Текст книги "Путь за семь городов (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Думаешь, предстоит невыполнимое дело? – осторожно спросила Каталин, присаживаясь рядом. Лайли подняла голову:

– Нет, я просто пытаюсь представить, как все это может выглядеть, – она успокаивающе улыбнулась. – Понимаешь, над этим миром нет магического фона, нет зеркала, где можно все увидеть…

– Нет Страны Фантазий, – поняла Каталин, принявшись заплетать косу. – Интересно.

– Да, – согласилась Лайли, закончила наконец затягивать шнуровку и достала расческу. – Интересно, и в то же время я не могу понять, как же будет выглядеть этот мир сквозь заклинание цепи. Если мы не сможем сориентироваться…

– Тогда от заклинания не будет никакого толка, – продолжила Каталин, завязывая косу узкой синей лентой. После она поднялась и накинула на плечи плащ. – Сегодня прохладно, правда?

Лайли только кивнула, медленно проходясь расческой по каштановым локонам. Продолжила она немногим позже:

– Думаю, мы справимся. Тимони хорошо управляется с подобными заклинаниями. Рэдрин тренировал нас на острове, вне магического фона материка. Пусть мы и пробыли там недолго. У Тимони вышло лучше, чем у меня.

– Да? – Каталин усмехнулась. – Никогда бы не подумала.

– Ты его недооцениваешь, – Лайли серьезно посмотрела на нее. – Тимони действительно хороший маг. Хоть и не без странностей.

Каталин пожала плечами в ответ

***

Марафел и Тимони ждали девушек в общем зале. Завтрак медленно остывал, а они, кажется, не торопились.

– Мне интересно, как ты сюда попал, – нарушил молчание Тимони.

– Хм, – Марафел посмотрел на него с подозрением. – Считаешь, я не достоин выполнять задание Нака?

– Ну, скажем так, – Тимони надломил лепешку, – считаю, что нет особых причин, что бы ты оказался здесь, – он улыбнулся. – Честное слово. Я понимаю, почему здесь Лайли – она хороша в своем деле, Каталин… Нак посчитал достойным командиром. А ты?

– Тимони, он умеет играть на флейте, – Лайли подошла бесшумно. Каталин остановилась рядом с ней.

Тимони только качнул головой.

Когда все расположились за столом, дверь трактира распахнулась, и одинокий солнечный луч, пробившийся сквозь нее, упал Лайли на плечо, вызолотив завиток волос. Каталин, севшая напротив, оказалась в тени, отчего ее волосы превратились в темное золото, а глаза налились ночной синевой.

Марафел смущенно улыбнулся:

– Вы сегодня такие красивые…

Они обменялись улыбками, и даже Тимони показалось, что не так уж и плохо путешествовать в такой компании. Быть может, Нак и это давно все просчитал?

– Куда отправимся? – оборвал Тимони собственные размышления.

– Лучше решить это… в другом месте, – Каталин мгновенно стала серьезной.

– Сначала завтрак, – поддержала Лайли.

Марафел протянул ей глиняную кружку с молоком:

– Голод – плохой спутник в пути…

***

После завтрака они решили осмотреть город, поискать подходящее уединенное место. Никто из них не придал значения тому, как подозрительно смотрел на них мальчишка.

Он проскользнул за ними к конюшне и слышал, как Каталин расспрашивала недовольных лошадей, не хотят ли они на прогулку. Не обратил внимание на окликнувшую его Аллению и старался быть как можно незаметнее.

Однако когда он попытался подобраться ближе, чтобы получше разобрать голоса, Каталин заметила его.

– Никто не обратил внимания, что за нами следует тот мальчишка из таверны? – спросила она остальных.

– Действительно, – кивнул Марафел. – Он уже трижды попался мне на глаза.

– Стоит ли обращать на него внимание? – отмахнулся Тимони. – Найти подходящее место важнее, не так ли?

Они как раз шли по узкой улице, где высокие заборы скрывали окна домов. Крыши сбегались друг к другу, и казалось, что солнцу не по силам разогнать сумрачность, окутавшую каждое строение. Постепенно улица вывела путешественников к небольшой площади, где стояло множество столов. Кое-где и прямо на земле, на расстеленной ткани, лежали овощи, фрукты даже пироги или одежда. Между столами прохаживались горожане, шумели, ругались и смеялись.

