Текст книги "Нет прощения (СИ)"
Автор книги: Рада Девил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Путь до пекарни занимает от силы минут десять. Еще ярдов за пятьдесят я сглатываю слюнки от божественного запаха, плывущего из открытой двери небольшой лавки-пекарни, над которой прибита вывеска с гордым названием «Мастер». Несмотря на ранний час, пекарь уже готов поделиться плодами своих трудов с жителями поселка. Вхожу в магазинчик как раз в тот момент, когда оттуда выходит моложавая женщина, довольно прижимающая к груди пакет с хлебом. Маленький зал разделен почти пополам прилавком, по другую сторону которого спиной ко мне стоит мужчина в белых хлопковых брюках и длинной белой рубахе, на голове у него аккуратная белоснежная шапочка, под которую убраны волосы. Он перекладывает свой товар из лотка на полку. Окидываю быстрым взглядом предлагаемую выпечку и, сделав выбор, прошу:
– Две булочки с повидлом, пожалуйста, – в горле отчего-то резко пересыхает, и мой голос немного сипит.
Мужчина, не оборачиваясь, ставит лоток на приставной столик возле полки, тянется рукой к стопке с бумажными пакетами, не глядя, берет один и ловко забрасывает в него пару булочек, от которых, как мне кажется, еще идет пар.
– С вас… – он оборачивается и пораженно замолкает.
У меня из легких мгновенно уходит весь воздух, а ноги подкашиваются так, что приходится вцепиться в прилавок. Северус! На меня смотрит мой Северус – удивленно, растерянно, нежно и жадно.
– Сев… – мне приходится сглотнуть, потому что слово застревает в сухом горле. – Северус. Я нашел тебя, – выходит тихо, чуть громче шепота, но он меня слышит. Его взгляд становится слегка насмешливым.
– Неужели? – даже если он и хочет скрыть, что рад меня видеть, то это у него не получается. Хотя и некоторая доля неуверенности в его голосе тоже заметна.
Судорожно осматриваюсь, выискивая способ перебраться к нему за прилавок – я боюсь, что он сейчас сбежит. Даже не знаю, почему мне в голову закралась такая мысль. Но я не собираюсь немедля подвергать анализу свои аналитические способности. Я хочу добраться до Северуса – и как можно скорее. Я хочу убедиться, что он настоящий. Плюю на условности и просто перемахиваю через прилавок, забираю из рук Северуса пакет с заказанными мною булочками, который он до сих пор держит, и отставляю его в сторону. Теперь мне предстоит самое трудное и самое желанное на данный момент – дотронуться до Северуса. Он уже успел сложить руки на груди. Будучи первокурсником, я почему-то пугался, когда он так делал. Только став взрослым, я понял, что это защитный жест – Северус всего лишь отгораживается им ото всех.
Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до его щеки – легонько, самыми подушечками пальцев. Он не отклоняется, а только полуприкрывает глаза. Я нашел его! Я наконец-то нашел своего Северуса!
***
Северус Снейп
Раскаиваться нужно лишь однажды,
Никто не принимает яда дважды.
Абу Шакур Балхи
После проведения мною ритуала, позволившего Гарри очнуться и прийти в себя, я позволяю себе целых три дня провести в Малфой-мэноре. Люциус предлагает остаться у них еще хотя бы на неделю, но я не хочу ненароком выдать себя Нарциссе. Не нужно, чтобы кто-либо знал о том, что я теперь неспособен колдовать. Трех дней мне вполне хватает для того, чтобы мое физическое состояние пришло в норму после резкого оттока магии. Прощаюсь с Малфоями, искренне жалея, что приходится с ними расставаться – мне уютно рядом с ними, так, как никогда раньше. То ли они изменились, то ли я сам? Нет, дело не в наличии или отсутствии магии – это изменение на другом уровне, это область чувств и эмоций. Мерлин – я думаю о чувствах! Совсем ополоумел? Раскис и таю, как прошлогодний снег.
