Текст книги "Тенебрариум (СИ)"

Автор книги: Raptor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 46 страниц)

Возвращаясь домой, я немного переживал. Всё-таки местность нехоженая, незнакомая. С обеих сторон высятся девятиэтажные дома. Аномалий совсем немного, но идти всё равно страшновато. Всюду мерещится то, чего на самом деле нет. Ещё беспокоило обещание шамана встретить меня. Получится, что он будет там ждать, а я вернусь домой другим путём. Одна надежда, что успею возвратиться до его ухода. Присматриваясь к возможным аномалиям, я заодно представлял себе, как изгнанник с номером 4-20 когда-то бежал здесь, удирая от мясника во все лопатки. Путь неблизкий. Погоня была продолжительной. Я бы на его месте ни за что так не смог. А если бы смог? Опять опасные мысли начали давить на мой рассудок. Нет, надо выкинуть их из головы. Однажды я уже отличился. Второй раз садиться в ту же самую лужу будет лишь конченый идиот. Тогда, раньше, я действительно был идиотом. А теперь, вроде бы, поумнел. Должен же понимать. Осознавать. Почему же меня опять потянуло на подвиги? -Ат, зараза! -я едва не угодил в аномалию, бурлившую на краю дороги странным маревом. Надо очистить разум, и думать только о дороге. Внимательность и больше ничего. Но та одноглазая мясничиха… Она действительно похожа на Райли. Почему она так с ней ассоциируется? Не только лишь отсутствием глаза. Наверное, Водзорд – чёртов колдун. Внушил мне сострадание к этим монстрам. Теперь я стал как он, сопереживать. Ставить их вровень с собой. Что за дебилизм? Мясники – дикие твари. Их невозможно приручить. Сегодня я много про них узнал, но толку от этих знаний – ноль. Экрофлониксы как осаждали нас, так и осаждают. Бедный альма вымотался после нашей прогулки, из которой я ничего полезного не вынес. А может, всё-таки вынес? Я остановился и немного подумал в тишине. Нет. Гнать поганой метлой всю эту ересь. Думать надо не об этом, а о том, как оправдываться перед Райли, и куда нам с ней бежать. Впереди замаячил знакомый перекрёсток. Ну, слава Богу. Я ускорил шаг. Как только дошёл до “Эсмеральды” – услышал справа знакомый вой. Повернулся и поджилки затряслись, как от холода. Группа экрофлониксов стояла около лестницы. Они поднялись, но к перекрёстку не приближались. Значит шаман был всё ещё здесь. Стараясь сохранять самообладание, я, не медля ни секунды, проследовал к подъезду, и лишь там, за дверью смог отдышаться. -Аверьян Василич! -Писатель? -ответил мне слабый голос. -Вы здесь? -спросил я, хотя это уже и так было понятно. -Прости меня, Писатель, -расплакался старик, лежащий на кровати. Иллюзия квартиры задёргалась, то исчезая, то появляясь вновь. -За что? -не понял я. -Подвёл я тебя. Думал, что смогу вернуться, а сам не смог. Еле дополз до сюда. Надеялся, если полежу немного, то наберусь силёнок. Но не получилось. Не смог. Прости. -Всё в порядке, -утешил я его. -Я вернулся другой дорогой. Не расстраивайтесь. -Ну ты хоть удачно сходил? -Пока не знаю, -развёл руками я. -Он тебе не помог? Твой лесник. -Он сам находится в таком же незавидном положении. Но мы хотя бы попытались найти ключ к спасению. -Что делать будешь? -Думать… Думать…

Думать… А о чём? Я битый час сидел на кровати, время от времени почёсывая Котю за ушком. Мысли, словно льдины, налетали друг на друга и сталкивались. Я не видел выхода из сложившейся ситуации. “Бродячих собак я отгоню”, -перед расставанием сказал мне несчастный альма. -“Но ты всё равно будь осторожен. Я чувствую, как сюда приближаются тени”. Что за тени он имел в виду? Может уже бредит от слабости? Как жаль этого бедного старика. Из-за меня он теперь совсем плох. Как объяснить Райли, что я укоротил сроки нашего пребывания в этой части города? Так бы прожили ещё недели две – точно. А теперь, дай Бог два дня прожить… “Но я ведь пытался сделать как лучше”, -успокаивал я сам себя. -“Райли поймёт… Какая разница, когда уходить? Уйти всё равно придётся”. Райли вернулась с пустыми руками. Сегодня охота не задалась. Но теперь подруга выглядела как-то иначе. Словно ушла одна, а вернулась – другая. -Целый день элгеру под хвост, -сокрушалась она. -Извини, Котя… Всё так удачно начиналось. Я их выследила, вела до десятого квадрата, а потом – бац, и… Ты чё так на меня смотришь? -Да вот, не пойму, что в тебе изменилось? А-а! -до меня дошло. -Ты повязку сняла. -Она мешается. Зацепляется за всё постоянно. Погляди, как мой глаз? -Райли приблизила ко мне лицо. -Выглядит как обычно. Только не слезится. -Угу. И не видит ни хрена. А шрамы есть? -На веке небольшой шрамчик. Издали и не заметно. У апологетов отличные косметические средства. Жаль, что зрение они не восстанавливают. -Ну, что ж теперь, -Райли отправилась мыться. -Это тело всё равно разрушается. Как его не береги. -Надо бы мне тоже как-нибудь набраться смелости и помыться. Последний раз это делал ещё в Апологетике. Уже чесаться начинаю, как шелудивый пёс. -А что мешает? -Холодно, блин. Ты-то у нас “горячая штучка”. Температурой управляешь. Вон, аж пар от тебя идёт. А я не морж. Мигом превращусь в посиневшего цыплёнка. -Кинь в тазик пару термокубиков. -Ну, разве что термокубики помогут… И опять за этими разговорами я не признался Райли в том, что сегодня совершил. А ведь понимал: чем дальше это затягиваю – тем хуже делаю для всех. -Кого сегодня гоняла? -спросил я у подруги. -Ригвилов, -ответила она через дверь, журча водой, переливаемой из канистры – в таз. -Круто! -Угу. Но с одним глазом, конечно, охотиться сложнее на порядок. Из приоткрывшейся двери вылетела скомканная одежда, и, звякнув металлической пряжкой, упала на пол. -Так возьми меня с собой завтра? Я же тебе уже помогал их ловить, -подойдя к этому вороху, я подобрал ещё тёплую одежду, аккуратно свернул и уложил на тумбочку. -Давай так… Пфф! -Райли фыркнула, видимо, поливая себя водой. -Завтра я схожу одна. Хочу попробовать добыть его самостоятельно. Всё-таки надеюсь, что один глаз – это не помеха. Ну а если не получится. Тогда послезавтра отправимся охотиться вместе. Идёт? -Идёт, -ответил я. “Как же сказать ей про умирающего альму и подступающих экрофлониксов? У нас может не оказаться двух дней. Возможно, уже завтра нам нужно начать собирать вещички. Возможно, собирать их нужно уже сегодня. А я тут сижу и точу с ней лясы про какую-то охоту. Как же быть? Сказать прямо сейчас? Нет. Дождусь, когда искупается…” -Кстати, если завтра пойдёшь гулять, будь осторожнее, и в сторону ДК не ходи, -сообщила Райли. -А что случилось? -Сегодня я заметила группу неприкаянных. Припёрлись со стороны бывшей территории Флинта. Их немного, но всёже лучше не рисковать. Через пару-тройку дней уйдут сами. Эти неприкаянные никогда долго не задерживаются