– Куда это мы попали? – шепотом осведомилась Каталин.

Тимони внимательно прислушивался, а Марафел оглядывался по сторонам. Лайли же тихо ответила:

– Они здесь меняют тинги на какие-нибудь вещи или еду.

– Платят, – вспомнил слово Марафел.

– Эй, купите у меня яблочек! – откуда-то вынырнула симпатичная девушка с корзиной свежих румяных яблок. – Видно, вы при тингах! Так купите!

Каталин мило улыбнулась, скрывая растерянность, но тут же услышала нужное слово от мужчины, который разговаривал с мальчишкой, предлагавшим пучки душистой зелени.

– А сколько ты просишь?

– Всего-то один тинг за яблоко! – девушка опустила глаза, и щеки ее чуть порозовели.

– Хорошо, – согласилась Каталин, ни о чем не задумавшись. Она достала четыре тинга, чуть отвернувшись от девушки – вспомнила предупреждение Нака.

– Благодарствую! – разулыбалась девушка, протягивая Каталин четыре яблока. – Вы, наверное, здесь недавно? Обязательно зайдите в святилище Богини Андреас Сильной! Да падет на вас ее благословение.

Она легко развернулась и двинулась дальше, выкрикивая, что у нее самые вкусные яблоки на рынке.

– Значит, это рынок. Мы только что купили яблоки. Чтобы узнать, сколько тингов отдать, нужно спросить «сколько просят», – подытожила Лайли.

– Или спросить цену, – добавил Тимони. – Слышал и такой вариант.

– А что такое святилище? Кто такая Богиня Андреас Сильная? – Каталин вздохнула. – Может, стоит узнать?

– Давайте пройдем по… рынку, – предложил Марафел, намеренно повторяя новое слово, чтобы лучше запомнилось. – Похоже, здесь можно многое узнать.

Каталин протянула Тимони мешочек с тингами:

– Боюсь, у меня его просто отнимут, – и кивнула в сторону. Там как раз какую-то девчонку поймали за руку в тот самый момент, когда она пыталась отвязать кошелек от чужого пояса.

Несмотря на толпу, и на рынке мальчишка из таверны не отставал. Он даже не взглянул на маленькую воровку, хотя на расправу с ней собрались посмотреть многие горожане. Он спешил за путешественниками, хотя Каталин ускорила шаг, пытаясь оторваться от него.

Святилище стояло как раз за рынком. По сравнению с остальными домами, оно выглядело очень изящным. Невысокое, но с большими окнами, оно вмещало много света.

Двери были распахнуты, так что путешественники решили войти.

В пустом зале не было ни души. В центре стояла высокая статуя, изображавшая закованную в доспехи женщину с мечом в руках, выражение лица которой сочетало грусть и строгость. Марафел с удивлением отметил, что эта статуя выполнена на редкость хорошо по сравнению со всем тем, что он уже успел увидеть в городке.

– Значит, это и есть Богиня? – сказала Лайли. Никто больше не проронил ни слова.

В святилище заглянул мужчина. Покосившись на четверых, он быстро прошел к статуе и опустился перед ней на колени, склонив голову. Кажется, он начал шептать себе под нос.

– Что он делает? – удивился Марафел.

Мужчина поднял голову и долгим взглядом окинул лицо Богини, потом спешно поднялся, поклонился статуе и покинул зал. Путешественники последовали за ним, теряясь в догадках.

– Ведьмы смогли зайти в святилище, – изумленно прошептал мальчик, прячась в тени, пока четверо шли прочь. – Неужели они настолько сильны? Я должен… я… Нужно спасти город от них!

***

Они долго бродили по селению, но никак не могли отыскать подходящего места, где можно было бы не привлекать настороженные взгляды. Стараясь держаться со всеми доброжелательно, они очень скоро столкнулись с непониманием – окружающие странно реагировали на открытую улыбку, в глазах их проскальзывало неодобрение, а часто – и страх. А еще встречалось немало людей с обезображенными морщинами лицами. Наконец Лайли дрогнувшим голосом произнесла:

– Кажется, я поняла, это… возраст! Так на их лицах и телах отпечатывается опыт.

