Текст книги "Путь за семь городов (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Сон, это был только сон. Нет никакой оскалившейся бездны, нет режущего ветра. Марафел поднес пальцы к глазам, но на них не было ни царапин, ни крови. Он словно забыл слова, а потому не мог ответить.

Тимони наконец обернулся, взглянул настороженно и даже сел рядом, со странной лаской поправляя растрепанные прядки темных волос Марафела.

Его ладонь скользила у самого лица, а потому Марафел заметил свежий разрез в центре ладони. Кровь уже запеклась, осталась лишь тонкая полоска.

Марафел выдохнул и поймал взгляд Тимони.

***

Серебряная шкура зверя переливалась, точно полированный металл, блики огня плясали на боках. Спину украшал ряд острых шипов, черно-красных и длинных, такие же возвышались над глазами. На лапах – всего три пальца, увенчанных чернильными когтями, загнутыми к земле. Острые, но изящные клыки, стоящие, как у кошек, уши с кисточками серебряной шерсти.

Зверь был красивым и опасным.

Лайли впервые обнаружила в этом мире настолько сильную магическую ауру, и она окружала живое существо. Но разумно ли оно? Или это – просто еще один носитель магии?

Лайли не собиралась вредить ему. Они пришли на его территорию, и он – на правах хозяина – мог встретить их так, как вздумается.

Движения зверя были обманчиво медленными, словно он перетекал с места на места, словно каждый его шаг был порождением волны, и это завораживало. Невозможно было оторвать взгляд, устать смотреть на него.

Лайли вспомнила о сети. Такое заклинание ни за что не повредило бы ему, но не позволило бы напасть. Только сеть плелась не так уж быстро, и Лайли вычерчивала ее прямо перед собой, в мыслях, чтобы потом по одному лишь слову бросить в зверя и обездвижить его.

Зверь в очередной раз повернул, обходя их, как это делают очень крупные кошки, прежде чем броситься в атаку, совершить одно-единственное совершенное, точное, смертоносное движение.

Зеленые глаза загорелись, зрачки – вертикальные, тоже кошачьи, расширились, заполнили радужку, но пламя не угасло в них, а стало ярче.

Лайли не успела отпустить заклинание: прыжок – и зверь оказался так близко к Каталин, что она едва увернулась и упала. Пасть застыла в двух ладонях от ее лица, но зверь смотрел на Лайли. Проверял ее.

Теперь заклинание оказалось бесполезным. Лайли лихорадочно вспоминала, какая еще магия смогла бы остановить зверя, не повредив ему, освободить Каталин, уберечь ее от опасности.

И пока мысли ее метались, как испуганные кролики, в голове возникли чужие – голос зверя, будто высеченный из камня и льда.

– Чужаки, зачем вы пришли сюда?

***

– Что ты сделал, Тимони? – голос Марафела прозвучал потерянно, точно на самом деле он понимал и скорбел. Айкен непонимающе нахмурилась. Она видела, что от простого вопроса Тимони вздрогнул, точно его ударили плетью.

– Почему ты решил, что…

– Твоя ладонь, – голос обрел стальные ноты. Будто Марафел был учителем, мастером, и ученик отказался его послушаться.

– Это? Всего лишь царапина, – Тимони развернул ладонь и с удивлением всмотрелся в нее.

– Царапина?! – Марафел разгневанно ударил кулаком по одеялу. – Зачем ты лжешь, Тимони? Ты творил магию, и что это было за заклинание, раз тебе понадобилось поить его собственной кровью?

– Отчего ты так решил? – наверное, это должно было звучать, как нарочитая небрежность, только ничего не вышло и Тимони вздохнул.

Марафел заставлял его признавать вину и смотреть Свету в глаза, когда Тьма открыла ему собственное сердце.

– Говори, – Марафел внезапно успокоился, его слова звучали как просьба, но Тимони знал, что это приказ. Он не хотел подчиняться, но ответил прежде, чем сумел замолчать:

– Я искал, – он поднялся. – Разве ты не слышал? Они так описывают этих… богиню и Привратницу! Я решил, что смогу найти их. Хотел проверить, а вдруг… – Тимони не закончил, каждое слово звучало странно и жалко.