на одном месте. Так вот о каких тенях предупреждал меня шаман. Переключившись на размышления о неприкаянных, я окончательно похоронил своё решение поговорить с подругой о самой главной проблеме. Меня понесло в другое русло. Бродя по комнате, я думал, как бы стравить неприкаянных с экрофлониксами. Невзирая на то, что практического смысла в этой задумке не было вообще никакого. -Мыться будешь? -Райли, одетая в махровый халат, вышла из комнаты, на ходу вытирая волосы полотенцем. -Я тебе воду согрею. -Нет, -поёжился я. -Пожалуй, не сегодня. -Как хочешь… А где? -бегло поискав на полу, она увидела свою одежду, сложенную на тумбочке. -Это ты убрал? Да я бы сама убрала… -Мне это было не трудно, -махнул рукой я. -Спасибо, -она явно была тронута моей заботой. -Завтра, после охоты обязательно постираю. -Бр-р-р, -обхватив себя руками, подрожал я. -Меня от одного твоего вида знобит. В комнате градусов десять – не больше. А ты бегаешь в халатике, да ещё и с мокрыми волосами. Как же я тебе завидую. -Халатик довольно тёплый, -пощупала ткань Райли. -Сейчас высохну, одену свой спальный костюм. Теперь, когда сильно похолодало, Райли спала в трикотажном костюме, используя его в качестве пижамы. А сверху накрывалась пледом. Но любимому креслу не изменяла, и всё так же ночевала в нём, съёжившись в неудобной позе с поджатыми ногами. И это в то время, когда я на кровати стучал зубами под двумя толстыми одеялами, с парой грелок в обнимку. -А тебе, милый, на ночь надо есть мясо ригвила. Тогда и грелка не потребуется, -продолжила она. -Эх, добыть бы этого ригвила. Но я постараюсь. Обещаю. Я открыл было рот, но вместо ответа испустил лишь усталый вздох.

Проснулся я очень рано, и даже успел застать Райли, собиравшуюся на охоту. Больше заснуть не получилось. Виной тому был не утренний холод, а мысли, разом навалившиеся на меня после пробуждения. Какая-то неведомая сила тянула меня на улицу. Если раньше я боялся лишний раз нос высунуть за пределы дома, то теперь всё было с точностью до наоборот. Я чувствовал, что должен сделать что-то. Что угодно, только не сидеть сложа руки. Вместе с этим, я опасался наломать дров, как когда-то с Хромым. И это метание между двух огней сводило меня с ума. Что бы я сделал месяц назад, узнав, что в нашем районе появились неприкаянные? Да ничего. Сидел бы дома, опасаясь выглянуть в окно. Все мои тесные встречи с неприкаянными отложились в памяти неприятным осадком. Встречаться с этими гнусными существами я не желал ни за какие коврижки. Раньше не желал. А в тот день, меня почему-то тянуло к ним, как магнитом. Это очень напоминало браваду, связанную с желанием убить Хромого, когда я превратил пугающее меня существо в навязчивую идею. По этой причине, подобное рвение смущало меня до глубины души. Но я всё равно пошёл. Глянуть одним глазком… На перекрёстке бегло проверил спуск. Экрофлониксы ушли. Возможно, недалеко, и, практически наверняка, ненадолго, но ушли. Не хватало мне ещё попасть в капкан между неприкаянными и экрофлониксами. Вся надежда была на альму. Он прикроет, если что. К слову, прикрыть меня он мог только от экрофлониксов. Пустоголовые неприкаянные на него не реагировали абсолютно. Тогда я об этом как-то не подумал. Неприкаянных заметил ещё издали. -Вот вы где, сволочи, -пробормотал я, разглядывая их с безопасного расстояния. -Не было печали. Как будто бы нам экрофлониксов мало было. Ещё и вы притащились, упыри чёртовы… Погоди-ка, Писатель, что ты такое мелешь? Протерев глаза, я набрал в грудь побольше воздуха, и присел на корточки, не спуская глаз с далёких фигур. Зачем я себя накручиваю? Чем больше я их ненавижу – тем заметнее становлюсь. И тем уязвимее. Я вне досягаемости. Даже если они меня заметят, то не успеют догнать раньше, чем я спрячусь в доме. Они мне не угрожают. Чем не повод, чтобы присмотреться к ним? А вдруг они как мясники? Вдруг их тоже можно понять? Но, в отличие от мясников, неприкаянные не выглядели живыми. Они больше напоминали биомеханических джамблей. Совершенно бесцельные и бессмысленные движения, однообразное мычание, пошатывания в попытках удержать равновесие. Зомби – они зомби и есть. Не иначе мозги превратились в труху. Опять я отношусь к ним предвзято. Надо проверить, прав ли был Водзорд? Он был очень убедителен. В конце концов, как ещё я смогу испытать эту сомнительную теорию? Познакомлюсь-ка с ними поближе. И распрямившись, я медленно пошёл в сторону неприкаянных. Оружие наготове. Но какой в нём смысл? Против всей группы я один не справлюсь, даже с ай-талуком. Конечно, ножи придают мне уверенность, но не только её одну. Также во мне растёт злость, и готовность к их применению. Неприкаянные это ощущают. Любые чувства: будь то страх, или злоба, воспринимаются их примитивными умами как приманки. Раз уж Котя подчистил мою остаточную энергию, надо бы этим воспользоваться. Только так я смогу подобраться к ним поближе. С этими мыслями, я убрал ножи в ножны и размял пальцы. Ну что, неприкаянные? Давайте знакомиться. Самое главное – очистить свой разум. Не думать вообще ни о чём. Согласен, это невозможно. Но ведь можно воспринимать всё с максимальным примитивизмом. Вот – небо, вот – дорога, вот – дома. Наверное, неприкаянные тоже их как-то воспринимают, чтобы ориентироваться в пространстве. И друг друга они каким-то образом идентифицируют. Не набрасываются же они на себе-подобных. Что если прикинуться, будто бы я – один из них? С терапогами это получилось. Но терапоги, по сравнению с неприкаянными, сама высокоразвитость. Несмотря на всю глубину своей деградации, они сохранили хоть какие-то остатки интеллекта. Поэтому, их поведение можно было проанализировать и понять. А как понять абсолютно деградировавших ходячих мертвецов? Для начала, нужно просто к ним приблизиться. Тем временем, дистанция медленно сокращалась. Я продолжал тихонько двигаться вдоль бордюра. “Так. Что произошло в тот день, когда неприкаянные напали на нас? Мы шли добывать ригвилов. Не привлекали их ничем. Но они напали. Почему? Да это же очевидно! Они напали не на Райли, а на меня. Райли пришлось меня защищать, но если бы меня с ней не было, то не было бы и нападения. А теперь стоит задуматься, почему они напали на меня, проигнорировав Райли? Потому, что я на них таращился. Я смотрел на них и испытывал страх. А Райли ничего не испытывала. Она совершенно спокойно шла вперёд, как будто бы вообще их не замечая. Но при этом, постоянно держала их в поле зрения. Что это было? Какая-то особая уличная магия старушки Райли? Отнюдь. Волшебство тут не причём. Расстояние и хладнокровие – вот и весь рецепт её самообладания. Потому её и не трогали. Я же хочу нарушить одну из составляющих, и подойти