– Отчего столь… безобразно? – Каталин с трудом отвела глаза от дрожащей сухонькой старушки, что застыла на скамейке у дома. Глаза старушки были затуманены близостью смерти.

– Нам невозможно этого постигнуть, – Марафел сжал ладонь Каталин, чтобы отвлечь ее. – Это другой мир. Ничуть не похож на наш. Не нам разгадывать его загадки.

– Мы многого не знаем, – задумчиво добавил Тимони. – Загадки! Они повсюду.

Они переговаривались очень тихо – мальчик, неотрывно следовавший за ними, не мог их услышать.

Тимони оглядел улицу и поморщился, бесцельно бродить ему уже надоело.

– Пора найти нужное место. Может, стоило бы совсем уйти из города.

– Ты действительно так считаешь? – Лайли нахмурилась. – Справедливо, там нам вряд ли помешают. Особенно если мы отойдем достаточно далеко.

– Сможешь поставить магическую защиту от их любопытных глаз? – ухмыльнулся Тимони, поворачиваясь к мальчишке спиной.

Тот улучил момент и подобрался совсем близко.

– Поостерегся бы ты так говорить, – Каталин посмотрела на Тимони с осуждением. – Нак предупреждал нас.

– Возможно, он просто не знает всего, – пожал плечами Тимони. – Кто их богиня? Не магичка ли? Магия и здесь управляет всем! Разве ты не видишь, Лайли?

– Тимони, ты в своем уме? – Лайли поправила волосы и тут же заметила мальчишку. – Нам надо уходить! – она схватила Каталин за руку. – Быстрее.

Но они не успели.

Мальчишка швырнул им под ноги мешочек с ведьмиными слезами и выкрикнул изо всех сил:

– Смотрите! Это ведьмы! Они ведьмы!

Толпа собралась в один миг. Высокий человек в темной одежде протолкался сквозь плотные ряды и отодвинул мальчишку в сторону. Взгляд его вскользь прошелся по лицам четверых.

– Ведьмы? Серьезное обвинение! Откуда тебе знать об этом, малыш? – спросил он, и голос казался обманчиво мягким, но за этим скрывалось что-то жуткое, острое, слишком неприятное.

Мальчишка вытянул руку и принялся загибать пальцы:

– Они обсуждали магический обряд! Хулили богиню! Поминали темное существо! – глаза мальчишки лихорадочно блестели. – Они приехали на лошадях без узды! А еще с ними было это! – и он указал на мешочек с ведьмиными слезами.

Толпа ахнула.

Четверо переглянулись. Мальчишка говорил правду: они обсуждали предстоящий обряд, звали богиню – магичкой, а Нак несомненно черного цвета. Лошади их действительно были не взнузданы. Отрицать было бы странно. Тут Каталин взглянула на цветы, поникшие из-за того, что мальчишка целый день таскал их за пазухой, на лепестки, перепачкавшиеся от грубого обращения в земле, и, не удержав сочувствия, подняла их из пыли.

Сделала непростительную ошибку.

На лице человека в темном возникла улыбка.

– Вижу, ты прав. Это ведьмы. Готовьте костер!

Толпе больше ничего не было нужно. Люди набросились на четверку, мгновенно заломив Каталин и Лайли руки. Тимони и Марафела оттеснили в сторону, и сколько те не пытались пробиться к девушкам, люди не пропускали их.

– Они у ведьм под контролем, – понесся над толпой выкрик. – Не дайте им пройти.

Не прошло и получаса, как напротив святилища, там, где совсем недавно стояли столы, появился помост, на котором, среди вязанок хвороста, возвышался столб.

Когда их потащили на помост, Лайли прошептала:

– О, Нак, неужели ты не знал, что происходит в этом мире?!

***

Их привязали к столбу, оставив смотреть, как люди в черных плащах с красным узором обливали хворост темным маслом, от запаха которого кружилась голова. Распущенные золотистые волосы Каталин переплелись с волосами Лайли, и ветер трепал их, отчего прядки прилипали к каплям смолы.

Девушки молчали, происходящее напоминало кошмарный сон, но ни одной из них никогда не снилось таких ужасающих снов.