– Хотелось бы верить, – Марафел прикрыл глаза – ярость схлынула, обнажая боль, как волны отлива обнажают морское дно. – Хотелось бы. Что ты нашел?..

– Я искал как с помощью Света, так и призывая Тьму, но местные болота не покажут ничего, если решили что-то скрыть. Их сила пожрала мои заклинания, я ничего не добился.

– Я так и думал, – Марафел встал и обнял его за плечи. – Прошу тебя, не зови Тьму. Она уйдет из твоей души, как только ты перестанешь звать ее!

«И станешь прежним».

Слова не прозвучали, но остались висеть в воздухе, недосказанные и насмешливые. Тимони опустил голову. Он не сумел бы объяснить, отчего так уверен, что прежним уже не стать.

В последнее время когда он использовал магию, его охватывала боль. Сила словно не могла выбрать, стоит ли подчиняться ему. Он видел несколько путей – Свет и Тьма. И выбор между ними был мучителен! Чему бы он ни отдавал предпочтение, это приносило лишь большую боль.

Айкен молчала, она боялась, и это раздражало, злило Тимони. Почему она боится?!

Он едва сдержал себя. Потому ли сдержал, что Марафел не отпустил его? Или поэтому – едва сдержал?

– Тебе надо отдохнуть, – Марафел почти силой усадил его на койку. – Поспи, станет легче.

Тимони лег на спину и послушно закрыл глаза. Он услышал, как Айкен вздохнула – а точнее, выдохнула. Снова взметнулось раздражение, но теплая ладонь Марафела лежала напротив его сердца, и пришлось подавить вспыхнувшую злость.

***

Тимони пугал и становится все желаннее. Любимый! Как много образов слились в одном слове. И снова, снова этот ужас, этот кошмар – ненужная, чужая, лишняя. Айкен уткнулась в подушку лицом. Как хотелось, чтобы душа освободилась от этого проклятья!

Марафел прошелся по комнате, но не остановился рядом с ней, занятый иными мыслями. Айкен была даже благодарна ему. Пусть оставит ее в покое и пустоте, в боли и надежде.

Впрочем сам он разве не испытывает такие же чувства? Он вряд ли уснет.

Айкен была права – душа Марафела затрепетала от внезапной надежды, сердце забилось быстрее, но страх преследовал столь же отчаянно, как и ее. Действительно ли это возможно – Лайли и Каталин живы? Тогда где же они? Что с ними?

Марафел закрыл глаза, чтобы увидеть любимый облик. Вот перед ним Лайли, полная жизни. Или это только мечты и воспоминания? Светлые грезы о несбыточном?

***

– Кто ты? – спросила Лайли, не сдерживая удивления. – Здравствуй, создание магии, мы лишь следуем своим путем.

– Создание магии? – эта мысль казалась переполненной возмущением.

Зверь отпрыгнул от Каталин и по-собачьи уселся в нескольких ладонях над землей, прямо на воздух.

– Я – не создание магии, а воплощенный дух этих мест. Что за путь лежит перед вами? – он передавал ей мысли четко, слово за словом. Лайли потерла виски, она не привыкла к такому общению, и головная боль уже начинала разрастаться где-то в глубине.

– Мы идем в столицу, – объяснила она. – Император захватил того, кто не принадлежит этому миру. Мы должны вернуть ему свободу.

– Похвальное желание. Но что помешает мне сейчас уничтожить вас? Сделать вашу цель недостижимой, а желания – лишь песчинкой?

– Твое право судить нас, пока мы на твоей земле, – согласилась с ним Лайли. – Но вряд ли ты поступишь так, как только что сказал.

– Отчего же? Что мне помешает? – в глазах зверя зажглось любопытство.

Лайли окончательно убедилась, что зверь необычен, но аура его полна Света. Чудесное существо, а не страшный убийца.

– Если бы желал убить нас, уже сделал бы это, – лишь на миг в голосе Лайли проскользнула неуверенность. Утверждение было спорным, и возможно, зверь только сейчас решит их судьбу.

– Интересно! – зверь игриво потянулся. – Что же, раз так – идите. Магия этих мест понесет вас медленно, но не обидит.

И исчез. Совершенно. Будто был создан из воздуха.

