Текст книги "Нет прощения (СИ)"
Автор книги: Рада Девил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
По выходным к Гарри приходят Грейнджер и Уизли. Они подолгу сидят рядом с ним и рассказывают обо всем, что происходит в их жизни. Грейнджер предполагает, что Гарри их слышит, а следовательно, такие сеансы дружеских бесед могут благотворно влиять на процесс его реабилитации и восстановления, то есть в результате они должны послужить тому, что он очнется. Эта упрямая девчонка уговорила меня дать ей для ознакомления некоторые труды по магической коме. А к весне она притащила мне целую стопку маггловских книг по психологии и лечению подобных состояний, где, конечно же, абсолютно не учитывается влияние наличия магической системы у волшебника. Но все же кое-что оказалось, на мой взгляд, полезным и в этом ворохе маггловских исследований, и я постепенно одну за другой отсекаю возможные причины впадения Гарри в магическую кому.
***
Труднее всего мне приходится поздними вечерами, когда я возвращаюсь в свою спальню и отправляю эльфа отдыхать – это только глупцы считают, что домашние эльфы никогда не спят и круглосуточно жаждут трудиться на благо волшебников. Я смотрю на Гарри, прикасаюсь к нему, даже целую украдкой, так, словно кто-то может нас увидеть, и понимаю, что недостоин всего этого, потому что именно мой поступок положил начало его бедам. Но все равно не могу отказать себе в желании ночь за ночью ложиться в одну постель с ним, чтобы, просыпаясь от очередного кошмара в ночной темноте, слышать его дыхание, один звук которого говорит мне о том, что я не одинок. Нет, я не настолько зациклен на своей вине, чтобы приписать себе ответственность за всю боль, которую причинили Гарри садисты Эйвери и Нотт, но я прекрасно осознаю, что ничего этого не случилось бы, если бы я не был так беспросветно ревнив.
Иногда меня преследует ощущение беспомощности, невозможности что-то изменить и хоть как-то помочь Гарри. В такие дни я становлюсь либо полностью равнодушным ко всем, кто меня окружает, или, напротив, особенно невоздержанным в словах и язвительности вперемешку с откровенной злобностью, подтверждая всем известную истину, что я желчный гад. Лишь на друзей Гарри – Грейнджер и Уизли в последнее время абсолютно не действует мой «яд». Они только молча кивают на все мои слова и продолжают делать то, что считают нужным, порой на все выходные, кроме ночей, оккупируя мои покои.
***
До конца учебного года остается еще около двух месяцев. Как-то субботним вечером Грейнджер, отложив в сторону очередной прочитанный толстенный том, где-то разысканный для нее Кингсли, который тоже иной раз наведывается, чтобы поинтересоваться здоровьем Гарри, безапелляционно заявляет:
– Профессор Снейп, нам нужна помощь.
– Вот уж открытие, – невольно хмыкаю я, отрывая взгляд от своих записей. Я настолько за последнее время привык к присутствию Грейнджер и Уизли где-то поблизости, что уже, кажется, даже и не чувствую их наглого вторжения в мое личное пространство, как это было поначалу. – Если вы помните, мисс, мы уже обращались к мировым светилам, но не получили ни одного полезного совета, кроме: «Время все лечит», – мои слова звучат весьма презрительно.
– Простите, я нечетко сформулировала свою мысль, – как ни в чем не бывало, даже не замечая моего раздражения, продолжает Грейнджер. – Нам… – она все же на миг спотыкается, и я чуть позже понимаю, что ее смущает, – нам нужна помощь того, кто разбирается в кровной и родовой магии, – конечно же, она знает, что кровная магия для меня не такой уж большой секрет, но вот родовая…
– Объяснитесь, – требую я, зная, что у нее явно припасено обоснование своим предположениям.
– Мы, то есть – вы, профессор, выяснили, что причины, которые присутствуют в официальном исследовательском перечне обстоятельств, способствующих для создания условий возникновения состояния, называемого магической комой, не актуальны для случая с Гарри, – я замечаю, как Уизли закатывает глаза к потолку – он не любит, когда его подруга использует столь замысловатые фразы, для его более просто устроенного мозга они неудобоваримы.
