Текст книги "Тенебрариум (СИ)"

Автор книги: Raptor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 46 страниц)

Вечером, предшествующим дню проводов, Райли выпустили из медицинского блока, и она сразу пришла ко мне. Подруга всё ещё была с повязкой на голове, но синяки и царапины на её теле почти исчезли. Райли не стала спрашивать, почему я её не навещал. Упреждая этот вопрос, я сам извинился, сказав, что хотел дать ей отдохнуть от всего. Но она не держала обиду. Полночи мы с ней пробеседовали. И я, наконец, смог излить ей душу, по поводу своих подозрений, предложения Эвилона и задания Элекена. -Какой им смысл тебя убивать? -ответила она. -Если ты принесёшь им то, что они хотят. Думаешь, что твой куратор настолько вероломен? -Кто же его знает? -Может, так оно и будет. Но ты хотя бы попытаешься. -Согласен с тобой. Ну а что ты думаешь по поводу слов апологета Эвилона? Вдруг он прав? -Я не могу оспаривать слова верховного апологета. Если он так сказал, значит возможность действительно есть… -В таком случае, перспектива очень заманчива. Представь, -я взял её за руку. -Мы с тобой будем вместе! Всегда! Райли улыбнулась. -Да. Было бы здорово. Я бы тоже этого хотела. Но, Писатель, пойми, всё это просто фантазия. Тебе там не место. Ты должен жить среди своих. Среди людей. Только здесь, на Земле, ты будешь счастлив. Я знаю это потому, что прочитала тебя. -А не потому ли, что ты сама не веришь в это будущее? -искоса взглянул на неё я. -В том числе и поэтому, -ничуть не смутившись, ответила она. -Значит, ты тоже… -Не только я. Многие из нас, в глубине души… -И вас это не напрягает? -А почему нас должно это напрягать? Это наш путь. Наша жизнь. У неё есть начало и должен быть конец. Что будет дальше – роли не играет. Главное, что есть сейчас. Кто-то лелеет мысли о счастливом переселении. Как Флинт, например. А кто-то просто живёт, выполняя предначертанное. -“Выполнять предначертанное?” То есть, жить по шаблону? -Почему ты удивляешься? Разве у людей жизнь проходит иначе? Вы тоже рождаетесь, живёте и умираете, не зная, что вас ждёт после смерти. Но при этом, вы упорно выполняете то, что вам предначертано: учитесь, развиваетесь, обретаете опыт, создаёте семьи, рожаете детей и, перед тем как уйти, передаёте потомкам своё наследство. Хочешь сказать, что это бессмысленно? -Не знаю. Я так этого и не понял. Наверное, я до сих пор не повзрослел. -Тогда сейчас самое время повзрослеть, милый. Глядя на Райли, такую близкую и родную, я постоянно ловил себя на мысли, что не представляю, как буду завтра с ней прощаться. И вот, наступил последний день моего пребывания в Апологетике. Прощаться с ребятами мне не хотелось. Было желание тихонько улизнуть с утра пораньше, чтобы не видеть никого из друзей. Долгие проводы – долгие слёзы. Но так, “по-английски” уходить было бы очень неприлично и бессовестно с моей стороны, учитывая, сколько добра они для меня сделали. Следовало поблагодарить товарищей за то, что были со мной, учили, помогали и постоянно спасали. Как бы горько мне ни было с ними расставаться. В моей комнате не было окна, и я не видел рассвета, но почувствовал его приближение каким-то сверхъестественным чутьём, и поднялся, аккуратно заправив кровать. Вещи уже были собраны. Я сидел и думал, как выйду к ним. Я знал точно, что они меня ждут, что хотят попрощаться со мной, но не решаются, понимая мои чувства. Здесь мне опять помогла чуткая Райли. В дверь тихонько постучали. Я вздрогнул и повернул голову, полагая, что это Лигриль, или кто-то из верховных апологетов. Но в комнату неожиданно вошёл Флинт. -Грустишь? -спросил он с улыбкой. -Нет, всё нормально, -ответил я, и с трудом затолкал обратно в нутро подкатившие слёзы. -Да кому я вру? Я чувствую себя ужасно, дружище. Не в силах больше сдерживать эмоции, я подошёл к Флинту и крепко, по-братски его обнял, хлопая по спине: “Иди сюда, лысый чёрт! Идём, сядь. Посиди со мной”. -Писатель, так нельзя, -в голосе Флинта я впервые услышал сочувствие и грусть. -Твои чувства за двое суток затопили весь этаж. К двери невозможно подойти от тоски, которую ты источаешь. Райли сказала, что сумеречники обещали тебя выпустить. Это же отличная новость. Значит, ты вернёшься домой. Надо радоваться, а не тосковать. -Флинт, я не могу. Я слишком привык к вам. И к тебе в том числе. Хоть ты и козёл, но ты самый лучший козёл в мире! -За козла ответишь, -погрозил он, и мы рассмеялись. -Я