Веревки больно врезались в запястья, плотно перетянули туловище. Стоя спиной к спине, соприкасаясь только кончиками пальцев, они едва чувствовали друг друга.

Кто-то из людей в черном зажег факел.

– Держись, Каталин, – шепнула Лайли, и ее пальцы, будто утешая, едва прикоснулись к кончикам пальцев Каталин.

Факел упал в хворост, пламя вспыхнуло мгновенно, пробежало по следам масла, и черный дым поднялся вверх, заслонив девушек. Стих ветер, точно не решаясь разносить тяжелый запах костра.

***

Люди зачарованно смотрели на ревущий огонь, кто-то из детей испуганно заплакал, но остальные стояли молча глядя на пламя с восхищением. Некоторые даже опустились на колени, вполголоса читая длинные стихи, назначения которых Марафел и Тимони не понимали.

– Видно ведьмы от страха языка решились, раз не кричат, – пробормотал какой-то старик. – Ишь как очищает пламя во имя богини! Такое нечасто увидишь.

Марафел и Тимони не поняли, о чем говорит старик. Они не могли представить, что такое – сжечь кого-то заживо, и объяснения горожан о силе богини стали единственным, что у них было.

Их крепко держали, и рвануться к помосту в попытке спасти они не могли. А вскоре, когда дым и пламя сплелись в единое черно-золотое целое, их обоих придавило безысходностью. У Тимони сами собой потекли слезы, Марафел же никак не мог заплакать, только сердце билось часто и больно.

В небо поднималась колонна огня и дыма, и чем выше она становилась, тем больнее было в груди. Марафел прошептал имя Лайли, а Тимони только опустил голову.

Люди же медленно расходились, а когда обрушился столб, вызвав облако искр, кто-то удовлетворенно сказал:

– Теперь вы свободны. Нет больше влияния ведьм.

Ни Марафел, ни Тимони не поняли этих слов.

Над землей стлался тяжелый запах, Марафел рванул застежку плаща, будто это именно ткань слишком сильно сжимала горло.

– Неужели ты ничего не мог сделать? – хрипло спросил он, обернувшись к Тимони, но тот не отрывал взгляда от костра, а губы беззвучно шевелились. Марафел приблизился и вслушался. Тимони бесконечно повторял:

– Как тяжело подобрать заклинание! Вертятся сотни неведомых слов. Скоро двоих отведут на заклание, я не сниму с их запястий оков…

Марафел нахмурился, но смысл ускользал от него.

Пламя костра рванул проснувшийся ветер, но Марафел не успел понять, погибли девушки или огонь еще мучает их. Тимони продолжал шептать:

– Где же ты, магия, сила надежная?! Я полагался всегда на тебя. Знаю прекрасно, надежда здесь ложная, мне не спасти их и даже себя. Буду теперь ненавидеть я недругов и отомщу, уведу их во Тьму… Канут во мраке, а я с ними следом. Эй, где же сила?! Капля хоть, ну?! – голос Тимони изменился, в нем звучали холод и горечь. – Видно не слышат меня за околицей, молча на небо тогда я взгляну, а на губах взращу слово – и сторицей я за друзей своих жизней возьму.

Тимони замолчал и закрыл глаза, точно погрузился глубоко в себя. Марафел, испугавшись, схватил его за руку, и тут же услышал:

– Странно, во имя спасения не было в мыслях моих заклинания слов, мысли о мести – и в памяти выбило: каждое слово, как бремя оков. Да, тяжело подобрать заклинание, новому я уже вовсе не рад. Двое за мага ушли на заклание, я в этой смерти один виноват!

Марафел удивленно смотрел на него.

– Тимони, – позвал он, вновь тронув за руку. – Эй! Неужели мы теперь так и будем стоять здесь?

– Нет, – голос этот сначала показался совершенно чужим, Марафел мог бы поклясться, что говорил не Тимони, и все же – именно он. – Нет, теперь мы пойдем в Столицу. Император всему виной, он ответит за то, что произошло.

– Император? – Марафел не успел договорить – Тимони посмотрел прямо на него, и глаза его были темные, как ночь.