– Полностью уверенными в отсутствии психологической подоплеки его состояния мы не можем быть, – все же уточняю я ее высказывание. – Но – да, ни зелья, ни проклятья, которым он подвергся, не являются причиной его состояния, в этом вы правы.
– Да, конечно, психологический момент все же остается, этого нельзя сбросить со счетов, – соглашается Грейнджер, но не останавливается и продолжает пояснять свою точку зрения. – Однако и мы с Роном, и вы, профессор, довольно неплохо знакомы с характером Гарри. Уж во всяком случае, гораздо лучше, чем обычно колдомедик знает своего пациента. Мы все прекрасно осведомлены, что Гарри не умеет долго на кого-либо злиться. Он даже Пожирателей, – она с легким вызовом во взгляде смотрит в мою сторону, заставляя подавиться упоминанием, что я тоже из той же когорты отщепенцев, – защищал на суде. Всех, кроме самых отъявленных мерзавцев вроде Сивого.
– О его всепрощении ходят легенды, – моя насмешка выходит несколько печальной.
– А это говорит в пользу того, что обида, личная неприязнь, ненависть, страх или еще что-либо подобное вряд ли могли стать причиной моральной или душевной травмы, которая привела его в такое состояние. Гарри очень сильный, он не мог сломаться от чего-то, что можно решить тем или иным путем. Значит, логика подсказывает, что он столкнулся с проблемой, которую не мог решить…
Дальше я не слушаю Грейнджер, да она и замолкает, увидев мою реакцию. Я, хватаясь за голову, вскакиваю из-за стола, где рылся в своих записях, чтобы найти хоть какую-то подсказку. А она – подсказка, вот, совсем рядом! Неразрешимая проблема! Такая у Гарри была лишь одна – не то чтобы совсем уж неразрешимая, но весьма серьезная. Его магическая сила! Я, не останавливаясь, мечусь по комнате, вероятно, напоминая своим видом помешанного, но мне просто необходимо двигаться, иначе захочется постучаться лбом о стену, уподобляясь провинившемуся домовику. Ведь Нотт говорил, что он забыл дать Гарри зелье, блокирующее магию! Как я мог такое упустить из внимания? Вот она – причина, по которой Гарри сам… Сам!.. заблокировал свою магию, входя в состояние магической комы.
– Я знаю, – бросаю я вытаращившимся на меня Грейнджер и Уизли и, ничего больше не поясняя, бегу в спальню к Гарри.
Сколько буду жить, не перестану удивляться щедрости его души и постоянной заботе обо всех. Кто сказал, что Гарри всегда сопутствует удача? То, что он выходит живым из смертельных переделок, в которые его запихивают воля случая и его злая судьба – исключительно его личная заслуга. И никакая удача здесь даже не ошивалась рядом. Уж я-то знаю это наверняка. Где это видано, чтобы удачливому человеку постоянно в своей жизни приходилось спасать собственную шкуру? А порой – не только свою. Гарри, возможно, далеко не опытный и не умудренный знаниями маг, но он умеет интуитивно принимать правильное решение. Может, не самое верное и лучшее в каждой отдельной ситуации, но действенное и неизменно спасающее жизнь ему или тем, кому грозит смертельная беда, от которой он хочет их уберечь.
Вот и в этот раз он выбрал решение – спасти жизнь неизвестных ему магов, свернув свою силу, заперев ее внутри себя. Это же так очевидно! Почему же такая простая мысль не пришла ко мне раньше? Просто я зациклился на пытках и боли, которую ему причиняли, не дав себе труда задуматься, что Гарри мог в тех обстоятельствах бояться причинить вред и боль другим людям. Как всегда, забывая о себе, он думал о судьбе других.