близко. Совсем близко. На тот отрезок, где мне сможет помочь только хладнокровие”. Когда меня заметил один из неприкаянных, и повернулся в мою сторону, каким-то своим неведомым чутьём анализируя, кто я, захотелось послать всё к чёрту и броситься наутёк. Уж слишком это всё напоминало изощрённое самоубийство. -А-амо? -булькнул монстр. -А-а-а-а-а, -как можно бессмысленнее простонал я, стараясь не вкладывать в этот вой никаких эмоций. -А-а-амо? -теперь меня заметили остальные неприкаянные. Все уставились в одну точку, но пока что с места не двигались. -А-а-амо, -провыл я, продолжая ковылять по направлению к ним. Расстояние уже было критическим. Если бы они хотели напасть, уже напали бы. Но они стояли на месте. Неужели работает? Я совершенно спокойно поравнялся с ближайшим из них, и прошёл мимо, оставив его позади. Вот теперь точно – чистое самоубийство. Сейчас меня уже ничто не спасёт. Нужно расслабиться. Они чувствуют моё напряжение. “Успокойся, Писатель, представь, что ты – один из них. Есть только небо, дорога, дома и неприкаянные. Всё это – абсолютно естественно. И неприкаянные ничуть не опаснее домов, дороги, или неба. Они просто есть”. -Амо, -промычал неприкаянный впереди меня и двинулся с места. -А-а-а-а, -ответил я и остановился. Остальные монстры зашевелились. Дёргаясь, словно шагали по острым камням, и мотая руками, они начали перемещаться с места на место. Внутри меня что-то ёкнуло, но я не дал волю панике. Тем более, что неприкаянные шли не ко мне, а двигались просто так, хаотично. Некоторые принюхивались. Некоторые подвывали, осматривались по сторонам, будто бы ища кого-то. Спотыкались. Я стоял посреди этого театра уродов, и ждал, что будет дальше. В конце концов, один из них, тот, что начал двигаться первым, приблизился ко мне и встал вполоборота. Вблизи неприкаянные выглядели совсем отвратительно. Скелеты, обтянутые полупрозрачной жёлтой кожей, из-под которой торчали сухие жилы, намотанные на кости. Вместо глаз и носов – тёмные, пустые дыры. -А-а-а-амо-о, -простонал урод. “Чего же ты хочешь?” -мысленно спрашивал у него я. -“Что тебе нужно?” А вслух ответил: “А-а-а-амо…” Слегка покачиваясь, он повернул ко мне своё уродливое лицо. Тогда я повторил завывание. И тут, совершенно неожиданно, почувствовал, как на моё плечо опустилась сухая, костлявая рука. Сердце ушло в пятки, и около минуты я стоял в полном оцепенении. Вот-вот его зубы сомкнутся на моей шее. Но неприкаянный медлил с нападением. Рука держалась на мне цепко, но сильно не сжимала плечо. И тут я вспомнил, как неприкаянные ходили цепочкой, держась друг за друга. Озарение моментально придало мне сил. -А-а-а-а, -замычал тот, что стоял впереди, и рассеянно покрутился из стороны в сторону. -А-амо, -ответил я монотонным мычанием, осторожно протянул руку и положил ему на плечо. Было неприятно и страшно. Но это нужно было сделать. Водзорд прав. Эта природа кажется нам жуткой и отвратительной, но она такая, какая есть. И когда пробуешь разобраться в ней, то зачастую выясняешь, что при правильном подходе вполне можно найти с этим миром необходимый мирный компромисс. Когда я ухватился за плечо неприкаянного, тот вздрогнул. Как будто бы между нами замкнулся какой-то контакт. Затем, монстр спокойно повернулся ко мне спиной и пошагал вперёд. Я за ним. А за мной – тот, кто держался уже за меня. Такой цепью мы шли по улице. И остальные неприкаянные, которые нам встречались, цеплялись следом. Я ощущал их присоединения по лёгким рывкам сцепки. Это было похоже на странную игру. Мне уже не приходилось о чём-то думать, и я просто шагал вслед за лидером, повторяя его непонятную траекторию. Поначалу, мне было не по себе, оттого, что я не знал, сколько ещё будет продолжаться это странное движение, и как мне его прекратить. Затем понял, что далеко от перекрёстка мы не уходим, и нарезаем круги возле Дома Культуры. Просто так, без всякой цели. Меня даже начал успокаивать этот монотонный марш в ногу. Как будто бы я действительно стал превращаться в одного из этих существ. Рассматривать лысый, облезлый затылок впередиидущего мне быстро надоело, и я решил прикрыть глаза. Затем, закрыл их вовсе. Зрение всё равно не требовалось. Ведущий вёл меня за собой, как поводырь. А ведомый – так же слепо следовал за мной. Смотреть никуда было не нужно. Зато с закрытыми глазами было проще собраться с мыслями и подумать, как выбраться из этой сцепки. Но вместо этого, я почувствовал нечто другое. Я уже не видел омерзительных зомби, вызывающих лишь брезгливость и страх. Я шёл в колонне, как военнопленный. Вместе с такими же жертвами этого огромного концлагеря. Невидимый враг, взирающий на нас со всех сторон, превратил этих несчастных в пародию на живые существа. Он отнял у них всё, включая самое ценное – разум. И меня ожидает такая же участь, если я здесь останусь. Именно эта мысль впоследствии станет серьёзным толчком, заставившим меня покинуть Тенебрариум. Боязнь превратиться в неприкаянного – гораздо страшнее смерти. Может быть, страх этот был необоснованным. Ведь я не принимал никаких препаратов, как эти бедняги. Но сейчас, шагая с ними в одной связке, я почему-то ощущал эту угрозу. Будто бы они предупреждали меня. Умоляли одуматься, и вспомнить, кто я такой. По телу пробегали лёгкие покалывания, и мне казалось, что я вижу какие-то обрывки воспоминаний. Словно смотрю на отражение в осколках битого стекла. И передо мной мелькают уже не отвратные, полумумифицированные ходячие мертвецы, а вполне живые люди. Совсем молодые, весёлые, энергичные, жаждущие жизни, и вот так, беспощадно низвергнутые на самое дно Тенебрариума. Так глубоко и бесповоротно, что каждая остаточная вспышка их выгоревшего дотла сознания запечатлела страдания, боль и единственную заветную мечту – умереть поскорее. Но смерть насмехается над ними до сих пор. И эти тела, уже давно подчиняющиеся каким-то совершенно иным сигналам и импульсам, продолжают блуждать по такому же мёртвому городу, ища, где можно хотя бы немного подпитать своё деревенеющее естество и утолить бесконечную жажду. Лишь соединившись вот так, цепочкой, неприкаянные могли хотя бы ненадолго погреться в жалких, микроскопических искорках давно потухшего разума. Объединяя свои энергии, им удавалось вернуть себе ничтожную долю того, что они когда-то имели. Свои воспоминания. Разве они чудовища? Нет. Чудовища – те, кто сделали это с ними… Хватит. Я остановился и отпустил руку. Идущий впереди сделал несколько шагов дальше и тоже остановился, понурив голову. Тот, что шёл за мной, толкнул меня в плечо, но это было не указание двигаться дальше, а скорее сила инерции. Вскоре, он убрал руку с моего плеча, и поплёлся в сторону. Цепь распалась. Мне требовалось