– Да, Марафел, мы едем в столицу, – он отвернулся от костра, смахнул слезы со щек безразличным жестом. – Я многое понял об этом мире, у меня есть лишь один путь – месть. Только силой я могу ответить на силу, здесь действует лишь этот закон.

Его голос стал твердым, ледяным, чужим – странным. Марафел отвел глаза, опустил голову. Может, и Тимони больше нет?

– Но ведь… это значит… Это значит, что ты выбрал путь Тьмы, – сказал он тихо. Тимони расхохотался.

– Разве ты ничего не понял? Это – Темный мир, Марафел. Так что же, ты идешь со мной?

– Да, – он вздохнул. – Да, потому что мне некуда больше идти.

За их спинами медленно умирало пламя, черные угли скрывались в сером пепле, черный дым превращался в сизый, тягостный запах стлался над землей. Марафел словно остался совершенно один в чужом и мрачном мире.

До него донесся чей-то смех, и Марафел ощутил темную волну ненависти и презрения – Тимони нашел взглядом смеющегося, и тот замолчал, сильно закашлялся, будто кто-то ударил его в грудь. Марафел вздрогнул и тут же Тимони грубо схватил его за руку.

– Нам пора.

========== Часть 8 ==========

Марафел не слушал, о чем Тимони говорил с Алланией, он не помнил, как им отдали лошадей. Вдруг стало абсолютно все равно, что произойдет дальше, выполнят ли они просьбу Нака. Больше не хотелось быть героем. Он все бы отдал только за то, чтобы Лайли продолжала жить… И одиночество, обступившее со всех сторон, мешало видеть и чувствовать. Он словно оказался в непроницаемом пространстве. Радость забыла путь к нему.

Тимони только усмехался, глядя на Марафела. Кристально ясно – Смерть Императора откроет ему глаза, что жить можно и дальше, как только девушки будут отомщены.

Тимони вызнал у Аллании, что столица лежит на западе. Он изрядно напугал ее, так что точнее объяснить дорогу она просто не смогла. Однако радовало, что она поняла – лучше делать так, как он скажет. Даже решила, что никто не должен знать, куда они направляются. Наверняка после Алления долго молилась Богине, чтобы та оградила их город от подобных чужаков.

Когда лошадей наконец-то вывели из опостылевшей конюшни, они переглянулись. Алети и Миэки тревожно заржали, выражая единодушно одну и ту же мысль: дрянная конюшня – не самое плохое в этом путешествии.

Тимони сам нацепил на них упряжь. И кони вдруг почувствовали необъяснимый ужас. Все идет не так, как следует. Лаон переступила с ноги на ногу, склонила голову к шее Долинга. Если бы она могла произнести хоть слово, то предложила бежать. Долинг понимающе кивнул ей, оглянулся на Алети и Миэки, настроение которых было далеко не философским, и вздохнул. Кони Бейби Нака гордые, они унижены тем, что с ними произошло. Похоже, они не скоро заметят, что изменения настолько трагичны.

Когда же кони увидели Марафела, Алети и Миэки тоже ощутили, что случилось нечто непоправимое. Он молчал.… И, скорее всего, ему было уже неважно, едет ли он на разумной лошади или на бессловесной глупышке. Что-то разбило ему сердце.

Тимони весь день молчал, втайне Марафел был даже рад этому. Покинув город, они двинулись по наезженному тракту и почти что не отдыхали в пути. Марафел не стал ломать себе голову, пытаясь понять, откуда Тимони знает дорогу и что им движет. Он ни о чем не спрашивал. Душа разрывалась от боли, но все же он чувствовал, что страдания скоро отступят, и это немного пугало.

Значит, он любил не истинной любовью? Но и сейчас образ Лайли стоял перед глазами, он мог представить, как она улыбается, смеется, хмурится, спорит… Ее облик не уходил, не хотел растворяться в глубинах памяти. Марафел никак не мог понять, что происходит. Он любил так сильно, как только мог. Любил? Неподходящее слово! Он любит! Тогда… Тогда почему боль уходит? Почему? Неужели он может любить кого-то еще беззаветней? Неужели он обманывал себя? Такое случается только тогда, когда истинный свет души испачкан. И Марафел тщетно пытался найти в себе силы уберечь как последнюю святыню эту боль утраты.