Я чувствую спиной любопытные взгляды Грейнджер и Уизли, но, не отвлекаясь на них, продолжаю комплекс диагностических чар, проверяя магическое ядро, направление потоков силы, распределение остаточного потенциала и многое другое. Конечно же, за прошедшие месяцы я не один раз все это проверял, но искал в показаниях диагностических чар совсем другое – я хотел знать: «Почему?» – теперь же мне нужен ответ на вопрос: «Как?» Как он это сделал? И я нахожу то, что подтверждает мою догадку – Гарри закрыл свою магическую систему, закольцевал ее, не давая личной магии возможности покинуть заданные им пределы, не допуская ее контакта с внешним миром. Он еще раз подтвердил свое звание необычного волшебника, которому оказалось под силу совершить такое сложное преобразование собственной магической системы. Не говоря уже о том, что сделано это было в то время, когда его зверски пытали.
Выяснив все, что было необходимо, я возвращаюсь в гостиную, жестом предлагая Уизли и Грейнджер занять свои места на диване. Они многое знают о том, что случилось с Гарри, я утаил от них практически только сведения об изнасиловании, но, зная их сообразительность, можно предположить, что и это для них не тайна. Поэтому я решаюсь открыть им еще один секрет:
– После битвы с Темным Лордом магическая сила Гарри резко возросла, – говорю я им. – Настолько возросла, что нам с ним пришлось провести несколько серьезных обрядов, чтобы он мог ее свободно контролировать.
– Даже так? Мы, конечно, заметили, что Гарри стало легче колдовать, но, чтобы дошло даже до обрядов… – Грейнджер непосредственна в своих комментариях, но меня это уже не раздражает, как раньше.
– Дошло, – подтверждаю я. – Он в результате вполне взял под контроль свою магическую силу. Но ему приходилось не забывать о некоторых обязательных условиях, которых необходимо придерживаться. Мы с ним выяснили, что после применения насильственного ограничения его магии ему становится сложно снова ее усмирять.
– Гарри боялся, что не удержит стихийного выброса? – догадывается Грейнджер. По глазам Уизли видно, что и он уже пришел к такому же выводу, но обладая большей сдержанностью, он не стал озвучивать его. – Насколько сильного? – уточнение вопроса говорит о незаурядных мыслительных способностях.
– Боюсь, от Хогсмида ничего не осталось бы, – всматриваюсь в глаза Грейнджер и Уизли, надеясь не отыскать там ужас и желание сбежать. Нет, в их взглядах по-прежнему только забота о друге. Убеждаюсь в очередной раз – Гарри с ними очень повезло.
– Гарри боялся не за себя, – понимающе кивает Уизли. – Он всегда такой.
– Значит… – начинает фразу Грейнджер и замолкает, продолжая обдумывать какую-то мысль. Я не жду ее выводов, а просто ставлю в известность:
– Гарри сам ввел себя в это состояние, закрыв свою магию внутри себя, собственным сознанием ограждая мир от ее спонтанного освобождения.
– И что мы теперь будем делать? – Уизли, как всегда, не миндальничает, ставя вопрос ребром.
– Думать. Мы будем думать. Потому что взламывать сознание Гарри, как вы понимаете, опасно не только для него, но и для окружающих. Он должен сам захотеть вернуться и взять свою силу под контроль. Мы можем только помочь ему.
Я рассчитывал, что когда причина странного состояния Гарри станет ясна, мне сразу полегчает, потому что будет понятно, в каком направлении следует двигаться, помогая ему вернуться к жизни. Но сейчас я не чувствую ни капли облегчения. Мне, напротив, кажется, что перед нами встала сплошная каменная стена, перебраться через которую мы сможем только после того, как в кровь расшибем об нее лбы.
– Но как мы ему сообщим, что готовы помочь?
– Вот теперь, мисс Грейнджер, я с удовольствием выслушаю ваше объяснение, зачем нам нужен специалист по родовой магии, – я тоже не знаю ответ на ее вопрос, но с чего-то ведь начинать нужно, так почему не с ее предположений?