Каталин наконец поднялась, подошла к Лайли. Вопросительно посмотрела на нее, но ничего не сказала.

– Давай спать? – предложила Лайли. – Нам обеим нужно хорошо отдохнуть.

***

Утренний свет был неярок – небо затянули тучи, серый дождь, мелкий и назойливый, падал на притихшие улицы. Город продолжал жить, словно вчера ничего не случилось, хотя эхом шелеста капель проскальзывали шепотки о том, что произошло.

Люди улыбались, сохраняя в памяти каждое мгновение всего, что пережили. Они верили, и вера оказалась крепче и ярче той, что существовала прежде. Той усталой веры по привычке.

Тимони, Айкен и Марафел позавтракали, собрали еды в дорогу: Тимони свободно распоряжался тингами, и ему не нужны были советы Айкен, отчего она острее ощущала себя лишней.

Когда они уже собирали вещи, Тимони ненадолго проявил на столешнице магическую карту и нахмурился, рассматривая ее.

– Богиня и Привратница, кем бы они ни были, опередят нас, спускаясь по реке Миаллэт, – заметил он. – Быть может, стоит приобрести лодку?

– Какая лодка сможет выдержать лошадей? Сквозь болота пройдут небольшие и верткие суденышки, – Марафел покачал головой. – Что тебе до них? Хочешь убедиться в том, что мечты и надежды тщетны?

– А тебе совсем не хочется удостовериться? – Тимони хмыкнул. – Не верю. Твое сердце сейчас вряд ли находит себе место.

– Мое сердце питается воспоминаниями, – Марафел отвернулся, замкнулся в себе. – И мечты, и надежды, что могут возникнуть, я бережно сохраняю. Я не хочу развенчивать их раньше времени. Тимони, мы должны следовать собственному пути. Нам нельзя бросать лошадей. Они-то точно ни в чем не провинились.

– Что ж, – Тимони потер виски. – Впереди еще на тринадцать дней. Тринадцать! Так долго.

– Торопишься, хочешь все выяснить и прямо сейчас, – Марафел осторожно коснулся раненой ладони мага. – Успокойся, имей терпение. Ведь раньше ты славился хладнокровием. Ничто не выводило тебя из себя, ты смеялся над порывами Лайли, разве нет?

– Она погибла, – Тимони мотнул головой. – По моей вине, по моей неосторожности, это ты помнишь? Мой долг – отомстить Императору за ее смерть. Я, только я должен нести это бремя.

– Тимони… – Марафел покачал головой. Что он мог ответить? Тьма жила в сердце Тимони, она ждала, когда он выпустит ее на свободу. Об этом трудно было забыть. – Тринадцать дней – недолгий срок. Терпение.

– Путь сквозь болота опасен, – Айкен подала голос несмело, даже не зная, стоит ли заговаривать об этом сейчас. – Дорога намного надежней. Сквозь болота нужно плыть с проводником, потому что тайные знаки не открывают чужакам.

– Думаю, богине они открыли их с радостью, – Тимони щелкнул пальцами, и карта осыпалась со стеклянным звоном.

Айкен пожала плечами.

***

До следующего города – Клемэн – было четыре дня пути. Отправляться в дождь – неприятно, но Тимони не выдержал бы промедления, да и лошади застоялись на конюшне, взгляды их были полны укоризны.

Тимони не стал смотреть им в глаза, только плечами пожал. Айкен удивлялась этому молча. Все же ей было странно видеть такое отношение к животным. Почему нельзя, например, продать их? Одна из лошадей им и сейчас не нужна! Странно. Однако задавать вопросы Айкен не решилась, дабы не погрязнуть в чудесах чужого мира, не ощутить себя еще более лишней и чужой.

Они покинули город, и перед ними оказалась вымощенная булыжником дорога. С одной стороны, ехать по такой в дождь было удобнее, чем по раскисшей грязи, с другой, булыжники напоминали, что столица близко, а значит, близок и гнев Императора, ярость Императора, его ненасытная жажда крови и власти.

Тимони ехал во главе, задавая темп. Сперва лошади двигались медленно, но потом Тимони склонился к шее коня и шепнул ему что-то на ухо.

Мгновение – и Айкен пришлось прижаться, чтобы усидеть на бойкой лошадке. Она и не знала, что кони умеют мчаться так быстро, точно собрались лететь!