буду скучать по тебе, Флинт. -Я по тебе тоже, Писатель. Но слишком не обольщайся. Долго скучать не буду. Как только меня отправят в новый, чудесный мир, мне уже будет не до тебя, извини. -Ты веришь в него? В этот новый мир? Только честно. -На что ты намекаешь? -Просто интересуюсь. -Верю ли я? Хм. Да, верю. Потому что эта вера – всё, что у меня осталось. Я дошёл до Апологетики, значит меня ждёт награда за всё, что я пережил. Иначе и быть не может. Ничего другого я и слышать не хочу. Не пытайся меня переубедить, Писатель, иначе мы поссоримся. -Да я и не пытаюсь. Извини, если задел. Просто я переживаю за будущее своего друга. -Правда? -он взглянул на меня одним глазом. -Ну тогда прощаю. Всё у меня хорошо будет. Надеюсь, что и у тебя тоже, друг. Ты – хороший человек, и тоже заслуживаешь счастья в своём родном, привычном мире. -Спасибо. Послышался стук в дверь. -Кто там? -спросил я. -Это я, Гудвин. -Входи. Дверь открылась и Гудвин вошёл. -Райли мне сказала, что ты сегодня… А, вы тут общаетесь. Простите, зайду попозже. -Нет-нет, оставайся, -остановил его я. -Я как раз собирался уходить, -поднялся Флинт. -Ну, вот. А ты куда собрался? Сиди! -воскликнул я. -Не-е, я пойду. Разойдясь с Гудвином, Флинт вышел из комнаты. Гудвин подошёл ко мне, пожал руку и сел рядом. -Сегодня уходишь? -спросил он. -Да. Если не уйду сегодня, то не уйду никогда, -я грустно усмехнулся. -Правильно. Не теряй уверенности. Она обязательно приведёт тебя к цели. -Гудвин. Не знаю, правильно ли я поступлю, если скажу это… Но я очень переживаю за вас. И за тебя, в частности. -Переживаешь? Почему? -Кто знает, что вас ждёт дальше. Эта неизвестность изводит меня. Мне очень хочется, чтобы у вас всё было хорошо. Чтобы вы на самом деле переселились в обещанный вам мир, и жили бы там счастливо. Но я опасаюсь, что всё это лишь обман. Там, под нами, на нижнем этаже, я видел апологетов, прикованных к специальным устройствам, выкачивающим из них энергию. И мне это зрелище очень не понравилось. Вашими знаниями насыщают некий поток, который нужен Сакрариуму. Не знаю, для чего это делается, но боюсь, что для вас ничем хорошим эта процедура не закончится. Хотелось бы ошибаться. Хотелось бы думать, что всё это – мои пустые опасения. Но даже Нибилар не смог меня успокоить. Похоже, он сам ничего не знает, и плывёт по течению. Когда я об этом думаю, мне становится не по себе. -А ты не думай, -ответил Гудвин. -Думай о себе. И будет проще жить. -Я не эгоист. -Иногда, просто необходимо быть эгоистом. Что толку от твоих душевных метаний? Ими ты ничего не изменишь. И не поможешь ни нам, ни себе. Да и нужно ли нам в чём-то помогать? -Гудвин, -оторопело посмотрел на него я. -Неужели ты… Так ты всё знал с самого начала? Даже тогда, когда говорил нам про уверенность, про нашу цель? Когда проверял, готовы ли мы идти в Апологетику? Ты уже тогда был в курсе? Он кивнул. -Но почему же тогда ты так воспевал эту цель? Почему говорил о ней, как о спасении? -Потому, что считал её нашим спасением. И сейчас считаю. -Спасением от чего?! Не могу понять. -“Так жизнь скучна, когда боренья нет”, -процитировал он. -Лермонтов? -усмехнулся я, внезапно вспомнив своих попутчиков из поезда. -Он самый. Замечательный поэт. В нашем мире совсем нет поэзии. А у вас столько прекрасных поэтов. Я бережно храню эти строчки в памяти “старого хозяина”. Они наполнены великой мудростью вашей цивилизации. Ведь на самом деле, жизнь без борьбы – это не жизнь. Как точно Лермонтов это подметил. Пока ты стремишься к чему-то – тебе интересно жить. Но как только стремиться становится не к чему, жизнь теряет всяческий смысл. Ведь я давно нашёл Суфир-Акиль. Одним из первых изгнанников. И когда уже собирался идти в Апологетику, неожиданно вспомнил эти стихи, поняв, что я попросту сокращу собственный век. И тогда, я решил растянуть остаток своего инсуакиля насколько это было возможно. Так я дождался последних изгнанников со своего сектора, и ничуть об этом не жалею. Моя жизнь в изгнании была тяжёлой и непростой, но именно сейчас, оказавшись в лоне доброй Апологетики, я особо ярко чувствоую всю её прелесть и необходимость. Я не жалею ни об одном просроченном дне, вспоминая их с наслаждением и ностальгией. -Но что тебе мешает найти себе новую цель, новый интерес? -Мой друг, ты опять забываешь, что я – не человек. Люди, в отличие от нас, могут ставить себе цели самостоятельно. А если у людей появляется