========== Глава 7 ==========
Северус Снейп
Для чрезвычайной болезни —
чрезвычайные средства
Гиппократ
Мы долго обсуждаем предположение мисс Грейнджер, что Гарри может помочь родовая магия, ведь он единственный наследник Поттеров. Но, учитывая, что среди нас чистокровный волшебник только Уизли, а их семья давно не придерживается традиций, то пользы с него не очень много, хотя какие-то основополагающие моменты он нам и смог прояснить. Все же я склоняюсь к тому, что следует поискать помощи в разделе кровной магии и ритуалов. Итогом всей беседы становится фраза Грейнджер, прозвучавшая еще в начале вечера – нам нужна помощь.
Перебирая в памяти своих знакомых – чистокровных магов, останавливаюсь сначала на кандидатуре Кингсли, здраво рассуждая, что он уже и так в курсе большей части ситуации с Гарри, но все та же самая сообразительная Грейнджер заявляет мне, что танцы с бубнами – это не для Гарри. В первый момент я даже не понимаю, что она имеет в виду, но затем вспоминаю, что Кингсли, действительно, переехал в Британию, будучи уже взрослым магом, по крайней мере, он мне говорил, что в Хогвартсе не учился. А его семья из Кении, где совсем другой подход к семейной и родовой магии. Вот только откуда об этом знает Грейнджер? Но, учитывая, что приоритеты у моих размышлений несколько иные, то я не расспрашиваю ее об этом, а продолжаю вспоминать, к кому могу обратиться за помощью, гарантированно будучи уверенным, что мне в ней не откажут. Никто, кроме Малфоя, на ум не приходит. Правда, его помощь придется, вероятно, оплатить. И я даже догадываюсь чем. О своем решении обратиться к Люциусу Малфою я никому не говорю, а просто на следующий день оставляю Гарри на попечении домового эльфа и Грейнджер с Уизли, запретив им даже заглядывать в мою лабораторию. Сам же отправляюсь в Малфой-мэнор.
***
Проход через камин оказывается по-прежнему открытым для меня, несмотря на мой отказ быть крестным Драко. Ритуал по разрыву магической связи Люциус тогда провел незамедлительно, и как я подозреваю, не только из-за моей просьбы, но и опасаясь за жизнь своего единственного наследника. В Малфой-мэноре меня привычно встречает домовик и сразу же отправляется доложить о моем приходе хозяину.
– Неожиданно, – Люциус не заставляет себя ждать и появляется в гостиной буквально через несколько минут. – Здравствуй, Северус, – он выглядит искренне обрадованным, это заставляет меня немного расслабиться.
Мы недолго говорим на отвлеченные темы: я интересуюсь здоровьем Нарциссы, он – моими буднями педагога. Когда Люциус считает, что уже приемлемо перейти к делу, он спрашивает:
– Я могу чем-нибудь помочь? Ты же не просто так пришел ко мне?
– Конечно, не просто так. А вот, сможешь ли помочь – не знаю. Скажи, насколько велико влияние родовой магии, можно ли с ее помощью вытащить волшебника из магической комы? – я не считаю необходимым требовать с Люциуса клятв о молчании, потому что он и так не станет распространяться об услышанном. Ему это не выгодно в свете того, что у их семьи долг чести перед Поттером за его поддержку во время суда, а у Драко – еще и долг жизни.
– Вот оно в чем дело. А я все думал, что же случилось с Поттером? Заметка в «Пророке» о том, что он поправляет свое здоровье после нападения Пожирателей, предполагает много вариантов развития событий в реальности: от необходимости на время спрятать его, чтобы уберечь от повторения похищения, до, прости за откровенность, его смерти. Он очень плох? – не зная Люциуса, по его виду можно было бы предположить, что он сочувствует Поттеру. Но я думаю, что он, скорее всего, просто просчитывает, что ему выгоднее – Поттер в коме, или Поттер – полностью здоровый.
– Он был очень плох. Сейчас с ним все хорошо, кроме, как ты понял, магической комы, – стараюсь не разозлиться на попытки Люциуса разузнать побольше.