какое-то время, чтобы всё обдумать. Неприкаянные не нападают, если ты играешь по их правилам. Их истощённые организмы постоянно нуждаются в подпитке, поэтому они набрасываются на всё, что способны убить. А те, кого они способны убить, разумеется, испытывают страх перед ними. Этот страх неприкаянные чувствуют и “наводятся” по его следу. Видимо, основная добыча неприкаянных – это животные, которые по размеру существенно меньше их. Поэтому, на изгнанников они не нападают. Те не выдают свой страх, а по размерам совпадают с самими неприкаянными. И те, возможно, принимают их за своих, как только что приняли меня. Как ни парадоксально, но даже полное отсутствие разума не сделало их каннибалами, по типу пресловутых терапогов. Хотя, с другой стороны, разве можно насытиться такой усохшей тушкой? Потому-то, наверное, они и не жрут друг друга. На волне всех этих размышлений, в кругу неприкаянных, меня вдруг посетила идея. “Я ведь могу от них избавиться”. Разумеется, теперь я смотрел на них совершенно по другому, но в Водзорда пока ещё не превратился. Здравый смысл напоминал мне, что жалость к этим существам не решит нашу проблему. Терпеть их соседство нет никакой нужды. А значит, необходимо воспользоваться полученным навыком, чтобы удалить их. Один лишь факт того, что я спокойно разгуливаю среди опасных монстров, уже говорил о многом. Но я прекрасно помнил, чем чревата излишняя самоуверенность. Стоит лишь немного дать слабину, занервничать, неправильно пошевелиться, и на меня нападут со всех сторон. Вся эта миролюбивость неприкаянных – мнимая. Мне не стоит сильно расслабляться и тянуть время. Ведь когда “энергетический хвост” отрастёт, он уже не позволит маскироваться, вводя монстров в заблуждение. Надо действовать. Надо импровизировать. Выбрав ближайшего неприкаянного, ковыляющего мимо, я пошёл к нему наперерез, и остановился на пути, вполоборота. Он не сбавил скорости, словно меня и не было. Казалось, что он вот-вот врежется в меня, Я прищурился, ожидая удара, но с места не сошёл. Неприкаянный остановился как вкопанный, практически вплотную ко мне. Его отвратительное лицо было совсем рядом с моей щекой, но я не ощущал дыхания. А вдруг он меня раскусил? Вдруг почувствовал, что я не один из них? Тощая рука медленно поднялась, а затем легла мне на плечо. Да! Мой план сработал. Сдвинувшись с места, я пошёл в сторону, и потащил неприкаянного за собой на буксире. Теперь я задавал направление. Осталось собрать остальных. Специально проходя мимо этих жалких уродцев, успевших к тому времени основательно разбрестись по сторонам, я добивался того, чтобы они цеплялись к нашему “хороводу”. И они цеплялись. Это оказалось гораздо проще, чем я думал. “Ну всё, касатики, теперь за мной, дружно, в ногу. Можно и с песней. Хотя, это не лучшая идея”. Ведя неприкаянных за собой, прочь с территории Райли, я сначала повернул в сторону бывшей территории Тины, желая повторить подвиг Ивана Сусанина. А именно, завести опасную братию в самую гущу аномалий и бросить там. Оттуда им точно уже не выбраться. Но что-то заставило меня поменять свою коварную затею. “Чёрт возьми, они же мне доверяют. Кто? Неприкаянные? Да и хрен бы с ними! Чего я так о них переживаю? Нет. Всё-таки, нет. Всё-таки не могу. Нельзя так. Они не заслужили такого”. И я свернул на прежнее направление. “Ты превращаешься в Водзорда, Писатель?” -мысленно говорил я сам с себе. -“Теряешь рассудок, или сливаешься с этим миром? Впрочем, одно другому не мешает”. Необычно признавать это, но я испытал облегчение, когда решил не вести неприкаянных в аномальную западню. Совесть успокоилась, что ли? Почему-то на душе стало очень легко. Я прекрасно осознавал, что веду за собой банду смертельно-опасных зомби, но относился к этому совершенно спокойно. Даже заботился о них. Парадокс. Так я увёл всех этих неприкаянных с нашей территории. Точнее, с территории Райли. Увёл далеко. Туда, куда сам ещё не заходил ни разу. Хотел, для надёжности, увести их ещё дальше. Но уже сам побоялся лезть вглубь неразведанной территории. Ведь мы и так уже хорошо удалились от охотничьих угодий моей подруги. Выбрав подходящее место, я расцепил связку. А неприкаянные, в той же сцепке, пошагали дальше. Не знаю, далеко ли они ушли. Как только отцепился, тут же развернулся в противоположную сторону, и, чтобы не привлекать внимания, медленно поковылял назад, двигаясь не по прямой, а зигзагами. Что-то подсказывало мне, что целенаправленное движение может вызвать у неприкаянных подозрение. Когда монстры остались далеко позади, я перестал корчить из себя их собрата, и припустил до Дома Культуры бодрой рысцой. Только там, около памятника Ленину смог перевести дух и, наконец-то, прийти в себя. Испытание было не из лёгких. Разумеется, таким успехом можно было гордиться. Сейчас бы не помешало отдохнуть и унять напряжённые нервы. Но я думал о другом. Теперь, когда я научился смотреть на чудищ Тенебрариума иначе, мне захотелось пойти ещё дальше. Это желание уже не просто свербело во мне. Оно жгло беспощадным огнём. Надеясь хоть как-то от него избавится, я решил отвлечься, зайдя в гости к шаману. Его состояние совсем меня огорчило. Старик уже не вставал с кровати и говорил тихим, слабым голосом. -Сегодня я видел страшный сон, -поведал он. -Будто бы ты пошёл в сторону теней, и вдруг стал одной из них. Я очень испугался. -Это всего лишь сон, -ответил я, не рассказывая о том, что это было на самом деле. -Вот видите, ничего со мной не случилось. -Это хорошо. Хорошо… -он облизнул губы. -Медведи. -Какие медведи? -Косолапые… Из леса. Они совсем перестали бояться… Выходят к жилью. Собаку бы убрать на ночь со двора… Как бы не задрали. Сознание старого шамана рассеивалось. Реальность у него мешалась с воспоминаниями. И я не пытался распутать клубок его заблуждений. Это было бесполезно. Всё равно, что общаться с человеком, у которого прогрессирует рассеянный склероз. Но одно мне было понятно точно. Альма слабеет, катастрофически теряя силу. Сначала, он считал экрофлониксов мышами и крысами, затем – бродячими собаками. А теперь вот, медведями. Чем крупнее они становятся в его представлении – тем тоньше становится щит, ограждающий нас от них. Пока альма бормотал какую-то полубессвязную чепуху, я всё больше наливался решимостью. Всё. Время поджало нас впритык. Некогда больше раздумывать и надеяться на что-то. Опыт с неприкаянными доказал мне, что можно попробовать сыграть с природой ва-банк. Сыграть по её правилам. Бескомпромиссно. -Простите, Аверьян Васильевич, -перебил я старика. -Я тут вспомнил, что не сделал дома одну важную вещь. Я зайду к Вам потом. Хорошо? -Хорошо, Писатель, хорошо. Ступай, конечно, -ответил тот и закашлялся.