Темнело. Солнце последние несколько часов упорно не хотело высовываться из-за лохматых туч, потому вечерние сумерки подобрались раньше. Тимони свернул с тракта, выбрав небольшую полянку в окружении серебристых ив для привала. Он отпустил лошадей пастись, а сам развел небольшой костерок, причем сделал это по своему обыкновению – с помощью магии. Марафел хмыкнул, но говорить не решился. К тому же вокруг все равно никого не было.

Тимони уселся у огня, скинул плащ и замер, глядя на оранжевые языки пламени. Похоже, ему не требовалось еда. Марафел вытащил ломоть хлеба и воду. Он не мог сказать, что особенно хочет есть, но понимал, что это необходимо.

– Интересно, Марафел, ты не пытаешься осознать, что со мной происходит? – насмешливо спросил Тимони.

– Нет, – Марафел отложил хлеб, едва ли не радуясь возможности говорить.

– Это правильно, – Тимони на мгновение обернулся. В темных глазах мелькнуло пламя. – Хочешь, я отпущу тебя домой? Теперь мне многое по силам. Потому что я больше не ограничиваю себя.

– Да… Тьма никогда себя не ограничивает, – Марафел произнес это и испугался. Стоит ли говорить такие слова тому, кто избрал ее путь?

Тимони рассмеялся. В темных омутах его глаз изредка проблескивало пламя, а лицо его четко очерчивалось оранжевым светом. И Марафелу было страшно смотреть на него.

– О, Марафел! Ты не представляешь, сколько у меня теперь возможностей. Я видел этот мир. Знаю, где его центр и что его центр. Могу сокрушить его. Мне нужно только добраться туда.

– Но зачем? – Марафел сразу же пожалел, что спросил, но было поздно – Тимони решил ответить:

– Зачем?! Месть, мой малыш! И сладость разрушенья. К тому же я понимаю, что не вернусь на Летинайт. Мне нечего делать там. А тебя, светлый мой мальчик, туда нужно вернуть. В центре сил этого мира сделать это проще. Возможно, я найду и Ниа Бейби Нака. Тогда я верну вас обоих, чтобы властвовать этим миром безраздельно.

– Властвовать? – Марафел непонимающе взглянул на него. – Что это означает, Тимони? Не понимаю.

– И не можешь понять, – на мгновение голос Тимони зазвучал почти печально. – Наверное, об этом могут знать лишь жители таких миров, как этот. Даже сам Нак, со всем его могуществом, не осознает этого. Я не могу объяснить тебе, малыш.

Марафел кивнул. Ему и не хотелось знать. Он вдруг снова увидел живое лицо Лайли, она будто что-то говорила ему, но слова улетали к небу искрами от костра и никак не могли быть услышаны.

– Ты мечтаешь о девушке, – голос Тимони вырвал Марафела из грез наяву. – Но ее больше нет. Отчего же никак не можешь понять, что нам остается только мстить за их смерть?

– Я не верю, что убийством можно оправдать другое убийство, – Марафел расстелил одеяло и свернулся на нем, укрываясь плащом. – Это неправильно, Тимони.

– Малыш… – Тимони усмехнулся. – О, малыш. Столько всего происходит, что тебе и десятую долю понять невозможно. И свою ошибку ты тоже никогда не поймешь.

***

Эта ночь понравилась лошадям больше. Однако они тревожно переглядывались, пытаясь подобрать хоть какие-то сигналы из доступных бессловесным лошадям, чтобы выразить все, что накопилось у них на сердце.

Из разговора Марафела и Тимони они поняли, что произошло: Лайли и Каталин больше нет, а Тимони стал темным магом. Это поразило сильнее всего. Но обсудить свои чувства они не могли, как и утешить Марафела. Ощутив полную беспомощность, они, не сговариваясь, опустили головы. Оказывается, жить без речи так мучительно! Неужели они останутся в этом мире навсегда? Почему Тимони ни словом не упомянул, что собирается отправить их обратно на Летинайт? Неужели он уже относится к ним, как к удобному средству передвижения? Того и гляди нацепит на них уздечки, как у той несчастной лошадки, что они встретили, выезжая из города. У бедняжки боль была в глазах от этой железной штуковины, что называли упряжью.