Марафел неодобрительно смотрел в спину Тимони. Тот не отказался от мысли прибыть в столицу как можно скорее и вспомнил, что их лошади – с Летинайта. Вспомнил, что лошади Бейби Нака – самые резвые из всех.

Долинг и Лаон приняли приказ Тимони с легкостью. Им давно уже хотелось лететь над дорогой, чтобы перестал пугать чужой мир, чтобы хотя бы на мгновения скачки ощутить себя на Летинайте.

Алети и Миэки почувствовали настоящее счастье – наконец-то кто-то вспомнил об их способностях. Если бы они все могли говорить, как долго они обсуждали бы на привале прелесть скачки, когда пыль дождя веером искристых брызг отскакивает от лоснящихся спин.

Скачка! Разве они жили не для того, чтобы нестись на самой большой скорости вдаль?..

Айкен думала, что лошади скоро выбьются из сил, но они словно забыли о том, что бывает усталость. Ей пришла в голову мысль, что Тимони одурманил их. Но что же тогда им делать, если животные падут? Как они доберутся до столицы? Но какие бы страхи ни тревожили ее теперь, оставалось лишь прижаться к лошади и держаться крепче.

Лишь около полудня, когда мелкий дождь рассеялся и сквозь тучи проглянуло солнце, они все же остановились. По одну сторону дороги расстилались поля, по другую рос негустой лесок, в чаще которого начинались болота.

Было спокойно и тихо. В солнечных лучах переливались и мерцали капли, оставшиеся от дождя на траве и листве, появился ветер – он волновал золотые колосья.

Тимони поблагодарил каждую лошадь, извинился перед ними за что-то – Айкен не прислушивалась, но ей стало не по себе. Может, он сошел с ума? Сердце преисполнилось жалости. Она любила его и не могла вынести его сумасшествия.

Должно быть, выражение ее лица было особенно скорбным – Марафел подошел к ней и тихо сказал:

– Ты, наверное, не понимаешь? Наши кони разумны. Они рады, что Тимони вспомнил о них. Раньше они опасались его и двигались вполсилы.

– Какие еще чудеса есть в вашем мире? – спросила Айкен растерянно.

Марафел пожал плечами, он не мог и представить, что именно Айкен примет за чудо.

***

Утро было туманным и прохладным. За ночь костер прогорел, угли подернулись пеплом, и Лайли послала краткое заклинание, чтобы разжечь его. Магия откликнулась нехотя, точно тоже спала и не желала просыпаться.

Каталин расчесывала волосы. Щетку ей подарила маленькая девочка из той деревеньки, где Лайли впервые назвали богиней. Лайли терпеливо ждала – расческа была одна на двоих.

Все еще нужно было привыкнуть и к тому, как ведет себя магия, и к тому, что некоторые вещи приходится использовать вместе.

Они улыбнулись друг другу, и в тот же момент услышали внутри себя голос зверя:

– Вам нравится здесь?

Лайли ответила, не то чтобы она привыкла к этому общению, но для Каталин это точно было впервые:

– Твой мир прекрасен, но здесь поселилась Тьма. Она легко проникает в сердца людей. Это мне не нравится.

– Рад, что ты находишь мир прекрасным, – зверь шумно выдохнул, глаза его засияли. – Но люди появились здесь недавно. Мир существовал без них. Это люди призвали Тьму. Как ты можешь нести силу? Ты – человек, но не зовешь Тьму, а внимаешь Свету. Это необычно.

– Так меня учили, – Лайли пожала плечами. – Так заведено, так должно быть. Передо мной, конечно, вставал выбор между Светом и Тьмой, но я уже определилась с тем, каким станет мой путь.

– С нами был еще один маг, Тьма смутила его, – не выдержала Каталин.

– Да?! – зверь склонил голову, раздумывая. – Печально слышать это. Значит, ваш мир тоже знает о Тьме?

– Знает, но зовет ее и не дает ей пристанища, – ответила Лайли. – Разные бывали времена, Тьма жила на Летинайте, но с ней покончено.

– А знаешь ли ты что-нибудь о Тэрриоре? – Каталин решилась задать вопрос, но интонации выдавали, насколько непросто ей далось это решение.