Ухожу из Малфой-мэнора через камин. Благо, этот вид магического перемещения еще остается мне доступным, как для сквиба, про аппарацию мне приходится забыть. Выхожу из камина в небольшом городке на юге Британии. Почему здесь? Не знаю. Наверное, потому что хочу сбить со следа Люциуса. Я просто уверен, что он навесил на меня маячок. Но и я не пальцем деланный – шпион первым делом учится, как уйти от слежки. Это в крови, в подсознании, мне даже не нужно задумываться о таких мелочах. Конечно же, будучи магом, имеешь гораздо больше возможностей спрятаться. Но я готов потягаться даже с таким ушлым колдуном, как Люциус. Не стоит ему знать о том, где я осяду. Мы теперь слишком разные. Не нужно нам поддерживать связь. Ни ему это не нужно, ни мне.
Я полностью меняю свой гардероб, избавляясь от любых магических жучков, если они были на моей одежде. Еще пару недель мотаюсь по Британии на автобусах и поездах, больше не используя камин, и присматриваюсь к жизни магглов. Достаточно быстро определяюсь с занятием, которым мне хотелось бы заниматься, устраиваясь в новом мире. Я зельевар, и хоть у меня нет больше магии, позволяющей варить волшебные зелья, мое чутье, интуицию и знания о совместимости ингредиентов никто не отбирал. Так что мой выбор вполне логично падает на отрасль, поставляющую людям еду. Становиться поваром считаю для себя пока неприемлемым – мне еще не хватает знаний. Многообразие различных блюд требует серьезного подхода – основательное изучение свойств продуктов, из которых они создаются, анализ их сочетаемости, тонкостей технологии приготовления. Поэтому выбираю для изучения более ограниченное в разнообразии направление пищевой отрасли – иду в помощники к пекарю в заштатном небольшом поселке, расположенном довольно далеко от крупных городов.
Мне нравится поселок, в котором я планирую остановиться на какое-то время, пока не освою ремесло хлебопека – здесь жизнь течет размеренно и неспешно. Если бы не усиленное внимание жителей к каждому приезжему, я бы и вовсе был счастлив. Ну, конечно, исключительно в той мере, в какой можно быть счастливым вдали от Гарри. О нем я не забываю ни на минуту.
Я не жалею о своем выборе – о том, что отдал свою магию в обмен на жизнь любимого человека, если бы понадобилась моя жизнь – я и тогда не сомневался бы в себе и своем выборе. Мне просто одиноко и все время тянет вернуться и хоть издали посмотреть на Гарри, узнать, как он там? Но я не позволяю себе таких вольностей, полностью отрезая свою жизнь от магического мира. Так будет правильно! Стоять перед глазами упреком я не намерен, тем более для Гарри. Он-то не виноват в том, что у него не было иного выбора тогда – во время пыток. Он ведь нашел в себе силы оградить мир от своей разрушительной магии. Так почему я не могу избавить его от своего неуместного присутствия? Я знаю, что он не сможет от меня отвернуться, но становиться обузой, которой непременно буду в магическом мире – этого я допустить не могу. Гарри не должен терпеть мои вспышки раздражительности, а они наверняка не заставят себя долго ждать – ведь я теперь не смогу помочь ему сдерживать его огромный магический потенциал, а терпеть постороннего рядом с Гарри, даже если это Люциус, я не смогу. Такой уж я жуткий собственник.
Как бы там ни было, но моя жизнь потихоньку налаживается. Я перестаю быть новеньким в поселке, и на меня прекращают обращать усиленное внимание. Постепенно осваиваюсь с новым ремеслом – изучаю тонкости работы пекаря. Природная наблюдательность позволяет мне подмечать все нюансы зависимости вида и вкуса готовой выпечки от качества муки и других ингредиентов. Не проходит и месяца, как я решаюсь на эксперимент, слегка изменяя рецепт одного из видов сдобы – удачно. Дальше – больше. Я вношу поправки не только в рецепты, но и в сам процесс замешивания теста и выпечки. Порой совсем вроде небольшое изменение приводит к весьма эффектному улучшению качества хлеба и булок, которые мы печем. Не то чтобы раньше пекарь плохо справлялся со своей работой, но даже он должен был признать, что все, выпекаемое в наших печах, стало вкуснее и ароматнее. К Рождеству у нас нет отбоя от покупателей – пекарь доволен и мной, и выручкой. А весной он расстроенно ставит меня в известность, что собирается продать пекарню и уехать с семьей в другой город к престарелой матери, которая нуждается в уходе. Ему жаль расставаться с таким отлично налаженным бизнесом. Он даже предлагает мне отправиться вместе с ним, чтобы начать все на новом месте. Но меня не прельщает жизнь в шумном городе, и я прошу его продать пекарню и магазинчик мне. Я вовремя позаботился о том, чтобы обменять свои галлеоны на маггловские деньги, моих сбережений вполне достаточно на эту покупку.