Лаон, Долинг, Алети и Миэки стали поближе друг к другу. Они были одиноки в этом мире. Что может быть ужаснее одиночества разумного существа, которое даже сказать никому не может, что оно разумное?

В ту ночь лошади решили, что сами должны спасти Ниа Бейби Нака…

***

Яркая звездочка среди бесконечной тьмы – теплая, пульсирующая, живая. Сперва она испугалась: столько темноты она еще никогда не видела, но постепенно привыкла – тьма оказалась неопасной.

Она мерцала ровным серебряным светом и двигалась, отчего-то решив, что направляется вперед, хотя здесь не было ни верха, ни низа, ни направления вперед, ни движения назад.

Вдруг прямо перед ней точно вышли из-за туч еще две звездочки. Обе казались такими родными и знакомыми, что она успела ощутить радость, но тут же мерцание одной из них стало мертвенно-серым, точно облако тьмы, среди которой они двигались, замутило спокойное сияние.

– Что с тобой?! – крик утонул в темноте.

– Его больше нет среди Света, – шепот едва долетел.

Тьма сгущалась…

Она остановилась в замешательстве и поняла, что эта изменившаяся звезда теперь удаляется, исчезает. А вторая звездочка, напротив, оказалась совсем близко, рядом, и утешающе подмигивала. Свет ее был нежным и ровным.

Она все же решила продолжить погоню за той почти потухшей звездой, но тут ее ослепило сияние двух светил. Одно походило на полную золотую луну, свечение которой отпугивало тьму, превращая черноту в невнятную серую массу. Второе сияло кроваво-красным, в нем клубилось пламя. Языки огня тянулись к светлому лику луны, но никак не могли подобраться к нему.

Звездочка попятилась, чувствуя, что ее вот-вот поглотит сила красного огня, но тут же поняла, что невидима для него. Зато светлая луна протянула луч, узкий и тонкий, точно хотела сказать «Лишь ты можешь мне помочь!»

– Я? – спросила она удивленно и услышала шепот:

– Вернись, вернись…

Тьма завертелась вокруг, сияние померкло, красный огонь исчез в темноте.

***

Утренний гомон птичьих голосов и свежий ветер разбудили Марафела еще до рассвета. Угли костра подернулись серой дымкой пепла, Тимони рядом не было. Марафел потянулся, радуясь предрассветному холодку, но потом сразу помрачнел – воспоминания захватили его.

Но что было делать теперь? Тимони не собирается останавливаться, и он, Марафел, совершенно не в силах противостоять ему. Что он может против мага, стоящего на пути Тьмы? Что он может один, без Лайли, без Каталин?

– Малыш? – новый Тимони появился неожиданно, заставив Марафела вздрогнуть. – Отчего ты хочешь остановить меня?

– Что?! – Марафел отвел взгляд и опустил голову. Он никогда раньше не слышал, что маги способны прочесть невысказанные мысли. Не было на Летинайте подобного, все только шутили об этом, но никакого заклинания не существовало. Как же Тимони догадался, что происходит сейчас у него на душе.

– Ты ведь не хочешь, чтобы я двигался этим путем, – в голосе Тимони скользнули нотки меланхоличной задумчивости. Марафел искоса взглянул ему в лицо – Тимони скользил взглядом по верхушкам деревьев.

– С чего ты взял? Почему думаешь, что я буду тебе мешать? – Марафел поднялся, потянув за собой плащ.

– О! Малыш, я никогда не предположил бы, что ты сможешь помешать мне. Просто знаю, что тебе не нравится идти со мной. Ты предпочел бы сгореть. Лишь бы с ними вместе, – Тимони перевел взгляд на него, но смотрел недолго, скоро запрокинув лицо вверх – к светлеющему небу с редкими облаками, уже начинающими розоветь. – Неужели не осознаешь, что стремишься к смерти?

Марафел сжал зубы и скатал одеяло. Самое неприятное, Тимони был недалек от истины. Не было времени обдумать, что лучше – жить с пустотой в сердце или же сгореть, погибнуть в горячем огне и уйти вслед за той, что была важнее собственной жизни. Перед глазами Марафела снова встала страшная картина – костер, жаркие языки пламени заслоняют от него девушек у столба, черный дым, устремляется прямо в небо.