Зверь нервно прошелся по поляне. Его хвост хлестал по серебряным бокам.

– Тэрриор! – холодные слова-мысли казалисьвырезанными из вечного льда – льда, созданного магически, необычайно крепкого, который неспособно растопить пламя. Только магии под силу вновь превратить его в беспокойную воду. – Проклятье нашего мира! Он принес Тьму, призвал ее, открыл ей пути, – в глазах зверя сияла нестерпимым светом ярость. – Он пил Силу у этого мира, ничего не давая взамен, но спустя много лет исчез. Мир вздохнул спокойно, пока не пришел новый Император, наследующий чудовищу с тем же старанием!

– Тэрриор много веков назад принес на Летинайт проклятье, – Лайли вздохнула. – Твоя печаль нам хорошо знакома, но Летинайт освободился от печати Тэрриора.

– Значит, он ушел, – зверь скорбно уронил голову на лапы. – Печалюсь о том, что он нес зло и дальше, в другие миры, – он посмотрел на Лайли и Каталин, – радуюсь, что Тьма побеждена хотя бы в вашем мире.

– Как зовут нынешнего Императора? – Каталин склонила голову. – Он и внешне похож на Тэрриора.

– Дэриал, – зверь зашипел рассерженно. – Крадет чужие жизни. О, сколько магов Света погибли ради его жажды. Он так живет, но душа, его душа давно мертва! Отнять силу – и Император встретит смерть. Она давно уж его поджидает, ничьими жизнями он не сумеет откупиться от нее.

– Дэриал, – повторила Лайли. – Благодарю. Мы не забудем твоих слов.

– Удачи, несущие Свет в сердцах, – зверь успокоился и теперь глядел на них, не мигая. – Но у меня есть вопрос. Что за сила смогла снять проклятье Тэрриора с Летинайта?

– Любовь, доверие, открытость друг другу, – просто ответила Каталин. – Не этим ли движим Свет.

– Сила гармонии, – объяснила Лайли. – Не этим ли должна руководствоваться магия?

– Задал вопрос, а получил еще пару! – зверь фыркнул вместо смеха. – Благодарю. Теперь есть пища для раздумий.

– Как долго продлится наш путь по реке? – спросила Лайли торопливо, заметив, что зверь намерен уйти.

– Вы придете в Новвгэллет, когда будете готовы к этому, – и силуэт зверя истаял.

– Вот и нам пища для размышлений, – улыбнулась Каталин.

========== Часть 26 ==========

Смеркалось, поля полнились стрекотом цикад, потрескивал уютно костер. Марафел лежал на собственном плаще и смотрел, как небо темнеет, как в нем загораются серебряные блестки звезд. Чужих звезд… Айкен вполголоса рассказывала Тимони о богине, говорила увлеченно и с неожиданной страстью.

Марафел слушал, но слышал лишь голос – тембр, тона и полутона, интонацию, как будто Айкен играла на музыкальном инструменте, а смысл слов полностью ускользал от него, как растворяется в отзвуках смысл мелодии, когда слушатель не готов понять автора.

– Андреас наделила людей речью и научила простым и таким важным вещам – шить одежду и готовить пищу, выращивать растения и приручать животных, ловить рыбу и охотится… – плавно тек голос, словно Айкен пыталась придать каждому слову дополнительный вес.

– Получается, она со всем справлялась одна? – голос Тимони заставил Марафела повернуть голову. Свет костра так четко вычерчивал их профили, но при этом не давал возможности оценить эмоции.

– Да… – былая увлеченность и страсть сменились неуверенностью. Величие слов растаяло, как тает туман в солнечный день. Айкен, видимо, никогда не задавала историям о богине вопросов, на которые трудно или невозможно получить ответ.

– Интересно, – Тимони усмехнулся. – А зачем тогда Привратница? Какие врата имеются в виду?

– Ну… – Айкен опустила голову. – Привратница пришла позднее и забрала Андреас с собой.

– Тимони, зачем ты так? – Марафел вздохнул и повернулся к ним, опираясь на локоть. – Разве Айкен виновата в том, что помнит сказку так, как ей рассказали?

– Это не сказка, – на этот раз Айкен точно обиделась. – Вы смеетесь над нашей верой, оба. Но мы… Мы видим в этом смысл жизни!