В первый же день в качестве нового хозяина я меняю вывеску на лавке при пекарне, как неподобающую моему имиджу. Вместо чуть фривольного «Булочка» появляется строгое «Мастер». Даже не знаю, почему остановился на этом названии, видимо, раз не судьба мне называться по-прежнему профессором, я оставляю за собой право именоваться мастером. Меня теперь так и кличут покупатели, которые никогда не знали моего настоящего имени – Мастер. У меня появляется помощница – Ханна, трудолюбивая и неболтливая женщина средних лет, воспитывающая сына-подростка. Моя жизнь каждый день идет по одному и тому же пути – выпечка, продажа, выпечка, продажа… Я нахожу в этой стабильности и постоянстве свою особенную красоту и уют. Ночую в маленькой комнатке при пекарне, целыми днями в работе. Что еще нужно для того, чтобы чувствовать себя хоть кому-то необходимым? Хотя бы и тем же покупателям, которые изо дня в день забегают – кто за хлебом, кто за булками и пирогами.
Этот день не отличается от десятков других. Открывая глаза, просыпаясь, я мысленно желаю доброго утра Гарри. Хотя это для меня утро – жители поселка еще сладко спят в своих кроватях, досматривая предрассветные сны. Живо умываюсь и отправляюсь в пекарню. Из заранее приготовленного теста формую батоны и булочки, затем спешу замесить очередную порцию теста. А там приходит время отправить в печь будущие пышки и ватрушки. Работа спорится. Скоро придет Ханна и налепит пирогов – это ее обязанность, а затем станет за прилавок. Я лишь изредка помогаю ей в магазине.
Вот и готовы лотки с первой на сегодня выпечкой – отношу их по очереди в лавку и выкладываю свой товар на полки, попутно обслуживая ранних покупателей. Ханна скоро справится с пирогами и к моменту утреннего наплыва жаждущих свежего хлеба и булочек к чаю будет уже готова уделить им все свое внимание. Пока я выкладываю очередную порцию хлеба на полку, за спиной слышатся тихие шаги покупателя. Я уже привык не дергаться и не ожидать постоянно удара в спину, хотя и далось это мне не без труда. Поэтому, не отвлекаясь, продолжаю свое занятие, дожидаясь, пока покупатель справится с выбором – что ему лучше купить к завтраку.
– Две булочки с повидлом, пожалуйста, – сипло, словно мужчина только что проснулся, раздается за моей спиной. Не оглядываясь, бросаю заказ в пакет и, разворачиваясь, говорю:
– С вас… – слова застревают в горле, которое вдруг отказывается пропускать не только звуки, но и воздух. Гарри! По ту сторону прилавка стоит мой Гарри! Живой, красивый, и такой взрослый. Я не видел его целый год! Это уже не тот молодой парень – студент Хогвартса, которого я помню. Его лицо чуть смуглое от загара, черты слегка загрубели, но это не портит его – напротив, делает еще более привлекательным. Он без очков, отчего его глаза кажутся такими яркими, как умытая утренней росой трава. Я всегда тайно радовался, что только мне позволено их видеть вот такими, не прикрытыми стеклами очков. Теперь, вероятно, это не так. Не могу сказать наверняка, что я чувствую в этот момент – но неоспоримо только одно – я безмерно счастлив и благодарен судьбе за то, что вижу его.