всё, что они желают. Если добиваться им более нечего, тогда бесцельность их существования порождает безумство. Люди начинают “беситься с жиру”. Это своеобразная защита, ограждающая их от страшной пустоты, зияющей на том месте, где должен находиться смысл их существования. Изгнанники, в отличие от людей, ограждены от подобных “болезней”, потому что цели им изначально диктуются свыше. Такой подход упрощает задачу, избавляет от ложных целей, и страхует от внезапной потери жизненного смысла. Очень удобно жить, постоянно видя перед собой путеводную звезду, согласись? Но… Здесь прячется один досадный нюанс. Допустим, ты достиг своей цели. А что дальше? Хорошо, если кто-то укажет тебе следующий рубеж. А если не укажет? Если ты остановился здесь, в мёртвой точке, как сейчас, в Апологетике. И ждёшь какой-то развязки, не имея возможности самостоятельно решать свою судьбу. Вот тут-то и начинаешь понимать всю прелесть “боренья”. -А если изгнанник попробует изменить свою цель? -спросил я. -У него вряд ли что-то получится, -ответил Гудвин. -Все альтернативы рано или поздно упрутся в бессмысленность и бесполезность. Вспомни Грязного Гарри и Латуриэля. Задай себе вопрос. Чего они добились? Чем это для них закончилось? И стоило ли оно того? Боюсь, что изгнанники обречены на Апологетику, а апологеты – на исход. И никто не в силах вырваться из этого замкнутого круга. Ну, кроме твоей подруги Райли, наверное. -Райли? А она тут причём? -У Райли есть редкий второй субкод, благодаря которому она может то, чего не можем мы. Она может выбирать свою цель. И кажется, она её уже выбрала. -Неужели она одна на это способна? -Да. Взять, к примеру, Тинкербелл. Она изо всех сил старается вырваться из этой системы, но, в отличие от Райли, не видит конечную точку своей новой цели. Всё, что Тинка хочет – так это выжить любой ценой. Но она не понимает, для чего хочет выжить, и с какой дальнейшей целью. Вот, чем она отличается от Райли. Вот, чем я отличаюсь от Райли. Тридцать седьмая способна менять курс. Она может выбирать. А мы – нет. Однако счастье не всегда заключается в свободе выбора. Тем более, что у Райли сейчас есть только два пути: остаться с нами, или остаться одной. Теперь ты понимаешь, Писатель? Свобода порождает сомнения. А сомнения – это всегда риск. Великий риск прийти не туда, куда следовало. Я тебя загрузил, да? -Гудвин рассмеялся. -Прости. Порой на меня налетают философские раздумья. Здесь, в Апологетике, это происходит особенно часто. Всему виной избыток свободного времени. Думаю, что тебе пора собираться, если хочешь успеть добраться до главных ворот Периметра засветло. Близится зима, дни стали короче. Поэтому придётся поторопиться. Тебе помочь собрать вещи? -Спасибо. Я уже всё сам собрал… Э-э, Гудвин. Скажи, как мне поступить? Уйти, или остаться? -Зачем спрашиваешь? -Хочу узнать твоё мнение. -Моё мнение – пустота. Руководствуйся своим мнением. -И всё же, ответь. Гудвин вздохнул. -У тебя появилось сомнение? Твоя уверенность пошатнулась? Подумав немного, я твёрдо ответил, -нет. -Тогда иди по той дороге, которую выбрал. Уверенность прежде всего. Уверенность – это таран, который пробьёт любые преграды. Поверь своему старому другу. Я понимаю, что тебе грустно с нами расставаться. Но ты должен. Если ты уверен в своей цели. -Спасибо тебе, Гудвин.

И опять меня ждал сюрприз. Если не вся Апологетика, то явно большинство её жителей вышло меня встречать, заполнив весь зал жилого блока реабилитации. Сначала, я попрощался с Верховными. К моей великой радости и успокоению, Нибилар не держал на меня обиду, а вместо этого, произнёс очень приятные слова: “Ну что ж, прощай, Писатель Дающий Имена. Обещаю, что твоё новое имя мы заберём с собой, и оно навсегда останется в нашей истории. Пусть удача благоволит тебе. Слэргос”. -Очень жаль, что ты отказался от моего предложения, -сочувственно произнёс Эвилон. -Но это твой выбор, и я не вправе диктовать тебе, что верно, а что нет. Будь счастлив, Писатель. Далее, я попрощался с остальными Верховными. Теперь, даже Артехог пожелал мне удачи вполне искренне, и не сквозь зубы. После краха Латуриэля он заметно сдал свои позиции в противостоянии с Нибиларом. Тем не менее, этот факт, на мой взгляд, не усугубил общую ситуацию, а даже сплотил “грязнуль” и “чистюль”, что лично меня не могло не радовать. Я не знаю, сколько в то утро пожал рук, и сколько выслушал приятных, вдохновляющих