Время утекало с катастрофической скоростью. Судя по солнцу, полдень должен был наступить через пару часов. Слишком долго я провозился с неприкаянными. Ну, ничего. Эта вылазка будет, пока что, ознакомительной. Я понаблюдаю, прикину свои шансы, набросаю примерный план действий. Ну а завтра. Завтра попробую… Дома я взял бинокль, положил в рюкзак лопатку гиппотрагуса, обулся в резиновые сапоги. Собирался впопыхах, пытаясь сэкономить время. Затем, бодрым шагом пошёл к гнезду мясников. Пока шёл, внимательно изучал окрестности, стараясь запомнить их по максимуму – вдруг придётся спасаться бегством? Улица Арсеньева в этом районе была застроена, преимущественно, панельными девятиэтажками, и напоминала эдакий коридор из домов, обступающих проезжую часть. В принципе, если что, можно спрятаться в любом из подъездов. Мясник туда не пролезет. А я смогу выбраться через квартирное окно. Эх, по хорошему, изучить бы эти дома заранее. Не хотелось бы, убежав от одной беды, влипнуть в другую. Но, к сожалению, заниматься этим изучением некогда. Буду надеяться, что убегать всё-таки не придётся, а если и придётся, то внутри домов меня не встретят аномалии, или прожорливые хищники. Путь от “Эсмеральды” – до гнездовья был неблизким. “Если всё время бежать,” -думал я. -“То выдохнешься, не одолев и половины пути… Мне бы дыхалку двадцатого изгнанника”. Ко всему прочему, я понятия не имел, зачем иду к мясникам. Точнее, задумка-то у меня была – привлечь одного из них, и постараться выманить поближе к нам. А там, глядишь, учуяв экрофлониксов, гигантский монстр сам сообразит, что делать. В общем, всё базировалось на каких-то условностях и пустых надеждах. Я уже упоминал, что шёл тогда к гнезду без какой-то конкретной задачи, а просто, чтобы осмотреться. Ставку я делал на самых молодых зверей. Они любопытны, неопытны, забиты старшими собратьями. Именно они, скорее всего, решатся пойти за мной. Конечно же, совсем юный мясник не чета взрослой особи, но это хотя бы что-то. Даже детёныш этой твари, теоретически, способен разогнать стаю экрофлониксов. И вот, я добрался до того места, где мы вчера сидели с Водзордом. Пока мясников не было видно, сохранять спокойствие мне особого труда не составляло. Но их тяжёлый дух, который становился всё сильнее, уже заставлял меня пригнуться, как под обстрелом. Опять я лезу к смерти на рога. В прошлый раз полез к одному единственному мяснику. И что из этого получилось? Даже не хочется вспоминать. Теперь же, я лезу в целое стадо мясников. И здесь никакая Райли мне не поможет. Спасёт меня лишь экстренная бомбардировка с Периметра. Но кто будет бомбить, если даже передатчик я дома оставил? Меня никто не прикрывает. Если я попадусь мясникам – то это будет однозначный финиш. Облизав обветренные губы, я сделал дыхание поровнее, и залёг на битый кирпич поудобнее. Слегка повозился с боку на бок, уминая лёжку. Выудил бинокль, и приготовился наблюдать. О, да, я успел как раз к представлению! В гнезде начиналась драка. Мясники как будто бы специально ждали моего появления, чтобы устроить разборку. Причём, до этого у них всё было тихо и спокойно. Ну что ж, пускай дерутся, чурбаны здоровенные. Зато им не до меня. Молодь попряталась вглубь ангара, а два кряжистых подростка яростно кидаются на вполне уже взрослого собрата. Он выше их на целую голову, но почему-то не отвечает, а лишь огрызается. Взял бы, да врезал зарвавшимся говнюкам! Хоть сердце моё и замирало при виде драки таких колоссальных созданий, незаметно для себя, я уже начал болеть за одного из них. “Врежь им!” -шептал я. -“Ты же такой здоровый! Один удар, и правый в нокауте! А потом, левого вырубай! Не тупи, здоровяк! Чё ты как баба?.. Да ты и вправду баба…” Разглядев дырку вместо глаза, я узнал покалеченную самку. “Так вон оно что. Вот почему она пасует”. Через несколько минут, подростки прогнали её обратно на край гнезда, в котлован, перед моим укрытием. При этом, они довольно сильно поцарапали её и едва не свалили с ног. Мясничиха могла им ответить. Весовая категория вполне позволяла. Но она сдалась. Тяжело шагая и воя, исполинская туша пёрла прямо на меня. Я видел, как из разрезов её толстенной кожи сочится кровь. Несмотря на размеры, она выглядела жалко. Спустившись в карьер, одноглазая присела на корточки, упёрлась передними лапами в стену и замерла. Её голова располагалась как раз на одном уровне со мной, и я мог хорошо её рассмотреть. Самки мясников отличаются от самцов необычным окрасом головы. Если самцы у них одноцветные, и имеют либо серую, либо бурую, либо желтоватую окраску, то самки щеголяют цветными узорами вокруг глаз. У бедной калеки была розовая кожа с фиолетовым отливом, а на голове красовались яркие красно-синие полосы. Клюв был красный, а восковица – пурпурная. Так, перешагнув через страх, я начал замечать красоту мясников. И мне вновь стало обидно, что такое красивое существо вынуждено влачить существование изгоя, обречённого на скорую гибель. Пока я рассматривал узоры на голове мясничихи, другие подростки собрались в плотную группу. Они рычали в её сторону, и я уже начал тревожиться, не собираются ли они совместно напасть на неё. Но, как оказалось, они всего лишь отправились в лес, на охоту. Неспешно переваливаясь, великаны друг за другом топали прочь, скрываясь за деревьями. В гнезде осталась лишь покалеченная, да несколько малышей, спрятавшихся в ангаре и до сих пор боящихся выходить наружу. Отползя назад, я решил всё взвесить. “Прекрасно. Просто замечательно. Сегодня определённо мой день. Завтра такой удачи может уже и не быть. Если действовать, то действовать надо сейчас. Но как действовать?” От волнения я закусил кулак. Самка почуяла мои эмоции и рыкнула. Я тут же съёжился и постарался “превратиться в камень”. “Всё правильно. Действовать нужно сейчас и только сейчас. Следует придумать, как обойти гнездо, добраться до ангаров и выманить одного из молодых. Они все голодные, и запах мяса привлечёт их. Ну а дальше. А дальше… Чёрт. Если бы это всё было так просто”. Я вновь высунулся из укрытия, анализируя обстановку. “И эта калека мешается, как назло. Если я поведу детёныша из гнезда, то она может запросто преградить мне путь. Риск слишком велик. Как же поступить? Стоп. А что если… Что если приманить калеку? Вот она. В десяти метрах от меня. Достаточно встать в полный рост и она