– Надеюсь, ты не винишь в случившемся Драко? – не очень разумный вопрос. Но каков его вопрос – таков и мой ответ:
– Он подстегнул фантазию Нотта, заставив того сорваться и пойти на похищение Гарри. Так как ты думаешь, виноват Драко в том, что произошло, или нет? – конец фразы я произношу почти что шепотом, готовясь напомнить Люциусу, что на заседании Визенгамота имя его сына так и не всплыло, за что он должен ноги Кингсли целовать. Свою долю поклонов и благодарностей я Кингсли уже засвидетельствовал.
– А с Ноттом ты разобрался? – Люциус не успокаивается и хочет-таки узнать, что я припас для его сына.
– Нотт умер во время следствия, будучи закрытым в тюремной камере Аврората. У меня даже показания брали в Хогвартсе, потому что мне некогда было валандаться в Министерство. Гарри требовалась моя срочная помощь, – я не собираюсь давать ему ответ на каверзный вопрос. – Так что там с родовой магией? – напоминаю о причине своего визита.
– Родовая магия – это очень большая сила. С ее поддержкой можно многого добиться. Но Поттеру от такого положения дел проку все равно не будет, – Люциус абсолютно серьезен, и мне даже кажется, что он уже что-то активно обдумывает, все же собираясь мне помочь. Хотя мне не очень пока понятны его мотивы.
– Почему?
– Потому что он уже совершеннолетний, а в права наследования не вступил. Пока он был ребенком, родовая магия Поттеров, хоть главы у рода и не было, его поддерживала, как наследника. Но он последний в роду, поэтому после совершеннолетия должен был пройти обряд принятия рода. А так… Конечно, родовая магия от него не отвернулась, но ее поддержка сейчас даже меньше, чем она была, когда Поттер был ребенком, – Люциус помолчал с минуту, давая мне возможность смириться, что и этот путь ни к чему нас не привел. – Но можно поискать что-нибудь в ритуальной магии или кровной, – он щелчком пальцев вызвал домовика и приказал принести какую-то книгу, я не прислушивался к его распоряжению, занятый своими мыслями. – Вот, держи, – буквально через минуту эльф принес ему заказанное – толстенную книгу в переплете из грубой кожи, с окованными медью углами и хитрым замком. – Это только краткий перечень ритуалов. Определишься, какой раздел, по твоему мнению, может содержать необходимую информацию, и я дам тебе доступ к книгам. Только, прости уж, их из родовой библиотеки выносить нельзя – так что будешь читать здесь. Могу составить тебе компанию, чтобы было быстрее, если объяснишь мне, что искать.
Предложение Люциуса более чем щедрое – он обещает мне доступ в родовую библиотеку, еще и не отказывается помочь в поиске необходимой информации. Кем-кем, а неблагодарным Люциус никогда не был. Слишком уж многое Малфои задолжали Поттеру. В общем-то, на это я и рассчитывал, направляясь к нему за помощью. Правда, я предполагал, что он захочет выторговать у меня неприкосновенность Драко, но он пока об этом молчит.
Уже на следующий день я отправляю ему письмо с указанием раздела ритуальных зелий, используемых для контроля разума, плоти и магии. В кратком перечне меня заинтересовали несколько ритуалов, но без подробного ознакомления было сложно судить, насколько они смогут быть полезны в нашем случае. К следующим выходным, когда я смог снова вырваться из Хогвартса, Люциус уже проштудировал раздел, на который я ссылался.
– Боюсь, ничего полезного там нет, если, конечно, ты не хочешь сделать из Поттера послушную безмозглую марионетку, – заявление, которым меня встречает Люциус возле камина в Малфой-мэноре, меня расстраивает, но я все же прошу позволения посмотреть описания самостоятельно.
Люциус отводит меня в библиотеку. А через час я убеждаюсь в его правоте. Обещанный ритуалами контроль был тотальным, а после прерывания контакта подвергшийся воздействию волшебник обычно терял разум. Живая кукла мне не нужна, и сумасшествие Гарри тоже не входит в мои планы.