Будничный тон Тимони прервал эти мысли:

– Сегодня мы будем ночевать в деревне. Вечером начнется гроза.

Марафелу снова нечего было сказать. Он лишь подумал, что теперь похож на мотылька, привлеченного пламенем. И никуда от жара уже не скрыться. Пламя – это Тимони, от него не убежать.

Тот как раз подошел совсем близко и положил ладонь на плечо Марафелу:

– Малыш, не грусти. Для тебя все только начинается. Я же собираюсь все завершить.

Марафел не понял ни слова, еще вчера Тимони говорил о другом. Впрочем, в глазах его стояла Тьма, а всем известно, что на пути Тьмы легко встретиться с безумием.

***

Они ехали сквозь лес, не торопливо, но и не медленно. Тимони иногда приостанавливал лошадь и вглядывался в небо, но лицо его оставалось холодным и спокойным. Марафела утомляла тишина, но заговорить с Тимони он не решался, иногда ласково поглаживал Долинга, но тот только вздыхал в ответ. Лаон оседлал Тимони, что вряд ли приводило ее в восторг – взгляд ее был печальным. Алети и Миэки шли следом и Марафелу казалось, что они сбежали бы, но им будто бы что-то мешало. Возможно, Тимони наложил какое-нибудь заклятье на их и без того измученные души.

В полдень Тимони остановил Лаон и спешился. Не говоря ни слова, он поднял ладони к небу и замер. По лицу его пробежала тень, словно что-то незримое причиняло ему боль, губы беззвучно зашевелились – Тимони начал читать заклинание. Постепенно он опускал ладони, потом присел на одно колено и положил их на землю.

Лошади нервно переступили, Марафел заметил, что земля словно дрожит под ладонями, будто прикосновение ей неприятно. Вскоре из-под пальцев Тимони побежали тонкие серебристые струйки воды.

– Напои лошадей и запасись водой, – хрипло проговорил Тимони, поднимаясь, лицо его было белым, как бегущие по небу облака.

Марафел не стал спорить и первым подошел к небольшому хрустально-чистому родничку, пробившемуся благодаря магии сквозь землю и травы. Он зачерпнул пригоршню воды и осторожно выпил ее, та оказалась освежающей и вкусной. Кони опасливо последовали его примеру. Они доверяли не Тимони, а только ему.

Тимони застыл в отдалении, прислонившись к серебристому стволу дерева, названия которого Марафел не знал. Видимо, ему не было дела, чем там занимаются лошади и он сам, Тимони закрыл глаза, словно прислушивался к мелодии, звучащей лишь в его голове.

Когда лошади вдоволь напились и все фляги были наполнены свежей водой, родник поглотила земля, только блестящие от влаги травинки напоминали, что вода здесь действительно была. Марафел вздохнул и подошел к Тимони.

– Нам пора? – спросил он с опаской. Тимони с трудом открыл глаза.

– Да, мы скоро продолжим путь.

– Тебе теперь трудно творить магию? – Марафел наблюдал за ним с любопытством, уцепившись за это, чтобы справиться с растущим нежеланием жить.

– Нет, – губы Тимони тронула улыбка, в темных глазах блеснул огонь. – Трудно создавать что-то новое. Здесь подземных вод нет, я сотворил его сам, не полагаясь на природу. Оказалось труднее, чем я ожидал.

– Тьма не умеет творить и создавать, – серьезно ответил Марафел. Лицо Тимони исказила гримаса гнева.

– Что ты об этом знаешь? – недовольно спросил он, больше обращаясь к себе, и устало оторвался от дерева.

***

Безлюдные леса и степи, сквозь которые упрямо прорезалась дорога, приносили в душу Марафела тоску. Они ехали весь день и только на закате увидели маленькие деревенские домики. Восток затянуло черными тучами, и порывы жаркого ветра мешали дышать. Иногда среди тьмы, клубившейся на горизонте, вспыхивали алые зарницы.

Тимони направил Лаон прямо к площади в центре деревеньки. Там он остановился и спешился, но Марафелу приказал оставаться на коне. Некоторое время он постоял рядом с юношей, а потом направился к самому большому дому во всей деревеньке.