увидит. Да, она покалечена, но всё ещё сильна. А из-за её ограниченного обзора мне будет проще прятаться от неё”. От всех этих мыслей у меня зачесалась спина. Мясничиха опять учуяла меня и подняла голову. Но теперь я уже не прятался. Тело как будто заклинило на секунду, растянувшуюся, как вечность. Разинув клюв, монстр издал оглушительный рёв, обдав меня зловонным теплом своего дыхания. Даже несколько капель слюны долетело до меня. А затем, эта громадина полезла из карьера. Её огромная лапища, преодолев половину разделявшего нас расстояния, грохнулась на кирпичное крошево, и тут же начала вспахивать его тремя лемехами когтей, когда исполинское отродье подтягивалось, вскарабкиваясь наверх. Машинально откинувшись назад, я свалился с насыпи и кубарем покатился вниз, ударяясь об острые углы кирпичей. Но боль была уже чем-то вторичным. Быстро найдя равновесие, мои ноги несли меня к ближайшему укрытию – высокому куску стены разрушенного дома. Как только я шмыгнул за него, над насыпью, заслонив солнце, тяжело поднялась необъятная фигура разъярённого мясника. Слоноподобная нога врезалась в то место, где всего лишь несколько секунд назад лежал я, и заскользила с откоса. Чтобы не упасть, чудище ухватилось за выступы строительных обломков, и до моего слуха донеслись звуки крошащегося цемента. Не успел я прикинуть расстояние до следующего укрытия, как великанша была уже рядом со мной. Нас разделял лишь кривой клык уцелевшей стены. Шумно принюхиваясь, хищница пригнулась, и медленно заглянула за эту стену. Её глаз, размером с теннисный мяч, взглянул на меня сверху-вниз, фокусируя зрачок. -Твою мать! -подхваченный волной адреналина, я вовремя поднырнул под её лапу, и выскочил с противоположной стороны. Издав протяжный, гневный рёв, мясничиха со всего размаха шибанула лапищей по стене, чуть не свалив её. К счастью, она видела обстановку только одним глазом, и я сейчас находился в слепой зоне, чем немедленно поспешил воспользоваться. Сиганул через капот серой легковушки, обогнул следующее авто, и прямиком побежал к подъезду девятиэтажки. Мясничиха развернулась, и увидела моё отступление. К счастью, уже запоздало. Танком она попёрла по моим следам, перевернув первую машину с такой лёгкостью, будто бы это была игрушка. На следующий автомобиль она наступила ногой, промяв его насквозь, как жестяную банку. В итоге, её нога застряла в крыше машины, и пришлось потратить ещё около минуты, чтобы её стряхнуть. Всё это играло мне на руку. Я успел благополучно оторваться, и спрятаться в подъезде. Когда чудовище достигло здания, мне уже ничто не угрожало. Прижавшись к лифту, я переводил дыхание, глядя, как тварь выдирает двери с петель, пытаясь залезть в узкий для неё дверной проём. -Хренушки, -произнёс я. -Сюда ты не пролезешь, дорогуша. Выбив ногой правую коридорную дверь, держащуюся на соплях, я миновал общий коридор, и очутился в дальней трёхкомнатной квартире. Прошёл в самую отдалённую комнату и немного постоял, слушая, как мясник пытается расковырять кирпичную кладку. Самая лучшая идея сейчас – выбраться из здания с противоположной стороны. Тогда я уйду незамеченным. Но Фортуна, до сих пор улыбавшаяся мне во все свои тридцать два зуба, наталкивала на мысль, что надо продолжить игру с мясником. Эта самка – прекрасный экземпляр и лучшая замена покойному Хромому. Если мне удастся довести её до “Эсмеральды” – я стану настоящим триумфатором, и исправлю всё то, что натворил. Нет, на этот раз никакой жажды героических свершений меня не обуяло. Я просто чувствовал, что должен это сделать, и что смогу это сделать. Очень осторожно открыв окно (к счастью, рамы были пластиковые, открывались легко, да и решёток на них не было), я высунулся наружу, и увидел беснующегося мясника, продолжавшего лезть в подъезд. Спрыгнув на землю, я кустами прокрался дальше – вдоль дома, и вышел на дорогу лишь когда удалился на почтительное расстояние. Неподалёку было ещё как минимум два подходящих укрытия. Лишь убедившись в этом, я вновь привлёк внимание монстра. -Э-э-эй!!! -закричал я. Но тварь так увлеклась ковырянием подъезда, что не сразу отреагировала. -Э-э-эй! Подруга! -подняв кирпич, я кинул его в её сторону. Только тогда она заметила. Раскинув лапы, мясничиха пронзительно заорала на всю округу. Зрелище было – я вам задам. Но железная вера в то, что я вовремя успею от неё улизнуть, помогла мне остаться на месте. Сотрясая землю, зверюга пошла на меня. Мимоходом, она нечаянно зацепила плечом мачту уличного освещения, и согнула её, вызвав жуткое дребезжание вылетевшего плафона, повисшего на проводах. У меня было два варианта: либо юркнуть в подъезд противоположного здания, либо спрятаться за ближайшим грузовиком. Грузовик для мясника не помеха. Исполин его просто сомнёт. Поэтому, я вновь выбрал подъезд. На этот раз выбор был не очень удачен, так как все нижние окна и лоджии оказались зарешеченными. Пришлось подняться на второй этаж. Здесь сильно воняло грибами, и я опасался, что нахватаюсь спор. Но, скорее всего, воняли не пыхтуны, а обычные поганки, проросшие на деревяшках, сгнивших от некогда располагавшейся здесь “Мокрицы”. На втором этаже я выбрал окно, расположенное над газовой трубой, осторожно спустился на эту трубу. Она заскрипела, но держалась прочно. Пройдя вдоль стены, я уцепился за кондиционер и стал осторожно спускаться. Повис, держась руками за трубу, а затем, спрыгнул. Ступни прижгло ударом об землю, но всё обошлось. Через кусты было видно, как мясник ходит около подъезда, высматривая меня там. И вновь я отошёл на безопасное расстояние, и вновь начал привлекать монстра к себе. Чем дальше мы удалялись от гнезда, тем неувереннее одноглазая шла за мной. Она чувствовала, что отдаляется от насиженного места всё дальше и дальше. Да, в гнезде её не любили, но зато там было безопасно. А по городу она ходила только в сопровождении мамы, но никак не одна. Город был ей чужд. Огромное существо, само способное кого угодно привести в ужас, теперь испытывало страх перед каменными джунглями. Мясничиха всё чаще оборачивалась назад. Даже когда я прыгал прямо перед ней и приманивал к себе, она шла неуверенно. И я начал опасаться, не повернёт ли она обратно? Думаю, что она бы обязательно повернула. Пришлось срочно менять тактику. Я стал выходить всё ближе к ней, дразня как можно сильнее. Несколько раз