– Я могу посмотреть труды… – я открываю фолиант с кратким перечнем ритуалов и быстро нахожу нужный мне раздел. – Вот. «Связь духа», – зачитываю я название. – Или ты сразу можешь сказать, что это не то, что мне нужно?
– Северус, я не знаю, что тебе нужно. Ты ведь мне не сказал, что отправило Поттера в магическую кому, и почему ты не можешь вывести его из этого состояния принятыми в колдомедицинской практике способами. Ритуалы связи духа обычно предполагают жертву. Почитай, может быть, что-то и найдешь, – Люциус прошел к стеллажам и, взяв оттуда увесистую книгу, принес ее мне. – Здесь я тебе не помощник, потому что не знаю, чем ты способен пожертвовать для достижения своей цели.
Люциус оставляет меня в библиотеке одного. За свои книги он спокоен – я не могу самостоятельно взять ни одну из них, если он, как глава рода, не передаст ее мне из рук в руки. Оставленный им мне для изучения сборник трудов мастеров ритуалистики настолько интересен, что я все время одергиваю себя и стараюсь не слишком углубляться в описание очередного ритуала, если вижу, что он вряд ли поможет вернуть Гарри из его добровольной тюрьмы. Часа через три я все же нахожу кое-что достойное внимания. Дважды перечитываю описание довольно простого ритуала, основным компонентом в котором является специальное зелье, сваренное по особому рецепту. Вызываю домовика и прошу передать Люциусу, что мне нужно с ним посоветоваться.
В следующий час Люциус сначала тщательно знакомится с условиями ритуала, а затем ругает меня последними словами. Цветистые, сочные оскорбления сыплются на меня, политые доброй порцией злости и негодования – я и не догадывался раньше, что у него такой богатый словарный запас. А еще я и не предполагал, что он может обо мне так искренне заботиться – это и вовсе неожиданно для меня и заставляет отбросить осторожность и попытаться объяснить Люциусу свои намерения.
– Ты понимаешь, что собираешься сделать? Гарантии, что ритуал сработает, как нужно, нет никакой! А ты свою магию назад уже не сможешь вернуть. Ни-ког-да! Ты это осознаешь? – после брани и обзываний меня недоумком, дебилом и другими еще более не лестными эпитетами, Люциус переходит к увещеваниям. Но я упрямо твержу:
– Магия к зелью только привязывается в то время, когда оно варится, а полностью передается только при проведении ритуала. Зелье не меньше двух лунных циклов должно настаиваться. Да и сварить его завтра я не смогу – ты же сам читал. Только – на Белтейн. А это еще две недели – как раз хватит, чтобы достать все необходимые ингредиенты. Если я найду другой способ, то ничего не потеряю, отказавшись от ритуала и просто уничтожив зелье. Но я не могу упустить такую возможность. Люциус… Еще год Гарри точно не сможет провести в таком состоянии. Я и так не уверен, что успею, – горло перехватывает спазм. Я еще никому не говорил об этом, заперев знание в глубине своего сознания, но от этого истина не становится призраком. – Гарри постепенно выжигает себя. Его жизненная сила понемногу уходит.
Люциус на минуту замолкает, пытаясь осознать услышанное.
– Выжигает? Его магия… Она выросла? После того, как… Да? – вот что значит опытный маг – хватило одного слова, чтобы он все понял.
– Да. Очень, – я смотрю в сторону.
Сочувствие и страх, так неожиданно смешавшиеся в тоне Люциуса, странным образом заставляют меня расслабиться настолько, что я теряю контроль над эмоциями, над своей болью и над своей тоской по невозможному. Мне хочется взвыть, а еще – впервые в жизни я просто жажду, чтобы меня пожалели. Это настолько не вписывается в мои понятия о себе самом, что я срываюсь с кресла, намереваясь сбежать из библиотеки, но попадаю в крепкие объятия Люциуса. Непозволительная слабость все же прорывается отчаянными и злыми слезами, которые безудержно начинают заполнять глаза, размывая очертания мебели в комнате. А Люциус просто крепко держит меня, не позволяя вырваться. Он молчит, но я по какому-то наитию абсолютно уверен, что он понимает меня – по-настоящему, полностью, без оговорок и купюр.