напутствий. Помню, что много. Они слились для меня в одну сплошную музыку. А я всё кивал, улыбался, благодарил и думал, что в конце меня ждёт прощание с друзьями. Самое мучительное. Как не оттягивай финал, он неизбежен. И вот, я стою напротив них. Апологеты неторопливо расходятся, и мы остаёмся своей маленькой группой: Я, Райли, Флинт, Гудвин и Тина. -Ты чего такой красный? -спросил Флинт. -Да ну, -ответил я. -Столько пожеланий услышал. -Это же хорошо. -Хорошо, не спорю. -Маршрут уже продумал? -спросил Гудвин. -С этим, пока что, проблема. Как раз хотел у вас уточнить, где находится вторая школа? -Да мы тебе объясним, не переживай. Вторую школу найти несложно, -ответил Флинт. -Не сомневаюсь. Меня больше волнует другое. Придётся опять идти через эти “Сепараторы” и “Зеркала”. -“Зеркало” не бойся, -ответил Гудвин. -Оно одностороннее. Вот насчёт “Сепаратора” – не уверен. -Не надо его стращать, -оборвал его Флинт. -Если сумеречники ему обещали, что всё будет путём, значит “Сепаратор” ему тоже не страшен. -А если нет? -взглянул на него я. -Не хотел бы я лезть в подземелья, к джамблям. Без Тинки мне там кранты. -Да погоди ты раньше времени рыпаться, -махнул рукой Флинт. -Если “Зеркало” одностороннее, то и “Сепаратор”, скорее всего, тоже. Просто иди осторожно. -А куда деваться? Так и пойду, -кивнул я. -Ну, ладненько, голуби мои, давайте прощаться будем. Теперь уже окончательно. Не скучайте тут без меня. И не поминайте лихом. Мы крепко обнялись с Гудвином. -У меня ещё остался один маленький вопросик к тебе, -хлопая его по широкой спине, произнёс я. -Какой? -Как тебя звали раньше? Расцепив объятия, он призадумался: “В смысле, моего “старого хозяина”, ты имеешь в виду?” -Да. Райли мне сказала, как звали её “старую хозяйку”, а с вашими я так до сих пор и не познакомился. Понимаю, теперь это вовсе неважно. Вы – это вы, а они – это они, но… -Щербаков, -перебил меня Гудвин. -Борис Иванович. Майор в отставке. -Спасибо, -я повернулся к Флинту и выжидающе на него поглядел. -Да не помню я, -отвернулся он. -Фли-инт. -Николаев. Анатолий. Инженер-проектировщик. -Благодарю тебя, -мы обнялись, и долго стискивали друг друга в крепких объятиях. Следующей была Тинка. Она стояла чуть в стороне, и не смотрела на меня. Я подумал, что она всё ещё сердится за то, что я её “отшил” во время нашей последней встречи. -Ну что, Тинка-паутинка, давай и с тобой попрощаемся, что ли? -подошёл я к ней. -Чего ты дуешься? Обиделась на меня, да? Ну прости. Я не хотел. Просто мне было очень тяжело. Да и вообще. Сложно объяснить. Постарайся понять и не держи зла, хорошо? Она стояла насупившись и отвернув лицо в сторону. Я хотел было её обнять, но она отстранилась, а затем, молча развернувшись, быстрым шагом удалилась к себе в комнату, оставив меня стоять в полнейшей растерянности. -Тина! -крикнула ей вдогонку Райли. -Чего это с ней? -выпятил губу Флинт. Гудвин задумчиво покачал головой. -Психованная девка, -Флинт ободряюще похлопал меня по плечу. -Да забей на неё, друг. Ну не хочет прощаться, и хрен бы с ней. Тоже мне, подруга. Глянь, какая фифа, обиделась она, видишь ли, на что-то… Не обращай внимания. -Я заметила, что в последние дни она очень странно себя ведёт, -призналась Райли. -На неё не похоже. -Может быть, сказывается реабилитационная апатия, как у меня? -размышлял Гудвин. -Хотя, по-моему, здесь кроется что-то другое. -Да она чокнутая, -воскликнул Флинт. -Взяла и испортила проводы. Шут бы с ней. -Как-то это непонятно, -я повернулся к Райли. Та стояла, скрестив руки на груди. Какое-то время, я растерянно мялся, не зная, как поступить: прощаться с ней, или идти за Тинкой. Но тут, она мне помогла. -Сходи, узнай, что с ней не так, -произнесла подруга. -Ты считаешь, нужно? Райли кивнула. -Да хорош, -попытался остановить меня Флинт. -Дурью не майтесь. Нашли за кем бегать. Его слова я дослушивал уже затылком, направляясь в сторону комнаты Тинкербелл. Райли права. Мы не должны были так расставаться. Дверь оказалась не заперта. Я вошёл в полутёмную каморку, отведённую Тинке апологетами-распределителями. Она стояла посередине, спиной ко мне, и даже не повернулась, когда я вошёл. -Тин, что случилось? -начал я. -Я не уйду, пока не узнаю причину. Мы так и будем стоять? Ну ладно, давай постоим… Я же попросил у тебя прощения. Да, я виноват, но хотя бы сейчас-то ты можешь меня простить? -Да ни в чём ты не виноват! -оборвала мой монолог