она кидалась на меня, но я уходил в сторону её слепого сектора, и быстро прятался за укрытиями: машинами, кустами, киосками. Крутясь из стороны в сторону, великанша сослепу сильно ударилась головой об столб, едва не сбив с него светофор. Неожиданная боль придала ей неуверенности, и она повернула обратно к гнезду. И опять я выскочил из укрытия, и начал кидать в неё кирпичи. Они ударялись об её широченную, покатую спину, но она не обращала внимания. Тогда, подобрав кусок асфальта поувесистее, я запустил его навесом, угодив ей ровно по затылку. Наконец-то подействовало. Мясничиха заревела и развернулась, рыская носом по сторонам. А я отскочил в сторону, которую не видел её отсутствующих глаз. Сделав пару шагов вперёд, чудище остановилось, пригнулось, и начало нюхать. Я вышел из слепой зоны, заранее приготовив лопатку гиппотрагуса. Послышалось потрескивание, и между растопыренными пальцами монстра замелькали разряды. “А вот это уже нехорошо. Это уже совсем нехорошо”, – напрягся я. Ситуация была критической. Если тварь жахнет своим током, не факт, что резиновые сапоги спасут меня от прожарки. И вот, когда заметившая меня громадина разинула клюв, чтобы издать сердитый вой, я метнул лопатку прямо ей в пасть. Рефлекс мясничихи сработал отлично. Она поймала лопатку налету, с хрустом разгрызла её и проглотила. Это получилось у неё машинально. Распробовав вкус мяса, одноглазая немного “подвисла”. Она не понимала, как так получилось, что еда сама запрыгнула ей в рот. Конечно же, для насыщения такого огромного организма, маленькой лопатки было совсем недостаточно, но зато она позволила ощутить свой вкус. -Ну как? -как можно ласковее спросил я. -Понравилось? Вкусно? Вот видишь, я твой друг. Мясничиха повернула голову, уставившись на меня единственным глазом. Она всё ещё раздумывала над произошедшим. -Хорошая девочка, -продолжал напевать я. -Красавица. Эти гады тебя обижают, да? Да и чёрт бы с ними. Иди за мной. Будем жить по соседству. Хочешь? Там много еды. Тебе обязательно хватит. Умница ты моя. Видимо, мясничиха так же не могла понять смысл моей интонации. Вместо угрожающего рыка, или жалобного скулежа, она слышала нежные, мелодичные нотки, которые ещё никогда в своей жизни не слышала. После этой вылазки, я убедился, что интеллект мясников не уступает слоновьему. Скорее всего, они так же способны одомашниваться и приручаться. По крайней мере, их мозг работает вполне предсказуемо. При внимательном наблюдении, можно легко определить их настроение и расположение духа. Далее нужно было как-то развивать наше знакомство. Как вы понимаете, чрезвычайно непросто называть своим другом тварь с массой, габаритами и грацией карьерного самосвала. К тому же, ещё и выглядящую так, будто бы сошла с картины художника, злоупотребляющего наркотическими веществами. Поэтому я подумал, что если дать ей кличку, то общаться нам станет гораздо проще. Кличка должна быть не оскорбительная (чтобы зверь не улавливал моё предвзятое и надменное отношение к нему), и в то же время добрая, лёгкая, незатейливая. Первое, что мне пришло в голову, было имя “Лила”. В честь девушки-циклопа из мультфильма “Футурама”. У моей мясничихи так же был один глаз, её презирали в гнезде, и, наконец, лиловый оттенок её кожи дополнял общую картину. В целом, сравнение этого страшилища с забавной мультяшкой как-то сглаживало ужас, который оно вызывало. Я будто бы стал смотреть на великаншу под иной призмой. Так у неё появилось имя. Но я поторопился праздновать удачу дрессуры огромного мясника. Замешательство моей новой знакомой было временным явлением, и вскоре она опять попёрла на меня всей своей массой. Было заметно, что я её раздражаю. Она уже не так сильно хочет меня схватить, под гнётом своих опасений, касающихся критического удаления от гнезда. Но всё ещё пытается разобраться, что это за мелкая зверушка мечется у неё под ногами, мурлыкая и постоянно куда-то исчезая. Теперь она уже не пыталась бить меня лапами, не пыталась сверкать электричеством, а просто крутилась, надеясь получше меня рассмотреть. А я всё время убегал. Пару раз мы с ней так кружили на 360 градусов. Со стороны, возможно, это выглядело смешно, но я до конца отдавал себе отчёт в том, что веду игру со смертью. Лила была молодой и любознательной самкой, поэтому, несмотря на свою злость и изматывающий голод, она начала испытывать растущее любопытство, как кошка, гоняющаяся за бабочкой. Но терпение её было не безграничным. Поэтому, чем дальше мы уходили, тем сильнее нарастало её раздражение. В бессильной досаде, она делала выпады куда-то наобум, порой, в совершенно противоположную от меня сторону. Я был слишком мелкой и слишком подвижной целью. Теперь я воочию убедился, насколько критично для мясника отсутствие одного глаза. Наша затянувшаяся игра в “Кошки-мышки” продолжалась, кажется, бесконечно. Лила то отступала назад, то прорывалась за мной дальше. То впадала в бешенство, то успокаивалась и отмахивалась от меня, как от назойливой мухи. Ей всё сильнее это надоедало. Ну а я начал уставать. Из-за усталости стал делать ошибки, в результате которых, пару раз едва не расстался с жизнью. Но, всякий раз, быстро стряхнув с себя шок, я вновь и вновь, подражая Водзорду, продолжал говорить с Лилой ласковым, вкрадчивым тоном. А сам поглядывал на солнце, неуклонно спускающееся всё ниже и ниже. Сколько осталось до наступления сумерек? Час? Два? Максимум три. А проклятая улица всё не заканчивается. И мясничиха идёт за мной всё с большей неохотой. Приходится постоянно кидать в неё палки и камни, что, согласитесь, как-то не вяжется с добрым сюсюканьем, которое всякий раз следует за этой грубостью. Впрочем, кирпичи и, тем более, палки, для толстокожего гиганта всё равно, что бумажки, летящие из плевательной трубки. Лила их почти не чувствует. Пройдя в этих муках ещё метров сто, я понял, что сдаюсь. Солнце коснулось крыш. До начала сумерек остались считанные минуты. Чудовище, которое я с таким трудом и риском для жизни вёл за собой, уже почти не реагировало на меня, отворачиваясь в сторону гнезда, оставшегося далеко позади. Эх, а как же хорошо и удачно всё начиналось! Когда Лила окончательно отвернулась и медленно потопала назад, я беспомощно кинул в неё последний кирпич, тихонько выругался и повернул в противоположную сторону. Завтра я опять приду к гнезду, пораньше, и