебу и жизнь от этого и перестал считать деньги, которые не заработал. У меня их достаточно, чтобы содержать приют, поэтому расходы по этой карте ничего не значат вообще. Ты хорош и как специалист и сам по себе. У тебя хорошее воспитание, светлый ум, и еще куча достоинств. И все это пока ничье.

– Вы понимаете, что у меня почти нет возможности отказать вам.

Он не понимает. Он действительно ничего совсем не понимает, снова и снова возвращаясь к одной и той же теме. Можно было бы взять мальчишку за шкирку, встряхнуть хорошенько и вложить в глупую башку то, что отказ не влечет за собой репрессий и никто его на улицу не выставит, но у Аристина шкурка слишком нежная, слишком драгоценная.

– А у меня никакого желания не будет знать, что ты меня только терпишь – насильно мил не будешь, ты знаешь о таком, Ари?

– Нет, не знаю, – насупился все-таки. – я вообще ничего не знаю. Об этом.

– Совсем? – опешил Эвер. Парню почти девятнадцать. Даленцы взрослые в шестнадцать, они могут уже все, кроме покупки алкоголя.

– Совсем. Дома я только-только начал встречаться с девушкой... Поцелуи и все, – приходилось напрягать слух, чтобы услышать Аристина. – А потом мне было не до этого.

– А твоя девушка? – невольно заинтересовался Эвер коротким рассказом. Вот мальчик приоткрыл еще одну тайну.

– Юльву убили, вместе с родителями в их доме. Ее отец был адвокатом, защищал таких, как ТЕ, а им все равно было. Мы ровесники.

Ты влип Эвер. Очень крепко влип. Если бы иметь немного благоразумия, то лучше отступиться сейчас, пока не поздно, пока не сбил с пути Аристина и не сбился сам. Разум подсказывал – оставь все, как есть, не трогай, но сердце говорило о другом. Вот он, Аристин, рядом, силуэт по тьме. Можно и оставить его там, в этой уютной спальне, в этом полумраке, а можно вывести на свет, показать, что мир разбился не весь и что кроме осколков Далена, так глубоко поранивших, есть еще то, что не надо склеивать и собирать по частям. Еще более огромный и надежный мир.

– Прости, я не хотел напоминать тебе.

– Я уже привык. Их не вернуть. Что вы хотите от меня?

Отплакал, но не забыл и вряд ли когда-то забудет.

Вопрос мог бы прозвучать по-хамски, но Эвер услышал его верно. “Зачем вам я?”

– Все. Ни больше и не меньше. Я хочу чтобы ты жил рядом со мной, как минимум, а по возможности и желанию – даже и теснее. Но, я приму твой отказ, если ты не захочешь ничего. Но попробовать, настаиваю. У нас должны быть равные условия, пока выигрываешь именно ты.

– Почему я? – встрепенулся Аристин. Эвер совсем его запутал, а сам он, как назло, после полусна, почти ничего не соображал.

– Дай руку.

Аристин зачарованно протянул ладонь, тыльной стороной вверх, словно показывал свою безоружность.

Если не заберет и не отдернет – то все получится, так загадал Эвер. Погладил тонкие длинные пальцы, чуть сжал, не отпуская. Не выдернул, пока.

– Потому что ты, именно ты, Аристин. Твои достоинства я уже называл. Мне иногда страшно думать, что было бы, если бы я тогда не поехал через парк.

– И часто вы ездите через него? – Эвер бы мог поклясться, что Аристин чуть-чуть улыбается.

– Редко. У меня нет привычки подбирать людей на улицах. Но тебя невозможно было не заметить.

– И вы тогда уже все решили? Да? – а теперь он грустный. Думает, что его обманули.

– Почти. Я даже сейчас решаю, но я не готов уступить твоему страху и неопытности, Аристин. Если бы тебе было хотя бы двадцать пять и какой-то опыт, но...