– Смысл жизни не может заключаться в прошлом, – Тимони откинулся на спину и теперь смотрел в синеву небес. – Прошлое дает пример, да, согласен. Прошлое говорит о великих деяниях, о том, в чем видели единственный смысл те, кто уже покинул нас. Прошлое учит законам жизни, показывает, что следует любить, что – ценить, а что нужно отвергнуть. Но прошлому никогда не стать будущим, Айкен.

Ветерок взлохматил ее волосы, она улыбнулась, и взгляд ее потеплел.

– Прошлому не стать будущим, – повторила, будто нашла жемчужину среди остывшей золы.

– Да, – продолжал Тимони. – А раз так, то как же в прошлом может быть смысл жизни? Нет! Этот смысл – в настоящем. Ты сама создаешь его. Он может быть каким угодно, он будет меняться, и не раз. Поверь.

– А в чем смысл ваших жизней? – вопрос утонул в шорохе ветра. В воздухе плыл мягкий аромат цветущих полей.

– Хочу освободить этот мир, – Тимони уронил признание нехотя, точно сформулировал фразу неполно, умолчав о чем-то важном.

– Сейчас смысл моей жизни – суметь вернуться на Летинайт с вами и порадовать мастера и учителя тем, что хочу создать, – Марафел вздохнул. – Некогда смыслом всей моей жизни было подарить счастье Лайли.

Имя повисло в воздухе, словно светлячок. Дарить счастье возлюбленному – так много людей следовали этому пути на Летинайте. Марафел больше не мог этого сделать. Печально и горько, больно. Он, сам того не желая, разбередил едва затянувшуюся рану.

Тимони поднялся на локтях, посмотрел на него, с внезапной хрипотцой в голосе заявил:

– Я очень хотел познакомиться с одной девушкой, и это было смыслом моей жизни, пока нас всех не увлек путь. Ппохож на тебя, да, Марафел?

– Наверное, мне ли об этом судить? – Марафел взглянул на него. – Сегодня странная ночь…

Айкен вздохнула. Тимони будто стал еще более недосягаем и снова дал понять, что ее чувства напрасны.

Они надолго замолчали. В небе засеребрился диск луны – круглый и внимательный глаз ночи. В тишине только костер весело потрескивал, выплевывая искры.

***

День был сложный, яркое солнце слепило глаза, отражаясь в водах реки, воздух казался тяжелым, потому что был перенасыщен влагой. От блеска и духоты ломило виски.

Вечерний свет порадовал, дал отдых глазам, но продолжать путь девушки не решились, предпочли остановиться на одном из небольших островков. Окруженный со всех сторон высокой стеной тростника, только в одном месте он любезно пропускал внутрь природного шалаша без крыши вечерних гостей.

Каталин спала у едва горящего костра, кутаясь в одеяло и чуть хмурясь. Ей снились неспокойные сны, но Лайли не замечала этого, погруженная в созерцание.

Лунный свет играл с туманом. Лайли зачарованно следила за тем, как он плывет над водой, восхищаясь тонкостью и прелестью картины – совершенного кружева, тонкой вуали на лице ночи.

Туман, свиваясь кольцами, опутывал каждый стебель тростника, стлался над высокой травой, которой порос островок. Лайли была окружена им, как будто стояла в стакане с молоком.

– Люблю наблюдать за тобой, смотреть на то, как ты воспринимаешь мир, – таинственный дух этого места лежал на траве, зарывшись мордой в душистые стебли.

– Здравствуй, – Лайли присела рядом. Зверь не внушал ей страха, но она впервые позволила себе подойти так близко. Он был не просто теплым – горячим, от тела едва ли не поднимался пар.

– Смотришь на туман, почему? – зверь повел изящной головой, сверкнул изумрудными глазами.

– Ведь красиво, – Лайли пожала плечами. – Зачем нужна причина, если хочешь просто созерцать?

– Красота – такое странное понятие. Здесь мало людей, которые действительно понимают, что это значит. Земля дарит им красоту каждый вечер. Но кто ее заметил? Чужаки, – зверь вздохнул. Фразы его, все так же появляющиеся вместо мыслей, излучали нежность и обиду. Нежность – по отношению к земле, обиду – к людям.