– Сев… – он не ожидал меня здесь встретить, это заметно сразу. Растерянность, радость и неприкрытая жажда в его взгляде неимоверно греют мне сердце – он не забыл, он помнит и… ошеломлен встречей. Его, как и меня, не слушается голос. – Северус. Я нашел тебя, – его слова музыкой звучат для меня. Он искал, надеюсь, не для того, чтобы проклясть. Прогоняю глупую язвительную мысль и, чтобы не молчать, интересуюсь:
– Неужели?
Этот несносный и бесконечно любимый человек делает то, на что я не могу решиться – легко перемахивает через прилавок и отбирает у меня пакет с булками, про который я совсем забыл. Я и не замечаю, как складываю в привычном жесте руки на груди. Но это не уходит от внимания Гарри, поэтому он не виснет у меня на шее, хотя желание именно так и сделать просто светится в его глазах. Легкое ласкающее касание его пальцев к моей щеке, словно он боится, что я исчезну, оказывается последней каплей для моего терпения – я млею от нежности, струящейся из кончиков его пальцев, и расплетаю руки, открывая свои объятия. Гарри сразу же прижимается к моей груди, и я слышу его тихий полузадушенный всхлип:
– Я знал, что найду тебя.
Целую его в висок – а вот в росте он не особо прибавил за последний год, так и оставаясь все же ниже меня. Прижимаю к себе, не в силах отказаться от такого подарка судьбы.
– А стоило? – все же не удерживаюсь от вопроса.
– Конечно. Я потом тебе все расскажу, – Гарри поднимает на меня взгляд – его ресницы влажные, все же слезы добрались до его глаз.
Он смотрит на меня так, словно оголодавший кот на котлету – есть здесь такой поблизости, с вечно жадными глазами. Гарри тянется к моим губам – немного робко, будто боится, что я его отвергну. Ну, уж нет! Это тоже не в моих правилах – отказываться от того, что уже в моих руках, без уважительной на то причины. А сейчас такой причины я не вижу. Осторожно накрываю его губы своими, вспоминая их вкус, и не могу удержаться от тихого стона – как же я скучал! Наш поцелуй становится неистовым, мы едва не рычим, дыхание сбивается и хочется большего! Я чувствую его возбуждение так же хорошо, как и свое собственное, его член прижался к моему боку, а мой не отстает, наливаясь с такой скоростью и силой, что становится больно. Отрываюсь от его губ и почти бессмысленно окидываю взглядом помещение магазина, возникает почти непреодолимое желание бросить его на прилавок и…
– И пусть все смотрят и завидуют, – хрипло и со смешком озвучивает он продолжение моих мыслей. Глаза Гарри счастливо сияют, так что нет ни единого сомнения в том, что он очень рад нашей встрече. – Я не против.
– Это будет несколько нескромно с нашей стороны, – я произношу правильные слова, а сам еле сдерживаюсь, чтобы не пойти на поводу у собственных желаний.
Иду на компромисс и снова впиваюсь в его губы жадным поцелуем, выпиваю его желание и делюсь с ним своей жаждой. Нас прерывает восхищенный возглас Ханны:
– Вот это да!
Прижимаю Гарри к себе еще сильнее, настолько, насколько это только возможно, словно боюсь, что его сейчас заберут у меня, и поднимаю взгляд на свою помощницу, застывшую в дверях с лотком булочек, пышущих жаром после горячей печи. Такой возглас у молчаливой женщины могло вызвать только неординарное событие, которым для нее, очевидно, становится наш жаркий поцелуй с Гарри.
– Это моя помощница – Ханна, – говорю Гарри, настороженно глядящему на меня. А затем, дождавшись, когда он посмотрит в сторону женщины, с которой я его вроде как знакомлю, продолжаю: – Ханна, это мой Гарри, – чувствую, как тело в моих руках просто-таки вжимается в меня после этих слов, и если бы не одежда – мы слились бы в одно существо, не иначе, при таком желании, которым дышат наши тела. – Ты справишься часок-другой без меня? – я мог бы и не спрашивать – Ханна вполне справится, ведь я в это время обычно занимаюсь бухгалтерией и разборками с поставщиками муки, яиц и так далее.
– Конечно, мастер. Приятно познакомиться, Гарри.
– И мне очень приятно, – выдавливает из себя Гарри, с трудом отлепляясь от меня, понимая, что нам пора освободить место за прилавком для моей помощницы.