– Это было неуместно, – отводя взгляд, все же вырываюсь из его рук. Я загоняю свои так не вовремя проснувшиеся нежные и теплые чувства и эмоции за давно установленные мною границы в собственной душе, за красные флажки насмешек, за частокол из сарказма и язвительности, за монолит злости и ненависти.
– Я помогу тебе, – только и отвечает Люциус, похлопывая меня по плечу и делая вид, что не замечает, как я зло вытираю мокрые глаза – мужчины не плачут, тем более такие, как мы с Люциусом.
Я не устаю удивляться себе – почему я раньше не обращал внимания, что он не бесчувственный истукан? А ведь мне всегда казалось, что он не способен и на маломальские проявления чувств, даже к собственному ребенку. Я, вероятно, все же всегда оставался для него чужим, несмотря на то, что был крестным его единственного сына. Он не считал возможным снимать передо мной маску. Что его изменило? Что заставило… А что меня заставило? Ловлю себя на мысли, что и я с детства никогда не позволял себе такого сопливого поведения, как сегодня. Сломался?
Последний год войны дался Люциусу очень тяжко – это видел не я один. Он все еще старался выглядеть той же ледяной сволочью, что и обычно, но в его глазах можно было порой заметить не привычный застывший колючий холод, а боль и страх. Не тот трусливый страх, заставляющий кланяться еще ниже, когда тебя унижают, а тот – безнадежный страх загнанного в угол волка, понявшего свою ошибку и готового за нее заплатить выставленную победителем цену. Его сломало понимание рушащегося на глазах благополучия его рода – он тогда едва не потерял Драко, да и его с Нарциссой жизни полностью зависели от настроения Темного Лорда.
Сломался? И я сломался? Нет… Так нельзя. Я должен сначала спасти Гарри. А потом… Все остальное потом… Мысли пролетают в сознании так быстро, что для них хватает небольшой паузы в словах Люциуса.
– Я достану все необходимое для зелья к следующим выходным – придешь и проверишь качество. Я неплохой зельевар, но все же не мастер, поэтому могу что-то недосмотреть, – его слова звучат по-деловому, словно я собираюсь варить зелье от простуды. – Варить тоже будешь здесь. Моя лаборатория тебе знакома, и ты должен знать ее преимущества перед хогвартской, – не без гордости распоряжается Люциус. Именно распоряжается, не оставляя мне шанса отказаться. Его лаборатория и впрямь превосходна. – Малфой-мэнор будет готов к Белтейну. Я проведу все положенные обряды. Это тоже большой плюс против Хогвартса, где давно забыли о традициях. И насколько я понимаю, новая руководительница школы не собирается что-либо менять, исправляя ситуацию. Сваренное там зелье, вероятнее всего, не сработает. Если уж ты готов пойти на такую жертву, то она не должна быть напрасной, – Люциус не церемонится и не осторожничает, называя вещи своими именами.
– Спасибо, – а что еще я могу ответить? Не Грейнджер же с Уизли мне втягивать в то, что я задумал. Ритуал хоть и предполагает доброе дело, является далеко не таким уж и светлым, хотя и полностью к темной магии его отнести нельзя. Добровольная жертва, она и есть – добровольная.
– Я должен знать, – Люциус замолкает на секунду, и я понимаю, что вопрос будет не очень простым. – Поттер самостоятельно справился со своей силой?