– Возможно, их никто не учил понимать красоту и гармонию. Они не знают, как ее любить, – Лайли поежилась, но не от холода, просто вспомнила девушку на песке. Такая красивая, но безнадежно сломанная.

– А вас, значит, учили этому? Странно. Меня никто не учил…

–Ты и не человек. Ты принадлежишь земле больше, чем люди. Они могут уйти в другой мир и вряд ли заметят разницу, а ты всегда останешься здесь. Это твой дом, – Лайли улыбнулась, – даже больше, ведь ты – часть красоты, един с миром, что сейчас нас окружает.

– Это так, маленькая волшебница, – зверь не мог улыбнуться, но мысли-фразы его были похожи на журчанье ручья. Он выпрямился – серебряный, прекрасный. – Но отчего же они не привязаны к этому миру?

– Трудный вопрос, мне ли на него ответить? – Лайли пожала плечами. – Мир кажется им враждебным. Они сами придумали сети и теперь страдают из-за них. Оковы сдерживают, причиняют боль. А ведь можно было отказаться от них. Но… Не сейчас. Сейчас они вряд ли это сумеют.

– Лайли? – голос Каталин в тумане прозвучал глухо. Зверь повернул голову, прислушиваясь, насторожил уши.

– Я ухожу, маленькая волшебница. Но еще вернусь говорить с тобой.

Он исчез, растворился, будто стал туманом. Лайли посидела еще немного, потом засветила магический огонек, вплетя заклинание в ткань магии болот очень бережно, чтобы не нарушить узора.

Каталин подошла к ней почти сразу же после этого.

– Такой туман! – восхищенно сказала она. – Ты ушла, чтобы полюбоваться им?

– Да, – Лайли посмотрела на переливы лунного света. – Так странно, Каталин… Я готова идти сквозь этот туман бесконечно.

– Отчего?

– Он как будто зовет меня. Только я не могу, не все еще выполнено, – она поднялась. – Пойдем, нужно выспаться, чтобы завтра продолжить путь.

***

Солнечный свет застал их уже в пути, кони, предчувствуя скорый конец путешествия, конец – так или иначе, прибавили скорость. Айкен было неуютно, она тоже понимала, что скоро все закончится, скоро она узнает, исполнят ли обещание Тимони и Марафел.

Прохлада утра скоро сменилась жарой, и лошади пошли медленнее. Тимони предложил остановиться, чтобы дать им отдых.

Под раскидистыми кронами нескольких высоких деревьев, напомнивших Марафелу тополя, но названных Айкен церры, пробивался меж камней ручеек. Зеленая свежая высокая трава росла по его берегам. Кони осторожно выпили воды. Айкен удивилась – лошади знали меру.

Марафел ополоснул лицо, вздохнул. За сегодняшний день они пронеслись мимо большого обоза, двигающегося медленно и тяжело. Айкен сказала, что это – сборщики налогов. Обоз двигался в сторону Миартэ. На ходу выяснять, что такое сборщики налогов, ни Тимони, ни Марафел не стали, а сейчас им уже не хотелось вспоминать вооруженный отряд с мрачными лицами.

Говорить было не о чем… Марафел поднял глаза к небу, скрытому зеленым кружевом листвы, прищурился – солнечный свет золотил края листьев, падал пятнами, слепил глаза.

Тимони привычно развернул карту. Выходило, что если они смогут выдерживать прежнюю скорость, то к следующему городу, который звался Клемэн, подъедут уже на следующий день. Он улыбнулся.

– Замечательно, – обратился он к лошадям. – Будет не слишком сложно не сбавлять темп?

Один из коней – Долинг, но Айкен этого не знала – задумчиво вгляделся в карту, рассмотрел положение звездочки, обозначающей, где они остановились, потом решительно кивнул.

– Хорошо! – Тимони свернул карту. – Значит, в Клемэн мы будем завтра. Возможно, удастся преодолеть все расстояние раньше, чем за тринадцать дней.

– Ты так торопишься, – Марафел хмыкнул. – Что зовет тебя в дорогу? Свет или Тьма?

– Смысл моей жизни, – Тимони серьезно посмотрел на него. – Именно он. Светлый он, Темный ли – так ли важно?