Ханна уже пришла в себя от неожиданности. Она проходит к полкам и ставит лоток на столик.
– Пироги в печи, мастер, я присмотрю за ними, – обещает она и, по-доброму улыбаясь, машет рукой, прогоняя нас из магазинчика. – Идите уже. Покупатели вон спешат, – кивает она на окно, где и вправду видно приближающихся любителей нашей выпечки.
– Спасибо, Ханна, – на большее меня не хватает. Я нетерпеливо подталкиваю Гарри к двери, в которую только что вошла моя помощница.
========== Глава 12 ==========
Северус Снейп
Какое это огромное счастье
любить и быть любимым.
А.П.Чехов
Подхватываю Гарри за предплечье и вывожу его в просторный коридорчик, соединяющий все помещения моего предприятия, сюда же выходит и дверь из моей жилой комнаты, куда я и направляюсь.
– Как ты меня нашел? – не знаю даже, почему спрашиваю об этом, почти вталкивая его в свои «хоромы». Наверное, чтобы не молчать и не создавать неловких пауз.
– Случайно, – честно отвечает Гарри, но мне его ответ ни о чем не говорит. А Гарри протягивает руку и стягивает с меня шапку пекаря. Я немного обрезал волосы, но на короткую стрижку так и не отважился, слишком привык за долгие годы к относительно длинным волосам. И, тем не менее, вижу легкое сожаление в его глазах – Гарри всегда любил перебирать пряди моих волос, возможно, память об этом тоже сыграла свою роль, и это не дало мне полностью их отрезать. – Я так скучал, – он так на меня смотрит, будто я произведение искусства, но я трезво оцениваю свою внешность, а значит, он в самом деле очень рад меня видеть.
– Я тоже, – шепчу ему прямо в губы, утягивая в сторону моего узкого ложа.
Нам сейчас много не нужно – лишь бы быть рядом и дышать друг другом. Одежда летит в сторону так быстро, словно ее сорвало магией, но это не так. Гарри не пользуется своими возможностями, хотя я и ощущаю его силу, вьющуюся вокруг нас. Мысленно прошу прощения у Люциуса, если вдруг доведу Гарри до срыва. Но я не могу упустить такую возможность побыть с ним вместе. Любое раскаяние имеет границы – я это понимаю. Меня пьянит одна только возможность прикасаться к его коже, а уж рука Гарри, так по-хозяйски устроившаяся на моем возбужденном члене, и вовсе лишает всякой выдержки.
– Меня надолго не хватит, – шепчу я и почему-то решаю предупредить о своем длительном воздержании: – у меня никого… – Гарри не дает мне договорить, впиваясь в мои губы – жадно и жарко.
– У меня тоже, – ухитряется между поцелуями сообщить мое наваждение и, прижимаясь еще ближе, обхватывает ладонью оба наших члена одновременно. Я обнимаю его и целую, куда только могут дотянуться мои губы, а моя рука непроизвольно скользит между его ягодиц. Стоит только пальцам коснуться его ануса, как Гарри, гортанно вскрикивая, достигает оргазма, заставляя и меня идти следом за ним по пути безумного наслаждения. Мы слишком сильно истосковались друг по другу, чтобы играть сейчас в эти игры долго и изысканно.
Через несколько минут, когда дыхание восстанавливается, а сперма, забрызгавшая нас, начинает остывать, неприятно холодя кожу, я понимаю, что Гарри не применяет магию, не зная о моем состоянии или же щадя мои чувства.
– Почисть нас, а то у меня нет сил искать полотенце, – прошу его, целуя в висок и любуясь искренним счастьем, которое светится в его ответном взгляде. Чувствую, как легкая волна магии слизывает с нас следы восторга обладанием друг другом. – Где ты остановился? В гостинице, или ты у кого-то здесь в гостях? – Я не выпускаю из рук мое сокровище. Я больше не хочу быть один все время – пусть он хоть изредка приходит ко мне, чтобы я мог иметь силы для дальнейшего существования – думаю я, ожидая ответа.
– В гостинице. Нужно сходить за вещами.