– Не совсем. Только после нескольких ритуалов он полностью взял магию под контроль, – я вижу, как понимание зажигается в глазах Люциуса. Он уже приблизительно догадывается, что помогло Гарри обуздать прилив магической силы. – Я сам проводил, – уточняю на всякий случай. – Потом… Я попрошу тебя после того, как зелье вернет его из магической комы, помочь Гарри справиться с силой, если она все еще будет доставлять ему неудобство, – я нахожу нейтральные слова, чтобы не напугать Люциуса раньше времени. Настоящий размах предстоящего я ему объясню позже – перед тем, как Гарри очнется. Тогда у Люциуса уже не будет времени бояться. Мне все равно некого больше просить, чтобы позаботился о Гарри, разве что Кингсли – он тоже достаточно силен для этого.
– Твои слова наталкивают меня на мысль, что Поттер по своей воле погрузился в магическую кому. Раз уж его невозможно вывести из нее обычным путем.
Люциус не спрашивает, он просто говорит, словно рассуждает вслух. Но я считаю, что за обещанную помощь он достоин честного ответа, пусть и без особых подробностей.
– Да. Он, скорее всего, побоялся, что не справится со своей магией во время пыток.
– А теперь он отрезан от действительности и не имеет ни малейшего представления – помогут ли ему с ней справиться, если он решит вернуться в реальный мир. Его сила велика, и обычным способом к нему не достучаться. Нужно что-то более радикальное, чем приемы колдомедиков, – закончил вместо меня Люциус. – Спасай своего Поттера. Можешь рассчитывать на меня. Я сделаю все, что в моих силах. Но все же постарайся найти более приемлемый способ достучаться до его сознания.
***
Отыскав один ритуал, позволяющий мне освободить Гарри от оков, которые он добровольно надел на себя, стараясь защитить мир от собственной магии, я, воспрянув духом, с удвоенной энергией ищу еще какую-нибудь возможность вызволить его из магической комы. Ритуалы такого уровня, какой я, несомненно, проведу, если не будет другого выхода, очень сильно зависят от внутреннего состояния того, на кого направлена их сила, как и от проводящего его. В себе я не сомневаюсь. Да и в Гарри тоже, но ведь он был в плену, его пытали, поэтому поручиться за состояние его духа и сознания сложно. Если Гарри перед тем, как впасть в магическую кому, чувствовал ко мне искреннюю ненависть, то мои усилия могут оказаться напрасными, потому что проводником сил, вызываемых найденным мною ритуалом, являются привязанность, искренняя расположенность и любовь. Я очень надеюсь, что Гарри не кривил душой, признаваясь мне в своем чувстве. К тому же мне так и не известна наверняка причина его состояния. Если я ошибся в своих предположениях, и Гарри в магической коме не по своей воле, то также возможен сбой в результативности моего начинания.
Я никому не рассказываю о том, что готовлюсь к ритуалу, в котором ценой собственной магии собираюсь заставить Поттера поверить, что он может безбоязненно вернуться в реальность. Уизли и Грейнджер считают, что я по выходным отправляюсь в библиотеки своих знакомых в поисках новой информации. Собственно, так и есть – я все время провожу в книгохранилище Малфой-мэнора вместе с Люциусом, который теперь имеет полное представление о том, что нужно разыскивать. Однако пока наши усилия не увенчались повторным успехом.
Зелье связи духа я успешно варю в срок. Его вид соответствует описанию, а я очень явно ощущаю связь своей магии с этой субстанцией – чуть голубоватой с жемчужным отливом и густой, как майский мед, которая ни на миг не прекращает слегка двигаться, постоянно перемешиваясь в хрустальном флаконе, словно она живая. Я ношу флакон все время при себе, как и предусматривается подготовкой, чтобы связь магии с зельем укрепилась и не порвалась позже – при проведении ритуала.
***
Мое время заканчивается как-то очень быстро и почти незаметно – учебный год подходит к концу: контрольные, экзамены – никто не менял ради меня обычный порядок учебного процесса. Перед отъездом студентов договариваюсь с мисс Грейнджер о встрече в начале июля. Я ничего ей не объясняю, просто говорю, что будет нужна ее помощь, и что камин в директорском кабинете будет открыт для нее. Она без лишних вопросов обещает прийти.