– Очень важно, – Марафел вздохнул. – Ты должен помнить о Свете, должен позволить вести себя. Тьма захлестывает твое сердце. Неужели ты хочешь принадлежать ей?

– По-моему, это лишний разговор, не стоит его продолжать, – Тимони помрачнел.

Айкен озабоченно посмотрела на него. Она не понимала разницы между Светом и Тьмой, но знала, Тимони больно размышлять об этом. Он-то точно знает, что ему грозит в случае выбора того или иного.

После разговора о смысле жизни, Айкен перестала вспоминать о богине, перестала думать о ее милости или справедливости. Все казалось не нужным. А вот Свет и Тьма заинтересовали ее. Но как спросить о том, что мучает Тимони, которого она так сильно любит? Айкен передернула плечами. Она очень устала, скачка давалась ей тяжело, все тело ломило. Она поймала себя на мысли, что хочет окончания пути… И хочет обрести то, что назвал Тимони смыслом жизни. То, чего действительно можно достигнуть, а не того, что изложено в сказках о богине.

Но… Как его искать?

Марафел поправил поклажу, пристегнутую тонкими мягкими ремнями, сказал что-то каждой лошади тихо-тихо. Айкен не слышала, и внезапно ей стало больно. Казалось, даже у лошадей понимание смысла жизни куда глубже, чем у нее. Но что делать с этим ей?

***

Лодка медленно двигалась по реке. Лайли рассматривала причудливую магическую ауру болот и восхищалась изящным кружевом, какое никогда не смогут создать даже самые талантливые кружевницы. Каталин внимательно изучала болотную растительность, изредка расспрашивая Лайли, существует ли у того или иного растения собственная магическая сила. Она тщательно запоминала вид растения, чтобы потом, на Летинайте, оформить все это в книгу…

Ей очень хотелось когда-нибудь, пусть ненадолго, переместиться в этот мир, чтобы собрать самые любопытные образцы.

Девушки не знали, что такое скука, пусть время в этом месте двигалось не так, как всюду, пусть они увязли в магических силах болот, как в липком сиропе для варенья.

В какой-то миг Лайли почувствовала, как изменяются магические нити – кто-то скользит меж ним, задевая легко-легко. Повинуясь приказу, лодочка спряталась за высокий камыш.

По реке пронесся целый караван лодок, гребцы налегали на весла, повинуясь ритму, который отсчитывал мальчик на носу самой первой лодки. Он говорил громко и четко, звонкий голос далеко разносился над болотами.

Лайли проводила караван взглядом, подождала немного и лишь потом отважилась продолжить путь, вновь отдав лодочке приказ о движении.

Каталин растерла листочек какого-то растения между пальцами и вдохнула легкий аромат, поморщилась – он оказался странным, не очень приятным.

– Первый караван, который мы встретили, – Лайли вздохнула. – Люди в этом мире продолжают жить, не зная, что в какой-то из городов заглянула мнимая богиня.

– Отчего ты задумалась об этом? – Каталин оставила в покое пальцы – аромат так и не смылся полностью. – Раньше ты не вспоминала, что этот мир не ограничивается одним городом.

– Каталин, – Лайли улыбнулась, – я просто хотела вернуть веру в Свет хотя бы в одном из городов. Думаешь, я поступила слишком своевольно? Не как светлый маг? Я разучилась чувствовать гармонию?

– Не знаю, – Каталин опустилась на дно лодки, прищурила глаза, глядя на пушистые горы облаков. – Я думаю, что ты поступила правильно, однако в этом мире полно других городов, других людей. И не так давно я стала волноваться, а вдруг тем, кто слушал нас, лишь повредит вера в Свет в мире, наполненном Тьмой.

– Может ли это повредить? – Лайли нахмурилась. – Уж не хочешь ли ты сказать, что они станут похожими на лаберейцев, перестанут видеть Тьму, отчего и погибнут?

– Лаберейцы не погибли, но жизнь у них была тяжела – не видя Тьмы, они подпускали слишком близко тех, кто не был этого достоин, – Каталин закрыла глаза. – Но здесь все иначе. Никогда здешние жители не забудут о Тьме. Особенно пока она зовет себя Император и убивает.