Мы еще некоторое время лежим – кожа к коже, словно стараемся наверстать упущенные возможности, а когда расслабленность грозит усыпить нас, я решительно поднимаюсь и предлагаю:
– Идем за вещами, по пути объяснишь все же, как ты здесь очутился.
– Ханна точно справится без тебя? – серьезность вопроса и по-прежнему жадный взгляд еще раз говорят о том, что передо мной уже не зеленый юнец. Если уж Гарри и раньше был старше своих сверстников по восприятию окружающего мира, то сейчас он и вовсе выглядит человеком полностью самостоятельным и целостным.
– Справится. Она хороший помощник, – заверяю его, одеваясь.
Мы идем по поселку рядом, и мне уже кажется, что не было тех томительных месяцев одиночества и пустоты, когда мне не то что жить, а и дышать порой не хотелось. Лишь извечная привычка цепляться за жизнь зубами помогла мне не утонуть в море отчаяния и боли от разлуки. Гарри говорит о том, что прибыл сюда по долгу службы, не уточняя, чем именно занят, лишь объясняя, что вид деятельности, чтобы можно было колесить по всей Британии, выбирал специально с учетом поисков меня.
– Представляешь, я же здесь уже третий раз в этом месяце. Просто не могу поверить – если бы не та старушка вчера, которая так расхваливала булочки мастера… – Гарри качает головой, словно все еще не верит в то, что произошло. – Жаль, я не запомнил, как она выглядела, эту женщину стоило бы отблагодарить, – он очень искренен в своем желании.
– А у тебя не возникает желания… – подбираю слово помягче, – устроить мне головомойку.
– И не надейся, что обойдется без этого, – многообещающе улыбается он в ответ, – но не сейчас – это однозначно. Я не готов пока к серьезным разговорам.
– Гарри! – ровесник Поттера, местный художник-недоучка, вскакивает с лавочки возле входа в гостиницу и чуть не кидается нам навстречу. Ревность, как внезапно разбуженная змея, моментально поднимает голову, и я вцепляюсь в руку Гарри, дергая его к себе.
– Ты чего? – Гарри буквально одну секунду смотрит на меня удивленно, а затем на его лице расцветает счастливая улыбка. – Я тоже тебя люблю, слышишь? – он на секунду прижимается ко мне всем телом, а затем отстраняется и поясняет: – Это поставщик. Он аконит мне принес для Малпеппера.
Так вот где он работает, понимаю я. Гарри отвлекается буквально на несколько минут, которых ему хватает для того, чтобы посмотреть на принесенный ему товар и расплатиться, заверив парня в том, что очень доволен его работой. После этого мы поднимаемся в номер, снятый Гарри. Пока он сбрасывает в рюкзак зубную щетку, мыло и еще какие-то мелочи, я не удерживаюсь и заглядываю в мешок с аконитом – клубни и в самом деле выглядят неплохо: свежие, без грубых повреждений, земля очищена аккуратно.
– Одобряешь?
Поднимаю глаза и сталкиваюсь с чуть насмешливым взглядом Гарри.
– Вполне. Отличное сырье, – хвалю, без тени сомнения признавая хорошее качество клубней. – Не знал, что художник разбирается в аконите.
– Он и в других травах разбирается. А ты знаешь, что он художник? – интересуется Гарри, подхватывая мешок с клубнями и направляясь на выход из номера.
– Здесь все его знают. Кому он только не показывал свои работы, правда, он и сам еще не определился, в каком стиле пишет свои гениальные полотна.
Так, болтая ни о чем, мы возвращаемся в мою комнату. Гарри бросает на кровать рюкзак и тоном, не терпящим возражений, заявляет:
– Я сейчас доставлю аконит в аптеку и договорюсь о паре выходных дней. Заскочу домой, возьму что-нибудь из одежды и вернусь сюда. Я могу надеяться, что ты никуда не сбежишь за это время? – ответ его очень волнует, вижу это по задержанному дыханию и настороженности во взгляде.
– Никуда я больше не сбегу, – твердо обещаю я и закрепляю свои слова крепким объятием и поцелуем. – Я буду ждать. Можешь аппарировать прямо отсюда.