тогда уже сделаю всё как надо. Доведу начатое дело до конца. Чёрт, как же обидно! Вдвойне досадно мне стало, когда я увидел, что до перекрёстка осталось пройти всего один дом. Всего один чёртов дом! Мы с Лилой прошли их, наверное, с десяток! Остался всего один, и я не довёл её… Проклятье. Хотел было вернуться и ещё раз попробовать раздразнить Лилу, но уже понял, почувствовал всем своим естеством, что нельзя. Я слишком измотан. Это будет стопроцентная смерть. Так глубоко я был погружён в свою печаль, что совершенно забыл об опасности, подстерегавшей меня на перекрёстке. Там, буквально нос к носу, я столкнулся со стаей экрофлониксов. Почуяв меня ещё издали, они неторопливо поднимались по наклону, совершенно не обращая внимание на энергетический заслон альмы. Эта наглость могла означать лишь одно. Шаман больше не сдерживал их. Однако, экрофлониксы всё ещё помнили о нём, поэтому не спешили, издали поглядывая на его жилище. Возможно, альма продолжал держать оборону, но силы его истощились настолько, что уже не могли отпугнуть взрослых хищников, чьи длинные, зловещие тени причудливо дёргались в медных отблесках последних лучей заходящего солнца. Что делать? Бежать до дома? Я не успею преодолеть и половины пути. Бежать в дом альмы? А где гарантия, что он меня защитит? Если его щит больше не работает, я окажусь в ловушке, из которой экрофлониксы меня уже не выпустят. Вот это я попал. Вновь моя самонадеянность завела меня в капкан. Но я почему-то об этом совсем не жалел. Я слишком устал. Единственным здравым решением я посчитал отступление обратно, за угол крайнего дома. Там, дворами, можно было отойти подальше – к ДК, и сделать крюк через половину района. Авось, успею до темноты… Какой там! Только лишь я добежал до угла, как увиденное заставило меня затормозить на месте. Навстречу мне двигалась Лила. Ловушка захлопнулась. Спереди – мясник, сзади – экрофлониксы. Вот и конец… Мачете выпало у меня из руки. Я посмотрел, на приближающуюся махину, а затем обернулся назад – оттуда надвигались крупные голенастые фигуры, распахивающие звездообразные пасти. Капкан сжимался. Но Лила не видела экрофлониксов, а экрофлониксы не видели Лилу. Пятясь от угла, я видел и тех, и другую. Когда расстояние между нами оказалось примерно одинаковым, экрофлониксы дружно взвыли, и бросились ко мне. В этот же самый момент, из-за угла вышла исполинская мясничиха, поворачивающая к ним свою чудовищную голову. От неожиданности, все монстры разом остановились. Нас разделяло, наверное, чуть больше десяти метров. Экрофлониксы поднялись на задние лапы, дружно завыв, как пожарные сирены. С другой стороны – пронзительно заорала мясничиха, тягаясь с тепловозным гудком. Звуковые волны от их голосов, схлестнувшись, оглушили меня. Затем, Лила пошла в атаку. Прямо в мою сторону. Убегать куда-либо было бесполезно. Я бы не успел. Сердце оборвалось, замерло и продолжило свой учащённый ритм лишь когда титаническая фигура, сотрясая землю, прошла мимо, едва не задев меня своей когтистой лапищей. Я проскочил буквально у неё под мышкой. Она прошла настолько близко от меня, что мне даже запомнились трещинки, расходившиеся по асфальту вокруг её тяжеленных ног. А потом закипела битва. Забывшие о страхе экрофлониксы до последнего рассчитывали на своё преимущество. Их действительно было очень много. И даже Лила откровенно рисковала, связываясь с этой оравой. Но видимо она поняла, что назад, в гнездо, ей пути уже нет. Здесь же, в чужом, незнакомом районе, её ждала пища. От удара лапой, ближайший экрофлоникс улетел метров на двадцать. Перелетев через забор и ударившись об стену сгоревшего дома, он свалился вниз и затих где-то среди горелых обломков. Другой экрофлоникс набросился на мясника, попытавшись вцепиться врагу в открытый живот, но Лила легко перехватила его и с хрустом разодрала на две части, облившись горячей, дымящейся кровью. Запах свежего мяса окончательно свёл с ума шагающую каланчу. Тяжело разгоняясь, она врезалась в самую гущу хищников, расшвыряв их, как шар для боулинга опрокидывает кегли. Сначала экрофлониксы пытались контратаковать, повисая на её боках и лапах. Прочная, толстенная кожа Лилы оттягивалась их цепкими челюстями, но не рвалась. Срывая нападавших, как пиявок, она методично крушила их кости, рвала когтями и клювом, топтала ногами. Поняв, что перевес на её стороне, противники отступили обратно, к подстанции. Мясничиха последовала за ними. Я волновался, как бы она не упала с крутого склона, возле лестницы. И не напрасно. Лила действительно шлёпнулась, но, к счастью, удачно. С грохотом упав на задницу, она съехала по грязному, скользкому склону вниз, после чего, довольно быстро поднялась. К тому моменту, экрофлониксы успели перегруппироваться. Из леса к ним подтягивались дополнительные силы. Твари кишели вокруг руин, как тараканы. Сосчитать их было непросто. Однако, Лилу это не пугало. Ломая кусты, она шла к ним напролом. Встреча состоялась на том самом месте, где когда-то нам самим довелось сражаться с экрофлониксами. Полчища хищников, окружив гиганта, разом набросились на него со всех сторон, надеясь завалить количеством. Им бы это несомненно удалось, но у мясничихи остался последний козырь в рукаве. Она вскинула лапы и между ними затрещал мощный электрический разряд. Прежде чем ближайшие экрофлониксы успели совершить свой прыжок, Лила согнулась, уперев передние конечности в землю. Всё электричество, накопленное в ней, высвободилось наружу незримой волной. И я увидел, как атакующие, остановившись, одновременно попадали с ног. От некоторых тел вскоре начал подниматься лёгкий дымок. Торжествуя победу, Лила разразилась громогласным рёвом, и пошла дальше, в сторону развалин. Мунгаштары, наблюдавшие эту бойню издали, трусливо прыснули обратно в лес. Экрофлониксы покрупнее, избежавшие смертельного электрошока из-за своего удаления, кучкуясь группами, продолжали маневрировать. Смотреть дальше за развитием событий я уже не стал, и, подобрав оружие, поспешил домой. Лила лютовала ещё около тридцати минут. Её утробные вопли слышались издалека. Я различал их даже когда уже оказался дома. И воспринимал эту жуткую симфонию, как торжественные фанфары в свою честь. Сил моих хватило лишь на то, чтобы доползти до кровати и упасть на неё. Так сильно я был измотан длительным нервным перенапряжением.