девочка. -Это всё я… -В каком смысле… Ты? -Я не могу, Писатель. Я думала, что сумею. Была уверена до последнего, но сейчас. Сейчас я понимаю, что не имею на это права. -Да объясни ты мне наконец! О чём ты вообще? -я подошёл к ней поближе. -Я хотела… -она с трудом подбирала слова. -Я хотела тебя использовать. В своих целях. Против твоей воли. Думала, что когда мы придём в Апологетику, и ты найдёшь выход, то я… Прости, я не могу тебе этого говорить. Это моя тайна, и она должна остаться со мной. -Я вижу, тебя тоже терзают сомнения относительно старта в “новый, чудесный мир”? Она кивнула. -И у тебя есть альтернатива этому? -Была. До сегодняшнего дня. -Но почему? Ты ведь так хотела попасть в Апологетику… -Я хотела и хочу только одно, -она наконец повернулась ко мне лицом. -Чтобы мои знания никому не достались. Я не вольюсь в поток. Никогда. Лучше сгинуть навсегда. Но они не получат меня. -Тинка, ты меня пугаешь. -Прости меня, Писатель. Сегодня я узнала одну интересную вещь о себе. Я узнала, что у меня, оказывается, есть совесть, -она горько хмыкнула. -Вот уж не думала. Я и вправду очеловечилась рядом с тобой. Стала почти как Райли. Смешно и глупо. Но так чудесно. -Тебе просто трудно перестроиться на новый лад. На новую жизнь. -Дело не в этом. Писатель, ты дал мне второй шанс… А ведь не надо было. -Так, не начинай только, ладно? -На самом деле, Грязный Гарри не поймал меня. Хренушки бы они меня поймали, чёртовы дебилы… -То есть? Как? -Вот так. Я сама к ним попалась. Добровольно, понимаешь? Я сдалась. Упёрлась в тупик, и поняла, что все мои изыскания – бессмысленны. Думала, что обречена. И решила, что лучше сдохнуть в городе, но вольной изгнанницей, нежели раствориться в потоке Апологетики. Я должна была умереть. Но появился ты, и дал мне шанс. Ты меня не просто спас. Ты оказался тем, что было необходимо для осуществления моей задачи. И я ухватилась за тебя. Всё это время, я была уверена, что приду к своей цели. Когда ты уходил к суларитам, я сходила с ума от страха, но не за тебя, а за себя. Мне очень стыдно, Писатель. Ты единственный, кто понял меня, обогрел и назвал… (Она запнулась). Ты, как никто другой, заслуживаешь моего признания и благодарности. А я… Я хотела тебя использовать в своих корыстных целях. Хотела, но не могу. Теперь не могу. -Но для чего ты хотела меня использовать? -спросил я. -Для выживания. Я придумала способ вырваться из города. И планировала им воспользоваться. Без твоего ведома. В ущерб тебе. -Значит, я могу помочь тебе спастись? -Да. Но это повлечёт за собой жертвы… -Я могу помочь тебе спастись, -повторил я. -И я помогу. -Писатель, -Тинка раскрыла рот. -Ты на это готов? Но… Но это чревато. -Да и плевать. Я погибну? -Н-нет, но… Слушай, зря мы завели этот разговор. Всё, я ничего тебе не говорила, -она дрожащими пальцами застегнула мою жилетку. -Иди, Писатель. Уходи. Просто уходи, хорошо? -Никуда я не уйду. Расскажи мне, что я должен сделать для тебя, и я сделаю. Даю слово. Я помогу тебе, чем смогу. Даже если это причинит мне вред. Даже если останусь калекой, я буду радоваться, что спас тебя. -Писатель, у меня нет слов, -Тинкербелл покачала головой. -Ты такой… И особенно теперь, после того, что ты сказал. Я тем более не могу это с тобой сделать. -Да что сделать-то?! -Я не могу лишить тебя будущего счастья. Если ты выберешься из города. А ты обязан выбраться. Ты должен будешь обрести полноценную человеческую жизнь. Я же, изуродую тебя… -Как ты меня изуродуешь? Она потупила взгляд и долго подбирала слова. -Ты – молодой мужчина. Довольно симпатичный, по человеческим меркам. У тебя должна быть семья. И потомство. Ты заслуживаешь этого. Но, в результате некоторых манипуляций… С твоим организмом… Я… -Тинка прерывисто вздохнула и подняла на меня глаза полные грусти. -В общем, тебе грозит бесплодие. Ты не сможешь иметь своих детей. Никогда, понимаешь? -Понимаю, -ответил я. -И-и, всё равно хочешь мне помочь? -Да. Бесплодие – это не смертный приговор. Многие люди живут с ним долго и счастливо. Это не считается чем-то позорным. При желании, я могу усыновить малыша из детдома, и… Как бы там ни было, мои гипотетические, не родившиеся дети – это одно, а ты, уже живая и жаждущая жизни – совершенно другое. -Ох, Писатель, это ты сейчас так говоришь, а когда придёт время – будешь горько плакать и проклинать меня. -Ни за что. -Ты даже можешь умереть… Нет, я не буду этого делать. -Тинка! -я