***
Гарри Поттер
Стремление к истине —
единственное занятие,
достойное героя.
Джордано Бруно
Я безмерно счастлив. Мне удалось найти Северуса. Мистер Малпеппер даже не спрашивает, зачем мне вдруг внезапно понадобились выходные, он только согласно кивает и желает хорошего отдыха. Бросить в пакет свежую рубашку и комплект белья занимает у меня считанные минуты, а вот написать три записки и отправить послания с совами – для этого нужно немного больше времени. Рону и Гермионе пишу абсолютно одинаковые послания, чтобы они вдруг не кинулись меня разыскивать, если я задержусь у Северуса – всего несколько слов: «Я его нашел! Все в порядке. Не волнуйтесь – вернусь». Люциусу такого сообщения будет явно не достаточно, поэтому ему сочиняю письмо посолиднее. Не забываю даже указать координаты для аппарации на всякий случай. Я, конечно, сейчас очень дисциплинированный маг, но мало ли до чего мы договоримся с Северусом. У него есть одна неисправимая черта – упрямство. А я ведь планирую подбить его на возвращение в магический мир. И у меня давно уже для этого составлен план. Вот только, как сам Северус отнесется к нему? Не исключено, что придется хорошенько поспорить.
Справившись со своими делами, нагло аппарирую прямо в комнату Северуса. Он не сидит и не дожидается меня, вздыхая и смахивая слезу печали – меня смешит пришедшее в голову сравнение. Бросаю пакет к рюкзаку и иду на поиски своего Мастера. Нахожу его у печи, как раз в тот момент, когда он достает из жаркой пасти очередную порцию румяных булок. Любуюсь его отточенными и экономными движениями. Если уж Северус берется за дело, то выполняет его всегда на высшем уровне. Истинный мастер! На удивление, он смотрится в пекарне очень органично, словно здесь всегда было его место. Он изредка бросает в мою сторону довольный взгляд, но не прекращает своей работы. Да я его и не тороплю – мне и так хорошо рядом с ним. Такое чувство, что я – корабль, и наконец-то вернулся в родной порт. Здесь, возможно, не все так уж красиво и вычурно, как в чужих странах, здесь бывает и колючий снег, и дождь, и слякоть, а не только ласковое солнышко, но именно здесь, тем не менее, сердце бьется уверенно и дышится свободно, как нигде в другом месте.
Вечером мы пьем чай с булочками, испеченными Северусом, и все не можем перестать глуповато улыбаться друг другу, но это нас не тревожит.
А ночью мы снова сплетаемся руками и ногами, вжимаемся телами друг в друга так плотно, как только позволяет человеческая природа, срастаемся душами и сердцами, которые снова стучат в унисон, как когда-то раньше. Я нетерпеливо насаживаюсь на член Северуса, стараясь вобрать его в себя как можно глубже, в то время, когда он жадно смотрит на меня, гарцующего на нем, и дразнит легкими прикосновениями. Его пальцы скользят по моей груди, задевая соски, ласково оглаживая бока и проходясь по всей длине моего члена невесомым пунктиром. Я нетерпеливо то ли стону, то ли рычу, и Северус понимает, что мне нужно. Он обхватывает мой член ладонью – несколько скользящих движений, и я срываюсь с вершины сексуального напряжения, содрогаясь от оргазма и не сдерживая крик счастливого любовника, достигшего пика удовольствия. Струя моего семени украшает мою грудь белесыми потеками, несколько капель летит на Северуса, и стоит им только растечься по плоскому животу, как удовольствие накрывает и его. Он стонет сквозь зубы от избытка ощущений и подкидывает бедра, изгибаясь и чуть не сбрасывая меня с себя.
Мы долго не можем насытиться друг другом – отдыхаем и снова начинаем чувственную игру. Лишь под утро мы засыпаем на пару часов на его узкой кровати. Но нам с лихвой хватает на ней места для двоих, потому что я все еще боюсь отпускать его из своих рук. Моя нерациональная, почти болезненная потребность постоянно дотрагиваться до Северуса сводит меня с ума, поэтому я даже во сне крепко прижимаюсь к нему всем телом, наконец-то чувствуя себя цельным и совершенно счастливым.
Днем я помогаю Северусу в силу своих способностей – отношу лотки с хлебом Ханне в лавку, перетаскиваю мешки с мукой, используя, пока никто не видит, магию, слежу за температурой печи. И все это время не устаю любоваться Северусом – он весьма необычно смотрится в белой одежде пекаря, но ему, на удивление, это неимоверно идет. А вечером мы наконец-то отваживаемся на серьезный разговор.
– Почему ты бросил меня? – я не собираюсь миндальничать, Северус должен знать, как именно я воспринял его бегство.
– Я не бросал тебя, разве ты не понял этого? Я просто ушел с твоего пути. Ты же видишь, я не изменился, вчера на художника чуть не кинулся, – Северус кисло улыбается. – Со мной очень трудно ужиться. Мне хватило козней Драко для того, чтобы прогнать тебя. Я ведь не попытался поговорить и разобраться. Мне словно мозг отключили, – он искренен в признании собственных недостатков. – Знаешь, я же еле тогда сдержался, чтобы не проклясть тебя. И за что? За то, что кто-то чесал свои грязные языки о твое имя.
– Я знаю, что сделал Драко, – Северус внимательно смотрит на меня, словно ждет продолжения, и я его не разочаровываю: – Я не тронул его, даже его хоречью морду бить не стал. Вряд ли он поумнел бы от этого. Драко жив и даже относительно вежливо со мной разговаривает, когда я прихожу в Малфой-мэнор. Хотя подозреваю, что его заставили… – я снисходительно улыбаюсь, вспоминая вечно напряженное лицо Драко, когда ему приходится проявлять гостеприимство при моем появлении в Малфой-мэноре. – Спасибо, что перебросил узы на Люциуса – он мне во многом очень помог. Не уверен, что кто-либо другой смог бы справиться с этим лучше.
– Ты уже знаешь, почему я не оставил связь с тобой? – осторожно спрашивает Северус и, затаив дыхание, ждет моего ответа.
– Я нашел твои расчеты и книгу с описанием ритуала. Ты сумасшедший – ты это знаешь? Я безумно люблю тебя за это. А за то, что спас мне жизнь – спасибо, – я наклоняюсь и целую Северуса в уголок губ – легонько, почти целомудренно, благодаря за свое спасение.
– Значит, ты знаешь еще одну причину, по которой мне следовало оставить тебя в покое, – серьезно говорит Северус, намекая на свое положение сквиба. Если он надеялся увидеть в моих глазах понимание, то он ошибся. Я знаю его точку зрения, но, со своей стороны, совершенно не собираюсь ее принимать.
– Ты так и не ответил – почему? Не из-за чего, а почему ты ушел? – все же хочу до конца понять, что заставило его решиться не только уйти от меня, но и полностью порвать все связи с магическим миром. Одной рациональностью объяснить это у меня не получается. Ведь с его обширными знаниями, даже лишившись возможности колдовать, было бы гораздо проще найти себе место в магическом мире.
– Я не мог простить себе того, за что просто нет прощения – я довел ситуацию почти до трагедии. Хорошо, что выход все же нашелся, и я смог хоть что-то исправить, – Северус говорит уверенно, не пряча глаз, не сожалея о признании.
– А знаешь, я соглашусь, – после небольшой паузы говорю я, понимая, что Гермиона была в некоторой степени права, предполагая, что Северус может воспринимать жизнь изгоя как искупление. Искупление за несуществующие грехи. – Тебе нет прощения, и я тебя не прощу, только не за то, что ты вбил себе в голову. Нельзя себя винить во всех несчастьях жизни. Я никогда тебе не прощу, если ты не вернешься ко мне. Не прощу, если ты меня снова бросишь после того, как я разыскал тебя, – я с замиранием сердца ожидаю ответа Северуса. Вот он – момент истины. Сейчас я все и узнаю – нужен ли я ему настолько, чтобы он наплевал на все свои надуманные убеждения в собственной виновности и необходимости искупления и остался со мной. Примет ли он меня таким, какой я есть? Поймет ли, что нужен мне со всеми своими недостатками и достоинствами?