схватил её за плечи. -Действуй. Да побыстрее. Я тороплюсь. -Точно уверен? -она подняла на меня один глаз, полуприкрыв второй. -Тогда приступим. Но предупреждаю. Тебе будет так больно, как никогда ещё не было. Боль будет не просто сильной. Она будет невыносимой. Но ты не должен кричать. Ни при каких обстоятельствах. Если закричишь, тогда сюда прибегут, прервут операцию, и тем самым убьют нас обоих. Это очень опасно. Очень. -Я не закричу. Что нужно делать? -Так… -Тинка вытащила из-под кровати небольшую коробочку, открыла и протянула мне скромный комочек ай-талука. -Вот. Прожуй. Будет противно. -Фигня. Мне к этой дряни не привыкать, -закинув его в рот, ответил я. -Я так часто жевал ай-талук, что уже начал находить его вкусным… Хотя. Кхе. Ты права. Этот просто ужасен. Горечь. Фе-е. Чё ты туда добавила? -Не важно. Жуй тщательнее. Сейчас будет ещё кое-что, -Тина опять полезла под кровать, и вынула ещё одну баночку, из которой вытащила липкую чёрную замазку, похожую на грязь. Полив этот ошмёток водой из бутылки, она размяла его пальцами, выдавливая тихонько лопающиеся пузыри, а затем, попросив наклониться, шмякнула мне на темечко. По лицу тут же потекли прохладные струйки воды. Я стёр одну пальцем и посмотрел – вода совершенно чистая и прозрачная. -Это для конденсации, -объяснила девочка. -Ты меня собираешься на электрический стул усадить? -Что-то типа того. Ты прожевал ай-талук? -Почти. -Молодец, -растирая руки, она указала мне на жилетку. -Расстегни. Задери рубашку повыше. Мне нужен твой живот. -Опять паука сажать будешь? -я послушно расстегнул молнию. -Нет. Понимаю, что тебе понравилось. Но не сегодня. Задирай рубашку, -Тинка внимательно осмотрела мой голый живот, зачем-то потыкала пальцем в пупок, и опять начала разминать руки. -Готов? -Сказал же, что готов. Плеснув водой себе на правую руку, левой рукой она дотронулась до моего лба. -Приготовься и стисни зубы, чтобы язык не откусить… Экстериоризация начнётся, когда я досчитаю до трёх. Потом, ты окажешься в аду. -Хорош пугать. Начинай. -Ох, Писатель. Как же я не хочу это с тобой делать… Один. Прости меня. Два. Прости. Три! -и она толкнула меня в лоб, заставив пошатнуться. Но пошатнулось не моё тело, а моя энергетическая оболочка. Тина расслоила меня. Пока я стоял, подрагивая от многочисленных электрических замыканий на сотнях разорванных биоконтактах, она, вытряхнув свою энергетичекую руку из биологической, с размаху вогнала её мне прямо под пупок. Рука вошла в моё тело по запястье, после чего, я перестал адекватно воспринимать происходящее. Настолько больно мне было. Это была даже не боль, а какая-то сплошная, абсолютная агония. Её невозможно было терпеть. Я бы заорал во всё горло, если бы мог. Боль поглощала даже мой крик. Такой пытки я ещё никогда не испытывал. И от неё, мой несчастный разум начал сбоить, выбрасывая меня в какие-то фантомные измерения, вспыхивающие на фоне сплошного кровавого зарева боли. Алая орхидея кровоточила и корчилась каждый раз, когда маленькая, беспощадная ручонка производила неведомые манипуляции внутри моего агонизирующего организма. Сквозь боль, остатками своего растерзанного сознания, я успевал улавливать отрывистые картины. Будто бы сквозь меня протягивают киноплёнку, которая режет своими острыми краями сквозную рану в мозгу. Я увидел нечто такое… Не знаю, что это было. Как-будто бы чужая жизнь, в виде тяжёлого поезда, пронеслась по моей жизни, раскатав и размазав её по шпалам. И понять эту жизнь я был не в состоянии. Слишком быстро и больно она по мне промчалась. Всё, что знала Тинка, теперь знал я. Но толку от полученных знаний не было никакого, потому что, из-за несовместимости моделей наших разумов, я попросту не мог расшифровать этот дозированный поток инфромации. Лишь жалкие обрывки, ни о чём мне не говорящие. Всё равно, что пытаться открыть файл в непригодной для него операционной системе. Вот он, вроде бы, есть. Известны его параметры, объём и расширение. Но при попытке узнать, что там внутри, ты видишь только набор бессвязных кодов, похожих на бред. Наверное, для Тинки это было очень важно. Наверное, для всего мира это было очень важно. Я не знаю. Прошло не больше двух-трёх минут, но я прожил там целую жизнь. Это трудно, очень трудно передать. И замечательно, что вы не переживали подобного и никогда не переживёте. Порой, мне казалось, я видел сам себя со стороны. Я видел Райли, видел ещё кого-то из знакомых. И даже фрагменты воспоминаний казались мне уже пережитыми. Но не мной. Весь этот ужас накапливался во мне, словно пытаясь утопить. Вращаясь против часовой стрелки, всё быстрее и быстрее, сокращая диаметры описываемых окружностей, я мчался куда-то вниз, к седьмому, самому последнему и тёмному кругу. Задыхаясь, я влетел в наиболее узкую точку, когда вдруг, на какую-то жалкую секунду, меня отпустило, и я смог ухватить немного воздуха. А потом, опять всё по новой, уже по часовой стрелке, куда-то ввысь незримых песочных часов. И вновь череда образов мелькает передо мной. Я вижу историю после себя. Вижу мир на грани исчезновения. Вижу одинокого сумеречного охотника, который стоит на фоне разрушающейся Вселенной. Он смотрит на меня в тоске и безысходности, а я протягиваю ему ключ… Всё смазывается. Разлетается вдребезги. “Что ты делаешь, сумасшедшая! Ты убиваешь его!” “Тинка, прекрати. Я больше не выдержу”. Меня выбивает из оцепенения. Чувствую, что падаю, но не понимаю, куда. -Какого чёрта тут происходит? -из спальни выходит Хо, в халате, тапочках и спальном колпаке. -Что вы тут творите? Оно выглядит очень забавно, но сейчас мне совсем не до смеха. Быстрым движением руки, Хо срывает повязку с глаз, и я возвращаюсь в реальность. С протяжным хрипом лёгкие втягивают воздух. Я лежу на полу, а рядом корчится Тинка. Боль всё ещё сильна, но уже терпима. Все кишки будто бы превратились в колючую проволоку, и возятся, возятся, переплетаются внутри, раздирая мне брюшину. А голова ясная. Что же она со мной сделала? Я думал, что она хотела переписать мне свою память, спрятав часть своей энергии внутри меня, как это сделало Хо. Но она поступила иначе. Но как именно? Что это была за операция? Держась за живот, я пытался затушить боль мыслями. “Если бы Тинка попыталась провернуть фокус Хо, то оно бы вряд ли её впустило. Место занято другим. “Боливар не вынесет двоих”. Но Хо даже не сразу заметило её вторжение. Оно пробудилось, но не более того. И, судя по всему, понимает происходящее не больше меня. Что же ты со мной сотворила, Тинкербелл? Спасибо, что хоть не насмерть… Ч-чёрт. Я и в самом деле чуть копыта не отбросил. Надеюсь, очень надеюсь, что оно того стоило”. -Т-ты… Ты к-как? -простонала Тина. -Херово, -выплюнул я. -Ск-коро п-пройдёт. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем я сумел наконец-то подняться, придерживаясь за край кровати. Ноги тряслись, рези и спазмы раздирали низ живота так чудовищно, что я не мог ровно стоять. Первым делом, мне почему-то захотелось поскорее выйти из комнаты, однако ноги не держали меня, и я всё время падал. Что же это со мной? Впечатление такое, что все мои внутренности были извлечены наружу, а затем понапиханы обратно, как попало. -Писатель, -заговорило Хо. -Я наблюдаю непонятные вещи. Оно говорило внутри меня. Голос раздавался откуда-то из самого центра моей головы. -В чём дело? -сквозь зубы прошептал я, борясь с неожиданно подкатившей тошнотой. -Кто-то пытается внести изменения в твой генетический код. В моих силах остановить этот процесс. Только скажи. -Нет! Не надо. Пусть всё идёт, как идёт. -Но это приведёт к необратимым последствиям. -Знаю. Оставь всё как есть. Я выдержу. -Ну смотри, Писатель. Под твою ответственность, -Хо замолчало. -С кем ты разговариваешь? -спросила Тина, с трудом заползая на кровать. -Это я сам с собой. Уф-ф… Ну и встряска. Мне надо идти. У меня сегодня трудный день. Очень трудный. -Извини. Я не смогу выйти с тобой. Мои силы почти на нуле. -Не надо меня провожать. Я дойду. Конечно же, мне хотелось обняться с ней на прощание, но в те минуты я чувствовал себя так паршиво, что мне уже было не до чего. Только бы выйти и не упасть. -Спасибо тебе, -вдогонку произнесла Тинка. -Ты даже не представляешь, как много для меня сделал. -Не за что, -махнул я рукой. -Был рад помочь. Правда, так и не понял, чем именно… В общем, счастливо оставаться… -Зорина. Маша. Ученица шестого класса. -Чего? -я остановился. -Ты про что? -Ну, ты там, спрашивал у нас… Имена “старых хозяев”. Так звали мою… -А-а. Спасибо, что призналась. Бывай. Я вышел, закрыв за собой дверь. Ожидавшие в зале друзья, встретили меня с великим удивлением. Наверное, видок я имел весьма говорящий. -Так, погоди-погоди, -первым заговорил Флинт, когда я подковылял к ним. -Дай угадаю. Ты зашёл к ней попрощаться, а она, вместо добрых слов, врезала тебе по яйцам. Верно? -Нет, -попытался усмехнуться я, но от боли лишь скорчил невразумительную гримасу. -Серьёзно, Писатель, что произошло? -подошла ко мне Райли. -Ты выглядишь каким-то помятым. Вы там подрались, что ли? -Да всё в порядке! Успокойтесь. Я там неудачно налетел на шкаф… -В наших комнатах нет шкафов. -Ну, не на шкаф! На угол кровати… Не знаю. Там темнотища. И я с разгона въехал, когда уходил. Тинка тут не причём. Мы с ней попрощались. Всё нормально. -Чего она убежала-то? -спросил Гудвин. -Да просто, немного расстроилась, что я ухожу. Мы простились как друзья. Так что, теперь я могу идти, пока тут себе всё к чертям не переломал, -я попробовал улыбнуться, и у меня вроде бы получилось. -Ну что, Райли? Давай теперь с тобой попрощаемся? -Тебе, я смотрю, прям не терпится со мной попрощаться, -ответила та. -Вот только не надо сыпать мне соль на рану. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разреветься, как дошколёнок, а ты ещё ёрничаешь. Иди сюда, “подруга дней моих суровых”! -когда я прижался к Райли, даже боль, кажется, стала быстрее меня отпускать. Так не хотелось от неё отрываться. А она, почему-то, взаимностью отвечала не особо, и даже не обняла меня в ответ. -Ну, а ты чего теперь? -с лёгкой досадой я посмотрел в её единственный глаз. -Ну Тинка – ладно. Маленькая девочка. Но ты-то с чего на меня грымзишься? Хочешь сделать мне больнее? -И в мыслях не было, -ответила Райли. -Я бы с удовольствием пообнималась с тобой, но нам уже пора идти. Давай, отложим обнимашки на потом? -Что значит, “нам пора идти”?! Ты-то куда собралась? -Как куда? Я иду с тобой. Это же очевидно. Вон – мой рюкзак лежит. Ты не заметил? Только теперь я увидел этот рюкзак, лежавший в сторонке. До этого, прощальные эмоции так меня отвлекли, что я даже не принял его во внимание. -Ты это серьёзно? -опешивший Флинт смотрел то на Райли, то на Гудвина. -Ты окончательно свихнулась, “лихо одноглазое”? Гудвин отнёсся к решению Райли, как обычно, спокойно. Видимо, он знал о нём уже не первый день. -Я должна проводить Писателя, -ответила Райли. -Он считает себя крутым парнем. Но это мнение несколько завышенное. В одиночку, ему город не пересечь. Даже под прикрытием сумеречников, это дохлый номер. Поэтому, я за ним присмотрю. -Флинт прав. Ты чокнулась, -ответил я. -Всё, твой путь здесь заканчивается. Дальше я иду один. Без тебя, понятно? Ты не должна водить меня за ручку от начала и до конца. Ты мне не мамочка. Не взваливай на себя чужой крест. -Ой, какие мы самоотверженные, -всплеснула руками она. -Ну и куда ты сейчас пойдёшь? Ты хотя бы знаешь, где находится вторая школа? Нет? А я знаю. И я знаю саму школу. Потому что я там училась. Ну, в смысле, не я, а моя “старая хозяйка”. Поэтому, я помню это здание. И в курсе того, что сейчас находится в том районе. Поверь мне, райончик там не самый спокойный. Без опытного проводника туда идти просто самоубийство. Я иду с тобой, и это не обсуждается. -Тебя же обратно не пустят! -воскликнул Флинт. -Вот именно! -добавил я. -Ну, не пустят – так не пустят, -Райли дёрнула плечом. -Подумаешь… -Ты готова пожертвовать своим статусом ради какой-то дурацкой прихоти? -недоумевал Флинт. -Для тебя, Флинт, это дурацкая прихоть. А для меня – инсуакиль, -произнесла Райли. -Твой инсуакиль завершён! -Ещё нет. Он завершится, когда Писатель покинет город. Так, и никак иначе. Пока он в городе, я буду с ним. И буду ему помогать. -Ну а когда он уйдёт? Куда ты подашься? -Не знаю. Без разницы. Это уже не имеет значения. -Для меня имеет, -ответствовал я. -Не майся дурью. Оставайся здесь. Так мне будет спокойнее. Райли хотела было что-то ответить мне, в довольно резкой форме, но Гудвин, заметив это раздражение, не дал ей раскрыть рта. -Писатель, -произнёс он. -Ты помнишь наш разговор? Тогда позволь Райли самой выбирать свой путь. Если она уверена, что её инсуакиль не завершён, значит так оно и есть. Думай не за неё, а за себя. -Вот уж от кого не ожидал, -растерялся Флинт. -Ты её поддерживаешь? -Абсолютно, -кивнул Гудвин. -Безумцы. Вы оба – безумцы! О, Высшие! С кем я нахожусь под одной крышей?! -Ты утомил меня, Флинт, -Райли подняла рюкзак. -Пойдём отсюда, Писатель. До школы – приличный крюк. Придётся двигаться быстро. -Ну, что ж, прощай, Писатель. И ты прощай, Райли. Желаю вам удачи, -попрощался Гудвин. -Вы – самые ненормальные из тех, кого я встречал, -не унимался Флинт. -То, что вы до сих пор живы – это фантастика. Фантастика!